Пламя и шторм

      Люк чертыхается сквозь зубы, отплевываясь от морской воды, забившейся в нос, когда сильные руки Эдвина вытаскивают его на поверхность. — Ты что, утопиться решил? — Вопит Тарт, гребя в сторону берега. — У меня всё было под контролем! — Упирается Люк. — Вы со мной носитесь, как наседка со своими яйцами. — Если мы этого не будем делать, Рейна нам эти самые яйца оторвет, — смеется Эдвин. — Да и ты хорош. Ты был под водой больше так долго, что мы решили, что ты утонул.       Люк закатывает глаза, но не спорит с другом. Раздражение, исходящее от Арракса, гребущего сквозь толщу воды к берегу, заставляет его улыбнуться. Несмотря на то, что у драконов не было бровей, золотисто-кремовая морда Арракса отражала высшую степень недовольства. Люцерис видел это в его глазах и оскале. — Вы упали в воду с высоты пятидесяти футов. Расстояние от берега до места падения — около четырех сотен футов, а под водой вы провели почти шесть минут. И Арракс впервые сам добрался до берега с такого расстояния!        На берегу Люка встречает возбужденное бормотание Матариса, усердно записывающего свои наблюдения в небольшую книжку, и широко улыбающиеся Рейна и Эйна.  — Это было прекрасно! — Рейна тут же набрасывает ему на голову полотенце, промокая черные пряди от морской воды. — Вы влетели в воду как стрела в центр мишени. Арракс, мальчик мой, ты был великолепен.       Арракс довольно урчит, а драконица Рейны демонстративно ворчит, услышав, как её наездница нахваливает другого дракона. — Ох, Келлос, прекрати строить из себя капризную барышню, — бросает драконице Эйна. — Ты же знаешь, что моя сестра любит тебя больше всего на свете. — Но не больше, чем меня, — уточняет Люк. — Разве можно любить кого-то больше тебя, кузен? — Насмешка в разномастных глазах Эйны делает её взгляд еще ярче. — Ты ведь сам Люцерис Великолепный, похититель девичьих сердец и герой ночных грез всех девиц Семи Королевств!        Эйна прижимает руку ко лбу и делает вид, будто готова вот-вот упасть в обморок, вызывая у окружающих смех. — Я понял только ту часть, что про Люцериса Великолепного, — отсмеявшись, произносит Эдвин. — Этот ваш валирийский очень сложный. — Было бы удивительно, если бы ты понял что-то другое, Эд, — шутит Эйна. — Мне иногда кажется, что ты Люка любишь больше, чем свою невесту. — Неправда! — Тут же возражает Эдвин. — Лириэль — полноправная властительница моего сердца и мыслей. — Ах, Люк, кажется, тебя только что отшили, — сверкает лавандовыми глазами Рейна.  — Я разбит! — Люк притворно хватается за сердце, вызывая новую вспышку хохота. Он переплетает свои пальцы с пальцами Рейны. — Не хотите ли залечить мои душевные раны, о прекрасная леди? — Конечно, мой принц, — кокетливо отзывается Рейна, заставляя Эйну скривиться от притворного отвращения. — Боги, прекратите. Это ужасно. Не так ли, Рис? — Обращается Эйна к Матарису, не обращавшему внимания на шутливую перепалку своих братьев и сестер. — Не думаю, что это так ужасно, Эйна, — тоном мейстера отвечает Матарис, на мгновение оторвав взгляд от своей книжки. — Такое поведение считается проявлением романтической привязанности. — На мгновение мне показалось, что я слышу мейстера Орвиля, — поддевает брата Люк, направляясь в сторону костра, разведенного у большого камня, который укрывал его от ветра. — И с этим человеком ты собралась связать свою жизнь, Эйна? — Именно, — подтверждает Эйна.        Она хватает кузена под руку и ведет к костру. Люк и Рейна переглядываются и улыбаются друг другу. Люцерис был рад тому, что влюбленность его младшего брата в кузину переросла во что-то более серьезное и взрослое. Пускай посторонним людям, не знающим Матариса так, как знала его семья, он мог показаться отстраненным и равнодушным ко всему, кроме книг, его чувства к Эйне были чем-то, что выбивалось из его спокойного и бесстрастного образа. Матарис действительно предпочитал проводить время в окружении книг и древних свитков, но это не означало, что он не испытывал любви к своей семье. Матарис просто показывал эту любовь своеобразными способами. Матарис был человеком дела, не желая прибегать к красивым словам, которые он считал бесполезным сотрясанием воздуха.       