Рассвет

«Le Havre de Mer»

Спустя две недели, множество бессонных ночей и одну перерытую библиотеку Гермиона могла авторитетно заявить что знает где находится. Конечно, если несколько полок с маггловскими книгами в гостиной Ланса можно было бы назвать библиотекой… «Историческая книга» оказалась не более чем собранием историй и случайных фактов, сложенных и вклеенных в старый ежедневник. В конце Ланс аккуратно вклеивал вырезки из газет, а последние десять страниц оставались пустыми. Поселение было создано Франсуа Кенэ. Основатель был одержим идеями построения нового общества. Гермиона не смогла разобраться в чем состояла суть его движения. Переводить философский текст с экономическим уклоном без палочки, руководствуясь одной книгой, было не простой задачей. В любом случае, его эксперимент провалился. Географические особенности этой местности делали поселение скрытым от чужих глаз и недоступным для остального мира. К тому же, Гермиона уверена, что основание для проведения экономического эксперимента были лишь прикрытием. Девушка нашла несколько черно белых фотографий, распечатанных в газете. Момент запечатлел несколько десятков человек, стоящих у церкви. Все они были одеты по разному. Женщины затянутые в корсеты, с напудренными париками, рядом с простыми крестьянками. Мужчины так же разительно отличались друг от друга. В толпе виднелось несколько остроконечных шляп и южных тюрбанов. Лица из-за плохого качества печати было тяжело разглядеть, но Гермиону заинтересовала стоящая по середине снимка беловолосая старушка. Вся композиция строилась вокруг нее. Девушка сделала пометку, ей нужно узнать побольше об этом снимке. Это действительно было убежищем для магов и магглов. Гермиона предположила, что на город были наложены такие же защитные чары, как и на площадь Гриммо. Древняя, кровная магия защищала это место и отталкивала недоброжелателей. Этим заклятиям гораздо больше столетий, чем упоминается в трудах Франсуа Кенэ. При этом, город принимает тех, кому требуется помощь. Гермионе до дрожи в коленках хотелось узнать как же настроены эти чары и как именно ее магия нашла город. Она видела вырезку с первой статьей в самом первом выпуске «goéland». «Чайка» так называлась местная газета. За неимением крупных новостей она выходила раз в неделю, по пятницам. В основном в ней описывался прогноз погоды, объявления с рекламой магазинов и несколько статей на отвлеченные темы. Новости рассказывали о новых пешеходных тропах для прогулок, о виноградниках и основах земледелия, о рецептах для приготовления морепродуктов. Иногда они дублировали статьи из французских газет. Так, во время многочисленных революций в Париже и мировых войн, на заглавной странице размещали сноску, кратко рассказывающую о событиях. Под ними всегда располагалась просьба относится с понимаем к появляющимся чужакам и помогать им. На одном из вырезок была статья о именитых гостях, которые посетили деревню. Здесь в разные годы скрывались министры магии, различные деятели науки и множество разных людей. Взгляд зацепился за знакомое лицо. Пожилой Николас Фламель, создатель Философского камня, улыбался, стоя рядом со свое женой и той седой женщиной. Рядом с ними стоял молодой мужчина лет тридцати. Альбус Дамблдор. С какой целью они посещали поселение, конечно же в статье не раскрывалось. Это место было совсем не простым. Гермиона только утвердила свои догадки о происхождении города, когда узнала у Ланса имя старушки, стоящей на фото. Лизетта де Ла Кроль Девушка провела целый день, бесцельно шатаясь по дому, пытаясь найти в своей памяти упоминания о ней. Наконец, в сотый раз просматривая старые фотографии, она усмотрела на лацкане ее жакета брошку. Заяц в котле под парусом. Точно! Зайчиха — шутиха, была знаменитой французской ведьмой. И жила… в каком веке? В истории магии был общеизвестен только факт долголетия обладателя философского камня и его жены. Если Гермиона правильно помнила даты, Николас родился примерно на сто лет раньше Лизетты. Значит, если взять во внимание что женщина не смогла бы провести магический ритуал защиты и основать поселение в год своего рождения, а прожила хотя бы пятьдесят лет как обычная ведьма… Поселение основано как минимум в 15 веке. Она создала деревню, скрываясь от охоты на ведьм, а ее знакомство с Николасом Фламелем позволило ей жить так долго? Это была теория, которая только подстегивала живой интерес девушки. Всего неделю назад она и представить