Collide (Столкновение)

Тонкс счастливо вздохнула в свой чай. Она навещала родителей в воскресенье вечером, как раз перед своим двадцать третьим днем рождения. «Дора, что с тобой?» — спросил ее отец. «У тебя весь день глаза как у лани». «Это мальчик?» — взволнованно спросила ее мать. «Дорис из дома напротив привела своего нового внука на чай на прошлой неделе, ты знаешь». «Мне всего 23, мам», — вздохнула Тонкс. «Слишком молода для детей». «Твоему отцу и мне едва исполнилось двадцать, когда ты появился на свет!» — настаивала Андромеда. «Ты тоже была замужем и была вместе много лет», — парировала Тонкс. «Для нас это было всего несколько месяцев». Тонкс прикрыла рот рукой. «Чёрт, я не это имела в виду», — добавила она. Тед фыркнул в свой чай. «Кто этот счастливчик?» — спросил он с веселым выражением на лице. «Чертов Слизерин обманул меня», — пробормотала Тонкс, сверля взглядом мать. Отец, тихо посмеиваясь, терпеливо ждал ответа дочери. «Его зовут Ремус, если хочешь знать», — призналась Тонкс. «Он добрый, уважительный и любит заботиться обо мне. У него всегда есть шоколад, а его стряпня — просто объедение. Он принимает меня такой, какая я есть, и никогда не просит меня меняться ради него. Он мне нравится. Очень. Мы делаем друг друга счастливыми». «У этого Ремуса есть фамилия, Дора?» — спросил Тед. «Люпин. Его зовут Ремус Люпин». «Люпен? Звучит знакомо. Разве он не был другом твоего кузена, Дромеды?» «Мальчик с рыжими волосами? Шрамы на лице?» — вспоминала Андромеда. «А он не староват для тебя, Нимфадора?» — ее мать подозрительно посмотрела на Тонкс. «Он немного старше, да», — проговорила Тонкс. Родители уставились на нее. «Ему 35», — закончила она неубедительно. «Это довольно большая разница в возрасте, Дора», — заметил Тед. «Ты уверена, что он ищет, э-э, тебя, а не, э-э, «Дромеду»?» Тед неловко поерзал на сиденье и посмотрел на жену. «Твой отец обеспокоен тем, что этот Ремус может воспользоваться твоей юностью, Нимфадора», — беззаботно ответила Андромеда. «Кем он работает?» Тонкс чувствовала себя неловко. На первый взгляд, факты были уничижительными: ей едва исполнилось 23, и она занимала высокооплачиваемую работу; ее парень был 35-летним оборотнем без работы, несмотря на свои многочисленные таланты и усилия. К черту факты, подумала она. Ремус более чем компенсировал свои «недостатки», посвятив себя всем ее нуждам и желаниям. Он любил ее, и у нее были подозрения, что дело могло быть не только в этом... «Дора!» — позвал Тед. «Опять мечтаешь? Твоя мать задала тебе вопрос». Он строго посмотрел на нее, прежде чем снова принять озадаченное выражение. «Ладно», — начала Тонкс. «Ремус сейчас между работами. Он преподавал в Хогвартсе год, на должности Защитника. Он работает с Дамблдором на других работах». Достаточно близко. «Люпин в Хогвартсе?» Андромеда нахмурилась. «Разве это не…» Глаза Андромеды расширились, когда она соединила точки, оставленные ее дочерью. «Нимфадора, ты не можешь быть серьезной», — категорически сказала Андромеда. «Ты знаешь, насколько это опасно?» «Не объяснишь ли, Дромеда?» — вопросительно спросил Тед. «Наша дочь, похоже, находится в отношениях с оборотнем, Эдвардом», — резко сказала Андромеда. «35-летний оборотень. Как вы вообще с ним познакомились?» — потребовала она. «Я тоже выполняла несколько э-э, заданий с Дамблдором», — объяснила Тонкс. «Грюм ввел меня в это, и Ремус был там. Сначала он действительно не хотел, чтобы я была с ним», — поспешно добавила она. Видя озадаченные лица родителей, Тонкс решила продолжить. «Он знает, что он старше и у него нет столько золота, как у меня. Он знает, что он оборотень и что он может