Запретное Искусство

Глава 12.

Мой брат как-то сказал мне, что всё, что говорят перед словом «но», не считается.

Бенджен Старк.

Нелкарион V.

− Это уже ни в какие ворота не лезет! – его кулак грохнул по столу, от чего кубки на том подпрыгнули, а вино в них – едва не разлилось. – Чертовы твари удесятерили свои набеги! Мы их режем, режем, а им – хоть бы хны! Могли бы хотя бы для приличия пару дней подождать, прежде чем высылать новые отряды! − Ха! – Громбриндал был как всегда весел, ну по крайней мере, когда рядом было что выпить. Без алкоголя, мрачности и холодности Белого Гнома хватило бы на всю родословную Королей Зимы с переизбытком. – Чёртовы гроби, ни за что не остановятся. − Это не те орки к которым мы привыкли. – парировал Нелкарион. Его неимоверно раздражала данная ситуация, хотя сам он даже не мог объяснить почему. – Возможно мы сможем как-то это использовать За горячим спором между волшебником и гномом с каким-то невероятным, созерцательным спокойствием наблюдал лорд Рид. Впрочем, последние дни для них всех выдались тяжёлыми: эта новая порода орков наседала на них без остановки, подобно своим родичам из Маллуса. Однако отличия тоже были: судя по данным предоставленным мейстерами и Нелкарионом после вскрытия нескольких трупов, они не смогут восстановить свою численность так быстро, как другие зеленокожие, ибо спаривались они естественным образом, являясь в какой-то мере видом паразитом. Конечно, до них доходили слухи об орочьих женщинах, однако Нелкарион относился к ним скептически, пологая, что это самки какого-то другого вида, имеющего внешние сходства с орками. Однако их кровожадность не могла не заставить Нелкариона относиться к ним, как к тем же оркам, с которыми он привык иметь дело. Однако эти засранцы были хитрее, больше напоминали людей, с долей силы орка, нежили тех громил с которыми он привык разбираться на Маллусе. Более того, их магия, как и их натура была неизвестна чародею. Напоминающая помесь яда и проклятья, она разъедала плоть и калечила душу. Орки использовали её в основном как зачарование на свое оружие, но делали это только особо фанатичные, ярые или стойкие из них. Чары нужно было подпитывать, а для этого нужно было впустить магию в себя. Если странная симбиотическая связь образовывалась между орком и проклятьем, он спокойно мог пользоваться оружием, если нет – умирал в мучениях. Затем, после нескольких вскрытий, пришло ещё одно интересное открытие – внутренние органы были изменены. Он замечал это у крупных представителей, которым он решил дать ранее использованное название – уруки, внутренности у них были как под копирку – никаких тебе вредных придатков слепой кишки, вроде аппендикса, у всех здоровые сердца, присутствует даже некоторая регенерация тканей, да что там! Тот вождь которого он убил, тот который вёл первый рейд на север, имел три старые черепные травмы, каждая из которых в лучшем случае должна была оставить человека овощем, или убить, а ему – хоть бы хны. Так он начал строить некую безумную, но очень возможную теорию, что уруки – результат алхимического опыта, а вот снагга – больше похожие на обычных орков, были своеобразным регрессом, попыткой природы вернуться к тому из чего непонятная армия была вылеплена. Всё это вело к неприятным вопросам. Кто мог и кому выгодно? К несчастью ответ на «кто мог?» был один-единственный. Зира. Больше некому. Но зачем? Лишь ознакомившись с данными разведки он пришел к кое-каким возможным выводам. Зира взяла себе в мужья/женихи/любовники/консорты, нужное подчеркнуть, Визериса Таргариена, чтобы узаконить свой титул царицы Ламии. На данный момент, её силы весьма успешно сражались с наёмными войсками «Сварливых Сестёр», коалиция трёх вольных городов оказалась зубастой, но бронированный кулак Зиры, быстро вышиб зубы лиссенийским хуесосам, и те затаились на своём острове, оставив для зашиты своих фактических