lay down your sweet and weary head

Одной вещью, которой он также старается не пренебрегать, является его обучение обращению с оружием, даже если на данном этапе его жизни это, безусловно, нужно гораздо меньше, чем следовало бы. В конце концов, чрезмерное изучение оружейного дела может вызвать подозрения и вопросы, на которые он не сможет – или, что более вероятно, не захочет – отвечать. Однако иногда, в пылу спарринга или в моменты особой рассеянности, он забывает о себе. Сначала он учился в частном порядке, а потом присоединился к тренировкам стражи под руководством Начальника Стражи - Валды - самая крутая гномида-мечник из всех, кого он когда-либо встречал, с тех пор как научился владеть мечом. Обычно он работает в паре с Двалином, но иногда Валда вызывает кого-нибудь на дуэль, обычно для того, чтобы все не становились слишком самоуверенными. Для этого она использует самый простой метод - надирает им задницы хотя бы раз в месяц. Она хороша, очень хороша, и поединок между ней и Торином на пике его способностей был бы до жуткого интересным зрелищем. Вот почему у него замирает сердце, когда она зовет его на ринг. - Давайте посмотрим, как в наши дни Истребитель Драконов обращается с мечом. - Ее проницательный взгляд, кажется, сверлит его насквозь. - В последнее время вы нечасто тренировались, мой принц. Факт, о котором Торин очень сожалеет, хотя бы потому, что ему нравятся физические нагрузки, дикие танцы с клинком, но сейчас с этим ничего не поделаешь. У него слишком много обязанностей, чтобы уделять достаточно времени тренировкам. Он кланяется ей, как ученик своему учителю, и принимает традиционную стойку, предшествующую началу поединка. На другой стороне ринга Валда делает то же самое. При первом столкновении стали со сталью инстинкт берет верх. После стольких повторений в мышечной памяти просто не остается сдерживающих оков, и Торин реагирует, не задумываясь. В то время как обычно он был бы "мертв" через минуту или около того, через три они все еще продолжат бой и держатся весьма неплохо. Он даже не замечает легкого удивления на лице Валды, равно как и открыто удивленных лиц других учеников. Он слишком глубоко увяз в этом спарринге, чтобы не воспользоваться моментом, когда она наносит ему удар молниеносным ударом слева, приставляя кончик своего меча к ее горлу. В мертвой тишине, воцарившейся на тренировочной площадке, слышно только их тяжелое дыхание. Торин медленно опускает меч и кланяется Валде, мысленно проклиная себя на нескольких языках за то, что потерял самообладание. Он должен был просто позволить мастеру выиграть этот поединок, как все и ожидали, но после того, как он побывал в бою больше, чем любой из здесь присутствующих, становится все труднее оставаться открытым для атаки - настолько глубоко укоренилось знание, что если он это сделает, то, скорее всего, это будет последним, что ему удастся совершить в этой жизнь. - Молодец, Торин, - наконец нарушает тишину Вальда тихим голосом. - Не похоже, что тебе еще многому нужно научиться, несмотря на твои предыдущие выступления. Торин едва не морщится, вспоминая их последнюю дуэль перед тем, как он проснулся взрослым, испытанным боями гномом. - В последнее время я много практиковался, мастер Валда. Он практически чувствует, как взгляд Двалина сверлит его спину, подозрительный, недоверчивый и слегка обиженный одновременно. Последнее особенно задевает Торина, потому что он хорошо понимает своего друга. Они всегда тренировались вместе, продвигаясь в одинаковом темпе, но теперь Торин внезапно совершил скачок в мастерстве, которого не было у Двалина, и, что более важно, он сделал это, не сказав ему. Он бросает на друга извиняющийся взгляд, но лицо Двалина остается каменным. Торин опасается, что на этот раз ему придется приложить немало усилий, чтобы наладить отношения. Не прислушиваясь к шепоткам, которые раздаются вокруг них, он знает, что большинство приписывает его внезапную доблесть победе над драконом, какой бы нелепой ни казалась эта идея на самом деле, если хорошенько над этим задуматься. В основном благодаря удаче – и доверчивости молодых гномов – кажется, что на этот раз его промах может остаться безнаказанным. После этого инцидента он очень старается, чтобы его навыки развивались более размеренно, но по-прежнему быстро. В конце концов, он не смог бы позволить себе роскошь сдерживаться в реальном бою – и не собирается погибать, потому что пока не может стать мастером владения мечом, – и он предпочел бы, чтобы его талант на поле боя никого не удивлял и также не отвлекал. А это значит, что он должен, по крайней мере, делать вид, что приобретает свои прекрасные навыки с течением времени. Торин находит Двалина, прислонившегося к своему любимому уединенному парапету несколькими этажами выше ворот. Его плечи опущены, он наклонен вперед и даже не реагирует, когда Торин подходит к нему. - Прости, - тихо бормочет он, глядя в небо. - Я не хотел тебя обидеть. - Тогда почему ты не сказал мне, что так много тренируешься? - голос Двалина хриплый от невысказанных эмоций. Почему ты мне не доверял? Пугающе легко пробудить глубоко спрятанные чувства, которые он когда-то, давным-давно прятал под множеством слоев щитов в самых темных уголках сознания. Нет необходимости лгать об этом, даже если, опять же, это далеко от истиной правды. - Ты не видел этого дракона, - говорит он тихо, с болью в голосе. - Ты не чувствовал ужаса от того, что стал в одно мгновение бесконечно меньше и слабее того, кто на тебя нападает. - Он смотрит на Двалина, и, наконец-то, его друг смотрит в ответ. - Это не проходит. Ты переживаешь этот момент снова и снова, этот парализующий страх, и он не отпускает тебя. Пустое выражение лица Двалина дает понять, что он не понимает. Он все еще так молод, совершенно не тронутый мировым злом, что совсем не похож на жесткого, непоколебимого Двалина более поздних лет. - Но ты убил его. Чего тут бояться? - Всего. - Он смотрит в растерянные глаза Двалина и уныло повторяет: "Всего". Он видит, что тяжелая рука Двалина ложится ему на плечо, как предложение мира, и принимает это с благодарностью. Другой гном может не понять, по крайней мере, не по-настоящему, но он все равно будет стоять рядом с ним и предлагать свою поддержку. В мире не так много вещей, которые имеют большую ценность, чем преданность друга. После этого все не сразу приходит в норму, но постепенно постепенно возвращается на круги своя. Он все еще замечает, что Двалин время от времени подозрительно смотрит на него во время тренировок, но поскольку Торин взял на себя задачу как можно скорее подтянуть Двалина до своего уровня, тот особо не жалуется. Или, возможно, он просто смирился с тем фактом, что жизнь странная штука и в ней случаются странные вещи. Двалин в целом не любил ломать голову над загадками, предпочитая неопровержимые факты домыслам и неудержимому полету фантазии.

***

Торин сидит в столовой королевской семьи и жует жареную оленину, когда Балин опускается на стул рядом с ним. Обычно являвший собой образец такта и осмотрительности, старший гном говорит прямо и без утайки: - Ты изменился. Торин замирает с куском мяса на полпути ко рту. - С того дня, как дракон напал на тебя, ты стал другим, ты ведешь себя по-другому, ты словно знаешь больше, - продолжает Балин ровным голосом, словно зачитывает список покупок. - Некоторые говорят, что причиной перемен в тебе стало убийство Смауга. Но я тоже был там, и в моих глазах нет страха. Ничто в твоей жизни не объясняет этого выражения твоих очей. Балин не смотрит на него, занятый кружкой эля, стоящей перед ним, но его плечи напряжены, и Торин хотел бы сделать вид, что он этого не видел. Он не хочет, чтобы Балин винил себя в том, что находится вне его контроля. На самом деле он даже не хочет, чтобы его друг беспокоился о нем, даже если чувства, стоящие за этим, согревают его сердце. - Ты всегда хорошо знал меня, Балин, - наконец говорит Торин уклончиво. Он старается поймать взгляд Балина и встретить его прямо с легкой, но искренней улыбкой на лице. - Ты всего лишь второй человек, который заметил это. И первый из них никогда не встречал меня раньше. Брови Балина вздрагивают. - Возможно, я всего лишь второй человек, который говорит тебе об этом, но