быть опасен одну ночь в месяц. Он сказал мне, что я заслуживаю лучшего, а я сказала ему нет», — пояснила она. Тед громко фыркнул на признание Тонкс. «Почему ты сказала ему «нет»? У него были все основания отказать тебе», — потребовала Андромеда. Тонкс не могла понять выражение лица матери; вечно слизеринка, вечно настороженная. «Потому что я не хотела, чтобы он мне отказал, мама», — раздраженно сказала Тонкс. «Он и сам не хотел мне отказывать, просто жалел себя и не считал, что заслуживает счастья!» «Он самый добрый, самый мягкий человек, которого я когда-либо знала», — продолжила Тонкс. «Он был только уважительным, терпеливым и благородным по отношению ко мне. Он яростно защищает меня и хочет, чтобы я была в безопасности. Это почти раздражает». Тонкс закатила глаза. «Он так же плох в плане беспокойства, как мама». Она улыбнулась про себя; постоянное беспокойство Ремуса заполнило свободное время Сириуса приготовлением зелий, к большому раздражению последнего. «Вы бы видели, как он отреагировал, когда я рассказала ему о Беллатрисе», — объяснила Тонкс. «Я никогда не видела его таким злым». «Он был зол на тебя?» — резко спросил Тед. «Он ведь ничего тебе не сделал, правда?» Тонкс увидела, как добрые глаза отца на мгновение потемнели от ярости. «Нет, папа, он не был зол на меня, на самом деле», — ответила Тонкс. «Он был расстроен, когда услышал о возобновлении клятвы моей дорогой тетушки убить меня, когда я посетил Азкабан на прошлой неделе. Я почти ожидала, что он сам разорвет Беллу прямо тогда». «ОНА ЧТО?!» — заорала Андромеда. «За что тебя отправили в Азкабан? Почему Скримджер допустил это?» Тонкс громко рассмеялась, так, что у нее заболели бока от усилий. Ее родители были в полном недоумении. «Мам – это – это именно так отреагировал Ремус», – выдавила Тонкс между смешками. «Он так же плох с беспокойством, как и ты». Тонкс продолжала смеяться про себя, забавляясь своей способностью найти партнера, чья тревожность соответствовала тревожности ее матери. «Я, конечно, надеюсь, что он забеспокоился, услышав об этом!» — воскликнула Андромеда. «Как они могли отпустить тебя туда?» «Дромеда, наша девочка способна, а Беллатриса хорошо сдержана», — успокаивал Тед. «Я тоже волнуюсь, но это не поможет Доре». Он понимающе кивнул дочери, которая снова разразилась смехом. «Разве не говорят, что влюбляешься в кого-то, похожего на родителей?» Тонкс хихикнула. «Я никогда не думала, что Ремус будет совсем как мама, а я буду папой!» Глаза Тонкс теперь были мокрыми от слез смеха над абсурдностью ситуации. «В отличие от этого Ремуса, Нимфадора, я не оборотень», — резко ответила Андромеда. «Это действительно твое единственное возражение, мама?» — спросила Тонкс. «Возможно, дело не в самой ликантропии, милая», — рискнул предположить Тед. «Скорее, это проблемы, которые возникают из-за его состояния. Отсутствие работы, постоянные болезни и оборотни опасны по крайней мере одну ночь в месяц, если только они не варят или не покупают это возмутительно дорогое зелье Аконит». Андромеда и Тонкс задумчиво посмотрели на Теда. «Я не думаю, что нас с твоей мамой так уж волнует, что он оборотень, — продолжил Тед. — Скорее, то, что его принадлежность к оборотням ставит тебя в положение кормильца, медсестры и мастера-зельевара одновременно. Это слишком многого требует от тебя, милая». Андромеда понимающе посмотрела на Теда и кивнула Тонкс. Так что дело не в том, что он оборотень, а в том «образе жизни», который это подразумевает, подумала она. Я могу с этим работать. Мы можем с этим работать. «Я много думала об этом, знаешь ли», — ответила Тонкс. «Я мракоборец и зарабатываю