Змеи, Львы, Барсуки и Вороны

Суета платформы 9¾ успокаивает. Такое чувство, будто всё точно так, как надо. Вот только так и никак иначе. Вот только эти, снующие туда и обратно обеспокоенные родители первокурсников. Вот только этот красный мощный паровоз с золотой эмблемой школы Хогвартс, сияющей в лучах сентябрьского солнца. Вот только эти трогательные объятия, поцелуи в щеки, родные наставительные речи перед отправкой чад в школу. На его лицо невольно наползла теплая улыбка. От предвкушения встречи с друзьями внутри приятно вспорхнули бабочки. Этот год непременно станет самым интересным, самым смешным, самым лучшим, самым-самым-самым, они с Моной и Сэмом непременно подружатся с Поттерами, станут самыми крутыми на курсе, утрут нос Слизерину и наберут больше очков, победят в состязании, и в конце года красные флаги с эмблемой льва будут украшать большой зал, а директор Макгонагалл вручит прямо им в руки заветный Кубок школы по квиддичу. Внезапно на его светлые кудри опустилась крепкая рука. Потрепав сына по волосам, из-за спины показался отец – Теодор Нотт, статный высокий мужчина с угловатыми, но правильными чертами лица, облачённый в черную мантию эксклюзивного пошива, ностальгически оглядывал вокзал. Следом за ним, словно белая тень, выплыла в своей обычной манере мама – Луна Нотт, светловолосая красивая женщина со слегка затуманенным взглядом. Ее светло-голубая мантия из дорогой ткани, которую отец подарил ей на прошлое Рождество, выделяла эту чудную даму из чёрно-коричневой толпы. Последней, держа в руках ручную норку Баффи, из-за спин родителей показалась Элла, светловолосая сестра недовольно пыталась избегать лишних контактов со снующими мимо студентами и их родителями. Миссис Нотт, рассеяно оглядываясь, держала в руках черные очки с разноцветными стеклами. Его улыбка невольно расширилась, когда мать наконец обратила на него внимание. – Ноа, ты не видел своего брата? – мелодичным голосом прошелестела она, поправляя воротник его мантии. Ноа заговорщески глянул на отца, который смотрел куда-то матери за спину. Там, пытаясь смешаться с толпой, сверкал светлыми «Лавгудскими» прядями Джошуа Нотт, шестикурстник со Слизерина и, по странному стечению обстоятельств, его старший брат. Джо никогда не любил бредовые замашки матери, из-за чего ежегодно пытался сбежать от родителей до того, как миссис Нотт вспомнит о креме против мозгошмыгов или обереге от слизненоров. Улучив момент, когда толпа отнесет Джошуа поближе к ним, Теодор с силой ухватил старшего сына за кудрявый загривок и подтянул к матери, победно улыбаясь. – О, Джошуа, милый, ты забыл свои очки, опять. Ты ведь не увидишь мозгошмыгов без них. А над студентами Слизерина их всегда кружит целая куча. – Луна, плохо считывающая человеческие эмоции, улыбнулась старшему сыну и надела на него вычурные очки с разномастными стеклами. Голубоглазый Джошуа недовольно фыркнул, на что тут же получил подзатыльник от отца. Ноа увидел, как тот одиними губами прошептал: «не разочаровывай мать». И Джо покорно улыбнулся. – Спасибо, мама. Я правда забыл о них – Нотт старший всё не отпускал сына, – завтрак кстати был очень вкусный. Ты самая лучшая, мамочка. – Теодор одобрительно улыбнулся и отпустил его. Джошуа с наигранной злобой глянул на отца и младшего брата, после чего, вполне искренне, обнял мать. Луна заулыбалась, пригладив непослушные кудри старшего сына, затем вытянула руку и приобщила Ноа к объятиям. Прямо под рукой мальчика тут же послышался веселый девичий смех, и к ним присоединились отец с сестрой. – Ладно уж. Луна, ты их разбаловала. Они никогда не станут настоящими мужчинами, если не смогут оторваться от мамки. А ну, убрали лапы от моей жены, прохвосты мелкие! – с этими словами, Нотт старший отторг сыновей от матери и невесомо толкнул их в сторону. Элла, на которую шутливый гнев отца не распространялся, победно сверкнула голубыми глазами, ухмыльнулась и показала братьям язык. Они одновременно закатили глаза. Ноа был готов поклясться, что если бы сейчас за ними наблюдали магловские ученые генетики, они бы безо всяких экспертиз признали их с Джо близкими родственниками, слишком уж похожие движения