Птицы

∞

      Том вздрогнул, разлепляя глаза под перезвон охранных чар. Взмахнув рукой и убедившись, что никто их не штурмует, он со стоном откидывается на подушки, морщась. В комнате ещё темно, и Реддл готов поклясться, что сейчас нет и пяти утра, но сигналка настойчиво продолжает трезвонить.       Он тихо поднимается, стараясь не потревожить Сару, выходит в коридор и сбегает по лестнице. Распахнув входную дверь, Том впивается раздражённым взглядом в зависшего над порогом броненосца.       Серебристый зверёк вспыхивает ярче, стоит ему сделать шаг за пределы защиты, и торопливо говорит голосом одного из Целителей «Проклятого» этажа:       — Палата 389, код красный, прибудьте сразу, как сможете! — броненосец извернулся в воздухе и развеялся.        Том запирает дверь, быстро возвращаясь в комнату, и взмахом руки меняет на себе одежду. Сундуки со всем необходимым всегда стояли наготове. Он зачерпывает летучего пороха и хрипло выдыхает:       — Мунго.        У камина его встречает дежурная медведьма, сразу вводя в курс дела, пока они идут в нужную палату.       Том не колдомедик, Мерлин упаси, и не Целитель. Он никогда не получал соответствующего звания, не приносил клятву Гиппократа и не носил на одежде нашивку креста из костей — и именно поэтому у него было гораздо больше возможностей, чем у любого другого работника в этой больнице.       — Изначально это проклятие было спящим, но когда пациент применил к себе усиленное очищающее, оно резко активировалось. Мы перепробовали всё, что могли, мистер Реддл, но это не помогает — микробы в его организме продолжают умирать, слишком быстро рушится иммунная система, магические каналы закупорены, и пока мы не ослабим проклятие, они так и будут сохнуть. Организм пациента не в состоянии сам противостоять угрозе, и проклятие буквально пожирает его изнутри.        Двери палаты распахиваются и он направляется к трансфигурированным специально для него столам, лишь мельком глянув на скорчившееся на койке тело и окружающих его Целителей.        Том готовит себе рабочее место, сосредоточенно перебирая в голове варианты. Перед ним снова сложная головоломка, которую ему предстоит решить до того, как прозвенит таймер. Том представляет зависший над полом куб с неровными гранями, каждая грань своего цвета и со своими свойствами. Руки продолжают раскладывать ингредиенты, а острый ум, наточенный за годы практики, умело разрезает куб и докапывается до сути.       Взмах кисти и перед ним зависает пергамент, где со скоростью мысли бегут строчки расчётов.       Том специалист по Разуму, первоклассный оклюмент, изучивший свое сознание вдоль и поперёк. Когда мысли в порядке, а знания структурированы, ничего не мешает мозгу с невообразимой скоростью составлять всё новые и новые комбинации, подбирая нужную.       Выработанная годами система работает безукоризненно — формулы сами вспыхивают в сознании, выстраиваясь в цепочки реакций. И Том как всегда абстрагируется, позволяя рукам делать свое дело.       В сторону пациента летят ножи, с хирургической точностью надрезая сонную артерию.       Что делать, если организм сам отказывается бороться? Всё просто — заставить его это делать.        Тёплая кровь льётся в котёл, пока один из Целителей не теряет контроль и не залечивает рану, тут же шепча извинения и хватаясь за голову. Клятвы не дают им оставить Реддла одного наедине с пациентом и не дают бездействовать, когда из чужой шеи фонтаном льётся живительная жидкость. Но сам Том не Целитель и не колдомедик, он Алхимик, Магистр Зельеделия и Мастер Магии Крови.       Он тот, кто обрывает жизни одних, чтобы спасти и продлить жизнь другим.       Дать людям больше времени.        Кипящее зелье медленно наливается красным, жадно впитывая всю кровь до последней капли. С тихим бульканьем в котел отправляется ещё теплое обезьянье сердце и кишки, следом за ними прокипяченное на медленном огне молоко единорога с густой пастой из рапионов.        Том не лечит, нет, это не его специальность, он лишь торговец, тот, кто стоит между жизнью и смертью, кто держит душу стальной хваткой, пока на метафоричных весах балансируют чужие сердца. Он не обманывает Магию, только обменивает жизнь на жизнь, заключая честную сделку на выгодных для обоих условиях.        В больнице его уважают, но боятся — сложно не бояться того, чего не понимаешь. А не понимает каждый, кто видит его в действии. Просто не может понять, как он удерживает человека в сознании, не позволяет ему умереть, не являясь при этом некромантом даже на одну десятую своих сил.       Но Тому нет дела до их предположений, он продолжает отточенными движениями резать, измельчать, перемешивать ингредиенты, на ходу создавая новое, заточенное под конкретного человека и случай зелье.       Его боятся, но когда истончается надежда, а время ускользает сквозь пальцы, и у пациента в запасе остается лишь несколько прерывистых вздохов, пропитанных болью и сожалениями, Целители зовут его. Они готовы терпеть боль клятв и сводить с собственных рук после его визитов глубокие ожоги, лишь бы дать пациенту последний шанс на жизнь.        Том не был всесилен, нет. Иногда он отказывается помогать, если видит, что душа уже готова идти дальше. Такое случается редко, но если ведущей личности больше нечего дать, внести в общую копилку опыта, то и задерживать душу в этой жизни больше не имеет смысла.        Зелье бурлит сильнее, вспениваясь и покрываясь фиолетовой дымкой. Но прежде чем жидкость успевает выплеснуться из котла, он убавляет огонь и накрывает котел крышкой, сверяясь с расчетами. Всё идёт так, как надо.       Том поднимает голову, пристально вглядываясь в затихшего на койке пациента.       Осталось немного.        Взмахнув рукой, он аккуратно извлекает из своего сундука пробирку с частичками Мольтома и, не распечатывая, бросает в котел, выключая огонь.       Формула проста, в его разуме она отливает кристальной ясностью.        Паста из рапионов — сильнейший стимулятор, действует аналогично слезам феникса, но в десятки раз токсичнее. Однако если Золотые цветы измельчить и прокипятить в единорожьем молоке и дать настояться, получится не менее действенная, но более мягкая и щадящая для ослабленного организма микстура. Она не даёт крови свернуться во время варки, полностью впитываясь и смешиваясь до однородности.       Мольтом — аналог растительных дрожжей. По крайней мере, он воспроизводит ту же реакцию набухания. В желудке магических существ больше всего микробов и излишек естественной энергии от съеденных плодов волшебного происхождения. Под чарами стазиса те отлично сохраняются, что позволяет успешно пересадить их в нужную ему среду вместе с тканями. А как только магия тела раскупорится, то подстроит и перекроит нужное под себя, уже самостоятельно избавляясь от всего лишнего, главное сейчас — стимулировать выброс. Надавить на раздражители, заставить исторгнуть переработанную чужим телом энергию.       Том подхватывает котел и подходит к койке. Невозмутимо закатывает рукава белой рубашки и заклинанием фиксирует голову пациента, начиная вливать желеобразную жидкость в горло, умелыми нажатиями вызывая глотательный рефлекс.       Он слышит, как поёт душа человека. Мелодия нервная, пронзительно-звонкая, но без перепадов громкости и помех, значит, душе ещё рано улетать.        