lay down your sweet and weary head

Король Лихолесья Трандуил входит в Зал лордов Дейла со своим обычным ледяным выражением лица и в серебристом плаще, который слегка колышется даже при отсутствии движения или ветра. Торин слишком занят тем, что испытывает облегчение от того, что он действительно так быстро пришел по одному только слову Торина, чтобы обращать внимание на драматизм происходящего. (Хотя он не может сказать, что винит Барана, сидящего слева от него за то, что тот тихо закатил глаза. Он уже не так близок с внуком Гириона, как раньше, поскольку теперь, когда он стал королем, его семья становится все более требовательной, и у него не остается времени на общение с людьми в Дейле, но у них все еще есть кое–что общее - и определенное отношение к долготерпению когда речь заходит об их соседе - эльфийском короле - безусловно является одним из пунктов.) - Ты вызвал меня сюда по срочному делу, - холодно заявляет Трандуил, - так что говори быстрее. У меня нет в запасе целого дня свободного времени. Торин подавляет в себе желание раздраженно возразить. Это слишком важно, чтобы его вспыльчивость могла помешать ему; урок, который дался ему с трудом, но теперь он был хорошо усвоен. - Что такого важного, что ты настоял на встрече так скоро? - присоединился Баран - хороший парень, по большей части, но, к сожалению, ему не хватало терпения Гириона. Не помогает и то, что он выглядит так, будто только что встал с постели, хотя это, по крайней мере, объясняет его раздражительность. - Это, - коротко говорит Торин и бросает на стол последний пергамент, который принес ворон. Галин, безусловно, был очень занят в течение последнего года. Трандуил склоняется над бумагой, с любопытством разглядывая знакомые линии карты региона к востоку от Туманных гор. - Красные точки? - наконец спрашивает он, поднимая взгляд на Торина. - Отряды орков, около сотни на каждую точку, - быстро отвечает он, не утруждая себя тем, чтобы скрыть мрачную гримасу на своих губах. Красных точек много, и даже на такой статичной карте, как эта, становится ясно, что они собираются идти на Эребор. Баран, который наконец-то пошевелился, услышав нотки ужаса в голосе эльфийского короля, выругался. - По оценкам моих шпионов, у нас есть по меньшей мере несколько недель, возможно, две, прежде чем они будут готовы к нападению, - тихо говорит Торин, стараясь поочередно встречаться взглядом с Трандуилом и Бараном. - Силы Эребора в одиночку, возможно, смогут на какое-то время сдержать натиск, но Дейл практически не защищен. Выступят ли Дейл и Зеленый лес вместе с нами против нашего общего врага? На мгновение воцаряется тишина, и Торин едва не перестает дышать. Именно к этому он стремился на протяжении многих десятилетий, наводя мосты к соседям своего королевства в надежде, что они станут союзниками, когда настанет день, который определит их судьбы. Этот день. В этот момент. - Ты прав, - наконец тяжело произносит Баран, морщины на его лбу стали видны еще отчетливее. - Дейл будет запросто побежден с армией такого размера. Если Эребор предоставит нам убежище, мы будем сражаться вместе с тобой, король Торин. Торин склоняет голову в знак благодарности за этот первый шаг. - Гора достаточно велика, чтобы приютить ваш народ на короткое время, хотя нам понадобится вся еда, которую вы сможете унести. Наши ворота защитят вас. Баран, в свою очередь, слегка кланяется, подтверждая их договор, и затем они оба поворачиваются к Трандуилу, чей взор устремлен куда-то вдаль. Под их пристальными взглядами что-то в его глазах снова заостряется, и он спрашивает: - А с чего вдруг ты просишь помощи у Зеленолесья, Король Под Горой? Это не наша битва. Торин приподнимает бровь. - Не ваша? Зеленолесье, возможно, и не находится непосредственно рядом с Эребором, но, несомненно, ваше королевство пострадало бы, если бы весь регион был захвачен орками? - Он усилием воли смягчает свой голос. Излишняя дерзость и грубость сейчас ни к чему не приведут, уж это-то он знает о характере эльфа. - Эребор считает себя союзником вам и вашему народу, и если вы когда-нибудь позовете нас, мы ответим. Если вы не будете сражаться вместе с нами сейчас, вполне вероятно, что Эребор падет. - Он улыбается, но его улыбка мрачная и острая, способная разрезать камень. - О, мы, конечно, не будем облегчать вам задачу. Мы можем долго прятаться за нашими стенами, но, в конце концов, их армия возьмет нас измором. У нас недостаточно сил, чтобы противостоять войскам, собранным Болгом. Эребор не выживет в одиночку. После этой высказанной суровой правды наступает тяжелое молчание. Если Трандуил откажет в помощи, Торину придется эвакуировать как можно больше гномов, пока армия врага не подошла слишком близко. Еще несколько гномов смогли бы сбежать через потайную дверь, хотя их было не так много, чтобы привлечь внимание орков. Вероятно, он мог бы спасти остальных членов своей семьи, если бы до этого дошло, но Торин знает, что он сам погибнет вместе с горой, которая является его домом. Он не откажется от нее во второй раз. Когда он снова поднимает глаза, Трандуил наблюдает за ним со странным выражением на своем обычно спокойном лице, как будто он удивлен, даже озадачен чем-то, что он заметил на лице Торина. - Ты напоминаешь мне кое-кого, кого я знал когда-то, давным-давно, великого короля древности, - тихо говорит он, и внезапно его взгляд снова становится острым. - Если есть способ, с помощью лесных эльфов остановить эту тьму, мы будем рядом с тобой, сын камня. - Его губы изгибаются, почти в улыбке. - В качестве дани уважения, которое ты заслужил. Весь воздух стремительно покидает тело Торина, вызывая у него почти головокружительное чувство облегчения. Битва еще не выиграна, но теперь у них есть шанс побороться. - Но, - продолжает Трандуил, и взгляд Торина возвращается к его спокойному лицу, - я не стану безрассудно рисковать жизнями своих воинов. Если ты не сможешь предложить стратегию боя, которая имела бы шансы на успех, ты останешься в этой битве один. Торин отказывается поддаваться желанию сглотнуть, как нервный неумышленный подросток. - Мы в значительном меньшинстве. Наш единственный шанс - дезорганизовать врага и отвлечь его на достаточное время, чтобы провести внезапную контратаку после того, как они захватят долину. - И как ты предлагаешь нам это сделать? - спрашивает Баран, положив руку на рукоять своего меча – возможно, неосознанно, но, безусловно, достаточно символично. - Болг. - Торин постукивает по большому красному треугольнику на карте. - Он является лидером всей этой армии. Если мы сможем отвлечь его на достаточно долгое время, его армия потеряет свою структуру. - Мы никак не сможем привлечь внимание Болга на достаточное время, чтобы остановить всю его армию, - резко говорит Трандуил. Торин открывает рот, затем снова закрывает его, потому что именно в этом и заключается недостаток его плана, и он уже видит, как Трандуил замыкается в себе, готовясь перестать верить в их возможное сотрудничество. Мысль поражает с силой молнии, и, прежде чем Торин успевает подумать об этом лучше, он выпаливает: - Аркенстоун мог бы. И Трандуил останавливается, просто замирает, прекратив все свои движения, удивленно уставившись на Торина. А затем, медленно произносит: - Объясни. Два часа спустя Баран уходит, чтобы заняться организацией эвакуации жителей Дейла в горы, оставляя Трандуила и Торина одних за длинным столом переговоров. Король эльфов медленно качает головой. - Я прожил долгую жизнь, но это?..... Либо из-за тебя мы все погибнем, король Торин, либо эта битва останется в истории этой земли на века вперед. - Зовите меня Торин, как один правитель другого, - импульсивно говорит Торин. Он прекрасно понимает, что Трандуил ему, вероятно, никогда не понравится, но сейчас предложение звучит так, будто они бок о бок стоят на краю гибели – либо они вместе победят в этой битвы, либо погибнут в огне - тоже вместе. Выражение недоверия, сменяющееся медленной улыбкой, - первая, которую Торин когда-либо видел на лице Трандуила, - почти как откровение. И на короткое время Торин даже может забыть, каким невероятным казался этот момент всего несколько лет назад.