хорошие деньги для нас обоих. Ремус был оборотнем с четырех лет — это заставило и Андромеду, и Теда ахнуть от удивления — и он знает, как исцелять себя. Он делал это в одиночку долгое время. Он также обходился без Волчьего зелья. У него есть коттедж, который действительно хорошо защищен для его превращений. Он не подпускает меня к себе прямо перед и после полнолуния». «К тому же, это очень похоже на вас с папой!» — кричала Тонкс матери. «Папа работал, а ты сидела дома со мной, мама. Ты не можешь быть настолько старомодной, чтобы тебе было некомфортно, когда все наоборот!» «Он будет заботиться о твоих детях?» — недоверчиво спросила Андромеда. «А как насчет его симптомов до и после полнолуния? Младенцы не перестают плакать, потому что луна полная». «Мы на самом деле не планируем заводить детей», — пробормотала Тонкс. Это худшая часть всего этого, подумала Тонкс. Не то чтобы она хотела детей, но ее мать будет в ярости, когда узнает, что у нее не будет внуков. «Почему нет?» — потребовала ее мать. «Он тебя останавливает?» «Нет, мам», — вздохнула Тонкс. «На самом деле все совсем наоборот». «Он хочет детей?» — спросил Тед. «А ты не хочешь?» Он снова склонил голову набок, подозрительно глядя на дочь. «Не знаю, хочет ли он детей», — начала Тонкс. «Он боится, что передаст ликантропию детям, что глупо, потому что она не может передаваться таким образом». Тонкс нетерпеливо фыркнула. «Думаю, однажды он захочет детей», — призналась она. «Я не хочу детей», — пояснила Тонкс, прерывая протесты матери. «Я мракоборец, мам. Беременность и дети не очень подходят мракоборцам. Недаром я одна из трех женщин-мракоборцев. Ремус беспокоится, что я передумаю и захочу детей, а он не сможет или не захочет их мне обеспечить». Тонкс тяжело вздохнула. «Я боюсь, что однажды он захочет детей, а я не смогу или не захочу их обеспечить», — призналась Тонкс. Она надеялась, что если кто-то из них когда-нибудь передумает, они как-то придут к соглашению о детях. «Ты говоришь так, будто вы проведете вместе всю жизнь, Дора», — заметил Тед. «Этого ты хочешь?» «Сейчас, да», — сказала Тонкс. «Прошло всего несколько месяцев, но я просто не могу избавиться от чувства, что он — то, что мне нужно». Лицо Андромеды было непроницаемо. Губы ее были плотно сжаты, а глаза пристально смотрели на дочь. «Мы хотим, чтобы наша девочка была счастлива, не так ли, Дромеда?» — сказал Тед. «Ты уверена, что этот Ремус сделает тебя счастливой, Нимфадора?» — спросила Андромеда. «Конечно, я уверена!» — воскликнула Тонкс. «Если бы я могла, я бы уже заставила его переехать ко мне». У Андромеды и Теда отвисли челюсти. Тонкс пронеслась мимо их недоверия и продолжила. «Он выдающийся повар. Он убирает мою квартиру, независимо от того, насколько грязной я ее делаю. Он просто обожает Офелию, и этот маленький тиран отвечает ему тем же. Он слушает меня, действительно слушает, и никогда ничего не просит взамен. Он бы вам обоим очень понравился, я обещаю». Тонкс искренне улыбнулась им. «Не могу сказать, что я рада всему этому, Нимфадора», — призналась Андромеда. Ее лицо исказила гримаса смирения. «Тебе также нужно подумать о том, что сделает с тобой твоя тетя, если она когда-нибудь сбежит. Она не могла бы себе представить, что ты с оборотнем». «Мы держим это в тайне, мам», — предложила Тонкс. «Не то чтобы я этого хотела, но Ремус настоял ради моей безопасности». «Кажется, он очень беспокоится о тебе, Дора», — заметил Тед. «Я бы хотел познакомиться с этим парнем. Приведешь его на следующий воскресный чай? «Дромеда?» Тед посмотрел на жену, которая нахмурилась от его предложения. «Если твой отец настаивает, Нимфадора», — процедила