Реддл накидывает на себя очищающее и внимательно вглядывается в лицо больного, прощупывая ментальный фон. Проходится невзначай по самой кромке сознания, мельком заглядывая внутрь, чтобы убедиться, что тот не сошёл с ума и проклятие действительно было направлено только на физическое разрушение.        Он вновь возвращается к столу и невозмутимо собирает свои вещи, когда тело на койке выгибается дугой и воет.       Стимуляторы сработали, магия в каналах разогналась до предела, срывая блоки и вызывая, должно быть, адскую боль. Но такова цена — лечиться и восстанавливаться всегда больнее, чем просто умирать.       Теперь он действительно ничем не может помочь. Это больше не его дело.       Целители кидаются к койке, а Том покидает палату и смотрит на часы, мимолётно удивляясь тому, как быстро бежит время.        Он не жалеет людей, не борется за чужие жизни и здоровье. Том всего лишь любит головоломки, сложные задачки, ребусы, ответов на которые нет ни у кого, и ему приходится создавать свои. Он цепляется за них, перетягивает на себя и тренируется, ловко жонглируя своими знаниями и умениями. Ему любопытно и только это заставляет его приходить в больницу с первым вызовом и делать то, что он делает.       Азартно торговаться с Магией на невидимом рынке, слушать и запоминать тона и мелодию новой, ещё неизученной души и иметь возможность рассмотреть чужое сознание.       Зелья лишь инструмент в его руках, видимый другим, дающий право подойти ближе, но настоящая магия творится за пределами сцены.       Ну а то, что происходит за кулисами, там и остается, поэтому после очередного вызова Целители снова боятся и снова не понимают, как простое зелье сняло проклятие — они видят лишь представление, процесс варки, им неведомы ни железная хватка на изменчивой душе, ни давление Магии, ни то, что происходит у Тома в голове.       Но они всё равно хлопают, всё равно восторгаются, раз за разом резервируя себе место в первых рядах, чтобы снова увидеть, снова испугаться и снова почувствовать уважение и восторг, гладя на то, как он творит.        А Том лишь улыбается лисьей улыбкой и блестит глазами-тучами, за которыми тлеют угли. Ему нравится обводить вокруг пальца и переигрывать тех, кто видит нити жизни и чувствует близость смерти лучше него и при этом не понимает, почему с его приходом эти нити тут же замирают, полностью подчиняясь его воле, а пациенты больше не впадают в беспамятство, становясь похожими на сломанных марионеток, неподвижно лежащих на верстаке и терпеливо ждущих ремонта.       Ему нравится ощущать их горько-сладкое непонимание и свежесть живого интереса. Ему нравится… Нет, Том в совершеннейшем восторге от их незнания.       Для других работников Мунго он загадка вот уже много лет и что ему за всё это время только не предлагали в обмен на знания, но в ответ Том лишь продолжает ослепительно улыбаться и щуриться лукаво.        Потому что лис никогда не раскрывает своих секретов.       — Томми, — Том выходит из камина в гостиной и тут же попадает под прицел серых глаз.        Сара сидит в кресле с ногами, укутанная в плед и медленно потягивает утренний кофе из большой кружки. На коленях лежит развёрнутая газета. Сестра смотрит внимательно, с лёгким прищуром, и Том чувствует, как полностью расслабляется.        — Доброе, — он улыбается, подходит ближе и опускается рядом с креслом на ковёр. Сара запускает в небрежно уложенные кудри ладонь, легко поглаживая, и Том откидывается назад, наслаждаясь незатейливой лаской.       Сара задумчиво перебирает тёмные пряди, чувствуя, как на кончиках пальцев потрескивает магия.        Она проснулась с первыми лучами солнца, и ещё до того, как открыла глаза, уже знала, что дома одна. Это не было редкостью — прогресс идёт семимильными шагами, а люди так и не научились калечиться вовремя и почти всегда выбирали крайне неудачное время для смерти.       Она знала, как сильно Том любит то, что делает, она буквально чувствовала это, и никогда бы не сказала слова против — это было бы слишком жестоко, но иногда ей было тревожно.       Сара не могла полностью проснуться без присутствия брата рядом. Смутное ощущение нереальности происходящего, словно она застряла где-то на перепутье, в мире снов, оттого и всё ещё одна, пускали по телу холодные мурашки, заставляли замирать, судорожно ощупывая тело, находя знакомые шрамы и родинки, чтобы убедить сознание, что это её тело и всё в порядке.        Сара перевела взгляд на брата, уместившего свою голову на сиденье кресла и наблюдающего за ней из-под ресниц.        Он тоже чувствовал это, но вместо непрекращающейся тревоги его терзали нервозность и раздражение. Для них это было обыденностью — открыл глаза, встретился со взглядом напротив и обменялся сонными улыбками. Когда обыденность нарушалась, их одолевало чувство неправильности, незавершенности. Как если бы ты вышел из дома, забыв накинуть на дверь запирающие или отменить заклинание мытья посуды.       Маленький червячок предчувствия чего-то нехорошего — вот, как это ощущалось.        С возрастом их связь стала лишь сильнее. Если бы не ментальные щиты, что Том возвел в их сознаниях и непрерывно поддерживал с самого выпуска из Хогвартса, у них с Сарой к этому времени был бы один разум на двоих. Мысли, память, знания… всё. Даже сейчас, с щитами, он мог безошибочно сказать, в каком направлении думает сестра, что прокручивает в памяти, как визуальную картинку и о чем мечтает чаще всего, — но это всё равно были отголоски, трактовать которые он научился со временем, а не благодаря тому, что видит их также четко, как свои. ​      С тех пор, как они стали полностью магически совершеннолетними, им понадобились годы, чтобы привыкнуть к новому восприятию, научиться отделять собственную физическую боль и эмоции, от эмоций и боли близнеца, когда и без того сильная связь расширилась и укрепилась настолько, что они тонули и терялись в эмоциях друг друга, не могли отойти далеко, чтобы при этом не начать испытывать нехватку воздуха и острую потребность прикоснуться. ​       В конце концов, когда даже мелкие порезы или ожоги близнеца стали приносить неприятности другому, заставляя невольно подскакивать на месте или тихо шипеть от боли, находясь при этом на людях и потом ещё тратить время, чтобы убедить случайных свидетелей, что с ним всё в порядке, сгорая от стыда и неловкости, Том создал зелье, что способно было укрепить и сами тела, сделать их более выносливыми и почти неуязвимыми к случайным или бытовым повреждениям.        У магов и волшебников от природы было всё с этим в порядке — ускоренный метаболизм, повышенная регенерация и постоянный стимулятор в виде магии делали их на порядок выше обычных людей по всем физическим показателям, так что Том хотел лишь ещё больше укрепить уже имеющееся.  ​       Но зелья с добавлением крови — это уже почти что Магия Крови, дисциплина более сложная, чем зельеделие. Том, ещё не ставший тогда Мастером Крови и не изучивший этой области, тогда не учел только одного — что получившееся зелье не просто сделает их более сильными и выносливыми, как планировалось, а ещё и послужит толчком для пробуждения в теле более сильных, явно нечеловеческих генов и вполне закономерной после этого крайне болезненной перестройки всего организма. ​       Мать Магия, как же сильно тогда ругалась Сара… ​       Ведь личность или хотя бы расу своего отца они так и не удосужились выяснить, что ему и возвратилось бумерангом, теперь отражаясь в зеркале в те редкие моменты, когда сестра не поддерживала полную трансфигурацию облика на них обоих. ​       На самом деле, тогда, после болезненной перестройки, у них в голове всё еще была такая каша, что мужчина так и не понял, кто в итоге первый поборол пессимистичный настой и стал мыслить более рационально. Но к вечеру того же дня они уже весьма активно подсчитывали мысленно и вслух очевидные и не слишком плюсы и преимущества своих новых тел.       Часы над камином пробили восемь.       Близнецы встрепенулись, тут же поднимаясь и обмениваясь одинаково задорными взглядами.       — Хорошего дня, братец лис, — смешливо тянет Сара, левитацией отправляя пустую чашку на кухню, и шутливо махает рукой на прощание.        — До вечера, душа моя! — почти поет он в ответ, ухмыляясь и привычно уворачиваясь от снопа искр. Белого и очень горячего снопа искр, а не слабенького его подобия, что пускают дети на каждом углу в качестве развлечения. Потому что Сару даже в её причудливом амплуа дурашливого и игривого ребёнка нельзя было недооценивать.       Серое небо, затянутое тучами, готовыми вот-вот разразиться очередным проливным дождем и резкие порывы ветра — такие привычные явления, изученные уже до мельчайших деталей, отпечатавшиеся в памяти на долгие и долгие годы.       Она поднимает голову и смотрит, смотрит вперёд, вглядываясь в силуэты костлявых деревьев. На них больше нет листьев, те опали на землю шуршащими кучами, все ещё поддерживающие иллюзию жизни своей яркой расцветкой, но уже обречённые на погребение под слоями снега, вынужденные гнить и разлагаться.        Очередной порыв ветра принес с собой запах кислых яблок. Дорога сквера извивалась, вела на узкую аллейку с яблонями настолько старыми, что их когда-то нежная кора загрубела и почернела, превратившись в уродливые рубцы. Такими изломанными и неприступными их сделала жизнь. Даром, что этого никто не замечает.        Сара свернула к арке между домами, легко проходя через натянутую завесу портала и выходя уже на вечно бодрствующем Совином бульваре.        Лавируя между рыночных лавок, девушка шла прямо, не оборачиваясь и не обращая внимания на оживленный гул, раздающийся со всех сторон. Выйдя из толпы, Реддл уже было двинулась к ближайшему спуску в Министерство, как давно развитые до предела интуиция и инстинкты дали о себе знать, заставив замереть, резко повернув голову.        На мгновение непроницаемый взгляд серых глаз дрогнул, пропуская вспыхнувшее на дне изумление.       — Лисан?..        Девушка замерла, оглядывая друга со смесью неверия и едва ли сдерживаемого облегчения. Она смотрела на такие знакомые-незнакомые черты, вглядываясь осторожно, словно вновь знакомясь после стольких лет, проведенных в неведении о судьбе другого.        — Сара, — только взгляд у Лавгуда всё тот же — туманный и неясный. И улыбка без малейших отблесков негативных эмоций. — Давно не виделись.       Девушка фыркнула.        — С самого выпускного, вообще-то, — напомнила Реддл и усмехнулась. — Может, чая?        — Было бы неплохо, — тихо отозвался уже молодой мужчина, не сводя с нее взгляд.       Он действительно изменился, вытянулся, а с ростом будто только прибавилось изящество и подчеркнулась его пластичная хрупкость. Белые волосы аккуратно собраны в низкий хвост, светлая мантия с меховым воротником и белый свитер с высокой горловиной хорошо подчёркивали молочную бледность кожи.       Пока ждали напитки, устроившись в ближайшем кафе, не разговаривали — только смотрели, изучали, узнавали заново. Сара теперь действительно смотрела в самую душу, а Лисан будто бы знал это и только мягко улыбался в ответ на её пристальный взгляд.        — Итак, где ты был все это время? — она обхватила горячую чашку руками.       — Я путешествовал, — мужчина продолжал улыбаться.        Сара хмыкнула.       — С Долоховым, случайно, не встречался? Он тоже уже который год… путешествует.       — Ты злишься, — констатировал Лисан, с любопытством склоняя голову.       Реддл закатила глаза, снова фыркнув.       — И как твое путешествие? Много повидал?       — Я искал тропы, которыми ушли эльфы.        Лицо Сары застыло. Она незаметно побарабанила пальцем по столешнице, накладывая защиту, что невидимым куполом накрыла их, скрывая и заглушая от лишних глаз и ушей.        — Ты бродил по серым тропам, — процедила девушка, не сводя с него тяжёлого взгляда. — Один. Все это время.       — Не всё, — мягко возразил Лисан, выпуская немного своей магии, стараясь успокоить. Но в ответ наткнулся лишь на непробиваемую ледяную стену и жёсткий взгляд грозовых глаз. — Позволь мне.       Сара смотрит на него долго и просто пьёт чай, казалось, не собираясь подпускать ближе. Но в какой-то момент стена все же дрогнула и медленно приоткрылась, неохотно и совсем чуть-чуть, но этого было достаточно, чтобы невесомая, словно шелк, магия подобралась ближе и окутала её мягким ветерком.       Девушка вздохнула, собираясь с мыслями, и отставила пустую чашку в сторону.        — И как? — голос звучал бесстрастно, но взгляд снова стал спокойным и просто изучающим, а не прожигающим насквозь.       Лавгуд в ответ только улыбнулся и вокруг снова повеяло туманом.       — Понятно, — хмыкнула Реддл, досадливо морщась.        Они сидели молча, пока Лисан не дотронулся до ее руки, разворачивая и кладя на ладонь цветную фенечку. Она была значительно шире той первой.       Сара слабо улыбнулась краешком губ.       — Спасибо.        — Как проходит твоя жизнь, Сара? — спрашивает тихо и заглядывает в глаза.       — Хорошо, — девушка неторопливо облокотилась на сцепленные в замок руки, с внимательным прищуром наблюдая за ним. — Пока ты покорял Воздушные просторы, Флимонт сошёлся с Юфимией и у них есть общий сын, которому через год уже в Хогвартс поступать. Тони теперь без выходных шатается по проклятым землям у себя на родине, охотясь на всякие жуткие сущности и вроде бы даже там личную жизнь успевает строить, хотя и не говорит ничего конкретного. Остается лишь надеяться, что это не какая-нибудь потусторонняя пакость или бедная душа, которой он своей любовью решил порушить все планы на перерождение, — Сара тонко усмехнулась. — А если тебе интересно послушать про меня, то я работаю на Министерство. Артефактор. — она махнула официанту, заказывая ещё чая.       — А как там Том? Он стал Мастером? — Лисан, казалось, искренне интересовался их жизнью.      Взгляд девушки немного смягчился.       — После школы Томми получил Мастерство по Зельеделию. И потом долгие, как он часто бурчит, десять лет добивался звания Магистра. Добился. Перешёл на Алхимию, а оттуда и на Магию Крови. Сейчас в частном порядке модифицирует зелья для особо тяжелых случаев и иногда сотрудничает с Мунго… Кстати, Юфимия успешно закончила Академию и работает в том же Мунго, но на постоянной основе. А Флимонт открыл лавку на Цветочной, продает изделия и мебель из дерева.       Она медленно отставила чашку в сторону и снова посерьезнела.        — Если ты не собираешься снова пропадать, то как насчёт зайти к нам сегодня вечером? Заодно познакомлю вас с Джеймсом, сыном Поттеров.       — Я приду, — мягко заверил мужчина и напряжение, повисшее между ними в воздухе, казалось, уменьшилось.       