***

Торин стоит над воротами, наблюдая, как вереницы мужчин и женщин входят в гору, неся столько еды, сколько могут унести. Дис и Фрерин стоят по обе стороны от него, храня молчание с тех пор, как он сообщил о надвигающейся войне. Внизу пожилой мужчина спотыкается, и другой мужчина быстро помогает ему двигаться дальше. - Ты уверен, что это хорошая идея? - спрашивает Фрерин, прикрыв глаза. - Если эльфы не появятся... - Трандуил придет, - говорит он с уверенностью, которая удивляет даже его самого. Фрерин фыркает, но больше ничего не говорит, очевидно, доверяя мнению Торина. - Ты думаешь, это сработает? Глаза Дис широко раскрыты и полны беспокойства. Она была меньше всех шокирована планом Торина из всех, кто слышал о нем – на самом деле, это было небольшое количество гномов, – но даже у нее были сомнения. Торин, если честно, не прям, чтобы очень удивлен. Он и сам не до конца уверен в своем плане. - Мы можем только надеяться, - говорит он тоном, который вряд ли можно было понять, как успокаивающий. - И даже если это произойдет, последуют недовольство. Мы должны быть готовы. Дис сухо улыбается. - Если мы все выживем в этой войне, я с радостью вступлю в перепалку с советом от твоего имени. - Возможно, не только с советом, - поправляет Торин, и его улыбка становится печальной. Под ними последние отставшие проходят через ворота. Ему скоро придется уйти, чтобы встретиться с Бараном и обсудить, где разместить его людей и как распределить продовольствие, но он позволяет себе еще раз взглянуть на окрестности своего королевства, несмотря на темные тучи, сгущающиеся на горизонте, и силу своих брата и сестры с обеих сторон.

