Collide (Столкновение)

Тонкс подумала, что Ремус выглядит хуже изношенного. Он был одет в более новую одежду — ту, которую Тонкс подарила ему несколько месяцев назад — но в его волосах было больше седых прядей, чем она помнила. Он выглядел измученным, но его лицо было испещрено тревогой и легким ужасом от присутствия Тонкс . Ее тело пылало яростью; из всех эмоций, которые она ожидала испытать, снова увидев Ремуса, она не ожидала, что ярость будет основной. И все же Тонкс стояла прямо и гордо, пока ее бывший парень съежился на полу под ней. Грудь Ремуса вздымалась и опускалась, он прерывисто дышал. "Я... эээ," - запинаясь, пробормотал Ремус. Тонкс сердито посмотрела на него, ожидая, что он объяснит, почему он не общается. Она стояла прямо и твердо, скрестив руки на груди в гневе. «Могу ли я сказать тебе что-нибудь, что ты примешь?» — наконец спросил Ремус. «Кроме извинений?» — парировала Тонкс. «Да, и мне жаль», — поспешно ответил Ремус. «За что ты извиняешься на этот раз?» — спросила Тонкс. Он всегда извинялся, но никогда не за то, за что нужно. «За то, что оставил тебя без связи», — подсказал Ремус. «За то, что ужасно подвел тебя. За то, что не смог защитить тебя прошлым летом. За то, что подверг тебя опасности. За то, что сделал тебя несчастным, так жестоко тебя исключив». «Некоторые из этих вещей верны», — пробормотала Тонкс. «Я не виню тебя за то, что ты не смог защитить меня, и я, конечно, не виню тебя за то, что ты подверг меня опасности. Это не твоя вина, что ты оборотень, и это не твоя вина, что моя тетя сумасшедшая», — продолжила она. «Остальное — твои дела. Ты подвел меня, потому что оставил меня с тем письмом и тем, как жестоко ты со мной обошелся после Кингс-Кросс. Как ты мог так со мной поступить, Ремус? Я думала, что ты самый добрый человек, которого я когда-либо знала, а ты обращался со мной как с дерьмом», — выплюнула она. «Как ты мог?» «Я думал, что поступаю правильно по отношению к тебе, — тихо сказал Ремус. — Я думал, что, не общаясь со мной, ты будешь в большей безопасности». "Ты мне это уже говорил," - сердито сказала Тонкс. "Я с этим не согласна, но ты мне это сказал. Почему ты меня перебил? Почему ты ничего мне не сказал, не написал и не прислал? Я была вне себя от беспокойства за тебя. Думала, что ты вот-вот объявишься мертвым, особенно после полнолуния? Черт, Ремус, достаточно плохо, что ты меня бросил, но неужели ты действительно должен был сделать это таким образом, что я забеспокоилась, что ты предпочтешь быть убитым, чем быть со мной?" «Это не так», — пробормотал Ремус. «Я бы лучше умер, чем позволил бы умереть тебе». Тонкс запустила руки в свои мягкие мышиные волосы и провела пальцами по гладким локонам. «Избегание моей смерти означало избегание меня вообще?» — потребовала она. «Тебе не обязательно было быть таким бессердечным». «Я думал, так будет лучше для тебя», — смущенно объяснил Ремус. «Полный разрыв, так сказать». "Я никогда не хотела перерыва! Я понимаю, ты не хочешь быть со мной, — сердито сказала Тонкс. — Но ты мог бы сказать мне, что ты жив! Я не хотела терять тебя больше, чем уже потеряла!" «Дело не в том, что я не хотел быть с тобой, Дора», — поспешно сказал Ремус. «Как раз наоборот, на самом деле. Я просто не мог быть с тобой так, чтобы ты оставалась живой и здоровой». Тонкс в отчаянии провела пальцами по лицу. «Итак, ты решил вырезать меня, сохранив мне жизнь, но не то, что я бы назвала хорошей», — резко бросила она. «Ты вообще на меня посмотрел?» Тонкс чувствовала, что Ремус смотрит на нее. Он внимательно изучал ее черты, от кончиков пальцев ног до тонких, рваных прядей мышино-каштановых волос, спускавшихся ниже плеч. «Ты не заботишься о себе», — пробормотал Ремус. «Почему?» — он вопросительно посмотрел на нее. «Ты действительно такой тупой, Ремус?» — горячо возразила Тонкс. «Я почти каждый