Úlfsins

Утро следующего дня началось со сборов в хоф — дом богов, особо почитаемых в Уппсале. Уён с самого пробуждения пребывал в удручённом расположении духа. Желания посещать храм и тем более просить чего-либо у богов совсем не было. Путь до хофа был неблизким, поэтому пришлось запланировать выход из города на ранее-ранее утро, когда солнце, еще не до конца проснувшееся, тускло светило, но совсем не грело. Два молодых трэлла-омеги принесли в покои Уёна новую белую меховую жилетку по приказу Торбьёрна. Одев наследника и сильнее затянув такие же белые меховые поножи, слуги удалились, оставляя Уёна одного. Он обреченно вздохнул, когда в дверях его комнаты появился еще один слуга — самый главный среди других — и уведомил его об отправлении. Уён, оседлав своего коня, медленно скакал позади всех воинов, уже представляя обязательный, но такой нежеланный обычай. Преодолев полсотни верст, Уён со своей хирдом наконец прибыл к храму. Рядом с высоким деревянным зданием стояли несколько седых жрецов в белых одеяниях. Они приняли ранних гостей и провели их вглубь хофа, где на трех тронах восседали статуи богов — Тора посередине, Фрейра и Одина по обеим сторонам от Тора. Недалеко от тронов были фигуры других, реже почитаемых в Уппсале богов. Например, деревянная статуя, изображавшая Фрейю, богиню любви и магии, около которой, склонив голову, стоял Сонхва. Уён решил не мешать своему другу, понимая, насколько для него ценны редкие минуты, которые он может провести рядом со своими богами. Уён оглядел хоф и его гостей. Он удивился, увидев рядом со статуей Одина ульфхеднара из стаи. — Гутфрид, здравствуй, — тихо произнес Уён, решив поздороваться со своим дружинником. — Здравствуй, Уён, — добродушно ответил ульфхеднар. Гутфрид — самый спокойный в стае воин. Судя по рассказам Минги, он был сыном лекаря из Хордаланда. Именно Гутфрид помог Сану, когда того ранил волк. — Ты не знаешь, где Сан? — спросил Уён, оглядевшись вокруг и не заметив вожака. — Должно быть, где-то в стороне, как и всегда. Сан не особо любит посещать храмы. Уён, не обращая внимания на остальных людей в храме, которые уже были погружены в молитвы могущественным богам, прошел еще дальше, обходя статуи и истуканы. Он обнаружил Сана в самом дальнем углу. Альфа стоял у стены, сложив руки на груди и прикрыв глаза. Кажется, он, как и Уён, пришел в хоф только ради соблюдения правил. — Сан? — Доброе утро, Уён! — не открывая глаз, ответил альфа. — Ты чего не со всеми? — Я хотел спросить у тебя то же самое. — Моего бога здесь не любят. Мне нечего делать в этом месте, но Минги приказал идти, как и всем воинам. — Твоего бога? Что же это за бог такой, что в нашем хофе не нашлось подходящего алтаря? — Давай выйдем, и я тебе расскажу, — Сан наклонился к Уёну и прошептал, — а то жрецы на нас странно поглядывают. — Да. Пожалуй, выйдем. Сан наконец оторвался от стены и проследовал вперед, ведя Уёна за собой. Жрецы недовольно посмотрели им вслед, но Уён лишь хитро улыбнулся им, догоняя Сана. На улице моросило, а в лесу стоял густой туман, из-за которого видимость была затруднена. Среди белесой дымки выделялся только толстый ствол огромного дерева, выросшего рядом с храмом. Сан остановился рядом с ним, дожидаясь Уёна. Настроение обоих сразу улучшилось, словно они по-ребячески дурачились, сбегая из храма. От этого на душе стало беззаботно и легко. — Так о каком боге ты говорил, Сан? — спросил Уён, остановившись под древом, которое явилось укрытием от дождя. — О Локи, конечно же! Я заключил с ним сделку, по которой должен служить ему ценой собственной жизни и… Сан замолчал, наблюдая за реакцией Уёна. Улыбка сползла с лица наследника, словно ему признались в страшном преступлении. Сан говорил столь серьезно и убедительно, что у Уёна и не закралась мысль о том, что альфа лукавил. Удивленное, даже испуганное выражение застыло на лице Уёна, заставляя Сана разразиться звонким смехом. — Чего ты смеёшься? — Уён слабо толкнул Сана в плечо, которое до сих пор время от времени ныло. — Как можно поклоняться такому богу, а тем более заключать с ним сделки?! Как