Рассвет

Гермиона устроилась на гамаке в саду. Кажется, она немного задремала, уложив книгу себе себе на живот. Одна ее нога свесилась вниз и все тело слегка раскачивало на ветру. Ей чудились яркие цветы. Розы и гортензии окружали ее ароматами. Она слегка приподнялась, глядя на сад. Послышался детских смех. Пятеро детей разного возраста носилось по лужайке. Она не могла разглядеть их лица. Двое мальчиков с белыми волосами. Рыжая, кудрявая девочка и двое темноволосых близнецов. Гермиона знала, что там находятся ее дети. Она улыбнулась, глядя на то, как они играют. Старший, из беловолосых детей подхватил младшего, помогая ему скорее убежать от рыжеволосой девочки. Она только бежала усерднее, держа в руках подол нежно голубого платья. Дети столкнулись и повалились на траву. Сердце Гермионы упало в низ. Она уже была готова подскочить, опасаясь что один из детей расплачется. Послышался громкий хохот. Темноволосые близнецы повалились сверху, неуклюже карабкаясь по своим друзьям. — Скорпиус, Орион! — детей позвал мужской голос. Двое мальчиков тут же вылезли, вставая на ноги и отряхиваясь. К ним вышел мужчина с светлыми волосами. Его одежда была черной. Гермиона провела рукой по животу и осознала. Она была беременной. Девятый месяц, не меньше. Внутри нее жил ребенок, такой же как и те, что носились по двору. По телу разливалось тепло. Яркий солнечный свет забил в глаза, она лишь на секунду прикрыла их. Это был безопасный и светлый мир. Она почувствовала плечом, как кто-то касается ее ладонью. Ее подхватил прохладный ветер и гамак перевернулся. Смех прекратился. Образы стремительно менялись. Мертвенно белая лампа слепила ей глаза. Испарина выступила на лбу, ей стало тяжело дышать. Руки оказались прикованы, как и широко разведенные ноги. Ее охватила паника. Ребенок. Ее ребенок. Гермиона закричала от подступившей боли внизу живота, будто ее разрезали ножом. Мир закрутился в водовороте. Она чувствовала боль и ужасно переживала за ребенка. Она рожала! Девушка старалась контролировать дыхание. Ее привязали и оставили одну, это ужасно страшно. Еще работающая рациональная часть сознания понимала: она сможет вытолкнуть ребенка. Но что если младенец не сможет дышать? Что если ему нужна будет помощь? Гермиона не смогла сдерживать панику. Горячие слезы обжигали щеки. Ее ночнушка на сквозь промокла от пота и теперь ее трясло от холода. Схватки подступали все чаще. Девушка уже не могла сдерживаться, крича в голос и моля о помощи. Все ее внутренности разрывались от движущего плода. Она почти физически ощутила, как голова прошла по родовым путям, останавливаясь перед выходом. Ее родовые пути растянулась, ребенок вышел на свет, оставляя плечики и ножки внутри. Все ее тело казалось обезвоженным и обессиленным, но все, что ее волновало это почему он не плачет? Дети же должны плакать? Гермиона почувствовала, как из нее вырывают ребенка. Его схватили за голову и вытащили, оставляя за собой пустоту и бесконечный поток горячей крови. Кажется, она начала терять сознание. Где ее ребенок? Она из последних сил билась в силках, пытаясь вырваться. Она плакала и умоляла, чтобы ей дали услышать его крик. Глаза застилала белая пелена, она не могла видеть, только чувствовать. К ее плечу прикоснулись. Это был Рон. — Рон, прошу тебя, мой ребенок… Она стала умолять его, задыхаясь в рыданиях. — Он не твой. Он не должен быть твоим. Он оторвал от нее руку. Все тело забилось в конвульсиях. Гермиона почувствовала как ее конечности теряют чувствительность. Обжигающая кровь покидала ее тело, становилось только холоднее. Белый свет стал меркнуть, превращаясь в затягивающую темноту. *** За две недели не было ни одной ночи, чтобы ее не мучали страшные сны, но она с упорством самоубийцы каждый вечер укладывалась спать. Девушка очнулась, когда Ланс