Останемся здесь

Путники решили не устраивать полноценный привал на ночь, ограничившись несколькими часами отдыха в самое темное время суток. Они сидели у небольшого костра, когда майа решился на давно терзавший его вопрос. – Покажи мне его. Галадриэль сразу поняла, о чем идет речь. Она напряглась, чувствуя подступившую к горлу горечь. Не дождавшись от нее ответа, Саурон молча придвинулся ближе, расположившись лицом к лицу. Эльфийка отвернулась, не в силах выдержать его требовательный взгляд. «Я помогу тебе», – тихий звук его голоса резонировал с решительным видом. Галадриэль как-то сразу обмякла, словно тряпичная кукла. Майа воспользовался ее беспомощным состоянием и аккуратно снял с нее гамбезон. Она осталась в одной тоненькой нательной рубашке. Его ловкие пальцы продолжили свое бесцеремонное вторжение. Он бойко развязал завязку под воротом: тонкая ткань, избавившись от уз, скользнула по плечу. Он мягко коснулся ее пальцами и потянул вниз, подставляя левую ключицу Галадриэли под соблазнительные ласки ночной прохлады. Эльфийка не смела дышать, ее щеки запылали багряным закатом, глаза непроизвольно закрылись. Она никогда никому не показывала это место за исключением целителей, считая эту отметку на теле знаком проказы. Она стеснялась смотреть на себя в зеркало, а платья с открытой зоной декольте, хоть их и было немного, были уничтожены с особой жестокостью. Шрам был уродлив. Он контрастировал с ее белоснежной кожей, будучи неестественно темным. Плоть в этом месте характерно возвышалась, как холмик земли, в которую что-то закопали. Семена тьмы?Он имел неровные грубые края, расходящиеся от центра лучами, и напоминал тусклую звезду, бросавшую тень на ее сердце. Удивительно, что в последние дни он совсем ее не беспокоил. Было ли это связано с близостью виновника его появления или он, на самом деле, наконец-то окончательно зажил, оставалось загадкой. Майа деликатно провел пальцами по рубцу, ресницы Галадриэли непроизвольно затрепетали в ответ на чуткое прикосновение его мозолистых подушечек. Она медленно выдохнула и повернулась к нему. Он смотрел на ее грудь с нескрываемым восторгом, его палец рисовал на истерзанной коже причудливые узоры, а взгляд был полон благословенного трепета. «Ты прекрасна!» – он поднял на нее глаза, а затем быстрым рывком, словно опасаясь ее реакции, наклонился к ключице и поцеловал эту метку тьмы. Эльфийка задохнулась от ощущения, сердце отчаянно затрепетало, забыв о плавном и размеренном ритме, голова безвольно упала назад, открыв взору бездонное черное небо, такое же огромное, как ее боль, запрятанная глубоко внутри. Саурон бережно вернул ткань рубашки на плечо и прилежно завязал шнурок на шее, с ювелирной точностью возвращая предметам одежды их первоначальный вид. После чего он тихонько положил свою голову к ней на колени, ища ласки как нашкодивший кот. «Прости меня», – протяжно выдохнул он. Галадриэль не задумываясь зарылась в его волосы руками. Лёгкими движениями она поглаживала кожу и распутывала спутавшиеся пряди. На какую-то долю секунды ей пришла в голову мысль, что она могла бы покончить с ним здесь и сейчас. В таком расслабленном положении он вряд ли успел бы оказать ей сопротивление. Короткий взмах клинка решил бы все ее противоречия, развязал бы их на целую тысячу лет. Не было бы этой бесконечной боли, этой внутренней борьбы, этого поглощающего огня, который сжег ее феа до тла, оставив после себя только пепел. Она не хотела его любить. Это чувство было сорняком, обманом проникнувшее в ее сердце. Но, как любой сорняк, оно имело крепкие корни и нескончаемую волю. Галадриэль боролась с ним как могла: душила в себе любые проявления симпатии, но итог был один. И даже тысяча лет ничего бы не изменила. На какое-то время она могла бы поверить в видимость свободы. Но это не продлилось бы долго. Она пошла бы его искать. А если бы не нашла, то это сделал бы он. И после столь долгой разлуки сорняк в ее сердце только бы окреп, пустив новые побеги, напившись чувством щемящей тоски, как водой. Жар ее сердца был бы подобен солнечному свету, провоцируя рост стебля и листвы. Она не могла от него избавиться: его корневая система вросла в ее кровь, смешалась с ее плотью, сделала невозможным раздельное существование. Поэтому она отринула эту мысль, видя в ней лишь слабый отголосок прошлого. Саурон прямо сказал ей, что теперь они не могут убить друг друга. Хотя, кого она обманывает? Она никогда не смогла бы этого делать после всего, что они разделили. Это лишь еще одна из ее иллюзий. Попытка контролировать