Их мать на каждые свои именины от Матариса получала подарок, так или иначе связанный с Сиракс, к которой она питала глубокую любовь. Это могла быть брошь, браслет, кольцо, украшение для волос или же платье, сшитое из мерцающей золотисто-желтой ткани, повторяющей цвет чешуи Сиракс. Отцу, который обожал всё, что было связано с легендами о морских чудовищах и духах океана Матарис дарил бесценные свитки, привезенные из Эссоса Корлисом, не способным устоять перед умоляющим взглядом внука. Эйтан от младшего брата получал разнообразное оружие и свитки, посвященные жизнеописанию величайших правителей в истории; Дейна радовалась великолепным платьям из самых редких тканей; Алисса читала книги о ярчайших правительницах прошлого; Люк — радовался лаку, не позволявшему корпусу корабля разъесться от морской воды слишком сильно, и специальной ткани для парусов, которая лучше сопротивлялась шквальным ветрам и была более прочной; Эймма и Рейна щеголяли в изысканных украшениях с самых разных концов света. Эймон мог днями не отрываться от свитков, в которых описывались секреты кузнечного и ювелирного дела, Бейлон изводил на тренировочном поле отца и Лейнора, пользуясь кинжалами и копьями, которые Матарис заказывал именно для его руки, а Эйгор восторженно разглядывал чертежи и планы постройки самых великих замков Вестероса, мечтая однажды построить такое же великое сооружение самостоятельно. Эйрион, разделявший страсть Матариса к драконам, взахлеб зачитывался историями о великих драконах Валирии и их наездниках, Вилейна убегала в свой кабинет, чтобы изучить новые редкие минералы и растения, найденные братом, а малышка Дейнора радостно вышивала очередную зверюшку, используя золотые пяльцы и тончайшие мирийские нити, подаренные старшим кузеном. С дядей Деймоном Матарис вместе составлял справочник, содержащий информацию обо всех известных драконах, а с тетей Лейной он рассекал небеса, разделяя с ней страсть к полету.        Но больше всего подарков и знаков внимания от него получала Эйна. Главной страстью Эйны были лошади. Порой Люку казалось, что она любит их больше, чем драконов — настолько живой и счастливой она выглядела, сидя в седле. И Матарис делал всё, чтобы улыбка как можно чаще освещала лицо его нареченной. Он находил для нее самых лучших лошадей всех пород, которые только существовали на континенте. Для каждой из лошадей он велел изготовить сбрую, подогнанную под её размеры и возможности. И на каждом седле были вышиты серебром инициалы Эйны, которая улыбалась каждый раз, когда её взгляд находил заветные буквы.        Вот и сейчас Рис и Эйна смотрели друг на друга влюбленными взглядами, не обращая внимания на людей вокруг. Люка эта картина умиляла. — Ты словно гордый отец, наблюдающий за своими детьми, — шепчет ему Рейна. — Порой я именно так себя ощущаю, — соглашается Люк. — Ты только посмотри на них! Будто только вчера они были малышами, которые пускали слюни и бегали с щербатыми улыбками по Красному Замку. А теперь они уже почти взрослые. — Жаль, что детство скоро закончится. — Тихо произносит Рейна. — Для всех нас.       Люк обхватывает её ладонь своей и молча соглашается с ней. Слова возлюбленной напоминают ему об истинной цели их прибытия на этот остров. Остров, который они прозвали изумрудным из-за высокой ярко-зеленой травы, покрывавшей его, стал плацдармом для их испытаний. Сегодня они с Рейной по очереди заставляли своих драконов нырять в море и доплывать до берега без помощи других драконов. Люк никогда не додумался бы до того, чтобы подвергать драконов такому испытанию, но его путешествие к руинам Древней Валирии заставило его пересмотреть свои взгляды на драконов.       