Сара незаметно выдохнула и улыбнулась свободнее.       — Хорошо, я пришлю тебе адрес и пропуск, как только доберусь до ближайшей совы, — сказала девушка и надела подаренную фенечку, плотно затянув узелки. — А теперь мне пора.       Она неуловимым движением подобралась ближе, осторожно обнимая со спины.       — Я рада, что ты вернулся, — шепнула на ухо и тут же будто растворилась в толпе, оставив на столе две блестящие монеты и ледяной шлейф своей магии от лопнувших защитных чар.       Железные двери разъехались в стороны, пропуская Сару в Отдел Разработок. Сбросив верхнюю мантию и оставшись в одном лишь брючном костюме, девушка проследовала к журналу, фиксируя время своего прихода.       — Утро, босс! — махнул ей худощавый блондин в неизменных солнцезащитных очках, зашедший следом.       — И тебе, Люк, — кивнула Реддл, аккуратно собирая волосы в пучок и бегло просматривая документы, что успели доставить утром из других Департаментов. — Как у нас дела с новым снаряжением?       — Все, как и планировали, босс. Улучшили маневренность, уменьшили толщину брони на локтях и коленях, повысив подвижность, слегка доработали нагрудники и перчатки, сделав их из более эластичной кожи и вчера зачаровали по тем схемам, что ты дала Джо и Коре.        — Уже тестировали? — Реддл скрылась за дверьми своего кабинета, переодеваясь в рабочую форму.       — Ещё нет, но Шар должна заняться этим сегодня, — мужчина на ходу подхватил коробку с неудачными моделями артефактов, собранными штабом в порывах вдохновения, чтобы посмотреть, что из этого ещё можно спасти.        — Займёмся этим все вместе, как придут остальные. Чем быстрее избавимся от Аврората, тем скорее вернёмся к собственным наработкам. И стоит уже добить новую портальную сеть, презентация всего через неделю, напомни всем об этом, — решила Сара, поправляя форму и последний раз глянув в зеркало, направилась в мастерскую.        — Как скажете, босс! ​       Их мастерская, рассчитанная на большой штаб сотрудников, представляла собой просторный зал с высокими стеллажами вдоль стен, заполненными коробками и контейнерами с материалами. В глубине помещения громоздились сундуки с запасами металла и дерева, посередине стоял внушительных размеров стальной стол с вытяжкой для плавки, а вокруг него располагались рабочие места артефакторов. Одну из стен занимали меловые и пробковые доски для расчетов и чертежей, а также только поступивших и ещё не распределённых заявок на разработку. ​       Врубив свет, девушка подошла к ближайшему столу. Быстро записав свой адрес на первом попавшемся клочке бумаги и приложив пропуск со своей магической подписью, Сара запечатала письмо в конверт, аккуратно всунула его в капсулу с печатью Министерской Почты и опустила в ближайшую пневматическую трубу.  ​       Время близилось к началу смены, артефакторы медленно, но верно заполняли этаж, рассредотачиваясь по всему залу и тут же забывая друг о друге, погружались в работу. Проверив автоматически пополняющуюся доску на наличие обновлений и не найдя таковых, Сара вернулась в свой кабинет к документам. Как бы сильно она не недолюбливала бумажную волокиту, от правильности заполнения этих бумажек буквально зависело всё будущее её отдела.        Оформление патентов, получение спонсирования и разрешения на начало массового производства новых изобретений и артефактов, отчеты начальству о продвижении работы над специальными проектами с пометкой «важно» и о соблюдении рейтинг-плана, разбор и распределение запросов на улучшение уже существующих вещей и многое другое целиком и полностью лежало на ней, как на Главе Отдела и Старшем Артефакторе штаба. И слава Мерлину, что Старшим не по возрасту, а только по должности. ​       На работу в Министерство попадали исключительно Мастера своего дела — это было известно всем сотрудникам, как прописная истина. И если ты носишь серую мантию, значит, ты действительно чего-то стоишь.       На этой мысли Сара с иронией хмыкнула, не отвлекаясь от работы. Их правительство весьма успешно вербует всех полезных кадров, вовремя беря их таланты и амбиции под свой контроль. Артефакторов это касается особенно — у тебя есть куча идей, которые ты способен воплотить в жизнь и показать миру? Пожалуйста, воплощай, никто не ограничивает тебя ни в ресурсах, ни во времени, главное, что потом при регистрировании твоего патента Министерство Магии в обязательном порядке указывается, как спонсор и соавтор твоих работ. Ну и налог на доходы от изобретений будет взиматься едва ли не в три раза больше — за материалы же не ты платишь.        Впрочем, Сара не собиралась отрицать, что несмотря на все эти досадные нюансы, возможность, предоставляемая Министерством, так или иначе остается весьма и весьма заманчивой. И будь Департамент Тайн менее секретным местом, о ней без зазрения совести мечтало бы не малое количество подданных Королевства.    ​      Двери её кабинета беззвучно разъехались и в проёме появилась сияющая, как начищенный галеон, Шарлотта со своим убийственно ярким макияжем — только одним видом будто категорически отрицающая свою принадлежность к рядам невзрачных Невыразимцев.       — Где Вы потеряли сестру, миссис Белл? — для порядка уточнила Сара, по-прежнему не поднимая взгляда от документов.       — Малышка Джози снова проспала! — скороговоркой выдала Шар, отдышавшись. — Сара, дорогая, как давно нам доставляли свинец? Он ещё остался?       — Загляните в шестой сундук слева, тот, что с погнутой ручкой. — отозвалась Сара, на секунду подняв глаза и убедившись, что женщины уже и след простыл.       Ненадолго, как оказалось.       — Там пусто! — раздался разочарованный возглас, когда двери повторно разъехались.       — Закажите ещё, я подпишу, — вздохнула Реддл. — Только когда составите список, отдайте его сначала своей сестре, чтобы не вышло, как в прошлый раз, — с нажимом попросила девушка, выразительно приподняв брови и повернулась к как раз появившейся в проеме Джо с огромной стопкой журналов.       — Это всё… — прокряхтела та, взваливая кипу на край стола, — …каталоги на подпись для Архива. Там записано всё, что нам доставляли за последнее полугодие, мисс Реддл. Вас попросили это просмотреть и утвердить. И нет, Шар, молчи! Я не забыла, что умею колдовать, просто палочка далеко была, — раздражённо скривилась та, сдувая челку с глаз. ​       У сестёр Пруэтт (в девичестве) была ужасающе большая разница в возрасте и просто хроническая непереносимость друг друга. Вот уже который год Реддл приходилось демонстрировать чудеса (условно) человеческой выдержки, терпя их словесные перепалки и обоюдные угрозы, под конец рабочего дня молясь всем Богам, чтобы хотя бы одна из сестер уже наконец отправилась на перерождение и перестала сотрясать стены их бренного Отдела своими проклятиями.       — Думаю, пора начинать тестирование, — заключила Сара, поднимаясь. — И кто-нибудь видел новенького Уилла?        — Его уволок Рогатый Демон, — злорадно ухмыльнулась Джо, довольно щурясь и ничуть не смущаясь, что «Рогатый Демон», на минуточку, был деверем ее дорогой сестрички, что снова прожигала ее гневным взглядом.       Реддл незаметно улыбнулась, стойко игнорируя назревающий скандал и думая о Уилле, которого совсем недавно определили к ним на работу, едва тот закончил Хогвартс и получил Мастерство. Ничего, пусть помучается. Заместитель главы Аврората может довести до ручки кого угодно, идя на всяческие ухищрения, лишь бы переманить на свою сторону побольше способных кадров.        — Ну, раз Уилл временно недоступен, начнем без него.  ​      Тестирование новой модели костюмов прошло более чем успешно. Возвращались все в мастерскую с новым приливом вдохновения и тут же послали Уилла — вырвавшегося уже было из рук Демона — обратно в Аврорат с посылкой. Оставалось только получить удовлетворительную записку и можно посылать все расчеты и выкройки на этаж выше, к домовикам, где эти костюмы будут делать уже в промышленном количестве. ​      Вернувшись в свой кабинет, Сара накинула на двери ненавязчивый отвод глаз и несколько запирающих вместе с сигналкой, прежде чем направиться ко второй, на этот раз самой обычной деревянной двери, что находилась у дальней стены, прямо за рабочим столом и была невидимой абсолютно для всех, кроме неё самой, надежно скрытая чарами Фиделиуса.        Стоило пересечь порог, как повсюду вспыхнули магические лампы, освещая не слишком большую комнату с одним единственным стеклянным столом в центре. Всё здесь было завалено свитками и бумагой со схемами, чертежами и планами, незаконченными расчетами, набросками её личных изобретений и графиками.        Сара подошла к столу, посылая слабый импульс магии. В то же мгновение стеклянная поверхность пошла рябью и над столом появилась объемная иллюзия её бесценного детища.               Работать над ним приходилось медленно и осторожно, по крупицам собирая информацию, чтобы не вызвать лишнего интереса у своих коллег и других министерских сотрудников.        Пролистав последний исписанный убористым почерком альбом, Реддл уже в который раз стала внимательно изучать итоговую иллюзию, сверяясь с полученными на выходе формулами.       По всем расчетам выходило, что артефакт под мало что говорящим названием «Передвижник», который она собиралась создать, будет работать.        С перебоями, да, но будет.        Это был прогресс.         ​К обеду весь отдел отправился в столовую, предварительно накинув поверх рабочих комбинезонов мантии Невыразимцев, что создавали вокруг них завесу тумана, искажая голоса и черты лица до неузнаваемости.        В целях безопасности, — как говорило начальство.        Чтобы мы поменьше болтали, — думала Сара.  ​       Департамент Тайн всегда существовал отдельно от Министерства. Здесь был свой обособленный трудовой улей, свои порядки и требования к сотрудникам. Посторонние знали об их Департаменте лишь то, что им следовало знать — ни больше, ни меньше.        Когда-то Сара восхищалась силой клятв и обетов и их влиянием на отдельно взятого человека, а теперь — вот ирония-то, — сама была обвешана ими, как йольская ель.       С Томом это не мешало — они воспринимались магией, как одна личность, — все клятвы одного автоматически становились клятвами другого, — но вот при их пятничных посиделках с Поттерами простые, на первый взгляд, беседы о работе походили скорее на преодоление минного поля — лишний шаг вправо, лишний шаг влево и всё, расстрел.  ​       Реддл зашла в столовую вместе с остальными, незаметно осматриваясь. Чем-то это место напоминало Хогвартский Большой зал, разве что столов здесь было больше, да и в целом выглядело помещение более современно и практично. Взяв поднос, девушка пристроилась в конце очереди, внимательно изучая собравшихся, пользуясь тем, что её лица не видно за серой дымкой.       В столовую уже подтягивался офисный планктон с верхних уровней, двигаясь сплошным черным косяком. И красные мантии — авроры, что застали обеденный перерыв под конец смены в Министерстве.  ​       Основное здание Аврората, как и Аврорская Академия, находились где-то в горах, за пределами Центра Королевства, и соединялись с главным Атриумом только круглосуточными каминами.       Впрочем, это не делало красных здесь редкими гостями — почти три с лишним сотни стражей порядка находились в Министерстве на постоянной основе, тщательно следя за дисциплиной и безопасностью (или особо подозрительными сотрудниками).  ​       В каком-то смысле то, что никто ничего не знает о Невыразимцах кроме, разве что, самих Невыразимцев — это очень хорошо. И безопасно. Сара предполагала, что узнай другие сотрудники, что за ними всеми ведётся постоянная слежка, это бы не вылилось ни во что положительное и взбудоражило бы и без того неспокойный от природы народ до состояния массовой истерии.       Уже только тех жучков и разного уровня подслушки, которых её отделу довелось разработать за последние пять лет, хватило бы на все офисные кабинеты вместе с туалетами, комнатами отдыха и ещё бы осталось… Реддл усмехнулась, вспомнив об Отделе Информаций, где всё это потом неустанно обрабатывалось и просматривалось.        Этот отдел обладал наибольшим числом кадров в их Департаменте, но те, кто там работал, не могли назвать и десятка собственных коллег, благодаря повышенному уровню секретности. Сама Сара знала, что большинство сотрудников ОИ занимаются шпионажем и что этот отдел связан с секретной разведывательной службой их Королевства по ту сторону барьера, но на этом всё.        Откуда приходили приказы и распоряжения Невыразимцам из Отдела Информаций никто не знал — те всегда доставлялись в затонированных капсулах пневмопочтой непосредственно на рабочие столы сотрудников. А по всему Министерству были сотни, если не тысячи прозрачных труб, тянущихся и пронизывающих всё здание, так что отследить пути капсул было практически невозможно.       — Сотрудник с номером К936АС просьба незамедлительно пройти в Департамент Труда и Регулирования Численности Населения, кабинет пять, — раздалось из динамиков.       Все за их столом тут же оживились.       — Ты посмотри-ка, а неплохо работает, — присвистнул Люк, голос которого по-прежнему было легко узнать по его интонации.        — А ты что, сомневался? — как и Шар, энтузиазма которой было не занимать.       Мужчина фыркнул, принявшись за еду.        — Мне все равно кажется, что это странно — называть людей по номерам. Мы же не машины какие-то, — пробурчал тот, с брезгливостью отодвинув от себя томатный сок.       — Если сотрудников будут делить по-другому, то остальные слишком легко вычислят всех подставных големов, — легкомысленно заметила Шарлотта и тут же получила ощутимый разряд холода, судорогой прокатившийся по всему телу. — Всё-всё, молчу-молчу! — охнула она, морщась от боли.       Реддл невозмутимо продолжила трапезу, мысленно благодаря Магию, что хоть у Джо и Уилла, сидящих рядом с ней, есть инстинкт самосохранения — те не отрывались от еды и не проронили ни слова с того момента, как покинули свой этаж. За остальных своих сотрудников она не волновалась — те знали негласные правила не хуже неё самой.        В хрустальном котле под крышкой бушевало маленькое торнадо, пуская в прозрачные стенки тоненькие паутинки разрядов. Том взмахнул рукой, тщательно дозируя количество собственной магии, и аккуратно переместил каплю крови в самый центр воронки. Торнадо начало медленно замедляться и через несколько минут так и замерло в форме воронки.       Секунды покоя и зелье вновь пришло в движение, набирая скорость, но на этот раз потоки двигались в обратную сторону. Теперь разряды били не в стенки, а в самый центр, прямо в кровь.       