это не значит, что никто другой не подумал о том же, парень. - Сплетничаешь обо мне, Балин? Какой позор. Балин фыркает, но его голос остается серьезным, когда он продолжает: - Я бы назвал это не столько сплетнями, сколько беспокойством за тебя. Наступает короткая пауза, но прежде чем Торин успевает придумать, что еще сказать, Балин снова заговаривает с отсутствующим выражением лица. - Ты помнишь, как Фрерин упал в реку, а ты чуть не утонул, пытаясь его спасти? Если бы Торин не знал риторический стиль своего друга так хорошо, он бы подумал, что это полная бессмыслица. Он молча кивает, гадая, к чему клонит его старый друг. - Ты едва достиг подросткового возраста, Фрерин был ненамного старше малыша, и даже тогда ты сделал бы все, чтобы обезопасить свою семью. А потом, когда все хвалили тебя за то, что ты спас своего брата и был таким храбрым маленьким гномом, ты гордился тем, что поступил правильно, несмотря на свой страх, и заслужил такую похвалу. И ты был прав, что гордился, потому что иногда нужно гордиться добрыми делами – факт, о котором, я думаю, ты в последнее время запамятовал. Балин поднимается со стула и нежно кладет руку на плечо Торина. - Храни свои секреты, если хочешь. Мы все доверяем тебе достаточно, чтобы знать, что ты не стал бы молчать, если бы на то не было веской причины. - На его губах появляется слабая улыбка. - Однако я бы посоветовал тебе перестать вздрагивать каждый раз, когда кто-то называет тебя "Истребителем драконов". И с этими словами он уходит, оставляя Торина в глубокой задумчивости пялиться на свою вилку – наверное, это очень интересная картина для любого другого, кто смотрит на столовый прибор с такой сосредоточенностью, как он – и слегка удивляется, что, каким бы старым ни был сам Торин, Балин, кажется, всегда рядом, чтобы прочитать ему лекцию, когда это необходимо.

***

Какое–то время он был склонен злиться на Гэндальфа за то, что тот так нагло подставил их с Гирионом, но к третьему визиту – ни много ни мало, добровольно - к Лорду Дейла в надежде на приятную компанию, беседу и, на что Торин особенно надеется, ужин, он был вынужден признать, что, возможно, со стороны волшебника это была не такая уж плохая идея. Он никогда не встречал такого человека, которого бы абсолютно не волновала его расовая принадлежность. В тот день, входя в ратушу, он испытывает очень сильное искушение отказаться от этой мысли. Торин едва подавил возникшее чувство отвращения, увидев высокую фигуру Трандуила, сидящего рядом с Гирионом, с прямой, как шо́мпол, спиной и холодным, надменным, как и всегда, стоит заметить, взглядом. Маловероятно, что он когда-нибудь простит эльфа за его первое предательство, но, в конце концов, он доказал свою храбрость при еще более ужасных обстоятельствах. Эльфы Лихолесья могли бы стать могущественным союзником – еще более могущественным, чем сейчас, из–за очевидной неприязни Трора, которую, честно говоря, Торин когда-то разделял, - и теперь он знает, что лучше не позволять своим личным чувствам вставать у него на пути. Но это не значит, что ему должен нравиться Трандуил. Спасибо Махалу. Некоторые вещи могут измениться, но другие просто окажутся слишком сильным потрясением для его душевного спокойствия. - Король Трандуил, - невозмутимо признает он, склонив голову. На лице эльфа появляется намек на ухмылку; без сомнения, ему доставляет удовольствие видеть молодого наследника таким растерянным. - Принц Торин. - Почему бы вам не присесть, Торин? - предлагает Гирион, явно довольный всей этой нескладной ситуацией. Мужчина также беспечно игнорирует свирепый взгляд гнома. Он мог бы, по крайней мере, проявить порядочность и сначала предупредить его – очевидно, что Гэндальф оказывает на него дурное влияние. Он садится, вероятно, такой же напряженный, каким выглядит Трандуил, но он не может справиться с инстинктивным напряжением, охватившим его тело. - Зачем ты позвал сюда нас обоих? - спрашивает Торин, тонко подчеркивая слово "обоих". Что справедливо, учитывая, что Гирион не сообщил ему об этом важном факте. Гирион склоняет голову в сторону Торина, не выглядя особенно