Андромеда сквозь зубы, — «тогда ты можешь пригласить своего парня на свой праздничный чай на следующей неделе». «Спасибо, папа!» Тонкс крепко обняла отца, благодарная за его ровный, спокойный характер. «Я приведу его на следующей неделе. Лучший день рождения!» Тонкс просияла и покинула родительский дом, чувствуя себя выполненной. ... «Ремус, что ты знаешь о друзьях-оборотнях?» — спросила Тонкс. Это был вечер пятницы, за два дня до двадцатитрехлетия Тонкс. Ремус настоял на том, чтобы приготовить ей настоящий пир в тот вечер, так как в субботу он уедет по делам Ордена, а в воскресенье, в день ее рождения, они должны были навестить ее родителей на чаепитии. Ремус выглядел слегка ошеломленным вопросом Тонкс и сел на диван, потягивая вино; его лоб был нахмурен, он был глубоко задуман. Тонкс любила то, что она называла его «думающим лицом», поскольку это обычно приводило к чудесным прозрениям или открытиям. «Думаю, я знаю достаточно», — загадочно ответил Ремус. «Иииии?» — надавила Тонкс. «Что ты знаешь?» «Что бы вы хотели узнать?» «Они настоящие? Друзья-оборотни?» «Так оно и есть», — ответил Ремус. «Я сам видел лишь несколько пар оборотней, спаривающихся друг с другом». «Спаривающиеся пары?» «Партнеры-оборотни, э-э, нужны не только для компании», — неловко сказал Ремус. «Это первично, я думаю, но, как и дикие волки, партнеры-оборотни нужны для размножения. Знаешь, приятель». «Что происходит, когда два оборотня спариваются?» — спросила Тонкс. «В полнолуние или как-то иначе?» «Э-э, и то, и другое». Какая разница, спариваются ли оборотни в полнолуние? «В полнолуние, если оборотни успешно спариваются, они производят настоящих волчат», — деликатно объяснил Ремус. «По слухам, они очень умные волки, но волки все равно. Я слышал слухи, что это произошло, но никаких подтверждений этому нет». Ремус почесал подбородок, глубоко задумавшись. «Если не в полнолуние... Я не уверен», — признался Ремус. «Мой вид обычно не размножается», — горько сказал он. «Пары, о которых ты знала, не были, гм, воспроизводящимися?» — нервно спросила Тонкс. Она начала задаваться вопросом, как неопытный эмбрион оборотня преуспеет, если его мать-оборотень будет проходить через ежемесячные превращения. Он же не сможет этого пережить, не так ли? «Спаривающиеся пары оборотней, о которых я знаю, уже были парами до того, как они были инфицированы», — сказал Ремус. «Семейные пары, которые оба были инфицированы ликантропией без их ведома или согласия; у них уже были дети, до того, как они были инфицированы». «Означает ли спаривание оборотней что-то особенное? Или это как брак волшебников?» — вслух поинтересовалась Тонкс. «Зачем вообще иметь пару, если ты, ну, не спариваешься?» «Вот почему пары, спаривающиеся друг с другом, так необычны, Тонкс», — объяснил Ремус. «Мой вид обычно не размножается, потому что самки-оборотни не могут сохранять беременность; это часть проклятия — иметь возможность воспроизводить потомство, но не вынашивать новую жизнь. Спаривание не приносит особой пользы никому, если они на самом деле не спариваются. Оно укрепляет связь, когда воспроизводство достигнуто или уже достигнуто для оборотней-партнеров, у которых уже есть дети». «Есть ли связь между товарищами-оборотнями?» — спросила Тонкс, в голове которой теперь крутились мысли о детёнышах оборотней и семьях оборотней. «Есть», — кратко ответил Ремус. «Это своего рода защитная, собственническая связь. Пара оборотня и их связь важны, но по-настоящему оказывают значительное влияние только после того, как спаривание достигнуто». «Могут ли оборотни объединяться, или становиться партнерами, или что-то в этом