они иногда выдавали. Тем временем раздался очередной гудок паровоза. Фигурки подростков в цветастых мантиях засуетились, поспешно прощаясь с родителями. Элла неохотно отпустила мать, позволяя ей чмокнуть себя в щечку. То же самое проделал и Джо. Ноа с улыбкой подставил матери лоб, ощутив легкое прохладное прикосновение ее губ. Затем отец поставил детей в ряд и критично оглядел своих отпрысков, после чего тяжело вздохнул, с лёгким разочарованием вспоминая, что лишь один из троих его детей учится на Слизерине. – Элла, помни, что мы с мамой будем любить тебя всегда, даже если у тебя будет Тролль по всем предметам. – он ласково потрепал дочь по щёчке. – И будь рассудительной, не поддавайся коллективному заблуждению о том, что мозгошмыгов не существует, им просто не дано их видеть. А ты особенная, – мама тепло, слегка тоскливо, улыбнулась дочери. Та на несколько секунд повисла на шее отца, после чего отстранилась, поудобнее перехватила Баффи и забежала в вагон. Родители проводили Эллу взглядом и обратили внимание на сыновей. Ноа встретился взглядом с зелёными глазами отца, и буквально почувствовал, что он сейчас скажет. – Защищайте сестру. – голос мистера Нотта вмиг приобрел серьезность. – Если этот Флинт ещё хоть раз глянет на неё, я даю официальное разрешение кинуть в него Круциатусом. – Ноа нахмурился. Ларри Флинт, мерзкий старшекурсник со Слизерина, в прошлом году пускал в сторону Эллы пошлые шуточки. Сестра долго молчала, но в один из дней он публично зажал ее в коридоре, после чего получил по роже сначала от Джо, а потом и от Ноа, да так, что мадам Томас неделю не выпускала его из больничного крыла, что в целом было правильным решением, поскольку братья намеревались убить этого козла. Конечно, месяц отработок притупил их гнев, но весь оставшийся год Флинт терпел два ненавидящих взгляда голубых и зелёных глаз братьев Нотт. – В Запретном лесу есть одна тихая поляна, на которой много бугров. Если вы закопаете там тело, никто не заметит ничего подозрительного. Я уверена, что профессор Хагрид будет к вам лоялен. – мать с улыбкой коснулась плеча Джо. Братья хитро переглянулись. – Так, ладно, не забудьте животных, нарушайте правила так, чтобы вас не ловили, курите аккуратно и только на улице, если завалите экзамены – лишу наследства обоих. Уяснили? – Отец потрепал Джо и Ноа, после чего оба, радостно улыбаясь, запрыгнули в поезд. Джошуа тут же завернул в первое купе, внутри которого уже сидели Феликс Делакур, Энтони Гринграсс и Уильям Уизли. Ноа кивнул друзьям брата и направился дальше по вагону. В конце соседнего обнаружилась Элла, сидящая в компании незнакомых ему младшекурсниц. Нужное купе нашлось немногим позже, в пятом вагоне. – Ноа, Годрик тебя дери, ты где пропадал? Мы думали поезд без тебя уедет. – с лёгкой насмешкой проговорил Сэмюэль Томас, вставая для рукопожатия. Следом за ним с места поднялась Рамона Монтегю, черноволосая гриффиндорка приветливо улыбнулась другу и, прежде чем обнять, сунула ему в руку шоколадную лягушку в золотистой обёртке. – А вот без кого-то мы все же уедем. – растягивая слова, проговорила Рамона, садясь на свое место. Ноа недоуменно вскинул брови, и вправду, – а где Крис? – Я тут! – послышался из коридора знакомый голос. Через секунду на пороге купе появился курносый лохматый паренёк с камерой в руках. Кристиан Криви одарил друзей лучезарной улыбкой и заключил, все ещё стоявшего посреди помещения, Ноа в крепкие объятия. – Вы знаете какая там толпа в коридоре? Я задолбался через них пропихиваться! И сдался им этот Уизли. – Какой именно, Криви? – издевательски усмехнулась Рамона. И действительно, Уизли в Хогвартсе было не много не мало двенадцать штук. А если не считать Поппи, Фреда и Изабеллу, выпустившихся в прошлом году – девять одновременно, что тоже очень много. Узнали это друзья в ходе давнего исследовательского подсчёта. На седьмом курсе сейчас учились двое – Лиззи Уизли на Пуффендуе и Белла Уизли на Гриффиндоре, на шестом курсе, в одной параллели с Джошуа – шестеро: Оскар, Тревис и Руби – на Гриффиндоре; Уильям, Феликс и Энтони – на Слизерине. И в их параллели учился всего один Уизли – Джонатан, самый младший сын