***

Он натыкается на Бифура и Бофура по пути в комнату переговоров и едва удерживается от того, чтобы не дернуться в сторону, потому что они экипированы для войны, но отличительного копья Бифура в виде кабана нет, а у Бофура в руках топор. Он не совсем уверен, почему внезапная разница в выборе оружия так поразила его после стольких лет, но по какой-то причине это просто кажется неправильным. И тут ему в голову приходит идея, и он останавливается так резко, что Двалин чуть не врезается в него, не отходя от него ни на шаг с тех пор, как Торин мрачно объявил о приближении войска Болга. - Пожалуйста, позови семью Ри и отведи их в королевские покои, - тихо говорит он своему другу, и хотя Двалин выглядит так, будто хочет возразить против того, чтобы оставить Торина одного, взгляда, которым Торин одаривает его, должно быть, достаточно, чтобы убедить его в важности приказа. Двалин уходит, а Торин поворачивается к Бофуру и Бифуру. - У меня к вам просьба, и к Бомбуру тоже, если он согласится, - торжественно произносит он, привлекая к себе любопытные взгляды. - Принцесса Дис находится в королевских покоях с двумя юными принцами. Конечно, есть охрана, но мне было бы легче сражаться, если бы я знал, что есть люди в здравом уме и с добрым сердцем, которых я хорошо знаю и которые будут охранять мою семью. На лице Бофура отражается нечто среднее между шоком и недоверием. - Почему вы просите нас об этом? Мы не лучшие бойцы, мы даже не прошли должной подготовки! Торин слегка улыбается. - Иногда все решает не мастерство, а целеустремленность и напористость. Бифур с любопытством наклоняет голову, прищуриваясь, смотрит на Торина, и ни один из них, похоже, не собирается исполнять его желание. Он вздыхает. – Хорошо, у меня есть и другие причины, но сейчас не время - меня ждут в командном пункте. Я обещаю, что расскажу вам все после битвы. - Его взгляд смягчается, и он понижает голос. - Я хочу, чтобы это было именно вы, хотя и не стану приказывать ни вам, ни вашему брату. Для меня это важно. И, наконец, они кивают, сначала Бифур, а затем Бофур, получив тычок локтем от своего кузена. - Тогда мы сделаем все возможное, чтобы защитить ваших родственников, как сделал бы каждый гном в Эреборе, - торжественно произносит Бифур. Когда они поворачиваются, чтобы пойти в противоположном направлении, Торин улыбается. В конце концов, что может быть лучше для воссоединения отряда, чем встать рядом друг с другом перед лицом такой опасности? Оин отказался прятаться внутри горы и Глоин настоял на том, что будет сражаться вместе с Двалином и Балином за спиной Торина, но это только начало. И у него на уме достаточно масштабная битва, чтобы он также не беспокоился о том, что просто пообещал объяснить свои обстоятельства остальным членам своей старой компании, независимо от того, осознавали они это или нет.

***

Торин не позволяет себе задерживаться на прощаниях, они приносят мало утешения, и он полон решимости, чтобы это был не последний раз, когда он видит Дис, Фили и Кили. Быстрый поцелуй в лоб и объятия - вот и все, на что он находит время, прежде чем эмоции могут помешать ему сосредоточиться, и он благодарен Фрерину, Балину и Двалину за их молчаливую поддержку, когда они идут обратно к парапетам. (Он также благодарен за присутствие Фили и Кили, которые являются единственной причиной, почему его сестра не собирается воевать вместе с ними, хотя он никогда бы не сказал ей об этом. Она свободна в своем выборе - стоять и сражаться, как бы сильно Торин ни хотел спрятать ее внутри горы, и, как и Фрерин сейчас, он боится, что однажды она проигнорирует желание его сердца и возьмется за оружие ради всеобщего блага. Но сейчас она больше нужна своим сыновьям.) Теперь он снова стоит на стенах Эребора, ветер играет с его волосами, когда он смотрит вниз на приближающуюся черную массу армии Болга. Вдоль каменной балюстрады притаились эльфийские лучники, получившие приказ оставаться в укрытии до подходящего момента. Остальная часть армии Трандуила, вместе с отрядом эреборских гномов и большинством людей из Дейла, затаились в засаде по всей долине, в которую сейчас хлынули мерзкие твари. Губы Торина растягиваются в мрачной улыбке. Спасибо Создателю за непреклонную жажду орков сражаться и убивать. Любая армия в здравом уме не стала бы так глупо себя вести на чужой территории. В воздухе вокруг него витает настороженное напряжение, покалывающее кожу. Когда он делает малейшее движение, тяжесть плаща напоминает ему о спрятанном там драгоценном камне, и он уже не в первый раз задается вопросом, есть ли у его плана хоть какая-то надежда на успех. Не слишком ли он верит в способность Аркенстона пленять умы тех, кто видит его впервые? Наверняка Болг, как и многие другие, страдает от алчности и жадности… Фрерин, стоящий рядом с ним, слегка переминается с ноги на ногу, бросая на Торина предупреждающий взгляд с оттенком беспокойства. На сердце у Торина становится теплее. Они находятся в слишком людном месте, чтобы его брат мог открыто утешить Торина, но его взгляд говорит так же ясно, как и любое слово, сказанное вслух. Ты