Úlfsins

Сан очнулся от неприятного ощущения холода, который пробирался в каждую клетку тела. Он с ног до головы был мокрым. Нортумбрийцы, что схватили его в плен, стояли рядом, переговариваясь на своем языке и громко смеясь. Каждый раз, когда Сан терял сознание, они выливали на него ведро ледяной воды. Эта пытка, кажется, длилась уже не первый час. Время от времени стражники что-то спрашивали у Сана, но он, конечно же, не мог ответить из-за того, что попросту не понимал их речь. Сан злился. Он был на пределе, когда на него вылилось очередное ведро воды, а стражник задал очередной вопрос. Не выдержав, ульфхеднар плюнул в лицо нортумбрийца, наклонившегося к нему с высокомерной гримасой. — Þæt is swiðe! Ic þe forðfēon! Hǣrst þu? Hū þū hæfdest þæt? — свирепо заревел воин, ударив Сана в живот. — Fæhðe hine on þa underdæl and forhyld him on niht! Ne forgyfa him slepan, ne forgyfa him drincan and etan! Cyning Ella sylf wiðsæcð þone deofol После этого Сана увели в темницу, находившуюся на нижнем этаже замка. Грубые воины швырнули ульфхеднара об стену, а затем приковали на цепь. Спать Сану не давали, раз за разом обливая водой или отвешивая пощечины. Вся ночь превратилась в одну длинную, беспрестанную пытку. Минуты тянулись невыносимо медленно. Все, на что был способен Сан — молитва своим богам. Он обращался к Одину бесконечное количество раз за все часы заключения. Самочувствие ульфхеднара только ухудшалось из-за огромной кровоточащей раны в животе, на которую небрежно наложили повязку из старого тряпья, пока Сан был в бессознательном состоянии. К счастью, его тело и дух были развиты достаточно, чтобы вытерпеть все, что ему предначертано судьбой. Тем более, теперь у него появился стимул выжить. Уён. Утро для Сана наступило тогда, когда в темнице стало шумно. Король Элла спустился из своих покоев в сопровождении нескольких стражей. Все, ответственные за надзор за Саном, кланялись и расступались, завидев правителя. Ленивые нортумбрийцы, которые ночью решили ограничиться лишь слежкой за бодрствованием ульфхеднара, оживились. Один здоровяк подошел к Сану, возвышаясь над ним опасной тенью. — Hwæþer comon þine men? Wēn þú hīe comon? Andswaru! Hǣðen swīn! — крикнул великан своим нечеловечески низким голосом. Сан смотрел волком то на короля, что стоял поодаль с противной улыбкой, то на стража, рычавшего на непонятном языке. — Hwæt, hwæt ðū nēodest on Norðhymbra? Þu eart cummen mid deofle on urum eardum to forþydenne ure folc! — не унимался громила. Молчание Сана злило его все больше и больше. Не выдержав, воин с силой пнул Сана, отчего у ульфхеднара снова открылось кровотечение. Перед глазами на секунду потемнело, голова закружилась, и багряная кровь хлынула из раны. Сан держался за жизнь, разрывая ее невидимую плоть своими острыми когтями. Нет, он не умрет, подобно крысе. Волк не позволит. — Cyning Ella, hwæt sceolon we don mid þisum hæþenum? — сквозь пелену Сан услышал разговор. — Þurh feawa tidum cymð se gefangenan þýdere. Oþþe þisum tidum ne forlætað eower eagan of þisum... wiga. Элла покинул темницу с важным, напыщенным видом. Как же он был отвратителен Сану. Ульфхеднар сплюнул кровь на холодный, сырой и грязный пол, а затем потерял сознание в очередной раз.

