Úlfsins

— Эгиль, Гюльви, вы пойдете с Минги. Он попросил отправить самых сильных из вас на разведку. Не подведите меня, — отрезал Сан строгим голосом. Его ночь было трудно назвать спокойной. Все мысли ульфхеднара заполнились сладким запахом ягод и странностями, замеченными за Уёном. Минги разбудил его ранним-ранним утром, когда холодная роса еще не застыла на молодых листьях, а птицы ещё не заголосили. Берсерк, его воины и Сан собрались все вместе, чуть отойдя от лагеря, чтобы обсудить планы на ближайшие набеги. — Нам нужно обследовать земли для начала. Если мы сможем найти богатую деревню, мы быстрее вернемся домой, в Уппсалу, — заключил Минги с серьезным видом. — Сколько воинов от меня потребуется? — спросил Сан. — Двух хватит. Выбери самых сильных, но сам не иди. — Я понял. Они придут на это же место. После того, как ульфхеднары ушли с Минги, Сан остался наедине с собой. На сердце его было неспокойно. Странное чувство захватило с головой и пыталось затопить. Благо, волк помогал удержать рассудок альфы, не позволяя распыляться на ненужные мысли. Оставшиеся в лагере готовились к завтраку. Охотники подстрелили несколько крупных птиц. Сан хотел остаться у своей палатки, дожидаясь начала трапезы, но его планы были нарушены Уёном. Наследник сам выглядел устало и напряженно, его кожа побледнела, а глаза влажно блестели. — Сан, помоги перенести хворост, — тихо попросил Уён, даже не взглянув на воина. Сан, вздохнув, поднялся со своего места и пошел к остальным, хлопочущими над костром, альфам. Перетаскав сухие ветки, Сан разжёг костер. Один из дружинников поблагодарил его и сказал, что Сан может отдыхать. Тогда ульфхеднар вернулся к своей палатке, опускаясь на прохладную землю рядом. Поодаль от костра сидел Уён. Его брови были сведены к переносице, а лицо приняло серьезное выражение. В руках наследник держал кусок грубой ткани и стрелу, испачканную кровью. Уён чистил железные наконечники стрел один за другим. Он вытер пот со лба и откинул несколько стрел к остальным, почищенным ранее. Сан задержал взгляд на Уёне, пытаясь понять, почему наследник решил чистить стрелы, которых и так должно быть достаточно. Альфа точно помнил, что трэллы грузили огромное количество стрел и мечей на один из кораблей. Уён заметил, что Сан смотрел на него с немым вопросом, застывшим в глазах. — Чего так смотришь, Сан? — спросил Уён жестким, как железо, голосом. Он явно пребывал в ужасном расположении духа. — Я? — смутился Сан поначалу. — Я хотел спросить, почему ты чистишь стрелы? Разве нам не хватает своих? — Мы потеряли один корабль. Как раз на нем и были все мои стрелы. У меня осталась пара набитых колчанов, но этого не достаточно для набега на город. После битвы я собрал, сколько успел, но они все запачканы нортумбрийской кровью. После сказанного лицо Уёна сделалось еще более угрюмым. Сану стало грустно от того, что чистая мечта наследника столкнулась с жестокостью судьбы, но поделать с этим нечего. Им пришлось бы продолжить набеги в любом случае, и Сан считал, что они и так обошлись малыми жертвами. Он, конечно, относился к жизненным препятствиям куда легче, чем Уён, который не имел никакого опыта в войне. — Сан, у меня тоже есть вопрос к тебе. Только будь честен. — Хорошо. — Ты услышал запах? Голос Уёна прозвучал, как раскат грома в ночном небе, несмотря на то, что наследник говорил тихо. Он не боялся, что другие воины могли услышать. Прямолинейно спрашивал он, отчаянно надеясь услышать правду от Сана. Уён переживал, сердце его колотилось, но он не мог подать вида, не мог упасть лицом в грязь и проявить слабость. Тревоги, вызванные собственным запахом, за ночь успели извести Уёна. — Да, — глухо сглотнув, признался Сан. Он сдержал свое слово и сказал правду. Уён поник. Как оказалось, он не был готов услышать истину, даже если изначально он думал, что сможет остаться непоколебимым. Отвращение к себе достигло пика, когда его тайна открылась чужому человеку. Уён был уверен, что Сан проникнется таким же отвращением к нему, но заметить это было невозможно. Лицо ульфхеднара оставалось невозмутимым и не выражало никаких эмоций. Уён никогда бы не стал таким, как Сан — сильным, уверенным, мужественным — и эта мысль, закравшаяся глубоко в сознание, прорастала внутри него. Запах Сана был таким же, как и он сам. Хвойный, крепкий, лесной, но никак не сладкий, никак не тонкий. Сама природа, кажется, была не на стороне Уёна. Как бы он ни пытался, он не мог даже на шаг приблизиться к уровню воинов-альф. Уён был в этом уверен. Сан почувствовал, что с Уёном что-то определенно не так. Привычная дерзкая уверенность пропала с его лица, а плечи, обычно расправленные, были напряжены так, что Уён внешне уменьшился в несколько раз. Сан, не проронив ни слова, сел рядом с Уёном. Он положил свою большую горячую ладонь на спину Уёна. Сан делал так, чтобы успокоить своих маленьких братиков, когда те были чем-то расстроены. Уёну это не понравилось. Он почувствовал себя ещё более жалким и беспомощным. Уён думал, что он и заслуживает только лишь снисходительной жалости, своим поведением вынуждая других уделять ему особое внимание. Но потом тепло чужой руки разошлось по коже невидимыми волнами. Надоедливое на первый взгляд поглаживание подействовало, и Уён почувствовал облегчение. В нос ударил запах Сана, который смягчился и напоминал родные леса — осенние и свежие. Уён прикрыл глаза, отпуская все свои тревоги. Руки ульфхеднара, по мнению Уёна — магические, несущие в себе что-то нечеловеческое. Молчание не напрягало. Наоборот, оно помогало Уёну услышать шепот листвы, жужжание насекомых, звонкое пение птиц, далекий шум моря. Уён вдалеке увидел Минги и воинов, которые возвращались с разведки. Он мягко отстранился от Сана, прошептав тихое «Спасибо». Берсерк шел, широко улыбаясь и чуть раскачиваясь из стороны в сторону. Воины рядом с ним тоже выглядели довольными. Они оживленно что-то обсуждали, смеялись и дурашливо толкали друг друга. Подойдя к Уёну и Сану, Минги сказал: — Мы нашли богатый город! Пойдем на него! — Он большой? Много воинов? — спросил Уён. — Воинов много, но город не такой большой, как Уппсала. Придется хорошенько подготовиться. Наши воины должны полностью восстановиться, а некоторым придется сходить в поселения за оружием. — Предлагаешь прибегнуть к воровству? — А что еще делать? Не поплывем же мы обратно за мечами и стрелами, верно? — Минги укоризненно вздернул бровь. — Ты прав. Недели хватит? — Думаю, мы уложимся и в три дня. Подготовка должна быть хорошей, но времени у нас не так много. Здесь небезопасно. Уён кивнул подтверждающе, тем самым позволив Минги взять все в свои руки.

