lay down your sweet and weary head

На этот раз Фили ждет у двери вместе с Торином, в то время как Оин и акушерка заняты тем, что помогают Дис пройти через трудный процесс "избавления" очередного младенца из ее чрева. Фрерин все еще в Дейле, встречается с внуком Гириона от имени Торина; они ожидали, что роды начнутся только через несколько дней, и, хотя Торин отправил гонца, сомнительно, что он сможет вернуться вовремя. Похоже, его брату было суждено пропустить рождение обоих своих племянников. Балин и Двалин прибыли раньше, якобы для того, чтобы передать ему "очень срочный отчет", но Торин не настолько глуп, чтобы не понять, что они проверяли его. Эта мысль согревает, несмотря на то, что буквально на днях Фрерин ругал его за то, что он до сих пор не рассказал им правду о своих двух жизнях. Ради Фили Торин не стал расхаживать по комнате в ту минуту, когда до него дошла весть о приближающихся родах, а вместо этого уселся у стены, держа взволнованного Фили на коленях. - Что происходит? Почему мама кричит? - спрашивает ребенок дрожащим голосом и с беспокойством в глазах. Торину пришло в голову, что, возможно, Фили не следовало бы выслушивать боль своей матери, но он не хотел оставлять все еще маленького гнома с кем–то еще, и не был готов находиться от Дис дальше, чем это было абсолютно необходимо, - от него могло быть мало толку, если он будет стоять на страже перед комнатой, но это все равно давало ему возможность чувствовать себя лучше, и он надеется, что Дис тоже будет немного спокойнее, зная, что он рядом и готов поддержать ее, если это будет необходимо. - Твоя мама ждет твоего младшего брата, - тихо говорит он Фили, притягивая его чуть ближе. Малыш еще не дрожит, но, тем не менее, с благодарностью прижимается к Торину. Маленькие белые зубки прикусывают нижнюю губу Фили – привычка, на которую они убили практически пятьдесят лет, чтобы отучить от нее маленького наследника - и он смотрит на Торина широко раскрытыми глазами, когда спрашивает с легким упреком: - Но она кричит. Ты говорил, что это будет счастливый день, дядя. Прошло пять лет, а сердце Торина все еще согревается каждый раз, когда Фили называет его так. Забавно, как сильно человек может скучать по простому родному обращению. - Рождение - тяжелое испытание для любой женщины, - серьезно объясняет Торин, - но, в конце концов, оно того стоит. В конце концов, ты тоже впервые увидел свет таким образом. Он легонько тычет Фили в живот, заставляя карлика слегка поежиться, а затем громко захихикать, когда пальцы Торина начинают танцевать по его животику и бокам. - Не щекочи, дядя Торин! - Фили задыхается в перерывах между попытками высвободиться. - Это нечестно! Несколько минут спустя Фили совершенно запыхался и забыл обо всем, чего Торин и добивался. И вот, наконец, Оин высовывает голову из-за двери, и Торин протискивается мимо него, а за ним и Фили, прежде чем целитель успевает сказать хоть слово. Дис выглядит усталой, но счастливой, хотя эмоции на ее в последнее время можно было увидеть очень редко, лежит в постели с маленьким свертком в руках. Увидев их, она пододвигается, открывая сморщенное личико новорожденного Кили, и Торин с трудом сдерживается, чтобы не броситься вперед. Фили тем временем смотрит на свою мать широко раскрытыми глазами. - Это твой младший брат, Фили, - говорит Дис хриплым