Пламя и шторм

      «Как же она прекрасна».       Лишь эта мысль бьется в голове Эйтана, пока он смотрит, как Дейна приближается к нему. Её фигура была облачена в легкое, невесомое платье из тонкого шелка жемчужно-серебристого цвета. Фасон платья был до удивления простым, но Дейне не нужны были тяжелые, роскошные ткани и множество украшений для того, чтобы сиять. Две полосы ткани пересекались на ее груди, открывая соблазнительную ложбинку, а затем переходили в струящуюся юбку. Легкий ветерок прижимал ткань к телу Дейны, очерчивая её округлые бедра. Её гладкие, молочно-белые руки также были обнажены. Эйтан, готовый сгореть от жары, накрывшей столицу, завидовал невесте — сам он был одет в плотный камзол в цветах Таргариенов и такие же плотные черные штаны, заправленные в высокие сапоги.       Длинные серебристые волосы его сестры были распущены, опускаясь густой блестящей волной к ее талии, обхваченной широким поясом из валирийской стали. Этот элемент, украшенный сапфирами и бриллиантами, выбивался из общей картины, особенно на фоне нежного и легкого платья. Но Эйтан знал, что этот пояс был безмолвным вызовом, который его сестра без страха бросала их недоброжелателям.       «Может, у меня лицо безобидного ангела, но не стоит обольщаться моими улыбками» — Говорил пояс из стали, из которой в Древней Валирии ковали мечи и доспехи для битвы.       Браслеты на руках, кольца на пальцах, даже тонкий обруч на ее волосах с огромным бриллиантом в центре — всё украшения Дейны были сделаны из валирийской стали. Более того — они пережили Рок Валирии и были доставлены в столицу Люком. На голове Эйтана также возлежал венец из этого металла, украшенный черными бриллиантами и кроваво-красными рубинами. Эйтан вспомнил рассказы о том, как выглядела их мать на своей свадьбе.       «Она была словно воплощенная Висенья», — с улыбкой вспоминал их отец, рассказывая о том дне. — «Вся в цветах Таргариенов и с короной из валирийской стали, безумно похожей на корону Эйгона Завоевателя. Видел бы ты лица «зеленых», когда они увидели вашу мать в септе. Она выглядела как настоящая королева».       Вот и её дети последовали примеру матери, надев на себя украшения из валирийской стали вместо доспехов. Так они хотели показать людям, что они не собирались отказываться от традиций своих предков. — Прекрасно выглядишь, любовь моя, — шепчет Эйтан, оставляя невесомый поцелуй на ладони Дейны. — Как и ты, мой принц, — улыбается ему Дейна. — Ты готова? — Конечно.       Они направляются в сторону Вермакса и Среброкрылой. Идея провести церемонию в Драконьей яме и прибыть на нее верхом на драконах принадлежала самой Дейне. — Если уж нас будет сочетать браком Верховный септон Семерых, то хотя бы место собственной свадьбы я хочу выбрать сама. Мы — драконьи всадники. И мы прибудем на церемонию верхом на своих драконах. Народ должен видеть нас во всем великолепии и могуществе, чтобы никогда не сомневаться в том, чей род должен унаследовать трон после нашего деда, — аргументировала свой выбор Дейна.       И Эйтан согласился. По правде говоря, он согласился бы с ней, даже если бы она решила, что им стоит прискакать на церемонию на одной ноге, ведь для Эйтана самым важным был итог всех этих действий — заключение брака с любимой. Их младшие братья и сестры с кузенами и кузинами были в восторге от этой идеи и порывались сами прибыть на свадьбу верхом на драконах. Лишь вмешательство их бабушки Рейнис уберегло народ столицы от соседства с десятком драконов, прибывших в Драконью Яму вместе со своими всадниками. — Надеюсь, твоя чешуя не разорвет мое платье, дорогая, — шутит Дейна, забираясь в седло. — Давай помогу, — Эйтан подходит к сестре и расправляет складки ее платья так, чтобы они не зацепились на чешую Среброкрылой.       Дейна благодарно улыбается ему, и окрыленный Эйтан в считанные мгновения взбирается Вермаксу на спину и застегивает ремни вокруг талии. — Вермакс, лети! — Среброкрылая, вперед!       Драконы грузно отрывают лапы от влажного песка пляжа и взлетают. Эйтан надеется, что более взрослая и сильная драконица Дейны не станет слишком вырываться вперед и позволит Вермаксу прибыть в назначенное место чуть раньше, чтобы он мог встретить свою невесту. Они направляются в сторону города, раскинувшегося на берегу Черноводного залива, и Эйтан разглядывает толпы народа, заполонившие улицы столицы. Они с Дейной делают несколько кругов над Королевской Гаввнью, чтобы её жители могли увидеть своих принца и принцессу. — Бриллиант Царства! — Изумрудный принц! — Будущее Семи Королевств!       Люди внизу кричат так громко, что Эйтан слышит их возгласы даже с высоты птичьего полета. Он поворачивается к Дейне. Та не теряла времени зря и, попросив Среброкрылую немного снизиться, стала бросать горожанам серебряные и золотые монеты.       