Под их воздействием красная капля плющилась и пенилась, то разрываясь на крошечные частички, то вновь сливаясь в одно.        — Крёстный, а правда, что маглы побывали на Луне? — на пороге сидел ребёнок, заворожено наблюдая из-за тонких стекол прямоугольных очков за сосредоточенно нарезающим ингредиенты мужчиной. Руки зельевара, с аккуратно закатанными рукавами, двигались быстро и скупо, давно заученными до автоматизма движениями стуча по доске остриём ножа в каком-то своем, особенном ритме.       Том, казалось, не обращал никакого внимания на крестника, лишь раз недовольно глянул сквозь пары котлов. Он строго-настрого запретил мальчишке заходить в его лабораторию, но наглый паршивец нашел другой способ отвлекать его от работы, доставая своими вопросами из-за порога комнаты.        И мужчина даже не сомневался, чье это дурное воспитание сотворило из ребенка Поттеров эту пакостливую ехидну.       — Почитай магловскую историю, если так интересно, — хмуро бросил Том, отмеряя ровно три унции пыльцы докси прямиком из их брюшных кармашков и посыпая ею внутренние стенки котла.       Модификация в этот раз получилась мудрёная, он решил попробовать совместить потенциально не совместимое и при помощи третьего компонента уравновесить реакцию. Ошибиться — значит испортить все зелье. Но в таком случае Реддл сильно сомневался, что его клиент соизволит подождать ещё пару суток, пока он все переделает — тот и так уже был больше мёртв, чем жив.       — Ну это же так ску-у-учно! — насупился Джеймс, скрестив руки. — Пойдем лучше в шахматы поиграем на желание! Ну пожалуйста, ну кре-е-естный!       Том отстраненно прикинул, сколько хороших и, несомненно, полезных ингредиентов можно извлечь из мальчишки так, чтобы Мать Магия сильно не обиделась. Левая почка, одно лёгкое, глаза, ушные мышцы, хвостовые позвонки… Такие мысли действовали сродни медитации, быстро помогая взять себя в руки и сосредоточиться.        Пожалуй, пара пинт крови тоже будет не лишней…       — Ты собираешься хоть иногда дома появляться? Родители ещё не потеряли? — сухо осведомился он, взмахом руки помещая в центр торнадо ещё несколько капель крови. В неё было вмешано приличное количество хлорофилла растений — это должно было минимизировать последствия кустарной болезни, но спад бы наступал постепенно, чтобы не травмировать заражённый и медленно мутирующий организм ещё больше.        Если зелье не рванет — значит, клиент будет жить, а рванет… Что ж, судьбу не обманешь и Магия тому ему в свидетели.       Том убавил огонь до минимума, накинув на котел щитовые чары.       — У мамы снова двойное дежурство, а папа опять заперся в мастерской, — пожаловался Джеймс, исподлобья глядя на Реддла взглядом побитого щенка. Не иначе, перед зеркалом тренировал, паршивец.       Сейчас, когда Том закончил с зельем, юный Поттер уже не вел себя так вызывающе, благоразумно опасаясь, что крестный легко может неслабо проклясть в порыве раздражения. На заслуженное наказание в сугубо воспитательных целях защита Магии, к сожалению, не распространялась.       Том тихо хмыкнул, смерив долгим взглядом насторожившегося мальчишку, и взял со стола полотенце, чтобы лишний раз не применять очищающее рядом с чувствительными к весьма въедливому заклинанию оставшимися ингредиентами.       — А Сара скоро вернется? — выпалил Джеймс, решив отвести от себя удар давно проверенным способом. — Она обещала показать мне, как красит волосы.       Реддл на это лишь приподнял бровь, медленно вытирая руки.       — Должна прибыть к ужину, — вкрадчиво сообщил он и глянул на часы. — Который нам, к слову, нужно ещё приготовить.       — Нам? — опасливо уточнил мальчик.       — Конечно, — Том отбросил полотенце, медленно приближаясь к крестнику и с удовлетворением наблюдая, как тот вскакивает и вытягивается по струнке, избегая прямого зрительного контакта. Надо же, его уроки оклюменции не прошли даром. — Должна же быть от тебя хоть какая-то польза.       Снаружи дом Реддлов не отличался размерами — типичный коттедж в Зелёном районе, где жили работники Министерства со своими семьями, похожий на коробку с плоской крышей и снизу доверху заросший мхом и плющом. Но, слава Магии, они были магами и законом не запрещалось создавать пространственные карманы любой величины на территории собственной жилплощади.       В пределах разумного, конечно.       Внутри дом был просторным, с отделкой из тёмного дерева, отлично сочетающегося с тёмно-зелёными и бежевыми тонами стен и мебели, разбавляемыми белыми цветами лунных растений, так любимых Сарой и расставленных наравне с книгами на каждой свободной поверхности.       Правда, из-за наложенных чар расширения, окон здесь не было — только большие зачарованные зеркала, круглосуточно транслирующие виды на норвежские горы с высоты птичьего полета.        Поэтому изнутри казалось, будто они живут прямо на облаках, особенно когда над горами бушевали метели и снег безостановочно шёл стеной долгие недели, заливая все комнаты режущей глаза белизной.       — Так где, говоришь, твой Глава? — как бы невзначай поинтересовался Том, исследуя содержимое холодильного шкафа.        — Дядя с тётей ещё неделю назад уехали в Италию по делам, а у бабушки с дедушкой остались близнецы, — скривился мальчишка, взлохматив волосы.       Реддл понятливо хмыкнул. Зная Карлуса и Дори, те запросто могли снова устроить себе медовый месяц, с чистой совестью спихнув своих годовалых отпрысков старшим Поттерам. Ну а об откровенной нелюбви своего крестника к племянникам он знал не понаслышке. Уж если даже Сара едва выносила эти два комка слюней и криков, он был не удивлен, что Джеймс, привыкший к отсутствию всякой конкуренции за внимание членов семьи, резко взбунтуется.        Том на мгновение замер, прислушиваясь, и улыбнулся.     — Томми! — дверь резко распахнулась и в гостиную едва ли не влетела Сара, широко улыбаясь. — Иди ко мне, моя ты теплокровная змеенька, — заворковала девушка, стискивая его в объятиях и с жадностью вдыхая такой родной запах.          Том зарылся носом в по-уличному пахнущие снегом кудри, всё ещё скрученные в замысловатую прическу и нежно улыбнулся, притянув сестру ближе. Они замерли так на долгие мгновения, глуша зудящий под кожей тактильный голод и слушая блаженный перезвон своей магии.       Джеймс показательно скривился, обречённо закатывая глаза.       — Вы же только недавно виделись! — запыхтел он недовольно.       Сара со смешком отстранилась от брата.       — И тебе здравствуй, Джей-Джей. Что у нас, кстати, на ужин? Я просто мрак, как проголодалась!       — Ты же только что со встречи, неужели, тебя не покормили? — ухмыльнулся Том, взмахом руки заставляя спагетти свариться, а фарш на сковородке готово зафырчать.        — Покормили, — кивнула девушка, уже через минуту пододвигая к себе горячую тарелку, и едва ли не мурлыкая от удовольствия, вдохнула аромат горячего томатного соуса. — Вином и тарталетками. А после не успела заказать чего-то существеннее.       — Так была занята? — вскинул брови мужчина, с весельем в глазах подмечая промелькнувшее на лице сестры недовольство.        Естественно, Том знал, чем таким интересным занималась сестра — чувствовал все невольно проецируемые через их общую связь эмоции.        Сара тщательно прожевала спагетти и только потом заговорила с напускным безразличием.       — В наши дни довольно проблематично, знаешь ли, найти других артефакторов, готовых поделиться с тобой результатами своих исследований, — невинно улыбнулась девушка, хотя в глазах у нее плясали черти. — Джей, милый, ты же хотел увидеть, как я изменяю волосы? Не мог бы ты принести тот учебник по трансфигурации, котором мы пользовались в прошлый раз, я сразу покажу тебе ещё и теорию.        Поттер активно закивал, тут же соскакивая со стула, и рванул в направлении лестницы.        Когда шаги затихли, Сара вновь посмотрела на брата с лёгкой улыбкой.        — Ещё я достала допуск к Арке Смерти. Министр Магии наконец уверился, — это было сказано с неприкрытой иронией, — что моему отделу никак не разработать новую систему портальной сети без соответствующего изучения того, что они сами называют в своих методичках образцом воплощения пространственной магии.        Том приподнял брови. О'Бейли однозначно не прогадал, когда поставил его сестру во главе Отдела Разработок — у Сары была крепкая хватка, поразительное упрямство и выдержка, благодаря которым та всегда добивалась желаемого в обход всему, чему только можно и нельзя. Так было всегда — и в детстве, и в юности, и сейчас — разница лишь в том, что цели теперь были более грандиозными.       — Аллан уже в курсе?        Сестра поджала губы.       — Он будет против, — проговорила девушка.        Ей не нужно было продолжать. Том и без того понимал, что Глава Департамента Тайн не будет в восторге, когда узнает, чем занималась и что разрабатывала его бывшая ученица последний десяток лет. Он и сам был не особо рад тому, во что вылилось его отчаянное желание вытянуть сестру из затянувшейся депрессии, но если вдруг случится такое, что он проснётся в прошлом — Том всё равно сделает то же самое.       Потому что видеть Сару с безразличным взглядом, полуживую, с выжженной тишиной внутри, попеременно сменяющейся тоскливым, будто предсмертным воем из самого сердца оказалось страшнее всего, что Тому довелось пережить в своей жизни.       К тому же у него было время всё обдумать и обеспечить им максимальную страховку в случае неблагоприятного исхода.       ​Мужчина неосознанно потёр грудь. Метка со знакомыми инициалами, когда-то вырезанная ритуальным ножом напротив сердца, мерно запульсировала, давая о себе знать.        Сара, проследив за этим жестом, мягко перехватила его руку, крепко сжав.        Сейчас она действительно была руководителем, ведущей в дуэте — серьезная и собранная, смотрящая с непоколебимой уверенностью в своих силах и знаниях.        Такая Сара без труда контролировала весь свой многочисленный отдел, состоящий из разношерстных гениев, чья гениальность порой граничила с сумасшествием, не дозволяя тем лишнего, но вместе с тем делая всё, чтобы их мнение и изобретения услышали и приняли начальство и общество.       — Все будет в порядке, Томми. Веришь?       — Верю, — не задумываясь, отозвался мужчина, глубоко вздыхая. И перевёл тему, — Так значит, сегодня ты встретила Лисана?       — Ага, — отозвалась девушка. — Он изменился. Тебе хочется убедиться в этом воочию, поэтому я пригласила его сегодня к нам на чай.        — Поттеры?       — Не стала им ничего говорить. Не хочу спугнуть Лисана излишним вниманием, — Сара сыто потянулась, прогнувшись в пояснице. ​       На кухню снова влетел Джеймс, торжественно водрузив на стол увесистую книгу и пытливо уставился на крёстную.       Сара негромко рассмеялась, взмахом руки отправляя грязную посуду в раковину.       — Ну что, мой юный ученик, готов ли ты познать тайны мироздания, именуемые женскими хитростями? — торжественно провозгласила девушка, распуская прическу и пододвигаясь ближе, чтобы с помощью одной лишь мысли заставить свои темные волосы завиться змеями и в следующее же мгновение резко выцвести до жемчужного блонда, каскадом спадая на плечи.        Поттер восхищённо выдохнул, во все глаза разглядывая результат через зачарованное стекло очков, позволяющее видеть цветные потоки магии.        Сара показательно покрутилась на стуле, демонстрируя себя во всей красе. Всё-таки Высшая Трансфигурация — это не простенькая иллюзия, которую способен наколдовать каждый второй волшебник, здесь нужны долгие годы тренировок, чтобы действительно преуспеть в искусстве Превращений.        — И я смогу так же? — возбужденно воскликнул Джеймс, благоговейно дотрагиваясь до мягких кудрей с молчаливого позволения девушки.       — Конечно. Годам к тридцати точно сможешь, главное, вера в себя и постоянная практика, — торжественно кивнула Сара, сверкнув улыбкой.       — А прямо сейчас нельзя также? — Поттер тут же сник, расстроено насупившись.       — Для всего в этой жизни нужно время, Джей-Джей. Никто не становится профессионалом по щелчку пальцев, уж поверь мне, — мягко заметила девушка. — Зато потом, только представь, какие тебе откроются перспективы.        Мальчик вскинул голову.       — И я действительно смогу стать как ты и крестный? — уточнил он, недоверчиво сощурившись.       Реддлы переглянулись.       — Ну, тебе придется сильно постараться, чтобы стать таким же прекрасным, как я, — ухмыльнулся Том, гордо расправив плечи.       Сара глянула на него с весёлой усмешкой.       — Надеюсь, милый, что непомерное эго ты от своего крестного все же не унаследуешь, — фыркнула она, ободряюще улыбнувшись. — Кстати, где сегодня ночуешь?       — Мама на работе, папа снова что-то стругает, — закатил глаза Джеймс. — Так что я останусь.       — Ох, ну конечно. — проворчала Сара, доставая на всех стаканы и наливая туда теплое молоко.        — Ты снова будешь бить папу? — оживился мальчик, уловив неодобрительные нотки в голосе крестной.       Том рассмеялся, едва не пролив молоко. Девушка возмущённо уставилась на крестника.        — Когда это я била твоего отца, Поттер?        — Каждый раз, как он становится некомпетентным опекуном и забывает выполнять возложенные на него Магией обязательства родителя, — процитировал ее же слова маленький паршивец, нахально улыбаясь.       Сара фыркнула.        — Модифицированное жалящее особого вреда не несёт, его нельзя назвать боевым заклинанием. Да и было-то это всего пару…       — …сотен раз, — закончил Том.       Не успела Сара возмутиться, как по дому прошла лёгкая дрожь и зазвенели сигнальные чары, извещая о прибытии гостя.       — Ты предупредил Йорика, что у нас будет гость? — уточнила Сара, вставая.       — Да, он обещал вести себя тихо, — ответил Том, поднимаясь следом, и направился в коридор.       Лисан пришел один, все в той же одежде, что и утром, разве что в белоснежный хвост была вставлена веточка лаванды. Он тепло улыбнулся встретившему его Тому и совсем, кажется, не заинтересовался обстановкой дома, хотя посмотреть явно было на что. Когда-то Сара очень серьёзно подошла к вопросу интерьера и потратила огромное количество времени на то, чтобы сделать их с Томом первый дом не только уютным, но и максимально продуманным и удобным, почти под завязку заполнив его умными артефактами. Конечно, это был не Хогвартс, но его тоже вполне можно было назвать автономным.       Они сразу разместились в гостиной.       — Любишь мороженое? — поинтересовалась Сара, усевшись в одном из кресел, и предлагающе махнула на ряд ведёрок со сладким десертом, призванных из холодильного шкафа.       