голосом, но, опять же, в нем есть легкость, которой так не хватало Торину. - Почему он такой неподвижный? - спрашивает Фили после минутного раздумья. Дис улыбается ему. - Он устал, как и я. Я обещаю, что ты познакомишься с ним позже, inùdoy. Фили еще раз бросает взгляд на сверток и торжественно кивает. Торин хочет сделать шаг вперед и попросить подержать Кили, хотя бы на минутку, как он держал Фили сразу после его рождения, но, несмотря на ее счастье, в том, как Дис вцепилась в своего второго сына, чувствуется скрытое отчаяние, поэтому он молчит. Ее взгляд устремляется на Фили с молчаливым вопросом. - Ты не выведешь Фили на минутку на улицу? - тихо спрашивает Торин, в кои–то веки вспомнив, что нужно радоваться отсутствию слухового аппарата - и, следовательно, необходимости кричать все громко любое слово, - чтобы он услышал. Оин кивает ему и берет Фили за руку. Когда карлик, кажется, хочет настоять на своем, старший гном наклоняется и шепчет что-то ему на ухо, после чего Фили выпрямляется и уходит вместе с ним без дальнейших возражений. На мгновение он задумывается о том, что сказал Оин, затем решает, что, вероятно, предпочел бы этого не знать, и возвращает свое внимание к уставшей сестре и новорожденному племяннику, которого она держит на руках. Крошечный пучок темных волос украшает блестящую головку младенца, и Торин как раз собирается осторожно потрогать его, когда распахиваются большие карие глаза и с любопытством смотрят на него. Он и представить себе не мог, что может дважды влюбиться в одного и того же человека, но это, безусловно, то, что его сердце только что решило сделать. Крошечная пухлая ручка тянется к нему с тихим воркованием, и он весь тает. Независимо от того, где и в какой временной шкале находится Кили, ему всегда суждено быть его маленьким сердцеедом. - Я хочу назвать его Кили, в честь его отца и брата, - шепчет Дис таким же усталым голосом, как и ее глаза. - Это ведь… это то имя, которое было у него в твоей прошлой жизни? - Дис, - говорит он так мягко, как только может, - не беспокойся о том, что было или чего не было в той жизни, это не имеет никакого отношения к тому, что происходит здесь и сейчас, и уж точно не должно влиять на твои решения. - На его лице появляется улыбка. - Хотя в данном случае вопрос спорный, потому что именно под этим именем я знаю этого маленького негодяя. Я пришел к выводу, что некоторым вещам просто суждено оставаться такими же. Это стоит того, чтобы увидеть улыбку, озаряющую ее лицо, и довольный звук, который вырывается из уст Кили, когда она крепче прижимает его к груди. Он склоняется над ними еще раз и во второй раз произносит эти слова, тяжелые и непреклонные: - Я нарекаю тебя nûrayad, Кили, сын Вили, сын Дис, hôfuk kurûdaz, радость сердец. Да хранит тебя Махал. Единственным ответом Кили было сонное бульканье. И он, и Дис, похоже, вот-вот заснут от усталости, поэтому он запечатлевает поцелуй на их лбах и начинает подниматься. Прежде чем он успевает отойти от кровати, Дис поднимает руку и на удивление крепко хватает его за рукав. - Придешь завтра утром? - тихо спрашивает она, чтобы не потревожить Кили, его дыхание становится ровным даже во сне. Он немного удивляется ее внезапной уязвимости, но отвечает без колебаний, не задумываясь над ответом. - Конечно, namad. Я никуда не собираюсь уходить.