Вопли восторга стали громче, и Эйтан на мгновение испугался того, что в погоне за монетами, люди могли устроить смертельную давку. Но Золотые Плащи, следившие за порядком на улицах, были бдительны и не позволяли людям убивать друг друга ради денег.       С облегчением выдохнув, Эйтан направляет Вермакса в сторону Драконьей Ямы. Среброкрылая отстает, позволяя ему вырваться вперед. — Давай, мой мальчик, нам нужно добраться туда как можно скорее, — подбадривает дракона Эйтан.       Вермакс послушно фыркает и ускоряется. Наконец, Вермакс достигает огромного купола Драконьей Ямы и постепенно снижается, влетев в отверстие в крыше сооружения. Воздух тут же наполняется звуком аплодисментов, отмечая прибытие жениха.       Глаза Эйтана тут же находят его семью. Его мать в этот раз одета в цвета Таргариенов, так же, как король Визерис, принцесса Рейнис и дядя Деймон. Все кузены Эйтана, кроме Алиссы, тоже были облачены в красный и черный. Алисса, стоящая рядом со своим супругом, была одета в ярко-золотое платье в дорнийском стиле, открывавшем слишком много кожи для ханжеских последователей Семерых. Будто бы прочитав мысли Эйтана, Алисса кивает в сторону дам, бросавших на принцессу осуждающие взгляды, и посылает кузену озорную улыбку.       Эйтан переводит взгляд на собственных братьев и сестер. Все они, кроме Эйммы, выбрали одежду в цветах дома Веларион, подражая их отцу, деду и тетушке Лейне. Эймма же была облачена в серое и белое, как и подобало супруге лорда Старка. Страдальческое выражение на лице мужа его близняшки заставило Эйтана тихонько рассмеяться — Криган выглядел так, будто жара столицы была для него самой ужасной пыткой.       «Впрочем, сегодня я согласен с лордом Старком», — думает Эйтан, спускаясь на землю. — Лети, Вермакс. Пока ты свободен, — велит он дракону.       Вермакс напоследок обдувает его горячим паром из ноздрей и улетает. Сам Эйтан старается не обращать внимания на тысячи глаз, направленные в его сторону. Он направляется к Верховному септону, стоящему в белой рясе. Четверо его товарищей — Клемент, Уильям, Джон и Оскар — стоят рядом с септоном в ожидании своего принца. Присутствие друзей успокаивает расшалившиеся нервы Эйтана, и к ним он подходит уже твердой походкой. — Наконец-то ты выглядишь как принц, — шутит Оскар Талли, помогая ему накинуть на плечи черный плащ с красным драконом. — Весь в шелках да драгоценных камнях. — Это точно, — поддерживает его Уильям. — А то мы видим нашего принца либо в лохмотьях, в которых он разгуливает по городу инкогнито, либо в тренировочных доспехах, в которых мы выбиваем из него дурь. — Последний раз вы ты победил Эйтана в бою больше года назад, Уильям, — замечает Джон Ройс, который не отличался многословностью, но всегда умел найти нужный момент для того, чтобы высказать свои мысли. — И тогда Эйтан был вымотан спаррингом с принцем Деймоном. — Добавляет Клемент. — Если бы не это, ты бы валялся на земле уже спустя пару минут, Графтон. — Ну конечно, разве мог наш Клемент не броситься на защиту своего любимого принца, — усмехается Уильям. — Просто Дженнелин ему яйца оторвет, если он хоть на мгновение забудет о своих обязанностях по защите Эйтана, — дразнит Селтигара Оскар.       Их шутливую перепалку прерывает прибытие Дейны. Среброкрылая не в пример Вермаксу приземляется с удивительным для столь крупного зверя изяществом. Эйтан в очередной раз отмечает, насколько были похожи драконица и ее всадница. Дейна сама была воплощением изящества. Она даже спуститься на землю сумела с такой легкостью, будто для нее было обыденностью спешиваться с дракона в свадебном платье. — Смотри, еще немного, и у сира Хайтауэра слюни потекут, — шепчет Уильям, кивая в сторону королевы и ее семьи.       Эйтан находит племянника королевы взглядом и едва удерживает спокойное выражение на лице. Хайтауэр и впрямь не отрывал глаз от Дейны, на плечи которой их отец сейчас набрасывал плащ с символом Веларионов. Совсем некстати Эйтан вспоминает предложение Отто женить старшего сына Гвэйна на Дейне. Ярость медленно закипает внутри принца.       «Успокойся. Лишь слепой человек не стал бы любоваться красотой Дейны. Важно лишь то, что выбрала она тебя», — одергивает он себя.       Неожиданно для себя он ловит смеющийся взгляд матери. Рейнира бросает короткий взгляд в сторону Хайтауэра и качает головой. Любовь и поддержка в глазах матери дарят Эйтану необходимое спокойствие. Он сосредотачивается на Дейне, которую их отец под руку ведет в его сторону. — Я очень люблю вас, — тихо шепчет Лейнор, передавая Дейну в руки Эйтана. — И безмерно вами горжусь. — Спасибо, папа, — в унисон отвечают они.       Лейнор возвращается к Рейнире и к остальным зрителям. А Эйтан снова не может оторвать взгляда от возлюбленной. — Мы собрались для того, чтобы Семеро осветили брак принца Эйтана и принцессы Дейны. Прежде, чем я начну церемонию, я желаю узнать, есть ли причины, препятствующие данному союзу.       