lay down your sweet and weary head

Дис взвизгивает, когда Торин одним махом срывает с нее одеяло и вскакивает с таким убийственным выражением лица, что любой другой бросился бы наутек. Но Торин знает ее достаточно хорошо, чтобы предвидеть, что подушка полетит ему в лицо. - Проснись и пой, дорогая сестра! Ее взгляд становится только злее. - Еще даже не рассвело, Торин. - Никогда не бывает слишком рано начинать тренироваться, - декламирует он, делая свой голос более глубоким и рокочущим, на удивление хорошо подражая их дедушке, а затем не может не улыбнуться при виде мятежного взгляда Дис. - С каких это пор ты меня тренируешь? - подозрительно спрашивает она, пытаясь скрыть зевоту. Но все же выскальзывает из постели и начинает искать подходящую одежду. Его сестре всегда нравились хорошие тренировки. - Не с каких, но это не значит, что я не могу время от времени позволить себе положить вас с Фрерином на лопатки. Она оглядывается через плечо, наполовину зарывшись в свой шкаф, и приподнимает бровь. Он сокрушенно вздыхает. Уж Дис точно не отпустит его без объяснения актуальных причин. - Ты же знаешь, как я волнуюсь за вас обоих. И можно ли его за это винить? Он сам чуть не умер не так давно. - Беспокоишься, - говорит она, но ее тон ласковый, а взгляд теплый. - Ты уже вытащил Фрерина из постели? Торин улыбается. - Я подумал, что ты, возможно, захочешь помочь мне с этим. Неудивительно, что Дис, похоже, в восторге от такой перспективы, и, по ее словам, восторг только усиливается, когда Фрерин кричит намного громче, чем она после такого же грубого обращения. Он также не перестает ворчать всю дорогу до небольшого частного тренировочного зала, доступного только для королевской семьи и их личной охраны. Была ли комната построена для того, чтобы обеспечить им возможность практиковаться в частном порядке, или чтобы сохранить атмосферу тайны вокруг способностей правящей семьи и тех, чья единственная цель – уберечь их от вреда, до сих пор неясно - Торин просто рад, что у него есть место для тренировок, которое обычно не переполнено шумом. И потными сварливыми гномами. Обнаружив, что тренировочный зал, как и ожидалось, пуст, Торин вводит туда Дис и Фрерина. - Ловите, - говорит он и бросает каждому из них по кинжалу в ножнах. Они достаточно маленькие, чтобы их можно было легко спрятать под одеждой, но настолько острые, насколько позволяло его мастерство, и с замысловато вырезанными надписями на рукоятях. Делая подарки, Торин не мог не думать о двух других людях в своей жизни, которые всегда поддерживали его; ему казалось неправильным включать их в компанию и дарить те же самые жетоны, поэтому он ломал голову в поисках какого-нибудь другого знака признательности. Для гнома оружие традиционно было очень важным подарком, который часто дарили семье и друзьям, и, к тому же, такому подарку всегда находился применение. - Итак, чему вас успели научить в плане ближнего боя? - спрашивает Торин, прерывая их изучение своего нового оружия. Фрерин пожимает плечами. - Немного рукопашного боя. Дис кивает в знак подтверждения, и Торину приходится подавить вздох. Ему нужно будет поговорить с инструкторами по тренировкам. - Я покажу вам, как использовать этот кинжал с наибольшим эффектом, - говорит он, кивая на их новое оружие. - И как вести себя, если кто-то каким-либо образом будет вас удерживать. И это именно то, что он делает. Некоторым из этих трюков он научился у Нори, кое-чему его научила жизнь. Он показывает им, как метать кинжал, как нанести удар тому, кто нападает сзади, как наилучшим образом спрятать оружие при себе. Он показывает им, как уклоняться от различных захватов, и не успокаивается до тех пор, пока им обоим не удается высвободиться из его хватки и повалить его на маты на полу. - Вряд ли орку удастся схватить меня сзади, - отмечает Фрерин, массируя шею. Ему потребовалось несколько попыток, чтобы должным образом убрать Торина со своего пути. - Не все нападающие, которых тебе следует опасаться, - орки, - мрачно говорит Торин. - В мире есть злые люди, а иногда и злые гномы. Тебе всегда следует быть настороже. Особенно тебе, Дис. Она кивает, сжав губы в мрачную линию. Когда Торин наконец разрешает им сделать перерыв