себе не могла, что в магическом мире могут существовать такие места. Где маги и магглы могли бы жить равно и безопасно, в окружении зеленых стен и бирюзового моря. Гермиона оказалась полностью довольна своими исследованиями и собраниями Ланса. За работой она забывала обо всем, погружаясь в бесконечные переводы витиеватых речевых оборотов и изучением книг. С отправлением парома они решили подождать. Она бы не смогла добраться до Англии без палочки, да и честно говоря не очень хотела… Девушка перерыла все книжные полки, разбирая собрания по датам, откладывая те, что хотела бы прочитать первыми. Большинство из них было на французском, из английской литературы: пыльный Байрон, словарь и учебник по семафорной азбуке. У Ланса вообще оказалось очень много изданий посвященных кораблям, морским путешествиям и вязанию узлов. Несколько итальянских романов и одна толстая книга «Война и мир» на русском языке, были отложены девушкой на дальнюю полку. В один из вечеров Ланс зашел в гостиную, уставившись на обложившуюся книгами Гермиону. — Мадонна… Девушку все еще немного раздражало такое обращение, но мужчина оказался через чур упорным и ей не удавалось его переубедить. Тем более, чаще всего они встречались только для того чтобы поесть вместе и почти не разговаривали. Гермиона до рассвета засиживалась за книгами, быстро хватала с кухни горячую выпечку и жуя на бегу возвращалась в безопасность гостиной, чем ужасно злила хозяина дома. Он говорил, что нужно достойно относится к еде и откладывать на перерыв и обед как минимум два часа. Девушка только отмахивалась. За чтением она несколько раз засыпала. Книги помогали ей забыться, но стоило ей закрыть глаза, как в сознании появлялись… разные мысли. Гермиона не хотела слышать свой внутренний голос. Он ее злил. Сознание заставляло ее вспоминать те самые семь колдо фото. Она не хотела ничего о них вспоминать, она хотела бы наложить на себя обливиэйт и жить в этой деревушке вместе с Лансом до конца жизни в счастливом неведении. Ее палочка до сих пор не отзывалась на ее попытки колдовать. Гермиона пробовала всего дважды, потом она решила что она слишком не стабильна для магии. Четыре дня назад она настолько загоняла себя, что упала в обморок. Очнувшись, она накинулась на Ланса с ножом, который хранила в заднем кармане джинс. Гермиона была напугана и не понимала где находится. В тот момент ей чудилось что она была Алисой, упавшей в чужую кроличью нору. Искаженные образы вертелись безумной каруселью перед глазами. Видимо, из-за отсутствия сна у нее начались галлюцинации. Ланс снова зафиксировал ее руки и держал на полу в гостиной около часа, пока она не смогла выровнять дыхание. Потом он отнес ее в комнату и очень настойчиво попросил отдохнуть, прежде чем она будет готова вернутся к книгам. Ей было ужасно стыдно. Гермиона почти целый день просидела в своей комнате, отказываясь выходить. Спустившись в столовую к ужину, она принесла свои извинения хозяину и пообещала, что с этого дня в доме будет ходить без оружия. Ланс сказал, что это взаимно. Оторвавшись от чтения девушка рассеяно подняла глаза на ожидающего ответа мужчину. Он продолжил: — Мадонна, мне нужно уехать. Взгляд Гермионы стал обеспокоенным. Ее собеседник тут же смягчился и тепло улыбнулся: — Море зовет. — он говорил с короткими паузами, формулируя предложения — Мы выйдем сегодня ночью и я вернусь через день. Это не страшно. Она ответила коротким кивком. Он продолжил: — У нас кончилась еда. — остаток фразы он договаривал уже сбегая в коридор — Сходи в город! Гермиона не успела возразить. Входная дверь хлопнула и Ланс сбежал. Что ж, это очевидно было небольшой местью за ее недоверие и нападение. Хоть это казалось безобидным и девушка нашла уже достаточно информации о поселении, ей все равно было страшно выходить из дома. Она даже в сад выходила редко, хотя там было очень уютно. Ей было достаточно вида из окна ее комнаты или книжных полок. В общем то, Гермиона никогда и не задумывалась почему не выходила. Просто не хотела. Да и две недели не такой большой срок, чтобы назвать себя затворницей. За изучением истории и Французского языка время прошло совсем незаметно… Девушка поняла что мысленно оправдывает себя. В чем же проблема? Почему она не может выйти? Самая умная ведьма поколения не может ответить на вопрос про саму себя? Это же легко. Она — открытая книга. Все знают что она миссис всезнайка, вечно достающая всех своими вопросами и идеями. Но что