хоть что-то в мире, где от нее совсем ничего не зависело. Как только ночь сменили сумерки, предваряя скорый рассвет, Саурон и Галадриэль снова пустились в путь. На этот раз они шли пешком, их лошади размеренно цокали позади, давая путникам необходимое пространство. «Тебе понравится, – дразнился майа, когда речь зашла о новом поселении южан, – это прекраснейшее место, достойное хвалебных песен и од!» «Покажи!» – эльфийка с вызовом вздернула подбородок. Саурон ухмыльнулся и протянул ей руку. Она приняла его жест, их пальцы переплелись, крепко фиксируя ладони. Она позволила ему скользнуть в ее разум и погрузить в дивный мир очередного несуществующего королевства. Это место было действительно чудесным, огромная цветущая долина, на фоне величественных гор. Подпитываемая со всех сторон реками она производила впечатление края, до краев наполненного жизнью. Множество бабочек вторгалось в царство белого, создавая замысловатые мазки разных цветов, щебетание птиц и стрекотание сверчков наполняли воздух причудливой мелодией, разнося эту песню на многие километры вокруг. Белые горы во главе с Миндоллуином давали тень даже в самый жаркий день, закрывая от зноя и питая Эруи, застенчиво бегущую в объятия сильного и могущественного Андуина. Подобно природе быт людей был также выстроен на контрасте. Все вокруг представляло союз белого и черного камня, с небольшим вкраплением деревянных строений. С востока долина была окружена высокой стеной, с других сторон в качестве естественных ограждений выступали кристально чистые потоки воды и мощная гряда скальника. Только две сторожевые башни указывали на наличие дозорных на службе сил природы. Само поселение было компактно, словно боялось отнимать у природы это великолепие, загоняя питательную почву под гнет булыжных дорожек. Вокруг паслось много живности: козы, овцы, лошади. В стороне от основных пастбищ Галадриэль разглядела пасеку. Почему-то именно эта деталь вызвала в ней наибольший трепет. Но Саурон не давал ей подолгу останавливаться на одном месте и упорно тащил за собой. Ему не терпелось показать ей главное: дом для самой королевы. Он был сделан из белого камня, небольшой, одноэтажный, но с интересной пристройкой слева. Она представляла из себя башенку, гораздо выше всех строений вокруг, увенчанную черным шпилем. На уровне с крышей основного здания располагался круглый балкон, металлические ограждения которого выдавали руку искусного кузнеца. «Я еще не продумал все детали», – застенчиво улыбнулся майа. Эльфийка хотела войти внутрь, но вдруг остановилась в замешательстве. Он был на удивление тих. Так не похож на себя привычного: без колкостей, заносчивой гордости и самолюбования. Он не сводил глаз с Галадриэли, как будто на что-то решался. Она заволновалась, уловив его странное настроение. «Что-то не так?» – беспокойно спросила она. Внезапно он упал перед ней на одно колено, продолжая сжимать ее руку и склонив голову к груди. «Галадриэль!» – его голос был наполнен какой-то особой нежностью. «Будь моей королевой?» – он поднял глаза, ожидая ее ответа. Да! Да! Да! Это было тем, что хотело все ее существо. Но она не знала, будет ли в Арде место, где они смогут обрести покой? Будут ли удовлетворены их амбиции простой жизнью вдвоем, без битв и сражений, без вечного поиска какой-то ускользающей истины? А, главное, позволят ли им остальные хотя бы попытаться? Есть ли такая точка в Средиземье, где Саурона не настигнет его прошлое, где за ним не придут призраки убитых и искалеченных его поступками, дадут ли ему хотя бы эфемерный шанс показать себя с другой стороны? А ей? Какую судьбу уготовят ей? Простят ли ее чувства? Или заставят выбирать между правом любить его и возможностью любить всех остальных? Она замерла, открыв рот, отчаянно борясь с собой и захлестнувшими ее эмоциями. «Я…», -Галадриэль терялась в нарастающей панике, смотря в глубину его каре-зеленых глаз. Наконец, она жадно облизнула губы и приняла решение. – Я согла… Ей не дали договорить. «Халбранд!» – радостный громкий голос пронзил густой воздух вокруг них. Майа моргнул, приходя в себя. Им навстречу бежал Тео. «Рад тебя видеть, малыш», – голос Саурона был ласков и по-настоящему приветлив. «Леди Галадриэль!» – воскликнул мальчишка обеспокоенно, не зная тонкостей этикета. Эльфийка улыбнулась, протягивая руку для приветствия. – Здравствуй, Тео. Пацан просиял. К ним подошёл еще кто-то. Саурон поднял глаза, и их теплота мгновенно сменилась презрительным холодом. Галадриэль также выглядела растерянной: «Элронд? Что ты тут делаешь?»