день в течение последних шести месяцев переживала, что ты умер! Я застряла в Хогсмиде, со мной нянчились Долиш и Праудфут, и у меня был только Альфи в компании. Сириуса больше нет в живых, и если бы я победила Беллатрису, он, возможно, был бы жив. Что ты, черт возьми, думаешь? Не то чтобы ты выглядишь лучше», — презрительно добавила Тонкс. В этот момент она почувствовала себя немного виноватой; ее нрав был накален, и она знала, что лучше не высмеивать потрепанный вид Ремуса. Укол, должно быть, достиг сердца Ремуса, поскольку его глаза выдавали боль, которую он чувствовал. «Я имею в виду, — громко выдохнула Тонкс, — что ты тоже не заботишься о себе». «Я не», — тихо сказал Ремус. «Что я могу сделать, чтобы исправить это?» Он посмотрел на Тонкс широко раскрытыми, испуганными глазами. «Продолжай говорить», — приказала Тонкс. «Ты не хочешь быть со мной...» «—Это не то, что я...» «—Если бы ты хотел быть со мной, ты был бы со мной, Ремус», — парировала Тонкс. «Я не могу заставить тебя быть со мной из-за твоей собственной неуверенности». «Это не то, что есть», — резко сказал Ремус. «Прости меня за то, что я пытался сохранить тебе жизнь», — добавил он язвительно. «Я закончила этот разговор», — прервала Тонкс. «Если ты собираешься вести себя так, я закончила с тобой разговаривать». Глаза Ремуса расширились, и он издал тихий звук протеста, но Тонкс проигнорировала его. «Ты был полным придурком, Ремус», — сердито сказала Тонкс. Она выбежала из гостиной и направилась к выходу из Визжащей хижины, пройдя по разбитой лестнице. Слезы снова навернулись на глаза, и они жгли в холодном декабрьском воздухе, когда она спускалась по мощеной улице к Кабаньей Голове. Тонкс злилась на себя. Она злилась на Ремуса. Она много раз выходила из себя, несмотря на свою непреодолимую радость от того, что видела его живым. Она злилась на Ремуса за то, что он бросил ее, какими бы ни были его причины. Больше всего ее злило то, что он не смог с ней связаться, и у нее не было никаких извинений или разумных объяснений отсутствия общения. Она ворвалась в одинокую мощеную улицу, весело украшенную к Рождеству, злая на себя, на Ремуса и на свою паршивую семью. Тонкс наконец добралась до «Кабаньей головы» в ярости, замерзшие слезы прилипли к ее обветренному лицу. «Ты в порядке?» — обеспокоенно спросил Аберфорт, глядя на растрепанную и расстроенную внешность Тонкс. «Нет», — парировала Тонкс и сердито побежала по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки, захлопнув за собой дверь своей комнаты. Она бросилась на неубранную кровать лицом вперед. Слезы продолжали литься. Тонкс свернулась в позе эмбриона на кровати и заплакала в подушку. Ее истощение взяло верх, и она почувствовала, что погружается в бессознательное состояние. …. На следующий день Тонкс проснулась с головной болью. Она вспомнила события предыдущего вечера; она надеялась, что ночь была просто кошмаром, а не реальностью. Она все еще злилась на себя и Ремуса за их плохие навыки общения, но она понятия не имела, как все исправить. Пока Тонкс думала о том, куда Ремус пойдет дальше, она могла думать только о том, как жестоко было то, что последние слова, которые она ему сказала, были о том, что он «полный придурок». Чувствуя себя неловко и виновато, Тонкс сняла свою потную, пыльную одежду и нашла свежие одежды. Сейчас было 26 декабря, так что Альфи, Праудфут и Долиш должны были вернуться в Хогсмид для патрулирования. Они дали Тонкс выходной, так как она патрулировала 24 и 25 числа. Учитывая прошлую ночь, Тонкс почти пожалела, что не работает, чтобы насладиться передышкой от собственных душевных мук. Она услышала, как у нее заурчал живот, и застонала. Она не ужинала накануне вечером, снова поглощенная собственной грустью. В ее комнате тоже не было еды. Удрученная и оставленная без дальнейших вариантов, Тонкс