Пламя и шторм

      Крики, раздающиеся из-за решётки, вызывают у Лейнора мрачную улыбку. Он тщательно отмывает руки от крови и находит взглядом сира Лютора. Бывший командующий городской стражей, а нынче капитан Черных Плащей, выпрямляется, ожидая приказов от Лейнора. — Продолжайте искать дальше, сир Лютор. — Велит Лейнор, кивая в сторону камеры, в которой один из дознавателей выпытывал у заключенного заказчика нападения на Эйликса. — Я уверен в том, что во всём этом замешан не только лорд Стронг, но и сир Кристон. Если нужно будет — переловите всех беспризорников столицы и запытайте их до смерти, но добудьте мне доказательства. Слишком долго мы прощали «зелёным» их нападки. — Конечно, сир Лейнор. — Кивает Ларджент. — Кстати, один из моих ребят вспомнил, что в ту злополучную ночь к ним в казармы заглядывал сир Ларис. Мол, лорд-дознаватель должен быть в курсе всех событий, происходящих среди дворцовой стражи, а раз Черные Плащи неофициально, но входят в неё, то и с ними у него должен быть тесный контакт. — Допроси этого человека. И лучше в присутствии леди Десницы. Чем больше доказательств, тем лучше.       Сир Лютор возвращается к допросу пленника, а Лейнор через тайные проходы направляется в их с Рейнирой покои. Он переодевается в костюм для езды на драконе и направляется к покоям Эйммы и Кригана, чтобы вместе с дочерью направиться на Драконий Камень. Стоящий у дверей северянин отвешивает ему небольшой поклон, пропуская его в покои. — Сир Лейнор, — Криган протягивает тестю руку. — Как проходят ваши изыскания? — Пока без существенных результатов. — Отвечает Лейнор, понимая намёк зятя. — Но есть некоторое продвижение. — Среди моих людей есть двое человек, которые знают толк в нужном вам ремесле, сир Лейнор. — Криган не называет ни имён, ни специфики умений, но Лейнор осознает всё без лишних слов. — Если желаете, я могу отправить их на помощь.       Лейнор задумывается. Он не был любителем пыток, но дело было слишком серьезным, чтобы пытаться избежать неприятных последствий. — Я буду благодарен, если вы отправите своих людей к сиру Лютору Лардженту, лорд Старк. — Конечно, сир Лейнор.       Эймма выходит из примыкающей к основным покоям комнате, заканчивая зашнуровывать куртку для полетов. — Я готова, отец, — отчитывается она, перекинув косу за спину. — Вы отправитесь на Север сразу после того, как мы вернемся с Драконьего Камня? — Спрашивает Лейнор. — Криган и наши люди выедут чуть раньше, папа. А я по пути с Драконьего Камня сразу присоединюсь к ним. — Эймма понижает голос, переходя на валирийский. — Сам понимаешь, в Красный Замок с младенцем на руках я вернуться не смогу. — Я встречу принцессу на Королевском тракте. И уже оттуда мы направимся прямо в Винтерфелл. А наши люди догонят нас позже. — Серые глаза Кригана смотрят на Лейнора с безмолвным обещанием. — Обещаю, мы сделаем всё, чтобы не подвести принцессу Рейниру и вас, сир Лейнор. — Я знаю. — Лейнор по-отечески хлопает Кригана по плечу. — Мы с Рейнирой будем перед вами в долгу, лорд Старк. — Хватит ненужных любезностей, папа. — Прерывает их Эймма. — У нас нет на это времени. Пойдем, Нумейра и Морской Дым уже нас заждались. — Вся в бабушку, — шутит Лейнор, позволяя дочери буквально вытолкать себя из покоев. — До встречи, лорд Старк.       Ответ Кригана звучит глухо из-за закрытых дверей. Лейнор послушно идет вперед, подталкиваемый дочерью. На выходе из замка их ожидают оседланные лошади вместо привычной кареты. Он бросает вопросительный взгляд на дочь. — Ты ведь не любительница верховой езды. — Да, но я решила, что народу стоит напомнить о собственном существовании. Не хочется, чтобы обо мне думали, как о принцессе, заточенной на далеком холодном Севере. Люди должны видеть, что наша семья всё еще дружна и сильна.       После этих слов словно из ниоткуда рядом с ними появляются Дженнелин и Теора. Они приветствуют его короткими книксенами, но почти сразу переключают внимание на Эймму. Теора вручает Эймме мешочек, набитый монетами, а Дженнелин — кожаную сумку, из которой приятно пахло свежим хлебом. Эймма в недоумении открывает сумку. Улыбка медленно расцветает на её губах. — Мой любимый хлеб с орехами? — Спрашивает она. — Я много положила, чтобы ты и с Криганом могла поделиться, — с улыбкой отвечает Дженнелин. — А это деньги, чтобы ты могла их раздать жителям по дороге к Драконьей Яме. — Объясняет Теора. — Ланнистер, которая вручает мне золото, кто бы мог сомневаться, — шутит Эймма.       Лейнор наблюдает за тем, как его старшая дочь тепло прощается со своими фрейлинами, и позволяет нежности к Эймме заполнить его до кончиков пальцев.       