мне доверять вашей стае теперь? Но Гутфрид… он ведь молился Одину… Сан засмеялся ещё громче, понимая, что его пакость возымела успех. — Я же не серьезно, Уён! Наши боги не отличаются от ваших, мы также просим Одина о мудрости, Тора о силе и Фрейра об урожае. На самом деле, я просто предпочитаю разговаривать с ними… в более уединенных местах. — Дурак! Тебе кто угодно поверит, если ты с таким серьезным лицом говоришь! Провел меня, значит… Из-за своего недовольства Уён говорил громче, а Сан все еще смеялся. Жрец, стоявший у входа в хоф, шикнул, прогоняя их прочь, и посмотрел на них с осуждением. Сан, заметив это, предложил Уёну немного прогуляться, чтобы отойти от храма подальше и продолжить беседу без лишних глаз. — На самом деле, я вчера ночью говорил с Одином. Я просил его об удачном походе. Сегодня мы со стаей уходим в лес, чтобы провести наш обряд. — Обряд? Я никогда не видел ваших обрядов. Для чего вы их проводите? — заинтересованно спросил Уён, поворачиваясь к Сану. — Наши волки, скажем так, отдыхали все это время, но их нужно немного подтолкнуть. Мы проводим ритуалы всякий раз, когда нам требуется их помощь. Всё-таки волки поразительно своенравные звери, и чем сильнее их носитель, тем более требовательными они становятся. Если раньше мой волк мог защищать меня без особых усилий, сейчас мне приходится его просить об этом. Странно, не так ли? Мы вместе уже десять лет, и, казалось бы, наша связь должна укрепиться, мы должны ужиться и найти друг к другу подход, но с возрастом мой волк лишь сильнее проявляет свой характер. Причин жаловаться нет, ведь отдает он мне в три раза больше, чем получает сам. Так что мы идем договариваться с волками, чтобы заручиться их поддержкой. — Но как их поддержка проявится? Твой волк, он делает тебя сильнее или выносливее? Как он влияет на твое тело? — Их поддержка — это своеобразное разрешение на использование их силы и ловкости. Конечно, мы так же устаем, особенно после того, как выпускаем волков, но становимся невосприимчивы к боли и ударам на некоторое время. Ты наверняка заметил, что мои глаза меняют цвет, да и запах тоже меняется. Это волчьи проявления. Они контролируемы, к счастью. — К счастью? — спросил Уён, заметив изменение в тоне Сана. — Да. Неконтролируемый волк — это страшно. Страшно даже для меня. — Тебе когда-либо приходилось это испытывать? — Да. Как раз-таки когда я сбежал в лес. Перед тем, как я ушел, убив тех, кто расправился с моей семьей, кто-то из стаи заметил, что мои глаза стали красными и горели подобно пламени. Я не очень люблю вспоминать то состояние, потому что пережить его — дело не из лёгких. Но все события тех лет сблизили меня и моего волка. На самом деле, он очень чуткий. Все пропускает через себя. — Вот оно что… Уён снова выглядел расстроенным, так же, как и после рассказа Сана о Чонхо. Альфа заметил это и поторопился сменить тему, но перед тем задумался о том, что Уён тоже оказался очень чутким человеком, который способен сопереживать. Наследник, воспитанный грубым отцом, наверняка был склонен не проявлять свои чувства открыто, но Сан все равно чувствовал тепло, которое в глубине души таил Уён. Уён же крутил в голове мысль о том, что ему действительно интересно слушать Сана. Они — люди из совершенно разных миров, но от того и интереснее. Уён, общаясь с ульфхеднаром, открывает для себя что-то новое, ранее не познанное, чуждое, но у них все равно есть что-то общее, что-то, что их объединяет. Слова Сана о внутреннем волке пробудили в Уёне странное чувство. Будто он что-то знал, но забыл; будто эти слова значили для него больше. Или ему показалось? Или всё-таки когда-то Уён слышал о воине с сердцем волка? Омега почувствовал тяжесть в ногах, и голова его вмиг разболелась. Он уже не понимал, о чем говорил Сан, а туман, кажется, сгустился не только над лесом, но и в его мыслях. — Уён? Что-то не так? — Сан, заметив лицо наследника, резко прервал свой рассказ, который Уён прослушал. — Я плохо себя чувствую, может, из-за дождя. Давай вернёмся. Сан кивнул, глухо сглотнув, и они быстрым шагом пошли в направлении храма.