Вилейна перед отплытием сообщила ему, что он найдет то, чего жаждет его сердце. И вместе с этим намекнула ему, что его будет ждать встреча с кем-то очень важным. Тогда Люцерис и представить не мог, что повстречается с одним из Четырнадцати Огней.        Когда они причалили к обугленным берегам Валирии, Люка накрыло странное ощущение. Так он себя чувствовал, когда надвигался шторм. Воздух вокруг него будто потяжелел и наполнился едким запахом соли. А все его естество тянулось на запад, в сторону пролива. Раздав приказы своей команде, Люк оседлал Арракса и направился туда, куда вели его чувства. Чудом уцелевший храм Четырнадцати Огней стал для него неожиданностью. Но еще большей неожиданностью для него стал мужчина, облаченный в медные доспехи с зеленым отсветом. Цвет доспехов незнакомца напомнил Люку о солнечных бликах на необъятной глади океана. — Думаешь о море, малыш? — Спросил незнакомец.       Люцерис вздрогнул от его голоса. Его слова прозвучали как волна, разбившаяся о скалу; как треск дерева, разрываемого штормом; как звук рвущейся парусины, не сумевшей справиться со стихией. Столько силы было в голосе незнакомца. Его белоснежные волосы были заплетены в десятки кос. Приглядевшись, Люк заметил среди прядей жемчужные нити с нанизанными на них ракушками и кое-что подозрительно похожее на ошметки рыболовной сети. Его длинное, худое лицо с выступающими скулами и тонкими губами было загорелым и обветренным, совсем как лицо самого Люка, который провёл в море несколько месяцев.  — Да, в твоих жилах действительно текут море и соль, — одобрительно кивнул мужчина, приближаясь к Люку. — Кто вы? — Спросил Люцерис и тут же мысленно отругал себя за этот вопрос.       Громкий смех мужчины ощущался как теплый морской бриз, сменивший беспощадный шторм. В синих глазах, сиявших подобно сапфирам, отразилось веселье. — Ответь мне на этот вопрос, дитя моря и огня, — предложил незнакомец. — Кем я могу быть? — Караксес?       Имя бога морей и океанов сорвалось с губ Люцериса до того, как он успел задуматься. Всё в нем кричало об этом. Золотисто-зеленые пластины брони, волосы цвета морской пены с вплетенными в них жемчужинами и рыболовными сетями, синева глаз, похожая на темную глубь океана…Опомнившись, Люк встал на одно колено перед божеством. Веселый смех Караксеса звучит подобно раскату грома во время шторма. — Поднимись, дитя неба и моря, — велел бог. — Я не ради твоих поклонов явился. — Чем я заслужил подобную милость? — Спросил Люк, осторожно взглянув тому в глаза.  — Моя дорогая сестрица Тессарион шепнула, что появились дети, в которых идеально смешаны кровь владык неба и владык моря. И я решил проверить, правду ли она говорит. — Проверили? — Пока нет. Я раздумываю.       Люк вспомнил о своей семье. О том, как она раскололась окончательно, когда он лишил Эймонда глаза, защищая Эйтана. О том, что с того момента его родители не знали ни дня покоя, готовясь к тому, что начнется после смерти Визериса. Он подумал о том, что поддержка еще одного из Четырнадцати Огней не будет лишней в будущем.  — Что же я должен сделать, чтобы ты счел меня достойным своей милости, повелитель? — Люк заставил себя встретить твердый взгляд Караксеса. — Твоя сестра ведь сказала тебе о том, что за тобой есть долг, который нужно будет уплатить? — В руке Караксеса появился кинжал, точь-в-точь похожий на тот, что Люцерис оставил на своем корабле. — Пускай кровь твоего дяди испорчена андальской грязью и ложной верой Семерых, он всё еще наполовину валириец. И то, что ты пролил его кровь и не понёс за это никакого наказания, было неправильным.        Люк вздрогнул, вспомнив слова Вилейны. Она велела ему не противиться своей судьбе, но она также сказала, что в конце путешествия его ждет награда, которую он получит только если сумеет поймать удачу за хвост. Он перевел взгляд с ножа в руке Караксеса на почти целый храм, стоящий за его спиной. — Как так вышло, что Рок уничтожил всё вокруг, кроме этого храма? — Поинтересовался Люк, надеясь, что этот вопрос не вызовет гнева Караксеса. — Ах, узнаю проделки Тессарион, — усмехнулся Караксес. Он взмахнул рукой, и в земле перед храмом появилась дверь, исписанная валирийскими рунами. — За этой дверью тебя ждут сокровища. Если ты только прольешь свою кровь.       