Птицы

∞

      — Вытяните руки, — волшебник с кустистой бородкой невозмутимо надел на запястья Тома тонкие браслеты и защелкнул их, тщательно проверив, чтобы те не спадали и вплотную прилегали к коже. — Проходите. Следующий.       Торфяные Болота были местом на любителя — использовать там магию было нельзя физически, а находиться в резервации без средства связи, позволяющего в любой момент отследить тебя и твоё состояние прямо из главного кабинета Департамента Надзора — запрещалось. Болото было тем самым местом, где смертность всегда превышает рождаемость и только за счёт стабильных обращений по программе Мунго число жителей этой Параллели не падает слишком низко.       Хотя Том не ручается, что количество оборотней превышает количество осуждённых, которых приговаривают к полному или частичному стиранию памяти и ссылке в Болото на неопределённый срок.       После того, как в восемнадцатом веке Международная Конфедерация пересмотрела свои взгляды на судебную систему магического мира, Азкабан пришлось закрыть, а тюремное заключение заменить принудительным свиданием с менталистами из Отдела Памяти и отправкой осужденных на перевоспитание в резервацию к оборотням и волкам, туда, где они будут находится под постоянным присмотром, но всё же не будут часто контактировать с мирными подданными Королевства с Первой Параллели. Где не смогут колдовать и применять магию, но всё же не будут её лишены.       Очень изощренное, но действенное наказание, как показало время.       Особо опасным преступникам стирали память полностью и растили, воспитывали их заново, так, как нужно Министерству, под присмотром наставников и воспитателей, заменяющих тюремных надзирателей.       А тем провинившимся, которые не заслуживали по прошлой системе пожизненного заключения, стирали память лишь частично, но крайне избирательно — дыр не оставляли, но очень любили смещать приоритеты и ненавязчиво запускать внутреннее переосмысление ценностей.       Альтернативой такого наказания было лишение мага или волшебника человеческого тела и его заточение в теле животного на, опять же, неопределенный срок. При таком наказании эмоции и восприятие менялись, осуждённый всё ещё осознавал себя, как личность, как человека, но при этом находился под постоянным гнетом животных инстинктов, практически не способный контролировать позывы тела — в этом было главное отличие наказания от базового превращения анимага. Такой приговор выносился исключительно с позволения Матери Магии и сроки устанавливала сама Великая, без возможности досрочного освобождения.       Аккуратные пальчики цепко хватают за локоть, возвращая Тома на всё ту же портальную платформу Министерства. Сара стоит близко, за левым плечом, и невозмутимо сверлит взглядом железные ворота, за которыми начинается Тропа. На краткий миг их взгляды встречаются и она нарочито медленно поправляет прическу, так, чтобы тонкие обручи на её запястьях блеснули в желтом свете потолочных сфер.       «Я смогу их снять» — не то слышит он мысли сестры, не то просто догадывается, что та хочет ему сказать.       Он медленно кивает и отворачивается, находя глазами Певерелла. Тот стоит рядом с другими Аврорами, недовольно потирая запястья, и выглядит раздраженным. Сегодня на нем красная уставная мантия и Том впервые задумывается о том, в качестве кого они с сестрой отправляются в эту командировку. На Саре нет формы невыразимца, нет нашивки и отличительных артефактов Главы Отдела, как и на нем нет официальной мантии со всеми гербами ассоциаций Мастеров и Магистров, к которым он относится.       Они одеты в простые брюки и рубашки, а мантии классического кроя накинуты на плечи чисто для вида. Для тех, кто не посвящён в их должности и род деятельности, они сейчас представляют обычных гражданских, зачем-то приставленных к основной делегации. Черно-белые, без статуса и роли, они скорее выделяются в общей группе квалифицированных работников, чем органично с ней сливаются.       О’Бейли не сказал прямо, что именно он ждёт от них, но вполне однозначно намекнул, что их присутствие там обязательно. Том сомневался, что прежде чем посоветовать их кандидатуры Министру, Алан посещал пифий или оракулов, значит, дело было либо в его интуиции, либо ему было нужно, чтобы на время Йоля они находились под присмотром, но подальше от Министерства.       Зачем?       Тому сложно судить о мотивах человека, которого он видит реже, чем Долохова с его бесконечными путешествиями. А Сара предпочитает об этом не думать — каждый раз, когда её мысли подходят к одной ей видимой черте, где переменные «Аллан» и «с какой целью» стоят в одном предложении, внутри неё вспыхивает глухое раздражение и сестра намеренно начинает думать о чем-то другом. Это не похоже на воздействие или внушение — скорее, отголоски собственно заданных ею установок для более эффективной работы. Он тоже так делал, когда только учился зельеделию — отсекал лишние мысли, не давал себе думать на отвлечённые темы.       