Эйтан слушает бормотание септона вполуха, впитывая в себя мельчайшие черты Дейны. Он запоминает яркий блеск ее серебристых волос, украшенных крошечными бриллиантами, сверкавших подобно утренней росе на солнце. Он запечатлевает в памяти её взгляд, наполненный одновременно нежностью и несокрушимой решимостью. Запоминает клубничную яркость ее полных губ, трогательную ямочку на подбородке и вздернутый кончик её носа.       «Совсем скоро она станет моей навсегда. Перед лицом богов и людей».       Септон достает венчальные венцы, богато украшенные золотом и драгоценными камнями. Это стало модным в последние годы, после того, как один из мейстеров Цитадели обнаружил записи о подобных венцах в записях, посвященных религиозным ритуалам древности. Венцы надевали на головы жениха и невесты, дабы засвидетельствовать их соединение не только в духовном мире, но и в физическом. — Наклоните головы, дети мои, — велит им септон. — Не стоит, Ваше Сиятельство, — тихо отвечает Дейна. — Наши головы и без того увенчаны коронами наших предков. — Вы можете снять их на несколько минут, моя принцесса, — продолжает настаивать старик.       Эйтан ловит предупреждающий взгляд Дейны. Она качает головой, молча прося его не поддаваться. Эйтан сжимает руку сестры и переводит взгляд на септона. Он отмечает его дрожащие руки и капельки пота, выступившие на его морщинистом лбу. Септон выглядел очень взволнованным, несмотря на то, что это была не первая королевская свадьба, которую он проводил. — Благодарю, Ваше Сиятельство. — Эйтан заставляет себя доброжелательно улыбнуться. — Семеро ведь направляют нас к смирению и скромности. А эти венцы выглядят дороже, чем наши с Дейной одеяния и украшения. Мне бы хотелось сочетаться браком с ней так, как сочетались наши родители, Ваше Сиятельство.       Септон нехотя передает венцы своим помощникам и возвращается к ведению церемонии. Дейна облегченно выдыхает. Эйтан на мгновение поворачивается к своей семье. Вилейна, стоявшая рядом с их матерью, что-то шептала себе под нос, закрыв глаза. — Я сочетаю браком этих двоих перед лицом Семерых, да будут они едины отныне и навеки. Взгляните друг на друга и произнесите обеты, — велит старик.       Эйтан поворачивается к Дейне и произносит заученные слова клятвы. — Отец, Кузнец, Воин, Мать, Дева, Старица, Неведомый. — Я — ее, и она моя. — Я — его, и он мой. — С этого дня и до конца моих дней.       Эйтан улавливает вспышку недовольства в глазах Дейны. Он знал, чем она вызвана. Она хотела сначала провести церемонию бракосочетания по валирийским традициям. Этого хотел и сам Эйтан. Почему-то свадьба в свете Семерых казалась ему…неправильной. Это было больше похоже на представление для толпы народа, чем на процесс связывания двух душ воедино. Что-то подсказывало ему, что валирийский брак был важнее и правдивее, чем весь этот фарс. Но у них не было другого выбора. Несмотря на старания Вилейны, вера в Семерых была еще достаточно сильна для того, чтобы доставлять проблемы даже королевской семье. Поэтому им пришлось разыграть всё это для того, чтобы успокоить Веру и её последователей. А еще Эйтан не хотел дать партии «зеленых» ни единого шанса каким-либо образом усомниться в законности их с Дейной брака. — Обменяйтесь плащами, — звучит голос септона.       Эйтан снимает плащ Дейны и отдает его Клементу. Свой плащ он набрасывает на плечи Дейне, заменяя морского конька Веларионов красным драконом Таргариенов. Затем он поворачивается к ней и позволяет ей надеть на него ее плащ. — Этим поцелуем я клянусь тебе в любви и признаю тебя моим лордом и мужем, — Дейна широко улыбается, произнося эти слова. — Этим поцелуем я клянусь тебе в любви и признаю тебя моей леди и женой, — отзывается Эйтан, едва слыша себя от гула своего беспокойного сердца.       Эйтан осторожно обхватывает ее лицо ладонями и прижимается к её губам. Он делал это уже десятки раз, и теперь ему тяжело не сорваться. Поцелуй выходит целомудренным и коротким, потому что он боится, что не сумеет выпустить Дейну из объятий и продолжит целовать ее на глазах многотысячной толпы. — Пред ликами богов и людей торжественно объявляю Эйтана из дома Таргариен и Дейну из дома Веларион мужем и женой. Одна плоть, одно сердце, одна душа отныне и навеки, и да будет проклят тот, кто станет между ними!       Воздух вновь наполняется звуками аплодисментов. Кто-то даже свистит, подбадривая молодоженов. В глазах Дейны вспыхивают хитрые огоньки, когда она притягивает его к себе и вновь целует. В этот раз получается глубоким и долгим, вызывая восторженные крики и поздравления у зрителей. — Это королевская свадьба, муж мой. — Шепчет Дейна, оторвавшись от его губ. — И мы должны радовать наших подданных подобным зрелищем. — Еще пара таких поцелуев, и никаких зрелищ они больше не увидят. — Тихо отвечает ей Эйтан. — Ведь я, как злобный жадный дракон, утащу свое сокровище в пещеру и спрячу от людских глаз.       