спустилась по старой лестнице «Кабаньей головы» на обед. Она двинулась к своему обычному месту, но была ошеломлена, когда кто-то уже сидел там: Ремус. «Что ты здесь делаешь?» — вздохнула Тонкс, раздраженная. «Мне нужно было тебя увидеть», — тихо сказал Ремус. «Пожалуйста, позволь мне поговорить с тобой». «Он тебе мешает?» — перебил его Аберфорт, сердито глядя на Ремуса и дергая руку к палочке. «Нет, не он, Эб», — поспешно сказала Тонкс. «Могу ли я что-нибудь взять и принести в свою комнату? Мы с Ремусом можем поговорить там». Аберфорт что-то проворчал в знак согласия и через несколько мучительно тихих минут принес Тонкс сэндвич с беконом и тыквенный сок. «Если он доставит тебе неприятности», — грубо сказал Аберфорт Тонкс, — «дай мне знать». Эб нахмурился на Ремуса, а Тонкс слабо улыбнулась старому бармену. Она жестом пригласила Ремуса следовать за ней, который выглядел так, будто окаменел. Тонкс повела их наверх в свою комнату, которая была в плачевном состоянии. Она торопливо убрала маленький обеденный стол и освободила место, где стояли стулья, жестом приглашая Ремуса сесть. «Я не ожидала увидеть тебя снова», — сказала Тонкс, откусывая сэндвич. «Ты не из тех, кто возвращается». «Это важно», — коротко ответил Ремус. «Мне нужно поговорить с тобой». «Мне жаль, что я вышла из себя вчера вечером», — извинилась Тонкс. «Я не должна была быть с тобой такой недоброй». «Это было заслуженно», — вздохнул Ремус. «Я сильно обидел тебя, и мне стыдно за себя». Тонкс ничего не сказала; она поняла, что Ремус, скорее всего, ругал себя гораздо эффективнее, чем она могла бы надеяться ругать его сама. «Так что же ты хотела мне сказать?» — спросила Тонкс немного резче, чем намеревалась. «Я не знаю, с чего начать», — тихо сказал Ремус. «Почему бы тебе не начать с того, чем ты занимаешься?» — предложила Тонкс. «А потом скажи мне, куда ты идешь». «Ладно», — медленно сказал Ремус. «После битвы прошлым летом я встретился с парой оборотней, которую знал, и их сыном, у которого тоже была пара. У них самодостаточная семейная стая, и они не хотели, чтобы я присоединялся к ним, пока у меня не будет пары». Тонкс понимающе кивнула. «Затем я отправился в поселение неженатых волков-самцов», — продолжил Ремус. «Они тоже не хотели меня из-за моих, эм, союзов». «Какие союзы?» — спросила Тонкс. «Орден? Дамблдор? Какое это имеет отношение к тому, чтобы ты осталась там?» «Поселение, в котором я находился, занимает твердо нейтральную позицию, и они не хотели, чтобы я создавал какие-либо проблемы», — объяснил Ремус. «Но они также настроены крайне негативно по отношению к самкам и хотят, чтобы все их волки были полностью оторваны от идеи спаривания или самок в целом. К сожалению, в этой области я потерпел неудачу». «Ты нашла себе пару?» — спросила Тонкс, удрученная. «Ты сказала, что никогда...» «НЕТ!» — закричал Ремус. «Нет, нет, нет, Дора, я этого не делал», — поспешно добавил он. «Я имел в виду тебя». «Но мы же не спарились?» — спросила Тонкс. «Я бы знала, не так ли?» «Нет, не были», — ответил Ремус. «Но волки могли заметить, что я к тебе привязан, и посчитали меня неподходящим для поселения. Их отвергнутые волки обычно отправляются в стаю Фенрира Сивого. Своего рода негласное соглашение между двумя стаями». «Ты там была? С Фенриром?» — спросила Тонкс. Она не осознавала этого, но теперь сидела на краешке своего сиденья и с нетерпением ожидала продолжения рассказа Ремуса. «Пока нет», — грустно сказал Ремус. «Я был необычным случаем для урегулирования, и мне предложили выбор: либо уйти и быть предоставленным самому себе, либо быть отправленным в Фенрир. Я сказал им, что хотел бы подумать сам, прежде чем присоединиться к Фенриру, поэтому мне сообщили местонахождение его стаи. Я обсудил это с Дамблдором, и он согласился, что было бы очень полезно отправиться под прикрытием в стаю