могла сказать про себя Гермиона? В этом ей мог бы помочь ее учебник по психологии… Ошарашенная от заявления Ланса она не смогла читать, все время отвлекаясь на мысли. Девушка несколько раз проверила защелки на всех окнах, до которых могла добраться. Несколько раз дернула ручку входной двери и погасила свет во всем доме. В эту ночь ставни были открыты только в ее комнате. Она заперлась изнутри и с ногами залезла на кресло, задумчиво уставившись на воду. Гермиона с легкостью могла сказать, что думают о ней другие, но не могла дать четкое определение, что думает сама. Она всегда казалась себе странной. Неправильной для мира магглов, а потом «грязнокровкой» для магов. Девушка вспомнила, как получила свое письмо. Родители были в замешательстве, но очень гордились ей. Она ужасно нервничала. Тогда они скупили почти все книги, что были доступны. Гермионе хотелось знать все, быть готовой, быть своей. Первый год был полнейшим разочарованием. Девочка поняла, что в новом мире недостаточно книжных знаний. Ну, возможно ее немного подтолкнули к осознанию многочисленными обзывательствами, вроде «зазнайка» и «ботаничка». Даже Гарри и Рон считали ее страной. Ко второму курсу она была готова гораздо лучше. Полное собрание книг по школьной программе, плюс дополнительная литература и активная переписка со всеми школьными друзьями. Гермиона вернулась в школу с арсеналом из знаний и знакомств. Она помогала с домашними заданиями, подсказывала на контрольных и соглашалась делать проекты с самыми ленивыми сокурсниками. Затем объявился «наследник Слизерина» Каждый год она пыталась, но так и не смогла быть идеальной. В ее плюсы все же стоит записать что она оказалась хорошим соратником в победе для Гарри. Этого у нее не отнять. В минусы отправляется ее статус не состоявшейся Миссис Уизли. Но ведь все это мнение окружающих. Что она могла бы сказать о себе? За расплывчатыми размышлениями она совсем не заметила как прошла половина ночи. С чего все началось? Ах да, она не хочет выходить. Ну в теории, она могла бы есть инжир, падающий с деревьев на заднем дворе. Гермиона слегка вытянулась, пытаясь разглядеть в темноте лежащие на земле плоды. Их не было. Если она будет пить воду весь день, то не умрет. Внутренний голос тут же запротестовал: «А вдруг Ланс задержится в море?» Желудок на секунду сместился вниз. Так она чувствовала себя, когда отпускала мальчиков в лес одних, во время охоты на крестражи. Она боится? Девушка постаралась прислушаться к своим ощущениям и мыслям, сконцентрироваться на конкретном чувстве. Серая птица приземлилась на подоконник. Гермиона тут же вздрогнула и подняла голову к окну. Она настолько глубоко погрузилась в свои мысли, что не заметила как искусала себе все губы. Наступает рассвет. Ей пора принять решение. В ее голове смешалось множество противоречивых голосов, будто внутри нее происходил сложнейший судебный процесс. На улице не безопасно, ты не знаешь кого можешь встретить! Но я читала об этом месте, у меня даже есть карта. Оно безопасное! Не верь всему, что пишут в книгах. Вспомни Златопуста Локонса! Часть его рассказов была правдой! Не правда! Нет, правда! Девушка схватилась руками за голову и из-за всех сил начала ей трясти. — Хватит! Остановившись, она снова взглянула на подоконник. Серая птица застыла, заинтересовано глядя на нее. Кажется, они уже встречались. Удивительно, и не боится. Издав тихий звук, она немного повертела головой и улетела. Гермиона проследила за ней взглядом. Птица оказалась ласточкой. Невзрачная, но в полете… Она распевалась на лету и уже скоро в небе появилась целая стая птиц. Перекрикиваясь между собой, они пролетали кругами мимо ее окна и поднимались высоко над морем, пикируя вниз. Прекрасные создания. Хоть девушка и до жути боялась летать на метле, ей нравилось наблюдать за тем, как летают другие. Каждый момент игры в квиддич с Гарри можно было бы заснять фотокамерой, но при детальном рассмотрении он всегда ужасно ругался. На застывшем снимке сразу выделялись хрупкие, сгорбленные плечи или то, как он криво сидел на метле. Гарри и Гермиона обожали колдофото. Магия давала возможность запечатлеть момент, передать волшебство, всю чувственность момента. Хоть и у некоторых фотографов, вроде коршунов Риты Скиттер, это получалось через чур хорошо… Сейчас Гермиона ужасно жалела, что у нее нет с собой волшебной камеры. Она могла бы сделать пару колдо и послать их. Кому? Наверное… Джинни? Да, пусть будет Джинни.