вылил на нее стакан воды и тряс, пытаясь разбудить. Гермиона отстраненно посмотрела на обеспокоенное лицо мужчины и непроизвольно схватилась за живот. Этот раз превзошел все остальные по количеству спецэффектов и образов. Кажется, она испугала его своими криками. За ее эмоциональностью и приступами гиперактивности неизменно наступали такие периоды. Все в порядке Она доверительно улыбнулась и взглянула мужчине в глаза. Он шумно выдохнул и кивнул в ответ, покидая комнату. Наверное, он уже свыкся с ее проблемами. Хотя, Гермиона не могла сказать что они изначально его пугали. Девушка прислушалась к звуку закрывающейся двери в коридоре и задумчиво уставилась в потолок. Сегодня отходит второй по счету паром, после того как она здесь появилась. Значит, она уже четыре недели живет в «Гавре», так она на Английский манер называла деревню. Ее жизнь была…. Нормальной? Она усмехнулась, вспоминая как кричала во сне пару минут назад. Скорее, ее можно было назвать размеренной. Она прочитала все доступные книги и не хотела просить Ланса покупать ей новые, поэтому просто слонялась по дому. Ее безделие его изматывает, поэтому Гермиона была направлена во двор с садовыми ножницами. Оказывается, чтобы виноградная гроздь вызрела, ей обязательно нужно солнце. В сезон растение разрастается с неверной скоростью, покрывая широкими листьями ягоды, что очень мешает в производстве вина. — Так вино не получится — задумчиво говорил Ланс — Лучиано будет смеяться… Если судить по серьезно сведенным бровям, этот факт его раздражал. Гермиона не знала кто такой Лучиано, но видя задумчивость мужчины решила повременить с расспросами. Он отвел ее к беседке на заднем дворе и показал что нужно делать. Зеленые лозы закрывали вид на море плотной стеной. На несколько метров выше ее головы поднимались ветки с завитками на концах, под ними виднелись темные гроздья. Ланс отодвинул несколько листьев и показал ей ветку, на которой все держится. По количеству отошедшей коры может показаться что это мертвая часть растения, на самом деле она питает все молодые побеги. Мужчина показал ей, что из ствола растет «пустая» ветка без ягод и одним движением обрезал ее под корень. Затем вытащил из зарослей лозу несколько метров в длину, с крупными листьями. Из оставшегося сучка тут же хлынул сок. Прозрачные капли шумно падали на гравий, Гермиона свела брови: «Это не хорошо, когда растение так теряет воду» Ланс заметил ее реакцию. — Не переживай, Мадонна. Через несколько дней заживет — затем ободряюще добавил — вино будет вкусное. Он вернул в ее руки ножницы и оставил один на один с растением. Сначала, она осторожничала, обрезая только верхние листья, которые прикрывают ягоды. Обрезка оказалась приятным занятием. На следующий день она стала гораздо смелее. Солнце приятно припекало ее голову, а ветер обдувал лицо. Из-за капель сока вокруг становилось влажно и ее волосы еще сильнее завивались. Руке было немного тяжело управляться с ножницами, поэтому запястье начало поднывать, но ее это не останавливало. Она вытаскивала лозы с каким-то странным остервенением, чувствуя как мысли в голове проясняются. Гермиона просто концентрировалась на растении, его росте, рассматривая хитросплетения веток и листьев. Одна ветка, две, три. Какие-то из них были давно отмершими и сухими, крошились в руках. Какие-то казались таковыми, но обрезая их она видела зеленую, свежую сердцевину и капающий сок. К некоторым веткам ей приходилось приподниматься на носочках и тянутся. Солнце било в глаза, мешая обзору. Мысленно она сделала пометку о том, что в следующий раз ей понадобится стремянка. А еще солнечные очки и головной убор. Девушка отрезала одну ветку за другой, не останавливаясь на одном месте, пока не обнаружила вокруг себя целую гору листьев. В углу беседки она нашла старое гнездо. Она