Останемся здесь

Саурону стало казаться, что он теряет хватку. Он считался одним из самых могущественных майар, лучшим лейтенантом Мелькора, умеющим управлять армией, держать оборону, выходить на бой против любого противника без страха и колебаний. Его называли обманщиком, потому что он умел выведать правду из других без насилия: его жертвы предавали свои идеалы, близких и родных с легкостью и благодарностью. И все же тропа становилась слишком извилистой, он стал просчитываться в отношении поступков других, как будто его зрение утратило былую зоркость. Про Адара нечего было и вспоминать: эта ошибка стоила ему физической оболочки и на тысячелетие свела его существование до чего-то бесформенного, чьим единственным инстинктом было поедание всего, что имело сердце и алую кровь. Он был уверен в преданности товарища, они делили вместе тяготы войны и гнева Мелькора. Саурон просто не мог понять, зачем Адар так цеплялся за орков. Эти существа были насмешкой их господина над Эру, их удел – рабство, они расходный материал в войне против Валар и народов Средиземья. Смерть - награда, долгожданное освобождение! Нет смысла в бесконечной жизни – если твоя воля тебе не принадлежит, нет смысла продлевать и смертное существование, если все, что ты можешь – это следовать за волной маленькой щепкой, не зная, что уготовила стихия. Саурон просчитался. Когда Галадриэль притащила его в Ост-Инд-Эдиль, раненого, на грани физической смерти, все мысли его бредового сознания вращались вокруг одной идеи: он очень хотел поцеловать эльфийку. Пока они шесть дней скакали без устали, природа их отношений неуловимо изменилась. Обычно молчаливая и сдержанная, на коротких привалах, сделанных исключительно с целью обработки ран, Галадриэль без умолку болтала, пытаясь удержать его сознание, не давая ему свалится в бездну. Саурон никогда ее не слушал, а только видел, как шевелятся губы. Какие они на вкус? Он очень хотел попросить ее об этом. Наверняка, она бы не отказала, учитывая его состояние. Но какая-то гордая часть майи упрямилась. Он не просит! Это ему всё дают добровольно и с признательностью. И все же Саурон снова ошибся. Майа был уверен, что Галадриэль готова услышать правду и принять ее. Окрыленный успехом совместной работы с Келебримбором, он расслабился и утратил бдительность. Оказалось, в эльфийке тоже жила эта гордая часть. Она не уступит. С разрушением Эрегиона вышло плохо. Да, он хотел поквитаться с Адаром, дать ему почувствовать горький вкус предательства. Он хотел наказать и эльфов. Шестерёнки его сложного плана крутились в идеальном ритме, но итог был снова неудовлетворительным. Саурон хотел показать Галадриэль свою силу, наказав Урука на ее глазах, а затем и предателей-сородичей, которые отвергли и бесцеремонно сослали эльфийку в Валинор, посчитав угрозой их спокойной жизни. Майа думал: она поймет, что в отличие от других он никогда от нее не откажется. Его верность и преданность не знает пределов. Кольца, которые он бы попутно забрал – приятное дополнение. Но, главное, это она. Королева его амбиций, единственное оставшееся существо, с которым хотелось разделить бессмертную жизнь. Галадриэль накинулась на него с мечом, исход диалога был предрешён. И вот теперь, когда он вовсе не рассчитывал на понимание, она его озадачила. Саурон внимательно смотрел на протянутую к нему руку. Он очень хотел вытянуть свою в ответном жесте, но ошибаться больше нельзя. - Мне нужно знать о планах эльфов. «Предлагаешь мне шпионить за ними ради тебя?» – на удивление лицо Галадриэли не выразило никаких резких эмоций. - Нет. Мне не нужны никакие подробности их жизни и замыслов, за исключением тех, что касаются меня. «А что с кольцами?» - был ее встречный вопрос. - Если у меня будет такая возможность, я их заберу. Кроме твоего! «И с чего вдруг такая милость?» – Галадриэль вопросительно вскинула бровь. «Послушай, – Саурону отчаянно хотелось дотронуться до нее, но он знал, что она воспримет этот жест как манипуляцию, поэтому продолжил, – ты же знаешь, что мы с Келебримбором создали семь колец для гномов? «Да», – подтвердила эльфийка. «Ну и почему же тогда хвалëные гномы пришли на помощь эльфам? Ведь мой ужасный план заключался в немедленном порабощении всех и вся? Да, я не буду скрывать от