Дейна смеется над его шуткой. Спустя мгновение их окружает семья. Рейнира крепко прижимает их к груди, согревая материнским теплом. Эйтан и Дейна радостно жмутся к ней. Совсем скоро к этим объятьям присоединяются руки Лейнора. Родители вновь повторяют, как они ими гордятся и насколько сильно их любят, а затем уступают место Визерису, опиравшемуся на резную трость из красного дерева. — Глядя на вас, я вспомнил события восемнадцатилетней давности, — Визерис смотрит на внуков с тоской в глазах. — День свадьбы мамы и папы? — Спрашивает Дейна, глядя на деда. — Да. — Кивает Визерис. — Как причудливо порой прошлое напоминает о себе. Но сегодня я увидел будущее Семи Королевств. — И каким же вы его увидели, мой государь? — Спрашивает Эйтан. — Блистательным, внук мой. Вы станете прекрасными правителями, — с надеждой отвечает король. — Ваше доверие — большая честь для нас, дедушка. — Дейна обнимает ослабевшего короля, заставляя того расплыться в улыбке. — Мы не предадим его, государь. — Я знаю. Но довольно о будущем. Сегодня нам нужно наслаждаться настоящим. — Визерис поворачивается к ожидающей толпе. — Пора хорошенько отпраздновать, господа! Красный Замок ждет вас всех!       Толпа подхватывает их и несет к выходу из Драконьей Ямы. Их сажают в самую роскошную карету без крыши, чтобы жители столицы могли хоть глазком взглянуть на молодоженов. Они направляются к Красному Замку, и Дейна вновь бросает в толпу горсти монет. — Пускай Семеро благословят ваш путь! — Боги послали вас для того, чтобы осветить наш путь! — Счастья вашему браку!       Пожелания сопровождают их всю дорогу к замку. Их с Дейной усаживают во главе стола, и начинается самая нелюбимая часть, которая сопровождала любые пиршества. Бесконечный поток гостей, которые желали выразить свои пожелания и поздравить их с браком. Эйтан так и не научился справляться со всем с этим с той же легкостью, что и их родители. Рейнира и Лейнор в гуще лордов и леди и их светских разговоров чувствовали себя как рыбы в воде. А Эйтан в такие моменты желал сбежать как можно дальше. Конечно, он этого не делал. Его растили как наследника, и он мог поддержать любой разговор. Он знал, как вести беседы ни о чём, умел отвешивать комплименты платьям и прическам дам и изловчался находить нужные слова для того, чтобы каждый его собеседник чувствовал себя особенным. Но всё это выматывало Эйтана настолько, что к окончанию торжества он чувствовал себя как выжатый лимон.       Дейна была совсем другой. Порой Эйтану казалось, что она могла просто молча стоять, глядя на собеседника своими волшебными глазами, и все равно добиться большего успеха, чем он с его разговорами. Но даже в разговорах она была лучше него. Если Эйтан в основном разговаривал об экономике, политике и философии, то Дейна заводила разговоры о более насущных делах.       «Как ваша лошадь, лорд Стокворт? Я слышала, что она ушибла стрелку. Надеюсь, с ней всё в порядке?»       «Как ваша тетушка, леди Пайпер? Если позволите, я отправлю вместе с вами своего лекаря, чтобы он мог облегчить её участь. У него просто золотые руки, ей обязательно станет легче».       «Успехи вашего сына в фехтовании дошли до столицы, лорд Сванн. Надеюсь, он продолжит совершенствоваться и в будущем Вестерос получит великолепного мечника, о котором будут слагать легенды».       Дейна умела вызывать у людей улыбки. Она знала о своем собеседнике такие мелочи, которые превращали обычный формальный разговор в приятную беседу. Её собеседник чувствовали, что принцессе не безразличны его проблемы и чаяния, и это делало принцессу в их глазах чуть ли не святой.       Вот и сейчас Эйтан лишь вежливо благодарит гостей за их пожелания, а Дейна находит для каждого нужные слова, чтобы убедить их в том, что все они важны для королевской семьи. Когда поток людей, желавших выразить им свое почтение, иссякает и наступает время танцев, Дейна дарит ему первый танец, а следующие десять танцев проводит с сыновьями и внуками важных лордов, заставляя тех гордо улыбаться. Эйтан почти ревнует жену к этим лорденышам, но озорные улыбки, которые она дарит ему, танцуя с ними, успокаивают его. — Еще немного и я точно украду тебя в свою пещеру, — шутливо грозится он, наконец, заполучив Дейну в свои объятья. — Я люблю только тебя, мой принц. — Отзывается Дейна, коротко целуя его в губы. — Но нельзя обделять их вниманием. Хотя бы сегодня. Они ведь тащились в столицу долгие недели, и этот подвиг должен быть вознагражден. — Танцем с невестой? — Именно.       Эйтан соглашается с Дейной и позволяет очередному кавалеру увести ее за собой. А сам считает минуты до того момента, как они смогут оседлать драконов и направиться на Драконий Камень.