в порядке? Торин слегка пожимает плечами, но кивает, зная, что Фрерин поймет. Давно прошло то время, когда Торин старался скрывать свое беспокойство и страх от своих брата и сестры. Защитники молча наблюдают, как долина заполняется черными телами, словно неудержимый прилив. Торину не нужно даже обращать внимание на Фрерина, который тыкнул его локтем, чтобы заметить Болга в середине темной армии, сидящего на огромном черном варге. Когда, наконец, первые ряды орков останавливаются на расстоянии броска камня от ворот Эребора, только Болг продолжает двигаться, прокладывая путь сквозь свою армию. Не совсем впереди, отмечает Торин с долей мрачного веселья, но достаточно близко. Сделав несколько шагов, Торин подходит к следующей баллисте, укомплектованной их лучшими стрелками, и вручает им драгоценный сверток, который до этого прятал в своем плаще. Они знают, что делать. Болг останавливается, и Торин говорит достаточно громко, чтобы его услышали: "Сейчас". На полях сражений царит шум, неизбежный грохот, пронизывающий каждое мгновение, проведенное в бою, и все же кажется, что все затаили дыхание, когда сверкающий камень летит и летит, а эльфы, люди, орки и гномы в равной степени следят за его траекторией полета. Конечная точка была продумана точно, и Болг вытягивает руку, ловя камень в конце его полета. Тишину нарушает его смех. На мгновение это единственное, что слышит Торин; это звучит у него в ушах, отражаясь эхом от каменных стен, наполненное злобой и торжеством. - Ты уже настолько отчаялся, Король, что бросаешь в нас своими безделушками? - Болг смеется, и внезапно весь шум возвращается с новой силой, хриплые насмешки орков смешиваются с мрачным весельем Болга. И все же предводитель орков отвлекся, и Торин, наконец, смог заставить себя двигаться. Он поворачивается к рыжеволосой эльфийки, стоящей недалеко от него на парапете, и кивает. - Leithio I philinn! - кричит она, ее голос, чистый и ясный, звучит ярко и четко в окружающей темноте, и эльфийские лучники, как один, стреляют, выпуская стрелу за стрелой в ничего не подозревающие ряды орков, задержавшихся ближе всего к воротам, точно так же, как стреляют оборонительные сооружения Эребора. Десятки темных существ падают еще до того, как великие врата распахиваются, выпуская армию Эребора, ожидающую внутри. В это же время Трандуил и Баран трубят в свои рога и нападают на армию противника сзади. Торин разворачивается на каблуках, зная, что Фрерин и его стражники, включая тех, кто сам решил идти в эту битву, последуют за ним. Он был не очень доволен тем, что его план требовал нахождения его самого на крепостной стене, а не в первых рядах защищающих их гору, но это было неизбежно. Его рука крепко сжимает рукоять Оркриста, и они спешат к воротам. Он прекрасно понимает, что снова ведет своих близких в бой, несмотря на то, что ему очень хотелось бы никогда больше этого не делать, но на этот раз Фрерина было бы не удержать, и он достаточно осведомлен, чтобы понимать, что никогда не смог бы приказать Двалину и Балину покинуть его и спрятаться внутри горы. Они вступают в битву сплоченным отрядом, а вокруг них другие гномы приветствуют своего короля, когда он пробегает мимо. Моральный дух – главная причина, по которой любой король сражается и рискует никогда больше не вернутся в свое королевство, хотя ясно, что ни один король гномов никогда не стал бы отсиживаться в битве, несмотря на риск, если только он уже не впал в старческое слабоумие (и даже тогда, скорее всего, он предпочел бы героически погибнуть на поле боя). Торин уже потерял счет времени, потраченному на борьбу как с орками, так и с варгами, когда их маленькая группа оказывается разделенной организованной атакой, несмотря на их лучшие боевые навыки и четкий план нападения и защиты. Должно быть, они прорвались сквозь ряды орков, раз Торин оказался сражающимся в одиночку и ближе к эльфам, чем к своим воинам-гномам. Он не видел, как пал Болг, не знал, кто его убил, но ему было все равно. Когда-то он хотел получить удовлетворение, увидев, как умирает последнее, что связывает Азога с этой землей. Теперь он понял, что это не имеет значения. Орки остались дезорганизованы, некоторые начали отступать, как только узнали о смерти своего предводителя, некоторые вслепую бросаются на врагов и чаще всего встречают свой конец на остриях различного оружия. Как раз в тот момент, когда Торин собирается вздохнуть с облегчением, на него начинает надвигаться огромный варг; всадник на нем размахивает грозным ятаганом, и все, что может сделать Торин, - это попытаться не потерять голову прямо здесь и сейчас. Когда Оркрист наконец погружается в пасть варга и следующим ударом обезглавливает орка, Торин больше не может скрывать свою усталость. Он поднимает глаза к небу, на мгновение освободившись от врагов, и смотрит на солнце, сияющее в небе, которое наконец-то снова стало видно на ярком небосводе. Больше нет полчищ черных летучих мышей и облаков, скрывающих поле боя. Что-то тяжелое обрушивается ему на голову из ниоткуда, и он едва успевает удивиться этому, прежде чем падает на землю.