Люк задумался. Что-то подсказывало ему, что Караксес ожидал от него чего-то большего, чем банальный обмен крови на сокровища. — Мой дед — Морской Змей, величайший мореплаватель столетия и богатейший человек Вестероса. Я его наследник. А моя мать — будущая королева Вестероса. В золоте и драгоценностях я не нуждаюсь, повелитель. — А в чём же ты нуждаешься, сын огня и соли? — В твоей мудрости, повелитель. В знаниях, которые ты хранишь. В секретах, которые помогут моей матери в будущем взойти на престол. В этом я нуждаюсь так сильно, как моряк нуждается в попутном ветре, направляясь домой к своей семье.         Караксес молча выслушал его, сохраняя безмятежное выражение на лице, по которому Люк ничего не смог понять. Когда бог сделал шаг в его сторону, Люцерису пришлось напрячь все свои силы, чтобы не отшатнуться. Караксес за эти мгновения будто стал выше, мощнее, сильнее. И Люку хотелось пасть ниц и молить о пощаде. Но он сдержался. Он даже сумел выдержать взгляд бога. — Сам оплатишь долг или же мне сделать это за тебя, мальчишка? — Лезвие в руке Караксеса угрожающе сверкнуло в лучах заходящего солнца.       «Матушка сойдет с ума, если я вернусь к ней без глаза», — с печалью подумал Люк, уже смирившись с тем, что его ожидает. — Для меня будет честью, если это сделаешь ты, повелитель. Если я переживу это, то буду рассказывать своим детям и внукам легенду о том, как сам Караксес лишил меня глаза в одном из путешествий, — ответил Люк, гордясь тем, что его голос не дрожал.       Гордая улыбка Караксеса была последним, что он запомнил перед тем, как его затопила чудовищная боль. Со скоростью, доступной лишь божеству, он поднял нож и воткнул его в глаз Люцериса. Люку хотелось вопить от боли, но с его губ не сорвалось ни звука. Зато Арракс позади него разразился пронзительным рёвом, похожим на плач. На несколько мгновений перед взглядом Люка была лишь ослепительная белизна. Он даже на мгновение испугался, что совсем ослепнет.        Когда Караксес вытянул нож из его глазницы, Люк застонал от боли. А когда его глаз с отвратительным влажным звуком оторвался от мышц и остался на лезвии, его вывернуло наизнанку. Его рвало до тех пор, пока в его желудке не осталось ничего, что можно было выблевать. Ко всему этому добавлялась кровь, что текла из его глаза, смешиваясь с содержимым его желудка, расплесканным по серым камням. Люк возблагодарил богов за то, что его зрение еще не привыкло к единственному глазу, иначе от созерцания собственной блевотины и ярко-красной крови его точно стошнило бы снова. Поэтому он заставил себя выпрямиться и найти взглядом Караксеса. Тот стоял с окровавленным ножом в руках, глядя на глаз Люка, наколотый на него. — Арракс, брат мой, прими этот дар в качестве уплаты долга. — Караксес снял с ножа глаз и сжал его в ладони. Люк ожидал, что он лопнет и разлетится ошметками, но он превратился в голубой туман и развеялся на ветру, напоследок блеснув золотыми искрами. — Я впечатлен, мальчишка. — Я рад, что не разочаровал тебя, повелитель, — выдавил из себя Люк, едва стоящий на ногах.        Арракс тут же оказался рядом с ним, позволяя Люку опереться на себя. Прикосновение к горячей чешуе дракона немного уняло боль, сжигающую правую сторону его лица. Ему хотелось стребовать с Караксеса его часть сделки, но он не желал навлечь на себя божественный гнев. Поэтому он молча стоял, ожидая, пока бог сам не начнет говорить.        «В конце концов, это ведь он явился передо мной, а не я его искал», — думал Люк. — Ты терпеливее, чем я ожидал, — наконец, сказал Караксес. — Решил не торопить тебя с выполнением твоей части сделки, повелитель, — отозвался Люк.       Смех Караксеса в этот раз прозвучал подобно летнему дождю посреди моря. Этот звук унял беспокойство внутри Люка.  — А я говорил, что он забавный. — Сказал Караксес куда-то в небо.        Что бы бог не услышал в ответ, это вызвало у него новый приступ смеха. — Нет-нет, сестрица, ты опоздала. Этот храбрый малец теперь мой, — прокричал он вверх, будто бы там был кто-то, кого не мог видеть Люцерис. — Ну и что, что он Таргариен по крови? Он носит имя Веларион и их цвета, а в будущем он унаследует титул своего великого деда. Ищи себе другого подопечного, Мераксес!       «Мераксес? Богиня неба и сестра-близнец Караксеса? Что происходит?» — Мысли в голове Люка смешались, а остатки боли не позволяли внести ясность в сложившуюся ситуацию.       В конце концов образ Караксеса, продолжавшего спорить с сестрой, стал расплываться. Черная дымка всё сильнее заволакивала его взгляд. Люку хотелось просто лечь и уснуть. — Рано засыпать, малыш! — Повелительный тон Караксеса вырвал Люцериса из темноты. — Ты ведь еще не получил свою награду.       Караксес топнул ногой, и земля перед храмом разверзлась, являя взору огромную пещеру. От открывшейся картины Люку резко расхотелось спать. Дух путешественника и искателя сокровищ пробудился в нем с новой силой. — У тебя не останется сил на разговоры после того, как ты загрузишь все эти сокровища на своего скакуна, дитя моря и неба. — Караксес прикоснулся к его плечу, и Люк почувствовал небывалый прилив энергии. — Этого хватит ненадолго. Как раз успеешь забрать все эти богатства и вернуться к своим друзьям на корабле. Они уже тебя заждались. — Но ведь прошло всего несколько минут, — растерянно произнес Люк. — Время рядом с богами течет совсем по-другому, мальчишка. — Караксес указал на небо, в котором уже высоко стояла луна. — Ты ведь обещал вернуться к друзьям до рассвета. — Но… — Мы обязательно встретимся, дитя. Я выполню свою часть сделки. Ты получишь знания, которые смогут спасти сотни жизней. И погубить тысячи. Лишь то, как ты ими воспользуешься, будет иметь значение. А теперь иди. Не заставляй своих друзей волноваться.       Всё случилось так, как предсказывал Караксес. Сил Люка хватило только на то, чтобы загрузить Арракса и вернуться на Морского Дракона. Там он раздал распоряжения, позволил целителю осмотреть его рану и наложить на нее повязку, и провалился в сон. Каково же было его удивление, когда он встретил во сне Караксеса. — Пришлось повозиться, чтобы Тессарион согласилась помочь мне пробраться сюда. — В этот раз Караксес был одет не в броню, а в просторные одеяния из ярко-синей ткани, сочетавшейся с его глазами. Люку даже показалось, что по поверхности ткани пробегали волны с белыми барашками пены, прячущимися в складках одежды. — Что же ты хочешь узнать, малыш? — Всё, чем ты захочешь поделиться со мной, повелитель, — ответил Люк, решив проявлять осторожность даже во сне. Одобрение во взгляде бога подбодрило его. — Я буду с гордостью нести твою мудрость дальше, делясь ею с теми, кто её достоин. — Тебя хорошо воспитали, — улыбнулся Караксес. — Моим родителям было бы приятно это услышать, — ответил Люк.       Караксес задумался. Внезапно они перенеслись из каюты Люка на Морском Драконе на берег моря. Люк ожидал увидеть обугленные камни Валирии после Рока, но перед ним предстала великолепная бухта с песчаным берегом золотистого цвета и кристально-чистой морской водой. Но больше всего Люка удивили драконы. Десятки драконов, которые взмывали в небо, а затем камнем падали в воду. — Нет! Вы же убьете их! — Закричал Люк всадникам, сидевшим в седлах. — Драконы не выживут в море!       Твердая рука Караксеса остановила его от того, чтобы броситься к воде.  — Это воспоминания о прошлом, малыш. Ты ничего не сможешь поменять. Просто смотри.       