Останемся здесь

На ночлег они не сговариваясь устроились на небольшом холме севернее поселения: отсюда был прекрасный вид на это неприветливое сообщество истерлингов, а, значит, никто не мог напасть на них исподтишка. Вырыв небольшое углубление в податливой земле, Саурон развел костер, чтобы заварить чай. «Что мы будем делать дальше?» – Галадриэль уселась на свой спальный мешок с противоположной стороны костра. Мы! Это слово что-то всколыхнуло в груди майи. Оно пробежало по венам от кончиков ушей до самого нутра, скрутилось в клубок и мягкой кошкой улеглось вокруг сердца. Он и сам не заметил, как застыл, смакуя это слово в голове, нанизывая на него новую реальность.Его королева, и он – ее король! «Халбранд? – эльфийка встала со своего места и теперь настойчиво махала перед его носом рукой. – Не заставляй меня лезть в твою голову!» «Я замечтался», – наконец пришел в себя Саурон. «Правда? Это место вызывает у тебя приятные фантазии?» – она презрительно фыркнула. «Нет. – улыбнулся он. – Это делаешь ты! Ты вызываешь у меня приступы сентиментальности!» При этих словах Галадриэль заëрзала на своем месте, лихорадочно ища возможность на что-нибудь отвлечься. «Так что с планами?» – вцепилась она в этот удобный предлог. – Завтра я пошлю кого-нибудь к оркам. Здесь необходимо построить кузницу. – Думаешь, найдется доброволец? «Я умею убеждать. – на его губах заиграла тонкая ухмылка. – Когда они прибудут сюда, я проконтролирую, что все задачи поняты правильно и будут исполнены должным образом. Я бы мог остаться здесь подольше, чтобы помочь в починке инструментов и оружия людей, но я переживаю за южан: смогли ли они устроиться должным образом на новом месте. Поэтому я планирую отправиться туда, а потом, если не будет срочных дел, вернуться обратно». «Ты правда во все это веришь?» – она окинула его вдумчивым взглядом. «У меня есть выбор? – он невесело ухмыльнулся. – Я провел тысячелетия в подготовке к сражениям, я держал крепости, ловил лазутчиков, выведывал тайны, казнил, сражался, в конце концов, даже погибал. Наверняка, этого достаточно, чтобы хотя бы попробовать сделать что-нибудь другое». «Почему эти люди довели себя до такой жизни?» – она не унималась. – Им просто не дали шанса! Как и мне. Думаешь, есть в Средиземье хоть кто-то, кто не мечтает меня убить? Между собеседниками воцарилось неловкое молчание. «Даже ты, – он был непреклонен, – никогда не будешь доверять мне полностью». Галадриэль попыталась что-то возразить, но Саурон продолжил: «Я всегда буду тенью Моргота! Это клеймо, выжженное на моем сердце. Не отрицай этого». Она ненавидит его за эту способность пробираться под кожу, называть вещи своими именами, вскрывать в других тайники с мрачными секретами, с самыми затаëнными и грязными помыслами, и бесстыдно являть их свету. Она, действительно, верит и не верит ему. Любит и ненавидит. Обожает его силу и боится ее. Но дело не только в этом. Больше всего на свете она страшится себя рядом с ним: он в ее плоти, в ее крови – с ним она не может себе врать. И это пугает! Она никогда не расскажет ему, сколько раз после роковой встречи в Расколотых морях представляла его рядом с собой, ласкающего ее кожу обжигающими поцелуями, стонущего ее имя с хриплым придыханием, с нежностью водружающего на ее голову венец и, наконец, называющего ее «своей королевой». Эти мысли взбудоражили рассудок, застали врасплох. Галадриэль скорее нырнула в свой спальный мешок и, отвернувшись от своего спутника, с усилием закрыла глаза. Ей нужно было отвлечься, подумать о чем-то другом. Не успев толком расслабиться, она почувствовала движение: он лег прямо за ней, его рука мягким объятьем нашла свой приют под ее грудью, его нос уткнулся в ее затылок. Она попыталась что-то возразить против такой опасной близости, но его ласковый шепот обезоружил и лишил воли: «Спокойной ночи, мой упрямый эльф». И она действительно ощутила прилив тепла и безмятежности. В ее разуме больше не было бушующих страстей, они отступили под чарами его убаюкивающего голоса. Утром, едва успев проснуться, Галадриэль уловила хаотичный шум. Майа стоял в окружении истерлингов, недалеко от дома короля, и пытался им что-то втолковать. Наскоро приведя себя в порядок, она двинулась в сторону своего союзника. «Где ты найдешь таких дураков?» – недоумевал Долвиг, крутя пальцем у виска. «Я бы хотел