Для двора главным сокровищем их семьи была Дейна. Её сравнивали с солнечным светом, разгоняющим темноту даже в самых дальних уголках; с золотом, сияющим так, что слепит глаза; с розами, яркая красота которых не могла оставить равнодушным. Дейна была Бриллиантом царства, ярчайшей драгоценностью в короне своего дедушки-короля и будущей королевой. Лейнор любил свою среднюю дочь, настолько, что готов был искупать все Семь Королевств в крови, только бы обезопасить её и её сына. Но первой своё место в его сердце нашла Эймма. Она была не столь блистательной, как её младшая сестра. Не слепящим сиянием золота, а спокойным блеском серебра. Не ярким солнечным светом, а прохладным сиянием луны. Не Бриллиантом царства, но его Серебряной принцессой. А для Лейнора она была его отдушиной, той, кого он понимал лучше всех среди своих детей, и той, кто понимал лучше всех его. И видеть её взрослой, прокладывающей собственный путь, уже создавшей свою семью было для Лейнора одновременно благословением и пыткой. Именно Эймма одним своим видом напоминала ему о том, что от юноши, влюбившегося в драконью принцессу, осталось совсем немного. Его место занял зрелый мужчина, у которого были не только дети, но уже и внуки. Отец семейства, который должен стоять на ногах особенно твердо, чтобы защитить своих близких от надвигающейся стихии. И от этого понимания сердце порой предательски пропускало удар. — Папа, с тобой всё хорошо?       Обеспокоенное лицо Эйммы вызывает у Лейнора обреченную улыбку — он никогда не мог сопротивляться её сложенным «домиком» бровям. — Всё хорошо, мой дракончик. Я просто задумался.       Лейнор видит, что ей хочется задать еще вопрос, но она не произносит ни слова. Лишь кивает самой себе.       «Совсем как в детстве. Те же нахмуренные брови и задумчивое выражение лица. Что-то никогда не меняется», — размышляет Лейнор, помогая дочери сесть в седло.       Забравшись на своего коня, Лейнор направляет его в сторону холма Рейнис. Народ, заполонивший улицы столицы, тут же принимается приветствовать их. Лейнор улыбается людям, а Эймма вместе с улыбками раздает им золотые и серебряные монеты, вызывая еще больший восторг толпы. — Благословение Четырнадцати не оставит вас, принцесса! — Слава драконьему роду! — Сокровище Севера!       Лейнор удивляется тому, что среди добрых слов, выкрикиваемых толпой, всё чаще звучат упоминания Четырнадцати Огней. Он знал, что труды Вилейны были не бесплодными, но он сомневался в том, что вера в Семерых когда-либо пошатнется в Королевской Гавани, особенно при той поддержке, что ей оказывали Старомест и Хайтауэры. Приглядевшись, он замечает среди людей жрецов, облаченных в одежды валирийских священнослужителей. На шеях и руках людей то и дело мелькают цепочки, кольца и браслеты с именами валирийских богов, вырезанных рунами. И эта картина сопровождает их всю дорогу до Драконьей Ямы. Доехав до нужного места, Лейнор помогает дочери спешиться. — А что за люди, которых Криган пообещал отправить сиру Лютору на помощь? — Спрашивает Лейнор, пока они дожидаются своих драконов. — Три брата Сноу. Криган наткнулся на них, когда был в Новом Даре, следя за расселением людей на новом месте. — Отвечает Эймма. — Бастарды? — Удивляется Лейнор. — Да. Поговаривают, что они сыновья почившего лорда Карлона Карстарка и единокровные братья нынешнего лорда Торрхена. — И почему твой муж разрешил им присоединиться к вашему хозяйству? — Эти братья почти год прожили среди камнерожденных на Скагосе. И даже не позволили себя убить и освежевать. Криган решил, что это достаточно сильный аргумент в пользу их способностей. — И как это связано с моей потребностью в дознавателях для крыс, работающих на «зеленых»? — Они многому научились за это время, проведенное среди камнерожденных. В том числе тому, как развязывать языки, которые не хотят говорить, — пожимает Эймма плечами так, будто они говорили о погоде, а не о перспективе кровавых пыток. — Очень интересно, — задумчиво отзывается Лейнор. — Подожди, ты сказала, что братьев было трое. Почему же Криган предложил мне только двоих? — С нами прибыли Артор и Утор. Томмард остался в Винтерфелле, чтобы присматривать за близнецами, — поясняет Эймма. — И тебя не пугает присутствие подобных людей рядом с твоими сыновьями? — В Винтерфелле, конечно, нет такого количества крыс и пташек, доносящих информацию до своих хозяев. Но я привыкла всегда быть начеку. А то, что столь опытный человек, как Томмард, уже успевший подтвердить свою славу кровожадного дознавателя, всегда находится рядом с моими детьми, даже немного успокаивает меня. К тому же лорд Болтон, обзаведясь наследником, подозрительно активизировался в последнее время. — Плодовитость женщин дома Хайтауэр не перестает меня удивлять. — Вздыхает Лейнор, вспоминая о наспех сыгранной свадьбе между леди Бетани и лордом Робардом. — А я смел надеяться, что проклятое семя Болтона, которое свело в могилу двух его предыдущих жён, сработает и на новой жене. — Буду честна, я и сама на это надеялась. Но удача нам не улыбнулась, и леди Бетани успешно разродилась сыном, чем безмерно обрадовала лорда Болтона. А я уже устала придумывать вежливые отказы на его предложения организовать помолвку Теона с маленькой Барбой Болтон и отдать Харлона на воспитание в Дредфорт, — признается Эймма. — Второе предложение особенно смешно звучит, если помнить историю Севера и его королей, — усмехается Лейнор. — Вряд ли лорд Болтон задумывается о таких мелочах, папа. Слишком уж мало у него мозгов для этого, — отвечает Эймма.       