знаменитого Рональда Уизли, который, о ужас, учился на Слизерине. И даже не был первым. Уизли на Слизерине стали столь же обыденным явлением, сколько и Лили Поттер, пять лет назад попавшая на «Змеиный факультет» под неодобрительные взгляды старших братьев. За год до нее третий сын Драко Малфоя – Скорпиус, был определен на Гриффиндор. А в их параллели училась Эвилин Паркинсон, попавшая на Слизерин, несмотря на то, что ее отец являлся деканом Пуффендуя. Самым живым и смотрибельным примером того, что факультет родителей почти не имел значения, также являлась Рамона, чей отец в молодости был капитаном слизеринской сборной по квиддичу. Ноа всё-таки услышал гул толпы в коридоре, подошёл к выходу из купе и выглянул наружу. Там уже собралась целая толпа из девушек, как прикинул он, в основном с 3-4 курса Пуффендуя. Они восторженно галдели о чем-то, постоянно зажимая друг друга в тесном коридоре. Посреди этого сборища фанаток стоял сам виновник торжества – Джон Уизли, собственной персоной. Младший рыжеволосый явно наслаждался вниманием и, казалось, флиртовал со всеми девушками сразу. Ноа презрительно поморщился. Джон с самого первого курса не давал покоя ребятам из их параллели, причем доставалось абсолютно всем, от ботаника Максвелла Хэджхога с Пуффендуя, до Саймона Солара, его однокурсника из Гриффиндора, у которого никогда не получались простейшие зелья. Лично Ноа никогда не становился объектом издевательств Уизли младшего, однако неоднократно вписывался в словесные, а иногда даже физические перепалки с ним, защищая друзей. Но Джону, казалось, все было по боку. Вопрос о его исключении поднимался стабильно раз или два в год, но его отцу, которого Ноа было искренне жаль, каждый раз, краснея, отговаривал директора Макгонагалл, пользуясь любыми возможными средствами. Однако Джон был неисправим, сколько бы ни старались родители, учителя и братья с сестрами. К пятому курсу все смирились с тем, что мальчишку уже ничего не исправит, и перестали реагировать на его проделки. «Что же у него там такое?», крутилось в голове у Ноа, он и не заметил как прошел по узкому коридору, чтобы быть ближе к толпе. Когда его голова оказалась между копнами женских волос, Ноа наконец увидел. В руках у Джона было несколько крохотных пузырьков, тщательно закупоренных пробками. Жидкость внутри них была абсолютно прозрачной и слегка поблескивала на свету. Уизли же, с самодовольным видом, разглагольствовал о своем маленьком сокровище: «Чистейшая жидкая удача! Да-да, дамы, вы не слышались! А-а, нет, только посмотреть, это из личных запасов мистера Забини! Не трогать руками!» Внезапно Джон замолк. Ноа невольно поднял на него взгляд и по телу пробежала мелкая дрожь. Уизли смотрел прямо на него, в воцарившемся напряженном молчании было слышно, как стучат колеса поезда и переговариваются ученики в соседних купе. Ноа нервно сглотнул. – Интересует? – неожиданно ухмыльнулся Джон, обращаясь явно к нему. – Да я просто посмотреть пришел. – слегка неуверенно сказал Ноа, – вы шумите и сильно мешаете, моя подруга хотела бы поспать. Он старался быть честным, но ложь как-то сама вырвалась изо рта так, что Ноа не сумел удержать ее при себе. Джон, тем временем, продолжал исследовать его взглядом, Нотт наконец догадался, что Уизли забыл, как его зовут. Они практически не общались и за все пять лет обучения ни разу не разговаривали друг с другом при неконфликтных обстоятельствах. – Ноа, верно? Нотт удивлённо вскинул брови. Он точно не ожидал, что Джон сумеет вспомнить его имя. – Держи. И в руку Ноа упал, хлюпнув, невесомый пузырёк с сияющей жидкостью. Его глаза заметно округлились. Уизли криво улыбался. Что удивительно, почти без издёвки, скорее с лёгким сомнением, будто он сам от себя не ожидал подобной щедрости. Толпа девчонок недовольно заулюкала, на что Джон грубо гаркнул на них, и, прежде чем Ноа успеет вымолвить хоть слово, поспешно удалился куда-то в соседний вагон. Девочки, недовольно ругаясь и бурча, тоже стали расходиться. Ноа удивлённо заморгал, ещё раз посмотрел на пузырёк зелья в своей ладони. Джон Уизли, с которым он никогда в жизни не перекидывался даже парой вежливых фраз, только что подарил