Сон в летнюю ночь

Ночная Йокогама — место бесконечных красок и неоновых вывесок. Шумные переливы звуков даже в самый поздний час, кажутся необычайно далекими для окраин города, где безмолвные переулки и мигающие лампы нервно щекочут по нервам. Морской воздух — обыденность, та что ощущается такой родной и привычной только в этих стенах и на этих проспектах. Вечером, особенно ярко чувствуешь привкус соли на кончике языка от прохладного ветра со стороны берега, а шаги по каменным плитам отдает эхом от зданий и ностигает будто голодный волк. Телефон так неудачно потухает в последние секунды ярко освещая дорогу, после чего тьма стремительно настиет тебя, укрывает с головы до пят и кажется, нежно укутывает, обманывая и завлекая в свои объятия. Торопливый стук каблучков, неровный шум сердца под ребрами и зябкое ощущение чужих глаз на спине. Девушка нервно комкает бумажный пакет у груди, но упрямо вздергивает подбородок и решительно взмахивает ресницами. Совсем скоро она выйдет на оживленную улицу и все закончится! Нечего бояться от пустых переживаний. Шаг ускоряется. Наоми поворачивает за поворот резво и по сторонам не смотрит специально — так меньше шанс, зацепиться взглядом за что-то такое. Монстры в темноте оживают причудливыми тенями, настигают её — такую крохотную, что вздохнуть тяжело. Книга, которую так хотел брат, сжимается сильнее побелевшими пальцами и служит неким подобием щита. Крохотное, но успокоение. Мысль о благодарной и смущенной улыбке на родном лице — не может не предавать сил. Тяжелое дыхание опаляет ушную раковину вызывая табун мурашек в секунду, а ехидные смешки заставляют сердце замереть подбитой птицей. Наоми успевает замахнуться. Даже помнит характерное жжение на нежной коже ладони. Но только потом резко приходит гудящая боль в переносице, а веки неосознанно закрываются от возникшей тяжести. … Вокруг — голые стены без окон и дверей. Под ней — холодный и пыльный бетон, что раздирает тонкую кожу ног и рук. Единственный источник света, одинокая луна — непривычно яркая и большая. На темном небе ни единой звездочки. У Танидзаки Наоми чужая кровь под короткими ноготками, опухшее лицо и сломанный нос. Перед ней три амбала с кривыми и мерзкими улыбками на лицах. Ехидный прищур сальных маленьких глаз и исцарапанные руки. Школьнице страшно, пугающе до мурашек, но вот кровь в разрез с мозгом — кипит и бурлит. Глаза цвета расплавленной меди смотрят бешеным и затравленным взглядом дикого зверя, загнанного в угол. Наоми жутко. Наоми хочет в агентство к брату и забыть все как страшный сон. Однако девушка все еще здесь, прижатая спиной к голой стене и единственным путем отступления за спинами наступающих шакалов. — Ну, ну, не стоит так дергаться! Ты можешь пораниться! — тот что повыше и по худощавее свистит сквозь отцутвующий зуб и неприятно посмеивается, — А мы ведь этого совсем не хотим. От тех взглядов какими обмениваются эти преступники горло вяжет, а зубы больно крошиться под напором нарастающего гнева. — Пошли вы к черту! — говорит она эти слова громко и четко, вкладывая всю агрессию на которую только способна, а в этот момент глазами метаясь по темному полу в поисках хоть чего-то. — Не кричи так. Хорошие девочки должны быть послушными! Чужая рука угрожающе приближается к девушке, закрывая собой целое ночное небо и кажется такой огромной, будто действительно способна расплющить ей голову. В ушах непрекращающийся шум, голова гудит, а к горлу подходит тошнота. Мысли кружат хаотичным сотрясением внутри Наоми, но замирают в одно мгновение. За спинами ублюдков слышатся шаги и небольшая тень постепенно накрывает их с головой, так, что в этом узком пространстве между улиц становится совсем темно. — Отойдите от неё. Наоми может этого и не замечает, но фигуры перед ней вздрагивают в еле