Collide (Столкновение)

Следующие несколько недель пролетели для Ремуса быстро. Несмотря на тайные миссии Ордена, которые почти всегда заканчивались риском для его или его назначенного партнера, разум Ремуса был сосредоточен на возможности снова увидеть Тонкс. Его мотивацией положить конец власти Волан-де-Морта и вербовке всегда была защита других, но с появлением Тонкс в его жизни его преданность победе над Волан-де-Мортом никогда не была такой пылкой. За Тонкс, думал он, за лучший мир для нее. Где-то в глубине души Ремус думал о том, что могло бы произойти, если бы Волан-де-Морт был побеждён. Смогут ли они с Тонкс иметь совместное будущее? Сможет ли мир быть достаточно дружелюбным, чтобы они были вместе, открыто? Эти мысли пришли Ремусу в голову, когда он меньше всего их ожидал — во время слежки за резиденцией Пожирателя Смерти, когда он держал Тонкс на руках ранним утром, когда он проверял даты следующего полнолуния по своему календарю. Ошеломляющий провал в наборе большего количества людей в Орден Феникса положил конец этим надеждам. В то время как новые Пожиратели Смерти появлялись ежедневно, Ордену было трудно пополнять ряды. Если они хотели победить Волан-де-Морта, им нужно было больше людей. Если у него и Тонкс было совместное будущее, им нужна была большая поддержка. Теперь, когда наступил сентябрь, детей увезли в Хогвартс, и настроение Сириуса стало хуже, чем когда-либо. Количество активности в штаб-квартире значительно снизилось, и в качестве жителей штаб-квартиры остались только Сириус, Ремус и Бакбик. При таком небольшом количестве жителей Ремус чувствовал себя комфортно, проводя полнолуние сентября на площади Гриммо. «Тонкс придет сегодня вечером», — сказал Ремус. «Надеюсь, ты не будешь против, если она останется на ночь». Теперь Ремус готовил ужин для себя, Тонкс и Сириуса. Признав, что ее готовка ужасна, Ремус почувствовал себя более уверенно, готовя ей ужин для многих из их свиданий. «Тем немногим, что я даю, я могу поделиться», — подумал он. «Просто наложи на дверь заглушающие чары, и все будет готово, приятель», — сказал Сириус, ухмыляясь. «Не хочу слышать, как ты общаешься с моим кузеном». «К твоему сведению, это все еще не так», — сказал Ремус кратко. «Не говоря уже о ночи перед полнолунием». «Все еще?» — недоверчиво спросил Сириус. «Как я уже говорил вам, это произойдет нескоро. Ей нужно знать, во что она ввязывается, нравится ей это или нет». «Нравится мне что-то или нет?» — спросила Тонкс, спускаясь по лестнице на кухню. Ремус бросился к ней. «Ты в порядке?» Он помог ей подняться, а Тонкс расправила ее мантию и отряхнулась. «У меня большой опыт с лестницами, спасибо», — сказала Тонкс. «Думаю, я переживу эту ночь». Сириус лающе рассмеялся, а Ремус выглядел расстроенным. «Просто потому, что я хочу, чтобы она была в безопасности», — пробормотал Ремус. Он вернулся к кирпичной печи, чтобы достать стейк и пирог с почками, которые он приготовил на ужин. «Ты не ответил на мой вопрос – нравится мне что-то или нет?» Тонкс посмотрела на Ремуса, ее волосы цвета розовой жевательной резинки растрепались после падения с лестницы. «Мы не о тебе говорили», — солгал Ремус. Мне следовало наложить на дверь заглушающие чары, подумал он, и мы могли бы вообще избежать этого дела. Тонкс подозрительно посмотрела на Ремуса. «Как скажешь, дорогой», — ответила она, уперев руки в бока. Сириус свистнул Ремусу и сказал: «Похоже, я не единственный, кто сегодня окажется в немилости». Сириус снова похвастался смехом, а Ремус сердито на него уставился. «Достаточно, Бродяга». Тонкс закатила глаза. «Вы двое заслуживаете друг друга», — усмехнулась она. «Стейк и пирог с почками, да? Одно из моих любимых блюд!» Она улыбнулась Ремусу, и он крепко обнял ее, сказав: «Я скучал по тебе». «Прошло всего три дня, придурок». «Я все еще скучала по тебе». Тонкс встала на цыпочки и поцеловала Ремуса. Он наклонился, чтобы обнять ее за талию, прижимая ее ближе к себе. Ее запах, тепло и ощущение переполняли его; так близко к полнолунию он чувствовал себя еще более собственническим, желая, чтобы