На Тёмном Пути

      Когда комната погрузилась в вязкую темень, Вэй Ин буквально наощупь принялся спешно смывать с себя грязь, чтобы присоединиться к Лань Чжаню в купели. Последнему не составило труда создать маленький световой пульсар, но Вэй Ин, не позволив тому разгореться, мгновенно погасил его.       — Дождись, пока я окажусь в воде.       — Ты настолько робок?       — Дело вовсе не в робости, Лань Чжань.       — Тогда в чём?       — Ты правда хочешь знать?       — Мгм.       — Я чувствую некоторую двусмысленность между нами.       — Двусмысленность?       — От твоего необъяснимого расположения ко мне, спустя всего ничего с момента знакомства, немного не по себе.       Мысленно Вэй Ин укорял себя за то, что в буквальном смысле снизошёл до пояснений виновнику своих метаний, за то, что тот его волнует. Всё это — странные беседы, наполненные многозначительностью взгляды, касания на грани трепета — плохо вписывалось в его картину мира. Обычно с мужчинами Вэй Ин подобных неудобств не испытывал. Общение складывалось просто и понятно — никаких тебе полутонов, томных вздохов и, тем более, выраженной повсеместной заботы.       С Лань Чжанем изначально было не так. Может, потому, что и сам он сильно отличался ото всех, кого до этого момента знал Вэй Ин. С каждым мгновением становилось сложнее игнорировать ворвавшиеся в жизнь перемены. И, как ни странно, скандал с Вэнь Жоханем и попадание в изолятор были не самыми значимыми из них. Вэй Ин не представлял, как унять нарастающее кипение внутри. Хотелось отмахнуться от него, погасить, прогнать, но выходило лишь тушеваться, млеть и изводиться вопросом: что всё это означает?       — Прости, если заставил чувствовать себя неуютно, — донёсся голос смущённо вздохнувшего Лань Чжаня.       Продолжая плескаться, Вэй Ин недоверчиво хмыкнул.       — Странно слышать это от парня, который, воспользовавшись случаем, привязал меня к себе контрактом с оговоркой «до конца моих дней».       Заставив себя рассердиться, он немного снизил накал истязающего его возбуждения. Пытаясь удерживать это состояние, быстро закончил омовение, затем сгрёб с полки у стены примеченные ранее пузырьки с какими-то душистыми средствами и, не скупясь, выплеснул всё до капли в воду купели.       В нос ударил резкий запах цветов. Похоже, Хэ Сюаню очень нравились розы всевозможных сортов и их комбинации с другими ароматами — такими, как ирисы, лаванда, жасмин. Не сказать, что Вэй Ин остался в восторге от образовавшегося в воздухе концентрированного букета — на его вкус слишком сладко и резко, — но это, определённо, должно было помочь им с Лань Чжанем избавиться от напоминания о заплыве в сточных водах города.       Лишь очутившись по шею в воде и щедро вспенив её захваченными с полки мыльными жидкостями, Вэй Ин позволил себе создать крошечный пучок света, отпустив его плавать под потолком купальни. Будто выточенное из гладкого белоснежного мрамора, лицо Лань Чжаня не выдавало владеющих им размышлений. После очередного упоминания Вэй Ином нежданно-негаданно связавшего их контракта он погрузился в мрачную задумчивость и не поднимал взгляд, что более чем устраивало его компаньона по купанию, так как даже взмыленная вода и густой пар, заполнивший комнату, являлись не слишком надёжным укрытием от его зорких глаз.       Отмокая в душистом настое цветов, Вэй Ин всё же вскоре сам скосил взгляд и невольно пустился изучать совершенный профиль нового знакомого. Внимание против воли устремлялось к нему и восторженно залипало на точёных чертах. Нацепить на лицо маску безучастности и сидеть подобно каменному изваянию, как делал это парень напротив, у Вэй Ина, вопреки всем стараниям, не получалось. И хотя он с горем пополам заставил плоть немного успокоиться, внутри продолжало тлеть, свербеть, зудеть и ныть, будто он заболевал чем-то или попал под действие могущественных незнакомых чар.       