***

Торин только что вернулся в свою комнату, смертельно уставший после нескольких часов напряжения и тревоги, когда раздается осторожный стук в дверь. На краткий миг слабости Торин воображает, что просто проигнорирует его, хотя и знает, что не сможет этого сделать – король не может позволить себе роскошь проводить время в одиночестве, любая проблема может быть слишком важной, чтобы ее просто проигнорировать. Это также является причиной того, что он не нанимает слуг, которые прислуживали бы ему круглые сутки; он предпочитает справляться со всеми делами самостоятельно, и чтобы его хоть где-то оставили в покое. Поэтому он вздыхает и плетется к двери, вопрос о проблеме уже готов сорваться с его губ. Он резко останавливается, когда видит, что в дверях стоит Дори, с большим свертком ткани в руках и слегка взволнованным видом. Один взгляд на слегка измотанный вид гнома говорит ему, что это займет по меньшей мере несколько минут. - Входи, Дори, - говорит он, каким-то образом умудряясь улыбнуться, несмотря на усталость. - Похоже, тебе не помешала бы чашка чая. - Если вас не затруднит, - бормочет Дори, позволяя усадить себя в одно из мягких кресел. Как только младший гном берет в руки чашку чая и делает глоток, чтобы успокоиться, он начинает разворачивать сверток из ткани, который принес с собой, и у Торина перехватывает дыхание. Его взору предстает калейдоскоп красок, изящная вышивка на темно–синей ткани - цвета дома Дурина. - Я закончил это сегодня, после того как было объявлено имя принца, - тихо говорит Дори, глядя на дело своих рук. И действительно, на ветвистом генеалогическом древе, как и в случае других имен, золотыми буквами написано слово "Кили", прямо рядом с именем Фили, его родного брата. И еще есть место рядом с ним и Фрерином. Торин поднимает взгляд от ткани, чтобы встретиться с обеспокоенным взглядом Дори, и выдыхает: - Это прекрасно, Дори. Ты очень талантлив. Так и есть – в плетении есть несколько небольших несоответствий, но, особенно для тех, кто изучает свое ремесло менее десяти лет, это действительно мастерски выполненное изделие. Дори краснеет от гордости, беспокойство и нервозность наконец-то проходят. - Я приготовил это для леди Дис и юных принцев. Ты передашь им это вместе с моими поздравлениями? - Почему бы тебе не сделать это самому? - спрашивает Торин, приподняв бровь. - Я уверен, Дис обрадуется еще одному гостю, а также - это ведь работа твоих рук. - Я бы предпочел все же передать через вас, - тихо говорит Дори, протягивая сшитую красоту Торину, чтобы тот взял его. Мгновение он колеблется, затем берет ткань. Ему нужно будет поговорить с Дори о том, чтобы как-нибудь в ближайшее время оценить его работу. Большинство гномов придерживаются противоположного мнения, без конца хвастаясь своими творениями, а не храня молчание, но Дори всегда был более мягким гномом, чем большинство из тех, кого знал Торин. Торин прищуривается, изучая лицо собеседника. Он догадывается, что у молодого гнома есть давнее чувство, что он вмешивается, когда дело касается семьи Торина, и это тоже нужно было бы обсудить, но сейчас не время. - Я благодарю тебя за этот подарок, Дори из семьи Ри, - официально произносит он. - Я прослежу, чтобы этот подарок был доставлен моей сестре. Он не упоминает, что Дис, скорее всего, отправится на поиски Дори, чтобы поблагодарить его лично – Дори просто придется смириться с этим, когда она появится на пороге его мастерской. Дори просто кивает и изображает поклон. Но на пути к выходу он колеблется. - И, Торин? Вы не мог ли поговорить с Нори? Это прозвучало как гром среди ясного неба. Торин хмурится. - О чем? - Я не уверен, - пожимает плечами Дори, хотя у Торина возникает ощущение, что он, возможно, не прям чтобы готов сказать ему правду. - Просто такое ощущение. Он наклоняет голову. - Как только у меня будет свободное время. - Спасибо, - просто говорит Дори, и Торин уверен, что он не представляет, насколько сильно облегчение звучит в его голос. Дверь тихо закрывается за другим гномом, оставляя Торина задумчиво хмуриться. Если Дори зашел так далеко, что рассказал об этом Торину, он, должно быть, очень беспокоился о своем брате. Учитывая то, что он знает о другом - более взрослом Нори - он прекрасно понимает, о чем идет речь – судя по всему, Нори начал свою воровскую карьеру в таком молодом возрасте. Скоро ему придется навестить Дарлу и ее семью – обычно такая перспектива его бы подбодрила, особенно сейчас, когда времени на личную жизнь остается все меньше и меньше, и он видит их гораздо реже, чем ему хотелось бы, но в голосе Дори было что-то такое, что нервировало его и мешало спать той ночью.