ему цельную стандартную порцию Жидкой удачи. Немыслимо. Ноа все ещё был в ступоре. – Вот это номер... – только и прошептал он, сжимая пузырёк. В эту же секунду ему на плечо упала рука Сэма. Ноа неуклюже обернулся. – Ну чё там? – оглядываясь, поинтересовался друг, – куда они все подевались? Или уже все закончилось? Ноа, все ещё пребывающий в лёгком оцепенении, кивнул. – Это был Джон Уизли. Ничего особенного. И Ноа, не дожидаясь вопросов, обогнул Сэма и ловко юркнул в купе. Друзья, конечно, подробно его допросили. Рамона с особым остервенением, всем было прекрасно известно, как сильно она ненавидит Джона. Тот издевался над ней до 3 курса так, что в один момент девочка чуть не перевелась в Шармбатонн, благо, друзьям и родителям удалось ее отговорить. Ноа рассказал в общих чертах обо всём происшедшем, однако о Жидкой удаче умолчал, боясь возможных сомнительных вопросов, на которые не смог бы найти вразумительного ответа. Разговор как-то сам перетёк на тему будущего года и лишь тогда он смог вздохнуть с облегчением, позабыв на время про пузырёк во внутреннем кармане мантии. Вскоре подъехала тележка со сладостями и они с Рамоной, по обыкновению имевшие с собой около десятка галлеонов, основательно закупились на всю компанию, тщательно игнорируя возмущения Томаса и Криви. Ноа прекрасно знал, что финансовое положение их семей было значительно хуже, чем у них с Рамоной, поэтому, за 4 года вместе, научился противостоять их скромности. Эти двое поворчали еще около пяти минут, после чего, сначала неохотно, а потом с остервенением голодных африканских детей, стали поедать многочисленные сладости. Где-то в середине пути к ним в купе заглянул Максвелл Хэджхог, однокурсник с Пуффендуя, ежегодно теряющий в поездке своего любимого ежика Шона. А почти в самом конце, когда Рамона, Кристиан и Сэм уже мирно сопели друг у друга на плечах, своим присутствием, единственного не спящего среди них, почтил Феликс Делакур. Долговязый, белокурый парень с глубокими, очень контрастными на фоне бледной кожи, карими глазами. Он учился на Слизерине в одной параллели с Джошуа, они даже были друзьями. Феликс напряженно осмотрел купе, после чего жестом пригласил Ноа выйти. Тот, уже ничему не удивляясь, последовал за Уизли. Да, именно Уизли, если считать по фамилии его отца - Билла Уизли. Фамильярных тонкостей царящих внутри нескольких ветвей семейства Уизли Ноа, конечно, не знал, но факт оставался фактом. – Ты.. – Феликс слегка замялся, вспоминая его имя. – Я Ноа. – О, да, Ноа, – едва покрасневшие уши блондина выдавали в нем смущение. Нотт вспомнил, что его мать, по слухам, была на четверть вейлой, что объясняло неземную для парня красоту: ровные тонкие губы, строго очерченные скулы, бледная сияющая кожа, пестрящая россыпью рыжих веснушек, и белые волосы, при свете дня отдававшие рыжеватым оттенком. – Ноа, ты ведь учишься на одном курсе с Лили Поттер? Ноа удивлённо уставился на Феликса. Лили Поттер действительно была его однокурсницей, но она была на Слизерине, к которому Ноа имел лишь косвенное отношение. Ни с кем из змей он не общался и уж тем более не приятельствовал. Но Делакур, не замечая недоумения Ноа, продолжал. – Понимаешь, братья Лили, сильно за нее волнуются. Они боятся, что она связалась с плохой компанией. Ну ты, и сам понимаешь... – Феликс вновь зашелся малиновыми пятнами, явно испытывая сильный дискомфорт в связи с темой разговора. Ноа нервно усмехнулся. На сегодня с него вполне достаточно несусветного бреда. – Ты ведь сам со Слизерина. Почему бы тебе не приструнить их? – судя по лицу Феликса, именно этого вопроса он боялся больше всего. Уизли неприязненно поморщился и наконец выдавил, – Она не хочет со мной общаться. А ты имеешь все шансы. Пожалуйста, ничего больше не спрашивай, просто проследи, чтобы с ней ничего не случилось. Чтобы она не стала... – он вновь замялся, но Ноа уловил направление мысли и быстро кивнул, дабы Феликс не продолжал разоряться. Тот с облегчением выдохнул, благодарно взглянув на Нотта. – В общем, ты все понял. Просто постарайся присмотреть за ней. Мне в этом году будет некогда, с остальными нашими она почти не контактирует, братьев вовсе