тебя, я изменил технологию колец, сделанных для людей. А знаешь почему? У меня не было ни мифрила, ни времени сделать их по уму. А потом я понял, что это было провидение, которое показало мне главную проблему Средиземья. Что толку в том, что мои кольца остановили угасание эльфов? Я не снискал даже малюсенькой благодарности. Гномы, под влиянием открывшихся перспектив, укусили руку, их накормившую. В мире нет единства. Каждое королевство тянет одеяло на себя. Я исцелю один уголок Арды, а он, окрепнув, нападет на другой. На каждое мое действие всегда будет противодействие. Как будто разрушение вшито в саму ткань земли. Я заберу эльфийские кольца и изменю их. Будет время – та же участь постигнет и гномьи. Я не хочу лишать их носителей воли, я только хочу, чтобы они были нацелены на сотрудничество, чтобы они не видели во мне угрозу. Вот мой план! А что до судьбы Нэньи, то я решил, что ты, Галадриэль, будешь моей совестью. Мне не нужна твоя лояльность. Спорь со мной, упрямься, указывай мне на мои ошибки и недальновидность. Оставайся той, что зажгла огонь в моем сердце и заставила ощутить давно забытые эмоции!» - на последних словах Саурон почувствовал, что заходит на запретную территорию. Не надо открываться. Это лишнее. Но было уже поздно. Галадриэль внимательно смотрела на майю. В пылу объяснений он не заметил, как она приблизилась к нему вплотную, и сейчас их разделяло только несколько сантиметров. Он замер, пытаясь понять ее намерения, но эльфийка умела удивлять. Правой рукой она схватила его за линию ворота туники, прямо у горла и с силой потянула вниз, он непроизвольно поддался этому жесту, сама Галадриэль поднялась на цыпочки и тихонько коснулась его губ своими. Это был мимолетный жест, целомудренное касание, легкое как перышко. Прежде чем майа успел опомниться, она отпустила его и отстранилась. «Ты не будешь отнимать эльфийские кольца с целью их переделать, по крайней мере, пока. Ты раздашь людские, и мы посмотрим, как работает твоя изменëнная формула», – она интонационно выделила слово «МЫ». «Я обещаю, что не укрою сведений, если они будут содержать прямую угрозу тебе, при условии, что и ты не будешь никому угрожать войной и истреблением», – на лице Галадриэли проступил румянец: она всегда краснела, когда эмоции брали верх. Это вызвало у Саурона немой восторг. Он не мог удержаться: «Как скажешь, командир!» Майа добродушно протянул руку, эльфийка обхватила его предплечье в ответ, не ожидая подвоха. Саурон быстрым рывком притянул ее к себе, сократив дистанцию между ними. Галадриэль вспыхнула, но не предприняла попытки вырваться из его хватки. Ее ладонь безвольно легла ему на грудь, без малейшего сопротивления перед таким бесцеремонным вторжением в личные границы. Пальцами свободной руки он поднял ее подбородок, удерживая зрительный контакт. В ее взгляде читался калейдоскоп чувств: гнев за проявленную дерзость; любопытство и непонимание, как далеко он способен зайти; смущение и неприкрытое желание. Он резко потянулся к ней. Это был ответ на ее необдуманный поступок. Но если поцелуй Галадриэли был трогательным, то действия Саурона говорили о долгом подавленном желании. Он без всякой нежности врезался в ее губы своими, с нажимом открывая ее рот, углубляя прикосновение. Майа не был уверен в реакции эльфийки, но судя по тому как сбилось ее дыхание, с какой жадностью и жаром она прикусила его нижнюю губу – он мог понять, что эта неутолëнная тоска была взаимной. Он опять вспомнил себя раненого, когда вся его жизнь была сконцентрирована на нежных и теплых чертах ее лица. Какой же глупый он был! Может, случись между ними поцелуй по дороге в Ост-Инд-Эдиль, судьба колец и Келебримбора сложилась бы по-другому. Галадриэль пришла в себя первой и, надавив ладонью на его грудь, отвернулась, сама смутившись своей яркой реакции. «Так значит, мы договорились?» - спросила она, явно пытаясь переключиться на более рациональную часть разговора. Он молча кивнул. «Не ходи за мной, мне нужно собраться с мыслями», – игриво подразнила эльфийка, и, позвав Алвин, торопливо зашагала прочь. Саурон еще какое-то время смотрел ей вслед, пока его фигура не растворилась в воздухе, оставив Галадриэль в широком степном пространстве их никогда не существовавшего иллюзорного королевства.