***

На следующее утро он все еще думает о Нори, но пока откладывает этот момент в сторону, намереваясь посмотреть, как дела у Дис и Кили. И как там Фили тоже; ребенок до этого почти весь день вел себя тихо, ожидая момента, когда он сможет впервые увидеть своего младшего брата – возможно, даже слишком тихо. Как оказалось, его опередили, потому что Фили без предупреждения ввалился в его комнату, как раз когда Торин надевал ботинки. - Фили? - спрашивает он, удивленно поднимая глаза. - Что-то не так, mizimith? Карлик тихо сопит, но молчит, поэтому Торин делает единственное, что приходит ему в голову, - сползает на пол и раскрывает объятия. Всего через мгновение маленькая фигурка врезается в него с такой силой, что он слегка отлетает назад. - Ш-ш-ш, - бормочет он, все больше волнуясь. - Все в порядке, mizimith, я здесь. - Amad ведет себя очень тихо, дядя Торин, - всхлипывает Фили в его рубашку. - Все, что она делает, это прижимается к Кили. Торин успокаивающе проводит своей большой рукой по копне светлых волос Фили. - Это нормально, Фили. Кили очень маленький, поэтому ему сейчас нужно больше заботы, как и тебе, когда ты был совсем крохой. Это не значит, что твоя amad забыла о тебе. - Нет? - Нет, - твердо повторяет Торин. Он крепче обнимает гнома. - Никто и никогда не сможет забыть о тебе. Всхлипывания Фили утихли, но он по-прежнему прижимается головой к груди Торина. - Это всё, что тебя беспокоит? - пробормотал Торин, осторожно протягивая руки, чтобы заглянуть Фили в глаза. Ребенок слегка ерзает, упрямо сжав губы, но Торин только продолжает спокойно смотреть на него. - Как ты думаешь, я понравлюсь Кили? - наконец спрашивает Фили душераздирающим тихим голосом. И на этот раз Торин рад, что может сказать с полной честностью и убежденностью: - Да, малыш, я знаю, что ты ему понравишься.

