Пламя и шторм

— Надеюсь, это дитя будет мальчиком. Кастамере нужен наследник.       Хелейна инстинктивно закрывает живот рукой и отодвигается от матери. В темных глазах королевы мелькает обида, но Хелейна давно перестала реагировать на это. Каждую беременность Алисента ожидала от дочери рождения внука для того, чтобы укрепить связь с Западом. А из-за того, что жена Эймонда вот уже четыре года не могла родить ему ребёнка, напряжение между Таргариенами и домами Западных Земель становилось всё более заметным. — Девочки хотят еще одну сестру. — Отзывается Хелейна, глядя на дочерей, игравших на полу с игрушками. — Говорят, что у дракона должно быть три головы.       Светловолосые девочки поворачиваются к ней и дарят матери одинаковые улыбки. Сердце Хелейны наполняется теплом. Она протягивает к ним руки, и они тут же оказываются в ее объятьях, прижимая свои маленькие ладошки к её раздувшемуся животу. — Мама, а когда нам можно будет увидеть тетю Рейниру? — Спрашивает Адерия, сверкая своими аметистовыми глазами. — Она обещала прокатить нас на Сиракс. — У тети Рейниры много дел, дорогая. — Отвечает Хелейна. — Уверена, она придет за тобой, как только освободится. — А можно мы тогда пойдем к кузине Эймме? — Не унимается старшая из девочек. — Эймма готовится к свадьбе с лордом Старком, малышка. Не нужно её отвлекать. — Но она обещала показать нам своё свадебное платье, — тихо лепечет Эйлис, и её янтарные глаза тут же наполняются слезами.       Хелейна не успевает ничего ответить дочери, так как их прерывает стражник, объявивший о прибытии Рейниры и её дочерей. — Доброе утро, моя королева, — коротко здоровается Рейнира. — Доброе утро, принцесса. Эймма, Дейна, — кивает падчерице и её дочерям Алисента. — Я, кажется, кому-то обещала прокатиться на Сиракс. — Задумчиво произносит Рейнира. — Но не помню, кому… — Мне! Мне ты обещала, тетя Рейнира! — Вопит Адерия, подбегая к ней. — Ах, конечно, как же я могла забыть! — Рейнира с улыбкой подхватывает девочку на руки, заставляя ту залиться радостным смехом. — На каком драконе ты хочешь прокатиться? Мы можем полетать на Сиракс, или же ты можешь прокатиться на Арраксе вместе с Люком. — Хочу на Арраксе! Арракс — самый красивый дракон в мире! — Адерия радостно хлопает, предвкушая полет. — Не думаю, что это хорошая затея, Адерия. — Хелейна слышит явное недовольство в голосе матери. — Принц Люцерис недавно вернулся из путешествия. Наверняка у него есть много дел помимо того, чтобы нянчиться с тобой. — Для Люка нет ничего важнее семьи, Ваше Величество. Он с радостью полетает с Адерией, — с милой улыбкой отвечает Дейна. — Ребёнок может испугаться его нового внешнего вида, — продолжает упираться Алисента. — Девочки много раз видели Эймонда без повязки, — прерывает поток претензий матери Хелейна. — Шрам Люка их не напугает. — Люк красивый даже со шрамом, бабушка, — застенчиво лепечет Эйлис, которая из всех кузенов больше всех любила Люка и Дейну. — Люк будет рад это услышать, малышка, — Эймма поднимает девочку на руки. — Мы с Дейной как раз шли к швеям, чтобы посмотреть наши свадебные платья. Хочешь пойти с нами?       Эйлис кивает, и они с Эйммой и Дейной выходят из покоев. Рейнира игнорирует досаду на лице мачехи и вновь обращается к Хелейне. — Хелейна, не хочешь прогуляться со мной по берегу, пока Адерия будет с Люком? Мы так давно не виделись. Я скучала по тебе, — предлагает Рейнира. — Не думаю, что прогулка пойдет ей на пользу, принцесса. Я бы предпочла, чтобы моя беременная дочь осталась в замке в окружении слуг и мейстеров, — отвечает за Хелейну Алисента. — Свежий воздух и небольшая прогулка вряд ли чем-то навредят мне, матушка. — Хелейна встает с кресла, придерживая живот. — К тому же в замке так душно, что одна даже мысль и прохладном бризе приносит облегчение. — Мама, тетушка, давайте скорее! — Просит Адерия, протягивая руки к Хелейне. — Дядя Люк нас, наверное, заждался.       