игнорирует. Она трудный подросток. Я обещаю, что в конце года ты получишь вознаграждение, какое захочешь. – Ноа, уже не способный чему-либо удивляться, согласно закивал и постарался побыстрее выпроводить Делакур из купе. Тот напоследок сообщил ему в каком купе находится Лили, после чего скомканно попрощался и удалился, будто его и этого их разговора вовсе никогда не было. Ноа устало осел на сиденье. Голова раскалывалась от напряжения. Сегодня с него было определённо достаточно. Все эти события: Хогвартс, Джон Уизли, Феликс Делакур, Лили Поттер. Все это давило, тяготило, ему даже стало трудно дышать. И не успел Ноа завершить гневную тираду в сторону небесных сил и судьбы, обошедшихся с ним столь жестоко, как тяжёлые веки наконец сомкнулись, и он провалился в блаженное долгожданное беспамятство. ____________________________________________ Поездка с вокзала Хогсмида до школы, праздничный ужин и распределение первокурсников пролетели для него в туманной неосознанности – Ноа неустанно благодарил мать, за уснаследованную способность отключаться от внешних раздражителей и окунаться в собственные мысли, словно в омут. Со слов друзей, в такие моменты он был будто под кайфом. Невозмутимый, с увеличенными зрачками, порол всякую чушь про мозгошмыгов и всерьез брался за мамины цветные очки. Все, что запомнил с того вечера Ноа – объявление, висевшее прямо у входа в их гостиную, рядом с портретом Полной Дамы. Яркий черный текст на жёлтом пергаменте гласил: «С начала этого года в Хогвартсе открывается общешкольный клуб по практической подготовке к ЗОТИ «Отряд Дамблдора». Он организован, с целью повысить осведомленность молодых волшебников нашего поколения о самозащите, оказании первой помощи и поведении в ходе военных действий. Вступление добровольное. Первое собрание состоится 3 сентября в 19:00 в коридоре на восьмом этаже. Просьба не опаздывать! Кураторы клуба: Джеймс Поттер, Альбус Поттер, Оскар Уизли, Руби Уизли» Прочитав объявление, многие его однокурсники заметно воодушевились. Рамона и Сэм так вообще, чуть от радости не прыгали, когда увидели кто является главным куратором клуба. Джеймс Поттер был старшим сыном знаменитого на весь мир Гарри Поттера, мальчика, который выжил и победил одного из самых страшных волшебников тысячелетия – Тёмного Лорда. С самого первого курса Джеймс всеми силами старался оправдывать статус отца, быть на него максимально похожим. Поттер младший превосходно играл в квиддич, аж трижды завоевав кубок для команды Гриффиндора, был своим в доску парнем, славился ночными вылазками за неизвестными приключениями. Никому до сих пор не удалось понять, как он и его друзья увиливали от профессора Лонгботтома, почти всегда дежурившего ночью. Внезапно Ноа почувствовал, как ему прямо в лицо прилетел тяжёлый мягкий комок, не успев толком ничего понять, он грохнулся на идущих позади гриффиндорцев. Комок шерсти протяжно завизжал, отлетел куда-то в сторону, и Ноа, барахтавшийся в куче людей, услышал громкий возглас: – Криволап, твою ж мать! – за ним последовал девичий крик и звук разбитого стекла. В гостиной Гриффиндора воцарилась тишина. Ноа почувствовал, как его вытащили из общей кучи и усадили на диван. Наконец, он смог открыть глаза. Перед ним сидел на корточках обеспокоенный Сэм, позади него Рамона помогала остальным Гриффиндорцам подняться с пола, а в дальнем углу закруглённой гостиной, прижавшись всем телом к стене стоял Тревис Уизли. Его лицо, обильно испещренное веснушками, выражало жалобное раскаяние. Рядом с ним, держа в руках черный комок шерсти, называемый Криволапом, стояла Руби Уизли, сестра-близняшка, ее лицо почти слилось с рыжей шевелюрой, а из ушей, казалось, шел пар. Ноа услышал, как в полнейшей тишине, кто-то позади него протяжно присвистнул. В голове промелькнуло: «начинается...» И Руби резко, словно по команде, откинула в сторону Криволапа, и бросилась на брата, повалив его на пол. Гостиная тут же разразилась одобрительным возгласами, криками и гудением. Ноа переглянулся с Рамоной, и они одновременно закатили глаза. Разборки близнецов Уизли были незыблемой традицией с первого же года их обучения в Хогвартсе. Руби и Тревис, конечно, всегда