***

Элронд увидел их гораздо раньше Тео, и их вид его поразил. Они шли по пыльной дороге неспешным шагом. Их фигуры были максимально близко друг к другу, майа и эльф держались за руки, крепко переплетаясь пальцами. Они о чем-то разговаривали, о чем-то хорошем, судя по улыбкам на их лицах. Они выглядели… – Элронд не мог поверить своим глазам, - как типичные влюбленные. Полуэльф моргнул, пытаясь понять, в чем подвох. Он присмотрелся. Было что-то странное в их виде, а именно, в глазах. Они были пустыми. Элронд видел, как Саурон что-то показывает Галадриэли, и она на это смотрит, но ее взгляд скользил по поверхности, ни за что не цепляясь, не останавливаясь на приметах окружавшего ее мира. Как будто то, о чем они вели речь, было где-то глубоко. «Вот оно! Подтверждение морока и колдовства, опутавшего его подругу!» – хотелось бы сказать Перэдилю. Но Саурон выглядел так же, его взор бездумно блуждал по окрестностям, пока сам он был где-то в другом месте. Вдруг они остановились, и майа неожиданно преклонил колено. Элронд почувствовал, как у него земля уходит из-под ног. Он замер в немом недоумении, пытаясь понять, что происходит. «Кого ты увидел?» – вырвал его из оцепенения голос Тео. «Твой король вернулся», – прохрипел он не в силах оторвать взгляд от зрелища. Пацан встрепенулся и бросился бежать навстречу. Судя по реакции Галадриэли, – по тому, как вздымалась ее грудь, как блестели глаза, –происходило что-то волнительное. Элронд предпочел не разбираться в увиденном, а спешно последовал за Тео. Дело приобретало серьезный оборот.

***

Саурон холодно склонил голову в знак приветствия: «Перэдиль? Чем обязаны вашему визиту?» «Я бы хотел поговорить с леди Галадриэль», – учтиво ответил он. Майа, не сводя глаз с гостя, в изысканной манере поднес кисть эльфийки к своим губам и одарил ее целомудренным поцелуем. «Я вас оставлю», – безразлично продолжил он. Бессмертный обратился к Тео, и выражение его лица сразу оттаяло. «Ну, командир! – ухмыльнулся он. – Какие новости?» И, обняв его за плечи, повел вглубь поселения, оставив Галадриэль наедине с давним другом. «Здесь хорошо», – начал Элронд, пытаясь разрядить обстановку. Галадриэль смотрела на него с недоверием. «Я тебя очень давно знаю! – начала она. – Ты следил за мной?» Перэдиль не любил лгать и обманывать. «Не совсем», – он потупился в пол. «Зачем ты здесь?» – эльфийка смягчилась и нежно коснулась его щеки тыльной стороной ладони. «Мне нужно было увидеть тебя и… – глаза сверкнули гневом. – Саурона!» «Зови его Халбранд», – кротко попросила она. Элронд уставился на нее, не веря своим ушам. – Халбранд? Серьезно? Это что-то меняет? Или мне напомнить тебе о твоем брате? Это было ошибкой. Все благодушие Галадриэли было мгновенно похоронено под напором гнева. «Это его имя! – рявкнула она. – Нравится тебе это или нет!» – А что касается Финрода, он был лучшим из нас! Самым преданным и самым добрым. Я ни за что не поверю, что мой брат желал мне страданий. Он бы ужаснулся, если бы узнал, на что я растрачиваю жизнь. Он никогда не хотел для меня такой участи. Он был другом для всех: эльфов, гномов, людей. Он умел находить общий язык и превыше всего ставил любовь и свои идеалы. Именно из-за них он отправился в царство тьмы. Но это был его выбор. И я знаю, он поступил бы так снова. Так что не смей вспоминать его имя в попытках вызвать во мне чувство вины! Полуэльф молчал, не зная, что сказать. «Ты знал, что Адар оплакивал своих детей? – продолжила она с жаром. – Каждого бойца, павшего в бою?» «Теперь ты и уруков