***

После рассвета Гермиона шаталась без цели по дому еще несколько часов. В отсутствии Ланса ей было не так интересно читать книги, некому было помочь ей с трудными словами. К тому же, он оставил на банкетке перед входом записку. Девушке было очень любопытно что же он ей написал, но она была обижена, за то что ее поставили в такое неудобное положение, так что упрямо продолжала наматывать круги, как тигрица в клетке. Наконец, ее терпение лопнуло. После 26 прохода мимо коридора, она все же решила прочитать. На плотной, чуть желтоватой бумаге аккуратным почерком было выведено: «Гермионе» Ох, так она теперь не Мадонна! Раскрыв сложенный пополам листок, она обнаружила внутри несколько крупных купюр и подпись: «Пожалуйста, не злись. Тебе нужно выйти.» Поздно, Ланс, она просто в бешенстве! Гермиона почувствовала прилив какого-то детского, не контролируемого протеста. Она и сама не могла объяснить почему злится. В голове было только: Не хочу! Девушка представила себя маленьким ребенком, в которого мама настойчиво пытается впихнуть нелюбимую еду. Какая же глупость… Она продолжила расхаживать по дому, накапливая в себе злость. Небрежно бросив записку и деньги обратно, Гермиона снова отправилась в свою комнату. Она свалилась на кровать, накрываясь одеялом с головой. Сейчас она заснет, а проснется вечером. Затем почитает книгу и вернется Ланс. Девушка будет ругаться на него и выскажет все, что думает… Мысль об этом не принесла ожидаемого результата. Скандалы и ругань никогда не были ее любимыми занятиями. Почему она не может просто выйти? — Потому что боюсь! Ее голос из-под одеяла прозвучал на удивление громко. Гермиона застыла на секунду. Ого, она боится. Гриффиндорка, которая боится выйти из дома. Это ведь смешно. Ланс сказал ей, что там безопасно и посчитал, что ей нужно выйти. Они знакомы от силы три недели, почему ему можно верить? Потому что он заботился о ней и если бы хотел убить, давно уже это сделал. Девушка не хотела выходить. Нет. Она бы очень хотела изучить город и сходить на рынок и возможно даже в церковь. Там было слишком много «но»… Теперь Гермиона стала больше понимать Гарри. Затворничество было безопасным и весьма уютным, когда весь мир хочет оторвать от тебя кусочек. В животе неприятно тянула. Она хочет есть. Девушка скинула одеяло и вскочила на ноги. Ладно, Гермиона съест себя изнутри, если хотя бы не попробует. Она решила заправить кровать, чтобы не свалится обратно в забытие. Сегодня она будет двигаться, будет жить и наконец выйдет на улицу. Девушка надела единственные джинсы и футболку что у нее были и тихонько выскользнула за дверь, оставив свою комнату. Она схватила деньги у входа и сложила их в задний карман джинс. Кинжал она теперь носила вставленным в носок, там его скрывала штанина. Гермионе так было спокойнее. Дверь гипнотизирующее уставилась на нее в ответ. Девушка положила ладонь на железную ручку, но не смогла найти в себе силы повернуть. В голове шумно стучало сердце. Нет, она не может, там не безопасно. На секунду она отстранилась от поверхности, пытаясь бросить эту затею. До боли сжав зубы она закрыла глаза и со всей силы дернула ручку, выскакивая на улицу и захлопывая дверь. Она прислонилась к темному дереву спиной, тяжело дыша и все еще закрыв глаза. Ей нужно дышать. Гермиона считала на французком до четырех, пытаясь выровнять дыхание. Наконец, ее грудь стала медленнее вздыматься и она смогла приоткрыть зажмуренные глаза. Ничего страшного. Подъездная дорожка из гравия, окруженная соснами и кипарисами. Ланс не выращивал цветов, предпочитая им практичные, вечно зеленые растения. Гермиона ощупала свою опору пальцами. Шершавая, грубая поверхность дерева плотно прилегала к спине. Она на улице уже минут десять и ее до сих пор не съела Мантикора и не убил метеорит. Значит она может вычесть из списка вероятных рисков примерно два процента происшествий. Девушка занесла ногу, чтобы сделать шаг. Кроссовок опустился на землю с мягким шелестом от проминающихся камушков. Хорошо, она сможет дойти до конца подъездной дороги. Посмотреть, что ждет ее впереди, но