на обед, и Фрерин, и Дис обливаются потом и ужасно хотят есть, но он чувствует, что они все-таки добились некоторого прогресса. - Если все твои тренировки проходят именно так, я буду рад отказаться от тренировок с тобой, - стонет Фрерин, разминая затекшие мышцы. Торин приподнимает бровь. Из всех троих он по-прежнему выглядит почти неизменным, не таким потным и взъерошенным, как его брат и сестра. - Или, возможно, тебе стоит стать жестче, младший брат. - Если все так устроено, я не хочу становиться жестче, - ворчит Фрерин, но сердце его не лежит к этому, и Торин знает, что он больше не будет жаловаться. Его брат и сестра прекрасно понимают важность надлежащей подготовки. Вспышка страха, которую он увидел в глазах Дис, когда она правильно выполнила движение и кончик ее кинжала уперся в горло Торина, лишь подтвердила его беспокойство. Его короткий танец со смертью оставил следы на всех них. Когда они выходили, Торин остановил Фрерина, положив руку ему на плечо. - Ты все еще тренируешься с мечом? - Конечно. - Почему бы тебе не попробовать лук? Фрерин пристально смотрит на него. - Лук? - У тебя очень хорошее зрение, а у нас и так не хватает воинов с дальнобойным оружием. - Он слегка ухмыляется. - И, конечно, у тебя не такая уж большая борода, которая могла бы помешать. Увидев на лице Фрерина смесь смущения и подозрительности, он вздыхает. - Просто попробуй, Фрерин. Если лук тебе не понравится, можешь просто отказаться от него. Фрерин все еще с легким сомнением кивает, но Торину этого достаточно, он улыбается ему и неторопливо уходит.

***

Неистовый стук в дверь будит Торина ото сна. Он был бы еще больше раздосадован тем, что его разбудили так грубо, если бы это не прервало его довольно неприятный ночной кошмар. Кошмары большинства людей связаны с воображаемыми сценариями, страхами, которые они питают. Кошмары Торина относятся к прошлому. К настоящему прошлому. (Голова его деда катится по окровавленной земле. Фили и Кили мертвы, над их телами кружат летучие мыши. Глаза Бильбо широко раскрыты от страха, лицо бледное, по лбу течет кровь.) - Мистер Торин? Высокого, испуганного голоса достаточно, чтобы окончательно разбудить его, ледяная сосредоточенность прогоняет последние остатки сна и ужаса. Дори. На мгновение легкое замешательство угрожает лишить его сосредоточенности – что Дори делает здесь и в такой час? – но затем он слышит, как другой голос угрожающе рычит, и спешит к дверям. Сцена снаружи не является такой уж неожиданной: Дори вжимается в стену, одна рука все еще поднята, чтобы постучать еще раз, а Двалин, как обычно, возвышается над всем этим с топором в руке. Что не совсем ожидаемо, так это дистанция между ними, как будто Двалин сознательно сдерживал себя, чтобы не запугивать Дори еще больше, хотя обычно он приходит в бешенство при малейшем намеке на угрозу Торину (что ему не нравится в большинстве случаев, но Двалина не очень волнует его мнение в целом - он вбил себе в голову, что Торин недостаточно заботится о собственной безопасности, и это все равно что пытаться сдвинуть гору, пытаясь убедить его в обратном). Торин также совершенно уверен, что не представляет себе выражение облегчения в глазах Двалина, когда тот спрашивает: - Что здесь происходит? О том, насколько серьезна ситуация, свидетельствует тот факт, что Дори без колебаний бросается в его объятия, хотя в последнее время он настаивал на том, что уже слишком вырос для таких вещей. Торин быстро кивает все еще напряженному Двалину, показывая, что все в порядке и он может отойти, прежде чем полностью сосредоточиться на Дори, который, кажется, близок к сильной истерике. - Это мама, - выдыхает он, хватая ртом воздух. – Ей так больно, а целителя, к которому мы пошли, не было рядом, и я не знал, что еще сделать... - Дори, - решительно прерывает его Торин, прежде чем лицо молодого гнома успевает покраснеть еще больше, когда слова неудержимым потоком льются из его рта. - Все в порядке. Ты знаешь, что можешь обращаться ко мне в любом случае. А теперь сделай глубокий вдох и скажи мне, что случилось с твоей матерью. Дори поднимает на него расширенные от страха глаза. - Я не знаю. Она просто начала кричать, держась за живот. Торин слегка пригладил