Хелейна мягко сжимает руку матери, надеясь, что она не станет спорить. К её удивлению она ничего не говорит, но разочарование в её глазах громче любых слов. Рейнира опускает Адерию на пол, и девочка обхватывает их руки и тянет в сторону двери. Хелейна с облегчением выдыхает, когда перестает ощущать неодобрительный взгляд матери. — С каждым годом всё хуже, не так ли? — Интересуется Рейнира.       В первое мгновение Хелейне захотелось солгать сестре. Но сочувствие в глазах Рейниры развязывает ей язык. — Она скоро задушит меня своей заботой, — жалуется Хелейна. — Всё еще надеется на наследника для лорда Аддама? — Тихо спрашивает Рейнира.       Хелейна лишь кивает, не найдя слов для того, чтобы описать свою обиду на мать. Она вздрагивает, когда Рейнира осторожно стирает слезинку с её щеки. Хелейна не любила прикосновения других людей. Но руки Рейниры были теплыми и мягкими в отличие от холодных рук матери, почти всегда покрытых едва зажившими ранками на пальцах, которые неприятно царапали кожу. — У тебя получаются прекрасные девочки, Хелейна. — Рейнира кивает в сторону Адерии, которая увязалась за сиром Стеффоном, идущим впереди них. — Такие же чудесные и уникальные, как ты сама. — Но лорду Рейну их недостаточно, — шепчет Хелейна.       Она как сейчас помнит разочарование в глазах супруга после рождения обеих их дочерей. Он каждый раз ожидал сына, и это безумно расстраивало Хелейну. Она бы не променяла своих златовласых дочерей ни на одного сына. Они были её светом, её дыханием, главной любовью всей её жизни. Хелейна мало что знала о любви.       Её дочерняя любовь к матери дала трещину, когда та не позволяла ей спать и есть, заставляя молиться Семерым за выздоровление Эйгона и его спасение от Рейниры и её кровожадности, которая была лишь в голове у Алисенты.       Любви жены к мужу она почти не испытала, так как Аддам был холодным мужчиной, который едва ли интересовался ею и их детьми. Настолько не интересовался, что Хелейна сама дала им валирийские имена, когда их отец проявил к этому вопросу абсолютное безразличие.       Хелейна знала сестринскую любовь. С того дня, как Рейнира принесла им с Эйгоном первые подарки и стала сближаться с ними, Хелейна поняла, что семья может приносить не только обиду и неприятие, но и радость. Она любила Эйгона, Эймонда, Дейрона и Аллирию с Герольдом. Но по-настоящему разделить свои чувства она могла лишь со старшими братом и сестрой. Эймонд, лишившийся сначала дракона, а затем и глаза, закрылся ото всех за стеной гнева. Дейрон, который провел большую часть жизни в Староместе, все больше и больше напоминал Хелейне их властного деда. А Аллирия и Герольд, которых их мать не отпускала от себя ни на мгновение, и вовсе презирали Хелейну и Эйгона за то, что они не разделяли материнскую ненависть к Рейнире.       Поэтому любовь к дочерям и их ответная любовь были для Хелейны маяком в кромешной тьме, в которую постепенно погружалась её семья. Адерия родилась в Красном Замке, когда Хелейна и её муж прибыли на празднование десятилетия Эймона. Боль казалась Хелейне бесконечной, но когда она взяла на руки свою малышку и увидела её глаза, точь-в-точь повторявшие ее собственные, всё остальное показалось ей незначительным. — В нашем доме стало на еще одну принцессу больше. Ты прекрасно справилась, сестра. — Рейнира была первой из её братьев и сестер, пришедших её поздравлять. — Маленькая львица с драконьими глазами.       Беспокойная и неугомонная Адерия мгновенно завоевала сердце Рейниры. Все те месяцы, что Хелейна провела в Красном Замке, Рейнира всегда находила время повозиться с племянницей. — Она напоминает мне Эйтана. — Говорила ей Рейнира. — Он тоже с первых дней мог свести с ума своими капризами.       