Золотой компас

Бортовой журнал, запись №4

«Губы постепенно стали заживать»

***

      Вспоминать, как команда преодолевала Реверс Маунтин, ей не хотелось. Ведь за это непродолжительное время она успела несколько раз попрощаться со своей жизнью, цепляясь за всё, что попадалось под руку, в то время как остальные смеялись.       В какой момент и Багги захохотала вместе с ними, надрывая живот, уже и не понятно. У девушки в памяти остался лишь миг, когда осознала себя веселящейся и захлопнула в ужасе рот, бегая напуганными глазами по пиратам, пытаясь убедиться, что этого никто из них не видел этого, а после скрылась в кладовке, уже оттуда наблюдая за тем, как корабль по водной горке скатывается вниз и вскоре выравнивается, покачиваясь на волнах.       Один из пустых ящиков, словно маятник, каждую единицу времени съезжал к одной стене, с грохотом соприкасаясь с ней, а потом ехал обратно, с неприятным скрежетом двигаясь по половицам. Голова гудела и кружилась от непривычной обстановки, а ноги не желали стоять на шатающейся поверхности прямо. Так что их постоянно приходилось сгибать в коленях, чтобы удержать равновесие и не завалиться, и к этому никак не получалось привыкнуть. Да и губы потрескались от морского воздуха, теперь окружавшего девушку постоянно, и неприятно саднили, при каждой попытке сжать их в тонкую линию или прикусить по привычке.       Она долго там просидела, наблюдая за суетой, происходящей на палубе, через небольшую оставленную щель в двери, пытаясь отвлечься от головной боли. Пожёвывала найденное в одном из таких же катающихся, как и ящик, мешков, яблоко, пока Рейли не вытащил из кладовой за шкирку, решив, что девчонка надумала что-нибудь стащить, пока все заняты делом.       Так что через три секунды делом был занят и новый юнга, заимев в подчинение целую швабру и ведро, дабы собрать всё, что волны успели заплеснуть на борт. А фрукт так и не доела, хотя и не скажешь, что расстроилась — он был жутко кислым и сводил зубы похлеще экспериментальных снадобий Дьяра.       Костеря всеми вспомненными ругательствами первого помощника капитана, она повела плечами и внешне безропотно принялась выполнять приказ. Ожесточенно водила тряпкой по палубе туда сюда, гневно глядя на каждого, кто будто специально норовил пройти по влажным доскам и оставить на них след своей подошвы, словно подпись, которую потом приходилось смывать, и при этом не получить черенком промеж глаз, коим их точно бы наградил кто другой из накама, но уж точно не малявка, что многим едва до пояса доставала.       Единственный, кто все же получил шваброй по голове, был Шанксом. Наверно потому, что только он и был немного ниже новоявленной пиратки. Но может быть и из-за того, что перевернул обратно на палубу наполненное до краёв ведро, что она не успела выплеснуть за борт, замерев на месте и зажмурившись рассматривая солнце, будто видела его сейчас впервые за всю свою жизнь.       Возмущённый и болезненный мальчишеский вопль показался ничуть не хуже звона монет, ласкающего слух, но только до того момента, пока красноволосый, делая несколько шагов назад, не запнулся о ведро и, замахав руками, не упал, в последний момент зацепившись пальцами за ткань чужой майки, утянув её новую владелицу вслед за собой.       Хоть и вдвоём, но завалиться прямо в недавно вновь образовавшуюся лужу это им ничуть не помешало. Как и полностью вымочиться. Шанксу так точно. Багги повезло больше — упала сверху на него, вымочив разве что ткань на коленях, но от боевых ран не скрылась.       Швабра, что от неожиданности до этого была выпущена из рук в попытках удержать равновесие, упала сверху, больно зарядив по макушке. Только шапка и спасла от образования большой шишки, но все же не справилась со всем и девчачья голова дёрнулась вниз, впечатавшись многострадальным носом в твердую мальчишескую грудь. Кормили б Шанкса что ли почаще, а то одна кожа да кости. Он, конечно, полнее и увесистей самой Багги, но зарабатывать на жизнь, будучи доской для стирки одежды, ему это не помешает.       Воровка резко выпрямила корпус, бессовестно усевшись на чужое тело, окончательно перенеся свой вес с колен, и схватилась пальцами за нос, болезненно зашипев и зажмурившись, чтобы избавиться от проступивших в уголках глаз слёз. Юнга же все произошедшее проигнорировал, будто бы и не почувствовав свалившейся на него тяжести, да решил сразу высказать своё негодование, забыв про неудобства.       — Зачем ты сразу бьёшь, Багги? — паренёк потер пальцами лоб, морщась теперь от боли не только в нём, но и во всем оставшемся теле. — Я ведь даже извиниться не успел!       — А твои извинения, рыжий, мне воду в ведро обратно перелили бы? — прорычала девушка, приоткрывая один глаз и кося его на нос, что и так не был миниатюрным, а теперь и вовсе, как было принято групповым решением тараканов в её голове, занимал пол-лица.       — Ничего себе, а я и не думал, что он мягкий, — забыл обо всем на свете мальчишка, заметив, как девчонка давит на красный шарик, а он в ответ проминается под подушечками, и потянул к её лицу руки, хватаясь пальцами за нос, сжимая его, и, как было много раз ею опробовано, попытался оторвать, подергав в разные стороны.       Юнга вскрикнула, схватив Шанкса за запястье и попытавшись разжать его пальцы да оторвать руку от собственного лица. Но получалось с трудом. Продрогшие от холодной морской воды и ветра, руки слушаться не желали, да и рыжий мальчишка вцепился в своего нового друга на совесть, больше не желая с ним расставаться, с невинным интересом собираясь изучить всё, до чего смог бы дотянуться.       — Отпусти, придурок! — взвыла воровка, не зная, что такого сделать, чтобы пират наконец отстал, потому что даже на болезненные щипки тот не реагировал.       Когда же в пустую рыжую голову стукнуло осознание, что найденному в Логтауне пареньку и правда больно, и тот ни капли не притворяется, пытаясь оторвать руки Шанкса от своего лица, последний резко отдёрнул конечности, выбираясь из-под чужого тела со скоростью пушечного выстрела, и уже через мгновение вновь оказался рядом, дабы убедиться, что, похожий на клоунский, нос остался на месте.       В то, что он был настоящим, ему почему-то не верилось, как и остальным пиратам, посчитавшим данный орган накладной игрушкой и прихотью нового накама. Вот только сейчас красноволосый осознал, что никакая это не приклеенная безделушка, а настоящий и тёплый нос, только кожа на нем красная, да и он сам шарообразный. Вот капитан удивится, да и все остальные, когда Шанкс расскажет им об этом.       Но сейчас Багги подскочила на ноги, одарив презрительным взглядом так и оставшегося сидеть на палубе мальчишку, и развернулась, почти что моментально скрываясь с поля его зрения, видимо, опять забиваясь в один из углов, чтобы никто не увидел и теперь уже точно не нашёл.       Она точно не хотела быть пиратом. И дружить с Шанксом она не желала. Постоянно огрызалась, стоило мальчишке с ней заговорить, если не вовсе отворачивалась и молча уходила. И у каждого на корабле было стойкое ощущение того, что как только судно причалит к одному из первых островов, она пропадёт из поля их зрения. И то, что они находились вместе немногим больше четырёх суток, всё же давало это понять.       Спустя эти часы она все так же не хотела иметь с пиратами ничего общего, и мечтала оказаться как можно дальше от них, в тысячный раз костеря себя за решение отправиться на это судно в поисках сокровищ. Они все странные, и ей не нравятся. Прямо как цирк. А Багги ненавидит цирк!       — Шанкс, — протянул Рейли, неожиданно оказываясь рядом с юнгой и аккуратно поднимая уроненное ведро, — где Багги? — вот только ответа не ожидал. Было и так понятно, что здесь клоуна больше нет. Он вновь где-то спрятался, не желая показываться им на глаза.       — Он не останется на корабле, да? — уныло протянул рыжий мальчик, не желая подниматься, и просто уткнулся подбородком в колени, смотря на заходящее солнце, как на что-то мерзкое.       Каждый закат приближал их к острову, на который недавно настроился лог пос, и по заверениям штурмана, они прибудут туда ровно через трое суток, и этого чрезвычайно мало для того, чтобы убедить Багги остаться на корабле. А ведь Шанксу этот паренёк понравился как никто другой из встреченных до этого ребят.       У Багги волосы синие — такие же странные, как и у него. И нос красный, прямо в цвет его собственной шевелюры. И обзывается он смешно. Так, что никому из накама точно не обидно. И шапку носит странную, прямо как он сам, шляпу. И юнга мог придумать ещё тысячу этих «и», которые точно сделали бы из вора в первую очередь его самого лучшего друга, с которым можно будет брать на абордаж вражеские корабли и получать нагоняй от Рейли.       — Кто знает, Шанкс, кто знает…       Но вот Багги, Шанкс, кажется, не нравился.