напомнить людям этих мест, – не сдавался Саурон, – что когда-то ваши предки воевали с ними на одной стороне». «И ты считаешь, что мы поверим россказням про их службу тебе?» – не унимался седой. Увата все время стоял в стороне, с интересом наблюдая, куда приведет этот спор. «Хорошо», – лицо майи приняло зловещий вид. Он поднял правую руку перед собой и, вытянув указательный палец вверх, стал вращать им по часовой стрелке. С каждым кругом, очерченным в пространстве, чувствовалось усиление порывов ветра, который поднимал с земли мелкий песок, пожухлую траву и закручивал этот сор по спирали, пока не образовал большую черную воронку недалеко от собравшихся. У Галадриэль перехватило дыхание. Она никогда не видела, как Саурон применяет свою силу. В это время искусственный вихрь начал свое движение к одному из ближайших домов, по мере его приближения хлипкая солома в качестве крыши начала угрожающе ползти в сторону движения ветра. Саурон наслаждался зрелищем. Напуганные люди попадали на колени, дети начали плакать, даже Увата растерял былую невозмутимость. Галадриэль наконец-то пришла в себя и прыгнула на майю, но его левая рука резко преградила ей путь, вибрация воздуха мягко оттолкнула ее, и она упала на спину. Однако, ее жест возымел эффект. Палец Саурона прекратил свое вращение, и облако мглы растворилась в воздухе, оставив после себя небольшую дымку из пыли. «Кто ты?» – спросил вышедший из оцепенения Увата. «У меня было много имен… – Саурон усмехнулся. – Майрон, Гортаур, Саурон, Аннатар. Вы можете называть меня король людей!» Галадриэль все еще продолжала лежать на земле. Ее эмоции представляли собой мешанину из ужаса и отвращения, она словно увидела призрака из Ост-Инд-Эдиля. Майа протянул ей руку, предлагая помощь. Лицо эльфийки исказила гримаса презрения, она проигнорировала его жест, поднялась и пошла прочь. Прочь от этого ужасного существа! Она не могла поверить в только что увиденное: как он мог быть таким! «Брось, Галадриэль!» – он бросил обескураженных людей и быстрым шагом пошел за ней. «Ты обещал мне!» – рычала она не оборачиваясь. – Я никого и пальцем не тронул! Это просто демонстрация силы, дополнительный аргумент! «Я видела тебя, твои глаза и твою довольную ухмылку!» – она громко кричала, не стесняясь присутствия людей, наблюдающих за ними. Он догнал ее и резко развернул к себе. «Мы обсудим это позже!» – прошипел он. Она оглянулась на уставившихся на них истерлингов. – Я уезжаю! Он разжал свою хватку. Галадриэль ждала каких-то слов, уговоров, аргументов. Но он отступил и пошел обратно. Эльфийка осталась стоять в нерешительности, не зная, как правильно поступить. Не придумав ничего лучше, она разыскала Алвин и, оседлав ее, рванула в сторону Пепельных гор. Саурон вернулся к толпе. «Ну так что? – продолжил он как ни в чем не бывало. – Есть еще сомнения относительно того, послушают ли меня орки?» Люди замотали головами, издавая тихое мычание. «Ну вот и отлично», – объявил он. «Ты, – он указал на Долвига, – сейчас же отправишься к ним». «Вот карта, а вот мое послание», – он протянул растерянному бродяге два свитка. «Но, мой господин, – запинаясь мялся мужчина, – где гарантия, что они не сожрут меня?» «А на что тебе длинный язык? До этого момента он был хорошо подвешен. Кроме того, - майа развернул одно из посланий, – ты знаешь диалект, на котором написан этот текст?» Человек сделал жест отрицания. «А они знают! Это черное наречие! Поверь мне, в Средиземье мало кто им владеет! Скажешь, что ищешь Урбула по приказу Владыки Саурона. Ясно?» – рявкнул он в конце. И оставив жалких людишек, он, наконец, отправился к хижине чародея. Саурон был совершенно бестактен, когда ввалился в бедно обставленную хижину без всякого предупреждения. У очага, над котелком с каким-то варевом, сидел человек. Он был среднего телосложения, с темными длинными волосами, убранными в хвост. Лицо было разрисовано причудливыми узорами. Один глаз был затянут бельмом, придававшем лицу чародея потустороннее выражение. Он неторопливо оглянулся, посмотрел на гостя и продолжил монотонное помешивание варева. К слову, от котелка шел тошнотворный запах, бьющий в нос с такой силой, что хотелось плакать. «Так ты и есть кудесник?» – презрительно сморщился Саурон. Человек с бельмом проигнорировал колкость. «Знаешь, кто я?» – продолжил майа. «Ты правая рука