были вместе, но сцепиться могли по любой, даже самой незначительной мелочи. Руби просто ненавидела кота Тревиса, а Тревис не мог терпеть плохого отношения сестры к любимому котику. Вот на этой почве, в последнее время, они чаще всего ссорились, дрались и громко ругались, заставляя старост накладывать на гостиную заглушки. – Пойдем-ка отсюда, – сказала подошедшая Рамона, когда гриффиндорцы сформировали вокруг дерущихся кольцо. Ноа согласно кивнул, поднялся с дивана, толкнул Сэма, собиравшегося влиться в группу поддержки Руби, и они втроём тихонько поднялись в комнату мальчиков. Как только дверь за ним затворилась, Нотт облегчённо выдохнул и свалился на свою кровать, блаженно вдохнув знакомый запах школьного постельного белья. – Надеюсь, когда-нибудь это наконец прекратится. Они уже достали подрывать дисциплину на факультете! В прошлом году из-за них Когтевран набрал больше очков! Если в этом году будет так же... – Монаааа, – устало прогудел Сэм, уже свалившийся на соседнюю с Ноа кровать, – Рамона, милая, солнышко, свет моих очей, прошу тебя, помолчи, а? Ты не видишь как мы устали? Тебе не жалко нас? – страдальческим тоном затянул Томас, приложив ладонь ко лбу в горестном жесте. Рамона возмущённо уставилась на друзей. – Он прав, Мона, на сегодня с нас достаточно. Мама говорит, если перенапрягать разум, мозгошмыгам будет легче в него проникнуть. Ну, знаешь, через уши прямо в мозг. – Монтегю закатила глаза, поняв, что на Ноа опять накатило. Тот лишь блаженно отполз прямо к подушке, устроился поудобнее и через секунду ребята услышали тихое посапывание. Нотт отличался феноменальным даром – засыпать в считанные секунды. Сэм с ухмылкой уставился на Рамону. Девочка скорчила недовольную гримасу, показала приятелю неприличный жест и вышла из комнаты, так и не пожелав друзьям спокойной ночи. Сэм, давно привыкший к причудам друзей, с улыбкой прошептал: «Нокс», и комната погрузилась в кромешную темноту. ___________________________________________ Стук каблуков отдавался эхом в пустынных мраморных коридорах Отдела Тайн. Цок-цок-цок. Резкий поворот налево. Цок-цок-цок. Направо и прямо по коридору до неприметной железной двери. Цок-цок-цок. Остановка. Длинная позолоченная стрелка на серебряных наручных часиках остановилась в минуте от двенадцати. Женщина дотронулась изящной палочкой до бронзового треугольника на двери и проговорила: «Выдра». Треугольник на миг озарился белым светом, с щелчком повернулся вершиной вниз и дверь перед ней распахнулась. Люди, все это время сидевшие за длинным овальным столом обратили к ней взгляды. – Вы – сама пунктуальность, госпожа Министр. – ухмыльнулся сидящий слева от двери темнокожий мужчина. Его глаза, белый и коричневый, мельком осмотрели Гермиону, после чего он с улыбкой отодвинул стул рядом с собой и жестом пригласил ее сесть. Женщина поблагодарила Блейза взглядом и села во главе стола, все места за которым теперь были заняты. Гермиона оглядела присутствующих. Старая компания в сборе. Удивительно, как ей удалось так быстро их всех собрать. Слева от неё Блейз Забини – блестящий аврор, поплатившийся за свою слабость глазом, ныне, владелец знаменитой английской парфюмерной компании. За ним супруги Нотт – Теодор и Луна, держащиеся за руки. Тео – гениальный часовщик и проворный торговец, нередко захаживающий на черный рынок в качестве «своего человечка». Луна – магозоолог и лучший укротитель драконов в Британии. За ними Невилл Лонгботтом и Пэнси Паркинсон, тоже женатые, но с разными фамилиями, хотя обе их дочери носят фамилию матери. Невилл – преподаватель Травологии и декан Пуффендуя, занимающийся, когда надо, разведением магических растений специально для миссий Отряда Дамблдора. Пэнси – владелица знаменитого модного дома, имени мужа, а также специалист по чарам. Справа, напротив Блейза и Тео – Рон и Гарри, авроры высшего разряда, поистине гениальный дуэт из стратега и талантливого солдата. Оба смотрели на нее с лёгкими улыбками, она тоже хотела их обнять, но было не время. За ними Джинни – нападающая в квиддичной команде Британии, умелая волшебница, мать троих детей и просто лучшая подруга. На оставшихся двух местах справа