раскаивающимся. - Я просто хотел поблагодарить вас обоих за постоянную помощь ваших королевств в восстановлении Дейла. - Для этого нам не обязательно быть здесь в одно и то же время, - цедит Торин сквозь сжатые зубы. Гирион по-прежнему игнорирует его взгляды. Надменность Трандуила становится еще выше (Торин не верил, что такое возможно). - Я здесь только потому, что лорд Гирион высоко отзывался о вас, Принц Торин. Кажется, его суждение было... поспешным. Гирион выглядит так, словно едва сдерживается, чтобы не закатить глаза. - Я убежден, что вся эта земля могла бы выиграть от более тесных отношений между нашими королевствами, - многозначительно говорит он, очевидно, понимая, что без откровенности с этими двумя он ничего не добьется. - Чтобы, возможно, предотвратить дальнейшие нападения, подобные драконьему, или, по крайней мере, противостоять им сообща, объединившись в более крепкий союз. - Он адресует Торину короткую, почти ироничную улыбку. - Нам не всегда будет так везти, что под рукой окажется один человек, который сможет спасти всех нас. Воцаряется тишина, поскольку и Торин, и Трандуил стараются не смотреть друг на друга. Торин - потому, что все еще помнит предательство эльфа, что не совсем способствует аргументации Гириона, а Трандуил потому, что… что ж, Торин не знает почему, но, возможно, эльф также знает, что бы он сделал, если бы Торин не убил Смауга. Торин делает глубокий вдох. Предполагается, что он должен изменить ситуацию; он не может вечно цепляться за старые раны, как делал это всю свою прошлую жизнь. - Я согласен, - заставляет он себя произнести, глядя прямо перед собой, не встречаясь взглядом с Трандуилом или Гирионом. - Более тесный союз был бы самым логичным решением в эти мрачные времена. По крайней мере, он может получить хоть какое-то удовольствие от того, что действительно удивил Трандуила. Когда Торин, наконец, смотрит на эльфа, его серебристые брови приподнимаются так высоко, как только могут. - Некоторые сказали бы, что такое согласие между гномами и эльфами практически невозможно. - Я не предлагаю нам дружить, - рычит Торин, - потому что я бы предпочел этого не делать. Но военный союз может оказаться необходимым, если орки продолжат увеличивать свою численность. После долгой паузы Трандуил склоняет голову. - Я согласен. Однако все еще остается вопрос о вашем статусе пока еще только принца. Вы не обладаете полномочиями для заключения такого договора. - Мы оба знаем, что король Трор отнесся бы к такому начинанию не слишком благосклонно, - огрызается Торин, изо всех сил стараясь не выйти из себя и не врезать самодовольному ублюдку по физиономии. В конце концов, Трандуил не знает, что Трор сейчас является правителем Эребора только номинально, и Торин предпочел бы, чтобы так оно и оставалось. - Как вы и сказали, с официальным соглашением придется подождать, пока мой отец не взойдет на трон, пусть до этого дня еще далеко, но я не думаю, что несколько лет, а может быть, и десятилетий, станут для вас большой проблемой. - Когда Трандуил не удовлетворился таким объяснением, он продолжил. - И у меня действительно есть полномочия для заключения предварительных соглашений. Этого у него не было еще несколько недель назад, но, опять же, эльфу не обязательно об этом знать. Трандуил кивает, хотя и с некоторой неохотой, и поворачивается к Гириону. - Что ты об этом думаешь? Два часа спустя Торин с легким ужасом осознает, что в этой жизни он на самом деле стал более чем неплохим дипломатом – то ли из-за новообретенной перспективы, то ли из-за непреодолимой потребности не идти на войну снова, то ли из-за того, что ему удалось немного подавить свою неприязнь к эльфам, хотя, конечно, он в этом пока еще не совсем идеален, но для конечно результата это не имеет особого значения. Когда Трандуил, наконец, уходит, после нескольких часов первой дискуссии о возможном союзе, Торин откидывается на спинку стула; ему кажется, что он уже много лет не чувствовал себя таким измученным, но это, по крайней мере, ложь. - Ты ублюдок, - с чувством вздыхает он. Гирион только ухмыляется с совершенно незаслуженным самодовольством.