Мелькора, бывший лейтенант Владыки», – равнодушно отмахнулся чародей. «Что ты делаешь в этом Эру забытом месте?» – Саурон не мог сдержать любопытства. «Жду! Мои предки были колдунами из рода людей. Издревле к нам обращались за помощью простые смертные, и мой род помогал. Иногда это спасало чьи-то жизни, иногда забирало, – человек хихикнул, – в зависимости от намерений обратившегося. С самого детства я слышал историю о предзнаменовании, что однажды одному из рода придет бессмертие и откровение незримого мира. Никто не знает, когда это произойдет, этому преданию уже сотни лет». Он хитро прищурился в сторону гостя. «А почему здесь?» – не унимался Саурон. «Думаешь, эти напыщенные эльфы позволят мне жить в их или людских королевствах? Иногда слова распространяются быстрее ветра и, подобно яду, отравляют помыслы. Да и какая разница, судьба найдет меня в любой точке Арды. Ты же нашел? – он пристально уставился на майю. – На, возьми!» Чародей встал со своего места и прошел к неприметному сундуку в одном из углов хижины. Порывшись минуту, он вынул оттуда маленький бурдюк с неизвестной жидкостью. «Что это?» – спросил майа. «Сонное зелье, – усмехнулся чародей, – мне было видение насчет него». «На кой черт мне эта глупость?» – Саурон выжидающе посмотрел на человека с бельмом. Тот только неопределенно пожал плечами. Решив не спорить с этим чудаком, бессмертный достал из-за пояса маленький мешочек. «Тогда предлагаю обмен», – с чувством объявил он. «Видишь ли, твоя история показалась мне забавной, – он весело ухмыльнулся, – а желание коснуться незримого мира любопытным. Я могу тебе помочь!» Кажется, чародей впервые за все время их диалога выглядел по-настоящему заинтересованным. Майа аккуратно развязал кисет и достал из него кольцо: это был простой перстень с вставкой медово-оранжевого камня-гессонита. Здоровый глаз кудесника вспыхнул неестественным блеском при виде этого подношения. «Ты, как я вижу, веришь в судьбу, – Саурон стал задумчив, - тогда доверимся ей. В свое время я призову тебя на службу, а за это открою тайну незримого мира». Чародей аккуратно надел кольцо на палец. «Значит, мое предназначение скоро будет исполнено», – почти про себя прошептал человек. На этом его интерес к гостю, казалось, был утрачен. Саурон повесил сосуд с зельем на пояс и вышел из хижины, оставив чародея наедине со своими мыслями. Остаток дня майа слонялся по поселению, выясняя подробности жизни истерлингов. Он узнал, что таких колоний в землях Рун порядка десяти штук. Все они раскиданы по территории Бурых равнин. Увата объявил себя королем всех этих территорий, но не особо вмешивался в жизнь соседей. Каждое селение выживало как могло, объединяя усилия только в крайних случаях. Иногда к Увату приходили ходоки с союзных земель для разрешения споров: споры в основном касались убийств на почве ревности, жадности или зависти, либо кражи малочисленного скота и инструментов. Браки, к слову, тоже заключались исключительно с согласия короля, потому что часто это оказывалось принудительным актом, и король должен был удостовериться, что учтены интересы всех сторон. Большая часть жителей жила здесь, никогда не покидая Бурых равнин. Но были и те, кто промышлял грабежами, пользуясь разрозненностью людских королевств. После извержения Ородруина дела жителей земель Рун пошли еще хуже, так как вместо безобидных южан их вынужденными соседями стали орки. Уходящие на «промысел» истерлинги стали часто пропадать: местные считали, что все они стали жертвами порождений тьмы. Саурон был крайне доволен услышанным. Его появление было своевременным, и давало надежду людям на изменение ситуации в будущем. К вечеру он, однако, заскучал. Майа поймал себя на том, что беспрестанно блуждает взглядом по неприветливой пустоши, ожидая увидеть белую кобылу и ее упрямую наездницу. Саурон не признался бы себе в этом открыто, но он нервничал. Он был уверен, что эльфийка остынет и вернется, но чем сильнее по земле расползались тени, предвещая скорые сумерки, тем слабее становилась эта вера. И когда он, наконец, увидел знакомые очертания, по его телу разлилась теплая волна удовлетворения. Вначале Галадриэль хотела отправиться обратно в Ривенделл, покаяться перед Элрондом и затеряться в окрестностях его королевства, потом хотела поехать до южан, убедиться, что с ними все хорошо и Саурон не показывал