Реддл снова посмотрел на Гарри и на этот раз тот почувствовал его взгляд — глянул настороженно из-под вихрастой чёлки, сощурив свои невозможные глаза.       Том склонил голову, внутри приятно затарахтело — будь он Сарой, списал бы это на мурчание, но, увы и ах, лисы способны только нелепо лаять. Это чувство было приятным — будто кто-то положил на грудь прохладную грелку и на контрасте с ледяной кожей она ощущалась почти теплой.       — Вещи убираем в мантии, проверяем, чтобы карманы хорошо закрывались. Встаем в колонну, опускаем руки вдоль тела, — принялся монотонно зачитывать инструкции их провожатый, ловко отстегивая замки от ворот и поворачивая рычаги. Сара за его плечом незаметно поддалась вперёд, и Том кожей почувствовал её интерес. — Входим по одному, по моей команде. Магию не применяем, палочки не вытаскиваем, все артефакты на время перемещения дизактивируем. За сундуки не волнуйтесь, с чарами расширения ничего не случится, а исходный размер багажа вернётся в течение часа после перемещения. На той стороне сразу отходим от портала, выход не блокируем, платформы не покидаем, в глубь леса даже не смотрим.       Том всё ещё не отводит взгляда от Певерелла и без привычного азарта констатирует, что до полной активации Передвижника осталось меньше тринадцати ночей. Он сомневается, что на том этапе, на котором сейчас находятся их с Гарри отношения (точнее, отсутствуют, как таковые), тот согласится отправиться с ними. И отчего-то упрямый Лис внутри него, жадный до всего, что он считает своей собственностью, впервые не решается взять свое силой. Лишь смотрит изнутри звериным, но оттого не менее тоскливым взглядом на Гарри, словно заранее прощаясь.       Певерелл вдруг хмурится и в его зелёных глазах насторожённость впервые сменяется тревогой.       Лис подкрался слишком близко к поверхности, почти перехватил контроль и Том напрягает скулы, загоняя непослушного, депрессивно-пессимистичного прохвоста поглубже.       Глупый, глупый Лис, думает он. Кто научил тебя сдаваться так просто?       Сара рядом усмехается. Том бросает взгляд в её сторону и впервые за очень долгое время вместо серых глаз ловит красные отблески кровавых рубинов. Сестра смотрит неотрывно, но он лишь расслабляется под этим препарирующим взглядом и щурится с едва заметной улыбкой.       — Готова?       Сара улыбается и в её улыбке Тому видится тень заострившихся клыков. Их обоих не видно — он знает, что сестра позаботилась об этом прежде, чем ослабить контроль, поэтому так расслаблен.       — Всегда, душа моя, — мурлычет Сара, нетерпеливо постукивая по его локтю.       Она волнуется за всё и сразу — и за прохождение Тропы, и за проживание в Болоте, и за активацию Передвижника, и теперь ещё — Том досадливо морщится — за его пока ещё не состоявшуюся личную жизнь. Любой другой бы уже извелся на нервной почве, но Сара лишь ловко сливается с Кошкой, приглушая человеческие эмоции и выпускает сущность, холодной стеной отгораживаясь от всего лишнего.       Моя сильная девочка, с нежностью думает Том, смотря на исчезающих один за другим людей в портале. Их всё ещё не видно и он позволяет себе вольность — обнимает сестру крепко, прижимаясь лбом к её лбу и целует в нос, поглаживая спину и плечи. Всего лишь мгновение, но улыбка Сары сглаживается, становится мягче, а глаза снова обретают дымчатую серость.       — Люблю тебя, душа моя, — шепчет он.       — Не прощаюсь, — подмигивает Сара и шагает в дыру портала.       Он следует за ней.       Том чувствует различия между Параллелями сразу, как оказывается твердо стоящим на деревянном помосте где-то посреди леса. Дышать здесь трудно, в лёгких тяжело оседает стойкий запах прелой травы и старости, будто они находятся не на лесной поляне, а где-то в подвале, заваленном пыльными вещами, прикрытыми зацветшим от сырости ковром.       Сара берет его за руку, отводит в сторону и сосредоточенно хмурится — укрепляет ослабленную переходом трансфигурацию.       Когда из портала выходит последний колдомедик, провожатый снова просит построится в колонну и, чеканя шаг, выводит их по тропе к первым домам.       