***

Возможно, это из-за почти неестественной тишины, которая в конце концов приводит его в сознание, или из-за запаха крови и разорванной плоти вокруг него. Торин снова открывает глаза и смотрит на темнеющее небо, и его удивление тем, что он все еще жив, сменяется теплым пьянящим чувством, которое на некоторое время прогоняет пульсирующую в конечностях боль. Именно неприятная тяжесть в ногах и животе в конце концов побуждает его к действию, хотя, кажется, проще просто продолжать лежать неподвижно. Он чуть не смеется, когда понимает, насколько это похоже на то, что случилось с Бильбо в последний раз, когда Торин был свидетелем подобной битвы перед воротами Эребора. Он был сбит с ног камнем и оставлен умирать, не замеченный под действительно мертвыми телами. У него уходят долгие минуты на то, чтобы отодвинуть тушу орка со своего живота. При каждом движении его голова болезненно пульсирует, а запекшаяся кровь по всему лицу свидетельствует о ране на голове. От последнего толчка орк отлетает в сторону, и ему приходится сделать паузу, чтобы отдышаться и перетерпеть новую волну боли. Насколько он может судить, ни одна из его травм не является серьезной – а он хорошо разбирается в этом, – но он все равно предпочел бы не рисковать. Немного выровняв дыхание, Торин обдумывает свой следующий шаг: встать. При этой мысли в голове у него начинает особенно неприятно пульсировать. К сожалению, это довольно важный шаг в операции "вернуться к семье и убедиться, что Эребор все еще жив и стоит на месте", поскольку он явно пролежал здесь некоторое время, и его никто не нашел, и он вряд ли может рассчитывать на то, что они внезапно поймут его затруднительное положение. И не важно, кем бы были эти "они" в этом сценарии – в данный момент Торин был бы рад, даже если бы эльфы увидели его в таком состоянии и помогли - это все равно было бы гораздо лучше, чем тащиться самостоятельно через всё поле боя будучи раненным и безумно усталым. Но, скорее всего, такого не будет. Торин давно пришел к выводу, что эти хитрюги появляются только тогда, когда он этого не хочет. Не имея других вариантов, Торин стискивает зубы и поднимается на колени, делает передышку, а затем отталкивается от тела большого орка, чтобы, пошатываясь, подняться на ноги. К тому времени, как он принимает вертикальное положение, голова у него начинает кружиться настолько, что он вынужден некоторое время стоять совершенно неподвижно, чтобы его не вырвало скудным содержимым его же желудка. Он чуть ли не вздыхает, но передумывает высказывать какие-либо ненужные мысли. Это будет неприятно. Когда Торин, наконец, добирается до скопления палаток на краю поля боя, он скорее волочит ноги, чем делает шаг, а голова продолжает болеть, как будто это никого не касается, и он готов проваляться без сознания целую неделю, но мысль о том, что Дис и Фрерин считают его мертвым и скорбят, подстегивает его идти вперед. Направляясь к самой большой палатке в надежде, что он найдет их там – и лучше бы им не быть внутри горы, потому что он ни за что не доберется туда без дальнейших травм, – Торин натыкается на беспорядочно разбросанные груды припасов и лежанки, полные раненых людей, эльфов и даже гномов. Он глух к возбужденному бормотанию у себя за спиной, его разум сосредоточен исключительно на том, чтобы добраться до фигур своих брата и сестры, которых он теперь видит вдалеке, склонившихся над импровизированным столом. Весь воздух покидает его в порыве головокружительного облегчения, которое даже немного уменьшает его дикую головную боль. Возможно, он даже до конца не осознавал этого, но какая-то его часть ожидала найти труп Фрерина, как и в прошлый раз, когда он вел своего брата в бой на смерть, и увидеть его живым и дышащим, изможденным и окровавленным, но живым - это, пожалуй, величайший дар, который он когда-либо получал. Он приближается и сзади видит, как поникли их плечи, насколько они оба были подавлены, как сильно они были напряжены, что было ему слишком хорошо знакомо, и Торин был даже немного эгоистично рад, что они повернулись к нему спиной и ему не придется видеть боль и опустошение на их лицах. - А я-то думал, вы хотя бы подождете, пока увидите мое избитое тело, прежде чем начать оплакивать меня, - говорит Торин, и это не смешно и абсолютно бестактно, но Фрерин и Дис оборачиваются, и их лица озаряются радостью и облегчением, от которых он едва не пошатывается. - Торин! - вскрикивает Фрерин. Рядом с ним орет Дис: - Никогда больше так с нами не поступай! - И в него врезаются два тела. От резкого движения у Торина перед глазами все плывет, но ему все равно, он только крепче прижимает их к себе и дышит, несмотря на боль, с вновь обретенной легкостью. Когда его брат и сестра, наконец, отстраняются, их взгляды блуждают по нему, словно в поисках скрытых опасных для жизни травм. Он позволяет им это, несмотря на то, что какая-то его часть хочет возразить, что с ним все в порядке. Он понимает необходимость убедиться в этом самим, своими глазами. Фрерин слегка бледнеет при виде большого количества запекшейся крови на волосах Торина и на его лице, но ему удается выдавить из себя легкую ухмылку. - Наконец-то кто-то треснул тебя по твоей толстой башке, а? Что ты сказал, чтобы разозлить их? - Я не припоминаю, чтобы в последнее время кто-то оскорблял небо, - говорит Торин с невинным видом. - И это определенно то место, откуда прилетел этот камень. Возможно, там тоже были замешаны какие-то злые орки. Дис сердито смотрит на него. У Торина даже сложилось отчетливое впечатление, что, если бы не его рана на голове, она бы ударила его прямо сейчас – ей никогда не нравилась их с Фрерином склонность высмеивать все опасные ситуации, в которые они попадали. Вместо этого ее месть принимает более изощренную форму. - Ты, дорогой брат, прямо сейчас отправляешься к целителям. - Она мило улыбается. - Оин был очень встревожен, когда... - Она сглатывает. - Когда никто не смог тебя найти. Он не обращает внимания на небольшую заминку в ее голосе, ради нее самой. Сейчас не время обнажать душу, когда тебя слышат чужие уши. Торин подавляет вздох. Если Оин уже начал беспокоиться, это, вероятно, означает, что он попытается оставить его под присмотром целителей на неопределенный срок. Но Фрерин и Дис являются надежной опорой по обе стороны от его усталой тушки, и он не очень-то спешит столкнуться с бурей нелестных слов, которую, без сомнения, вызвали его действия, поэтому он идет достаточно тихо. Это, конечно, не имеет никакого отношения ни к тому факту, что у него попеременно то плывет, то темнеет в глазах, ни к нынешнему уровню боли в его усталом теле.