***

Фили уже убежал обратно в покои своей матери, но Торин следует за ним более спокойным шагом, держа в одной руке красивую нарядную ткань, а в другой - коробку с новенькими игрушками, которую Бифур упрямо сунул ему в руки, прежде чем Торин успел запротестовать. Слегка регулирую вес не такой уж и легкой коробки, он ворчит себе под нос о трусливых гномах, которые не смогли лично доставить свои прекрасные подарки его сестре. Он останавливается в дверном проеме, рассматривая открывшуюся перед ним картину. Дис лежит на кровати, как и ожидалось, после того, как Оин кричал на нее около получаса утром, когда она попыталась встать, а Фрерин маячит рядом. Но что действительно привлекает его внимание, так это два малыша. Фили держит Кили, похоже, с некоторым усилием, а на лице у него выражение восторга и ужаса одновременно. Торин не смог точно вспомнить это событие в своей прошлой жизни, но он совершенно уверен, что именно в этот момент Фили окончательно и бесповоротно начинает любить своего младшего брата, что положило начало их долгим неразлучным годам вместе. Торин ни на йоту не возражает. - Ты выкупил весь товар в магазинах игрушек в Эреборе? - раздается голос у него за спиной, и только годы привыкания к попыткам Фрерина подкрасться к нему незаметно удерживают его от прыжка. - Ты просто расстроен, что снова пропустил роды, - поддразнивает Торин, подталкивая коробку с игрушками к груди Фрерина. Фрерин выглядит слегка недовольным этим напоминанием. - Если бы ты каждый раз не настаивала на том, чтобы они происходили пораньше, Дис, я бы, возможно, действительно был там. И ты! - Он обвиняюще указывает пальцем на Торина. - Тебе следует прекратить перекладывать на меня свои дипломатические обязанности! Торин приподнимает бровь. - Извини, но я и так уже слишком занят своими "королевскими обязанностями", чтобы заниматься всем остальным. Фрерин открывает рот, но Дис останавливает перепалку. - Заткнитесь вы оба. Не думаю, что я в любом случае смогла бы выдержать присутствие аж двух своих старших братьев. - Она властно вздергивает подбородок. - А теперь, Торин, не хочешь ли ты рассказать мне, что все это значит? Торин опускает взгляд на ткань, которую все еще держит в руках. - Подарки от анонимных доброжелателей, - сухо говорит он. - Дори и Бифур передают привет. - И почему они не могли сделать это лично? Торин вздыхает. - Они подумали, что будут мешать, или что-то в этом роде. Ты можешь пойти и наорать на них позже, когда Оин снимет с тебя постельный режим. Теперь настала очередь Дис выглядеть недовольной. - Мне повезет, если это случится в ближайшие десять лет. Но ее глаза загораются, когда Торин начинает разворачивать подарок Дори. - Это гобелен? Я всегда хотела такой повесить над камином. - Это действительно он, - тихо подтверждает Торин и расстилает его на краю кровати Дис, как одеяло. На мгновение ее взгляд задерживается на ветке рядом с ее именем, на том месте, где навсегда останется Вили, и, когда она снова поднимает взгляд, в ее глазах блестят слезы, но улыбка искренняя. - Моя семья, - шепчет она слегка сдавленным голосом. - Наша семья, - так же тихо соглашается Торин, а Фрерин, сидящий рядом с ним, кивает с такой силой, что игрушки в коробке слегка шумят из-за внезапного движения. И тут момент портит Фили, который кричит что-то о том, что Кили вот-вот упадет, потому что он так сильно извивается, и они все начинают двигаться. А может, это именно то, чего требовал данный момент.