***

      Остров дышит спокойствием. Розовая полоска зари едва виднеется на горизонте, превращая рассвет в волшебное таинство. Эйтан не может сдержать улыбки, когда Вермакс приземляется на Драконьем Камне. Рейнира и Рейнис встречают сына и внука радостными улыбками. — Я ведь говорила, что Мелеис почти невозможно обогнать, сынок, — Рейнира треплет сына по голове. — В этот раз Сиракс была быстрее, — отзывается Рейнис. — Думаю, Мелеис просто решила дать ей выиграть, — отвечает Рейнира, глядя на драконицу старшей женщины.       Сиракс тут же начинает возмущенно свистеть и щелкать, оскорбленная тем, что Рейнира считала ее недостаточно быстрой. Рейнира тут же подходит к своей драконице и прижимается лицом к ее морде. — Прости, моя золотая девочка, — Рейнира нежно гладит её чешую. — Порой я забываю, насколько стремительно ты растешь и насколько сильнее ты стала за эти годы. Ведь для меня ты всё еще та самая малышка, на спину которой я впервые взобралась двадцать семь лет назад.       Эйтан соглашается с матерью. Несмотря на то, что за последние пять лет Вермакс прилично подрос и по размеру уступал Сиракс лишь на четверть, он все равно воспринимал его детенышем. От размышлений о природе драконов его отвлекает прибытие остальной части их семьи. На Драконий Камень приземляется еще четырнадцать драконов, подтверждая правдивость названия острова. Эйтан обводит взглядом эту армию драконов, и его сердце наполняется гордостью.       Вместе с его драконом и драконицами его матери и бабушки сейчас их окружало семнадцать драконов. Красные Мелеис, Накия и Караксес. Пускай для других людей различия между этими драконами ограничивались лишь длиной шеи Караксеса, Эйтан видел намного больше. Чешуя Накии цветом напоминала рубины, которые так любила её всадница. Мелеис по цвету напоминала гранаты — более приглушённый красный, не столь кричащий, как цвет драконицы Алиссы. Караксес же сиял ярко-красным цветом свежепролитой крови.       Сиракс была единственной в своем роде. Ярко-золотая, невероятно гибкая, тонкая и изящная, она была воплощением царственности и величия. Так же, как и её всадница, она была окружена ореолом силы и власти. И Эйтан гордился тем, что Сиракс была матерью его дракона так же, как его матерью была Рейнира.       Арракс, Среброкрылая, Нумейра, Морской Дым и Серый Призрак щеголяли чешуей самых разных оттенков белого, жемчужного, серого и серебристого. Многие считали дракона Люка самым красивым среди всех драконов. И было за что. Его кремовая с золотыми прожилками чешуя была похожа на отполированный драгоценный мрамор, который добывали на Тарте, и из которого было построено Орлиное Гнездо Арренов. Среброкрылая оправдывала своё название, собрав в себе все оттенки этого драгоценного металла, который, как говорят, предпочитала ее первая всадница, королева Алисанна. Морской Дым был похож на туман, накрывавший побережье Драконьего Камня ранним утром и поздним вечером. Серо-белая чешуя с проблесками голубого и бирюзового напоминала Эйтану о лунном камне, который Вилейна часто использовала для своих снадобий и лекарств. Драконица Эйммы, Нумейра, полностью оправдывала свое имя. В переводе с валирийского оно означало «жемчужная». И именно этого оттенка была чешуя драконицы, которую в их семье считали второй по красоте среди всех остальных драконов. Серый Призрак расцветкой был похож на небо в пасмурный день. Эймон, несмотря на внешнюю невзрачность своего зверя, считал его самым прекрасным и дарил ему всю свою любовь.       Старушка Вхагар в историях прошлого описывалась как ярко-зеленая драконица, но прошедшие годы почти лишили её цвета. Лишь под очень ярким солнцем можно было различить зеленый в её окраске. Вермакс, напротив, мог по яркости своей чешуи соперничать с изумрудами. Именно из-за его золотисто-зеленой чешуи Эйтана называли Изумрудным принцем. Келлос, драконица Рейны, по цвету была чем-то средним между Вермаксом и Морским Дымом. Её светло-бирюзовая чешуя была идеальным компромиссом между зеленым и голубым цветами, напоминая о цвете моря вокруг Дрифтмарка.       Гроза, Даймион и Келварос всегда напоминали Эйтану о небе. Гроза, самка, которую оседлала Эйна, оправдывала свое имя. Её ярко-синяя чешуя с белыми прожилками была похожа на ночное небо, пронзенное стрелами молний. Характер у нее, кстати, был почти таким же скверным, как разбушевавшаяся стихия. Ярко-голубой дракон Матариса цветом повторял безоблачное летнее небо, пускай его имя с валирийского и переводилось как «дождь». Даймион был одним из самых спокойных и уравновешенных молодых драконов, что было не удивительно — Матарис тоже был самым спокойным среди всех детей королевской семьи. Каннибал, которого Эйрион оседлал в девять лет, был переименован в Келвароса. Младшему брату Эйтана не нравилось, что его дракон в прошлом поедал других драконов, поэтому он решил начать изменения с имени. Новое имя дракона на валирийском означало «песнь неба». И пускай Эйтан считал, что имя Каннибал этому темно-серому, почти черному чудовищу подходило больше, с младшим братом он не спорил. Как-никак, его дракон мог в один укус переломить хребет Вермаксу.       