***

Он точно не спал целую неделю, но все же, достаточно долго, как смог понять Торин, и, когда он, наконец, снова открыл глаза, палатка, в которую его запихнул Оин, чтобы ему не пришлось возвращаться в горы, была полна разных существ. Торин слегка щурится в тусклом свете, с удовлетворением отмечая, что его голова чувствует себя намного лучше. Была легкая надежда, что все же ни у кого не найдется для него срочных дел, которые нужно будет сделать в ближайшее время. Дис первой замечает, что он пришел в себя, и поворачивается на своем стуле рядом с кроватью Торина так быстро, что чуть не падает. - Торин! Он вздрагивает. Возможно, его голова еще не совсем пришла в норму. Как только Дис замечает боль, промелькнувшую на его лице, она принимает виноватый вид. - Прости, nadad, - говорит она гораздо тише. - Просто приятно видеть, что ты проснулся. Торин улыбается ей, не обращая внимания на то, как от этого движения натягивается заживающая кожа у линии роста волос. - Просыпаться с тобой - приятное зрелище, namadith. Затем он кашляет, не ожидая, что у него так сильно пересохнет в горле, и Фрерин сует ему в руки кружку с водой, хотя сам закатывает глаза от вопиющей сентиментальности Торина. - Раньше ты никогда не был таким милым собеседником, Тор, - ворчит он, но его глаза радостно искрятся, и Торин, воспользовавшись моментом, приподнимается достаточно высоко, чтобы очень осторожно коснуться своих близких и слегка приобнять. Затем он поворачивается лицом к остальной части палатки, оценивая молчаливых наблюдателей. Двалин и Балин - оба присутствуют, и он успевает заметить спину Глоина, когда тот выходит из палатки, предположительно, чтобы позвать Оина. Удивительно, но его взгляд также натыкается на Наина, который тихонько похрапывает в углу палатки. Хотя он знал старшего гнома с детства и полностью доверял ему, у Наина обычно не было привычки нянчиться с ним. Он поднимает брови в сторону Наина, и лицо Балина становится более мрачным. - Совет сейчас недоволен, - тихо говорит он. - Они хотели, чтобы кто-нибудь пришел и проверил, находишься ли ты.... - ....в своем уме? - заканчивает фразу Торин с некой иронией в голосе. Балин печально кивает, и от Торина не ускользает, как его брат и сестра обмениваются многозначительными взглядами с Двалином. Он содрогается при мысли о том, что они втроем могли бы натворить, если бы захотели осложнить жизнь членам совета. - Наин вызвался добровольцем. Я думаю, он считал, что ты меньше всего будешь возражать против его присутствия. Торин кивает в знак согласия. Он благодарен, что это не один из самых грубых членов совета, хотя он, безусловно, собирается высказать им свое мнение по поводу этого вторжения в его личную жизнь достаточно скоро. Да, им позволено беспокоиться, но он все еще король, и он, конечно же, не позволит им пренебрегать его желаниями только потому, что он бросил бесценную семейную реликвию в стан врага, чтобы спасти их жизни. Он мысленно замолкает. Оглядываясь назад, это звучит немного нелепо, но он был уверен, что это отвлечет Болга, а значит, и его армию, на достаточное время, чтобы организовать внезапную атаку – и ему нужно было что-то, что убедило бы Трандуила помочь им. - Тогда, какова же ситуация, если не считать нашего неизменно восхитительного совета? К удивлению Торина, первым заговорил Фрерин. - Люди возвращаются в Дейл. Орки не потрудились ничего разрушить, так что все они вполне довольны результатом битвы. Их раненые останутся в этом лагере, пока их не перевезут. Тандуил предложил остаться здесь с частью своей армии и целителями, пока все раненные не будут достаточно исцелены. Большинство его воинов уже ушли. Торин невольно поднимает брови. - Ты был занят. - Кто-то же должен был поддерживать всеобщее спокойствие и радость, - пожимает плечами Фрерин с непривычно подавленным видом. - Тогда мы все еще думали, что ты… ты же знаешь. Лицо Торина смягчается. Он слишком хорошо знаком с желанием погрузиться в работу с головой, потому что в обратном случае горе захватывало душу и не давало даже вдохнуть. - Спасибо, nadad. Я уверен, что ты хорошо справился вместо меня. - Он оглядывается по сторонам. - Учитывая, что лагерь, похоже, все еще стоит, и гора не упала нам на головы. Фрерин скорчил гримасу, но воздержался от ответных шуток. Торин тоже это понимает. Вероятно, какое-то время они все будут вести себя с ним немного осторожнее, слишком хорошо осознавая тот факт, что чуть не потеряли его. Что он мог бы уйти, вместо того чтобы сидеть прямо напротив них, живой и говорящий. Полчаса спустя он пересматривает свое мнение. - Если я еще раз услышу шутки о том, что у меня самый крепкий череп на свете, я точно кого-нибудь убью!

***

Когда он, наконец, через несколько часов возвращается в Эребор, хотя Оин все же продолжает ворчать, Торин сразу же направляется прямиком в королевские покои, намереваясь своими глазами убедиться, что остальные его близкие живы и невредимы. Он оставил Дис и Фрерина дежурить внизу, что должно дать ему по крайней мере несколько часов на то, чтобы расслабиться. Первое, что он обнаруживает, - это меч, почти торчащий у него перед носом, и крик: - Бифур! Это Торин! Меч убирается, открывая лицо Бифура, который точно не испытывает ни капли вины за то, что направил свой меч на самого короля. - Ваше величество. - Бифур. - Он наклоняет голову. - Я аплодирую тебе за твою преданность порученному делу. Голова Бофура появляется рядом со своим двоюродным братом. - Это было даже приятно. Твои малыши - просто прелесть. И действительно, едва он переступил порог комнаты, как к его ногам подкатилось маленькое нечто. - Дядя! Мы скучали по тебе! - кричит Фили так громко, что Торин слегка вздрагивает, но послушно наклоняется, чтобы поднять племянника. Он не утруждает себя исправлением того, что Бофур называет их "его", слишком тронутый этим чувством. - Я тоже скучал по вам, mizimith. Чем ты занимался, пока меня не было? Фили тут же начинает извиваться и, как только он позволяет ему соскользнуть обратно на пол, тянет его за руку. - Мистер Бифур показал мне, как вырезать по дереву. Я сделал рыбу! Торин с радостью позволяет оттащить себя в угол с игрушками, хотя и поднимает бровь, глядя на Бифура, который пожимает плечами, ничуть не раскаиваясь. - Он знал, что что-то не так, - тихо объясняет другой гном. - Это был лучший способ занять его, чем как либо еще. Торин хочет и дальше выглядеть неодобрительно, но отказывается от этого, считая, что это безнадежное дело. - При условии, что ты не подпускал его близко к по-настоящему острым ножам. Теперь Бифур и в самом деле выглядит слегка оскорбленным. - Конечно, нет! Торин виновато улыбается ему, затем наклоняется к Фили. Его племянник выуживает из груды игрушек деревянный брусок и с гордой улыбкой поднимает его. - Смотри, дядя Торин. Я назвал его Блу. Присмотревшись, Торин действительно различает голубой оттенок дерева и задается вопросом, какой дорогой материал Бифур позволил использовать его племяннику. Но Фили выглядит счастливым, поэтому он забывает об этом и вместо этого берет отданную ему "рыбу". Она не очень похожа на рыбу в ее истинном облике, если не считать того, что у нее есть плавник, но он покорно улыбается и говорит: - Выглядит чудесно, Фили. Ты хорошо поработал. Первое правило любого родителя: всегда хвалите художественные творения своих малышей, какими бы уродливыми они ни были. Фили улыбается ему. - А где же твой брат? Улыбка Фили становится невероятно широкой. Кили по-прежнему является "новинкой" в их жизни, но Фили явно еще пока не устал от постоянно присутствия рядом своего младшего брата. - Он дремлет с Дарлой, Нори и Ори в соседней комнате, - говорит он. - А Дори и Бомбур пошли за едой. Ему придется поблагодарить их всех позже, но сейчас он позволит им отдохнуть, и устраивается поудобнее, усадив Фили к себе на колени, а Бофур и Бифур по-прежнему выполняют роль неофициальных охранников. Позже у него будет время для объяснений и благодарностей.