на секунда замерла, раскрывая себе вид на тонкое сооружение из аккуратно сложенных веток. Эту часть Гермиона не тронула. К вечеру Ланс позвал ее ужинать. Во время еды она честно отсидела вместе с ним за столом целый час. Наблюдая, как мужчина смакует свою порцию. Со своей она справилась минут за пятнадцать. На следующий день она была подготовлена. Теперь у нее была своя темно-зеленая рыбацкая панамка, графин лимонада и стремянка. Ланс подсмеивался над ней. Мужской головной убор выглядел на ней действительно забавно, надвигался на глаза, но для работы в саду вполне приемлемо. Так она и проводила дни за работой в саду, каждый из которых они заканчивали совместным ужином. При взгляде из окна своей комнаты она всегда с улыбкой глядела на проделанную работу. Растение напоминало ей о маленьком Гарри, точнее его волосы. Как-то он рассказывал ей, что когда жил у Дурслей, они без конца пытались обрезать его воронье гнездо. Даже брили на лысо, но его магия брала свое и на следующее утро все становилось как прежде. Так же и с виноградными лозами. Стоит только пройти ночи, как на глаза тут же бросались свежие, салатовые листья. От этих мыслей в груди Гермионы теплело. Думать о Гарри в таком ключе, не в контексте войны или обид. Ей было приятно хранить воспоминания о их детской дружбе. Воспоминания вообще стали ключевым поводом для ее размышлений. Иногда она замирала на месте, погружаясь в мысли и ощущения своей «прошлой жизни». Она тихо подсмеивалась, когда вспоминались их детский проделки. Мерлин, а ведь она совсем забыла что на втором курсе несколько месяцев провела в обличии кошки… сколько же слез тогда было пролито в больничном крыле, и как же тряслись ее руки, при варке злополучного зелья в туалетной комнате Миртл. С ума сойти, им ведь было всего двенадцать. В этом же возрасте ее впервые назвали «грязнокровкой». Рон тогда весь побагровел и накинулся на Малфоя с кулаками. Она еще тогда даже не понимала что это значит, но было очень приятно знать что друзья ее защитят. Мерлин, она ведь еще и танцевала с Виктором Крамом на святочном балу… что это был за вечер. При мыслях о нем хотелось только мечтательно вздыхать. Это было так хорошо. Гермиона почувствовала себя настоящей девушкой. Не зубрилкой и хорошей подругой, а настоящей. У нее было шикарное платье, туфли разодрали ноги в кровь, но ее это не волновало. Кажется, вся комната в общежитии наложила как минимум по три заклинания на ее непослушные волосы. Для всех это событие было по особенному трепетным. Они кружились в вальсе, нескольких сотен глаз наблюдали и Гермиона чувствовала себя особенной. Конечно, глубоко за полночь она обнаружит себя рыдающей на лестнице. Эту часть истории она не любит вспоминать. Рон… сколько же при упоминании о нем заворачивалось чувств. Сколько ревности и злости, любви и нежности. Их отношения никогда нельзя было назвать простыми. Наверное, такой и должна быть подростковая любовь. В их истории уже были Флер и Лаванда, из-за которых Гермиона просто впадала в бешенство. С другой стороны у Гермионы был Виктор, с которым она до помолвки поддерживала дружескую переписку. Рона это ужасно раздражало. Все было детским и таким наивным. Не смотря на это они всегда были рядом друг с другом, перекидываясь озлобленными взглядами. Гермиона не была опытной в вопросах любви, но возможно это как раз то что называлось «и в горе и в радости». После любой ссоры или затяжного скандала, обида постепенно сходила на нет. Между ними всегда была некая связь, это она знала точно. После их поцелуя в тайной комнате и победы Гермиона буквально растворилась в ней. Дом, быт, общая постель и много счастья. А потом… Глаза немного намокли. Она решила вспомнить как танцевала с Гарри в палатке на шестом курсе. Замечательная была песня, она бы хотела послушать