***

Торин направляется за чем-нибудь съедобным на обед, когда Двалин хватает его сзади за тунику и тащит на тренировочные площадки. Его отвращение не только буквальное – он прекрасно понимает, что причины Двалина намного более глубокие, чем просто "Торину нужно больше тренироваться, потому что он теряет форму и в следующий раз, когда он окажется в бою, ему надерут задницу", хотя это, безусловно, часть причины. Возможно, он также немного избегал его и Балина в течение последних нескольких недель. Отчасти это объясняется тем, что он просто невероятно занят, но он также болезненно осознает, что ему нужно рассказать им обоим о своей ситуации, и как можно скорее (хотя бы для того, чтобы Фрерин перестал многозначительно на него смотреть), и, будучи взрослым гномом, каким он и является, он старается не сталкиваться с ними, чтобы избежать необходимости признаться. Это если говорить простым языком, хотя, конечно, всё никогда не бывает так просто. Двалин, по–видимому, обратил на это внимание, хотя, вероятно, сам не знает почему, и справляется с этим обычным способом - устраивает Торину такую жестокую тренировку, что тот едва может сидеть после нее. Обычно после этого любая возникшая проблема решается, но сегодня Двалин добавляет еще одну проблему. Избив Торина до полусмерти и полностью измотав его, он заталкивает его в угол, где его ждет Балин с недовольным выражением на обычно спокойном лице. Двалина совершенно не смущает предательский взгляд, который Торин бросает на него – это слишком подло для его обычно такого прямолинейного друга. - А теперь, - начинает Балин, и Торин старается не замечать, как надежно они загнали его в угол, Балин сидит рядом с ним, а Двалин неуклюже пытается закрыть собой все пути отхода, - не хочешь рассказать нам, что с тобой происходит, Торин? Нам с братом до смерти надоело, что ты нас избегаешь. - Я был занят, - бормочет Торин. В глазах Балина не убавляется твердости, когда он огрызается: - И если это единственная причина, по которой никто из нас не видел тебя дольше нескольких минут в течение нескольких последних недель, то я даю тебе слово, что мы немедленно прекратим это и предоставим тебе заниматься своими обязанностями. Торину даже не нужно думать об этом, чтобы понять, что он не может лгать своим друзьям, тем более, что он с самого начала не собирался откладывать это в долгий ящик – и хотя он предпочел бы поговорить об этом, пока у него не болит во многих местах и с него не капает пот, проблема в том, что... по крайней мере, тренировочный зал пуст, что обеспечивает им уединение, в котором он как раз-таки и нуждается. - Прежде чем вы оторвете мне голову за то, что я собираюсь вам рассказать, поймите, что я рассказывал об этом только Фрерину и Дис. - Его губы кривятся. - И это было всего несколько недель назад, после... после похорон Вили. Он делает глубокий вдох, не обращая внимания на то, что взгляд Балина наконец-то немного смягчился, когда он осознал, что выбрал подходящий момент, и говорит тихим размеренным голосом, который противоречит его желанию просто выпалить все как на духу: - Я не совсем тот, за кого вы меня принимаете. Да, я Торин, но я проживаю свою жизнь во второй раз. Очевидно, с каждым разом, когда он рассказывает правду, его объяснение становится все короче и короче. Две пары бровей приподнимаются, образуя одну длинную "удивленную" линию. Нетрудно догадаться, о чем они хотят спросить. - Я не знаю, как и почему, я просто знаю, что прожил жизнь, умер и снова проснулся в своем молодом теле в тот день, когда появился дракон. Наступает тишина, и он совершенно уверен, что, чего бы они там не ожидали услышать от него, по итогу они получили абсолютно не то, что ожидали узнать. - А, так вот почему Дис начала ухмыляться, когда я в последний раз излагал свою теорию о Дурине, - наконец произносит Балин немного категорично. По правде говоря, он выглядит немного ошарашенным, но Торин не может его за это винить. Двалин, напротив, только прищуривает глаза. - И почему ты не сказал нам об этом раньше? - У меня были свои причины. - Заметив сердитый взгляд Двалина, он добавляет, хотя и с некоторой неохотой. - Я чувствовал, что не могу рисковать. Я не был готов. Я не хотел, чтобы что-то менялось. - Его собственный взгляд становится еще более свирепым, и, прежде чем Балин успевает открыть рот, он рявкает. - И не говори мне, что ничего не изменится. С тех пор как я рассказал Фрерину и Дис, я даже не могу сосчитать, сколько раз они по-другому смотрели на меня, и я знал, что им интересно, не случилось ли чего-нибудь в моей прошлой жизни, знал ли я что-нибудь о том, что должно произойти сейчас. Они знают, что я не всё им рассказал, и это всегда стоит между нами, невысказанное, но все равно нечто осуждающее. Теперь Балин выглядит огорченным. - Все изменится, да, все всегда меняется, когда происходит что-то новое. Но, несмотря ни на что, мы все равно остаемся твоей семьей, Торин. И хотя мне жаль, что ты не сказал нам об этом раньше, я благодарен, что ты сделал это сейчас. Искренность в его голосе убеждает Торина в том, что он действительно имеет в виду то, что только что сказал, и что-то в его груди расслабляется, позволяя ему сделать более глубокий вдох. И затем Двалин говорит: - И мы тебя любим, murkhûn, как и всегда. Внезапно Торину остается только проглотить комок в горле и не сделать что-нибудь постыдное, например - расплакаться. Двалин никогда бы не позволил ему так поступить. Вместо этого он низко кланяется им обоим и бормочет хриплым, сдавленным голосом: - Спасибо вам, друзья мои.