***

Торин даже не мог сказать, что был удивлен, увидев высокую фигуру в сером одеянии возле шатра короля эльфов. - Ты что, не можешь не опаздывать, волшебник? - огрызается Торин, хотя тон его голоса смягчается улыбкой, приподнимающей уголки рта. Поздно это или нет, но приятно видеть Гэндальфа и знать, что по крайней мере еще один вменяемый человек может помочь ему справиться с неразберихой переговоров и похорон, которая нависла над его головой. (Однако он пока никому, кроме себя, не признается в определенной привязанности к этому сварливому старику.) Он полон решимости не дать Гэндальфу снова ускользнуть, пока он хоть раз не сможет по-настоящему помочь. - Волшебник никогда не опаздывает, - довольно напыщенно сообщает ему Гэндальф, но его губы предательски подергиваются. - Что ж, битва определенно окончена, - парирует Торин. - Я не думаю, что ты поможешь мне сделать Трандуила и Барана счастливыми? Гэндальф отвешивает ему легкий ироничный поклон. - Я постараюсь сделать все, что в моих силах. Но сначала скажи мне, Торин, как у тебя дела в последнее время? Торин никогда не думал, что однажды он найдет пронзительный взгляд волшебника почти успокаивающим. - Пока что Эребор процветает. - В его голосе слышится немалая гордость – по крайней мере, этому долгу ему удавалось оставаться верным до сих пор. - Хотя эта битва была не прям чтобы приятной. Я надеюсь, что теперь, когда Гундабад опустел, а его армия потерпела поражение, у нас на какое-то время воцарится мир. - Я не спрашивал ни об Эреборе, ни о вашей текущей политической ситуации, - бормочет Гэндальф, нахмурив брови. - Я уже хорошо осведомлен об этих фактах. Как у тебя дела? Никто не сказал бы, что твой путь был легок. Торин бросает на него строгий взгляд. - Я думаю, что большинство на самом деле не слишком осознают этот факт. Гэндальф только выжидает, рассматривая это как тактику затягивания времени, каковой, скорее всего, это и является (Торин еще не принял окончательного решения – в конце концов, как ни странно, разговор с волшебником обычно заканчивается тем, что он чувствует себя лучше). - Я сказал им, - наконец произносит он, взвешенно и сдержанно, и он очень горд тем, что не выпалил это так бесцеремонно, как в прошлый раз. Глаза Гэндальфа вспыхивают от удивления, но затем он улыбается. - Это хорошие новости... Да, действительно хорошие новости. Кому ты рассказал? - Пока что Фрерину, Дис, Балину и Двалину, но я обещал ответить на некоторые вопросы после битвы еще нескольким гномам. - Он колеблется. - Изначально у меня не было такого намерения, но после смерти Вили я... я сломался. Я рассказал все Фрерину. А потом появилась Дис со своей нелепой теорией, что я - Дурин Возрожденный, и мне пришлось рассказать и ей. Вскоре после этого Балин и Двалин загнали меня в угол и потребовали ответов, и я решил, что тоже могу рассказать им. Улыбка Гэндальфа становится шире. - У тебя верные друзья. Считай, что тебе повезло. - Да, именно так, - тихо говорит Торин. - Я думаю об этом каждый день. - Тогда все хорошо. И помни, ты можешь зайти ко мне в любое время, когда пожелаешь. Пауза. - Я могу и не прийти, в зависимости от важности моего дела в данный момент, но выбор всегда есть. Торин улыбается в ответ. - Не волнуйся, я не собираюсь отрывать тебя от твоего магического призвания. Кроме того, ты, кажется, знаешь гораздо больше, чем я, и, вероятно, поймешь, что мне нужна помощь, прежде, чем я сам это осознаю. - Я не буду отрицать, что знаю многое, и уж точно больше, чем ты, – фыркает Гэндальф, но Торин беспечно игнорирует его. – Но я не знаю всего, Торин, сын Траина, как бы мне ни было больно это говорить. Торин поднимает брови. - Ты хочешь сказать, что иногда тебе нужна помощь даже от нас, смертных, жизнь которых коротка? - Да, - говорит Гэндальф, внезапно становясь совершенно серьезным. - И я всегда с радостью принимаю ее. Может, я и стар, но я не маразматик и не слишком горд, чтобы не принимать помощь. А затем он демонстративно опирается на свой посох, и Торин не может удержаться от смеха, а вскоре к его веселью присоединяется и Гэндальф.