так чтобы дом не пропадал из виду. Она медленно продвигалась, подолгу вглядываясь в кроны деревьев и окружающие ее кусты. Уши улавливали только пение птиц и шелест ветра в деревьях. Гравийная дорожка переходила в узкую асфальтовую. Впереди нее была отвесная скала, а слева и справа она продолжала тянутся серпантином. Судя по тем картам, которые заучила Гермиона, ей нужно двигаться вниз и меньше чем через 6 минут она уже будет в городе. Девушка обернулась на дом. Белый каменный фасад и зеленые ставни приветливо глядели на нее издалека. Хорошо, она сможет спуститься вниз и краем глаза взглянуть на город, а потом вернутся домой и сделать гадость Лансу. Гермиона злобно хмыкнула себе под нос и уверенно двинулась вниз. Солнце приятно пригревало лицо, хотя после ночи еще было слегка прохладно. Если она не ошибается, сейчас уже где-то сентябрь? Это значит, что совсем скоро ей должно исполнится девятнадцать лет. Или уже исполнилось… В любом случае разительных перемен она не чувствовала. Было ли ей жаль что она пропустила своей праздник? Наверное нет. В Норе дни рождения всегда были уютными и семейными. Молли готовила огромный пирог, но поскольку Гермиона стала бы частью их семьи, ей вряд ли удалось насладится праздником. В свой день рождения ей бы не хотелось весь праздник простоять у плиты. Теперь же она в Франции, на берегу средиземного моря. Можно сказать, уехала в честь подарка на день рождения. Асфальтированная дорога стала плавно переходить в темную, гладкую брущатку. За последним крутым поворотом ее ждала жизнь. Девушка остановилась, в нерешительности потирая руки. Она уже смогла выйти и пройти по дороге. Будет совсем не стыдно, если она решит вернутся в дом. Порыв ветра донес до нее запах свежей выпечки. Это был запрещенный прием! Все еще оставалось около шестидесяти процентов риска, что она подвергнется нападению или травмирующему событию. Ладно, возможно ее статистика была слегка преувеличенной. Гермиона закладывала в мысленных расчетах около пяти процентов на то, что по ее возвращению дом Ланса пропадет по различным причинам. Спокойствие окружающего ее леса прибавляло немного уверенности. Ее немного раздражало, что приходилось уговаривать себя на каждый шаг. Она решила, что это как оторвать пластырь. Можно стягивать его медленно, чувствую каждый участок травмированной кожи, а можно резко содрать одним рывком. Гермиона твердо и возможно слишком быстро двинулась вниз, крепко сжимая кулаки. За деревьями тут же выступили светлые, покатые домики. Всего два — три этажа, на первых блестели открытые витрины магазинов, а над ними развешивали белье и выращивали цветы. На одной из крыш она заметила открытую террасу, уставленную горшками. Улица только просыпалась, официанты не торопливо раскрывали навесы и выносили стулья из ресторанов. Мимо нее с тяжело тарахтя, проехал старый грузовичок. Он подвозил к рынку полные коробки с овощами и сетки с рыбой. Город оживал, с каждой минутой солнце нагревало мощенные улицы. День будет жарким и солнечным. Продвигаясь по улице, она встречала несколько людей, все они были достаточно взрослыми. Ей было приятно, что прохожие не оборачивались на нее и не тыкали пальцами. Казалось, что она стала совсем прозрачной. Она видела себя в зеркало перед выходом: гнездо на голове, красные, от недостатка сна глаза и повисшие мятые джинсы с футболкой. Беспризорный подросток, который вдруг оказался в раю. Всю гротескность ее образа дополняло то, что она двигалась держась за стенку. Так было спокойнее. Побитая жизнью собака, вот еще сравнение. Но сейчас не время жалеть себя, она решилась выйти и точно дойдет куда-то где ее накормят и дадут несколько новых книг, она же Гермиона Грейнджер, Мерлин Вас раздери! Мягко оттолкнувшись от стены она сутулясь продвинулась до ближайшего кафе. — Добрый день, могу я позавтракать у вас? Ее голос казался ей инородным и ослабшим. — Je suis désolé, mademoiselle. — быстро пробормотал официант — Julian, il y an encore un Anglais, appelle quelqu'un! Он бросил расставлять стулья, резко поднял голову и крикнул в сторону заведения. Гермиона