К удивлению Хелейны, её первая дочь также стала любимицей её отца. Визерис часто навещал свою внучку, осторожно удерживая её целой рукой. Иногда он даже пел ей валирийские колыбельные своим мягким голосом. — Я скучал по ощущению ребёнка в руках. Дети Рейниры так быстро выросли. А дети Эйгона совсем не даются мне в руки. Наверное, боятся моего облика, — горько усмехался Визерис, покачивая Адерию. — Она похожа на тебя, дочка. Особенно глаза. — Волосы у неё от отца, — с улыбкой отвечала ему Хелейна.       Эйлис родилась через год после старшей сестры. Аддам был нетерпелив в своём желании заполучить наследника, поэтому на праздновании в честь тридцатилетия Рейниры Хелейна была глубоко беременна и не смогла насладиться всеми винами и яствами, от которых ломились столы Драконьего Камня.       К сожалению Хелейны рождение Эйлис было омрачено событиями той роковой ночи, лишившей Эймонда глаза и подарившей ему дракона. Хелейна не раз корила себя за то, что она в тот вечер не предостерегла брата и племянников. Но каждый раз, когда она открывала рот, чтобы высказать свои опасения и предотвратить пугающее будущее, её язык будто приклеивался к нёбу, а слова застревали в горле.       Хелейна в те дни в одиночестве лежала в своих покоях на Драконьем Камне, прижимая к себе новорожденную Эйлис и годовалую Адерию. Её супруг топил разочарование в вине, её мать оплакивала потерянный глаз своего любимого сына, а отец заперся в библиотеке замка, пытаясь убежать от собственных мыслей. Эйгон пытался выразить ей свою поддержку, но всё, что было связано с детьми, всегда плохо ему давалось. Аллирия, Дейрон и Герольд находились подле скорбящей матери и изувеченного брата, а Хелейна чувствовала себя брошенной и одинокой.       Но однажды в её покои пришла Вилейна. Хелейне хватило всего одного взгляда на племянницу, чтобы увидеть в ней родственную душу. Она вручила ей два камня: неровный кристалл аметиста и гладкий кругляшок янтаря. Хелейна тогда подумала, что они идеально отражали цвет глаз её дочерей. — Вели ювелиру сделать из них какие-нибудь украшения, чтобы они всегда были с ними. Они защитят их, когда тьма опустится, — велела ей девочка. — Ты слышишь голоса, — осознала Хелейна, увидев в глубине глаз девочки скорбь, не свойственную десятилетнему ребёнку. — А ты видишь то, что только должно произойти, не так ли? Ты Сновидица, тетушка, совсем как Дейнис, — ответила Вилейна. — Иногда я вижу всякие ужасы во сне. Но чаще всего видения настигают меня, когда я смотрю на нашу семью. На своих братьев и сестёр… — Призналась Хелейна. — Я тоже… — Прошептала Вилейна.       Хелейна и Вилейна полночи провели за разговорами, взахлеб делясь друг с другом теми подробностями, которые могли понять только они. После этого тиски, сжимавшие сердце Хелейны, немного ослабли. Она вернулась в Кастамере уже с двумя дочерьми, но без тяжелого осадка одиночества внутри. Они с Вилейной стали писать друг другу, обмениваясь подробностями о своих видениях и снах. Они всё так же не могли изменить то, что они видели, но возможность разделить эту ношу с тем, кто тебя понимает, позволяла Хелейне дышать свободнее. — Лорд Рейн может засунуть свои ожидания в задницу. И Сиракс ему может помочь с этим, — слова Рейниры возвращают Хелейну в настоящее. — Он должен понять, какую честь ему оказали, позволив жениться на валирийской принцессе и драконьей всаднице. — Для некоторых мужчин сыновья важнее их жён и дочерей, — пожимает плечами Хелейна. — Вопиющая глупость.       