владений в Спорных Землях положившись на свой мощный флот для своей защиты, однако он был уверен, что это не спасёт, до него уже начали доходить слухи о том, что Зира вела переговоры с пиратами со Ступеней, надеясь перекупить их для доставки своих войск на острова где располагались Тирош и Лисс. После того, как он собрал все факты воедино, картина становилась понятнее – Зира надеялась отвлечь внимание лордов Вестороса, от своего политического брака, всем известно, что даже легендарная ненависть Роберта спасует перед врагом, который действует на Весторосе, и де-факто уже завоевал Речные земли. Даже если Роберт решит проигнорировать это, остальные Верховные Лорды не потерпят подобного, а Джон Аррен осадит своего воспитанника. Затем, Роберт, как всегда одержимый идеей войны и сражений, созовет знамёна, и вступит в битву с захватчиками. Однако тут крылась проблема: Речные земли почти полностью захвачены, Железные острова пошлют всех нахуй, Дорн в лучшем случае проигнорирует призыв, а на Севере идёт война на Стене. Роберт останется лишь с силами Королевских земель, Западных земель, Штормовых земель, Долины и Простора. Могучие, но не самые надёжные союзники. Станнис до сих пор не простил Мейсу Тиреллу тот пир во время осады. Ланнистеры и Тиреллы, как пить дать, схлестнуться в закулисной битве за власть, Ренли как обычно будет проводить время со своей «потенциальной невестой» и её братом, своим «оруженосцем», не дай Старые Боги, кто заметит, что королевский шпагоглотатель больше интересуется братом, нежели сестрой. Бедняга. Леди Маргери конечно же. Все остальные всем довольны. Любовники – друг другом, Оленна, как главный кукловод сего действа,− заключённым союзом, родители, − вроде бы успешным браком своей дочери. Только бедная девица Тирелл осталась у разбитого корыта, в фигуральном смысле. Нелкарион был уверен, что скоро она заведёт себе любовника… либо устроит несчастный случай своему мужу. Однако Тиреллы были не единственной семьей с проблемами. Тайвин, разочарованный в своих детях, всех трёх, подобно утопающему цеплялся в идею великого «наследия», которое он должен был оставить после себя. Самое худшее, что достойного преемника у него как не было, так и нет, все его усилия по восстановлению репутации дома Ланнистеров, могли пойти прахом, в основном из-за отсутствия башковитого наследника, который не был карликом. В Долине мутил Бейлиш, перекупая долги дворян и купцов, глубоко запуская свои щупальца в горное королевство. Его вечный оппонент, лорд Варис, он же – Паук, мастер над шептунами, Лорд-Евнух и так далее, противостоял ему в интригах с грацией, неожидаемой от такого полноватого человека. Многие говорили, что мастер над монетой ненавидел лорда Вариса за то, что тот не посещал бордели, принадлежавшие лорду Бейлишу, и не разбалтывал свои секреты на подушке, как это делали другие клиенты. Нелкарион фыркнул, когда подумал об этом. − Итак, − взгляды всех троих сошлись на мертвом вороне, лежавшем на столе – ещё одной причины для их сбора. Ворона они нашли пронзённым орочьей стрелой, в шатре у лидера налётчиков, которые рыскали в болотах Перешейка. К лапе его был прикреплён свиток, запечатанный королевской печатью. – Вскрываем? С молчаливого согласия всех присутствующих, Нелкарион сломал печать и углубился в чтение. С каждым прочитанным словом, лицо его всё больше хмурилось. − Что там? – спросил лорд Рид. − Война, господа. – ответил Нелкарион сворачивая свиток и передавая его своим компаньонам. – Всё как я и предполагал: Роберт созывает знамёна, однако его горячая кровь требует возмещения урона, а винит он во всем… − Таргариенов. – закончил за него Хоуланд. – С этих дикарей ничего не возьмёшь, но вот разграбив Ламию… − Да, судя по всему – таков план. – Тяжело вздохнул маг. – Я отправлю письмо дальше, в Винтерфелл, однако напишу ответ Его Величеству, где опишу ситуацию на Севере.