Пурпурное Пламя Эйгора и Искра Бейлона выделялись даже в этой разношерстной компании. Драконы младших сыновей Деймона были такими же разными, как их всадники. Ярко-оранжевая Искра была быстрой, стремительной, нетерпеливой и скорой на гнев. Совсем как Бейлон, который вспыхивал подобно сухому хворосту и не остывал еще долго. А Пурпурное Пламя, названный так за свою насыщенно-фиолетовую окраску, напротив, был меланхоличным драконом, который предпочитал держаться вдали от своих сородичей. Малыш Эйгор был слишком тихим и молчаливым для десятилетнего мальчишки, что порой волновало его воинственного отца, но Лейна находила способ утешить взволнованного супруга.       «И всё это великолепие в будущем может быть подвергнуто опасности из-за гребаных амбиций «зеленых!» — Яростно размышляет Эйтан, разглядывая этих величественных зверей, которые давали им силу и власть.       Дейна нетерпеливо тянет его в сторону замка, чтобы они подготовились к церемонии. Остальные члены их семьи также направляются за ними, чтобы сменить костюмы для верховой езды на традиционные валирийские одеяния. Эйтан и Дейна отдаются в руки волантийских служанок, знавших о валирийских обрядах почти столько, сколько и они. — Слишком короткие волосы, мой принц. Не получится вплести драконье стекло, — недовольно цокает самая старшая служанка. — Почему вы стрижете их, мой принц? Ваши отец, дед, дядя и даже младшие братья не отрезают своих волос, — поддакивает женщине более молодая девушка. — Просто однажды Эйтану надоело часами смывать с волос грязь и пыль тренировочного поля, что он решил проблему радикально — стал коротко стричься, — со смехом объясняет им Дейна. — Матушка была в ужасе, когда увидела его остриженным, даже предлагала выделить ему служанок для того, чтобы они занимались его волосами. Но мой муж был непреклонен, правда?       Эйтан согласно кивает возлюбленной. Сейчас она разительно отличалась от той Дейны, которую Королевская Гавань лицезрела в Драконьей Яме. Её облачили в свободное платье с широкими рукавами, перехваченное на талии плетеным поясом. В похожее платье был одет и сам Эйтан. Золотая ткань на рукавах и подоле постепенно переходила в красный, напоминая Эйтану девиз их дома. Пламя и кровь. Это небольшое наблюдение вызывает у него улыбку.       Часть волос Дейны была заплетена в десятки крошечных кос и собрана, а часть — свободно лежала на её плечах. Из украшений на ней была лишь небольшая тиара из драконьего стекла. От вида невесты, одетой по валирийским традициям, у Эйтана перехватило дыхание. — Наконец-то мы сделаем все правильно, — выдыхает Дейна, протягивая ему руку. — Мы станем мужем и женой перед ликами Четырнадцати Огней, — отвечает Эйтан.       Они выходят из замка и направляются к берегу. Небо сияет всеми оттенками красного, оранжевого, желтого и розового, напоминая молодоженам о языках пламени. Их семья уже ожидает их вместе с валирийской жрицей. Сердце Эйтана гулко бьется у самого горла. Дейна, почувствовав его волнение, крепко сжимает его руку. Они подходят к жрице, облаченной в темно-серое одеяние с валирийскими рунами на груди. К жрице подходят двое её помощниц с каменными подносами, на которых укреплены толстые свечи самых разных цветов. По семь свечей у каждой.       «Для каждого из Четырнадцати Огней», — размышляет Эйтан.       Вчитавшись в руны, вырезанные на белом воске, Эйтан убеждается в своей догадке. Жрица достает небольшой нож из драконьего стекла и делает небольшой разрез сначала на руке Эйтана. Она окунает пальцы в его кровь и наносит её на руну на красной свече. — Я прошу благословение на этот брак у верховного бога, Арракса-Правителя. Даруй этому союзу справедливость и силу.       Помощница жрицы зажигает свечу, и на мгновение она вспыхивает красным. Почему-то это кажется Эйтану правильным. Жрица вновь собирает его кровь и окропляет ею следующую свечу. Черную и толстую. — Эгаракс, создатель дракона и покровитель всех живых существ в мире. Даруй этому союзу жизнь и укрепи его на пути, ведущем в будущее.       На этот раз пламя свечи вспыхивает черным. А жрица продолжает собирать кровь Эйтана и окроплять ею свечи, посвященные мужским божествам. — Гэлитокс, пускай твои солнце, луна и звезды освещают путь молодым, ведя их по верному пути.       Молочная свеча сияет светлым огнём. Эйтан поворачивается к своей семье, чтобы увидеть благоговение на их лицах. Сам он испытывает неописуемый восторг. — Да благословит бог морей и океанов Караксес этот брак своей необъятностью и могуществом.       Бирюзовая свеча горит сине-зеленым пламенем. — Вермакс, властитель границ, путешественников, языков и письма. Позволь брачующимся пройти это путешествие до конца, не теряя связи друг с другом.       Зеленая свеча отвечает теплым изумрудным пламенем. Эйтан ощущает через связь возбуждение и радость Вермакса, гнездившегося неподалеку. — Вермитор, бог кузнецов. Позволь молодоженам сковать крепкую связь, которую не смогут разорвать никакие силы.       