роде, с не-оборотнями?» — спросила Тонкс. «Это как брак?» Она немного боялась услышать ответ; она никогда не думала о себе как о человеке, который выходит замуж, благодаря своей работе, но появление Ремуса в ее жизни развеяло ее иллюзии, что она будет совершенно одна до самой смерти. Теперь все, что она представляла для своего будущего, — это Ремус и стопка свежевыстиранных мракоборческих мантий. «Они могут», — снова коротко ответил Ремус. «Но это никогда не было зафиксировано. Сомневаюсь, что это когда-либо будет зафиксировано». Ремус опустил голову и уставился в пол ее квартиры. «Почему бы и нет?» — спросила Тонкс. «Должны же быть и другие, такие же, как мы, один оборотень, а другой нет? Наверняка и другие хотели бы такой же связи?» «Нет, Тонкс», — ответил Ремус так мягко, как только мог. «Нет никого похожего на нас, по крайней мере, насколько я знаю. Большинство здравомыслящих людей с криками убежали бы от меня, если бы узнали, что я оборотень. Что, во имя Мерлина, они сделают с тобой, если бы стало известно, что ты спишь и связана с оборотнем?» «Но давай предположим гипотетически, Ремус», — настаивала Тонкс. «Как происходит спаривание или связь оборотней?» Ремус подозрительно посмотрел на Тонкс, но продолжил. «Выбор пары — это, я полагаю, самая «легкая» часть. Альфа-самец обычно спаривается с альфа-самкой, бета с бетой и так далее. Я никогда не был достаточно высокопоставленным в стае, чтобы легко найти пару — не то чтобы я этого хотел», — поспешно добавил он. «Я находил идею спаривания с другой самкой-оборотнем и обречения детеныша на смерть отвратительной». Он нахмурился, но Тонкс хотела узнать больше. «Создание детеныша было достаточным – истинное спаривание – чтобы закрепить связь, если хотите», – сказал Ремус. «Вот почему так мало пар, которые действительно спариваются. Большинство оборотней – это все еще мужчины и женщины, которые не хотят подвергать себя беременности, которая может закончиться только выкидышем, даже если это делает их связи намного крепче». «Насколько сильнее?» — спросила Тонкс. «Размножение создает стаю», — сказал Ремус. «Стая означает защиту и преданность. Волки создают пару на всю жизнь, и как только они успешно спариваются, даже если это не приводит к появлению настоящего детеныша, это запускает связь стаи. Она нерушима, только до смерти». «То есть, как брак?» — вслух поинтересовалась Тонкс. Волшебные браки были намного крепче маггловских, потому что они связывали воедино свою магию. Волшебные браки было почти невозможно расторгнуть, только смерть могла положить им конец. «Сильнее брака», — просто ответил Ремус. «Связь оборотней означает, что супруги не могут расстаться друг с другом. Расставание с другим супругом было бы физически болезненным и могло быть сделано только в экстремальных обстоятельствах, возможно, чтобы защитить другого супруга от смертельной опасности. Самопожертвование, если хотите». Ремус выглядел задумчивым; он потирал подбородок рукой и смотрел в сторону комнаты. «Это сильное чувство преданности — а для альфа-самцов это может быть контроль над своей партнершей — поэтому партнерши чаще встречаются у альфа-самцов», — поморщился Ремус. «Я не знаю ни одного уважающего себя самца, который бы навязывал себя женщине, чтобы она была связана с ним таким образом». «Подождите, это что, такое?!» — встревожилась Тонкс. «Оборотни — это все еще люди», — категорически заявил Ремус. «Альфа-самцы оборотней знают, что если они правильно спариваются с самкой, оборотнем или нет, она будет связана с ним на всю жизнь, нравится ей это или нет». «Так вот почему ты так боишься, что я могу забеременеть?» — тихо