приметном напряжении. Грозный голос прорезает пространство над их головами и ложится на плечи могильной плитой. Придавливает к месту, заставляя мороз пройтись вдоль позвоночника. Оцепинение спадает спустя пару мгновений, но ей достаточно и этого, чтобы часто-часто заморгать и согнать мутную пелену, что загораживала обзор. В приглушенном свете стоит девушка. Короткая юбка оголяет длинные ноги, а приталенный строгий пиджак с красным галстуком очерчивает пышную грудь. И даже в полу-мраке улицы Наоми отчетливо видит яркий вихрь темно красных волос. Она вглядывается в лицо незнакомки, но замечает только потемневший взгляд карих глаз и напряжонную линию бровей. Танидзаки плохо помнит, что произошло дальше. Твердые ножны ловким движением оказываются в руках и даже не раскрытые они готовы нанести точные и стремительные удары. Прямая спина и расправленные плечи, девушка перед ней идет уверенным и стремительным шагом. Перед стальными радужками все случается настолько быстро и резко, что после одного взмаха ресниц мерзавцы оказываются скрюченными и избитыми на грязной поверхности улицы. Она смотрит во все свои большие глаза поражено, восхищенно. Взмах темного хвоста мелькает мерцающим переливом насыщенного красного. Сразу после, ни говоря ни слова, её, такую чумазую и потрепанную, берут на руки. Со всей аккуратностью и нежностью прижимают к себе и теперь Наоим может увидеть напряжонно сжатые губы и пронзительную ярость в чужих газах цвета топленого шоколада. Она видит за спиной незнакомки продолговатый чехол, предположительно для катаны? Девушка в этом откровенно не разбирается, просто вспоминает о красивых и длинных ножнах, что всегда были при Фукудзава-сане. Лицо начальника возникает в мыслях и тут же аккуратно ложиться поверх сосредоточенных и напряжонных черт на чужом, только женском. Наоми болезненно хмурит кончик носа от того насколько одинаково выглядят эти два человека в моменты гнева. Тихого, но отчетливого. — Извините, — чуть осипший голос режет горло, но она скоро прокашливается и теперь уже более смело продолжает — Извините, как вас зовут? Танидзаки возможно будет еще долго корит себя, за то что первое произнесенное ей было не словом благодарности, а совершенно спонтанным вопросом продиктованным любопытством. Напряжение в уголках карих глаз сменилось удивлением — искренним и ярким. Твердый шаг слегка замедлился. — Я Эрза. Неясное трепетание в диафрагме щекотало и заставляло всматриваться в приятные черты лица. На бледных щеках выступил румянец — незнакомка, даже в таком освещении казалась просто красавицей. — А я Наоми, приятно познакомиться! — светлой и открытой улыбке не мешали даже свежие ссадины, — Огромное вам спасибо! Вы меня спасли! Руки, что прижимали её к себе были крепкими, а мягкая грудь теплой и грела замершие щеки. — Не стоит. Так поступил бы каждый. — Эрза-сан легко качнула головой — Сейчас главное дойти до больницы, оттуда уже свяжемся с твоей семьёй. Голос девушки — спокойный и рассудительный звучал негромко, над темной макушкой. С удивлением школьница приметила, как ответственно её спасительница отнеслась к ней. Другой бы не то что, не проводил бы до людного места — просто прошел бы мимо. Она же собиралась полностью взять всю заботу о чужой безопасности и благополучии на себя. — Ох! Эрза-сан, можно, пожалуйста, не в больницу? Я хочу добраться до брата, он ждет меня в нашем агентстве! — немного переведя дух и стыдливо опуская глаза, Наоми продолжила — Я просто должна отдать ему книгу. Он так ждал её! На последнем предложении лицо девочки побелело и поникло. Скорее всего, конверт остался сиротливо лежать среди кучки мусора в темном пролете города. Кинув быстрый взгляд на погрустевшее лицо, она кивком головы указала на правую руку. В сгибе локтя виднелся светлобежевый конверт.