она была только его. "Эй! Вы двое собираетесь испортить мне аппетит. Вы могли бы проявить порядочность и подождать до конца ужина, — проворчал Сириус. — Или затереть мне память". Ремус оторвался от Тонкс, яростно покраснев, в то время как лицо Тонкс было застывшим и вызывающим. «Если бы у тебя были такие губы, ты бы тоже никогда не захотел их оставлять, Сириус», — сказала Тонкс. Ремус выпятил грудь, гордясь тем, что вызвал такой позитивный отклик у Тонкс. Хотя поцелуи были для него новым навыком, он был рад, что ему не удалось разочаровать молодую ведьму... пока. «Тогда давай поедим, ладно?» — спросил Сириус. «А потом можешь вернуться к тому, что было». «Наслаждаться лучшим поцелуем, ты имеешь в виду?» — спросила Тонкс. Ремус снова покраснел, но занялся тем, что подал им троим пирог и сливочное пиво. «Его едва ли можно назвать лучшим», — рассмеялся Сириус. «Откуда ты это знаешь?» — спросила Тонкс. «Да, откуда ты это знаешь, Бродяга?» «У меня есть достоверные сведения, что в школе я произвел впечатление на многих ведьм», — ответил Сириус. «В отличие от одного оборотня, которого я знаю». «О, расскажи мне все об этом!» — воскликнула Тонкс. «Ремус еще не упоминал ни о каких прошлых романах». «Он ведь ничего не упомянул, не так ли?» — спросил Сириус, и на его лице появилась озорная ухмылка. «Как это загадочно с его стороны». Ремус почувствовал, как его лицо становится горячим. Тонкс, к счастью, не был его первым поцелуем, но ему еще предстояло совершить много первых поцелуев в отношениях. Он чувствовал, что его личная жизнь была просто жалкой по сравнению с многочисленными успехами Сириуса до его пребывания в Азкабане. «Если Луни — лучшее, что у тебя было, значит, у тебя было не так много хорошего опыта», — хихикнул Сириус. Тонкс рассмеялась, а Ремус уставился на Сириуса. Ремус громко прочистил горло и сменил тему, спросив о рабочем дне Тонкс, надеясь, что это отвлечет разговор от прошлых романов и переживаний, или отсутствия таковых. … «Знаешь, ты на самом деле не рассказывала мне ни об одной из своих прошлых романтических встреч», — сказала Тонкс. Ремус сидел с ней в гостиной; Сириус не так уж и осторожно отпросился, чтобы заняться Клювокрылом, оставив пару в комнате, теперь освещенной только камином. Тонкс свернулась на диване, поджав под себя ноги. Ремус сидел на древнем персидском ковре, опираясь на кресло для поддержки. «Да тут и говорить-то особо не о чем, — пробормотал Ремус. — Моя история знакомств довольно скудная». «Кто был твоим первым поцелуем?» — спросила Тонкс. «Лили Эванс». «Разве это не мать Гарри?» «Да. Думаю, она пожалела меня за то, что мне почти 16 лет, а я так и не поцеловался», — ответил Ремус, поморщившись. «Она поцеловала меня на мой шестнадцатый день рождения». «Это очень мило с ее стороны», — сказала Тонкс, улыбаясь. «Сириус и Джеймс подтолкнули ее к этому», — сказал Ремус. «Я думаю, что мотивирующим фактором была жалость». «Тише, я уверен, что это неправда». «Я уверен, что это так», — пробормотал Ремус. Он задумался на мгновение, а затем спросил: «Кто был твоим первым поцелуем?» «Чарли Уизли», — ответила Тонкс. «Третий год, мне было 14. Хотя до траха мы добрались только на четвертом году; он был моим первым и в этом». Вот оно. Ремус понял, что этот разговор был гораздо больше, чем первые поцелуи и предыдущие романтические привязанности. Он неловко поерзал на месте, ожидая страшного вопроса. Он рискнул ответить. «Тогда ты, должно быть, в какой-то момент с ним рассталась», — предположил он. Заставь ее говорить о ее прошлом, отвлеки ее, что угодно. «Очевидно, иначе я бы не была с тобой», — застенчиво улыбнулась Тонкс. «А кто тогда был твоим первым трахом?» Ремус колебался, но чувствовал неизбежное приближение. Он неохотно ответил: «Я еще не добрался». Он поморщился и отвернулся, чтобы отвести от нее взгляд. Через несколько секунд он почувствовал, как тени вокруг него замерцали. Он почувствовал, как Тонкс устроилась под ним на полу и взяла его руки в свои, когда опустилась на колени перед ним. Она взяла одну из своих рук и положила ее ему