спросила Тонкс, чтобы лучше понять предыдущую девственность Ремуса. Он действительно был порядочным джентльменом. «Да», — сказал Ремус. «Вот почему я запаниковал в первый раз. Я не хотел случайно спариться с тобой и навязать тебе себя на всю оставшуюся жизнь. Это было бы несправедливо по отношению к тебе. Не говоря уже о детеныше; даже если бы он не был поражен ликантропией, он был бы насильно связан с нами обоими, но больше со мной, поскольку я волк». «Почему это так плохо?» — спросила Тонкс. «Любой ребенок, будь он детенышем или нет, был бы счастлив, если бы его отцом был ты». Ремус выглядел в ужасе. "Повезло? Я бы обрекал их на ежемесячные, опасные превращения. Нищенскую, бродячую жизнь. Отца, которого всегда будет стыдно. У них даже не будет роскоши выбора, в отличие от тебя". Лицо Ремуса смягчилось, когда он посмотрел на Тонкс. «Я выбрала тебя, Ремус», — сказала Тонкс. «Если что-то случится, и мы… приятель… я уверена, что с нами все будет в порядке». Ремус фыркнул. «Этого не может быть, Тонкс». «Я знаю», — сказала Тонкс почти грустно. «Мы уже проходили через это раньше. Я пытаюсь сказать тебе, что если это случится, это не будет твоей виной. Я хочу тебя так же сильно, как ты хочешь меня». Тонкс провела большим пальцем по щеке Ремуса и нежно поцеловала его. «Это все, что ты хотел знать о партнерах-оборотнях?» — вздохнул Ремус. «То, что ты сказал ранее – пары выбираются?» Если бы отвратительные оборотни могли навязывать себя другим, пары могли бы выбираться, не так ли? «В основном», — ответил Ремус. «Альфы спариваются, беты спариваются. Несложно определить альфа-самца и альфа-самку стаи. Когда оборотни не в стае, можно выбрать любого партнера, что не отличается от свиданий в целом. Если они не размножаются или не женятся — если они оба магические — то связь может быть разорвана». «Я твоя пара?» — спросила Тонкс, теперь охваченная любопытством. Ремус выбрал ее, а она выбрала его. Конечно, этого было бы достаточно. «Эм, и да, и нет», — неловко ответил Ремус. «Мой волк думает, что ты его пара, и действительно хочет скрепить связь. После того, как на прошлой неделе я узнал о Беллатрисе, и ты заметил собственнические чувства, стало болезненно очевидно, что мой волк привязался к тебе». Он поморщился, а Тонкс с трудом сдерживала себя, чтобы не завизжать от радости, что она так полностью покорила его сердце. «Ты моя девушка, так что у меня есть связь с тобой, но ты не станешь моей настоящей парой, если мы не поженимся или не произведем потомство», — продолжил Ремус. Его брови нахмурились, глаза показывали, что он, по-видимому, глубоко задумался. «Ты хочешь выйти замуж?» — спросила Тонкс, к большому беспокойству Ремуса. «Не за меня!» — поспешно добавила она. Ремус выглядел еще более подавленным. «Нет, нет, это вышло неправильно, черт», — продолжила Тонкс. «Я имела в виду, ты хочешь когда-нибудь выйти замуж, независимо от того, буду ли это я или нет?» «Я никогда не задумывался об этом», — сказал Ремус после нескольких минут мучительного молчания. «До сих пор мне казалось, что иметь девушку — это не вопрос». Он слабо улыбнулся. «Женщины-оборотни встречаются реже, но я никогда не хотел связываться с другим оборотнем. Ведьмы всегда были для меня чем-то вроде далекой мечты. Я никогда не думал, что кто-то захочет быть со мной, зная, кто я, и что я могу с ними сделать». Ремус посмотрел на Тонкс мягким, любящим взглядом. Ее сердце таяло всякий раз, когда он смотрел на нее таким образом, как будто она была единственным человеком, который имел значение. «Так ты действительно хочешь выйти замуж?» — спросила Тонкс, и уголки ее губ приподнялись в