Фенрира в следующем месяце». "Что это значит для тебя? Твоей жизни?" - потребовала Тонкс. "Не будет ли Фенрир жесток с тобой? Он знает, кто ты! Он знает, за кого ты выступаешь!" "Он знает," согласился Ремус. "Он также знает, что я был связан с тобой, поскольку я могу только предположить, что именно так твоя тетя узнала о наших отношениях. Я намерен внедриться в его стаю в следующем месяце, зная, что мы больше не вместе". «Тогда надежды нет», — уныло заявила Тонкс. «Прости, Дора», — печально сказал Ремус. «Я думал о том, что ты сказала вчера вечером, и я хочу, чтобы эта следующая миссия была лучше. Другой». «Расскажи еще», — попросила Тонкс. «Что ты имеешь в виду?» «Дамблдор дал мне аварийный Портал на случай, если я окажусь в смертельной опасности», — объяснил Ремус. «Надеюсь, это защитит мою жизнь на ближайшие несколько месяцев». «Месяцы?» «Я подозреваю, что это будет долгосрочное задание». "Ой." «Мне также предоставят Аконит», — сказал Ремус. «Вот почему я не пойду до следующего месяца. Северус будет варить его для меня. Мы не уверены, как Аконит будет обнаружен или замечен, пока я в стае, поэтому первая луна будет без зелья, а вторая луна будет принимать зелье». «Сохранит ли зелье твою жизнь?» «Я не уверен. Это сохранит мой человеческий мозг в целости, но оборотни очень редко убивают друг друга во время трансформации. Убийства обычно совершаются людьми», — объяснил Ремус. «Я получу травмы, бегая и сражаясь с другими волками за место в стае, но вряд ли умру от самой луны». «Я хочу услышать об этом больше, Ремус, но я забыла спросить тебя кое о чем», — сказала Тонкс. «Ты все еще воешь, когда принимаешь Волчье Отравление?» Ремус выглядел ошеломленным. «Нет?» — рискнул он. «Когда вы принимаете волчью отраву, вы помните, что вы делали накануне вечером?» «Да», — признался Ремус. «Мой человеческий мозг сохраняется, и я помню все, что делаю. Обычно я просто сплю всю ночь, когда принимаю Аконит». «А ты когда-нибудь выла бы с Волчьим зельем? Или пыталась бы напасть на кого-нибудь?» — спросила Тонкс. Она вспоминала ноябрьскую луну в Визжащей хижине. Она предположила, что у волка был Волчий зелье, так как он не укусил ее, а скорее глубоко обнюхал перед сном. «Я так не думаю», — сказал Ремус с некоторым замешательством. «Мне неинтересно выть как человек. Я не думаю, что выть как оборотень будет лучше». «Это одинаково для всех волков?» — спросила Тонкс. «То есть, если другой оборотень примет Волчье зелье, как думаешь, он завоет?» «Возможно», — тихо сказал Ремус. «Я, однако, не уверен. Почему ты задаешь эти вопросы, Дора?» «В ноябре у меня произошла стычка с оборотнем», — рассказала Тонкс. «ТЫ ЧТО?! КТО ЭТО БЫЛ?» — закричал Ремус. «Ты в порядке? Ты в безопасности? Ты не… ты?» Он понюхал воздух, сбитый с толку запахами, которые источала Тонкс. «Немного потрясена, но в порядке», — ответила Тонкс. «Волк меня вообще не укусил и даже не поцарапал. Я думала, он меня убьет, но он просто обнюхал меня и уснул рядом». «Что, во имя Мерлина, ты делал, когда рядом с тобой спал оборотень?» — сердито спросил Ремус. «Ты хоть представляешь, насколько это опасно?» «Ты думаешь, я это спланировала, Ремус?» — парировала Тонкс. «Я решила прогуляться по Визжащей хижине и проснулась от воя. Дамблдор никогда не упоминал, что в школе есть еще один оборотень!» Глаза Ремуса расширились, как блюдца. «В…в…Хижине?» Голос Ремуса был напряженным и внезапно хриплым. «Ты провел ноябрьскую луну в Визжащей хижине?» Римус выглядел охваченным паникой. Он закрыл лицо руками, а затем провел пальцами по своим лохматым волосам, отчего они торчали под разными углами. «Вот что я только что сказала», — ответила Тонкс. «Там был оборотень, но он не причинил мне вреда. Я попыталась убежать, но он прижал меня к земле. Я была чертовски напугана, но он меня не укусил. Просто обнюхивала меня некоторое