***

Уён не спал. Он не смел сомкнуть глаз, зная, что Сан может быть в опасности. Под покровом ночи он собрал все оставшиеся стрелы, оседлал своего коня и помчался обратно в злополучный город. Омеге не было страшно умереть. Куда страшнее — потерять Сана, потерять единственную надежду. Возможно, он действовал опрометчиво, подвергая себя такой опасности, но этот риск абсолютно мерк на фоне боязни за сохранность ульфхеднара, который стал так дорог Уёну. Лунный свет слабо освещал путь наследника. Темный лес будто склонил свои ветви над Уёном, отчего становилось тревожнее. Но Уён, несмотря ни на что, мчался, обгоняя ветер. Быстро он добрался до грозных стен, взглянул издалека на замок, возвышавшийся над городом, подумал о Сане... Сердце с болью сжалось. Уён спешился, не стал медлить. Одной стрелой прикончил первого стражника ворот, второй ранил оставшегося. Наследник подошел к раненому и схватил его за ворот. — Wǣrga hwǣr? — спросил Уён на ломаном английском. — Ic... ne wāt, — прохрипел в ответ страж. — Andswaru! — Ic ne mæg andswarian... Ella me ofsleaþ. — Ic wylle þe swifter forðfēon! Andswaru! — Уён отвесил стражнику звонкую пощечину. Воин замешкался сначала, но, подумав, что уже не жилец в любом случае, сказал еле слышно: — Him hældaþ on þære ceastre cyninges. Уён отпустил нортумбрийца, который сразу упал на землю. Наследник прицелился и выпустил одну стрелу прямо в грудь стража, навсегда избавив его от страданий. Тем временем, солнце начало выглядывать из-за горизонта. Красные, как кровь, лучи рассеялись по небу, окрашивая город в опасный оттенок. Уён выдохнул и толкнул тяжелую деревянную дверь.

***

Сана схватили под руки, как всегда грубо. Шершавые ладони стражей сжимали кожу так, что ульфхеднару казалось, что его режут ножами. Его тащили по лестнице наверх, туда, откуда его и отправили в темницу. Силы окончательно покинули Сана: ему было куда проще стерпеть боль от ударов о каменные ступени, чем идти самому. Он поддался изнеможению и позволил норнам решать его судьбу. Стражи, ведшие Сана, миновали первый этаж, уже знакомый ульфхеднару. Они поднялись выше и остановились перед громадными дверьми из красного дерева с золотыми ручками. Покои короля. Сан сразу понял это по дорогому убранству этажа и огромному количеству охраны. Двери распахнулись, и Сана толкнули внутрь комнаты. Обессиленный, он упал на колени. Его глаза, налитые кровью, не позволяли в полной мере увидеть покои. Сам Элла сидел посреди гигантской комнаты на таком же гигантском стуле. «Кажется, такие стулья называют троном на их языке,» — подумал Сан перед тем, как в его бок прилетел сильный удар. — Arise! — крикнул один из нортумбрийцев. Сан никак не отреагировал, лишь повернул голову в сторону кричащего и взглянул на него непонимающе. — Он приказал тебе встать, — подал вдруг голос незнакомец, появившийся из-за спины Сана. Он говорил на том же языке, что и сам ульфхеднар. — Þe þēodscyppend is forðan. Сам переводчик оказался пленным даном, что можно было понять по его говору. Он был бедно одет и не содержался при дворе Эллы. Лицо его было темным, а взгляд —тяжелым, уставшим. Пленник сильно кашлял, по-видимому, из-за условий его непростой жизни. Сану даже на мгновение стало жалко этого бедного, ослабевшего мужа, который наверняка когда-то был отважным викингом, дерзким мечтам которого не дано было сбыться. Переводчика подвели к королю, не держа за руки, но бдительно наблюдая за каждым его движением. Элла задавал вопросы один за другим, но Сан молчал. Конечно, теперь он понимал, что ему говорят, однако предать свою дружину он не мог. Не мог предать Уёна. За молчание Сан, конечно же, был наказан. Стражники без разбора колотили его, не жалея сил. Тело ульфхеднара покрывалось красными ссадинами, и даже его невероятная физическая стойкость не помогала избавиться от боли. Альфа был слишком сильно измучен, и из-за этого многие возможности, которые он получал от своего волка, меркли на фоне нечеловеческой усталости. Оставаться в сознании становилось все сложнее и сложнее, а переводчик все повторял один и тот же вопрос: «Кто привел вас сюда?» Король хотел услышать имя демона, язычника, полного жестокости, который посмел появиться на его земле со страшным войском. Сан представлял Уёна и не видел в нем зла. Он видел чистый, отважный дух, увлеченный грезами о дальних странах и невероятных городах. Уён, похожий на прекрасного альва, всегда думал сначала об остальных и только потом о себе. Уён всегда был готов умереть за своих людей, которые могли не принять его настоящим. Сан злился при каждом оскорблении, слетавшем с уст Эллы в сторону предводителя войска. Безусловно, его можно было понять: множество горожан были убиты, а это означало, что для Нортумбрии настанут трудные времена. Рабочих рук стало в разы меньше. Теперь некому будет пасти скот и вспахивать поля. Но это не вина Уёна. — Уён?