улыбке. «Вопрос не в том, хочу ли я этого, Тонкс», — сказал Ремус. «Я бы женился только на ведьме, но это полностью разрушило бы ее жизнь, если бы она была со мной таким образом. Я не мог так с ней поступить». «Ты имеешь в виду меня?» — рискнула спросить Тонкс, ее сердце колотилось. «Ты единственный, кого я когда-либо рассматривал», — тихо признался Ремус. «И нет, я не мог так с тобой поступить». «Но мы все равно можем быть вместе, не так ли?» — спросила Тонкс. Ей было немного обидно, что Ремус так зациклен на браке. Она никогда не считала себя домашней, традиционной, но выйти замуж за Ремуса было по-другому. Она могла бы разделить с ним все, что у нее было, просыпаться рядом с ним и делиться их магией. Ее удивило, насколько она была готова делиться всем, что у нее было — включая магию — со своим парнем. «Пока ты будешь со мной, любимая», — тихо сказал Ремус. «Я знаю, что это не та же самая связь, но, как мне кажется, мы можем зайти так далеко. Мне жаль». Он посмотрел себе под ноги. «Если этого недостаточно для тебя, я пойму». «Тебя мне достаточно, Ремус», — сказала Тонкс. «Я никогда не считала себя замужней, но если ты когда-нибудь передумаешь, возможно, я тоже так сделаю». Ремус посмотрел на нее со смесью тревоги и надежды. Если бы его беспокойство не было таким раздражающим, она бы нашла это лицо совершенно очаровательным. «Посмотрим, куда это нас приведет, а?» — предложила Тонкс. Ремус повернулся к ней лицом и прижал ее к своему теплому телу. Она начала целовать его, и прежде чем она успела что-либо понять, они уже валялись на ее кровати на весь вечер. ... Утром своего двадцать третьего дня рождения Тонкс проснулась от приятных запахов шипящего бекона и свежеиспеченных булочек с корицей. Ремус. Он обещал ей любимый завтрак на день рождения, и она выпрыгнула из своего теплого одеяла на маленькую кухню, где ее ждал Ремус. «С днем рождения, любимая», — пожелал Ремус, крепко обнимая Тонкс и ласково целуя ее в лоб. «Завтрак почти готов». «Спасибо, Ремус! Это лучшее утро в мой день рождения», — сказала Тонкс, отправляя в рот кусочек бекона. «Правда?» Уши Ремуса порозовели от похвалы. Ей нравилось говорить ему, как она ему благодарна; хотя он стеснялся многих других сторон своей жизни, она знала, что он блистал, когда дело касалось заботы о ней. «В прошлом году на двадцать второй день рождения я проснулась с сотрясением мозга на одной из тренировок Грюма», — сказала Тонкс, украв еще один кусок бекона. «За год до этого я проснулась в больнице Святого Мунго и вырвала пузырек Скеле-Гро из-за перелома предплечья во время игры в квиддич с друзьями». «Будем надеяться, что сегодня ты не покалечишься», — улыбнулся Ремус, подавая Тонкс дымящуюся булочку с корицей. «Сколько таких ты испек, Ремус?» — спросила Тонкс, глядя теперь на другую тарелку, кое-как заполненную булочками с корицей. «Я хотел принести несколько твоим родителям», — смущенно сказал Ремус. «Надеюсь, им понравится». «Я уверена, они их полюбят», — ответила Тонкс. «Точно так же, как они полюбят тебя». Тонкс засунула в рот еще один кусочек булочки с корицей и поцеловала кончик носа Ремуса. Проглотив кусочек булочки с корицей, она вдруг вспомнила, что подарила им на день рождения. «У меня есть кое-что для тебя!» — крикнула Тонкс растерянному Ремусу. «Для меня?» — спросил Ремус, озадаченный. «У тебя день рождения». «Тогда это для нас обоих», — Тонкс закатила глаза. «Подожди здесь». Она повернулась на каблуках и пошла обратно в сторону кровати и комода. Она вытащила два мягких пакета из нижнего ящика комода, радуясь, что хоть раз подумала наперед. «Это для тебя», — сказала Тонкс, протягивая Ремусу