ее еще раз. Ей не хватало девичьих разговоров с Джинни. Иногда в норе они собирались на кухне, наливали в чайные кружки вино и сплетничали до самого рассвета. Эта традиция взяла начало еще в школе, когда Гермиона приезжала в Нору на лето. В такие ночи темы поднимались самые разные. Они обсуждали последние новости, насущные проблемы и свои мысли. Иногда они вместе выбирались в Маггловский кинотеатр на глупые мелодрамы, где долго смеялись над неубедительными актерами и странными сценариями. Один раз им даже удалось пробраться в бар на концерт магловской группы. Гермионе ужасно понравился солист, а Джинни гитарист. По дороге домой они не смогли смолкнуть и все время прерывались на хихикание, когда разговор заходил в уж очень пикантные подробности того, что бы девушки предпочли с ними сделать. Щеки девушки начали немного гореть. Мерлин, как бы ей хотелось сейчас связаться с подругой. У Гермионы почти никогда не получалось сложить серьезной дружбы с девочками. Казалось, что они разговаривают на разных языка, но Джинни… ее можно назвать сестрой. Она бы рассказала ей о Лансе, и о «Гавре», и о Роне, и конечно о том как она ужасно скучает. Она скучает. Ужасно, до дрожи в коленках скучает. Каждый раз такой длинный водоворот из разных мыслей приводил ее к одной мысли: она совсем запуталась. В один день ей хотелось прыгнуть в море и в плавь добраться до дома. В другой забится в ванной и больше никогда не выходить. Несколько дней она изнывала от недостатка новой информации и интеллектуальной нагрузки, а иногда старалась загнать себя до такой степени, чтобы мыслей в голове совсем не осталось. От недостатка сна ее мучали мигрени и она часто была раздраженной. Вот таким теперь было дня нее «Нормально». Гермиона старалась цепляться за новые места и вещи. Она как-то прочитала: когда мозг перестает строить новые нейронные связи — он умирает. Теперь у нее была своя комната и виноградный куст. Бисерная сумочка продолжала лежать в тумбочке, вместе с палочкой. Нужда в них как-то сама по себе отпала. Город до сих пор оставался не изведанным. В один из дней Гермиона проснулась от грома. Сначала ей показалось что ей мерещится. Открыв глаза, она увидела хаотично разлетающуюся по комнате тюль и громко хлопающие по стене ставни. Дождь заливался в комнату и под окном уже расходилась большая лужа. Девушка встала и взглянула на море. Обычно бирюзовое, светлое море покрылось белой пеной и стало гораздо темнее. В ее лицо хлестал дождь и по щекам бил прерывистый ветер. Небо заволокло черными тучами, из-за стены воды ей не было видно города. Горы покрыл туман. Она на секунду ошалела от открывающегося ей вида. В раю бывает шторм, и он прекрасно отражал ее состояние. Небо окрашивало белыми вспышками, а за ними следовал грохочущий рокот грома. Несколько раз ей даже удалось проследить за резкими полосами молнии, которые неуклонно пытаются ударить в землю. Девушка долго наблюдала за дождем, пока окончательно не замерзла. Этот день она провела в горячей ванной. Ссадины затянулись, а синяки на спине пожелтели. На руках, ровно по линии футболки она заметила легкий загар, резко контрастирующий с бледностью ее кожи. Вылезая из ванной она принялась руками стирать футболку и джинсы в раковине. В ее запасах было не так много одежды и поскольку магия была не доступна, она была рада что мама научила ее простым, маггловским навыкам. Вечером они разожгли камин и расположились в гостиной. Гермиона валялась на диване вниз головой, расправившая Ланса о всякой ерунде. — А кем ты работал? — Моряком. Гермиона тут же воодушевилась и задумчиво взглянула на свои ступни, возведенные к потолку. — Сможешь рассказать какую-нибудь морскую историю? Она резко дернула головой, чуть не свалившись со своего места и заговорщически поиграла бровями. Мужчина поднял лицо