***

Наследник крался по узким улочкам нортумбрийского города. Он прятался, сливался с сонными горожанами, которые уже выбирались из своих маленьких домишек. Солнце, не спрятанное за облаками, решило порадовать людей яркими лучами. Уён, щурясь и прикрывая глаза ладонью, подобрался ближе к величественному каменному замку. Строение его не было выразительным, но внушительные размеры заставляли омегу сжаться внутри. В Уппсале, конечно, были крупные дворы, но дома всегда строились из крепких хвойных брусов. Здесь же и городские стены, и замок, и храм... все было каменным и необычным. Уён притаился за повозкой с сеном, чтобы понаблюдать за передвижением охраны. Он хотел утащить какого-нибудь дружинника подальше от замка, связать и отобрать доспехи. Так Уёну было бы легче проникнуть к королю и наконец спасти Сана. Омега терпеливо ждал, не сводил глаз с группки из пяти альф, облаченных в тяжелые доспехи. Воины тоже ждали чего-то, переговариваясь друг с другом. До Уёна долетали обрывки фраз, которые ему было трудно разобрать с точностью, но он понял, что стражникам было велено сопроводить пленника в покои Эллы. Наследник напрягся, но понял: это его шанс. Уён, вспомнив еще пару слов на местном языке, подошел к воинам и сказал: — Не могли бы вы мне помочь? Мой сын попал в беду. — Да, конечно! — сразу же отозвался один из альф. — Что произошло? — Он поранился, пока рубил дрова. Пойдемте со мной и увидите! Ничего не подозревающий стражник проследовал за Уёном, который отвел его за старый сарай. Воспользовавшись моментом, Уён перерезал ему горло кинжалом. Наследник сделал все тихо и остался незамеченным. Он снял с альфы доспех, что был слегка велик, переоделся и удалился с места убийства. Уён дошел до замка, не встретив на своем пути ни одного воина. Стражи спокойно впустили его внутрь без лишних вопросов. Кровь закипала в жилах Уёна. Ему было страшно, ему было волнительно, ему было трепетно от знания того, что Сан где-то рядом. Но где? Жив ли он? Вопросы повисли над Уёном, но он не был намерен отступать. Почти бегом он добрался до второго этажа, где, как он предполагал, должны быть покои короля. Все чувства обострились, воздух накалился, а сердце стучало быстро-быстро. Огромная дверь охранялась несколькими воинами. Уён вцепился в нее взглядом. — Это оно. Точно, там Сан, — сказал наследник вслух, не сдержав порыв. — Эй, что ты там бормочешь? Подожди-ка... На каком языке ты сейчас говорил? — рявкнул один из стражей. — Не твоего ума дела! — Уён решил атаковать сразу, чтобы не тратить драгоценные минуты. Его тело двигалось само по себе, пока нортумбрийцы наваливались на него один за другим. Уён справился с каждым из них, даже не заметив. Наконец-то. Он уже протянул руку