Лань Чжань, почувствовав, что его разглядывают, повернул голову. Застигнутый врасплох его золотящимися в тусклом свете глазами, Вэй Ин обильно покраснел, едва не морщась от пробравшего нутро жара, и заторопился съехать в воду по самый подбородок. Смущение складывающимися обстоятельствами не желало меркнуть, повергая его в отчаяние и вынуждая признать: пока они остаются обнажёнными, соприкосновение их взоров будет порождать безумную гамму эмоций.       — Что тебя беспокоит? — спросил Лань Чжань спустя некоторое время, медленно перебирая пряди своих длинных волос.       — Даже не знаю, с чего начать, — нервно хохотнув, попытался отшутиться Вэй Ин. — За последние часы чего только со мной не приключилось. Разве что на костре не побывал.       — Я имел в виду здесь и сейчас, — в конце концов, обронил он.       Эмоции на лице Вэй Ина сменяли одна другую — от зашкаливающей паники и растерянности до неизбежной капитуляции.       — Если ты решил, что меня сковала неловкость от того, что мы без одежды, ты прав, — не стал выкручиваться он, потому что любые отговорки всё равно показались бы неправдоподобными, — но не спрашивай, почему я так себя чувствую. У меня нет ответа.       Лань Чжань вздрогнул, а следом нахмурился.       — У тебя когда-нибудь были отношения с мужчиной?       Вэй Ин подскочил на месте и так резко вскинулся всем собой, что поскользнулся и едва не юркнул под воду. Глаза в удивлении распахнулись. Едва утихшая тревога вновь взвилась до небес. Вэй Ин судорожно хлебнул воздух, пытаясь понять ход чужих мыслей — к чему этот вопрос? Неужели его терзания и замучивший стояк настолько очевидны, что Лань Чжань отважился прямо спросить о его предпочтениях?       Пока он медлил, янтарные глаза беспорядочно бегали по его лицу в ожидании ответа.       — Ну-у… — словно клещами тянул из себя Вэй Ин, — я из тех, кто к такому относится без осуждения…       Лань Чжань перекинул вымытые волосы за спину и потёр лоб. На его скулах заходили желваки. Такая реакция удивляла.       Неужто он злится? — предположил Вэй Ин.       — Я считаю, чужая постель не моё дело, — быстро проговорил он, в который раз суетливо намыливая собственную шевелюру, окунаясь и выныривая.       — Я не об этом спросил, — с неудовольствием подчеркнул Лань Чжань.       — Тогда так, — отведя выдающие его с потрохами глаза, пожал плечами Вэй Ин, поигрывая с горками переливающейся радугой пены. — С мужчинами отношений не было, но если вдуматься, пол никогда меня не волновал. С юности и парни, и девушки вызывали одинаковый интерес. А ты… ты предпочитаешь именно мужчин, верно?       Дождавшись убедительного кивка Лань Чжаня, Вэй Ин облизал сохнущие от частого дыхания губы и попытался улыбнуться.       — Значит, всё дело в этом? Я приглянулся тебе, поэтому ты так странно повёл себя в Турмалине, а после в камере?       Он говорил с осторожностью, явственно ощущая чужое напряжение. С каждым мгновением Вэй Ин всё больше убеждался, что отрицать крепнущую к Лань Чжаню симпатию глупо. Она злила, пугала, путала мысли, но, возникнув, прочно сковала его по рукам и ногам, лишив привычной уравновешенности и баланса. Осознать её и принять Вэй Ину в столь короткие сроки было непросто. Давил груз прежнего опыта и множество разочарований. С некоторых пор он избегал любой привязанности. Дорожить кем-то — значит быть уязвимым больше обычного. При его неспокойной жизни любой проблеск тепла к кому-то мог обернуться если не трагедией, то существенной проблемой. Но страсть не спрашивала дозволения. Она настигала и оглушала внезапностью — как ныне с Лань Чжанем.       Вэй Ин никогда не гнался за плотскими удовольствиями. Первый раз с женщиной случился для него в сравнении со сверстниками поздно и преимущественно по её инициативе. Всё вроде было прекрасно — им понравилось, Вэй Ин получил свою долю наслаждения в процессе и порадовал партнёршу, однако в долгий и стабильный роман это не переросло, как и все последующие связи.       