время и уснула. Я была уверена, что это был волк, которого звали Wolfsbaned». «Этот волк не брал Волчью отраву», — прохрипел Ремус. «Это был не волк на Волчьей отраве». Ремус побледнел; его бледная кожа каким-то образом побледнела еще больше. «Откуда ты знаешь?» — спросила Тонкс, ее интерес возрос. Как же, во имя Мерлина, она тогда выжила? «Ты сама сказала, что трансформированные оборотни опасны и кровожадны, и они растерзают любого, кто попадется на глаза, будь то друг или враг. Этот волк не нападал на меня. Мне удалось убежать, когда он уснул, но я думала, что умру той ночью», — добавила Тонкс. «Дора, ты знаешь, что случилось с лестницей в Визжащей хижине?» — внезапно спросил Ремус. Его глаза выдавали волнение и беспокойство; золотые искорки в них хаотично танцевали, когда его взгляд снова упал на Тонкс. «Я разнесла их на части», — быстро ответила она. «Я была наверху, когда заснула в Хижине, пока не услышала вой волка. Сначала это было прекрасно, но потом было больно. Бедный волк издавал звуки, будто он в беде, и ходил взад и вперед по нижнему этажу. Вот почему я подумала, что он на Волчьем яде, так как он ничего не царапал и не кусал». «Зачем ты разнес лестницу?» — спросил Ремус, его голос все еще был напряжен от беспокойства и страха. Тонкс была смущена выражением лица Ремуса, но она предположила, что это было связано с ее близостью к другому волку всего месяц назад. «Когда волк увидел меня, он попытался наброситься на меня, и сколько бы заклинаний я ни накладывала на него, я не могла заставить его лежать дольше минуты», — объяснила Тонкс. «Я взорвала лестницу, чтобы сохранить дистанцию, но в конце концов провалилась, и вот тогда мне действительно пришлось сражаться с волком. Я тоже почти сдалась, пока волк просто не обнюхал меня и не уснул. Серьёзно, Ремус, этот волк, должно быть, принял Волчью отраву. Может, человек внутри просто испугался меня?» — размышляла она вслух. «Волк не нападал на тебя, — повторил Ремус. — И все же у него не было Аконита. Невозможно. Просто невозможно». «Ремус, вот что я говорю», — раздраженно повторила Тонкс. «Оно не напало на меня, что невозможно. Оно должно было получить Аконит!» "Нимфадора", сказал Ремус, и Тонкс была ошеломлена использованием ее полного имени. Он никогда не называл ее Нимфадорой. Тонкс немедленно замолчала, когда он использовал ее имя. «Нимфадора», — повторил Ремус. «У этого волка не было Аконита. Я знаю. Я знаю, потому что я был этим волком». Чего бы Тонкс ни ожидала, это было не так. «Но как?» — спросила Тонкс. «Тебя здесь не было! Ты мне говорил, что волк нападет, неважно, увидит ли он друга или врага! Я была там, и ты не напал!» «Это невозможно», — прохрипел Ремус. «Невозможно». «Ты все время это говоришь, Ремус», — заметила Тонкс. «Почему это невозможно? Ты уверен, что это был ты?» «Я провел ноябрьскую луну в Визжащей хижине, чтобы на следующий день встретиться с Дамблдором», — нервно объяснил Ремус. «На следующее утро я проснулся в Больничном крыле, и мадам Помфри сказала мне, что я разбил лестницу. Я знал, что могу быть разрушительным, но не верил, что могу быть настолько разрушительным. Если то, что ты мне рассказываешь, правда, то лестница — это твое дело, и ты видел меня в моем трансформированном состоянии». «Это действительно ты?» — недоверчиво спросила Тонкс. «Почему ты не напала на меня?» «Я-я-я не уверен», — пробормотал Ремус. «Это должно быть невозможно». «Может быть, ты распознала мой запах как дружелюбный?» — предположила Тонкс. «Мне придется спросить об этом других», — сказал Ремус. «Я никогда не мог контролировать себя рядом с кем-либо. Даже с родителями». Тонкс и Ремус несколько минут сидели молча, давая утихнуть недоумению ситуации. Тонкс поняла, что провела часы с трансформированным, не принимающим лекарства Ремусом и не только выжила, чтобы рассказать