к двери, чтобы потянуть ее на себя и... — Уён? Сан сидел на коленях посреди огромного зала. Перед ним король и какой-то бледный слабый альфа, куча воинов, расставленных на каждом углу. Уён осмотрел их всех, но не успел даже подумать, как к нему кинулись стражники. Омега почувствовал в себе такую силу, которую никогда прежде не чувствовал. Он бился свободно, не теряя сил, не ощущая боли. Он видел каждое движение каждого воина. Уён мог победить, и он прекрасно это понимал. Нортумбрийцы падали на холодный каменный пол, оглушенные ударами наследника. Когда последний страж глухо ударился головой о камень, Уён замер. Он посмотрел на Сана еще раз. Ульфхеднара было трудно узнать: его лицо было все в кровоподтеках, ссадинах и синяках; тело его было в еще худшем состоянии из-за огромной открытой раны в боку. Уён улыбнулся еле заметно и рванул к двери. Он заблокировал ее своим телом так, что никто не мог войти и выйти. Уён, Сан, король Элла и переводчик остались в зале одни. Стражи, подоспевшие на помощь со всей силы налегали на дверь, пытаясь ее открыть, но Уён не давал им возможности. Сан повернулся к Уёну и увидел в его глазах что-то новое. Конечно, возможно, ему мерещилось, возможно, он уже умер. Сквозь пелену Сан разглядел в глазах Уёна дикий огонь, пламя, вздымающееся в небеса, выжигающие все, что попадалось ему на пути. — Forðgief me hit! Āfēon mē mine wīġend! — уверенно произнес Уён, указывая на Сана, смотря Элле в глаза. — Þu bidst to micel, — ответил король. — Ic behæt þæt ic næfre ne cyme on þine eardas mid minum here, ac forðon gif þu me hit forlætest. Уён был прекрасно осведомлен об общем положении Нортумбрии. Даны и норвежцы регулярно совершали набеги на эти земли, грабили и убивали. Воины и сам король уставали от постоянного гнета викингов, и им было выгодно избавиться хотя бы от одного врага. Король задумался, нахмурился, но его прервал треск древесины. Стражникам, так усиленно старавшимся выбить дверь, все же удалось это сделать. Они сразу же попытались схватить Уёна, который ловко от них уворачивался. — Læt him forlæten , — Элла остановил воинов жестом. — Nimm þinne wiga and forðfær from mine gesihðe. And wite, fram þisum dæge ic ne beo swa mildheort. Уён подошел к Сану, помог ему встать на ноги и, не благодаря, покинул покои короля. Почти всю дорогу до лагеря Уён нес Сана на себе, несмотря на значительную разницу в весе. — Уён... Спасибо, спасибо большое. Ты спас мне жизнь... Я бы, — Сан закашлялся, — Я бы не пережил еще одну ночь там, если бы не ты. Это напомнило мне нашу первую встречу... — Сан. Пожалуйста, сохрани силы. Не говори ничего сейчас, — Уён старался звучать строго, но у него это плохо получалось. Он просто был рад видеть Сана живым.