к потолку. — Прошу тебя, Мадонна. Je ne t'ai pas soigné pour que tu puisses te briser le cou. Девушка раздраженно пробурчала что-то про гиперконтроль и перевернулась. Мужчина старался говорить с ней по-французски немного медленнее и Гермиона с уверенностью могла сказать что теперь понимает чуть меньше половины из того что он говорит. Даже выпрямила спину и сложила ладони на сведенных коленях, испытывающее глядя на Ланса. Он тяжело вздохнул и отправился на кухню. Со стороны коридора послышался звон стекла. Ланс вернулся с двумя бокалами и вскрытой бутылкой красного вина. Гермиона приготовилась слушать. Огонь весело потрескался в очаге, отбрасывая танцующие тени на его лицо, уже вечерело. Ланс, сделал длинный глоток вина, девушка повторила за ним, почти не чувствуя вкуса напитка. — Ты не поверишь в это — начал он, его голос был непривычно глубоким — Это случилось, когда я был молодым парнем, не намного старше тебя. Я ходил — Ланс немного запнулся — sur un navire plus grand que n'importe quel navire que vous pouvez imaginer. Chargé d'épices et de soies, огромный корабль с белыми парусами и русалками на корме. Он сделал многозначительную и ужасно драматическую паузу, подвигаясь ближе к Гермионе. Дождь барабанил по окнам, создавая жуткую атмосферу. — Мы называли его… tempête enchantée… Зачарованный шторм. Ланс взглянул ей прямо в глаза. Последнюю фразу заглушил раскат грома и его лицо пугающе освятило яркими вспышками. Гермиона чуть прикрыла улыбку ладонями и старалась не захихикать. Она снова почувствовала себя девочкой в Гриффиндорской гостиной. Во время непогоды ее часто отвлекали от учебников глупыми историями о троллях или призраках. Ланс воспринял ее прикрытое лицо как знак, что необходимый эффект был произведен и воодушевленно продолжил. — Мы направлялись в Венецию. В команде все молодые, все сильные люди… но никто не мог справиться с бурей, подобной той которая ударила нас с побережья Сицилии. — Он вскочил на ноги и выставил прямо перед лицом Гермионы подушку, имитируя корабль — Ветер завыл, волны взревели, а корабль бросило, как игрушку в ванне. Подушка отлетела в стену, медленно скатившись по стене. Еще одна пауза, на то чтобы отпить вина и позволить изображению слушателя погрузиться. Его тон стал пугающе грустным. — Nous étions perdus, engloutis par la mer. Но потом, за гребнем волны, метров в десять высотой мы увидели… Un calmar géant, plus gros que n’importe quelle bête que vous pourriez imaginer.У него были глаза, как у паука, и щупальца толще, чем туловище мужчины. Это было ужасно… красивое, мощное чудовище и быстрое как молния. Гермиона недоверчиво приподняла брови. Рассказчик продолжал. — Капитан, храбрый человек, но немного глупый. Пытался сразиться с ним с помощью… épée… меча? Но это было бесполезно. — он поднял перед собой руку, складывая пальцы — Кальмар обернул свои щупальца вокруг нашего корабля, раздавив мачты, — щелк — разрывая паруса — щелк — и вырывая куски из корабля — еще щелчок — Nous n’avons même pas eu le temps de réagir. Затем, он исчез, оставив нас тонуть в середине шторма… Ланс сделал еще глоток, позволив молчанию повиснуть в комнате, прежде чем продолжить. — Море забрало весь груз… épices et soie — он грустно хмыкнул — Мы дрейфовали на груде досок, без паруса. Почти неделю. Вода кончилась. Как раз тогда, когда мы думали, что вся надежда была потеряна… молодая ведьма с огненными рыжими волосами и глазами, как у ястреба, спустилась с неба. Она говорила о волшебном существе, которое могло контролировать ветры и волны, и у нее был способ вызвать его. Он наклонился ближе, его голос опустился на шепот. — Она использовала какое -то заклинание, а затем из штормовых облаков появилась огромная птица. Ses plumes étaient comme du feu, ses yeux brillaient d'une sagesse ancienne. Он