об этом, но и сама избежала превращения в оборотня. «Ну, когда разберешься», — медленно сказала Тонкс, «дай мне знать. А до тех пор ты отправляешься в Фенрир?» «Я», — сказал Ремус, очевидно, прерванный ход своих мыслей. «Это все, что тебе нужно было мне сказать, так?» — внезапно спросила Тонкс. «Чтобы снова оставить меня без следа?» Ремус поморщился. «Не совсем», — тихо сказал он. «Я снова уйду, но обещаю лучше общаться с тобой». «Не помешает ли это твоему грандиозному плану бросить меня ради моей же безопасности?» — саркастически спросила Тонкс. Ремус поморщился, но снова заговорил. «Это должно быть осторожное общение», — медленно сказал Ремус. «Я не знаю, смогу ли я получить какое-либо сообщение, но я постараюсь дать вам сообщение». «Заклинание Патронуса?» — предположила Тонкс, а Ремус кивнул. «Письма слишком легко перехватить, и они будут пахнуть тобой», — сказал Ремус. «Заклинание Патронуса — мой единственный вариант». «Что это значит для нас?» — с надеждой спросила Тонкс. «Может ли быть «мы»?» Ремус нахмурился, услышав вопросы Тонкс. «Я не должна была спрашивать», — сказала Тонкс несчастно. «Неважно». «Дора», — сказал Ремус. «Я умоляю тебя понять меня. Я имел в виду каждое слово, которое сказал прошлым летом. Я люблю тебя слишком сильно, чтобы рисковать твоей жизнью. Я хочу для тебя самого лучшего, и я искренне верю, что это не может быть я. Я слишком стар для тебя. Я слишком беден для тебя. Я слишком опасен для тебя». «Но мне все равно, Ремус», — настаивала Тонкс. «Ты не слишком стар для меня. Ты не слишком беден для меня. Черт, я неосознанно была с тобой, когда ты трансформировался, и ты не причинил мне вреда! Ты не так опасен, как думаешь!» «Дора, даже если так было каждую луну, это не значит, что я в безопасности», — объяснил Ремус, глубоко выдыхая через ноздри. «Твоя тетя… она представляет собой осложнение. Другие оборотни представляют угрозу. Это не только я. Это все, что со мной приходит. Мне жаль, Дора, правда. Больше, чем ты когда-либо сможешь себе представить». «Это не должно иметь значения, Ремус!» — запротестовала Тонкс. «Это не имеет значения! Пожалуйста, не прячься за этими оправданиями!» «Это правда, Дора», — вздохнул Ремус. «Я не могу так с тобой поступить. Я могу предложить тебе дружбу в лучшем случае, и то на расстоянии, учитывая нашу… историю. Я знаю, что причинил тебе боль, и я обещаю дать тебе знать, что я жив. Я не могу продолжать отношения с тобой». «Ремус, я люблю тебя», — сказала Тонкс. «Пожалуйста, не разбивай мне сердце снова». «Это ломает и мое, Дора», — прошептал Ремус. Тонкс увидела, как его глаза наполнились слезами, и одна из них скатилась по щеке. «Ты не представляешь, как это больно и мне. Для меня было бы гораздо хуже потерять тебя навсегда, чем видеть тебя с другим мужчиной». «Это то, чего ты хочешь для меня?» Тонкс начала плакать. «Ты хочешь, чтобы я нашла кого-то другого и забыла о тебе?» «Да», — сказал Ремус, и по его щекам потекли новые слезы. «Я хочу, чтобы ты была с кем-то, кто даст тебе жизнь, которую ты заслуживаешь. С тем, кто сможет защитить тебя и обеспечить твою безопасность. Я не могу быть этим кем-то. Ты не представляешь, как больно признавать это, Дора». Голос Ремуса надломился, и слова вырвались сквозь полусдавленные рыдания. «Дора», — всхлипнул он. «Пожалуйста, я просто хочу, чтобы ты была жива и здорова. Я никогда не прощу себя, если из-за меня ты потеряешь жизнь, которую заслуживаешь». Тонкс тоже плакала, пораженная откровенной честностью и болью Ремуса, а также чувствуя, как нож снова вонзается ей в живот. «Ремус, пожалуйста, не делай этого», — умоляла Тонкс сквозь собственные слезы. «Это причиняет боль нам обоим». «Я буду л-любить тебя все д-дни моей жизни, Дора», — пробормотал Ремус сквозь рыдания. «Я умру с-счастливым человеком, если ты проживешь долгую, с-полноценную