Болото — посёлок городского типа с населением около девяти тысяч жителей, из которых три тысячи — оборотни, четыре — волки и две — обычные люди. Из последних далеко не все являются преступниками, многие добровольно перебрались в Торфяники следом за обращенным членом семьи или из-за местного магического фона. Сквибы, в отличие от магов и волшебников, живут недолго — не больше, чем среднестатистический магл, а здешние условия крайне благотворно влияют на их здоровье и внешность и дарят возможность прожить если не триста лет, то хотя бы уверенную сотню.       Почти все постройки здесь каменные, есть квартирные дома в несколько этажей, но в основном все живут в своих коттеджах с небольшими участками.       Болото больше напоминает Зелёный район, чем Хогсмид — всё здесь утопает в зелени, лес окружает посёлок со всех сторон, но вот магического на первый взгляд здесь ничтожно мало. Нет ни подвижных вывесок, ни парящих рекламных щитов. Не видно даже уличных сфер — их заменяют фонари, очень похожие на магловские, уходящие столбами в землю вдоль кирпичных дорожек. Сейчас на улице никого нет, продуктовые ларьки без продавцов накрыты брезентами — кажется, они попали в самое пекло и все жители сейчас прячутся от жары в своих прохладных домах — Том спиной чувствует чужие взгляды из-за плотных занавесок.       Провожатый ведёт их вверх по склону, прямо к сияющему до рези в глазах белому зданию. Это тот самый Яцентр, понимает Том, местная школа или училище с полным пансионом для преступников и только что обращённых оборотней. Вот только Реддл не знал, что центр причудливо овальный, похожий на настоящее яйцо, лежащее на боку — и это здание настолько не вписывается в местный колорит, что впору заподозрить, что кто-то намеренно пытался подчеркнуть его непричастность к Болоту или уникальность и важность.       Сара всё ещё крепко сжимает его руку, но внешне выглядит невозмутимой, почти равнодушной.       — Вам подготовили номера на втором этаже центра, — останавливается на пороге здания волшебник, разворачиваясь к ним лицом. — Рабочая смена начинается в девять утра и заканчивается в шесть вечера. Задачи те же, что и в прошлом году: проверка старых меток и установка новых в случае неполадок, — провожатый на мгновение замолкает, заглядывает в свой блокнот и прочищает горло. — По данным Министерства за последние двенадцать месяцев общий прирост населения составил тридцать два человека, из них миграционный прирост — двадцать девять человек, прирост в результате успешного прохождения программы Мунго — семь человек. Вам будут выданы списки с именами, эти свежие метки могли воспалиться или не прижиться правильно, их проверка — ваша первостепенная задача. Далее. На момент составления статистики численность населения, включающая людей, заключённых, оборотней и волков составляет девять тысяч триста восемьдесят восемь единиц. Значит ровно столько же бланков должно быть вами подписано, вклеено в личные дела и отослано Министерству по истечению срока командировки, — монотонно проговаривает мужчина, приглаживая бородку и прерывается, когда на веранду выходит высокая женщина в белом комбинезоне с залёгшими вокруг рта суровыми морщинами.       Единственное, что выдаёт в ней оборотня — это движения. Скупые, стремительные, методично перетекающие одно в другое, не как в танце, а как при ближнем бое. Она не похожа на волков Аврората, у неё нет ни мощной фигуры, ни давящей ауры, только взгляд чёрных, едва заметно отливающих на солнце янтарем глаз, не даёт расслабиться. Женщина смотрит так, как когда-то смотрели профессора Хогвартса — молчаливо оценивая, с ходу вычисляя достоинства и недостатки.       — Мисс Перкинс будет вас курировать, по всем вопросам обращайтесь к ней, — добавляет провожатый волшебник и, кивнув женщине, удаляется с крыльца.       Сара рядом настороженно замирает, но Том больше не чувствует в ней напряжения и готовности бить на опережение, лишь тщательно дозируемый интерес и лёгкое волнение.       Мелодия души у вышедшей женщины похожа на магловский военный марш и только в паузах между ритмичными ударами десятков барабанов слышался нежный, едва уловимый плач скрипки.       — Меня зовут Джорджия, в мои обязанности входит ознакомление вас с правилами нахождения на территории нашего центра и Торфяника, сопровождение вашей группы в посёлок и контроль взаимодействия с местными жителями в целях безопасности всех сторон, — морщины вокруг её рта становятся жестче. — Первое и главное, что вы должны запомнить: покидать территорию посёлка и входить в лес без моего сопровождения и разрешения строго запрещено. Второе: В случае чрезвычайных ситуаций у ваших браслетов есть функция подачи сигнала. Просто зажмите руны один и четыре, магию для активации вливать не нужно. И третье: магию за пределы тела не высвобождать — Болото не то место, где это можно сделать безболезненно. Если же вы привыкли сливать излишки энергии перед сном, — Джорджия делает паузу и приподнимает брови. Том улавливает в этом мимолетном жесте насмешку. — вам придётся воздержаться от этой процедуры до возвращения на свою Параллель. Со всеми вопросами и просьбами обращаться ко мне напрямую, мой номер находится в конце коридора на вашем этаже, коричневая дверь слева.       