Лейнор смеется над обреченным тоном дочери. Как раз к этому времени из логова выводят Нумейру и Морского Дыма. Лейнор тут же улавливает недовольство дракона, успевшего отвыкнуть от стен Драконьей Ямы, уже ставшей тесноватой для его размеров. Возмущение и желание поскорее покинуть это место бурлят в мыслях дракона, и Лейнор с ним абсолютно солидарен. — Прости, дорогой, что тебе пришлось терпеть тесноту этих стен, — тут же извиняется Лейнор, поглаживая зверя по его серебристо-серой чешуе.       Морской Дым мордой подталкивает его в сторону седла, намекая на то, как сильно ему хочется улететь. Эймма уже сидит в седле, ожидая, пока Лейнор закончит возиться с ремнями и веревками. — Взлетаем, Морской Дым, — велит Лейнор.       Морской Дым с радостным свистом подпрыгивает, мощно и часто взмахивая крыльями. Более молодая и юркая Нумейра уже набрала высоту и вылетела из Драконьей Ямы. Лейнор направляет своего дракона вслед за дочерью. Нумейра привычно выделывает трюки в небесах, заставляя сердце Лейнора заходиться от страха за жизнь дочери. Лейнору приходится напомнить себе, что Эймма уже давно не та малышка, впервые оседлавшая дракона. Когда Нумейра камнем падает вниз, а затем раскрывает крылья всего в какой-то сотне футов от морской глади, Лейнор готов выпрыгнуть из седла. Морской Дым издает звук, подозрительно похожий на недовольный окрик отца, и Лейнор вспоминает, что Нумейра вылупилась из первой кладки Сиракс от Морского Дыма. — Эти дети. Совсем не щадят чувства своих стариков, — бормочет Лейнор себе под нос, и Морской Дым отзывается поддакивающим ворчанием.       Эймма продолжает рассекать небеса верхом на Нумейре, и в какой-то момент Лейнор загорается азартом. Он подгоняет Морского Дыма и тот нехотя подчиняется его словам. — Хватить лениться, увалень, так недалеко расплыться, как старушка Вхагар. — В шутку ругает его Лейнор. — Ты ведь не хочешь этого?       После этих слов Морской Дым оживает и догоняет Нумейру, встретившую товарища по играм веселым клёкотом. Драконы петляют среди облаков, пытаясь понарошку укусить хвосты друг друга. Лейнор громко смеется, на мгновение позволив себе забыть обо всех сложностях, что мертвым грузом тянули его к земле. Радостный смех Эйммы ощущается перезвоном серебряных колокольчиков, возвращая Лейнора в те времена, когда они с Рейнирой резвились в небесах, не думая о том, что ждет их впереди.       Улыбка исчезает с лиц отца и дочери почти мгновенно, когда они приближаются к Драконьему Камню. Даже драконы притихают, заразившись нервозностью своих всадников. — Может, приземлимся не во дворе замка, а на берегу? — Неуверенно спрашивает Эймма, пока драконы снижаются. — Струсила? — Улыбается Лейнор. — Немного, — признается Эймма, пряча взгляд. — Пути назад нет, Эймма. Дядя Деймон безнадежно испортил свою репутацию, а в этом спектакле уже замешано слишком много людей, чтобы сделать вид, будто ничего не произошло.       Эймма обреченно кивает и направляет Нумейру в сторону замка. Лейнор краем глаза отмечает Караксеса, умостившегося на одном из утесов рядом с замком.       «Интересно, сумел ли Деймон скрыть от Рейниры и Дейны истинную причину, по которой он прилетел на остров вместе с ребенком? Или же нас встретят разъяренные мать и дочь?» — думает Лейнор, отстегивая ремни седла.       Вместо Рейниры их встречает Деймон. Выражение его лица мрачное и серьёзное, и это только раззадоривает нервозность Лейнора. — Я уж думал, что Рейнира из меня все жилы вытянет, пока вы прибудете, — вместо приветствий произносит Деймон, глядя на них глазами обиженного кота. — Прости, дядя Деймон, — извиняется Эймма. — Просто мне тоже нужно было подготовиться к этому разговору. — Я велел приготовить для вас ванну и свежую одежду. — На лице Деймона появляется кривая ухмылка. — Если Рейнира и Дейна удушат вас голыми руками, узнав о вашей гениальной идее, вы хотя бы умрете чистыми и в новой одежде. — Мальчика кто-нибудь видел? — Спрашивает Лейнор, не обращая внимания на шутки Деймона. — Только самые верные люди, в которых я не сомневаюсь. Благо, что сейчас пора сбора урожая, и многие слуги попросили несколько дней отгула, чтобы помочь своим семьям. Если возникнут сомнения в ком-то из слуг, мы переведем их на Дрифтмарк или в Драконью Пасть, чтобы никто не уловил разницы между детьми. — Хорошо.       