жизнь. Даже если это будет б-без — меня». Ремус закрыл лицо руками, рыдания вырывались сильнее, чем прежде. Не в силах остановиться, Тонкс встала со своего места и обняла Ремуса. Она была разочарована им, убита им горем и жалела его одновременно. Ее сердце разрывалось на части из-за мужчины, рыдающего за ее крошечным обеденным столом, но она не хотела ничего, кроме как заставить его собственную боль уйти и утешить его. Тонкс яростно обнимала его, и он, наконец, обнял ее в ответ, прижав голову к ее груди и обхватив руками ее живот, крепко прижимая ее к себе, пока его тело сотрясалось от рыданий. «Мне так жаль, Дора», — пробормотал он. «Пожалуйста, прости меня однажды». Он прижал ее крепче, а Тонкс держала руки на голове Ремуса, прижимая его заплаканное лицо к своей груди в их крепких объятиях. Минуты шли, пока пара тяжело дышала друг напротив друга, обливая друг друга горячими, солеными слезами. «Мы ведь отличная пара, не так ли?» — слабо пошутила Тонкс. «Жалкие ублюдки, которые не могут быть вместе». Римус вздрогнул от слов Тонкс, слегка отпустив объятия, чтобы взглянуть ей в лицо. «Ты никогда не сможешь быть жалкой, дорогая», — сказал Ремус, убирая волосы Тонкс с ее лица. «Ты прекрасна, блестяща и ярка. Жалкая — это не то слово, которое тебя описывает». «Я больше не могу трансформироваться», — пробормотала Тонкс. «Я не могла с прошлого лета». Ремус застыл в ее объятиях. «Она сделала это с тобой?» — рискнул спросить Ремус. «Моя тетя не делала этого со мной, Ремус», — жалобно ответила Тонкс. «Я думаю, ты знаешь, кто это сделал». Новые рыдания вырвались из тела Ремуса, когда он вздрогнул от худого тела Тонкс. «Дора, мне так жаль, что я сделал это с тобой», — закричал он. «Я никогда не смогу заслужить тебя». Новые рыдания Ремуса заставили его дрожать рядом с ней от собственного горя. Не зная, что еще сделать, Тонкс прижала голову Ремуса к своей груди, пытаясь успокоить его, несмотря на собственное горе. «Ничего не поделаешь», — пробормотала Тонкс. «Однажды, надеюсь, станет лучше». «Так и будет», — яростно сказал Ремус. «Ты найдешь того, кто тебя заслуживает. Ты вернешь себе свои цвета». Он снова посмотрел на покрасневшие глаза Тонкс и заправил ей за уши вялые пряди волос. «Ты и без них прекрасна, знаешь ли», — сказал Ремус, глядя на Тонкс. Она с отвращением посмотрела на себя; без своего превращения у нее были темные круги под глазами, липкая, бледная кожа и тусклые, мышино-коричневые волосы. Все в ней было тусклым и унылым. «Ты так говоришь только потому, что любишь меня», — пробормотала Тонкс. «Я всегда буду это говорить, независимо от того, что я к тебе чувствую», — прошептал Ремус. «Ты самая красивая женщина, которую я когда-либо видел, независимо от того, как ты меняешься». «Ты действительно собираешься снова меня бросить?» — тихо спросила Тонкс. «Тебе обязательно это делать?» «Я собираюсь пойти к Фенриру», — тихо ответил Ремус. «Я буду общаться с тобой по поводу моего здоровья. Я обещаю тебе это. Я не могу обещать тебе большего». «Надеюсь, ты когда-нибудь изменишь свое мнение», — пробормотала она. «Я тоже, любовь моя», — сказал Ремус, целуя руку Тонкс. «На данный момент это все, что я могу тебе предложить. Мне правда жаль». «Останься со мной сегодня вечером? Пожалуйста?» — сказала Тонкс. «Просто будь со мной. На случай, если с тобой что-то случится». «Я сделаю это», — пообещал Ремус. «Я не мог позволить себе уйти, не сказав тебе еще раз, что я люблю тебя». «Я люблю тебя, Ремус», — прошептала Тонкс. «Я тоже тебя люблю, Дора», — сказал Ремус. «Я бы хотел, чтобы этого было достаточно». Тонкс снова обняла Ремуса и прижала его к себе. Если бы так могло продолжаться вечно. В конце концов они переместились в ее кровать, где и проспали всю ночь, одетые и отчаянно тоскующие друг по другу. К тому времени, как наступил утренний свет, Ремус исчез.