восседали Энтони Голдштейн и Эрни Макмиллан. Оба работают в Отделе Тайн, являются её личными осведомителями и доверенными лицами. И наконец... Он. Грациозно восседающий прямо напротив неё, в черном костюме и мантии. Бледная кожа, платиновые идеально уложенные волосы, угловатые черты лица, и взгляд. Серые глаза, которые при более детальном рассмотрении оказывались бледно-голубыми. Они смотрели ей прямо в душу. На миг она забыла обо всём: для чего находится здесь, зачем рядом все эти люди, почему они друг от друга так далеко, где дети... Но Гермиона не могла позволить себе этого. Она лишь улыбнулась ему. Тепло, нежно. И он не смог не ответить. И все встало на свои места. Она здесь по важному вопросу, люди рядом – члены Отряда Дамблдора, они далеко друг от друга, потому что сейчас нужно заняться делом. А дети... Аврора на стажировке тремя этажами выше, а остальные трое сегодня утром отправились в Хогвартс. Сердце успокоилось. – Госпожа Министр, – прервал висящую тишину Энтони. Все внимание тут же переключилось на него, – Можем ли мы узнать, по какому поводу был созван Отряд? В сообщении было сказано, что дело не терпит отлагательств. – Кстати да, Гермиона, милая, что произошло? Тео чуть с ума не сошел, когда получил твой Патронус и не желал выпускать меня из дому. – Луна сильнее сжала руку мужа, обратив выжидающий взор на Гермиону. Вдох. Выдох. Нельзя нервничать. Только сухие факты. – Полчаса назад я получила Патронус. – Вдох. Выдох. – Кингсли Бруствер мёртв. На миг, казалось, все присутствующие перестали дышать. Изумление, отразившееся в их глазах, напрочь сбило весь боевой настрой Гермионы. Теперь она могла только молча разделить эту ужасную трагедию. Эту секунду, которую они могли себе позволить, чтобы помолчать. Секунда закончилась. – Как это произошло? – одновременно воскликнули Джинни, Рон и Блейз. Были ещё возгласы и вопросы, но этот был громче всех. – Он был убит. Смертельное проклятье. Ровно в 21:00. Единственная свидетельница – его внучка Кайла. Но девочка находилась в комнате наверху и даже не услышала, как это произошло. – Что значит «не услышала»? Миона! – Рон уже разошелся. У него итак нервы были не к черту, а тут такое. Она была готова поклясться, что прямо сейчас у него свело спину. Старость не в радость. – Замолкни, Уизел. Она и слова сказать не успела, а ты уже взвился. – от Малфоя повеяло холодком. Джинни прикрыла рот рукой и пыталась успокоиться. Гарри придерживал ее за плечи. Тео приобнял Луну, но женщина, казалось, совсем не тревожилась, уголки ее губ, как и всегда, зависли в приподнятом положении. – Я блять просто... – Рон осёкся и еле сдержался, чтобы не ударить кулаком по столу. Гермиона удержала его, взяв за руку. – Я понимаю, что вы шокированы. Я сама сейчас в ужасном состоянии. Но нам необходимо взять дело в свои руки. Если об этом прознает пресса – конец спокойной жизни. – Но, Гермиона.. Что если это...? – Невиллу тут же прилетел смачный подзатыльник. Паркинсон прожгла мужа гневным взглядом и что-то прошипела на ухо. – Гермиона, – подал голос Забини, – расскажи нам всё, что мы имеем сейчас. Женщина бросила благодарный взгляд на Блейза, и, все еще держа руку Рона в своей, заговорила, – Кто-то ворвался в дом, сняв защитные чары. Дафна и Астория уже сдали мне отчёт, – на стол плюхнулась бумага, – виртуозная работа. Ни единой заминки. Всё сделано быстро, четко, а самое главное – бесшумно. Кайла даже не поняла, что в дом ворвались. Она всполошилась, только когда заметила патронус Кингсли. – Где она сейчас? – перебила Гермиону Джинни. Ее все ещё трясло, но материнский инстинкт не дал ей повода думать о чём-либо другом. – Она в безопасности, Дафна обещала за ней присмотреть. – А Перси? – в голосе Джинни послышалась тревога. Брат не состоял в ОД, да и не был особенным сторонником ненешнего Министра, Гермионы. – Он знает. И он всё одобрил. – заверила она подругу, – твой брат конечно козёл, но не до такой степени, чтобы остаться равнодушным к убийству бывшего Министра Магии. – А что насчет улик? Девочка, как я понимаю, ничего не знает. – подал голос Макмиллан. Он уже призвал к себе автоматическое перо, застывшее над зачарованным