Деймон провожает их до подготовленных покоев. Лейнор смывает с себя пот и запах дракона, и, переодевшись в свежую одежду, направляется в сторону комнаты, которую всегда занимала Рейнира, навещая Драконий Камень. В какой-то момент Лейнору хочется малодушно сбежать, но он заставляет себя делать шаг за шагом.       «Это всё ради Дейны и безопасности малыша. Рейнира поймет», — убеждает он себя. — Лейнор! — На лице Рейниры расцветает улыбка, когда она поворачивается к нему с Эйликсом на руках. Однако, улыбка быстро сползает с её губ, уступая место тревоге. — Только не говори, что в мое отсутствие случилось что-то ужасное. — Нет-нет, моя принцесса, всё в порядке, — заверяет её Лейнор, подходя ближе. Его рука привычно тянется к пухлой щечке внука. — Он так похож на Дейну. И на Эйтана. И на тебя, любимая. Я словно вернулся на восемнадцать лет назад. И ты не с Эйликсом на руках, а с нашим Эйтаном.       Рейнира прижимается лицом к его плечу и печально вздыхает. — Не зря тебя как-то назвали Лейнор Серебряный язык, дорогой муж, — усмехается она. — Ты всегда умел льстить так тонко, что лишь немногие могли различить сладкую ложь в твоих словах. — Ты ранила меня в самое сердце, жена моя, — притворно возмущается Лейнор. — Ведь в моих словах не было ни капли обмана. Я смотрю на тебя и вижу ту самую принцессу, которая украла моё сердце одним лишь взмахом ресниц и нежной улыбкой. — То было почти двадцать лет назад, любимый, — с грустью произносит Рейнира. — От той юной и беззаботной девушки не осталось и следа. — Я всё еще вижу её в твоих глазах и улыбке, Рейнира, — Лейнор оставляет короткий поцелуй на губах жены. — А еще она продолжает жить в твоём сердце, в котором ни на мгновение не угасало драконье пламя. — Ты ведь не утешать меня красивыми словами пришёл, Лейнор? — Тихо спрашивает Рейнира. — Неужели я стал так плох в лицедействе? — Пытается пошутить Лейнор, но его голос звучит слишком серьёзно. — Нет, просто я за все эти годы выучила каждую черточку твоего лица, любовь моя, — печально улыбается Рейнира, касаясь его щеки. — Когда ты хочешь сообщить плохую новость, у тебя едва заметно напрягается челюсть и появляется морщинка между бровями. Что ты хотел сказать? И почему тебе для этого понадобилась Эймма?       Прежде чем рассказать Рейнире то, зачем он прилетел, Лейнор аккуратно забирает Эйликса из её рук. Рейнира позволяет ему это сделать, лишь поправляет одеяло поверх ручек внука. — Пока вы с Дейной и Эйликсом были здесь, мы все посовещались и подумали, что малышу не безопасно оставаться в Красном Замке, — начинает Лейнор. — Разве не для этого Деймон принес этого малыша сюда?— Хмурится Рейнира. — Мы ведь до этого решили, что поменяем детей, и Эйликс останется в безопасности на Драконьем Камне, а в Красном Замке останется подменыш. Что изменилось? — Это решение мы приняли в спешке из-за страха потерять Эйликса. Но оно совсем не идеально, Рейнира. — Оно самое идеальное в сложившихся условиях. На Драконьем Камне все люди верны нам, и даже если появятся шпионы Отто или Алисенты, мы сможем легко их вычислить. — Мы не сможем уследить за каждым человеком в этом замке. К тому же на Драконьем Камне часто бывают лорды, так или иначе проживающие в Красном Замке. Рейнира, Эйликс уже сейчас очень похож на своих родителей. И с возрастом это сходство будет усиливаться. Тогда как так называемый бастард Деймона похож на Эйтана и Дейну лишь цветом волос, кожи и глаз. В конце концов найдется внимательный человек, который удивится тому, что бастард Деймона, стоящий далеко в очереди на трон, почему-то воспитывается на Драконьем Камне, принадлежащем наследнику Железного Трона. Как думаешь, насколько быстро Отто сложит всё воедино? — Предлагаешь отказаться от подмены? Нет, это невозможно.       Рейнира начинает расхаживать по комнате, нервно теребя косу. Лейнор давит порыв обнять жену и заверить её в том, что всё будет так, как она хочет. Сейчас у них не было такой роскоши. — Слишком уж смелыми стали зелёные. Пока мы не найдем доказательства их причастности к нападению на Эйликса и смерти его кормилицы, он должен находиться на Драконьем Камне. Мне плевать, что люди подумают о том, что бастард Деймона воспитывается здесь. — Рейнира, ты не поняла.       