***

Прошло три дня после битвы и один день после того, как Торин очнулся от своего исцеляющего сна, и Король уже был готов рвать на себе волосы от разочарования. - Что значит, никто не может найти Аркенстон? - огрызается он, едва сдерживая растущее напряжение. Балин, слишком привыкший к его вспыльчивости, только спокойно смотрит на него в ответ. - Именно то, что ты думаешь, это и значит, Торин. Мы уже обыскали большую часть поля боя, но нигде не нашли его следов. Его определенно нет рядом с тем местом, где пал Болг. Торин подавляет желание ущипнуть себя за переносицу, делает глубокий вдох, затем передумывает и все равно делает это. Он по-прежнему подвержен головным болям, даже спустя несколько дней после ранения в голову, но он совершенно уверен, что это не имеет никакого отношения к его недавней травме. - Это значит, что кто-то уже нашел его, а мы об этом не знаем, - выдавливает он из себя. Балин мрачно кивает. Не то чтобы Торина уж так сильно волновала эта чертова штука, особенно после всего, чего она ему стоила, прямо или косвенно, но даже он мог признать ее ценность как символа. Не говоря уже о том, что, как он наделся, возвращение Аркенстона остановит совет от криков на своего Короля по этому поводу. - Если предположить, что ни один из орков не сбежал с ним. – Торин надеется, что нет, поскольку это, вероятно, означало бы, что они никогда больше не увидят этот драгоценный камень, – и что ни один гном не окажется настолько вероломным, чтобы присвоить королевскую драгоценную реликвию себе, – справедливое предположение, и все же вряд ли это могло случиться. Торин доверял примерно девяноста восьми процентам своих подданных, которые уж точно этого бы не сделали, но всегда найдется несколько подверженных алчности и желанию заполучить королевский камень в свои руки. - Остаются люди и эльфы. Были ли какие-нибудь свидетели необычной активности в их лагерях? - Насколько нам известно, нет. - Балин пожимает плечами. - Но с эльфами никогда не угадаешь. Головная боль Торина от этого лишь усиливается. - Балин, - выдавливает он из себя, - ты пытаешься сказать мне, что мне нужно встретиться с Трандуилом и каким-то образом вежливо спросить, не сбежал ли один из его эльфов с Аркенстоном, когда вполне возможно, что они не имеют к этому никакого отношения, и при этом не обидеть его? Балин почесывает бороду, выглядя слегка виноватым. - В целом, да. - А я-то думал, что битва будет самой сложной частью из всего этого Час спустя он стоит в шатре Трандуила, изо всех сил стараясь не ерзать под пристальным взглядом короля эльфов. - Ты обвиняешь меня в краже твоего драгоценного камня? - Выражение лица Трандуила не изменилось, но его тон стал таким ледяным, что у Торина по спине побежали мурашки. - Конечно, нет, Ваше Величество, - говорит он, а затем решает, что открытость - единственный способ спасти ситуацию. - Я не настолько глуп, чтобы желать поссорить союзников, которые только что помогли Эребору выжить. Я просто обязан спросить, потому что весь совет предрекает мне гибель за то, что я выбросил символ моего правления, и я бы на самом деле предпочел успокоить их, чтобы они все наконец-то заткнулись и перестали меня донимать этой глупостью. Трандуил внешне не расслабляется, но воздух вокруг них снова теплеет, и некоторая гнетущая атмосфера исчезает. - Понимаю. Значит, тебе нужен этот камень обратно? Торин нарочито небрежно пожимает плечами. - Если бы это зависело только от меня, я был бы рад, что он остался утраченным, несмотря на все проблемы, которые он принес, но это не так. Так что да, возвращение Аркенстона в настоящее время входит в мой список приоритетов. Взгляд Трандуила заостряется, одна бровь приподнимается. - Ты король, не так ли? Ты мог бы просто объявить об окончании поисков, и никто не смог бы бросить тебе вызов. - Да, я мог бы, но мы оба знаем, что царствовать не так-то просто и не всё в королевстве зависит только от Короля. - Он сухо улыбается. - Или, по крайней мере, это не так, когда у правителя не было столетий, чтобы доказать свою состоятельность как лидера. Я все еще молод, король Трандуил, и есть гномы, обладающие властью, которые считают меня слишком молодым и неопытным. В нынешние времена я не могу позволить себе какие-либо разногласия в стенах Эребора. - Хорошо сказано, король Торин, - признает Трандуил после минутного размышления, и от Торина не ускользает, что он неожиданно назвал его по титулу. - То, что ты ищешь, действительно здесь. Он встает со сдержанной грацией, которая обычно заставляла Торина стискивать зубы и автоматически усмехнуться, и возвращается со свертком из темной плотной ткани. Он медленно разворачивает его, открывая чужому взору мерцающий блеск Аркенстона; его грани отбрасывают разноцветный свет даже в тускло освещенной палатке. Это длится всего лишь мгновение, но Торин замечает, как на лице Трандуила промелькнуло противоречивое выражение, как его пальцы на мгновение сжали Аркенстон, прежде чем он протянул свою длинную руку и бросил камень на стол перед Торином. Кажется, что это не так уж много, но он уходит с этой встречи с чувством, что только что стал свидетелем чего-то гораздо более глубокого и важного, чем это могла показаться на первый взгляд.