немного вздрогнула от громкого звука и прижала к руку к ноге. Работая над переводами она стала немного запоминать как пишутся некоторые слова, но быструю речь не понимала, да и сама не пробовала говорить, в этом не было нужды. Из ресторана почти сразу вышел молодой человек. Белая рубашка, темные волосы, аккуратно зачесанные назад и широкая улыбка. Он был ее ровесником и при этом очень привлекательным… ее щеки и шея стали стремительно краснеть. — До… — он немного запнулся и продолжил с легкой картавостью — доброе утро, мадам — Я бы хотела позавтракать- продолжила она уже увереннее Кивнув в ответ, он принес меню. Гермиона присела за столик и потянулась, руки слегка потряхивало, поэтому она неловко сложила их на коленях. — Простите, оно на французком. Вы не могли бы принести мне что-то на свой выбор? Одно взгляда на витиеватые буквы было достаточно — она точно не разберется сама. — Bien sur, mademoiselle — молодой человек понимающе кивнул и удалился. Гермиона глубоко вдохнула и подставила лицо под утренние лучи солнца. Местные стали раскрывать окна, из ставней мягким ветром выносило на улицу тюль. Гермиона на секунду залюбовалась безмятежностью всего происходящего вокруг. Минус пятнадцать процентов — она уже минут двадцать находится в городе и ее до сих пор никто не убил. Итого мы имеем сорок пять процентов вероятности… Соседний столик заняли пожилые дамы. Гермиона могла поспорить что очки одной из них стоили больше, чем она была готова потратить на себя за месяц. Они грациозно устроились за небольшим круглым столиком, официант тут же вынес им три крошечных чашки. Улица заполнилась запахом кофе и вишневого сигаретного дыма. Началось обсуждение новостей последней недели. Седые волосы убраны в аккуратные прически, они одеты в одной цветовой гамме, но каждая отличалась чем то своим: браслетами на руках, очками или аккуратно подведенными красным губами. Гермиона неловко поправила локон выпавший из ее гривы и оглядела свою помятую футболку. Чтож, себя она точно не могла назвать элегантной. Дамы заметили пристальное внимание к себе — Bonjour, Madame — быстро проговорила одна, с яркими браслетами на руках, и добродушно улыбнулась — Бонжур — с ужасным акцентом проговорила Гермиона и неловко улыбнулась Видимо, по ее ответу они поняли что не смогут узнать у новенькой никаких сплетен и продолжили обсуждение. Наконец официант вернулся, вынося на подносе несколько тарелок и дымящуюся чашку. Перед девушкой оказалось несколько круассанов, отдельная тарелка с абрикосовым и клубничным джемами и взбитым маслом, а так же бокал апельсинового сока. Гермиона вопросительно посмотрела на молодого человека, это сильно отличалось от плотного завтрака с яйцом, сосисками и несоразмерно большой порции кофе с сливками и несколькими ложками сахара в доме Уизли или куска хлеба с маслом, которые она воровато хватала на кухне у Ланса, хотя он приглашал ее за стол. Она так давно не посещала публичные места. Да и никогда этого не любила. Гермиона всегда ела аккуратно, с ножом и вилкой, но высоким манерам ее никто не учил. Тем более, учитывая ее последние проблемы с тремором и полным непониманием в каком обществе она оказалась. Когда она была маленькой, родители возили ее на каникулы в Дижон. Небольшой французский городок напоминал Хогсмид и там все говорили по английски. Сейчас же она находилась на юге, который еще и соединил в себе итальянскую культуру. От запаха еще сильнее начало потряхивать руки и она сама того не замечая оказалась ужасно голодной, но она не могла себе позволить выглядеть дикаркой перед этими прекрасными людьми. Молодой человек оказался очень догадливым — Можно взять рукой и разрезать ножом — указал двумя пальцами на тарелку с круассанами, переводя на джемы — это внутрь — перевел на чашку с черным кофе — до обеда без молока. Гермиона могла бы обидеться на то что он посчитал ее настолько неотесанной, что даже объяснил ей как есть джем, но ей было все равно. Она была благодарна — к ней отнеслись без предупреждений, это уже чуть больше чем то, что она оставила в Англии, тем более принесли такой