***

      То что Багги находится не на своём месте, она понимала как никогда чётко. Пока все на корабле отсыпались после очередной бурной пьянки без повода, оставив лишь одного неудачно подвернувшегося под руку матроса бдеть за обстановкой вокруг, высматривая вражеские судна, она сидела на носу корабля, смотря куда-то вперёд и болтая ногами, пока пиратишка спал, прислонившись к кончику мачты в вороньем гнезде.       Ветер дул в лицо, а на небосводе ярко светила луна, ничуть не уступая солнцу, что уже несколько часов, как скрылось из виду. И если когда-то давно ей было позволено сомкнуть глаза прячась средь яблоневых листьев, то сейчас она не могла вздремнуть ни секунды. Какого-то доверия к пиратам она не испытывала.       Багги вообще доверия ни к кому не испытывала, предпочитая полагаться только на себя в любой из возможных ситуаций. Так что и сна не было ни в одном глазу, ни поздней ночью, ни после плотной трапезы.       Но и пираты были странными. По крайней мере они не представлялись ей такими, когда она всего лишь мечтала о том, что выйдет в море на собственном корабле. Все на борту всё так же любят выпивку, веселье и громкую музыку. Но не происходит стычек с кровопролитием среди экипажа, нет выколотых глаз, и все ноги на месте. А ещё у них на борту нет золота. И они не заныкали его где-то, как подумалось девчонке изначально, ведь за эти деньки она успела все осмотреть по нескольку раз. Его совсем нет.       Есть кое-какие гроши у Рейли, так как именно он отвечает за все материальные блага, заменяя на этом корабле кого только можно, но больших запасов не имеется. Кажется, они всё давным-давно пропили, заходя в каждую встреченную таверну и запасаясь только этим, ведь ящики и бочки с выпивкой стояли на каждом шагу. Ну или же те пираты, готовые на все ради золота и наживы, выдуманы лживыми сказочниками, ради устрашения детей и становления настоящего злодея, налепленного лишь невероятной жадностью для победы над героем. Хотя, видимо, просто ей попались какие-то неправильные, а может все и из-за того, что слушала она в пол-уха, пока обчищала чужие карманы, настоящей интеллигенции.       Ещё и рыжий этот постоянно крутится рядом, и чуть ли из одной тарелки с ней не ест, волшебным образом находя её в любом из мест, где она захотела бы скрыться. Будь то каюта капитана, или трюм с вороньем гнездом. Считает её своим другом, хотя не знает ровным счётом ничего, и ведёт себя через чур вольно. Он только имя знает, да и то не несёт в себе ничего важного. Постой набор букв, на который она откликается уже несколько лет, стараясь забыть, как звали её изначально, потому что цифры на листовке кажутся ей невероятными и смешно растут с каждым месяцем на сотню-другую белли, как будто кто-то наверняка знает, что она жива и невредима.       И это пугает похлеще каких-то там пиратов, ведь она не знает об этом ничего. Карта каких-то знаний не даёт, и даже как-то холодит те места на теле, с которыми соприкасается, словно лёд или металл на морозе. И началось это после того, как она вышла в море. Поэтому недавно она и спрятала её в выделенном под сон гамаке, потому что там сама Багги никогда не бывает, а никто из пиратов и не додумается искать в нём что-то. Разве что Шанкс свалится ночью сверху или по ошибке и старой памяти бухнется на её спальное место, ведь, на сколько она поняла, именно он до её появления на корабле его занимал.       Если здраво рассудить, то если не все, то многие на этом корабле имеют награды за свои головы и, возможно, и ей найдётся здесь уголок. Скрыться на судне, полном разыскиваемых людей, что может быть лучше и проще для неё самой. Но ведь и скрываться тогда придётся намного тщательнее, а самой становиться сильнее и тактичней, ведь если среди гражданских её попросту могли не заметить, то пираты всегда на виду и привлекают очень много внимания, как среди дозорные, так и обычных охотников за головами. Но может в этом случае ей удастся почувствовать себя на своём месте?       Насколько она помнит, мать говорила, что её отец был пиратом, причём с довольно внушительной наградой. Хотя эта внушительность точно у каждого своя. Вот, например, когда Багги только узнала стоимость своей собственной головы, подумала о том, что этого хватит, чтобы прожить беззаботную жизнь, в том же Логтауне. А потом она глянула в сторону. Оторвавшись от собственной листовки, вывешенной на информационной доске, она увлеклась чужой наградой, что составлял больше миллиарда! Вот что точно можно назвать внушительным, а не её жалкие гроши.       Но даже если представит, что награда её создателя была таковой в представлении матери, то она сама думает, что получил он её вовсе не за возможные разбои. Скорее за скромную, но болтливую фамилию, как и она сама. И даже этим, будь он неладен, воровка на него похожа.       