Бронзовая вспышка озаряет оранжевую свечу Вермитора. Жрица тянет окровавленные пальцы к последней из семи свеч. Темно-серая свеча Балериона. — Повелитель смерти и бог мёртвых. Балерион, позволь молодым войти в твое царство как можно позже. Мы будем молиться, чтобы они смогли сделать это без страха и стыда.       Зловещая свеча отвечает серебристым пламенем. Эйтан облегченно выдыхает. Жрица же делает надрез на ладони Дейны и поворачивается к свечам женских божеств. — Мелеис, покровительница материнства и любви. Даруй этому браку плодородие и вознагради их здоровым потомством.       Розовая свеча загорается таким же пламенем. Дейна, крепко сжимающая руку Эйтана, наконец, расслабляется. — Мераксес, богиня неба. Пускай их брак будет таким же легким и безоблачным, как летнее небо, благословленное твоим присутствием.       Огонь цвета чистейших аквамаринов зажигается на вершине голубой свечи с именем Мераксес. — Шрикос, богиня начала и конца, повелительница переходов и дверей, ведущих к самым разным дорогам. Благослови этот брак хорошим началом и позволь им пройти до хорошего конца без потерь и обид.       Пурпурная свеча отвечает на зов фиолетовым пламенем. Дейна с каждой зажженной свечой улыбается все шире. — Сиракс, богиня чувственности и желания, одари этот брак страстью, которая принесет ему процветание и плодородие.       Золотая свеча вспыхивает особенно ярко, пока ей вторит зов драконицы, названной в честь богини. Они поворачиваются к матери, лицо которой залито слезами. Эйтан чувствует, как связь между ним и Дейной становится крепче с каждым новым призывом. — Тессарион, богиня знаний, исцеления и красоты. Благослови молодых своими дарами, чтобы они могли насладиться красотой и вкусом этой жизни.       Ярко-синяя свеча отвечает на молитву сапфировой вспышкой. — Тираксес, даруй брачующимся свою мудрость, чтобы они могли прожить эту жизнь в гармонии с тобой и твоими сестрами и братьями.       Темно-зеленая свеча загорается коричнево-зеленым пламенем. Жрица подходит к последней свече, почти такой же большой и толстой, как свеча Балериона. Её серо-коричневый цвет напоминает Эйтану заржавевшие доспехи. — Вхагар, повелительница войны и покровительница воинов. Даруй молодым храбрость, которые позволят им победить в тех схватках, что были предназначены им судьбой.       Темно-оранжевый огонек почему-то кажется Эйтану зловещим. Но он не успевает задуматься о произошедшем, когда жрица берет их с Дейной руки и сцеживает несколько капель крови в кубок с вином. — Теперь вы должны обменяться кровью, — велит она.       Сначала из кубка пьет Дейна, а затем Эйтан. Почему-то вкус крови отчетливо слышится даже в таком количестве вина. Эйтан решает счесть это как добрый знак. Затем жрица протягивает ему нож. Он делает аккуратный надрез на пухлой нижней губе сестры и отдает ей нож. Она повторяет его действие. Вид крови на и без того ярких губах Дейны заставляет Эйтана загореться. Он наклоняется и накрывает её рот своим. Вкус крови жены и сестры ощущается слаще любого вина. Дейна тихо стонет, вцепившись в его плечи. И это сносит ему голову.       Он подхватывает возлюбленную на руки и быстрым шагом направляется к замку. Ноги сами несут его к их покоям. Он отпускает любимую только для того, чтобы запереть дверь, а затем вновь припадает к её губам. Сила страсти, заполнившей его, удивляет Эйтана. Обычно он умел сдерживать свои чувства. — Это всё магия Четырнадцати Огней, любимый, — шепчет Дейна, будто прочитав его мысли. — Не сопротивляйся их зову.       Эйтан в несколько вздохов срывает одежду и с себя, и с Дейны. Его руки блуждают в её волосах, распуская её косы. Наконец, он освобождает последнюю прядь, и с наслаждением окунает пальцы в её роскошные густые волосы. — Как же я их люблю, — признается Эйтан, подталкивая Дейну к кровати. — Только мои волосы? — Игриво спрашивает Дейна. — Нет, ты вся сводишь меня с ума, моя принцесса, — отзывается Эйтан.       Эйтан был рад тому, что сегодняшняя близость не станет для них первой. На самом деле Дейна подарила ему своё девичество еще год назад, после того, как дочь Хоберта Хайтауэра пробралась в его покои, чтобы соблазнить принца. — Ты не будешь ни с кем, кроме меня, дорогой братец, — шептала Дейна, стягивая с него рубаху и штаны. — Только я буду обладать тобой, любимый.       И Эйтан не смог сопротивляться напору сестры. Это был один из немногих разов, когда Дейна выпускала дракона, которого она прятала за напускной легкостью и яркими улыбками. Дракон внутри нее был подобен его собственному. Жадный, собственнический, даже немного жестокий. Несмотря на то, что это был первый раз и для него, и для нее, все получилось не настолько плохо, как ему рассказывали друзья, уже побывавшие в борделях на Шёлковой улице. Он даже сумел довести Дейну до пика, вспомнив инструкции, которые ему давал принц Андрос, порой приезжавший в гости на Драконий Камень и в Красный Замок.       