***

Пока Дис спит – в данный момент она часто это делает, и если бы Оин не сказал, что это совершенно нормально для женщины после родов, Торин бы уже волновался - и Фрерин где-то с Фили, вероятно, устраивая какие-нибудь пакости, Торин дежурит по уходу за ребенком. Не то чтобы он возражал. Несмотря на то, что Кили был довольно энергичным для такого маленького ребенка, он на удивление хорошо себя вел, несмотря на то, что в последующие годы он часто попадал в еще большие неприятности, чем Фрерин. Если бы Торина спросили, он, вероятно, честно признался бы, что выполнение своих обязанностей с Кили, прикрепленным к груди на перевязи, быстро стало одним из его любимых занятий. Это, безусловно, делает работу с бумагами более интересной, а тепло, исходящее от маленького тельца, помогает снять напряжение, которое неизбежно возникает после различных заседаний совета. О чем Торин не подозревал до этого визита к Дарле, так это о успокаивающем влиянии Кили на других обезумевших гномов. Когда он входит, Дарла вяжет что-то, отдаленно напоминающее нечто, что носит Бофур на своей голове, но он уже достаточно хорошо знает, чтобы не спрашивать, а Ори сидит в углу, склонив голову над каким-то пергаментом, и яростно строчит пером. Что-то поблескивает у него на вороте, и Торин улыбается. Ему приятно видеть, что Ори носит свой жетон как брошь, наполовину скрытый за складками ткани, но тем не менее постоянно присутствующий на его одежде. Молодой гном едва поднимет взгляд от своего пергамента и кратко бормочет приветствие, прежде чем снова погружается в интересную для него учебу. Он некоторое время разговаривает с Дарлой – и позволяет ей ворковать с Кили, чего, в конце концов, и следовало ожидать, – но все время отвлекается и не удивляется, когда она, наконец, говорит: - Что бы тебя так не волновало, просто иди и разберись с этим. Торин состроил извиняющуюся гримасу, но она отмахнулась от него. - Нори здесь? - спрашивает он, решив не ходить вокруг да около. Она качает головой. - Нет, но я предполагаю, что ты можешь найти его в его секретном "логове". Он приподнимает бровь, и она закатывает глаза в ответ. - Не беспокойся об этом, в данный момент он воображает себя следующим главой шпионской сети или кем-то в этом роде, Торину приходится подавить смешок. Кто бы мог подумать? Десять минут спустя он пролезает в дыру, которая едва ли позволяет ему пролезть, стараясь, чтобы выступающие камни не задели Кили, и сталкивается лицом к лицу с испуганным Нори, сидящим на полу его маленького убежища. - Привет, Нори, - приветливо говорит он. - Не возражаешь, если мы к тебе присоединимся? Нори глядит на него слегка подозрительно, но с готовностью пододвигается, чтобы Торин мог сесть поудобнее, и в его взгляде появляется любопытство, когда он смотрит на Кили, полусонного и привязанного к груди Торина. - Где ты это нашел? - спрашивает Торин, кивая на сапфир, с которым Нори играл перед его появлением, движения молодого гнома были недостаточно быстрыми, чтобы скрыть камень от взгляда Торина. Он подавляет желание ущипнуть себя за переносицу, когда Нори избегает его взгляда. - В округе, - бормочет он, одной рукой теребя бахрому своей туники, а другой крепче сжимая камень. Теперь Торин вздыхает. - Ты взял его у кого-нибудь? - прямо спрашивает он, надеясь, что молодой Нори лучше отреагирует на прямоту, как тот, что постарше, которого он знал. - Нет! - тут же запротестовал Нори. - Я нашел его возле шахт. Должно быть, он упал с тележки. Торин продолжает пристально смотреть на него, в его взгляде нет обвинения, но он и не отступает. Дори не послал бы его поговорить с Нори, если бы ничего не происходило, и предыдущая реакция гнома только подтвердила это. - Хотя, возможно, я... взял кое-что еще. - Голос