За подобными разговорами они доходят до пляжа. Хелейна удивленно смотрит на небольшой шатер и корзину с едой и напитками, стоящие на берегу. — Ты же не думала, что я заставляю беременную младшую сестру стоять на ветру, пока её дочь летает в небе? — Усмехается Рейнира её реакции. Она отдает Адерию в руки служанок, которые помогают ей переодеться в кожаный костюм для полетов, а сама ведет Хелейну к шатру. — Хотя твоя матушка наверняка именно так это и представляла. — Здравствуй, тетя Хелейна, — кричит Люк, приземлившийся на Арраксе на мокрый песок. — Прекрасно выглядишь! — Люк, прокати Адерию на Арраксе. — Велит ему Рейнира. — Только недолго. Нельзя, чтобы она заболела. — Я не заболею, тетушка! Я хочу подольше полетать, — обиженно отзывается Адерия. — Если ты заболеешь, то пропустишь свадьбы своих кузин, душа моя. Ты ведь не хочешь этого? — Мягко спрашивает Хелейна. — Нет, — тихо отвечает девочка.       Люк поднимает её на руки и усаживает в седло. Хелейна наблюдает за тем, как он несколько раз перепроверяет крепления и ремни, прежде чем самому забраться на Арракса. Это вызывает у неё улыбку. — Люк — ответственный мальчик. Адерия будет с ним в безопасности, — успокаивает её Рейнира. — Я знаю, — кивает Хелейна. Она поворачивается к сестре, в глазах которых при взгляде на Люка на мгновение вспыхивает сожаление. — Всё еще горюешь по его глазу? — Он сам уже давно пережил эту потерю. Даже гордится своим шрамом. Но… — Рейнира запинается и делает глубокий вдох. — Но он был таким красивым мальчиком. А его глаза… Они были словно два кусочка летнего неба, спрятанных за его взглядом. Глаза моей матушки. А теперь при взгляде на его лицо я могу думать лишь о том, как больно и страшно ему было. О том, как ему пришлось в одиночестве справляться с этой потерей, пока он возвращался домой. А еще я не могу перестать думать об Эймонде. — Потому что Люк случайно лишил его глаза? — Спрашивает Хелейна. — Не только. Люк потерял глаз по собственному выбору. И не в глупой драке, а ради прохода в уцелевшую сокровищницу Таргариенов. Да что говорить, некоторые люди ради тех сокровищ, что он нашел, отдали бы не только глаз, но и руку впридачу.       Хелейна мысленно соглашается с последним утверждением Рейниры. Когда их отец на семейном ужине после возвращения Люка с восторгом рассказывал о грузе, привезенном из Валирии, даже глаза её всегда сдержанного деда загорелись огоньком алчности и жадности. Помимо огромного количества украшений из валирийской стали и драгоценных камней, Люк привез бесценные свитки и чертежи, в которых были описаны самые разные секреты изготовления оружия и доспехов, построения кораблей и осадных орудий, десятки кинжалов из валирийской стали и несколько мечей. Один из мечей уже был вручен Эйтану, и тот назвал его Красным Пламенем. Еще один меч Люк вручил Эймону, ввергнув старшего сына Деймона в восторг. Люк так же хотел подарить один из мечей Эйгону, но тот отказался, сославшись на то, что фехтовальщик из него никудышный. Но он согласился принять в дар один из кинжалов, которому он дал имя Драконий клык. Эймонд, Дейрон и Герольд, несмотря на желание обзавестись оружием из валирийской стали, позволили матери отказаться от подарков вместо них. Хелейна же с радостью выбрала среди кучи украшений два кольца. Одно с аметистом, как ожерелье Адерии, сделанное из камня, подаренного Вилейной. Второе — с янтарем цвета летнего мёда, похожее на ожерелье Эйлис. Аллирия же, подражая своим братьям, не стала выбирать ничего из предложенных Рейнирой ожерелий, тиар и браслетов.       Помимо этого Люк нашел огромное количество книг и свитков, рассказывавших об истории Валирии и великих валирийских домов. Были среди его добычи и книги про медицину, религию, экономику, политику и многие другие дисциплины. Именно этим пыльным томам больше всего обрадовался их отец, проводивший почти все свободное время в библиотеке за их изучением. — И тебя гложет вина из-за того, что Эймонд потерял глаз не ради чего-то столь ценного? — Спрашивает Хелейна сестру. — Он ведь получил дракона. Второго по величине после Вхагар. Эймонд сам сказал ведь, что обменял глаз на дракона. — Тогда почему он продолжает прятать свой шрам за повязкой? Если бы он думал, что это был честный обмен, он бы гордился этим увечьем так же, как гордится своим Люк, — размышляет Рейнира. — Это всё матушка.       