пергаментом в ожидании распоряжений. – Всех, кто что-либо знает, допросить на месте. Если потребуется, выдаю разрешение на использование сыворотки правды. Магглам – стереть память. Джинни, – услышав своё имя, женщина привстала, – свяжись с Дафной и забери у нее Кайлу. Этой ночью им с Перси будет не до неё. Джинни с готовностью встала из-за стола, коротко чмокнула Гарри в щеку, тронула Рона за плечо и кивнула Гермионе. – Прошу, помоги ей с этим справиться. Уизли вылетела из комнаты и с хлопком трансгрессировала прочь. – Тео, на тебе нелегалы. Сейчас же пройдись по самым злачным местам и насобирай возможных зацепок. Нападение было безупречно подготовлено, справиться с таким без помощи темных артефактов не представляется возможным. Теодор Нотт довольно ухмыльнулся, – госпожа Министр, будьте уверены, в ближайшее время раздобуду всё, что можно выудить у низжайших. Еще что-нибудь? – на стол рядом с ним упал свиток. – Вот все предположительные ориентировки. Прибыли буквально минуту назад. Луна идет с тобой, – Гермиона ухмыльнулась, мысленно обещая себе повысить зарплату сестрам Гринграсс. Энтони Голдштейн, горделиво заулыбался. Он очень любил Асторию, и каждый ее успех воспринимал с такой же радостью, как свой собственный. Поэтому и сейчас, при всех пугающих обстоятельствах, не мог удержаться, чтобы не выказать гордость за жену. – Астория ждет тебя, Энтони. Они с Дафной – отличный дуэт, но специалист по проклятьям у нас ты. – Голдштейн вежливо кивнул, встал с места, приняв прощальное рукопожатие от Драко, и трансгрессировал. – Герми, кто еще остался? – Пэнси слегка нервничала, но ее самообладания пока хватало, чтобы сдержать нахлынувшие эмоции. – Невилл, отправляйся в Хогвартс, сообщи обо всём Минерве, Хагриду и Флитвику. В кратчайшие сроки обновите барьер вокруг школы. – Она даже не заметила, как Невилл оказался в дверях комнаты, позади нее, – И возобнови поставки растений для Блейза. Нам нужно больше зелий на все возможные варианты развития событий. – Можешь рассчитывать на меня, Гермиона. – Нев расстворился в воздухе. Эрни Макмиллан, не дожидаясь упоминания, уже ускользнул вглубь Отдела Тайн. В комнате их осталось шестеро. – Я так понимаю, плана действий у нас нет? – выгнул бровь Блейз. – Вот как раз для этого я и собрала вас здесь. Нам нужно думать, что делать дальше. Я... – она оборвала себя на полуслове. Выдержки Гермионы просто не хватило на большее. Она прикрыла глаза и медленно осела на стул, прикрывая лицо руками. Прошло столько лет. Столько времени с того лета. Казалось, всё закончилось. Казалось, самое страшное позади. Они уже натерпелись, хлебнули сполна. И только шрамы начали затягиваться, только забылись страшные крики, боль от круциатуса, протяжный вой, сумасшедший смех, зеленые вспышки. Как всё вернулось. Жизнь напомнила им, что нельзя расслабляться. Гермиона почувствовала родные руки на плечах. Драко приобнял ее со спины и зарылся носом в спутаные кудри волос. Как тогда. Как раньше. И горячая предательская слеза опалила щёку. – Гермиона. – Гарри впервые за всё собрание подал голос. Казалось, слова давались ему с большим трудом, но он, как и всегда, держался. Глава мракоборцев Британии, лидер Сопротивления, символ победы над Волондемортом, мальчик, который только начал жить. И вот снова. – Гермиона, ты не виновата. Никто не виноват, ты знаешь это. – Рон крепче сжал ее руку. – Я впервые согласен с твоими пёсиками, милая, – Драко даже в такой ситуации умудрялся поддеть этих двоих, – я, конечно, плохо говорю на собачьем, но мне кажется, они пытаются тебя поддержать. Пэнси и Блейз одновременно прыснули. – Кто бы говорил, змеюга. Не трать свой драгоценный яд на гриффиндорское отребье, – скривился в улыбке Рон. Тут засмеялся уже Гарри. Гермиона была готова сгребсти их всех в охапку и зацеловать. Всех и сразу. Потому что только они умели, даже в такие трудные моменты, превратить ее слезы в улыбку. Но она осилила только крепче сжать руку Рона, утерев свободной рукой слезы, призвать на стол большой пергамент и наспех расчертить примерную карту событий. Все присутствующие тут же склонились над ней и комната загудела. Отряд Дамблдора снова в деле.