взлетел над нашим кораблем, успокоив шторм с помощью мощных крыльев, и нас прибило на остров Капри. Вот где я узнал о магии, о мире за пределами моря. Он выпил содержимое бокала одним большим глотком. Гермиона смотрела на него слегка ошарашено, с небольшой улыбкой на губах. Его история явно была приукрашенной байкой для вечеров в компании таких же моряков. Возможно, он говорил о Фениксе. Это мало изученная птица, но все же вряд ли она могла бы управлять штормом, к тому же кальмар, по описанию похожий на Ктулху… Гермиона смахнула эти мысли «зануды» из своей головы. Правдивая или нет, это была его история. Пугающая гроза и ледяной дождь, барабанящий по окнам и уютный треск из горящего камина. Гермиона выдохнула и глубже зарылась в мягкие подушки. — Спасибо, Ланс. А ты не мог бы… Девушка только хотела попросить рассказать о Лизетте Де Ла Кроль, но он остановил ее, подливая вина в бокал. — Нет, Мадонна. Твоя очередь — его тон был серьезным — что привело тебя сюда? Гермиона растерянно взглянула в ответ. Она жила у него достаточное время, разузнала о нем почти все, перерыла пол дома. Он будит ее от кошмаров, лечит и кормит. Девушка поняла, что это первый раз когда Ланс спросил что-то о ней. — Я… Она растеряно взглянула на руки, сложенные на коленях. Что ее сюда привело? Рано или поздно это должно было случится. Она не успела проработать в голове подходящую «версию» и сейчас была немного растеряна. Ланс терпеливо ожидал ее ответа. — Я не знаю как сюда попала. — Ты потеряла память? — Нет, я помню… С чего можно начать? Она помнит абсолютно все. — Я… Я жила со своим женихом. В Англии. — она почувствовала, как нервозно сдирает кожу на руке — Он… я увидела его с другой. В газете. Ланс понимающе хмыкнул, но не смел прервать ее. — Я сняла кольцо и вышла из дома. Долго бежала, а потом упала. Очнулась уже здесь. По лицу мужчины была не понятна реакция. Возможно, он ожидал большего. — Жених… ça veut dire mari? — брови сошлись на переносице — сколько же тебе лет? — Я не знаю какое сегодня число. — Гермиона протянула руки и написала на первом попавшемся листочке дату, проговаривая — Я родилась девятнадцатого сентября тысяча девятьсот семьдесят девятого года. Ланс прикрыл лицо ладонью. — Мадонна, ты ведь еще ребенок… Он недолго помолчал и снова взглянул на нее. Взгляд ярко голубых, светящихся глаз источал огромный интерес и сожаление. — У вас же была… — Да. Резко выпалила Гермиона, мгновенно собравшись. Подушки стали неприятно впиваться в спину. — Ты хотела бы рассказать? В этом разговоре она и так достаточно многое рассказала о себе. С другой стороны, она уже решила что может ему доверять. — Да, у меня были… есть друзья. Гарри и Рон. Ты возможно слышал, во время Английской магической войны Гарри Поттер победил — она замолчала, задумываясь как правильно его было бы назвать — темного мага, он называл себя Волан-де-Морт. Иии…. Ну в общем… да. Гермиона сильно смутилась. Она оказалась не таким впечатляющим рассказчиком как Ланс. — Я… Мне тяжело вспоминать о битвах. — Comprendre, за последние годы у нас было много таких как ты, англичан. Разные люди, все такие… guindé и закрытые. — Гермиона не знала значения этого слова и нахмурилась — Много людей бегут дальше … некоторые остаются. Это нормально — быть запутанным. Каждый из нас идет по своему собственному пути. Расскажи мне все, что хочешь. Гермиона задумалась, пытаясь найти в голове подходящую тему для разговора. — Я… Спасибо, Ланс В ее голове прояснилось. — В общем… ты наверняка уже заметил что я люблю читать — Ланс улыбнулся — Моя самая любимая книга это «История Хогвартса», ты наверное даже не знаешь что это… это одно из самых лучших мест на земле… Гермиона почувствовала себя уверенне в знакомой теме, заметно расслабилась и совсем не заметила как пролетело время.