Сестры вздрагивают, когда совсем рядом слышится голос Эйгона. Он извиняюще улыбается им и садится на мягкие подушки, разбросанные по шатру. — Её бросало в слезы каждый раз, когда она видела изуродованное лицо своего любимого сына. Вот Эймонд и нахлобучил на глаз повязку, чтобы не видеть недовольное лицо матери при взгляде на него, — объясняет Эйгон. — Не все матери любят своих детей без условий, дорогая сестра. — Я уверена, что Алисента любит своих детей. — Хелейна слышит неуверенность в голосе сестры. — Она любит только тех своих детей, которые приносят пользу ей и деду, — фыркает Эйгон. — Тогда тебя она должна любить больше всех, — усмехается Рейнира. — Ты своим браком принес им богатства Редвинов. — Но не принес нужного количества наследников. — А как же Джехейрис и Джехейра? — Мать и отца интересует лишь Джехейрис. Им недостаточно его одного. Они требуют от меня запасного сына. — Запасные сыновья нужны лишь королям и лордам, которые могут передать им свои титулы и земли, — устало выдыхает Рейнира. — О, поверь, я пытался донести это до них, — отвечает Эйгон. — Но они словно глохнут, когда я пытаюсь с ними поговорить. — Они хотят слышать лишь то, что совпадает с их собственными мыслями. — Хелейна давно смирилась с тем, что её мать и дед мало прислушивались к ней и Эйгону. — Нет смысла искать их одобрения.       Все трое замолкают. Хелейна чувствует, как слезы обиды застывают в горле. Рейнира с тихим вздохом притягивает их с Эйгоном к себе. Хелейна прижимается к старшей сестре, наслаждаясь человеческим теплом, которого ей порой очень не хватало. Одной рукой она обхватывает талию сестры, а второй — руку Эйгона. Тот мягко улыбается ей и легонько сжимает её пальцы в своих. — Что бы ни случилось, знайте, что у меня всегда будет время для вас, — шепчет Рейнира, невесомо целуя их в макушки.       Они с Эйгоном еще некоторое время нежатся в теплых руках старшей сестры. А затем в шатер вбегает донельзя довольная Адерия и, не раздумывая, вливается в их объятья, заставляя всех радостно рассмеяться. — Я хочу к Эйлис, — просит Адерия мать. Хелейна ощущает тепло от осознания той любви, что её дочери питали друг к другу. — Пойдем к ней, мама. — Твоя мама хочет еще немного побыть с тётушкой Рейнирой, детка. — Эйгон подхватывает племянницу на руки и подмигивает сестрам. — Давай я отведу тебя к твоей сестре. — Хорошо, дядя Эйгон, — соглашается девочка и кладет голову ему на плечо. — Но ты же придешь к нам, мама? — Конечно, сердце мое. Я обязательно приду, — обещает Хелейна.       Они с Рейнирой еще некоторое время сидят в шатре, наблюдая за водной гладью. Рейнира развлекает её рассказами о шалостях своих младших сыновей, и Хелейна старается впитать как можно больше сестринской любви до своего возвращения в Кастамере. — Лорд Корлис часто привозит из Эссоса диковинные цветы и насекомых. Не хочешь прогуляться до сада? — Предлагает Рейнира, когда ветер становится прохладнее.       Хелейна соглашается, и сестры в сопровождении четырех стражников возвращаются за стены Красного Замка. Но у входа в сад к Рейнире подбегает один из пажей Лейнора и просит её направиться в зал Малого Совета для решения какого-то вопроса. — Ох, Хелейна, дорогая, прости… — Начинает Рейнира. — Ничего страшного, Рейнира, — останавливает Хелейна поток объяснений сестры. — Я в состоянии прогуляться по саду в одиночестве.       Рейнира бросает еще несколько слов извинений, пока Хелейна буквально не выталкивает её из сада в замок. Сама же Хелейна медленно продвигается по саду, вдыхая душистый запах цветов, стоящий в воздухе. Иногда она останавливается для того, чтобы приласкать небольшого жучка или полюбоваться яркой бабочкой. Хелейна продвигается вглубь сада, пока на одном из поворотов натыкается на Вилейну.       