Лисан с улыбкой кивнул и устроился вместе с Джеймсом на широком диване, заваленном подушками, с благодарностью принимая у Тома большую ложку.        — Я кое-что принесла сегодня, — заговорщицки начала девушка, когда все взяли себе по мороженному и сошлись во мнении, что погода сегодня не лётная. — Оно ещё не закончено, но, обещаю, вам понравится.        На столе появилась маленькая шкатулка, внутри которой лежало несколько аккуратно завернутых в бархатные мешочки шариков. Сара взмахом руки потушила свет в комнате и с негромким щелчком установила один из матовых шаров в специальное углубление, активируя артефакт лёгким импульсом магии. В то же мгновение шарик вспыхнул и под негромкое «о» на противоположной стене появилась проекция изображения. Секунда, и картинка пришла в движение.        Звук шар не передавал, но мелькающие цветные кадры, складывающиеся в полноценную видеозапись, завораживали. На импровизированном экране легко можно было узнать и Совиный бульвар с его огромной вывеской Центрального рынка и Косую аллею с широкими витринами и Гринготтсом.        Дальше показывались и Цветочная улица, усеянная хозяйственными и букинистическими лавками, и Соловьиная роща с фермерскими магазинчиками, и Колокольный бульвар с его дорогими ресторанами и барами вдоль набережной… кадр за кадром проносились цветастые жилые районы и ровные дороги парка при Мунго. И Золотая улица с ателье и бутиками, и Шелестящая аллея с её легендарными певучими деревьями…       — Что это? — негромко спросил Лавгуд, не сводя взгляда с проекции.       — Это шкатулка воспоминаний, — также тихо отозвалась Сара. Все эти картины она уже видела, и не один раз — в конце концов, шарики были заполнены её собственными воспоминаниями, но проекция каждый раз очаровывала, как в первый. Благодаря встроенным в плетения чарам иллюзии, видеозапись казалась почти объемной и до дрожи реалистичной. — Шарики сделаны из плакучего хрусталя и каждый из них не уступает по объему памяти карманному Омуту, — не без гордости закончила она.       Когда поток воспоминаний кончился, девушка аккуратно убрала шарик обратно в мешочек и, довольная произведённым эффектом, поведала:       — Скоро сделаем доступным ещё и звук, — бережно закрыла крышку, — добавим парочку функций самой шкатулке, чтобы смогла останавливать и перематывать запись по голосовой команде и попытаемся выпросить у начальства группу добровольцев, что смогли бы продолжить пополнять шары вручную. Сейчас для хранения информации в Министерстве используют только кристаллы и драгоценные камни, но, думаю, это ненадолго… ​       Дальше разговор как-то сам собой зашел о плюсах и минусах интерактивных напоминалок, совсем недавно появившихся на рынке и уже успевших набрать популярность. Миниатюрных говорящих химер всё чаще можно было увидеть у секретарей и многозадачных работников, готовых расстаться с сотней галеонов ради дорогой игрушки, лишь бы не засорять свою голову огромным количеством дат и сроков.       — Если так и дальше пойдет, то спрос на Говорунов окончательно сойдет на нет, — заметил Том, покачивая стакан с янтарной жидкостью. — Они, может, и более надежные, чем голуби и совы, но слишком дорогостоящие по сравнению с теми же химерами или големами. Да и возможностей у них меньше.       — Это если Мастера все не перемрут, — задумчиво протянула Сара. — Знаешь, как трудно найти толкового Химеролога, готового просто штамповать одинаковый товар? Они же люди искусства, им нужен полет фантазии, а если его нет, для них нет и резона что-либо делать.       — Я встречал одного такого Мастера, — Лисан мягко улыбнулся, переведя взгляд на свернувшегося калачиком на коленях Сары Джея, давно уже сладко посапывающего и видящего десятый сон. — Ему приказали создать армию тигров для Императорского дворца. К назначенному сроку он продемонстрировал свои творения — все тигры были разных цветов и размеров, с ни разу не повторяющимися установками. Был и тигр-цветочник, и тигр-пекарь, и даже тигр-астроном. И только один единственный свирепый тигр-воин. Когда Император призвал Мастера и спросил, почему тот ослушался приказа, Мастер ответил, что сделал даже больше, чем его просили: создал армию тигров, причем способную заменить Императору не только его охрану, но ещё и абсолютно всех его подданных.       Сара улыбнулась, склонив голову и слушая тихий, мелодичный голос друга.       — Расскажи ещё что-нибудь, — попросила она, щурясь от отблесков огня в камине.          Лисан ушел от них уже заполночь, тепло попрощавшись и заверив Реддлов, что провожать его не стоит, и что он не исчезнет также внезапно, как в прошлый раз. Хотя близнецы и не выглядели особенно убежденными, но легко согласились на его предложение поддерживать связь. Лавгуд планировал отправиться на другую сторону барьера, повидать магловский город, на что Том с недоверчивой усмешкой пожелал ему удачи.       Не то чтобы Реддлы плохо относились к маглам, просто за последние десятилетия на той стороне многое изменилось не в лучшую сторону. ​       Магический мир никогда не понимал и не поймет маглов и их отношение к природе. Так грубо и топорно уничтожать все, что хоть немного мешает им возвести очередную уродливую громадину завода или, потакая собственным прихотям, сносить подчистую целые лесные массивы, оправдываясь благими намерениями…        Маги, волшебники, а особенно ведьмы и травники слишком трепетно относятся ко всему, что создала Мать Магия, и непоколебимо уверены в том, что природа на этой планете тоже ее творение. Поэтому неудивительно, что все магическое население последние пару веков считает маглов лишь глупыми вредителями, что ломают все, к чему прикасаются.        И с каждым десятилетием все становится только хуже, поэтому Министерство уже сейчас старается сократить количество путей и свободных проходов на ту сторону до минимума.  ​       Пьяные, не контролирующие себя магически одаренные — это, конечно, большая проблема, но разозленные маги и ведьмы в трезвом уме и твёрдой памяти, преисполненные желания мстить — это катастрофа, грозящая кровавой войной, которую никто не собирался допускать.       — А ну живо по кроватям, уважаемые джентльмены! Завтра кому-то на работу, а кого-то вообще ждут уроки латыни. Не ты ли, Джей-Джей, не иначе, как неделю назад жаловался, что из-за них тебе приходится рано вставать?        — Не из-за них, а из-за дяди! — насупился разбуженный мальчик, потирая глаза, но упрямо отказываясь идти спать раньше крёстных.       — Дядя Карлус Глава твоего рода, — напомнила Сара, подталкивая его в сторону лестницы. — Пока ты носишь свою фамилию, будь добр, слушайся.       — Сколько у нас ещё времени? — на последок одними губами спросил Том, прежде чем ступить во мрак спальни.       — Около месяца, может, чуть больше и я закончу, — также беззвучно ответила Сара и слабо улыбнулась, хотя глаза её горели не хуже люмуса.        Слишком много времени и сил было потрачено, чтобы теперь всё бросить. Цель определена, процесс запущен, сроки назначены и не в её правилах отступать с намеченного пути в последний момент перед долгожданным стартом.        Том кивает и притягивает её ближе, целуя в лоб.       — Я буду готов, — и немного поколебавшись, — обещай, что не исчезнешь одна.       Сара вздыхает и смотрит долго.       — Я никогда не оставлю тебя одного, Томми.        И он безоговорочно ей верит.​