его волосы, пытаясь успокоить. - Все в порядке, все будет хорошо. Двалин? Двалин отодвигается от своего места, не желая оставлять Торина наедине с кем-то, кого он не знает. - Найди Оина. Нам понадобится его помощь. Встретимся на рыночной площади. Двалин коротко кивает и исчезает в коридоре. Торин мягко направляет Дори в том же направлении, положив руку ему на плечо. Оин все еще ворчит по поводу "слишком раннего подъема", когда они встретились на рыночной площади, но это довольно вялое недовольство, поскольку он замолкает, как только видит Дори, который, хотя и немного успокоился, все еще выглядит так, будто боится, что потолок над ним может обрушиться в любую минуту. Хорошо, что дом Ри находится недалеко, потому что в ту секунду, когда они открывают дверь, Торин понимает, что слова Дори о том, что его мать кричала, не были преуменьшением. К тому времени, как они добираются до ее спальни, крики стихают, переходя в болезненные всхлипывания, но он подозревает, что очень скоро они снова превратятся в вопли. Оин не тратит время попусту, оставляя всех остальных без толку стоять неподалеку, пока он осматривает женщину. Сердце Торина сжимается, когда Дарла снова начинает повышать голос, и, взглянув на Двалина, он подхватывает Дори на руки, прежде чем тот успевает запротестовать, и выходит из комнаты. Ее сын не должен видеть боли матери больше, чем он уже видел. На мгновение ему кажется, что Дори собирается возразить, но затем юный гном просто сдувается и прячет лицо в плащ Торина. Иногда легко забыть, что Дори всего лишь подросток. Полчаса спустя Оин находит их сидящими за дверью. - Она беременна, - прямо говорит он, глядя на Торина так, словно это он во всем виноват. Сопротивляясь желанию всплеснуть руками и заявить о своей невиновности, по крайней мере, в этом вопросе, Торин спрашивает: - Может, я и не специалист по беременности, но я не верю, что она должна быть такой болезненной? Мрачный вид Оин нисколько не помогает. - Не должна быть. Ребенок неправильно лежал в ее утробе. Я поправил его положение, но не могу быть точно уверен, что ущерб уже не нанесен. - Но вы ведь сможете ей помочь, не так ли, мастер Оин? - быстро спрашивает Дори с вытянувшимся лицом. Целитель, похоже, разрывается между раздражением из-за того, что его навыки подверглись сомнению, и очарованием от хороших манер Дори. Несмотря на серьезность ситуации, Торину приходится скрывать улыбку. Дори легко удалось заманить в ловушку не только Двалина, который, по общему признанию, всегда питал слабость к малышам, но и обычно такого сурового Оина. - Да, я смогу ей помочь, - наконец отвечает гном, и Торин замечает, как смягчается выражение его лица. - Если только Его Величество не возражает? В конце концов, я королевский целитель. Торин сердито смотрит на него. - Конечно, нет. Если вам нужно, чтобы это было официально, я скажу, что у вас есть мое разрешение сделать все возможное, чтобы помочь госпоже Дарле. Или вы хотите увидеть это в письменном виде? Губы Оина приподнимаются. - Не стоит утруждать себя понапрасну, милорд. Дори, окончательно потеряв терпение из-за перепалки двух взрослых, тянет Торина за руку. - А теперь мы можем пойти навестить маму? Торин смотрит на Оина, который кивает. - Показывай дорогу. Дарла выглядит спящей, когда они входят в ее спальню. Лицо женщины осунувшееся и усталое даже во сне. Двалин встает с того места, где он тихо сидел на стуле в углу. - С ней все в порядке? Дори смотрит на Торина умоляющими глазами, и уязвимость на его маленьком личике разбивает ему сердце. Но даже сейчас он знает, что лучше не лгать. - Со временем, я думаю, она будет полностью в порядке, - тихо говорит он. - Но может пройти какое-то время, пока твой брат или сестра не войдут в этот мир, Махал, будь милостив. Даже упоминание о его будущем брате или сестре не может сильно поднять настроение Дори, хотя Торин знает, что юный гном втайне мечтал о сестре или брате, которых он мог бы назвать своими собственными. Лучи утреннего солнца, проникающие сквозь огромные окна в склоне горы, начинают освещать дорожку снаружи, и Торин сдерживает ругательство. - У меня встреча через полчаса, - бормочет Торин, с сожалением глядя на Дори. - Прости, Дори, мне