Её племянница стоит на коленях, не обращая внимания на пыль и грязь, пачкавшие дорогую ткань её платья. Её руки, покрытые землей, умело орудуют небольшим ножиком, пока она обрезает листья и стебли неизвестных Хелейне растений. Хелейна тихо покашливает, чтобы не напугать племянницу своим появлением. Та мгновенно оборачивается на звук, крепко зажав в руке нож. Но враждебность в её взгляде тут же сменяется приветливостью, когда она понимает, кто перед ней стоит. — Тетя Хелейна, — приветствует её Вилейна. — Я не услышала, как ты подошла. — Удивительно, мне кажется, что во время беременности я шумлю не меньше дракона, — шутит Хелейна.       Вилейна улыбается ей и хлопает по толстой подушке, лежащей на земле. Хелейна грузно опускается на неё с помощью одного из стражников и жестом велит ему отойти и оставить их с племянницей наедине. Вилейна возвращается к своему занятию. — Собираешь ингредиенты для своих отваров? — Интересуется Хелейна. — У дедушки Визериса стала часто болеть голова. У Дженнелин постоянная тошнота из-за беременности. А Оскар Талли никак не может прийти в себя после вчерашней попойки, которую они с Уильямом и Клементом устроили в честь свадьбы Эйтана. Вот я и решила сварить лекарства для всех них, — отвечает Вилейна. — О, твой отвар от тошноты был просто спасением в начале этой беременности, — Хелейна вздрагивает, вспомнив свое состояние в первые месяцы. — С Адерией и Эйлис такого не было.       Вилейна поднимает взгляд и задерживается на её животе. Хелейна замирает, боясь услышать от племянницы зловещее предсказание. — Потому что вы вынашиваете сына, Ваше Высочество.       Перед ними словно из ниоткуда появляется невысокий, худощавый мужчина с грязно-русыми волосами и усталыми глазами ярко-зеленого цвета. Стражники тут же обнажают мечи. — Отойдите от принцесс! — Велит один из них. — Это сын лорда Рида. Опустите мечи, добрые сиры, — велит Вилейна мужчинам.       Хелейна замечает на камзоле мужчины герб с черным львоящером, и страх понемногу отпускает её. Но затем она вспоминает слова мужчины, и подозрение наполняет её мысли. — Откуда вы знаете, что тетушка носит мальчика? — Вилейна озвучивает мысли Хелейны. — Не только вы видите то, что недоступно другим людям, моя принцесса. — Тихо отвечает мужчина. — Как вас зовут? — Спрашивает Хелейна, заинтригованная словами Рида. — Джосет Рид, Ваше Высочество, — кланяется мужчина. — Что вы имели в виду, говоря о видениях? — Продолжает допрос Вилейна, передвинувшись так, чтобы стоять между Ридом и Хелейной. — Валирийцы видят драконьи сны. Первые люди видят зеленые сны, — отзывается Джосет, глядя на них. — И что же видели вы, милорд? — Спрашивает Хелейна. — О, я видел многое, моя принцесса. Я видел пламя и кровь. Море и шторм. Старого дракона в тени зелёной башни. Железное дерево, опутанное зеленой змеей. Львицу, выходящую замуж за дракона. Дракона, женящегося на оленихе. Льва, взявшего в жёны драконицу. — На последних словах он смотрит Хелейне в глаза. — Я видел Четырнадцать Огней и девочку, служащую им. Я видел серебряного орла, серого дракона и черную жрицу, борющихся со стариками в рясах и жирными крысами. Видел Семь Королевств, залитых кровью и сожженных огнём; разорванных штормом и утопленных в море. Но среди всех этих ужасов я видел дорогу, ведущую к свету… — И что же было в конце этой дороги? — Шепчет Хелейна, вцепившись в руку племянницы. — Сны показали мне вас, принцесса Вилейна. И вас, принцесса Хелейна. Старые Боги велели мне найти тех, кто видит, и, если понадобится, отдать жизнь за их дело, — отвечает мужчина, пронзая их взглядом.       Хелейна и Вилейна переглядываются. С одной стороны они обе ощущают замешательство от столь неожиданных слов Рида. С другой — обе читают друг в друге облегчение от того, что их группа «странных» людей стала больше на еще одного человека.