Вэй Ин был горяч и темпераментен по своей природе, только реализовывал эти качества чаще в других областях. Жизнь на грани, хождение по кончику ножа, вечная погоня за чем-то или за кем-то, опасность и риск исключали попытки завести семью, хотя в глубине души Вэй Ин этого хотел. К тому же подобные устремления в его представлении неотрывно сопрягались с необходимостью встретить кого-то очень особенного, но действительно яркое и непреодолимое чувство притяжения к другому существу его почему-то миновало. Возможно, из-за этого столь скоропалительный и волнующий поток обескураживающих эмоций, спровоцированных Лань Чжанем, так растревожил и взбаламутил душу.       Прочтя на лице Вэй Ина удручённость и беспокойство, Лань Чжань, чудилось, принял для себя какое-то непростое решение и заговорил с ещё большей серьёзностью.       — Я не планировал вмешиваться в твою жизнь и нарушать планы, но ты завладел моим сознанием, едва я тебя увидел. И это сильнее меня.       Последнюю фразу он практически выдохнул Вэй Ину в висок, обжигая прерывистым дыханием и, слегка запинаясь, добавил:       — Ты явно не из тех, кто станет мириться с тем, что по-настоящему противно. Ты мог убить меня в Турмалине, мог предать и обездвижить, когда мы покинули камеру и достигли поста охотников. Я был слаб после снятия магических печатей и не способен оказать существенного сопротивления. Ты мог отказаться следовать со мной сюда, вопреки тому, что нас связало, но ты ничего из этого не сделал, что даёт мне повод надеяться — твоё истинное отношение ко мне лучше, нежели ты выказываешь.       — Оказывается, ты, помимо того, что тёмная лошадка, ещё и весьма самоуверенный тип! — с наигранным раздражением уронил Вэй Ин, чувствуя, что смелые, откровенные признания Лань Чжаня только надёжнее затмевают его и без того плывущий рассудок. — А тебе не приходило в голову, что, может, я просто перестраховываюсь? Не рискую ссориться с тем, кто сильнее меня раз в десять!       Он собирался пихнуть Лань Чжаня в грудь, чтобы соблюдал дистанцию, но руки не слушались. Сознание будто накрывал морок, когда слух ловил горячий шёпот у уха:       — Значит, всё дело в страхе?       Поддев Вэй Ина таким незатейливым образом, Лань Чжань в следующий миг наблюдал, как тот с подчёркнуто медленным эротизмом начал намыливать шею и грудь.       — Это не страх, а осторожность. Не путай понятия. Я не боюсь тебя, я тебе не доверяю.       При виде плавных движений Вэй Ина по выгнутой шее и расправленным плечам Лань Чжань крепко схватился за бортик купели и едва заметно задрожал, словно мыло в руках напротив касалось его самого. Его уши приобрели еле заметный розовый оттенок. Глаза покраснели.       — Что ты делаешь?       — Моюсь, что же ещё? — удивлённо усмехнулся Вэй Ин, хотя самого участившийся стук сердца вынуждал чаще дышать и прятать взгляд за опущенными ресницами.       Лань Чжань следил за мылом, как кошка за приманкой, и Вэй Ин увлёкся своими действиями настолько, что пропустил момент, когда игра вышла из-под контроля. Лань Чжань стремительно придвинулся, склонил голову, и прикосновение губ настигло шею Вэй Ина как ожёг тавра.       — Напрасно ты меня дразнишь, — его голос стал хриплым от сдерживаемого желания. — Я не железный…       Он погладил пульсирующую голубую жилку на беззащитном горле Вэй Ина и, мазнув по коже влажным росчерком языка, нежно прикусил край пылающего уха. Этого хватило, чтобы хрупкая попытка Вэй Ина позабавиться за его счёт разбилась вдребезги — искры удовольствия разлетелись по давно не знавшему ласки телу, окутывая огнём твердеющее естество. Пульс бешено ускорился. Расстояния между ними почти не осталось. Притяжение ощущалось непреодолимым, и в какой-то момент Вэй Ин вправду поддался опасению, что, позволяя себе испытывать волю Лань Чжаня, не успеет глазом моргнуть, как окажется на спине под ним.       