нужно идти. Я обещаю, что вернусь позже. Дори молча кивает, не выдавая беспокойства и страха, все еще читающихся на его лице. - Я останусь здесь и присмотрю за ними, - внезапно говорит Двалин, привлекая к себе взгляды обоих. Воин улыбается Дори, и суровые черты его лица внезапно становятся менее строгими. - Если мастер Дори не возражает. Торин может только удивленно смотреть, как Дори хихикает – то ли потому, что его забавляет то, что его называют "Мастером Дори", то ли из-за торжественного выражения лица Двалина, непонятно. Это одна из величайших загадок, почему у Двалина, гнома, способного при желании запугать даже самого стойкого противника, одно из самых мягких сердец, когда дело касается малышей, и те его за это очень любят. Дори кивает и так же торжественно произносит: - Я бы этого хотел, мастер Двалин. - О, не стоит сейчас об этом. Зовите меня просто Двалин. Торин качает головой, и на его губах играет нежная улыбка, когда он оставляет их наедине. Возможно, это даже к лучшему, что Дори нашел еще одного друга и защитника. Если он вообще хоть что-то знает о Двалине, так это то, что суровый стражник с этого момента будет также защищаться и маленького гнома, и осознание этого приносит Торину небывалую радость. Торин не замечает ни смягчения в глазах Двалина, когда тот уходит, ни удовлетворенного выражения лица своего друга.

***

Он старается навещать Дори и Дарлу как можно чаще в дни ее выздоровления, стараясь хотя бы своим присутствием поддержать семью, испытывающую трудности, поскольку больше ничего не может сделать. К его большому удовольствию, он чаще всего встречает там Двалина, хотя единственный комментарий, который его друг соизволяет сделать, сводится к чему-то вроде "Дори хороший парень, и у меня все равно слишком много свободного времени". Торин чуть не фыркнул, когда Двалин сказал это в первый раз, учитывая, что тот был одним из самых занятых гномов в горах, и никто не стал бы с этим спорить. Формально за ним закреплена смена охраны на постах, но каким-то образом Двалин ухитряется участвовать почти в каждой смене, явно не желая доверять кому–либо еще заботу о благополучии своего принца - независимо от того, как часто Торин говорит ему, что с ним все в порядке, и "перестань быть таким чертовски упрямым, мы внутри Эребора ради Махала". Через некоторое время Торин просто отказался от этой борьбы, как от самого безнадежного дела в этом мире. Двалин может притворяться послушным и следовать правилам своей профессии, но в конце концов он все равно всегда поступает так, как ему хочется; конечно, Торин тоже не хотел бы, чтобы у него было что-то другое. Только спустя некоторое время после того, как он оставил Дори и Двалина у постели Дарлы той ночью – точнее, во время его встречи, и после этого ему было нелегко сосредоточиться на еще большем количестве проблем с добычей полезных ископаемых, – ему пришло в голову задуматься насчет одного интересующего вопроса - где был Нани все это время? Он немного подождал, прежде чем поднять эту тему, ожидая, что гном достаточно скоро выйдет из себя, но поклонник Дарлы так и не появился, а Торин хотел получить ответы. Дори не было - он отправился за продуктами самостоятельно, хотя прошло лишь немного больше недели после инцидента. Дарла уже возится на кухне, беспечно игнорируя строгие инструкции Оина о постельном режиме. (В один прекрасный день у бедного целителя случится сердечный приступ, если только они в ближайшее время не найдут ему пациента, который прислушается к тому, что он говорит. Торин не особенно огорчается, когда говорит, что это, конечно, будет не он.) - Разве тебе не следует быть в постели? - мягко спрашивает он, заставляя ее повернуться к двери с куском хлеба в руке. Даже – или, возможно, следует сказать, особенно – у наследного принца Эребора бывают моменты лицемерия. - Если бы ты пролежал в этой чертовой постели столько, сколько я сейчас, ты бы тоже на стены лез, - раздается язвительный ответ, и Торин не может не улыбнуться. Она выглядит достаточно хорошо, все еще немного уставшая, но уже не отягощенная болью. - Я был бы дураком, если бы стал с этим спорить, - дружелюбно отвечает он и усаживается за стол. - Так ты стала больше есть? Она