Останемся здесь

Путь от Линдона до Ривенделла можно было условно разделить на два отрезка. Первый был представлен разнообразными королевствами и поселениями эльфов или людей. Не обязательно было ночевать в походных условиях, можно было позволить горячий ужин в трактирах или постоялых домах и с комфортом помыться. Галадриэль не пренебрегала удобствами, потому что вторая часть пути представляла собой территорию без каких-либо населенных пунктов. А значит ей предстояла почти неделя в полевых условиях и с минимумом провизии. К лишениям кочевой жизни она была вполне приспособлена, а если заскучает, то теперь у нее была возможность получить компанию одного древнего и очень самонадеянного существа. Не хотелось признавать, но она скучала. Галадриэль привыкла к своему невыносимому спутнику, ей не хватало его шуток и упертой уверенности в собственной правоте. Месяцы после событий у реки Гладуин до их ужасной встречи недалеко от Ост-Инд- Эдиля были невыносимыми не потому, что она узнала тайну личности своего напарника, а потому что потеряла Халбранда. Она оплакивала утрату, как если бы он умер. И вот Валар, рок, судьба или что-то еще снова воскресили его для нее. Ей не хотелось думать об их дуэли, о нанесенной им ране. Они были на войне. Это было неизбежно. Мысли об этом рождали и другие более тяжелые вопросы. Если бы у нее был шанс, смогла бы она его убить? Занеся меч над обманщиком, смогла бы довести начатое до конца? Ей вспомнились разговоры с Келебримбором и Адаром. Как ни печально было признавать, но во многом их участь была их осознанным выбором. А она больше не хочет, чтобы в ней доминировали месть, гордыня и гнев. Что дала ей ее тысячелетняя вендетта? Ослепила, сделала легкой мишенью для манипуляций, лишила покоя, ожесточила сердце. Чем она лучше слуг Моргота? Галадриэль убивала и наслаждалась, нарушала приказы, игнорировала чувства других. Это была горькая пилюля, которую нужно принять. Ей неосознанно захотелось потянуться за утешением, но она себя остановила. Почему все встречи с Сауроном происходят с ее подачи? Она только что терзала себя за мстительность, гордыню и гнев, но видимо, одного осознания проблемы недостаточно для ее решения. «Видимо, с кое чем в своем характере я пока расстаться не готова», – улыбнулась она себе, - и, да, никакого больше Саурона!» Это не его имя, по крайней мере не для нее. Надо быть свободным от прошлого, она сама так говорила когда-то. Какой смысл в этих словах, если они не имеют ценности и веса. Галадриэль пустила Алвин в легкий галоп. Она изменит будущее, спасение Средиземья в единстве, и, чтобы добиться успеха, нужно начинать менять себя.

***

Саурон ждал Ахорахиля на берегу Сирита. Так как русло реки проходило по пологой местности, течение было неспешным, убаюкивающим журчанием неторопливого потока. Майа зачерпнул воды ладонями и плеснул в лицо, на секунду обветренную кожу приятно обожгло, он почувствовал, как сотни маленьких игл терзают скулы и щеки - это было приятно. Несмотря на тысячелетия жизни Саурон по-прежнему ценил в ней минуты маленького тихого удовольствия. Их было крайне мало, но именно они заставляли чувствовать себя живым. Это было так глубоко в нем, что иногда он забывал и заигрывался в вершителя судеб: казнил, миловал, руководил, – но это было не по-настоящему. Не его истинные желания. Он снова убил и даже получил от этого удовольствие. И сделал бы это снова, но, если была возможность жить в мире, где не нужно доказывать свое право силой, он бы выбрал этот мир. Даже в Арменелосе его преследовал рок: невозможность работать в кузнице без глупого значка, навязчивость местных с целью указать ему его место. Саурон вспомнил и Келебримбора, неприкрытое пренебрежение последнего к человеческому роду. «Нет такого места, где можно существовать, наслаждаясь гармоничным устройством Арды, - размышлял он сам с собой, - и нет смысла ждать, пока кто-то укажет ему на его. А значит, план относительно колец верный. И необходимо пытаться его реализовать, каких бы жертв это не стоило». - Отдыхаете? Бесстрастный голос над головой вывел майю из оцепенения. «Наслаждаюсь видами», – Саурон поднялся со своего места и, слегка наклонив голову, изучающе оглядел нуменорца. Ахорахиль был определенно одним из лучших представителей Эдайн: крепкий, высокий, хорошо сложенный, прекрасно владеющий мечом и своими эмоциями. Казалось, нет таких вещей в Средиземье, которые были бы способны поколебать глыбу спокойствия на его лице. «Какие новости?» - буднично поинтересовался майа. - Король Ар-Фазарон просил приглядывать за вами. Более того, ему известно, что вы не человек. Саурон поднял бровь в немом вопросе: «Однако, как быстро распространяются вести!» - Его планы? «Я думаю, ваше существование представляет угрозу для планов моего господина. И как человек практичный, он не позволит, - Ахорахиль замешкался, подбирая слова, - подвергать риску свое королевство». Лицо Саурона потемнело. Это имя – его проклятье. Любое существо Арды, назвав себя Сауроном, подписывало смертный приговор. Все желают его уничтожения! Его именем пугают детей, рассказывая страшные сказки на ночь! Никто ни разу не выслушал его и не попытался понять. Он вспомнил свое выступление перед орками на неудавшейся коронации. Значит, дело времени, когда Ар-Фаразон придет за его головой. Майа нервно забарабанил пальцами левой руки по бедру. Непроизвольный жест, выдававший его неуверенность. - Я хочу, чтобы ты обязательно меня предупредил, когда твой господин захочет перейти от наблюдения к фазе активных действий. Ахорахиль кивнул. «И еще кое-что», – Саурон кивком головы указал направление. Нуменорец проследил за взглядом. Внимание привлек мешок, лежавший на лужайке, недалеко от мирно пасущейся лошади, промокший снизу и окрасившийся в темно-коричневый цвет. - Это мой последний аргумент для Кемена перестать играть в обиженного мальчишку. Если ему есть что сказать, пусть будет достойным сыном своих предков, и бросит вызов открыто. Ахорахиль подошёл к мешку. Поборовшись пару минут с завязками, он заглянул внутрь. Никакая эмоция не отразилась на суровом лице война. Будь на его месте кто-нибудь другой, он бы непременно охнул от ужаса, увидев содержимое. Со дна на него смотрели два широко открытых глаза на измазанном кровью и грязью лице отрубленной головы. Нуменорец молча завязал куль. «Я передам», – равнодушно ответил он. Саурон удовлетворенно кивнул, сел на лошадь и поехал в обратном направлении. Лицо майи выглядело крайне озабоченным.