бедным людям свои «фокусы», стремясь их запугать. Потом решила мчаться в Пеларгир, чтобы сесть на первый же корабль до Нуменора и попытаться помочь Мириэль. Но вскоре она поняла, что это не то, чего она желает на самом деле. Она заплакала от бессилия и, пользуясь пустотой пространства вокруг, дала волю своим эмоциям. После слез пришло горькое осознание. Побродив еще немного по окрестностям, она усмирила гордыню и решила вернуться. Саурон нашел ее на том же месте, где они провели первую ночь. Она стояла в глубокой задумчивости, оглядывая окрестности. Галадриэль спиной ощутила его присутствие, он нерешительно замер в отдалении, ожидая ее реакции. Она не заставила себя долго ждать. Эльфийка развернулась, стремительно пробежалась глазами по земле и, схватив первый попавшийся камень, запустила в него. Он уклонился. Она разозлилась и, вспомнив свою тренировку у Андуина, представила в руке еще один камень. Ощутив силу, она метнула воображаемый булыжник ему в лицо. Этот сгусток энергии достиг цели и рассек майе кожу над бровью. Но он не шелохнулся, а только плотоядно улыбнулся, сверкнув глазами. Ободренная успехом, она шагнула ближе и снова метнула в него несуществующий камень, а затем еще и еще – он не шевелился, позволяя потокам энергии резать его кожу и оставлять небольшие царапины на лице – она подошла вплотную и, потеряв всякий контроль, начала бить его кулаками по груди, рыча как дикая кошка. В какой-то момент, запыхавшись, Галадриэль подняла лицо, вид Саурона ее напугал: он смотрел с нескрываемым вожделением, как будто все происходящее было лаской, а не потоком изливающейся ненависти. Улучив момент, он обнял ее ногу своей и мягко толкнул назад. Потеряв прочную опору, Галадриэль не удержалась и рухнула вниз. Земля была мягкой, но падение все равно вышибло из нее дух, заставив зажмуриться от болезненных ощущений, волной прокатившихся по телу. Саурон нагло воспользовался этим и завалился сверху, переплетя ноги эльфийки со своими. Ее тонкие запястья он надежно зафиксировал над головой в железной хватке своих больших рук. Оказавшись заблокированной, Галадриэль со злостью смотрела прямо в глаза своему мучителю. На ум не пришло ничего лучше, как попытаться плюнуть в лицо этой мерзкой тени Моргота, но, словно поняв ее намерение, майа опередил движение и со всей страстью впился в ее губы своими. От удивления глаза эльфийки на долю секунды широко распахнулись, а рот приоткрылся в замешательстве, этого было достаточно, чтобы язык обманщика проник в него, а тело предало свою хозяйку. Ее губы ответили на грубый призыв, а ее разум затопило образами. Здесь было все: ее мечты о страстных объятьях на наковальне в Арменелосе; моменты их деликатных, едва заметных прикосновений друг к другу; общие иллюзии, где они позволяли себе гораздо больше вольностей, – но все это меркло на фоне прикосновения его губ в реальном мире. Жар разлился по венам, в то время как кожа покрылась тысячей мурашек. Тело задрожало в ознобе, требуя большего. На долю секунды Саурон отстранился, прерывая контакт, словно проверяя, в порядке ли его партнерша. Эльфийка сверкнула глазами в немой ярости. «Я тебя ненав…» – она не успела договорить, так как ее рот вновь был запечатан его плотью. Он ослабил хватку на запястьях, и ее руки, нарушая установку разума, начали неистово блуждать по его спине, плечам, и в итоге нашли успокоение, глубоко зарывшись в его каштановые локоны. Это было падение, полная капитуляция, нарушение всех правил и норм, но Галадриэль жадно отвечала на его прикосновения, не имея ни малейшего желания прекращать страстный танец их губ. «Гкхм-гкхм», – кто-то аккуратно покашлял недалеко от них. «Не хотел мешать вашему примирению, но есть новости», – это был Долвиг. Майа поднял голову и повернулся на звук голоса. «Объясни мне смертный, – он лукаво улыбнулся, – как ты дожил до своих лет? Ибо ты постоянно испытываешь судьбу». На удивление, появление человека Саурона не разозлило, скорее, наоборот, оно было как нельзя кстати, так как избавило майю и эльфа от определенной неловкости момента. Темный лорд встал и деликатно протянул руку Галадриэли. Она невозмутимо приняла этот акт заботы и последовала вслед за седовласым в указанном направлении. В конце концов, вряд ли кого-нибудь из ее сородичей занесет в эти земли по доброй воле, а, значит, произошедшее здесь