Люк подчинился его словам и стал наблюдать. Каково же было его удивление, когда драконы вместо того, чтобы утонуть в морской пучине, начинали резвиться в воде, извиваясь всем телом и размахивая своими крыльями. Удивление Люка достигло апогея, когда всадники выкрикнули им команды, и драконы вновь поднялись в небо. Без опоры! Не с земли, а из воды! Люцерис с изумлением наблюдал за тем, как драконы поднимались всё выше и выше, а затем вновь ныряли в пучину. — Это же невозможно. — Прошептал он. — Драконы ведь не выживут в море. Они слишком тяжелые, чтобы нести свой собственный вес в воде. Они ведь должны были утонуть. — Нынешние драконы — возможно. Но драконы древности, заставшие расцвет Валирии, никогда не боялись воды. — Возразил Караксес. — Но как это возможно? Во всех летописях и книгах о драконах говорится, что драконы — это создания неба, огня и крови.  — Тогда это очень глупые книги, малыш. Знаешь, как Эгаракс создал первого дракона в мире?       Люк отрицательно покачал головой. Об этом на историях валирийской культуры не говорилось ничего. — Сначала он велел Вермитору найти самый прочный металл в недрах земли. Затем Гэлитокс развел огромный костёр, такой сильный, что его жар растопил луну, слёзы которой пролились в этот костер вместе с растаявшими звездами. Именно поэтому у луны появилась темная сторона, которую она являет вам каждое новолуние. Эгаракс расплавил металл и выковал из него первого дракона. Но ведь нельзя оставлять металл раскаленным, не так ли, малыш? — Его нужно остудить, — ответил Люк, понимая, к чему клонит Караксес. — Именно. — Кивнул бог. — Мне выпала честь окунуть первого дракона в воды древнего моря. Без этого драконы были бы хрупкими, как стекло. Но благодаря воде они стали крепкими, как валирийская сталь. — И так появился первый дракон? — О, всё не так просто. После того, как дракон был закален в огне и воде, за дело взялись другие мои братья и сестры. Мераксес вдохнула в его крылья легкость неба, позволив ему взмывать выше облаков. Арракс одарил его способностью связывать свою волю и жизнь с всадником. Гэлитокс одарил его огненным дыханием, а Балерион вплел в его огонь дыхание смерти, позволявшее уничтожать врагов. Мелеис позволила ему менять свой пол для того, чтобы суметь продолжить свой род даже в одиночестве. Шрикос наделила его невероятным чутьем, позволявшим ему находить свой путь даже в самой кромешной тьме. Сиракс вложила в его сердце страсть, которая сопровождала каждое его действие, будь это полет или любовь к своему всаднику. Тираксес вложила в него разум и мудрость, а Вермакс облек его разум в язык, которым вы теперь с ним общаетесь. Тессарион одарила его красотой, завораживающей и пугающей в равной степени. Вхагар вдохнула в него жажду испытаний и борьбы, а Вермитор превратил его чешую в доспехи, чтобы защитить его от врагов. И только после этого Эгаракс влил в него пламя жизни, позволив ему сделать первый вздох и расправить свои крылья.       Люк как завороженный слушал рассказ Караксеса, и картина появления первого дракона отчетливо предстала перед его взглядом. Теперь драконы, с легкостью рассекающие своими крыльями водную гладь, не казались ему чем-то странным. — Почему ты рассказал это мне, повелитель? — Спросил Люк, пытаясь понять мотивы Караксеса. — Ты попросил о знании, которое позволит твоей матери взойти на трон. В той войне, что разразится за этот глупый железный стул, битвы на воде будут не менее жестокими, чем битвы на земле. И если ты научишь драконов не бояться моря, победа будет за вами. — Отозвался Караксес. — Ты так пренебрежительно отозвался о Железном Троне. Как будто он совсем не важен. Но ты всё же рассказал мне всё это. Почему? — Этот трон действительно не имеет никакого значения. Но твоя мать должна на него сесть, чтобы драконы были спасены. — Драконы? При чём здесь драконы? — Твоя мать знает, почему они важны. Если на трон взойдет кто-то из полубратьев твой матери, драконы будут потеряны. И зло с Севера победит. Этого нельзя допустить. — Что? Какое зло с Севера? Как оно связано с моей матерью и троном?       