под подбородок, осторожно перемещая так, чтобы она могла заглянуть ему в глаза. «Ты боялся рассказать мне это, Ремус?» — тихо спросила Тонкс. «Меньше страха, больше парализующего смущения», — пробормотал Ремус. «Я не хотел, чтобы ты принимал меня как проект, или, скорее, я не хотел, чтобы ты принимал меня за развратного старика, который тебя вожделеет». «Знаешь, я тебя так не вижу», — ответила Тонкс. «Ты не проект и не развратница, как ты выразилась. У меня было достаточно опыта с обоими, и ты ни то, ни другое. Лицо Тонкс было застывшим, глаза сверкали, выражение лица свирепым. Она продолжила: «Ты не какой-то проект для экспериментов, и ты относишься ко мне только с уважением. То, что ты девственница, не значит, что я смотрю на тебя по-другому».Тонкс помедлила: «Хотя это многое объясняет». Она тихо вздохнула. "Что ты имеешь в виду?" «Тебе нужно двигаться медленно», — просто ответила Тонкс. «На это есть много причин, Тонкс». «Это один из них?» «Да». Ремус снова повернул голову к огню и отвернулся от взгляда Тонкс. Он чувствовал себя неполноценным. В свои 35 лет он до сих пор ни с кем не занимался сексом, а эта отважная молодая ведьма имела многолетний опыт. Он не мог конкурировать ни с одним из ее предыдущих партнеров. «Ты же знаешь, мне все равно». "Я знаю-" "-но?" «Но что?» «Ты всегда говоришь «но», когда у тебя такое лицо». Ремус тихонько усмехнулся. Тонкс была в его жизни всего два месяца, и она изучила его выражения, его реакции и его слабости. Несмотря на ее неуклюжесть, подумал он, именно это делало ее выдающимся мракоборцем. «Но», — подчеркнул Ремус, — «я никогда ни с кем не делал этого из-за возможных последствий». «Последствия?» — спросила Тонкс. «В смысле, чувствовать себя отлично?» «Нет», — вздохнул Ремус. «То есть, не причинять никому вреда или, что еще хуже, не делать кого-нибудь беременным, если это вообще возможно». «Я доверяю тебе, Ремус», — пробормотала Тонкс. «Я правда не думаю, что ты когда-либо причинишь мне боль». «Ты этого не знаешь». «Я знаю это, Ремус. Ты никогда не причинял вреда тем, кто тебе дорог, не так ли?» Выражение лица Тонкс было направлено на Ремуса. Хотя она была права — он никогда намеренно не причинял вреда своим близким, по крайней мере, физически — его внутренний волк мог бы опасно выйти из-под контроля, если бы он это допустил. «Я беспокоюсь не обо мне, Тонкс. Это волк внутри меня. До и после полнолуния я могу быть особенно агрессивным, и я просто не могу вымещать это на тебе». Ремус пытался как можно яснее выразить свою обеспокоенность. «Тогда мы избежим дней до и после полнолуния, и проблема решена», — Тонкс скрестила руки на груди и фыркнула на него. «Я не могу сказать тебе, как сильно я хочу этого, Тонкс», — простонал Ремус. «Я не смогу жить с собой, если причиню боль тебе или кому-то еще». Ремус снова увидел огонь, полыхающий в глазах Тонкс. Может быть, просто может быть, она права, подумал он, может быть, если мы будем осторожны, мы сможем избежать худшего от волка. «Мы могли бы попробовать как-нибудь, когда ты почувствуешь себя готовой», — предложила Тонкс. «Когда ты почувствуешь себя наиболее готовой. Мы тоже пойдем медленно. Я готова ждать тебя». Ремус слабо улыбнулся Тонкс. Она была слишком щедра и терпелива с ним. Возможно, ее терпение в конце концов иссякнет, и она откажется от него прежде, чем что-то станет слишком опасным. Он не мог сметь надеяться, что она будет ждать слишком долго. Неважно, насколько подавленным в сексуальном плане он себя чувствовал, ее безопасность имела первостепенное значение. Похотливый волк должен продолжать ждать. «Кроме того, я не хочу детей», — сказала Тонкс. «Быть беременной мракоборкой было бы ужасно». «Как бы то ни было, мы не могли даже рисковать. Мы могли бы попытаться быть… близкими…» Ремус поморщился от своего выбора слов и увидел, как глаза Тонкс слегка заблестели. «Но я никогда не смогу сделать тебя беременной, если бы это было вообще возможно. Ты даже можешь передумать». Ремус тяжело вздохнул. Тонкс еще не исполнилось 23. А что, если она передумает в более поздние годы