Рейнира останавливается и находит взглядом его глаза. Лейнор почти видит, как мысли бегают внутри её головы, складываясь в цельную картинку. Двухголосый рёв драконов отвлекает супругов друг от друга. Среброкрылая роет когтями песок на пляже, скалясь и рыча на Нумейру. Драконица Эйммы отвечает грозным свистом и ощеривается, подняв серебристый гребень. — Что ж, Эймма, видимо, донесла суть до Дейны быстрее, чем это сумел сделать я, — бормочет Лейнор. — Нет! — Восклицает Рейнира. — Что бы вы там с Эйммой не придумали, я этого не позволю! — Рейнира, послушай меня… — Даже не думай, Лейнор! Я не позволю вам лишить Дейну её сына! — Всё это ради безопасности Эйликса, Рейнира. — Ради его безопасности? До чего вы додумались? Может, хотите отправить Эйликса на Север вместе с Эйммой, а Дейну оставить один на один с чужим ребёнком, которого она должна будет выдавать за своего сына? Ты правда сможешь так поступить с собственной дочерью, Лейнор?!       Лейнор краем глаза улавливает золотистый силуэт Сиракс в окне. Рычание вырывается из её горла вместе со вспышками пламени, вторя гневу Рейниры. Морской Дым взлетает вслед за своей подругой, пытаясь отвлечь её внимание от чувств своей всадницы. Лейнору лишь остается надеяться, что Сиракс не решит испепелить его дракона, заразившись чувствами Рейниры.       Эйликс просыпается и начинает плакать от громких криков Рейниры и рычания драконов. Рейнира с горящими от ярости глазами забирает внука из его рук и принимается укачивать. — Прости, мой маленький дракон. — Шепчет она, целуя его в макушку. — Твой дед просто сошёл с ума, вот я и перенервничала. — Даже если сейчас ты готова скормить меня Сиракс, в глубине души ты понимаешь, что на данный момент это лучшее решение, Рейнира. — Лейнор пытается звучать спокойно, но вид Рейниры, готовой расплакаться, заставляет его голос дрожать. — Это сломает Дейну, Лейнор. — Слезы срываются с ресниц Рейниры, когда она произносит эти слова. — Эйликс — её первый ребёнок. Первенец, который может остаться единственным её ребёнком, если прогнозы мейстера Герардиса окажутся правдивыми. Разве можно лишить мать её сына? Разве ты сам отдал бы Эйтана или Эймму, если бы нам пришлось выбирать между их безопасностью и возможностью быть рядом с ними? — Да! — Лейнор сам удивляется уверенности, прозвучавшей в его голосе. Он осознает, что это короткое «да» было настолько честным, насколько могло быть в данной ситуации. — Ты можешь мне не верить, Рейнира, но если бы кому-то из наших детей угрожала опасность, я бы заставил себя отпустить их, если бы это означало, что они будут в безопасности. Если бы кого-то из наших детей пытались бы убить, я бы отослал их как угодно далеко, только бы спасти их! — Нет, это невозможно. Не проси меня об этом Лейнор. Не делай этого с нами, — умоляюще произносит Рейнира, крепче прижимая к себе Эйликса. — В тебе сейчас говорят мать и бабушка, Рейнира. — Лейнор надеялся, что ему не придется прибегать к подобным словам, но Рейнира не оставила ему выбора. — Будь ты обычной женщиной, ты могла бы себе это позволить. Будь ты женой мелкого лорда, ты могла бы держать своих детей и внуков под юбкой и до конца жизни опекать их. Но ты не просто женщина. Ты принцесса. Ты наследница Железного Трона и будущая первая правящая королева. У тебя нет права ставить свои чувства выше долга. Но именно это ты сейчас и пытаешься сделать.       Лейнор ощущает горечь на кончике языка после слов, что сорвались с его губ столь резко и безжалостно. Боль, на мгновение мелькнувшая в глубине сиреневых глаз Рейниры, ощущается как железная рука, сдавившая его сердце со всей силы. Но он должен был это сделать. Он должен был напомнить своей жене, кто она, и как она должна себя вести.       Рейнира отводит отросшие кудри от лица Эйликса. Её бледная дрожащая рука проводит по его румяному личику, заставляя мальчика радостно залепетать в объятьях бабушки. Рейнира улыбается малышу сквозь слёзы. Но Лейнор видит в её взгляде железо и сталь. Он понимает, что она услышала его. — Эймма уже рассказала всё Дейне, не так ли? — Тихо спрашивает она. — Судя по реакции их дракониц — да, — отзывается Лейнор. — Ты свалил самую тяжелую часть на её плечи. — Она сама вызвалась. Хотя я благодарен ей за это. Тебе я как-то сумел противостоять. Но слёз Дейны я бы не выдержал.       