***

Работа шла полным ходом. Минги тренировал воинов, те, кто имел талант к лечению, помогали раненым, самые опытные дружинники ночью уходили на поиски оружия. Уён и Сан делали вид, что между ними ничего не произошло; что руки Сана никогда не касались Уёна; что он никогда не слышал его запах. Сану было чем заняться. Он проводил причудливые ритуалы с остальными в стае. Они уходили утром и возвращались вечером, затем немного отдыхали и в полночь снова отправлялись в лес. Одним вечером Сан вернулся особенно уставшим. Вид его трудно было назвать здоровым. Уён, практикующийся в стрельбе, отвлекся ненадолго, так как услышал запах крови. Он подумал, что Сан ранен, но подойдя ближе, он не увидел крови на одежде или на теле альфы. Глаза Сана снова горели опасным желтым цветом, как два камня, а его острые клыки чуть задевали губы, когда он шипел по-звериному. Сан пах кровью. Его тело источало этот пугающий, но завораживающий аромат. Уён вспомнил, что уже слышал его. Он понял, что все ульфхеднары меняют свой запах, когда дают волю волкам. Это наблюдение увлекало Уёна, и он незаметно улыбался своим мыслям. Каждый день он узнавал что-то новое об удивительных воинах-волках, раскрывал их тайны медленно, смакуя каждую. Уён хотел равняться на Сана и, может быть, в душе теплил мечту об обретении собственного волка.