плохо упакованный сверток. Он взял его и осторожно развернул. На него смотрел мягкий, ручной вязки бордовый свитер, украшенный золотым львом. «Что ты думаешь?» — спросила Тонкс. «Я попросила Молли сделать это для тебя и одно для меня». Она развернула свой собственный сверток, и оттуда выпал медово-желтый джемпер, ее собственный, украшенный черно-белым барсуком. «Я хотела, чтобы мы сегодня сравнялись!» — взволнованно сказала Тонкс. «Тебе нравится?» Ремус яростно кивнул, выглядя искренне тронутым этим жестом. «Тебе не нужно было дарить мне что-либо на свой день рождения, Тонкс», — сказал он, глаза его наполнились непролитыми слезами. «Это невероятно мило с твоей стороны». «Молли была рада это сделать», — объяснила Тонкс. «Женщина действительно любит заботиться о людях», — усмехнулась она. «Надень его мне? Я хочу, чтобы Молли знала, подходит ли он». Ремус снял свой поношенный свитер и надел новый. Он выглядит таким красивым в этом, подумала Тонкс. Мне стоит послать Молли билеты на концерт той Селестины Уорблек, которую она так любит. «Тебе нравится?» — спросила Тонкс. Ремус кивнул, чувствуя края мягкой шерсти на рукавах. «Спасибо, любимая», — сказал Ремус, крепко обнимая Тонкс. «Ты наденешь свою?» — спросил он. Тонкс улыбнулась и побежала обратно в гардероб, чтобы одеться. Она надела черные джинсы, черные ботинки, мягкую белую майку и натянула через голову джемпер с барсучьим принтом. Она посмотрела на себя в зеркало, убрала несколько темных кругов и слегка подкрасила глаза. Наконец, она решила отдать предпочтение блестящим каштановым кудрям на этот день. Они были достаточно близки к ее естественному мышиному коричневому цвету, что ее мать одобрила бы. «Ты сегодня выглядишь прекрасно», — прокомментировал Ремус. «Джемпер тебе тоже идет». «Подожди, пока не увидишь моих родителей!» — взволнованно сказала Тонкс. «Готова с ними познакомиться?» «Ни в малейшей степени», — нахмурился Ремус. «Я никогда раньше этого не делал». «Они будут любить тебя», — болтала Тонкс. «Ты очень напоминаешь мне мою маму со всеми ее беспокойствами. Я больше похожа на своего отца, я думаю. Он намного спокойнее и держит мою маму приземленной. Они уже знают, что ты оборотень». «Они делают?!» — запаниковал Ремус. «Они все еще пускают меня в свой дом?» «Успокойся, Ремус», — сказала Тонкс. «Когда я говорила с ними об этом, они сказали, что их не особо волнует, что ты оборотень, скорее, их волнуют сложности, связанные с тем, что значит быть связанным с оборотнем». «О», — неубедительно сказал Ремус. «То есть они не хотят, чтобы я был с тобой?» "Я бы так не сказала," - честно сказала Тонкс. "Я думаю, они боятся того, чего не знают. Когда они увидят, какой счастливой ты меня делаешь, они поймут. Я в этом уверена". «Это делает нас одним из нас», — проворчал Ремус. «А если они не поймут? Я бы понял, если бы они не одобрили. Не многие хотят, чтобы их единственная дочь была связана с оборотнем». «Если они не одобряют, значит, не одобряют», — вздохнула Тонкс. «Не им решать, с кем мне встречаться. У них может быть свое мнение, а у меня — свое. Это моя жизнь и мой выбор, и я выбираю тебя». Она улыбнулась, глядя на обеспокоенное лицо Ремуса, и поцеловала его. «Теперь не будь идиотом и не порти мне день рождения», — приказала Тонкс. «Давай уберемся здесь и зайдем к моим родителям на чай. Уверена, им будет что тебе рассказать». Ремус слабо кивнул и быстро убрал остатки завтрака на кухне. Тонкс увидела, как он упаковал дополнительные булочки с корицей, предназначенные для ее родителей. Она вывела их из своей квартиры и аппарировала в дом своих родителей, готовая принять следующий вызов.