***

Ночью того дня ульфхеднары собрались в лес, заранее предупредив об этом Минги. Гутфрид, еще днем собравший грибы, готовил специальный отвар, который позволял ульфхеднарам стать похожими на животное, скрыв в себе человеческую сущность. Олав — самый меткий лучник среди всей стаи — на охоте подбил оленя, из кожи которого затем изготовил бубен. Звук играл немаловажную роль в ритуале, помогая ульхеднарам войти в особое тонкое состояние. Когда волки пришли на поляну, расположенную в самом центре леса, Сан заметил, что луна была полной. Он улыбнулся довольно, подумав, что сама природа им благоволит. Воины разожгли костер, который дымился, вился на ветру и стремился высоко к небесам. Обряд можно было начинать. Гутфрид разлил свой отвар в деревянные чаши и раздал ульфхеднарам, которые разместились на траве вокруг огня. Сан быстро выпил неприятную на вкус жидкость. Он делал это сотни раз, но никак не мог смириться с ужасным смрадом и отвратительным вкусом грибного отвара. По телу растеклась волна жара. Сан ощутил головокружение, но поднялся на ноги первым. Он поднял с травы бубен и передал его Гутфриду, который сидел дальше всех, немного раскачиваясь. Сын лекаря всегда концентрировался сильнее остальных, чтобы самолично проводить ритуалы. Из-за того, что Гутфрид погружался в туманное состояние глубже остальных, Сан всегда помогал ему с обрядом. Гутфрид взял инструмент и ударил по мембране. Звук получился низким, почти утробным, диким и завораживающим. Ульфхеднар раз за разом ударял в бубен, тем самым выстраивая нужный ритм — не слишком быстрый, монотонный. Ульфхеднары, окутанные глухой мелодией, ощутили пробуждение. Их волки, лишившиеся отдыха, завыли, заскулили. Воины, не в силах больше их сдерживать, рычали, лаяли подобно своим животным. Они вставали на четвереньки, били себе в грудь, бегали по поляне, полностью отданные волчьим духам. Сан, который с самого пробуждения волка начал просить у него помощи, беспрекословно позволил зверю ненадолго завладеть его телом. Волк, высвободившись из заточения, сразу же повел Сана к месту, откуда лучше всего был виден искрящийся круг луны. Ульфхеднар опустился на колени, своей человеческой частью ощутив жар, проходящий по телу. Его льняная рубаха липла к мокрой коже, несмотря на ночную прохладу. Вещь стала ненужной, поэтому Сан-волк разорвал ее и откинул лохмотья в сторону. Теперь его ничего не сдерживало и не ограничивало. Волк взвыл, обращая свой взор на луну, умоляя Хати остановиться своим неистовым воем. Кровь бурлила, а внешне Сан совсем перестал напоминать человека — дикий, необузданный, сильный зверь захватил его. Ритуал продолжится до тех пор, пока ульфхеднары не упадут на землю, совсем обессилев из-за мощи своих духов.