Перед взглядом Люка всё стало расплываться. Усталость накрыла его тяжелой волной. — Ох, я опять забылся! — Взволнованно выдохнул Караксес. Берег моря сменился каютой Люка. — Прости, малыш. Много веков прошло с тех пор, как я являлся смертному. Тебе нужно поспать. — Но… — Все ответы на твои вопросы в свитках, что спрятаны в черном сундуке с синим драконом на крышке. Это записи драконьих всадников, бороздивших моря верхом на своих драконах. Ты сумеешь во всём разобраться. Тессарион уже поделилась с твоей сестрой некоторыми секретами. Вместе у вас всё получится. Должно получится. Иначе вы потеряете многих. А теперь спи.       После встречи с Караксесом Люк проспал трое суток, не на шутку перепугав свою команду. Проснувшись, он тут же принялся за изучение свитков из того самого черного сундука. Вернувшись домой, он тут же рассказал обо всём Вилейне и Рейне. Они втроем усиленно зарылись в эти записи, а спустя некоторое время к ним присоединился Матарис. Когда дело дошло до того, чтобы заставить Арракса нырнуть в море, они столкнулись с первой проблемой. Дракон ни в какую не хотел приближаться к воде. Люк уже был готов опустить руки, но решение нашла Вилейна. — Драконы — существа магии. Что если провести ритуал, чтобы ослабить страх Арракса перед водой?       Люк согласился, и за две недели они с Вилейной перепробовали все известные ритуалы по избавлению от страха. Ни один из них не изменил поведения Арракса.       «В твоей крови течет море, малыш. Попробуй добавить её в ритуал».       С этой мыслью, прозвучавшей в его голове голосом Караксеса, Люк проснулся одним утром. Вилейна эту идею приняла с энтузиазмом, и ночью того же дня Люцерис уже уговаривал Арракса выпить зелье, приготовленное Вилейной из его крови, морской воды, растертого жемчуга, лунного камня и белого опала. Люк чудом влил настой в пасть Арракса. То, что случилось с Арраксом в то мгновение, заставило Люка осесть на песок от удивления. Между пальцами задних ног Арракса появились перепонки. Его хвост стал толще, в месте крепления крыльев в телу мышцы стали сильнее и крепче, а мембрана самих крыльев будто стала толще. Морда дракона стала длиннее и острее, а шея вытянулась почти как у Караксеса Деймона.       «Морской змей», — мелькнула мысль в голове Люка при виде нового облика своего скакуна.       Сам Арракс выглядел не менее удивлённым, чем его всадник. Он крутился на месте, изучая свой новый хвост и крылья, и мотал головой, пытаясь разглядеть своё тело. Нервозность дракона достигла таких размахов, что Вилейне, Рейне и Матарису пришлось прятаться за камнями, когда Арракс начал плеваться огнём и реветь от недоумения. Люк с трудом успокоил дракона, ухватившись за их связь.        «Ты изменился так же, как и я, малыш. К нам прикоснулся сам бог моря, Арракс. Теперь тебе нужно научиться жить в мире с новым тобой. И я тебе в этом помогу», — мысленно взывал к нему Люцерис.       С того момента всё пошло намного легче. Арракс перестал бояться воды и стал постепенно привыкать находиться в море. Сначала он заходил в воду с берега, затем постепенно отрывался от дна и двигался при помощи хвоста и задних ног, а спустя пару месяцев даже стал нырять с головой, задерживая дыхание. Когда они поняли, что их усилия дают плоды, Рейна проделала тот же ритуал со своей Келлос. Когда драконица Рейны достигла уровня Арракса, они решили учить их нырять в воду с высоты. Внезапно перед ними встала проблема того, как всадникам удержаться в седле при столкновении с водой. Тогда пришлось ввести в курс дела Эймона, который до этого помогал им со снаряжением, позволявшим драконам тянуть за собой корабли. За Эймоном потянулись Бейлон и Эйна, которые отличались особым любопытством. А через год после начала их «испытаний» об этом знали все братья, сестры, кузены и кузины Люка. Из взрослых в это дело первым они посвятили Деймона, который сначала отругал их за то, что они подвергали себя и драконов риску, а затем с огромным энтузиазмом взялся помогать им в их изысканиях. Он даже решился включить в их дело своего Караксеса и готовился провести ритуал. Но в ритуале необходимости не было. — Твой дракон и без того благословлен Караксесом, дядя. Его ведь даже назвали в честь него. Он уже способен на то, чему наши драконы только учатся, — сказал ему Люк, когда Караксес под удивлённым взглядом Деймона погрузился в воду и принялся резво плавать среди волн.       