Гриф IV.

Отступление было ужасающим, хотя их и не преследовали, Эйгон, раненный осколком от неизвестного оружия, провёл весь путь в полубреду. То выныривая из плена галлюцинаций, чтобы некоторое время провести в компании Ролли и Джораха, то возвращаясь обратно, шепча имена матери и отца. Вскоре за ними увязались другие уцелевшие, те что сумели отойти благодаря приказам Эйгона. Их едва-едва набралась сотня из двух с лишним тысяч, что отправились преследовать неуловимых врагов, оставив позади осаждённый город. Дезертирство, предательство и различные виды смерти – вот причины их потерь. Обычно, люди, прошедшие через все те ужасы, которые они испытали на службе у «Сестёр», либо сходили с ума, либо накладывали на себя руки, либо их охватывала апатия, делавшая их безразличными ко всему вокруг, и они умирали от голода и жажды. Однако люди, шедшие за Эйгоном, словно видели в нём знамя, рядом с которым можно сплотиться. Тогда, никто ещё не знал, что эта кучка оборванных, отчаявшихся, едва-едва волочащих ноги людей кровью и мечом напишет свою историю на землях Эссоса и Вестероса. Однако это дела далёкого будущего, а сейчас они должны были ещё вернуться обратно. После очередной потери сознания в седле, в чувства Эйгон пришел уже лёжа в шатре, со свежей повязкой на плече. Он попытался встать, однако тяжёлая рука на его плече уложила его обратно. − Лежи, сынок, лежи. – мягкий голос Джона дал ему понять, что он среди друзей. – Ты слишком слаб чтобы подняться. Эйгон пытался что-то сказать, но в горле пересохло, кто-то ещё, кто был в шатре дал ему кубок с водой. Жадно прильнув к нему губами, Эйгон мгновенно осушил его и закашлялся – он слишком долго страдал от жажды и, похоже, отвык от воды в таких количествах. − Мои… мои люди… − всё, что сумел прохрипеть он. – Где мои люди? − Всё с ними в порядке. – ответил Джон. – Ролли в порядке, как и тот, второй… Джорах. − А остальные? – в голосе Эйгона послышалось отчаянье. − Никто из сотни не выжил? − Остальные? – в голосе Джона звучало изумление. – Ты хочешь сказать, что они пошли за тобой? Что-то в интонации, которую использовал Джон, не понравилось юному принцу в изгнании. Он приподнялся на локте, так чтобы их глаза оказались на одном уровне и процедил сквозь сжатые зубы: − А тебя это смущает? Джон отпрянул. Что-то странно знакомое промелькнуло в глазах юноши. Ужасный огонёк, который грозился раздуться во всепоглощающее тёмное пламя. Тоже самое, что он видел в глазах Безумного Короля. Зажглось – и тут же погасло, исчезло без следа, оставив после себя лишь валирийский пурпур. − Нет, нет Эйгон. – ответил Джон, рассматривая его так, будто видел его в первый раз, ответил Кконнингтон. – Ничуть. − Тогда позаботься о том, чтобы их накормили и напоили. – ответил Эйгон. – Теперь это мои люди. Джон поклонился, и отправился исполнить приказ своего принца. Эйгону всё равно требовался опыт, так почему бы и нет? В следующий раз юноша проснулся, когда Стрикленд и Коннингтон спорили о дальнейшей стратегии. Осадные машины из Мирра застряли на полпути. Караваны снабжения доходили через раз. Люди волновались, и хотелось жрать и пить. Сражаться в конце концов! Всё что угодно, лишь бы не сидеть под чёртовым палящим солнцем, абсолютно нихуя не делая. Безделье было таким же врагом для солдат, как и живые мертвецы, заседавшие в Дейроше. Командиры пытались занять их чем-либо, например, Эйгон занимался боевым слаживанием, его сотня была сборной солянкой из сотни наёмников, часть из которых была бывшими всадниками. О сиюминутном и синхронном выполнении команд и речи быть не могло. Другие командиры заставляли своих людей рыть рвы и возводить укрепления. У них был ограниченный запас древесины, и командиры решили, что построить временные укрепления лучше, чем потрать древесину на осадные башни и лестницы, которые могут сжечь неведомые твари на службе у Бладривер. Защитница города не предпринимала вылазок, но её мрачные слуги пугали воинов. Редкие караваны доставляли припасы и материалы, а они окапывались всё больше и больше, Эйгона иногда посещала мысль, что у Бладривер есть план по их ликвидации, и она просто хочет сэкономит на постройке дополнительного форта. Как бы то ни было, их ситуация привела к закономерному итогу – Младшие Сыновья, Рота Кошки, Кровавые Скоморохи и Сыны Ветра покинули их ставку, Сёстры продали их контракты другим вольным городам, надеясь покрыть издержки. Это всё еще оставляло их с десятью тысячами Золотых Мечей и их слонами, которые сжирали львиную долю финансирования. Стрикленд утверждал, что они должны перегруппироваться, оставив позиции и отступить на территории Мирра, Джон же колебался. Он прекрасно понимал, что если они начнут разбирать укрепления – поставят себя под удар, если уйдут так – противник займёт форт. Однако уходить надо было. Город им не взять – слишком много неизвестных факторов, да и магия Бладривер наверняка осложнит задачу. Эйгон прислушивался к их спору, однако не лез – он понимал, что ничего путного не посоветует, а отступление – вопрос уже решённый. «Сварливые Сёстры» решили их кинуть, использовав как своеобразное пугало, однако в подобной операции подобные манёвры надо обсуждать заранее. Учитывая, что на севере разгоралась война Браавоса с Пентошем, а на северо-востоке в открытую конфронтацию вступили Норвос и Квохор, Стрикленд решил попытать счастья выступив за Пентос. Молодому Эйгону не было известно, что один из тайных спонсоров его восхождения на трон находился в Пентосе, и оставить его на милость Дружины Розы и войск Браавоса они не могли. Вернее, не мог Джон, ибо тогда прервётся финансирование их проекта. Проиграть битву за Пентос на этом этапе – означало просрать всё. Остальные «учителя» молодого Эйгона уже ждали их в Волон Терисе. Лемора и Халдон наводили справки о судах, которые могли бы перевести Золотых Мечей в Вестерос. Однако война на другом континенте, как и несколько неожиданных конфликтов на Эсоссе, совсем спутали их планы. Необходимо было внести корректировки. А вестей от Вариса, все не было и не было…