***

Вечером последнего дня перед набегом Уён попросил Сана взять его с собой в лес. Ему снова хотелось увидеть поражающий своей странностью обряд. Посмотреть, как люди становятся дикими животными. Сан не смог отказать. Так, Уён и двенадцать ульфхеднаров оказались на опушке темного ночного леса. Воины не разводили костер, чтобы остаться незамеченными. Лишние глаза им точно были не нужны. Снова странный отвар, вой и рычание. Уён завороженно смотрел на альф, которые дрались друг с другом, как волки. Запах, стоявший в лесу, душил Уёна, но он не мог оторваться. Кто-то пах землей, кто-то — холодной сталью, кто-то — шерстью, а кто-то, как Сан — кровью. Хоровод, который устроили ульфхеднары, кружил голову. Детский восторг вперемешку с отвращением не покидали наследника. Ему захотелось хлопать в ладоши, словно перед ним выступали самые искусные скальды. Сан бил себе в грудь кулаком, а за ним повторяли остальные. Стук становился все громче и кончился протяжным рыком, в который слились голоса всех двенадцати. Обряд кончился так же быстро, как и начался. Уён не успел осознать увиденное, как Сан уже прогнал всех из стаи. Он остался с Уёном наедине, сам не зная, почему он решил сделать это. Внутреннее чутье никогда не подводило альфу, поэтому он и поступил полагаясь на него. Сан даже не знал, как завязать разговор. Он мог лишь тяжело дышать и фыркать, подавляя своего волка. Уён также молчал, уставившись на Сана, словно он видел его впервые. Отойдя от обряда, Уён понял, что отсутствие посторонних ему на руку. Он наконец мог спросить у Сана то, что подсознательно тревожило его до сих пор. — Ты же все понял, верно? Сан моргнул несколько раз в непонимании. — Объяснись. — Мой запах. Сан, ты же... — Я давно догадывался. Отсутствие запаха привлекает немало внимания. Особенно у берсерков и ульфхеднаров, — Сан говорил так осторожно, как мог, боясь снова разгневать или расстроить наследника. — Просто скажи это сам, Уён. Я не могу быть уверен, пока не услышу это от тебя. — Я... я не, — Уён запнулся, испугавшись собственных слов, что норовили вырваться из самых глубин его души. — Я не альфа. Я был рожден омегой. — И поэтому ты прятал запах? — У меня не было выбора. Я будущий конунг. В Свееланде никогда не было правителя-омеги. Никто даже не знает, как это. Как омега может возглавлять походы, как может управлять землями... людьми. — Мне кажется, что нет никакой разницы. Альфа ты или омега. Если ты хороший воин, хороший правитель! — То есть, ты... — Я не придаю этому никакого значения. Знаешь, мой папа... он был выдающимся человеком, земледельцем, охотником. Мои братики — самые добрые и чистые души на всем белом свете! Они все были омегами. В Хордаланде все были равны, все работали одинаково много, все защищали поселение. Если ты думал, что мое мнение о тебе изменится, ты ошибался. Я восхищаюсь тобой как воином. Иметь смелость идти против людей, которые считают, что омеги не могут воевать — отважный поступок. Я уверен, Уён, что ты станешь одним из лучших конунгов Уппсалы. Я понимаю, что наше отношение к омегам отличается от вашего, но ты сможешь построить мир, в котором всех будут оценивать по поступкам. Уён молчал, пораженный словами Сана в самое сердце. Искорка веры поселилась в его душе. Решившись поделиться сокровенным, он заговорил: — Когда я был ребенком, я получил предсказание. Не знаю, поверишь ты мне или нет, но в лесу я встретил говорящего ворона. Он был огромным и страшным, но он заставил меня слушать его. Ворон сказал мне, что я встречусь с воином, у которого будет волчье сердце, и этот воин покажет мне мой путь. Я думаю, что ты и есть тот воин, Сан. — Ты хочешь, чтобы я тебе помог? Но в чем? Разве ты не доволен своей силой? Твоей меткости позавидуют многие стрелки. — Сила, она не только в войне. Я жажду укрепления духа. Если мое тело будет сильным, а сердце хрупким... Какой же из меня конунг? — Следующий обряд мы проведем вместе. Боги должны знать о твоей жажде. Скажи им, и они дадут тебе то, что ты хочешь. И твое сердце станет нечеловеческим. И ты обретёшь силу, которой тебе не хватает. — Обряд? Я думал, что ваши обряды действуют только на ульфхеднаров... Я не хочу убивать... — Тебе не нужно убивать волка, чтобы укрепить дух! Сан рассмеялся впервые за такой трудный разговор, а Уён подхватил. Оба почувствовали облегчение. Уён подумал, что теперь он имеет смысл. — Спасибо! — Уён взял ладони Сана в свои, благодаря его. — Я останусь здесь, а ты воротись в лагерь. Уён улыбнулся на прощание и отпустил руки альфы. Сан не ожидал такой благодарности, не думал, что Уён захочет до него дотронуться. Не задумываясь, Сан поднес руки к носу, принюхиваясь. Сладкие морозные ягоды оставили почти неуловимый след.