Дурея от желания близости и в одночасье запрещая её себе иметь, Вэй Ин отпрянул, лихорадочно ополоснул лицо и, прикрыв глаза, жадно втянул влажный воздух, остро пахнущий чайными розами. В изнеможении свесив голову, он не сразу понял, что открыл чужим губам ещё больше пространства на своём горле, чем Лань Чжань не преминул воспользоваться. Его следующее прикосновение было в разы смелее предыдущего. Руки легли на плечи Вэй Ина. Целая дорожка из мелких поцелуев укрыла его кожу от уха до ключиц, вынуждая сжаться из-за прострела почти жестокой истомы.       — Эй, стоп!       С трудом совладав со стянувшим низ живота приятным спазмом, Вэй Ин поспешил оборвать продолжение.       — Ты прав — железных тут нет, — запинаясь, пробормотал он. — Напрасно я это затеял. Не время и не место терять голову.       Лань Чжань с тяжёлым вздохом откинулся спиной на бортик купели.       — Определись, чего хочешь.       — Уже определился.       Вэй Ин больше не пытался выглядеть соблазнительным, напротив — начал свирепо тереть себя куском мыла, как если бы вознамерился местами продырявить кожу.       — Прости, было глупо тебя провоцировать.       Он не мог не задаваться вопросом, что случилось бы, дай он себе и Лань Чжаню волю. И одновременно Вэй Ин жутко стыдился того, что столь незначительное внимание к нему со стороны почти незнакомца вогнало тело в такой неописуемый хаос ощущений.       — Переутомление плохо сказывается на моих мозгах. Без обид, ладно?       Лань Чжань молчал — по всей видимости, пытаясь взять себя в руки. Когда Вэй Ину снова удалось поднять на него глаза, лицо напротив уже стало спокойным, почти безмятежным, лишь во взгляде читалась боль. Мысли Вэй Ина неслись стремительным ураганом, наслаиваясь друг на друга и мешая сосредоточиться. Происходящее между ними плохо поддавалось объяснению. Откуда взялась эта сумасшедшая тяга? Почему они её чувствуют?       Если бы Лань Чжань только знал, как Вэй Ин хотел поддаться безумию — заключить его в объятия, ощутить силу его рук, позволить губам исследовать и клеймить. Всё это походило на пьяный бредовый сон. Хотя откровенность и прямота Лань Чжаня подкупала, а его полные одержимости взгляды сложно было подделать, Вэй Ин не был готов сорваться в страсть с тем, о ком почти ничего не знал. Невзирая на их сотрудничество и неоспоримое сближение за последние пару часов, всё слишком внезапно и быстро завертелось.       Лань Чжань смотрел запоем, не моргая. Горящие янтарные глаза ярким контрастом выделялись на бледном лице. В них как в зеркале отражались чувства Вэй Ина — потрясение, растерянность, принятие. Это лишь с виду было щекочущей нервы игрой. На деле же Вэй Ина настигало чувство чего-то необратимого, как если бы они упёрлись в черту, заступив за которую назад не повернёшь.       То, что набирало размах между ними, было больше, чем просто захваченность, любопытство и влечение. Они прорастали друг в друга, оплетали невидимыми корнями и лозами — стоило лишь перестать сопротивляться, и случится полное слияние.       — Ты нравишься мне, — низко проговорил Лань Чжань в следующий момент. — А я не привык ходить вокруг да около, если кто-то так отчаянно запал в душу.       — И часто с тобой такое?       — Впервые.       Вэй Ин напрягся, ощутив пальцы Лань Чжаня на своих, но не сбросил их. Вполне невинный жест породил новую бурю в теле. Попытавшись отыскать в памяти, когда в последний раз кто-либо прикасался к нему не с целью ранить или убить, Вэй Ин понял, что не припоминает, когда это в точности было — десять лет назад или сотню?       Горячая вода не помешала испытать морозный озноб. Вэй Ин так давно был одинок, что привык к этому и сторонился любых проявлений тепла. Желание поверить словам Лань Чжаня перевешивал ужас перед вероятностью ошибки, боли, разочарования.       — Ты меня совсем не знаешь, — покачал головой Вэй Ин, обращаясь в равной степени и к Лань Чжаню, и к себе. — Всё это ни к чему хорошему не приведёт.       — Я видел достаточно, — стрельнул острым взглядом Лань Чжань, от которого по позвоночнику Вэй Ина побежал табун мурашек. — И понял больше, чем ты думаешь.       Превозмогая смущение, он добавил:       — Поверь, я не планировал наткнуться на того, кого ждал всю жизнь, но так уж произошло.       