***

— Чем ты вообще думал!? А если бы ты погиб там!? Уён, твой отец достал бы тебя из любого чертога! Я чуть с ума не сошел здесь... Ты... — Минги! Сейчас не время. Ты что, не видишь? Ему срочно нужна помощь, — Уён аккуратно опустил Сана на самодельную кровать в своем шатре. — Нам надо срочно убираться отсюда, но Сан может... не пережить дорогу в таком состоянии. Помоги же мне! Берсерк кивнул. Он отправил одного воина за водой, а сам отыскал подготовленные для перевязок тряпки. Как только рядом с кроватью Сана поставили два ведра воды, Уён смочил ткань и осторожно, стараясь не причинить боли, вытер кровь с его тела и лица. Потом промыл раны, обработал их мазью и перевязал. — Потерпи еще немного, Сан. Все будет хорошо. Ульфхеднар устало прикрыл глаза и провалился в сон. Наступила ночь, и Уён наотрез отказался отходить от раненого альфы. Наследнику было страшно за Сана. И этот страх был настолько глубокий, настолько пробирающий, что Уёну становилось не по себе. Помимо этого, омега чувствовал себя невероятно виноватым перед Саном и другими воинами. Если бы не его мечты, никто бы не пострадал. Уён думал и думал, все глубже и глубже погружаясь в отчаяние, вызванное его же собственными действиями. Сан дернулся, ещё находясь в состоянии сна. Потом он проскулил и открыл глаза, попытался встать. Ульфхеднар проснулся окончательно. Он увидел Уёна, его большие глаза, наполненные слезами. Сан протянул руку к лицу наследника, который сохранял молчание. — У тебя получилось, Уён... У тебя... зверь... его дух, — Сан вытер слезу, скатившуюся по щеке омеги. — Я видел огонь в твоих глазах и силу в твоих руках... Спасибо, Уён. Я обязан тебе жизнью. Уёна затрясло, мелко, незаметно. Он заплакал, сокрушился молчаливо и поспешил спрятать лицо руками. Сан приподнялся, сел ровно и приблизился к Уёну, заключив его в объятия. — Не скрывай слез своих, Уён. Не от меня, — шепнул ульфхеднар. — Только слабые... плачут... Я-я не хочу быть слабым, — Уён сдавленно всхлипывал. — Только сильные имеют смелость не прятать свои слезы. Уён отстранился от Сана, чтобы посмотреть ему в глаза — темные, но ясные, как весенний день. Наследник почти инстинктивно коснулся пальцем небольшой ранки на щеке воина. Сан смотрел на него прямо, искренне и мягко. Он потерся щекой о ладонь, а затем мягко окольцевал запястье Уёна своими пальцами. Ульфхеднар был близко-близко, но Уён не чувствовал напряжения в этой близости. Она была естественной. Сан сократил и так почти не существующее расстояние между ними и оставил легкий, невесомый поцелуй на губах Уёна. Сердце Уёна оттого застучало сильнее. — Ты вдохнул в меня новый смысл, спасибо тебе. Только благодаря вере я выжил. И ты стал моей верой, — прошептал Сан. — Ляг со мной, Уён. Тебе нужно отдохнуть. И омега лег. Аккуратно он свернулся рядом с Саном, боясь причинить ему боль нечаянным прикосновением. Ульфхеднар приобнял наследника за плечо, словно пряча его от внешнего мира. Сан быстро уснул, а Уён никак не мог расслабиться из-за мыслей, снова наводнивших его голову. Возможно, омега испугался, потому что ни с кем прежде не чувствовал он себя так. Так защищенно, так тепло, так по-домашнему. Уён понимал, что Сан принимает его настоящим; что Сан будет предан, будет рядом. Будто по странному стечению обстоятельств наследнику в нос ударил тонкий запах. Это был альфа. Он пах как утренний тихий лес. Запах этот обволакивал Уёна, успокаивал его без слов. И тогда Уён понял, что пророчество наконец сбылось. Сан был предначертан ему судьбой с самого детства. Омега вспоминал слова папы о «том самом альфе, который появится сам по себе и будет истинным». Так и произошло. Сан просто появился в жизни Уёна и стал для него глотком свежего воздуха. Стал для него опорой. Уён протянул руку к лицу Сана, чтобы осторожно погладить его по лбу, между бровей. Так делал папа наследника, когда укладывал его спать. Этот простой нежный жест на самом деле выражал больше, чем могли бы выразить самые искусные слова. «Спасибо,» — прошептал Уён на грани слышимости. Сан улыбнулся сквозь сон. Все шло так, как должно было идти — естественно и правильно.