Нори тих, но теперь он смотрит на Торина, и в его взгляде есть что-то свирепое. И тут Кили зевает, и этот звук даже самый закаленный в боях гном может назвать милым, и их общее напряжение спадает. - Нори, - мягко говорит Торин, стараясь, чтобы его голос звучал непринужденно, - ты же знаешь, что воровать нехорошо. Нори кивает, каким-то образом умудряясь выглядеть дерзко и несчастно одновременно. - Тогда зачем ты это делаешь? - спрашивает он с искренним любопытством. Молодой гном на мгновение прикусывает губу, а затем тихо говорит: - Я действительно не могу остановиться. Я вижу что-то, протягиваю руку и забываю о том, что не должен этого делать. И иногда я даже не замечаю, что взял что-то, пока не нахожу это у себя в кармане. Торин садится на корточки, одновременно испытывая облегчение от услышанного и беспокойство. Это многое объясняет в вызывающей горечи старшего Нори перед лицом неодобрения его брата, это уж точно. Он сомневается, что Нори когда-либо признавался в этом Дори. - Ты помнишь, у кого ты взял эти вещи? Нори пожимает плечами. - Некоторые из них. - Ты вернешь вещи их владельцам, тем, кого сможешь вспомнить, - твердо говорит ему Торин со сталью в голосе. - Мне все равно, как ты это сделаешь, можешь вернуть их тайком, если хочешь, но ты это сделаешь. Ты меня понял? Нори кивает. - Что касается будущего... - Торин на мгновение задумывается. - Тебе нужно научиться контролировать свои желания, и это, конечно, не произойдет само по себе. Есть две вещи, которые я бы предложил тебе....сделать, - говорит Торин, стараясь не затрагивать прошлое Нори при принятии решения. - Во-первых, я познакомлю тебя с кем-нибудь, у кого, скажем так, схожие склонности, и ты поговоришь с ним. А во-вторых, я хочу, чтобы ты тем временем проверил свои навыки. Иногда взять что-то может быть легко, но сможешь ли ты положить это обратно так, чтобы тебя не поймали? Лицо Нори сияет. Торин не удивлен, что отчасти это вызов - осознание того, что он мог бы сделать. А возвращение того, что он забирает у других, прежде чем они заметят, что чего-то не хватает, станет для него совершенно новым испытанием. А Галин будет очень рад заполучить себе маленького протеже, когда вернется из своего нынешнего путешествия. Конечно, Торину придется смириться с ворчанием гнома, но Нори умеет проникать в сердца людей, и он уверен, что Галин не станет исключением. - Это звучит справедливо? - спрашивает Торин и расслабляется, когда Нори кивает с гораздо большим энтузиазмом, чем раньше. - И, Нори? Воровство может быть полезным навыком, если его правильно развить и не использовать во вред другим хорошим гномам или другим существам. Он подмигивает и не может не улыбнуться, увидев изумленное лицо Нори. Конечно, ему придется приглядывать за молодым гномом, просто чтобы убедиться, что он действительно использует свои навыки для достижения лучшей цели, но он надеется, что заложил основу для того, чтобы Нори стал, по крайней мере, честным вором. А потом они оба некоторое время обнимают благодарного Кили, потому что даже самый мужественный из гномов никогда не смог бы устоять перед маленьким малышом.

***

Три недели спустя Торин занят ненавистным процессом смены подгузников Кили - Дис чуть было не швырнула в него ребенком, заявив, что не сможет справиться со всеми делами вот так сразу практически после родов - когда на балкон его комнаты залетает ворон. Сразу же насторожившись, поскольку только самые важные послания направляются непосредственно в его покои, Торин берет в руки кусок пергамента, прикрепленный к лапе ворона. Мгновение он смотрит на три слова, затем все же решает действовать, скомкав бумажку в руке.

Ты был прав

Час спустя вороны доставили срочные сообщения Трандуилу в Лихолесье и Барану в Дейл.