С тех пор они часто уединялись в уголках Красного Замка, даря друг другу поцелуи и ласки. Но сегодняшняя близость была особенной для них обоих. — Наконец-то я чувствую, что всё правильно, — шепчет Дейна между поцелуями. Она обхватывает его ногами, притягивая ближе к себе. — Мы теперь связаны навсегда. — Навсегда, — отзывается Эйтан, спускаясь всё ниже и ниже.       Он осыпает поцелуями полную грудь Дейны, особенно задерживаясь на ярко-розовых сосках — Дейна была особенно чувствительна к этим поцелуям. Затем он пересчитывает губами её ребра и проводит языком по впадинке пупка. Он целует её бедра, но не переходит к самому главному. — Эйтан! — Капризно восклицает Дейна. — Да, любовь моя, — отвечает он, вдыхая её сладкий аромат. — Прекрати дразниться, — приказным тоном велит Дейна. — Разве я дразнюсь? — Продолжает ёрничать Эйтан.       Дейна встречается с ним взглядом. В её сиреневых глазах сверкает раздражение. Она кладет руку на его затылок и подталкивает его. Эйтан перестает дразниться и делает то, чего она от него хочет. Его язык погружается в её влажное лоно, и Дейна всхлипывает от удовольствия. Член Эйтана возбужденно дергается от этого прекрасного звука. Он ласкает её нежные складки, изредка проникая вовнутрь и прикусывая зубами ее чувствительную жемчужину. — Боги, любимый, — тянет Дейна, теснее прижимаясь к его языку. — Сиракс явно благословила тебя. — Так же, как и тебя, моя принцесса, — Эйтан отрывается от её лона и припадает к губам жены, позволяя ей разделить с ним собственный вкус.       Рука Дейны тянется вниз. Он отрывается от нее и смотрит на то, как её пальцы входят в её истекающее соками лоно. Когда её пальцы начинают влажно блестеть, она обхватывает ими его член, заставляя Эйтана удивленно выдохнуть. Ощущение мокрых нежных пальцев на его коже сводит его с ума. Большой палец Дейны дразнит его головку, размазывая по ней выступившие капли смазки. Эйтан непроизвольно начинает толкаться в её сжатый кулак, не отводя взгляда от лица Дейны. Её губы влажно блестят, покрытые ее собственным вкусом и их общей кровью, а её молочные щеки покрыты ярко-розовым румянцем. Зрачок в её глазах настолько расширен, что сиреневая радужка окружает его лишь тонким кольцом. Этот вид возбуждает Эйтана даже больше, чем её обнаженное тело. В какой-то момент Дейна переворачивает его на спину и седлает его бедра. — Настало время объездить дракона, — хищно улыбается она, направляя в себя его член.       Она медленно насаживается на него, заставляя Эйтана шипеть от удовольствия. Она была горячей, влажной и узкой, и одного этого было достаточно для того, чтобы довести его до пика. Но он сдерживает себя, желая доставить удовольствие возлюбленной. Когда их бедра соприкасаются, Дейна блаженно выдыхает. — Да-а-а, — тихо стонет она, когда его член погружается в неё полностью. — Как же это правильно.       Эйтан обхватывает её бедра, с наслаждением вжимая пальцы в её мягкую белую кожу. Дейна медленно начинает двигаться на нём, вращая бедрами из стороны в сторону. Эйтан тонет в ощущениях, которые ему дарит жена. Его руки сжимают её грудь, продолжая ласкать её острые соски пальцами. Дейна скачет на нём, сжимая его в себе, и Эйтан чувствует приближение оргазма. Поэтому он укладывает Дейну на спину и находит тот угол входа, от которого его сестра быстрее всего достигала пика удовольствия. Он вновь накрывает её призывно блестящие губы своим ртом, лаская языком её щеки и нёбо и начинает быстро и размашисто вбиваться в неё. Руки Дейны опускаются на его бедра и сжимают их. Эйтан понимает ее молчаливое требование и ускоряется. — Да, Эйтан, быстрее, быстрее, — шепчет его любимая и он послушно исполняет её просьбу.       К их стонам и тяжелым вздохам прибавляются громкие звуки ударов плоти о плоть. Лоно Дейны истекает влагой, когда он выходит почти на всю длину и резко входит, упираясь в её бедра своими. Когда Дейна начинает сжиматься вокруг него и выгибать спину, Эйтан понимает, что она близка к разрядке. Одной рукой он накрывает её разбухший клитор, а второй — крепко сжимает между пальцами её сосок. Крик, вырвавшийся из горла Дейны, наверняка был слышен на весь остров. — Боги, о боги! — Восклицает Дейна.       Она в последний раз выгибается, а затем её тело пробивает дрожь. Её лоно сжимается особенно сильно, и Эйтан сдавленно стонет, наполняя её своим семенем. Наслаждение, накрывшее его после этого, несравнимо ни с одним из предыдущих оргазмов. Они продолжают держать друг друга в объятьях, пока дрожь не проходит. Обессиленный Эйтан заваливается на бок и притягивает к себе Дейну. Та доверчиво жмется к нему, обхватив его руками и ногами. Принц и принцесса чувствуют себя до безумия счастливыми.       А в Королевской Гавани вдали от счастья новобрачных, захлебываясь кровью и желчью, умирают Верховный септон и двое его помощников.