Рейнира соглашается с его словами. Лейнор осторожно подходит к ней и раскрывает объятья. Рейнира поднимает на него покрасневшие глаза и шагает в его ожидающие руки. Лейнор прижимает к себе возлюбленную и вдыхает запах её волос, позволяя ей выплакаться. — В Винтерфелле он будет в безопасности. Вдали от интриг Красного Замка и змей, заполонивших его коридоры и подвалы. — Рейнира словно уговаривает саму себя. — И всё это ненадолго, Рейнира. Как только мы найдем всех виновных и обеспечим безопасность в столице, мы вернем Эйликса к его родителям, — обещает ей Лейнор. — Но что если люди взбунтуются? Если они заявят, что Эйликс — это не Эйликс, а еще один подменыш, которого хотят возвести на престол? — Рейнира-мать уступает место Рейнире-наследнице, которая тут же начинает волноваться о том, что может произойти в будущем. — Люди смеют называть бастардами Люка и Вил, несмотря на то, что Люк — почти полная твоя копия, а Вил — маленькое отражение принцессы Рейнис. Что помешает им сомневаться в правах Эйликса на престол, когда он вернется из Винтерфелла? Примут ли южные лорды мальчика, воспитанного на чуждом Севере? Не подорвет ли это его позиций при дворе? — Я смею надеяться, что к моменту возвращения Эйликса в столицу большинство злых языков, когда-то посмевших сомневаться в твоих правах и правах наших детей и внуков, будут мертвы. — Лейнор уже сейчас готов обезглавить всех «зелёных» ради безопасности своей семьи. — Когда ты взойдешь на трон, ты станешь законом, Рейнира. Твоё слово будет превыше всех лживых обвинений, которые когда-либо будут направлены в сторону нашей семьи. А уж мы с Деймоном позаботимся о том, чтобы никто не смел вносить смуту в твое правление.       Рейнира выпрямляется и вытирает слёзы с лица. Лейнор ощущает огромное облегчение, когда видит, как решимость и уверенность возвращаются в её взгляд. — Я так понимаю, вещи для Эйликса уже собраны, и они с Эйммой отправятся прямиком на Север на Нумейре, — Рейнира не спрашивает, а констатирует факт. — Да. — Подтверждает Лейнор. — Тогда нам нужно спасти нашу дочь из лап другой дочери. — Эймму из лап Дейны? — Мне кажется, что наоборот.       Лейнор усмехается в ответ на небольшую шутку Рейниры.

***

— Надо было остаться в костюме. Так хотя бы можно было сесть на Нумейру и улететь, — ворчит себе под нос Эймма, направляясь на тренировочную арену.       Удивлению Эйммы не было предела, когда служанка сообщила ей, что Дейна тренируется вместе с сиром Эрриком во внутреннем дворе. Еще больше она удивилась, когда увидела Дейну в простых тренировочных брюках и рубашке и с собранными в косу волосами. Слишком уж привыкла Эймма к тому, что Дейна обычно щеголяла в изысканных нарядах, имитирующих моду Древней Валирии, и с волосами, уложенными в сложные многоуровневые прически. А еще эта картина заставляет её почувствовать вину.       «Как мы докатились до того, что жене наследника и будущей королеве приходится учиться обращаться с мечом ради защиты своего ребёнка?» — Размышляет Эймма.       Когда Дейна болезненно морщится от слабого удара сира Эррика, Эймма едва подавляет желание встать между рыцарем и сестрой. Наблюдать за тем, как маленькая и хрупкая Дейна пытается справиться с тренировочным мечом оказалось для Эйммы настоящим испытанием. — Ваше Высочество.       Эррик замечает её первым. Он останавливает спарринг и кланяется ей. Эймма кивает в ответ. Дейна, получив передышку, вытирает пот с лица и пытается надышаться, пока рыцарь отвлечен. — Думаю, на сегодня достаточно тренировок, сир Эррик. Матушка велела вам вернуться к своим обычным обязанностям, — Эймма хитрит, используя власть матери, но ей не хочется говорить с Дейной на виду у всех. — Я сама провожу Дейну к её покоям.       Эррик бросает вопросительный взгляд на Дейну и, получив её одобрение, уходит, оставляя сестер наедине. — Я велела подготовить для тебя горячую ванную. — Эймма берет Дейну под руку и тянет её в сторону замка. — На сегодня ты уже достаточно намахалась мечом.       Дейна позволяет ей увести себя. Эймма отсылает всех служанок, которые ожидали их в покоях для того, чтобы помочь Дейне с купанием. — Зачем ты их отослала? Мне точно понадобиться их помощь со всей этой пылью и грязью в моих волосах, — недоумевает Дейна. — Думаю, я смогу тебе в этом помочь, — только и отвечает Эймма.       Дейна хмурится, но никак не комментирует странное поведение старшей сестры. Эймма помогает ей раздеться и сесть в большую ванну. Ощущение горячей воды и запах душистых масел, которые их мать втирала в их волосы, когда они были маленькими, возвращает Эймму в детство. Она распутывает косу Дейны и аккуратно расчесывает её гребнем из драконьей кости. А затем начинается ритуал, который у обеих принцесс ассоциировался с материнской заботой.       Эймма тщательно моет густые волосы сестры, напевая старую валирийскую колыбельную, которую им всегда пела их мать. Она видит, как расслабляются плечи Дейны, когда она откидывается на бортик ванны, позволяя ей делать с её волосами всё, что ей вздумается. Эймма мягко втирает в её локоны и кожу головы масло виноградной косточки и делает мягкий массаж, вызывая у Дейны довольный вздох. — Твои руки совсем как у мамы, — шепчет Дейна с мечтательной улыбкой на губах.       А Эймма ощущает себя самой настоящей предательницей.       «Я ведь обманываю её… Играю с её чувствами, заставляя её поверить в то, что она в безопасности… Только для того, чтобы обрушить на неё новость, которая разобьет её сердце».       Эймма пытается представить, как бы она себя почувствовала, если бы кто-то разлучил её с Теоном и Харлоном. Ужас от одной только мысли об этом на несколько вздохов сковывает её настолько, что она не может даже пошевелить руками.       «Ты ужасная сестра. Настолько ужасная, что готова лишить свою младшую сестру счастья находиться рядом со своим ребёнком», — назойливо шепчет внутренний голос.       Эймма радуется тому, что она давно научилась управлять собственными слезами. Пускай они и душили её, схватив её за горло крепкой хваткой, она не позволяет этому отразиться на её лице. Она помогает Дейне закончить купание и накидывает на неё простое, но теплое платье, чтобы она не заболела от прохладного воздуха, прорывающегося в покои из окна. — Заплетешь мне волосы? — Просит Дейна, улыбаясь ей своей самой очаровательной улыбкой, демонстрирующей милые ямочки на её щеках.       Эймма кивает сестре и усаживает её перед туалетным столиком. Она тщательно просушивает локоны сестры толстым пушистым полотенцем, расчесывает их и принимается заплетать. Её руки двигаются сами по себе, пока внутри Эйммы идет борьба.       «Кто меня за язык тянул? Нужно было позволить Эйтану рассказать обо всём Дейне. Он бы смог её утешить. А я только разобью ей сердце».       Предательские слёзы собираются в её глазах, готовые в любой момент сорваться вниз. Их с Дейной взгляды пересекаются в зеркале. Глаза Дейны удивлённо расширяются.       «Конечно, она удивится, я ведь последний раз плакала, когда со Ступеней пришла весть о том, что отца сильно ранили, и он может умереть. Много с тех пор воды утекло», — размышляет Эймма. — Эймма, всё в порядке? — Обеспокоенно спрашивает Дейна. Она встает со стула и ласково обхватывает холодные ладони Эйммы своими теплыми пальцами. — У тебя руки заледенели.       Эймме хочется расплакаться. Ей хочется упасть на колени перед Дейной и умолять её простить свою старшую сестру за её черствость и малодушие. А искренняя тревога в сиреневых глазах Дейны, так похожих на глаза их матери, только делает всё хуже.       «Чем больше ты тянешь, тем сложнее будет решиться. Просто возьми и сделай это!» — Звучит в её голове голос, одновременно похожий и на голос отца, и на голос бабушки.       Эймма вытирает выступившие слёзы и делает глубокий вдох, пытаясь найти в себе силы. — Пока вы с мамой и Эйликсом были здесь, прилетела Алисса. Она идеально отыграла свою роль, и даже если в Красном Замке были люди, которые сомневались в том, что у дяди Деймона появился бастард, искренняя реакция Алиссы убедила даже самых больших скептиков. — Эймма будто бы со стороны слышит свой строгий, почти бесстрастный голос, мысленно удивляясь тому, как сильно он отличался от той бури чувств, что клокотала внутри неё. — После мы все посовещались и решили, что даже на Драконьем Камне Эйликс не будет в безопасности. Да, здесь нет шпионов Отто, но у людей есть глаза. Однажды до королевы и её отца дойдут слухи о том, что бастард Деймона непонятно почему воспитывается на Драконьем Камне и день ото дня становится всё более похожим на принца Эйтана. Твои слишком частые посещения острова также не останутся незамеченными, и рано или поздно Отто сложит всё воедино и поймет, что принца Эйликса заменили другим мальчиком. Жизнь твоего сына вновь окажется в опасности. Поэтому Эйликс отправится на Север вместе со мной, а тебе придется изображать любящую мать с тем мальчиком, которого привез дядя Деймон. В Винтерфелле Эйликс будет в большей безопасности, чем здесь или в столице. Я улечу с ним сегодня, а ты еще некоторое время должна будешь провести на Драконьем Камне, чтобы даже самые глазастые жители Красного Замка забыли о том, как выглядел Эйликс и списали все изменения в его лице на взросление.       После этих слов Дейна отшатывается от Эйммы так, словно она была прокаженной. Разъяренный рык Среброкрылой доносится до них даже через толстые стены замка. Эймма ощущает нервозность Нумейры, которую Эймма попросила понаблюдать за взрослой драконицей.       «Не раздражай её. Не суйся к ней!» — Мысленно приказывает Нумейре Эймма.       Раздраженный свист Нумейры не слишком успокаивает Эймму, но она не позволяет своему беспокойству перекинуться на драконицу. Дейна же напротив неё сжимает и разжимает кулаки, пряча от неё взгляд. Когда возня за окном утихает, Эймма позволяет себе облегченный вздох. Но облегчение длится недолго. Эймму настораживает молчание Дейны. Она ожидала всего: криков, ругани, слез. Даже была готова позволить сестре избить себя и выпустить весь пар. Но вместо этого Дейна наливает в кубок вина из кувшина и одним глотком осушает его. Красное вино проливается через края кубка, пачкая светлое платье Дейны, но она не обращает на это внимания. — Дейна? — Осторожно зовет её Эймма. — Что с тобой? Прошу, не молчи. Кричи, круши всё вокруг, но только не молчи. Не пугай меня.       