фыркает. - Больше? Кажется, малыш требует гораздо больше, чем «больше». Торин решает воспринять это как хороший знак, хотя тонкости беременности и связанные с ней привычки в еде ему явно не по зубам. (Уже в третий раз подряд Дис прокрадывалась на кухню посреди ночи, что сильно нарушило его сон – он всегда спал чутко, и этой привычке способствовали только его воинские тренировки, а позже и тяготы дороги, когда слишком глубокий сон мог привести к серьезным последствиям - чью–то смерть или гибель еще большего количества гномов вокруг него, - Торин со стоном поднялся с кровати и сам прошлепал на кухню, в основном для того, чтобы выяснить, какого черта его сестра ест, вместо того чтобы отдыхать. - Дис? - тихо спросил он, вглядываясь в полумрак кухни и обнаруживая, что его сестра откусывает кусочек яблока. Она слегка вздрогнула. - Торин! Что ты здесь делаешь? - Спрашиваю тебя о том же. - Мне захотелось, - пожала она плечами, возвращаясь к своему яблоку. - Кажется, Фили будет любить яблоки. Он приподнял бровь. - Откуда ты знаешь, что это будет он? - Я просто хочу. - Она улыбнулась ему, и он был рад снова увидеть озорные ямочки на ее щеках. Беременность, похоже, пошла его сестре на пользу. - Я думаю, это свойственно гномам. - Я бы и не подумал обсуждать этот вопрос, - ответил Торин с улыбкой на лице, но она быстро погасла, когда он увидел, что Дис выглядит немного усталой, несмотря на ее хорошее настроение. - Сколько ты спала? Она вздохнула, откладывая огрызок яблока в сторону. - Не будь таким занудой, надад. Я в порядке. Просто иногда по ночам он немного активен. Торин хотел возразить, высказать свое беспокойство, но на этот раз решил придержать язык за зубами. - Как насчет чая, если ты все равно не можешь уснуть? Дис удивленно посмотрела на него. - Разве тебе тоже не нужно отдохнуть? Завтра у тебя будет долгий день в кузнице. Торин даже не стал удивляться. - Может, и так, но прямо сейчас я хочу посидеть со своей младшей сестрой и провести с ней немного больше времени, чем мне удается обычно. - Его взгляд потеплел. - Если ты можешь выдерживать бессонные ночи, то я справлюсь и с одной. Это заставило ее улыбнуться. - Вполне справедливо. Позже он с нежностью вспоминал ту ночь, несмотря на то, что всю оставшуюся часть дня не спал, и Двалину пришлось несколько раз удерживать его от того, чтобы он не задремал на следующий день. Три ночи спустя он постучал в дверь Двалина, усталый и с покрасневшими глазами, и его друг даже не рассмеялся, когда впустил его и позволил переночевать в гостевой кровати.) Несколько мгновений проходит в молчании, затем Торин внезапно спрашивает: - Где Нани? Он разве не должен быть здесь. Дарла, похоже, совсем не была удивлена его вопросом. - Он уехал по делам, - говорит она, но не смотрит ему в глаза. Учитывая то, что он знает о выборе профессии Нори, о чем он, должно быть, откуда-то узнал, Торин не слишком удивлен. Как бы ему ни было больно спрашивать, верна ли его догадка о том, что он тоже отец Ори, он все равно заставляет себя это сделать. Его уважение к ней не позволяет ему поступить иначе. - Он тебе подходит? Ты действительно веришь, что он подходит тебе? Теперь она встречается с ним взглядом, и убежденность, которую он видит в ее глазах, говорит ему намного больше, чем ее слова. - Да, я верю. - Она коротко улыбается, хотя и слегка грустновато. - Я не совсем одобряю его... профессию, но он хороший гном и делает меня счастливой. И он скоро вернется. Он игнорирует ее многозначительный взгляд и просто кивает – ему остается только надеяться, что на этот раз ее сердце выбрало более достойного спутника жизни. Однажды он спросил ее, был ли у нее Единственный, потому что довольно необычно встретить женщину-гнома, которая отдавалась нескольким партнерам, но она только сказала ему, что никогда не чувствовала влечения, и поэтому оставила все как есть. Он достаточно уважает ее личную жизнь, чтобы не задавать лишних вопросов, прекрасно осознавая, что тема отношений может быть как радостной, так и очень болезненной. - Хорошо, - оживленно говорит она. - Теперь, когда с этим покончено, не хочешь ли выпить чаю? И это больше, чем что-либо другое, говорит ему о том, что с ней все будет в порядке.