***

Галадриэль почувствовала его присутствие. Она некоторое время шла пешком, ведя Алвин под уздцы. Кобыле был необходим отдых после длительной езды. Саурон следовал за ней, словно опасался ее побеспокоить. Это была их первая встреча после сеанса передачи силы. Галадриэль не вытерпела и резко обернулась. Майа настолько увлекся следованием за эльфом шаг в шаг, что нелепо врезался в нее, инстинктивно обхватив за талию, чтобы предупредить возможное падение. Они синхронно подняли глаза и уставились друг на друга. Это было крайне любопытно. Галадриэль заметила, каким теплом и нежностью наполнился его взгляд. Она внимательно всматривалась в его лучистые морщинки, борясь с желанием провести ладонью по лицу, словно ей нужно удостовериться, что для нее он вполне осязаем. Саурон оказался быстрее. Он аккуратно взял ее за подбородок, внимательно всматриваясь в знакомые черты. Его большой палец осторожно прочертил полосу по ее губам, и Галадриэль закрыла глаза, не в силах бороться с охватившим ее трепетом. «Я соскучился», - просто сказал он. Сопротивляясь своим внутренним желаниям, эльфийка осторожно отвернулась, убирая его руку со своей талии. «Я тоже», – максимально ровным тоном ответила она. Саурон приветливо улыбнулся и расположился левее, жестом приглашая Галадриэль продолжить прогулку. «Здесь хорошо», – прервал наступившее молчание майа. Что тут могло нравиться, эльфийка искренне не понимала. Огромное степное пространство с небольшой полосой леса на севере, горы далеко на востоке, пара мелких речушек. Единственное разумное объяснение она могла найти в том, что Саурон тяготел к пустошам, которые создавали иллюзию бесконечного пространства. «Правда? Ты бы хотел здесь жить?» – Галадриэль ощутила острое любопытство. «Нет», - Саурон лукаво ухмыльнулся. - Здесь тихо и спокойно, но, на мой вкус, слишком открытая местность, хорошо просматриваемая, без должной защиты со стороны гор и рек. «Чувствую в твоих словах опытного военного стратега, – эльфийка толкнула его в плечо. - А для себя? Если не рассматривать дом как укрытие в случае войны?» - Мне нравился Нуменор. «Ты врешь? Это не может быть правдой!» - Галадриэль остановилась, внимательно изучая его лицо. Он склонил голову набок, бросая вызов ее дотошному взгляду. - А что же Командующая Северными Армиями? Чего хочет она? Какое королевство смогло бы удовлетворить ее нескромные амбиции? Галадриэль нахмурила брови и поджала губы. Майа громко рассмеялся. Но в его смехе не было ничего глумливого, наоборот, он был удивительно добродушным. - Ладно, лорд Всезнайка, когда-нибудь я покажу тебе это королевство. Я могла бы это сделать и сегодня, но твой дерзкий тон сослужил плохую службу. «Однако, раз у нас сегодня нет под рукой ни Нуменора, ни твоего загадочного королевства – останемся здесь?» – и он сделал театральный жест рукой, демонстрируя необъятность их владений. «Вон там, в сторону гор, будет наш замок, - он умело рисовал иллюзии разных сооружений на пустых холмах, - здесь здание городского совета. Видишь эту высокую башню – это зал знаний, а вот тут будет одна из величайших кузниц эпохи». Перед глазами эльфийки выстраивались здания невиданного великолепия, отражающие блеск заходящего солнца. «Это учебный полигон, где одна бойкая королева могла бы проводить свои тренировки», - Саурон продолжал демонстрацию иллюзорных владений. Широкие мощеные улицы плыли перед глазами Галадриэль, дома из белого камня, не выше пары этажей, с крытыми террасами, украшенные глиняными поддонами с разнообразными цветами. Небольшая торговая площадь прямо в центре, на которой шла бойкая торговля. Эльфийка не только видела, но и чувствовала аромат свежей выпечки, кислый запах от прилавка с молочной продукцией, благоухание сушенных трав и ягод от рядов с бакалеей. Перед ней возникали образы людей и эльфов, мирно сосуществующих на одной территории. Это было завораживающее зрелище – Галадриэль видела, с какой любовью майа рисует картину, каким живым блеском светятся его глаза. «Значит, вот они, маленькие слабости самого преданного слуги Моргота, которые его бывший хозяин никогда бы не позволил иметь,» - пронеслось