Роберт I.

Королевская Гавань пахла, как и всегда – дерьмом. Одна из причин, по которой Роберт ненавидел свою работу заключалась именно в этом. Постоянный, мерзкий запах дерьма. Такой же мерзкий, как и его жена. Хотя… нет, Серсейка была хуже. Дерьмо хоть можно было убрать, а убрать Cерсею мешал его чёртов тесть − Тайвин, мать его, Ланнистер. Вот так и получалось, что чтобы убрать говно из Королевской Гавани, Роберту и Малому совету не хватало денег, а чтобы убрать Серсею – влияния. Вот и продолжала она вонять, а воняла Её Величество, по поводу и без. Роберт! Джоффри не нужно тренироваться с оружием, он же будущий король! Его будут защищать верные рыцари! Роберт! Томмен ещё совсем маленький, ему рано брать в руки меч! Роберт! Как ты можешь рассказывать Томмену с Мирцеллой такие пошлости и мрачные военные истории! Роберт, Роберт, Роберт, Роберт! У него уже голова с неё болит, как с похмелья, и ему, что для него было не свойственно, пришлось удалиться на совещание Малого совета, которые он обычно игнорировал, лишь бы не пересекаться со своей жёнушкой. И чего с того, что Джоффри поколотят на тренировке? Его колотили – он королём стал, не просто же так он одержал верх над Рейгаром на Рубиновом броде. Если бы его недостаточно сильно колотили, это был бы Олений брод, а Серсейка бы визжала от восторга, скача на драконьем хуе. Он её знает. Ещё одна причина по которой он её терпеть не может – это её влюблённость в Серебряного Принца. Чтоб его Семеро в аду задрали, как будто рок у него какой – все женщины в его жизни так или иначе связаны с его кузеном. Блядь! Опять вспомнил, что из-за Рейгара он ещё и убийца родичей. Неприятно. Да. И Томмена надо отдать куда-то воспитываться. В Винтерфелл например. Старина Нед и суровые северные зимы сделают из него мужика. Ну и что с того, что он рассказывал Мирцелле и Томмену о войнах и турнирах, в которых он учувствовал. Барристан тоже там был, перед этим рассказывал о войне Девятигрошевых королей. Им понравилось. Особенно тот момент, когда он правым хуком ошеломил Мейлиса Блэкфайра, а потом, дотянувшись до меча, отрубил обе головы чудовища. К удивлению, всех, даже Роберта, который не шибко-то верил слухам, у Мейлиса действительно было две головы – его собственная и маленькая, растущая из шеи. Он всегда знал, что от валирийских недоносков рождаются либо слабаки, либо безумцы, но подобных уродов, особенно достаточно сильных, чтобы выйти даже против Григора Клигана и, возможно, победить, он не видел. И никакие могучие воины, которых порождали Таргариены в прошлом не заставить его отказаться от своего мнения. Роберт тряхнул головой, отгоняя мрачные мысли о своем потомстве, которое Серсейка излишне оберегала, и попытался сосредоточиться на том, что происходило вокруг. К счастью, они обсуждали войну, а не какие-то скучные вещи. Нашествие невиданного ранее народа в Речные земли, могло посоперничать с легендарным Вторжением Андалов, после которого единственным по-настоящему сильным оплотом Старой Веры остался лишь Север, который сумел отразить вторжение андалов. Сейчас, с восстановленным Рвом Кейлин, ситуация могла повториться, только куда как хуже: если непонятные пришельцы победят, Север вполне может остаться последним оплотом человечества на землях Вестероса. − От Неда есть вести? – спросил он, задумчиво глядя на карту. – И что твориться в Речных землях кто-нибудь знает? Взгляд его тяжело прошёлся по присутствующим. Барристан, лорд-командующий Королевской гвардией, словно скульптура, посвящённая воплощению рыцарства, ну, на него всегда можно было расчитывать. Варис, пухлый, лысый евнух. Пицель, великий мейстер, двуличный старик. Хитрый гадёныш Бейлиш, его мастер над