Лёгкое дыхание мягко овеяло вспыхнувшую щеку обалдевшего от неожиданного признания Вэй Ина.       — Ты это серьёзно?       Вместо ответа Лань Чжань рывком сократил расстояние между ними и в следующий миг соединил их губы. Вэй Ин замер как громом поражённый. Самообладание приказало долго жить. Влекло друг к другу неудержимо. Поцелуй отозвался оглушительным взрывом сначала в голове, затем в сердце. Ощущение было непередаваемым, хотя, казалось, чем можно удивить существо, прожившее на свете без малого триста лет? Язык взволнованного, ставшего немного неловким Лань Чжаня мягко проник в рот Вэй Ина, неосознанно застонавшего ему в губы от внезапного наслаждения. На несколько мгновений оба полностью выпали из реальности, полностью поддавшись дурману возобладавших над ними чувств.       Делая над собой невероятное усилие, Вэй Ин коснулся ладонями твердокаменной груди Лань Чжаня и мягко, но решительно отодвинул его. Было невыносимо тяжело, но он понимал: если не сделает этого сейчас, дальше точно не сможет. Вэй Ин и так зашёл слишком далеко, тогда как получасом ранее поучал Лань Чжаня и требовал держать руки при себе — не сработало ни для кого из них. Этот чудовищный голод лишь набирал размах. Конечно, они не подростки, чтобы стесняться своих потребностей, стыдливо прятать глаза и тушеваться, когда влечение застит глаза. Оба достаточно зрелые для того, чтобы отвечать за свой выбор, и так ли важно, задыхаясь от желания, сколько всяких «но» стоит на пути к удовлетворению? Но Вэй Ин не был бы Вэй Ином, если бы легко сдавался обстоятельствам.       Поцелуй распалил Лань Чжаня. Он тяжело дышал и явно терял над собой контроль. Во взгляде сквозь сгустившийся туман вожделения читалось потрясение глубиной переживаемого. Вэй Ин не мог смотреть на него такого и отказывать. Он старался не думать о том, какой порабощающей сладостью обладали его поцелуи, как горело и жаждало его касаний тело.       — Не надо. Прошу, не продолжай.       Придать лицу уверенность, а голосу твёрдость было почти невыполнимой задачей.       — Почему? — настороженный прищур заострил нежные черты Лань Чжаня и выдал его борьбу с собой.       — Как минимум, потому что перепихон с первым встречным не для меня.       Словно спасаясь бегством, Вэй Ин напомнил себе, что необходимо говорить жестко, чтобы сбить интимность момента и ослабить болезненное притяжение — следовало снова рассердиться, позволить другим эмоциям взять верх над страстью. Он скривил губы в насмешливой ухмылке и вздёрнул подбородок.       — Мы чужие друг другу, не станешь же ты с этим спорить?       Озвучив первое, что пришло на ум, Вэй Ин сам же уцепился за сказанное. Он ведь действительно совершенно не знал того, кто добивался его — кроме имени, вообще ничего!       — Мы связаны общей целью — свалить из города, пусть так и остаётся. Незачем всё усложнять.       Несколько секунд они молча смотрели друг на друга: Вэй Ин — с досадой, Лань Чжань — с мукой. Их конечностями всё ещё владел тремор, в глазах пылали угли томления, но осмысленность возвращалась, а с ней трезвый взгляд на их положение.       — Спасибо, что спасал мою шкуру в Турмалине и после, я признателен, честно, но не готов расплачиваться за твою отвагу натурой, уж прости, — уколол Вэй Ин, предполагая, что такой поворот в их беседе точно остудит Лань Чжаня.       От него не укрылось, что выражение страсти во взгляде янтарных глаз мгновенно сменилось вспышкой болезненного ошеломления.       — У меня и в мыслях не было, — уязвлённо обронил Лань Чжань, резко отпрянув.       Волшебство момента, как и ожидалось, бесследно улетучилось.       — Ты ничего мне не должен сегодня и впредь, — только и сказал он, скрываясь за непроницаемостью холодного облика.       — Отлично! — бросил Вэй Ин, мысленно отчитывая себя на чём свет стоит. — Рад, что мы всё расставили по местам.       До конца купания ни один из них больше не проронил ни слова.