После краткой экскурсии и распределения обязанностей их проводили в столовую для персонала. С ужинающими студентами их разделяло прочное стекло от пола до потолка. Они могли без зазрения совести разглядывать только обращённых оборотней, сверкающих красными глазами, и ведущих себя как маленькие дети мужчин и женщин, при этом оставаясь незамеченными — стекло было прозрачным только с их стороны.       После еды им всем раздали обещанные провожатым списки и проводили до номеров — маленьких комнат с туалетом и ванной, опрятных, но слишком по-больничному белых.       — Действие яда заканчивается, — доложила Сара, доставая из саквояжа колбы и протягивая ему одну. Она выпила свою дозу залпом, даже не разбавив, на что Том скривился и достал бутылку воды.       Когда они уже лежали в кровати, переодетые в пижамы, Сара снова подала голос:       — Я помню её.       — Кого? — лениво интересуется.       — Джорджию.       Том приоткрывает один глаз.       Сестра смотрит в потолок, слегка хмурясь и кусая губы.       Почувствовав невысказанный вопрос, Сара вздыхает и поворачивается на бок, лицом к нему.       — Перкинсы — вассалы Блэков, наследственные дворецкие, — она подняла руку и задумчиво обвела пальцем контур его губ, едва касаясь. — Джорджия училась на Пуффендуе на три курса старше нас, была председателем кружка истории искусств, ходила на дополнительные занятия по танцам и, кажется, встречалась с кем-то из Львов, пока… — Сара замолчала, но Том понял.       — Пока на неё не напал Акромантул, — протянул он, склонив голову и сощурившись. — Почему ты всё это знаешь?       Сара нахмурилась.       — Она… была мне интересна.       — Интересна, — со странной интонацией повторил Том, скептически хмыкнув.       Сестра глянула на него с укором.       — Это не то, о чем ты думаешь, Томми. Джорджия умела оживлять свои рисунки. Делать из них объемные и осязаемые иллюзии. Дамблдор был от неё в восторге и на дополнительных курсах никогда не уставал нам об этом напоминать.       Том покладисто кивнул.       — Так что с ней случилось после укуса Акромантула? — сменил тему.       Сара неопределённо повела плечом.       — Не узнавала. Слышала что-то про программу принудительного обращения, поддерживаемую Мунго, но в то время это показалось мне слишком…       — Жестоким?       — Глупым, — мотнула головой девушка, задумчиво поджав губы. — Последней крайностью. После укуса человек заражается, становится оборотнем. На службу в Министерство, Аврорат или Мунго ему дороги нет, туда принимают только чистокровных волков, за пределы Болота просто так никто не пустит, даже с меткой Надзора, а получить разрешение на переезд на другую Параллель для него и вовсе нереально — в Мунго оборотня никогда не признают полностью дееспособным, и даже если у него будет опекун или такой клан, как Блэки, за спиной, никто рисковать не будет.       Том нахмурился.       — Она может стать проблемой?       Сара перекатилась, навалившись сверху, и уставилась на него немигающе.       — Я знаю, что ты пытаешься сделать, и говорю тебе нет, Томми, даже не думай.       — Что? — Том машинально обхватывает её за талию, прижимая к себе.       — Ты ищешь себе другую цель, лишь бы пустить всё на самотёк с Певереллом, — утвердительно говорит сестра и хмурится, разглядывая его. — Не пускай пока Лиса, поговори с ним сам.       — О чем? — фыркнул Том, но взгляд не отвёл.       Сейчас, в темноте, почему-то даже не хотелось отрицать очевидного.       — Да хоть о том же Передвижнике, — закатила глаза Сара и опустила голову ему на грудь, устраиваясь поудобнее.       Том нахмурился, но промолчал. Это казалось ему не лучшей идеей.       — Знаешь, в чем твоя проблема? — приглушенно пробормотала сестра, не поднимая головы. — Ты слушаешь его, но никогда не дослушиваешь, глупый братец лис, — Сара зевнула и слегка приподнялась, умостив подбородок на его ключице. — Гарри не ромашка и даже, ты не поверишь, не чахоточная магла, чтобы с ним так носиться, — она немного помолчала и продолжила. — На самом деле он та ещё колючка, знаешь, мрачненькая такая, вся в образе, но в душе тайно мечтающая о хорошей трёпке или крышесностном приключении, действии, погоне… о чём-нибудь таком абсолютно сумасшедшем, выходящем за все рамки. Так что просто… — сестра душераздирающе зевнула и прикрыла глаза,       «Действуй, Томми».