монетой. Ренли, самый младший из его братьев, чья улыбка в первый раз в жизни померкла, сменившись нервной гримасой, мастер над законом. Верный Джон, заменивший ему отца, его десница. Станнис, его брат и мастер над кораблями, ещё более хмурый чем обычно и вместе с ним Луковый Рыцарь, Давос Сиворт. На присутствии последнего настоял Станнис. Сиворт много где плавал, и его знания могли пригодиться. Королевский флот, как и флоты «тресковых лордов», патрулировали залив Черноводный, пролив Глотку и залив Крабий. Ни один подозрительный корабль, не говоря уже о целом флоте, необходимом для перевозки армии подобных масштабов, перед вторжением, которое началось с захвата Певчего Пруда, родового замка Мутонов, а потом, словно чума, охватило все Речные земли, не причаливал к берегам Речных земель. До сих пор ситуация была неизвестной, из Утеса Кастерли не было вестей, Хайгарден тоже пока не почесался, лишь из Штормового Предела, Дорн просто положил жилистый, огромный загорелый хер на проблемы Семи Королевств, игнорируя все попытки связаться с ними, от Кортни Пенроза моментально пришло заверение в верности, а также подтверждение, что от имени Ренли он разослал вести его вассалам о сборе знамён королём, подобное же пришло от Ройсов из Долины. Они могли зажать тварей между молотом и наковальней, Но информации о вторгшихся силах, достоверной, по крайней мере, как не было, так и нет. − Итак… вам есть что сказать… лорд Варис? – Паук, в первый раз за его жизнь выглядел настолько угрюмо, что Роберт заподозрил его в родстве либо с Недом, либо со Станнисом. Последнее не нравилось ему больше всего, ибо Паук тогда приходился бы родственником и ему тоже. Хотя он понимал от чего все выглядели так, будто съели бадью лимонов, прямо вместе с кожурой. Их драли прямо на их земле, а они ничего сделать не могли. − Мои птички ещё не вернулись, Ваше Величество. – без обычной елейной вежливости сказал Варис, а Мизинец даже не кольнул своего обычного оппонента – настолько сосредоточен тот был на карте. Ну да… он же воспитывался в Риверране… Возможно беспокоится о Талли. – Что касается Севера… люди там не болтают о секретах друг с другом, если твоя семья не прожила там как минимум столетие. − Иными словами... ах, чёрт тебя дери! Это что ещё такое? В окно башни, где происходила встреча, влетела птица, приземлившись на стол, заваленный картами. Мрачно нахохлившись, отчего гордый птиц стал напоминать одного из членов Малого совета, словно чеканя шаг, птица застучала когтями по столу, двигаясь к Роберту. Наконец остановившись, птица вытянула вперёд ногу, показывая запечатанный контейнер для письма, где находился маленький свиток. − Что это такое? – спросил Джон Аррен, внимательно разглядывая неожиданного гостя. − Почтовый филин. – неожиданно пояснил сир Давос. – Когда я был во Рву Кейлин несколько лет назад, по поручению лорда Станниса, приглашённые учёные, по поручению юного Старка, попытались вывести новую породу почтовых птиц, и судя по всему – им это удалось, а это значит… − Новости с Севера! – воскликнул король. – Ну же! Чего вы ждёте?! Пицель, возьми уже чёртово письмо и прочитай. Процесс несколько замедлился, ибо филин в руки великого мейстера не дался, он отбился даже от Барристана Селми, что несказанно всех удивило, и послание грозило остаться непрочитанным, пока сир Давос не вспомнил, что письмо от филина, не убив при этом птицу, может забрать только адресат. Когда за посланием подошёл король, филин моментально его отдал, удалившись к в тот угол Стола, где находились Станнис с Давосом. Затем, нахохившись, он замер словно статуя, а король не стал шутить, что в полку «угрюмых засранцев» прибыло, ибо вести с Севера не радовали. Вот совсем.