в ее голове. Галадриэль почувствовала, как в ее груди защемило сердце и к глазам подступили слезы. Она задушила в себе этот порыв. Видения несуществующего королевства развеялись. Лицо Саурона прибрело серьезное выражение. - Я должен кое в чём признаться. Эльфийка почувствовала напряжение, это не предвещало ничего хорошего. Она непроизвольно замотала головой: «Сейчас он все испортит: их совместную ночь, этот милый разговор». Галадриэль остановилась, гримаса боли исказила ее лицо, шрам под ключицей, не напоминавший о себе уже несколько дней, заныл. Она глубоко вздохнула: «Нужно дать ему шанс! Чтобы он ни сказал, она позволит ему закончить, высказать свою точку зрения!» Саурон посмотрел на нее исподлобья. Губы сжались в узкую полоску. На долю секунды перед ней снова возник холодный образ Аннатара. «Значит, вот она твоя защита от окружающих, так ты прячешь свои уязвимости», - осенило Галадриэль. «Я убил троих человек… – начал он. Слова тяжело повисли в воздухе. - Более того, я не испытываю по этому поводу ни малейшего раскаяния». Стойка Галадриэль не изменилась, она пытливо всматривалась в его лицо, не произнося ни слова. Саурон продолжил: «Это были мародеры, бандиты, промышляющие грабежом и насилием. Они хотели поджечь обозы с продовольствием. Я не мог этого допустить». - Почему ты просто не раскрыл их намерения перед жителями Южных Земель? Пусть бы они вершили справедливый суд! «Брось, Галадриэль! – разочарованный выдох. – Ты сама-то в это веришь? Пристыженные бандиты, вставшие на путь исправления? Когда такое было, чтобы совесть просыпалась по команде?» «А у тебя она есть?» – эльфийка повысила голос. - У меня есть принципы, которым я стараюсь следовать! Мысли Галадриэли кружились в яростном круговороте: «Монстр! Обманщик! Он никогда не изменится». Но потом в ее голову пришли другие образы: люди, измученные долгой дорогой, без крыши над головой, дети, плачущие от страха, наблюдающие за яростным пламенем огня, которое лишает их необходимых припасов. «Кто их послал?» – тихо спросила она. «Ты знаешь, кто», – подстраиваясь под ее тон, ответил майа. «Вот оно! Новое испытание ее феа», – Галадриэль отвернулась, обдумывая свои следующие шаги. Хорошо быть доброй и милостивой на словах, раздавать шансы абстрактным людям, прощать их прошлое. Если сейчас она его прогонит, это ничего не даст. Он не сделает правильных выводов, он снова уйдет, и будет предоставлен сам себе. Нет, нельзя понимать мотивы Адара, и хоть и без одобрения, но находить в них право на жизнь, и тут же отталкивать другого, не оставляя ему даже шанса на искупление. «Я зла», – коротко огрызнулась эльфийка. «Я понимаю, – парировал Саурон, не пытаясь развернуть ее к себе или каким-то другим способом установить зрительный контакт, - но я не изменюсь. Мне жаль, что такие вещи делают тебе больно». Галадриэль развернулась к нему. Он ожидал увидеть ее в гневе, но это была другая эмоция: печаль разлилась по ее лицу, опустив уголки губ вниз в скорбном выражении. - Мне уйти? - Стой! Голос эльфийки обрел мощь: «Постой и послушай! Я сражалась тысячелетиями, чтобы узнать горькую правду: меч ищет меча! Если эти люди - разбойники, как ты говоришь, пришли с подлыми умыслами, я не буду их оплакивать, хоть мне и не близка мысль об убийстве. Возможно, я бы просто порезала их ножом, вычертив на спинах их настоящие имена, и отправила на справедливый суд в Пеларгир. Поэтому ты не добьешься этой выходкой своей глупой цели – оттолкнуть меня. Я не могу отпустить тебя просто бродить по Средиземью со своими грандиозными планами! Так что давай договоримся на будущее быть откровеннее. Я больше не хочу бессмысленных жертв. А значит, моя судьба быть твоим дозорным. Я не позволю тебе порабощать волю народов Средиземья, но и делать из тебя намеренно «зло», без шанса доказать обратное, я тоже не хочу». Галадриэль протянула ему свою руку: «Просто будь со мной честным до конца. Пожалуйста!» Она застыла в жесте перемирия, ожидая его слов. - Тогда мне нужно еще кое-что у тебя спросить. Рука Галадриэли безвольно опустилась. «Это разговор никогда не закончится», – с грустью подумала она.