и захочет детей? Он никогда не сможет дать ей их. «Ты понимаешь, что для таких вещей есть чары и зелья, да?» — спросила Тонкс. «Я серьезно. Я не хочу детей, и до сих пор мне удавалось этого избегать». «Да, Тонкс», — признался Ремус. «Я знаю о чарах и зельях. Я не совсем невежественен. Я пытаюсь заставить тебя понять, что я никогда — никогда — не смогу передать свое состояние невинному ребенку. Я не смогу жить с собой». «Ты также понимаешь, что ликантропия не может передаваться через секс?» — спросила Тонкс, изогнув бровь. «Или зачатием?» «Ты этого не знаешь». «Я знаю, Ремус», — раздраженно вздохнула Тонкс. «Нет никаких доказательств того, что оборотни создаются каким-либо иным способом, кроме как укусом полностью трансформированного оборотня в полнолуние. Я много читала об этом». «Ты?» — недоверчиво спросил Ремус. «Почему?» Щеки Тонкс слегка порозовели. «Потому что я думала, что именно этого ты и боишься, а я не хотела, чтобы ты больше боялась». Ремус задумался. Она действительно об этом думала. Хотя доказательств ликантропии при зачатии может и не быть, были ли случаи, когда не-оборотни добровольно унижали себя, чтобы быть с оборотнями? «Я знаю, о чем ты думаешь, Ремус», — мягко сказала Тонкс. «Ты ошибаешься». «Неправ в чем?» — с горечью выплюнул Ремус. Он не хотел, чтобы это прозвучало так резко. Почему Тонкс настаивала на стольких резких, трудных разговорах? «Будь добр к себе, Ремус», — пробормотала Тонкс. Она взяла его лицо в свои руки, глядя на мерцание света, играющее с золотыми крапинками в его глазах. Ремус видел блеск в ее глазах, а его грудь наполнялась эмоциями. «Ты можешь мне пообещать, что подумаешь об этом?» — тихо спросила Тонкс. «Я подожду, пока ты не будешь готова». «А что, если я никогда не буду готов?» — посетовал Ремус. «Я не могу так с тобой поступить». Это была полуложь; он и волк оба жаждали заключить ее в свои объятия, попробовать ее на вкус, взять ее. Он пытался держать волка на расстоянии; как бы сильно он ни хотел ее, волк всегда был рядом, выжидая, чтобы ударить ее или причинить ей боль. У Тонкс был озорной взгляд на лице; глаза снова загорелись страстью, губы изогнулись в кривой улыбке. «Ты добьешься своего. Я знаю, ты добьешься», — прошептала она ему на ухо. Их лбы теперь соприкасались. Ремус чувствовал, как его сердце колотится в груди, внимательно прислушиваясь к каждому тяжелому удару. В комнате было тихо; только потрескивание огня и их собственное прерывистое дыхание доносились до его ушей. Тонкс коснулась губами губ Ремуса, обхватив его шею руками. Он поцеловал ее еще яростнее и настойчивее, высунув язык, чтобы раздвинуть ее губы. Она приветствовала его язык в своем рту, лихорадочно пробуя его на вкус, испуская мяуканье, которое зажгло нервы Ремуса. Она на вкус как шоколад, подумал он, сладкий, шелковистый шоколад. Он оторвался от ее губ, чтобы поцеловать ее линию подбородка и шею, вдыхая ее сладкий запах. Это было опьяняюще, завораживающе, всепоглощающе; волк жаждал укусить, мужчина сдерживался, чтобы оставить нежные поцелуи на ее лице, возвращаясь к ее губам, чтобы снова попробовать ее на вкус. Ремус почувствовал, как его руки скользнули по талии Тонкс, чувствуя обнаженную кожу между ее рубашкой и джинсами. Его руки забрались под ее рубашку, медленно двигаясь, чтобы ощутить каждый дюйм ее спины. Она ответила, оседлав Ремуса, пока он сидел на полу, спиной к креслу. Она села к нему на колени, лицом к нему. Ремус болезненно осознавал твердость, теперь давящую на ее живот. Она, казалось, не возражала, и ее движения продолжали увеличивать напряжение, теперь давящее на его брюки. Ремус почувствовал, как руки Тонкс терли его твердость через ткань его брюк, заставляя стон вырваться из его горла. Руки Тонкс теперь двинулись, чтобы потрогать ремень Ремуса; нервы Ремуса горели от желания, и волк внутри умолял, чтобы его выпустили. Мужчина услышал еще один треск из огня, приводящий его в чувство. Ремус оторвался от Тонкс, глядя ей в глаза. «Не сегодня», — прошептал он. «Скоро, любимая. Скоро». «Обещаешь?» — пробормотала Тонкс. "Обещаю."