Злое колдовство

      «Там, на другом берегу — другой мир».       Так говорили люди, живущие на северном берегу Реки, отделяющей благословенный Меридиан от зловещего дикого Юга. Некогда храбрые рыцари, огнем и мечом очищавшие земли Королевства от древних тварей, встали лагерем на берегу, там, где река, покидая предгорья, разливалась мелким широким морем, полным маленьких, заросших высокой травой островов, обжитых стаями птиц. Казалось, здесь было удобное место для того, чтобы наладить брод — слабое течение, малая глубина, достаточно теплая в сравнении с верхним течением вода, лес и камень, которые можно было использовать в строительстве…       Не тут-то было.       На дне реки под слоем ила таились глубокие бочаги, в которые рыцарь вместе с конем могли по самый шлем провалиться. В теплой воде в изобилии водились пиявки, на островках — ядовитые змеи. А лес и камень были достаточно бесполезны, когда южный берег — в противоположность северному — оказался заболочен на многие мили вглубь непролазных джунглей, и сражаться с неописуемыми тучами гнуса по уши в болоте — совсем не то, что лететь с копьем наперевес в атаку на грифона или виверну. Героическая гибель от когтей чудовища почетна и достаточно быстра; совсем не то, что день за днем страдать от чесотки, чирьев, жары и поноса, и сдохнуть, предварительно изрядно помучившись, от укуса змеи или ядовитого паука.       Потом от жары и дурной воды в лагерь пришла зараза, скосившая почти всю верхушку командиров, в том числе и главного вдохновителя похода. Его юный оруженосец, похоронив господина, созвал уцелевших, обсудил ситуацию, да и решил: прежде, чем рваться «вперед, и только вперед», следуя девизу, стоит покрепче закрепиться. Уцелевшие предпочли согласиться: может быть, кто-то из них и страдал героизмом, но тот оруженосец оказался самым среди них родовитым. Так что, покричав «Не зря ли все!» и «Честь взывает!», благородные господа предпочли отступить. Основали форт, прошли вдоль реки к морю, заложили городок… и начали было укрепляться для решительного рывка, но всякий раз что-то мешало. То засуха, то наводнение, то ураган, то холера — а под конец, когда уж совсем было собрались, и людей хватало, и фуража, и погода благоприятствовала, и все уже рвались: ну, когда же!.. началась война на Севере, и люди срочно понадобились там. Там же сложились местный князь со всей родней и ближними, и осталась от него только юная дочь, спешно выскочившая замуж за какого-то авантюриста из мелких дворян. Тот, очевидно, не горел желанием что-то там побеждать, поэтому предпочел вместо героического превозмогания болот и комаров заняться ловлей жемчуга, изготовлением благовоний и добычей редкостей.       На том «Великий Поход на Юг» и закончился ко всеобщему удовлетворению. Довольны были местные поселяне, которых уже не гнали в болото, довольны были остатки рыцарства, уже понявшие, что в местных джунглях ни великой славы, ни большого богатства не найдешь. Довольна была и тогдашняя королева, Лиона, кажется, в кои-то веки получившая с юга не письма с просьбами дать еще людей и денег и тогда мы непременно, с победой и славой… а драгоценные подарки в виде ароматных масел и розового жемчуга.       Людей в ту пору было немного, земли хватало… да и после если заходила речь о том, что вот неплохо было бы раздвинуть границы, дальше разговоров дело не шло. Благородное сословие предпочитало одерживать победы за пиршественным столом, простолюдинам это и подавно было не нужно… так что, южане предпочли совершать вылазки за редкостями и даже гордились соседством с гиблым болотом. Опытные охотники-егеря тут ценились и очень хорошо оплачивались.       Примерно, как мой проводник.       — Я так думаю, надо его любить, болото наше, — рассказывал он по пути. — Ну да, москиты, змеи, всякая ядовитая пакость… пантеры — что, не так уж часто они встречаются, да и на людей нападают редко. Там скорей на змею наступишь, чем с пантерой столкнешься. Крокодилы чаще бывают, да… только все равно надо любить. Без любви никакое дело не ладится. Удача конечно тоже нужна, только одной удачи мало, я так думаю. С удачей можно год ходить, два ходить, а на третий тебе все равно конец придет. Если видел, как Слеза Луны расцветает, как радужные змеи танцуют, как колокольное дерево поет, и ничего в душе не шевельнулось кроме жадности — так и быть, выгреби побольше, да и не лезь уже. Да только нет ведь — лезут, тянут все, что унести могут… а потом, бывало, находят скелет с мешком в обнимку.       Я засмеялся. Рейтар улыбнулся было, но тут же неодобрительно нахмурился.       — Опасное дело, — сказал он. — И что же, те, кто любит это ваше болото… тем оно ковры стелет?       — Не то чтобы ковры. Но легче, да, — подтвердил проводник. — Болото, оно болото и есть, не лужок с цветочками. Но все ж угробиться не даст.       — Будто оно разумное!       — Как знать. Я так думаю, самый злобный зверь добро понимает. Если не обдирать все, до чего руки дотянутся, не трогать молодь, быть, как гость в чужом доме, а не грабитель какой… так оно и поймет, что от тебя вреда нету. А порой и польза случается. Был у нас один старик, до самой смерти ходил по другому берегу, как по своему двору. Рассказывал, что еще когда мальцом был, встретил детеныша пантеры с пораненной лапой. Другой бы пристукнул зверя или мимо прошел, а тот старик щепку из раны вытащил и даже своей лечебной мази не пожалел! — проводник хитро прищурился. — Иные бы сказали — дурак, что лечил, и дурак, что отпустил, мог бы деньжат поднять, продав любителям диковинок на Север. Только удача — она дороже денег.       — Как знать, выжил ли тот детеныш, — заметил я. — Раненый хищник себе еду добывать не сможет.       Проводник развел руками.       — Я так думаю, ваша милость, даже если и не выжил, добро все равно зачлось.       Его кобыла недовольно всхрапнула, мотнула головой, отгоняя слепня, и я поспешно обновил отпугивающие насекомых чары. Не хватало еще, чтоб лошадь оступилась на плохой дороге…       Цель была близка — наша общая цель. За всей суетой и обилием впечатлений после лет, проведенных в пределах дворца, я совсем забыл о тех самых птичках, с которых и началось мое путешествие. Они водились и на Северном берегу, но разумеется, не такие красивые и голосистые, как в глубинах Южного, а отцу было нужно самое лучшее, и охотники из окрестных селений собирались в поход, хотели устроить соревнование — кто добудет самых лучших птиц. А мы…       А мы как раз сегодняшним вечером подъедем к переправе.       Точнее говоря, это просто было место, где дно реки и противоположный берег обладали хоть какой-то предсказуемостью. Здесь стояло небольшое селение — родина нашего проводника, где, по его словам, делали самую лучшую копченую рыбу, а еще тут самые красивые девушки! И лучше всех танцуют! Настолько, что (давно, еще мой прадед рассказывал) летучие змеи с Полуденных гор, очарованные их красотой, похищали их в свои логова. Но то давно дело было, а всех змей уже извели, одна чешуя осталась, да печальные песни…       Он запел негромко, очень красиво и очень печально, на местном переливчатом говоре. Я его уже кое-как разбирал и понимал, что речь идет от лица такого летучего змея, который тоскует без подруги и тайком подглядывает за девушками, танцующими на лугу, но показаться не смеет, ведь он слишком страшен. Вряд ли, конечно, змей переживал именно об этом, но песня была красивая — не поспоришь.       За время пути я услышал уже уйму таких сказок разной степени фантастичности. И похоже, что наш проводник в эти сказки искренне верил, и так живописал разнообразные красоты Южного, или как тут говорили, Полуденного берега, что мне чем дальше, тем больше хотелось увидеть их своими глазами и конечно, зарисовать. Будет, что показать потом Геле и Седрику. И…       Нет. Матери их показывать не стоит. Не стоит навязываться людям, которым ты неприятен.       Неведомо, почему, но мне вдруг стало тоскливо. Помнится, в прошлой жизни я часто мечтал о том, чтоб от меня отвязались и не напоминали при каждом удобном случае, как должна себя вести приличная девочка. Ну что, мечты сбылись — в новой жизни родителям до меня вовсе дела нету, за бабушку с натяжкой может сойти Гела, но она лучше меня помнит, что я принц, а она — служанка, хоть и приближенная. Рейтар — на старшего брата тоже не тянет, хотя, в отсутствие любых иных людей, проявляющих ко мне заботу и хоть какой-то интерес…       Обидно все-таки. И понятно, почему в каноне Фобос затеял бучу — неведомо, была ли у него Гела, но даже если и была, такое откровенное пренебрежение со стороны родных родителей, считай, гарантированный фундамент для становления злодея. Типичное: если на тебя всем плевать, ты либо отращиваешь здоровый пофигизм и просто делаешь, что хочешь, либо ударяешься в доказуху и «вот я вам всем покажу!» Честное слово, как будто специально старались…       С другой стороны Вейру тоже можно понять. Роды — процесс тяжелый, особенно, в средневековье, и пофиг, что ты — хранительница Сердца Меридиана, это всего лишь означает, что ты здоровая женщина, и скорее всего, не умрешь. Всего остального магия не отменяет — боль, грязь… помнится, няньки рассказывали, что длился этот процесс почти сутки. А в итоге — мальчик, и начинай сначала…       Может, у нее психическая травма какая-нибудь.