невероятно аппетитно выглядящий завтрак. Все в этом месте оказались подозрительно доброжелательными людьми. Гермиона добавила забытые два процента за религиозных культ. Девушка как могла сдерживала желание набросится на еду, потянулась к круассану и выбрала начинку. Казалось, что она упадет в обморок или умрет от гастрономического оргазма. Хрустящий снаружи и слегка влажный, пористый круассан, с тонким слоем натурального сливочного масла, абрикосовый джем с апельсиновыми корками… Она еле сдержалась чтобы не застонать в голос от такого простого и утонченного сочетания. Возможно, все же не сдержалась, потому что дамы за соседним столом одобрительно загудели и отсалютовали ей своими бокалами. В ответ белая чашкой и щедрый глоток. Непривычная горечь приятно контрастировала с выпечкой и подчеркивала ее сладость. Она и раньше пробовала черный кофе, но то был дешевый, растворимый кошмар который как-то попал в ее сумку. Они пили его литрами пока жили в палатке и охотились за крестражами с Гарри и Роном. Гермиона поморщилась и стряхнула неприятные мысли — им самое место в бессонной ночи, полной жалости к себе. Сейчас она под солнцем и намерена радоваться как ребенок всему что встретиться, у нее еще будет время погоревать. Наконец закончив с завтраком она искренне улыбнулась молодому человеку и оставила щедрые чаевые. Поднимаясь из-за стола, она обернулась назад. Путь домой оказался на месте. Если бы она могла добраться до моря, она бы увидела дом из города. Гермиона знает дорогу туда и местные уже зарекомендовали себя как доброжелательные. Она решила что продолжит свой путь. По вымощенным улочками прогуливались редкие пары, многие люди были загорелыми. Бледные, худые руки Гермионы явно были редкостью для местных. Гермиона заприметила возвышающийся над крышам шпиль церкви, сделала мысленную пометку для будущих исследований. За поворотом виднелась городская площадь и яркий рынок, но она решила что пока не готова к людным местам. Вереница домов прерывалась зелеными пятнами из тропических деревьев. Ближе к центральным улицам высаживались пальмы. Девушка повернула голову и заметила вырубленные в скале каменные ступеньки. Их плотно окутывали с двух сторон заросли диковинных растений, до ее носа дотянулся запах шиповника. Спуск резко уходил вниз и заворачивал так, что невозможно понять куда он ведет. Это оно. Гермиона на секунду остановилась перед неизвестным и резко шагнула вперед, чуть не поскользнувшись. Аккуратно придерживаясь за ветки она медленно двигалась, скрываясь в глубине зарослей. Из окна комнаты было видно берег, Гермиона точно знала что все пляжи тут больше похожи на дикие. В Австралии, куда она переселила родителей, пляжи были широкими и почти всегда застроенными частными домами с выходом на берег. Тут пляжи были общими, все вокруг окружали скалы и обрывы, усеянные домиками и деревьями. Скорее всего и на этом месте раньше тоже был кусок камня, а люди создали из них ступени. Вместо гальки ее встретил белый, нагретый солнцем песок. Гермиона тут же сняла обувь и погрузила ноги в теплые песчинки. Нож она решила все же оставить вместе с кроссовками на песке. Море было спокойным, прозрачные волны мягко шелестели, надвигаясь на землю. За ней — непроглядная зеленая стена, а впереди только бесконечный бирюзовый простор. Она оказалась в небольшом закутке приватности, скрытая от остальных густыми кронами. Стоило ей пройти чуть дальше, она оказалась бы в порту. Справа от нее виднелись шатающиеся на волнах мачты белоснежных кораблей и причал. Гермиона вышла ближе к воде и развернула голову на лево. Дом Ланса оставался на месте, отсвечивая белыми стенами. Она выдохнула с облегчением. Ей есть куда вернутся. Она так загляделась окружающим пейзажем, что не заметила как ступила на границу пляжа. Волна окатила ее ноги, намочив джинсы. Ей было тепло И щекотно. В груди затрепетало нежное чувство. Она глупо хихикнула, будто впервые видела воду. Гермиона улыбнулась и расправила плечи, набирая в легкие побольше воздуха. Волны медленно накатывали, слегка пенясь. И возвращались обратно. Ей было спокойно.