Этого человека она ни разу в жизни не видела, а он испоганил ей жизнь не только своим существованием, но и, видимо, своей смертью. Листовки с нужными инициалами она искала очень-очень долго, но даже в богом забытых барах, куда давно не завозят новые, их не было. Словно и человека такого никогда не существовало. Так что в итоге Багги отсекла идею разузнать хоть что-то, предпочтя справляться с проблемами по мере их наступления. Если о её отце теперь ничего не известно, то так тому и быть, не был он таким известным пиратом, коим она его когда-то считала.       Ну а сейчас…       Сейчас какие-то блестящие рыбки плывут впереди корабля, бликуя в лунном свете, в ушах шумит море, по телу бегут приятные мурашками, а её мечту, хоть и со скрипом, но можно считать исполненной. Ведь она сейчас в открытом море, плывёт куда глаза глядят, ведь тот, кто должен сейчас следить за направлением, дрыхнет без задних ног, надеясь на удачу. Ну или на Багги, малость смыслящую в навигации и периодически крутящую штурвал в нужную сторону. Имеется умная команда, хоть она в ней и не за главную, есть и корабль, хоть и не свой.       Но ведь и до конца света, что она стремится повидать ещё очень далеко, как минимум потому что мир круглый, и плыть ей придётся ещё очень-очень много лет. А значит, всё остальное успеется       Так стоит ли всё решительно возвращать на круги своя, как только корабль причалит к твёрдой земле? Мало ли какой там будет остров, да и воровать у заядлых негодяев (а она уверенна, что эти странные пираты у других ничего и не стащат) ей точно нравится больше, чем у порядочных господ. Но и в этом на деле была своя романтика, хоть её и мало кто понимал.       — Багги, — плюхнулось рядом ещё одно тельце, немного толкнув плечом юнгу, — ты чего не спишь?       Девушка лишь устало подняла глаза на улыбающуюся физиономию, что усердно ожидала ответа. Но язвить ей было так же лень, как и ответить что-то разумное, потому Шанкс так ничего и не дождался, в итоге тоже переводя взгляд на море, щурясь и вглядываясь в даль. Небо в каждой точке мира разнится, а увидеть что-то новое всегда интересно. Поискать странные и яркие звезды, поняв наконец почему некоторые пираты, топят свои сокровища под определёнными ночными светилами. Наверно надеясь когда-нибудь увидеть их вновь, а если и нет, чтобы и другие не смогли этого сделать. А потом лицезреть, как очередная звезда срывается с небосвода, оставляя очередного моряка без ориентира, ведущего к драгоценностям.       — О, я понял, ты язык проглотил! — сделал вывод красноволосый, цепляясь руками за борт и наклоняясь вперёд.       — Полетишь в воду — вытаскивать тебя не буду, — растянула она губы в усмешке и поморщилась от боли, мигом избавившись от улыбки, вновь надувшись.       — Эй, — юнгу вновь задели плечом, — вообще-то, я отлично плаваю. Может у меня в предках были русалки?       — Вряд ли, — хмыкнула новоявленная пиратка, внимательно оглядывая того, кто так отчаянно набивался к ней в накама, когда она сама плюнула бы на это дело спустя минут пятнадцать, устав. Но вот только паренёк попался на удивление настойчивый. — Скорее ремора       — Эй, я к тебе вообще-то с миром пришёл! А ты опять обзываешься, — возмутился пират, отворачивая голову в сторону и складывая руки на груди.       Но и так просидел недолго. Уже через минуту устал от безделья и полез в собственные карманы. Через секунду он выудил оттуда небольшую баночку с зеленоватым содержимым и пододвинул ближе к красноносой.       — Это что? — фыркнула девушка, бросая взгляд на тару, что мальчишка настойчиво пытался ей вручить, но все так же не желая поворачивать головы к ней, будто бы обижаясь.       — Мазь, — насупился паренёк и все же повернулся к юнге, перехватывая баночку и тыча ею тому в лицо. — А то на тебя глянуть страшно, хотя Габан говорит, что это с непривычки…       — Да ты берега попутал, рыжий! Нормальный у меня нос! — разозлилась девушка, скидывая паренька на палубу, но все же незаметно выхватывая из его рук лекарство.       Настоящая воровка, если бы ещё и умела глядеть одновременно во все стороны, то точно бы увидела восхищенный взгляд, направленный на неё. Сам Шанкс в жизни бы так не сумел, постоянно попалась, сколько бы не пробовал.       — Да я ни слова про твой нос не сказал, дурак! — простонал юнга, развалившись на палубе, что все же была домыта, но уже им самим.       Звезды светили ничуть не хуже луны, да и глаза, в отличие от солнца, не резали. Создавали какие-то причудливые узоры, что звездочеты как-то странно называли, вроде, кто-то из соратников, даже умеет определять по ним направление, хотя и знания эти пригодились бы только за пределами Гранд Лайн.       — А может и правда русалки, откуда ж я знаю.       Багги спрыгнула на палубу, шагая в сторону камбуза, в надежде стащить что-то оттуда, а Шанкс подумал, что если бы услышал что вроде «спасибо», то точно не загрустил, если на острове красноносый покинул бы их. Его слова прозвучали в тысячу раз лучше, чем всякие там благодарности, грея немного сильнее. Настолько, что и ветер, гоняющий морской воздух, уже не был помехой.