жалеешь?» – Элронд не мог скрыть разочарования. «Замолчи!» – Галадриэль чувствовала, как лопается ее терпение. Повинуясь волнению внутри нее, за спиной проявилась темная тень. Но эльфийка только сильнее сжала кулаки и замедлила дыхание, возвращая к себе контроль. – На той стороне тоже самое: потери, раны, боль, чувство долга – нет никаких правых в нашей войне! Или ты забыл о клятве Феанора? И сколько крови своих сородичей пролили эльфы? Я больше на это не куплюсь, Элронд! Если я смогу остановить кровопролитие, предупредить бойню – значит, я это сделаю! «Пожалуйста, поверь мне, – ее голос стал умоляющим, – он не абсолютное зло, которое нужно уничтожить. Он ошибался, как и я! Как и ты ошибаешься сейчас на мой и его счет!» Перэдиль почувствовал себя невыносимо. Прямо сейчас, возможно даже в эту минуту по Средиземью уже шли колонны эльфов, призванные на борьбу с лейтенантом Моргота. Военные корабли готовились или уже покинули гавани Линдона, а он стоял здесь и умалчивал об этом перед своей самой близкой подругой. Что она будет делать, когда за НИМ придут? Элронд не хотел об этом думать. Полуэльф уже отвернулся от нее, намереваясь как можно скорее покинуть это место, но ее рука схватила его за плащ. «Я должна тебе кое-что рассказать», – нерешительно начала она. Он развернулся, повинуясь ее жесту. «Когда я вышла замуж за Келеборна, я думала: это то самое чувство. Он был добр, нежен, ласков, рядом с ним я испытывала умиротворение, я знала, что его забота укроет меня от любых невзгод. Мы были так молоды и наивны! Мне казалось, что эти светлые эмоции – самая настоящая любовь. И это была любовь, но товарищеская, дружеская, партнерская. Он пропал, а я страдала и оплакивала его. Но я заблуждалась!» – она смотрела куда-то далеко, полностью погрузившись в поток воспоминаний. «Ты никогда меня не поймёшь, пока не встретишь ту самую. Я связана с НИМ! – в ее глазах появился неестественный блеск. – Он мой покой, укрощающий бурю! Он ненависть на остром кончике любви! Тоска в сладкой обёртке радости! Безграничная свобода и абсолютный плен! Я не могу с ним и не могу без него. Он рушит мой мир, чтобы раз за разом строить на этих руинах прекраснейшие королевства. Он проник в мое сердце и выжег на нем клеймо. Мы сшиты невидимыми нитями! Он мое зеркало, отражение моих пороков и моих же самых сокровенных желаний. Только с ним я чувствую себя живой, а без него – лечу в пропасть!» Галадриэль выдохлась и почувствовала себя пустой. «Ты любишь его!» – Элронд не верил тому, что говорил. Проще было бы смириться с колдовством, с мороком, с чарами, затуманившими мозг. Но это было гораздо хуже. Любовь по доброй воле к падшему майе ничем не оправдать. Полуэльф сник. Он решительно замотал головой, как будто это могло обнулить только что сказанные слова. «Мне нужно обратно», – он засуетился, пытаясь собраться с мыслями. Он должен был что-то сделать, как-то помочь Галадриэли. Его последняя надежда была на мудрость Верховного короля и здравомыслие своей давней подруги. Он решил немедленно ехать в сторону Северо-Южного тракта в надежде встретить союзные войска эльфов. Если битвы не избежать, он должен возглавить атаку, только так у него есть шанс, если не остановить это безумие, то повлиять хоть на что-то. Он так углубился в свои раздумья, что даже ни с кем не попрощался. Элронд направился прямиков в конюшню, оставив свою собеседницу в полном недоумении. Галадриэль еще долго следила за ним взглядом, даже когда его контур стал едва различим в глухом облаке пыли, оставленном копытами резвого скакуна.