***

Уёну не спалось. Обычно, когда его настигала бессонница, он отправлялся к Сонхва. Лекарь спал очень мало и был готов принять омегу в любое время дня и ночи, напоить его успокаивающим отваром и позволить поспать у себя. Кроме того, свежий воздух и путь, который нужно было пройти до хижины, утомляли и способствовали хорошему сну. И в этот раз Уён решил навестить своего друга под покровом ночи. Луна ярко освещала дорогу, которую Уён и так знал как свои пять пальцев. Природа вокруг замолчала, видимо, устала. Звук шагов звучал непривычно громко. Уён шёл к Сонхва размеренным шагом, не торопясь и наслаждаясь ночной прохладой. Ничего не предвещало беды, но резко посреди леса раздался протяжный вой. Уён вздрогнул, осознав, что он не имел при себе оружия. Но потом вой сменился на рык, который звучал по-человечески. Так Уён вспомнил об обряде, проводимом ульфхеднарами. Осторожность быстро переросла в интерес, наследник подумал, что ничего плохого не случится, если он взглянет на ритуал издалека. Уён пошел на звук. Слух привел его к поляне, отгороженной от леса невысокими кустами, за которыми он и спрятался. Видно было не так хорошо, но среди темных фигур Уён смог найти Сана. Альфа оказался единственным, кто стоял на двух ногах, расправив широкие плечи. Его взгляд был устремлен в небо, на луну. Остальные воины еще не подавили в себе волчье начало и хаотично метались по поляне, подражая диким зверям. Уён завороженно наблюдал за невиданной ранее картиной. Наследник смотрел на Сана, посчитав его поведение наиболее интересным. Сан скалился, но будто пытался бороться со своим волком в равном и справедливом бою. Его грудь тяжело вздымалась, а конечности словно выворачивало под невидимым давлением извне. Уён даже с такого расстояния смог учуять запах альфы, который оказался резким и неприятным. Он напоминал запекшуюся кровь, перемешанную с терпкой хвоей — густой и страшный запах. Уён вновь подумал, что именно так пахнет сила. Сан озирался по сторонам. Его бешеные желтые глаза метались по лесу, пока не встретились с глазами Уёна. Наследник пошатнулся от пронзительного хищного взгляда альфы, который выглядел так, будто он был готов напасть на любого, кто окажется поблизости. Уён, почуяв опасность, сначала медленно попятился назад, а затем, набрав скорость, убежал прочь подальше от Сана и его страшных глаз, от его жуткого оскала. Уён бежал и бежал, пока не добрался до хижины Сонхва. Запыхавшийся, он влетел в помещение, остановившись посреди, где еще горели свечи. Сонхва обернулся обеспокоенно, пытаясь прочитать эмоции наследника. — Улль? Что случилось? Кто-то напал на тебя в столь поздний час? — Нет-нет, просто… Там волки, они… О, боги… — Давай ты сначала успокоишься, а затем поведаешь мне обо всем, — Сонхва подошел к Уёну, который все еще стоял неподвижно, и обнял его. Лекарь успокаивающе гладил омегу по спине, прижав его к себе. Сонхва постарался окружить Уёна необходимой заботой и спокойствием, и у него это неплохо получилось. Уён быстро успокоился, его дыхание, сбитое из-за бега, тоже пришло в норму. Он отстранился от Сонхва, вытер пот со лба и произнес: — Я увидел ритуал ульфхеднаров. Сан, он… выглядел устрашающе. Его глаза совсем не человеческие, и смотрел он так пронзительно. Я уж думал, что он меня в клочья разорвет, если я не уйду. Он действительно был похож на волка больше, чем на человека. Сонхва улыбнулся, когда Уён произнес последнюю фразу. Ему вспомнилось предсказание, данное Уёну еще в детстве. «…Когда ты будешь ожидать меньше всего… на Уппсалу найдет морок. Холодная тень накроет селение. В этой тени ты найдешь странника с сердцем зверя. Он покажет тебе верную дорогу. Он приведет тебя к истине. Попомни мои слова! Боги предрекли тебе эту судьбу. Пройди все испытания как храбрец…» Лекарь сразу понял, какое предчувствие его преследовало с появления ульфхеднаров в Уппсале, но он решил не раскрывать Уёну все сразу, чтобы не спугнуть. — Прекрасный Уён, открой свое сердце и вспомни кое-что важное. Что-то судьбоносное уготовано тебе, но ты должен сам прийти к этому. Следуй за своим сердцем, и ты найдешь ответ. Уён удивленно моргнул несколько раз, не понимая, к чему Сонхва это сказал, но он обязательно запомнит его слова. Он точно вспомнит о страннике с сердцем зверя, который уже пришел в Уппсалу; который уже готов показать Уёну верный путь.