***

Наконец, она добралась до Ривенделла. Убежище находилось в глубокой долине у подножия Мглистых гор рядом с узкой горной рекой Бруинен. Особенности ландшафта и обширные зеленые сады создавали уютное пространство, сокрытое от глаз посторонних. Поселение еще не обрело своего окончательного облика, многие постройки не были завершены. Сам Элронд жил на окраине с северной стороны. Ривенделл стал приютом для беженцев из разрушенного осадой Эрегиона. Галадриэль почувствовала трепет в груди при мысли, что снова увидится со своим дорогим другом. Единственным другом. Встречные эльфы почтительно кланялись гостье, многие смотрели с восхищением. И гораздо быстрее, чем она добралась до предполагаемого места нахождения основателя, весть об ее прибытии распространилась по поселению. «Галадриэль!» – окликнул эльфийку знакомый голос. «Элронд!» – не сдерживая себя, уставшая путница кинулась на шею к другу. Она знала, что здесь ее никто не осудит за несоблюдение чопорных эльфийских традиций. «Командир», – послышался голос позади. Она отвернулась от Элронда, чтобы поприветствовать еще одного старого знакомого. «Арондир!» – Галадриэль с благодарностью положила руку ему на плечо, тот в ответ поклонился кивком головы. «Ну что же мы стоим! – опомнился полуэльф. - Пойдем ко мне. Ты наверняка устала с дороги». И, подхватив Галадриэль под локоть, лучший друг уже увлекал ее за собой. Алвин осталась стоять рядом с Арондиром. «Не беспокойся! – крикнул эльф вслед. – Я о ней позабочусь». И, взяв лошадь за поводья, повел ее в сторону конюшен. «Располагайся,» – суетился вокруг подруги Элронд, усаживая ее перед небольшим столиком на уютной террасе, с которой был прекрасный вид на беспокойные воды Бруинен. «Травяного чая или может быть вина?» – не унимался приятель. Только сейчас Галадриэль осознала, что очень голодна. Всю последнюю неделю она провела, питаясь ягодами, кореньями, да сушëными фруктами, купленными в последнем поселении эльфов, что встретилось ей по пути сюда. «Мне бы поесть», – вздохнула Галадриэль, и почувствовала, как при мысли о еде у нее засосало под ложечкой. «Точно», – Элронд хлопнул руками и скрылся в доме в поисках съестного. Через несколько минут он вернулся, неся перед собой поднос, на котором стояла тарелка с хлебом, пиала с кашей, розетка с вареньем и два кубка, очевидно с вином. «Чай заваривается, - словно извинялся Элронд, – принесу позже». Галадриэль не теряя ни минуты времени с аппетитом принялась за кашу. Элронд наблюдал за ней, не скрывая радости. «Знаешь, когда ты упала со скалы, я думал, что больше в Средиземье нашим путям не суждено пересечься. Потом, хоть ты и выздоровела физически, ты напоминала тень самой себя. Я регулярно писал Верховному королю, чтобы узнать, как проходит процесс исцеления, но каждый раз его ответ меня мало радовал. И только предпоследнее письмо вселило веру в твое излечение. Но вот, ты здесь, собственной персоной. Что привело тебя сюда?» – последнее предложение полуэльф произнес с тревогой. Галадриэль очень хорошо знала Элронда. Она могла безошибочно читать его мысли, улавливая тонкие оттенки интонации и мимолетные выражения в глазах. Интуиция ее не подводила. Это было оно. Весь восторг от встречи схлынул. Он ждал ее! Он точно знал, что она приедет. Галадриэль очень не хотела портить впечатления от их воссоединения, начиная этот разговор, но какая разница, когда это произойдет? Их дружба с Элрондом пережила многое. Это еще одно испытание, и они снова его пройдут! Так было всегда и так будет впредь. - Я о чем-то не знаю? Пиала с кашей больше не вызывала аппетита. Галадриэль пытливо вглядывалась в лицо друга, пытаясь найти ответы в чертах его лица. «Нэнья присылает тебе видения?» – начал издалека Элронд. Галадриэль была сбита с толку этим вопросом. Она уже давно не получала от кольца каких-либо тревожащих картинок. В основном при попытке обратиться к кольцу, она видела перед собой образы разных поселений, каких-то бесформенных пейзажей, лица неизвестных ей людей. Ничего пугающего или обращающего на себя внимание. Она несколько дней провела в дороге, и то, что встречалось наяву было схоже с образами Нэньи. Обычные будни кочевой жизни. Эльфийка отрицательно покачала голой. Элронд продолжил: «Гил-Галад с недавних пор стал кое-что видеть». Полуэльф замолчал, словно собираясь с духом. Галадриэль замерла, ожидая его следующих слов. - Видения королевства, выросшего из воды, с большим морским флотом, обладающее продвинутыми технологиями. Архитектура королевства сочетает в себе эльфийский и человеческий стиль: утонченность и мощь, простота и эстетика – характерная черта, проявляющаяся в каждом строении. По мере того, как полуэльф продолжал описание, Галадриэль чувствовала, как ускоряется ее пульс. - Огромная волна идет на этот остров, не оставляя шанса на спасение. «Я видела это, – выдохнула эльфийка, – в видении палантира. То же самое, что явилось и королеве-регенту Мириэль». «Ты видела?» – казалось, Элронд был удивлен. Галадриэль опустила голову, она уже и забыла об этой угрозе под давлением других гнетущих обстоятельств. «Ты была одна в этом видении?» – полуэльф задал странный вопрос. Эльфийка посмотрела на него с непониманием? - Что еще, Элронд? Прошу, не томи! - В видении Гил-Галада волну встречают двое. Они стоят посреди королевского двора, на самом высоком холме, и держатся за руки в тот момент, когда стихия накрывает остров. «И кто эти двое?» – нервно сглатывает Галадриэль. Ей страшно услышать то, что скажет дальше Элронд. На самом деле она уже знает ответ.