Постепенно к Арраксу и Келлос присоединились Искра Бейлона, Гроза Эйны и Даймион Матариса. К небольшому расстройству Люка, их драконы не претерпели столь явных изменений, как Келлос и Арракс. Да и отношения с морем у них складывались не так хорошо, как у драконов Рейны и Люцериса. Но этих изменений было достаточно для того, чтобы драконы сумели держаться на плаву несколько часов вместе с всадником, и могли проплыть почти пять сотен футов по воде до берега. — Я нашел в одном из свитков описания специальных приспособлений, которые надевали на морду дракона для того, чтобы он мог таранить вражеские корабли в воде. — Рассуждения Матариса возвращают Люка в реальность. — Нужно дождаться возвращения Эймона и Вил, чтобы мы смогли сделать прототип. Прекрасно ведь иметь возможность топить судна врагов так, чтобы они даже не заметили, что произошло. — А что с креплениями для седла, за которые дракон мог бы схватиться и вытащить другого дракона из воды? — Спросила Эйна. — Вы ведь с Эймоном в прошлый раз ходили с чертежами к кузнецам. — Первый вариант получился неудачным — драконы просто ломали крепления, сжимая их своими когтями. — Ответил Матарис. — Мы ждем новую партию, сделанную из валирийской стали, переплавленной из пары мечей, которые привез Люк.       Матарис передает им с Рейной по куску хлеба с сыром и ветчиной, и Люк с благодарностью улыбнулся брату, вгрызаясь в еду. Эти тренировки с Арраксом жутко выматывали, поэтому его аппетит рос вместе с тем, как увеличивались их нагрузки. Рейна рядом с ним с не меньшим аппетитом жует свою порцию, протянув ноги в сторону костра. — Ешь побольше, а то ты совсем исхудала с этими нашими тренировками. — Велит ей Люк. — Мне нужна здоровая и сильная жена. Иначе как ты будешь править Дрифтмарком, пока я буду бороздить моря? — Рано ты хоронишь дедушку, Люк, — усмехается Эйна. — Морской Змей из вредности нас всех переживет, ну, или передаст тебе Дрифтмарк, когда ты уже сам будешь дряхлым стариком с выводком внуков. — Это вполне в характере лорда Корлиса, — соглашается с ней Эдвин.  — А мне кажется, что дедушка будет рад отдать хлопоты правления Люку, а сам с удовольствием отправится в очередное великое плавание, которое будет вписано в историю морских путешествий, — задумчиво отзывается Матарис. — А ты обязательно напросишься с ним, чтобы задокументировать каждую мелочь и прослыть величайшим историком и летописцем своего времени, не так ли? — Поддевает кузена Рейна. — Ну, я бы не отказался от такой возможности, — пожимает плечами Матарис.       За шутливыми спорами и разговорами они не замечают, как солнце начинает клониться к горизонту. Поэтому они замечают Искру и Бейлона лишь тогда, когда они зависают над островком, почти невидимые на фоне оранжево-красного неба. Драконица приземляется в нескольких шагах от них. — Быстрее, нам всем нужно в Красный Замок, — кричит Бейлон, сидя в седле. — Дейна рожает!       Они все вскакивают с места. Матарис и Эйна быстро тушат костер, засыпая его песком, а Эдвин собирает их небольшие пожитки и бежит в сторону Арракса. Они седлают своих драконов, а Люк помогает другу закрепиться в седле, и только потом велит Арраксу взлететь. Люцерис вспоминает наставления Вилейны. Она оставила настойки, которые использовала для помощи роженицам в своих покоях, и велела ему воспользоваться ими, если что-то пойдет не так.       «В красной склянке моя кровь. Если всё будет плохо, то влей её содержимое в синий флакон и выпей получившийся настой. Он позволит тебе найти меня благодаря нашей кровной связи и магии», — наказала ему Вилейна перед тем, как улететь с Эймоном.              Люк направляет Арракса в сторону Королевской Гавани. Он надеется, что ему не придется прибегнуть к зельям Вилейны ради спасения Дейны.