Голос Эйммы звучит жалобно, но ей плевать. Она боится того, что её слова просто сломали Дейну. Слишком уж тихой была её младшая сестра. — Еще минуту назад, я была готова удушить тебя собственными руками, Эймма. — Признается Дейна. — Я хотела вцепиться в твои волосы и трясти тебя до тех пор, пока ты не поняла бы, какую глупость ты мне сказала. Я бы трясла тебя до тех пор, пока ты не осознала, в какую пучину боли ты решила меня толкнуть. И я бы сделала это. — Почему же не сделала? — Спрашивает Эймма. — Потому что ты права. — Выдыхает Дейна, вцепляясь в собственные волосы и оседая на пол. — Потому что ты всегда права. Права в том, что Эйликсу здесь будет не безопасно; в том, что однажды люди догадаются, что вместо принца в Красном Замке живет непонятно чей ребёнок; в том, что в Винтерфелле ему будет лучше, чем при дворе. И я почти ненавижу тебя за это! — Ненавидь! — Восклицает Эймма, становясь на колени рядом с сестрой. Она обхватывает ладонь Дейны и оставляет на ней поцелуй, заливая её кожу собственными слезами. — Я бы точно ненавидела того человека, который решил бы разлучить меня с моими детьми. Ты имеешь на это полное право. — Не имею. Теперь я это поняла.       Эймма даже перестает плакать от удивления. Тон, которым Дейна произнесла эти слова, был слишком похож на её собственный. Прямо на её глазах цветущая сирень во взгляде Дейны уступает место холодным и твердым аметистам. — Скажи это за меня, сестра. — Тихо просит Дейна. — Скажи это, и я подчинюсь, ибо во мне нет сейчас сил, чтобы самой это произнести.       Эймма понимает, чего от неё хочет сестра. Она вспоминает ту злосчастную ночь в этом самом замке, когда она сама осознала, в каком мире она живет. В мире, который был жесток к детям, женщинам и старикам. Она вспоминает слова, сказанные ей бабушкой Рейнис. — Детство закончилось. И невинность ушла вслед за ним. Ты не просто женщина, а принцесса драконьей крови. Дочь будущей королевы, жена наследника и мать его сына. Ты не можешь жить так, как ты жила раньше. И чем-то придется жертвовать, — почти в слово в слово повторяет Эймма свой разговор с Рейнис.       Дейна лишь судорожно втягивает в себя воздух, не пытаясь даже ответить ей. Эймма крепко прижимает к себе сестру. Сначала она замирает, а затем позволяет себе расплакаться. Эймма нежно гладит её по волосам. А слова сами льются из неё в надежде подарить Дейне хоть немного утешения. — Ты вернешься в Красный Замок сильнее, чем прежде, мой маленький дракончик. — Эймма укачивает Дейну в своих руках, пытаясь забрать хоть часть её боли. — Ради Эйликса. Ради Эйтана. Ради матушки. И ради себя самой. Ты вновь будешь ослеплять двор своим сиянием. Ты напомнишь им, что ты не просто красивая принцесса, но что ты будущая королева. Ты займешь своё место в Малом Совете. Место жены наследника. Место королевы-консорта. Ты вновь влюбишь в себя жителей столицы. Возобновишь свои благотворительные проекты. Снова будешь еженедельно устраивать небольшие приёмы для жён, дочерей и сестёр лордов. Ты станешь для королевства его путеводной звездой. Воплощенной Матерью. Сошедшей с небес Девой. Возрожденной Мелеис. Люди должны будут любить и уважать тебя так сильно, что когда твой сын, наконец, вернется к тебе, ни у кого не возникнет и мысли усомниться в его законности и в его правах. — Многовато дел для одной меня, не находишь? — Шмыгает носом Дейна. — Достаточно, чтобы хотя бы немного отвлечь тебя от тоски по сыну, — отвечает Эймма.       Дейна поднимает заплаканные глаза на сестру. Эймма вытирает мокрые щеки сестры, едва справляясь с отвращением к самой себе. — Ты ведь позаботишься о нём? Подаришь ему материнскую ласку и любовь? Защитишь его, пока меня не будет рядом? — Каждый вопрос Дейны камне оседает внутри Эйммы. — Клянусь тебе. Я не буду отделять его от собственных сыновей. Я научу его говорить на языке Древней Валирии. Я подарю ему яйцо из кладки Нумейры, чтобы у него был собственный защитник. Если понадобится, я отдам за него жизнь, — обещает Эймма сестре, сжав её руку к своей.       Дейна принимает её клятву и встает на ноги. Эймма встает вслед за ней. — У меня ведь есть время попрощаться с сыном? — Голос Дейны дрожит, но она не плачет.       Эймма не доверяет своему голосу и лишь утвердительно кивает. Пронзительный крик Среброкрылой, похожий на женский плач, раздается за окном. Эймме кажется, что этот звук, полный боли и отчаяния, будет сопровождать её до конца жизни.