недоразумение останется между ней, обманщиком, ну и этим болтливым человеком, который наверняка растрезвонит об увиденном каждому жителю-истерлингу. Галадриэль ухмыльнулась. Это было даже забавно! Долвиг вернулся не один, с ним были орки. Небольшая группа, снаряженная несколькими повозками с разнообразным содержимым: камни, доски, наковальня, меха, топоры, молоты, клещи, разных размеров емкости – в целом, все, что может понадобиться для небольшого строительства. Люди, услышав шум, с любопытством выглядывали из своих жилищ. Хоть орки и не были желанными гостями, уверенность Саурона в благоприятном исходе такого союза, действовала гипнотически. Даже дети с интересом разглядывали пришельцев, отбросив всякий страх. «Мои люди, – майа подавил легкий смешок, вызванный этим каламбуром, – привыкли работать в темное время суток». Он внимательно оглядел собравшихся, остановив взгляд на Увате. «Если хотите быть полезными, жду вас каждый день после захода солнца. Эта ночь не исключение. Орки – искусные строители! Поверьте моему опыту! Но ваши руки и знание особенностей этих окрестностей сослужат хорошую службу и значительно ускорят процесс. Для любителей дневного света так же найдется дело! Есть желающие поработать?» – его голос прогремел над тихими равнинами. Многие истерлинги согласно закивали головами. «Отлично!» – Саурон был явно доволен. Это была его стихия: его способ чувствовать себя нужным, реализация потребности быть одним из главных винтиков в сложном, но исправно работающем механизме. Он хотел порядка и физического процветания. Галадриэль стояла в стороне, невольно поддавшись общему воодушевлению и рисуя в голове будущее этого места, в котором нет места разложению и упадку. Саурон что-то сказал оркам на черном наречии, те согласно кивнули и пошли вслед за Уватой, который должен был им помочь сориентироваться на местности. «Я скоро к вам присоединюсь», – обратился майа к добровольцам-истерлингам. Он тихонько проскользнул в сторону Галадриэли и, взяв ее под локоть, деликатно повел в сторону, подальше от любопытных глаз и ушей. «Теперь, когда ты успокоилась, мы можем поговорить», – Саурон был настроен решительно. «О чем же?» – эльфийка была намерена держать оборону. «О нас! – он выдохнул, собираясь с мыслями. - Когда я пообещал тебе не развязывать войну и не лишать свободы воли других существ, речь не шла о том, что я откажусь от своих амбиций и не буду применять силу и разумное насилие». «Ах, вот как это называется…» – начала было Галадриэль, но майа не дал закончить мысль. «А ты считаешь, что я должен склонять голову перед каждым выскочкой Средиземья? Что обязан молчаливо и безропотно сносить любые насмешки и оскорбления? Я не для того избавился от железной хватки Мелькора, чтобы найти себе новый ошейник! Я не говорил, что позволю тебе открыто сомневаться во мне, выставляя слабым в глазах других! Я никогда не утверждал, что стану ручным зверем, послушно сидящим у твоих ног! – продолжал он с жаром. – С чего вдруг такая любовь к этим людям? Или ты забыла, чем они промышляют? Или дело исключительно во мне?» «На что ты намекаешь?» – вспыхнула Галадриэль. «Ты готова дать шанс всем! Понять и простить любого, но это странным образом не распространяется на меня! О чем ты договорилась с Адаром? Скажи мне, Галадриэль!» – в его голосе чувствовалась неприкрытая обида. Эльфийка намеренно проигнорировала его последний вопрос: «Я посвятила тебе тысячелетие! Я растратила на тебя все тепло своего сердца! Ни один слуга Темного Владыки не удостоился подобной чести!» «В качестве кого? – он горько усмехнулся. – Преследователя? А потом - надзирателя? Это не того, чего я хотел». «А чего же?» – она раскраснелась от злости. «Ты знаешь ответ», – последнюю фразу он сказал почти с нежностью. И не дав ей время ответить, он молча пошел обратно. Галадриэль хотела что-то крикнуть ему в спину, что-нибудь колкое и гадкое, но вдруг почувствовала, что устала от борьбы с ним. Она понуро побрела в сторону своего привала, надеясь провалится в глубокий сон. Надежды были напрасны. Ночью Галадриэль не сомкнула глаз. Она слышала размеренный шум работы: стук молотков, лязг пилы, отголоски голосов с характерной мешаниной общего языка и черного наречия. Этот монотонный гул почти успокаивал, но не спасал от молчаливых слез ее растерзанной феа, потому что ЕГО рядом не было.