Лепестки азалий

Он поднял повыше злосчастную палочку, перебинтованную магической лентой, и провозгласил: — Забвение! Сбылись самые худшие страхи Рона — волшебная палочка взорвалась с мощью хорошей гранаты. Закрыв голову руками, Гарри кинулся бежать, оскальзываясь на кольцах змеиной кожи. С потолка тоннеля рушились громадные глыбы. В мгновение ока перед ним вырос каменный завал, отрезавший его от Рона. — Рон! — крикнул Гарри. — Рон, ты жив? Рон! — Я здесь! — Голос Рона глухо донесся с другой стороны завала. — Я в порядке. А этого гада, кажется, здорово шибануло! Гарри Поттер Рон Уизли Джоан Роулинг Гарри Поттер и Тайная комната

***

      Наблюдая за довольно ярко бросающейся в глаза перестановкой сил в доме змей, а конкретно это выражалось в том, где сидел отныне не оттесненный на самый край стола Том и как с ним обращались прежде враждебно настроенные слизеринцы, я поняла, что на странное покровительство Малфоя наконец обратили внимание и стали с ним считаться.       Вопрос только один: почему?       Дело здесь определенно заключалось не в природном очаровании дьявольского отродья, по себе знаю, что долго верного послушника Том из себя строить не умеет. Значит, у него есть какой-то скрытый интерес, связанный с будущим Ужасом Магической Британии.       Разобраться бы какой…       Может, поручение отца? Помнится, когда поток студентов только прибыл обратно в Хогвартс после окончания зимних каникул, на точеном лице мальчишки красовались довольно-таки уродливые гематомы.       Тогда еще гриффиндорцы постоянно шептались, мол, прознав о той нелицеприятной истории с дуэлью, лорд Малфой словно с цепи сорвался и, назначив крайне жестокое наказание, запретил применение каких-либо исцеляющих зелий, чтобы его наследник как следует запомнил боль свершенных ошибок.       Я тогда только посмеялась под осуждающим взглядом Альфарда, что стукнул меня по плечу за поистине жестокий нрав, ведь шрамы от розог заживают хуже всего, что было проверено на его собственном опыте.       И все-таки отмела данную мысль.       Зачем главе древнего рода вообще мог понадобиться хоть и одаренный, но бесполезный по своей значимости сиротка?       Вообще не имеет смысла.       В итоге остался один единственный и рациональный по своему подходу вывод:       Малфой просто боится меня.       И нет, данную версию событий я выбрала вовсе не потому, что она приятно тешит мое слабое к лести эго. Все дело в том, что… это звучало логично.       Отметелила я его тогда знатно, вдобавок сравняла репутацию золотого мальчика всея Британии с землей.       Но если он действительно находился под таким мощным давлением, этим ведь было просто грех не воспользоваться.       Преисполнившись силой людской корысти, я подскочила с насиженного стула в библиотеке и решительно направилась в сторону знакомой группы слизеринцев, перед которыми с громким хлопком приземлила несколько слоев пустого пергамента.       Под влиянием наступившей в их узком кругу тишины Абраксас обратил на меня безмолвно вопрошающий взгляд льдистых глаз.       Замечая, как предательски дрогнули его длинные белесые ресницы, очевидно от охватившего всего его нутро страха, я не сдержала победной усмешки. — Ну-ка, сделай мое домашнее задание, — без запинки, четко выговорила я, игнорируя шокированный вопль навернувшего на стуле Эйвери и недоверчивое фырканье Лестрейнджа.       Главной в этом деле была уверенность. — Прости? — медленно моргнул Абраксас. — Я ненавижу писать эссе длиной в пятнадцать дюймов, — поморщившись, как от зубной боли, пожимаю плечами и вперяю в него пристальный взгляд. — Поэтому сделай его за меня.       Арктический холод его глаз мог сломить любого, но не меня. Хотя стоит признать, что от собственной смелости даже мне становилось неловко, что уж о потерявших в полете челюсти слизнях говорить.       Нервно облизнув губу, я все-таки трусливо отвела взгляд в сторону, предательски замешкавшись: — Или ты не хочешь? — Если ты передашь мне свои конспекты, — растягивая чуть ли не каждое слово, словно тщательно обдумывая, что сказать, Абраксас ожидающе протянул ладонь. — Я напишу эссе за тебя.       Видать, в тот день я и впрямь его крепко приложила. — Что-о?! — совершенно неаристократично раскрыли рты его прихвостни. — Т-ты, наверное, еще не отошел от того боя, — с плохо скрываемым отчаянием воскликнул Эйвери, тряхнув своими луковыми локонами. — Наверное, эта грязнокровка высосала твои мозги, и ты спятил, — начав раскачиваться, забормотал под нос. — Да, да, спятил… — Ты серьезно? — не сдержав скептицизма, осторожно протягиваю ему один из своих конспектов по транфигурации. — Твой почерк совершенно отличается от моего, поэтому было бы хорошо, если бы ты предоставила мне наглядный образец для копирования, — взял он переданный маггловский блокнот без капли брезгливости, так как мне было жалко тратиться на дорогущий пергамент, и, что примечательно, положил его поверх своих записей, будто сразу же хотел приступить к написанию моего эссе.       Невпопад кивнув, дезориентированная и еще не до конца пришедшая в себя, я неуклюже стала шагать назад к расположенному возле стеллажей столу, на котором сидел такой же удивленный Блэк на пару с игнорирующим все и вся Диггори, больше сосредоточенном на написании своего домашнего задания.       Как говорится в народе, наглость — второе счастье.       Ну а если оно еще и со страхом смешано, это даже лучше, да?

***

— И все-таки, почему он вообще согласился? — не унимался ломающий голову Альфард. — Это совсем не похоже на Абраксаса, которого я знаю. — А каким ты его знаешь? — с любопытством спросила его, скучающе покачивая ногой, пока мы сидели на скамейке, дожидаясь следующей пары.       Стоит признать, в школе чародейства и волшебства даже безликие коридоры отдавали историей: живописные портреты и канделябры на расписных стенах, а также ворс красного ковра под ногами смотрелись до неприличия роскошно.       Хм, интересно, за декорации в замке отвечал мой достопочтенный предок или кто-то еще? — Ну, — растерялся он и наклонил голову, перечисляя на загибающихся пальцах. — Высокомерный, как любой чистокровный, переплюнувший по бешенству гиппогрифов и… Тот еще грубиян, когда дело касается девочек? Я имею в виду, что на одном его дне рождения, когда Друэлла дернула его за хвост, он прыснул в ее чай зелье уничтожения волос и прилюдно обсмеял, сравнив с лысым домовиком… — Пф-ха-ха! — подавившись смехом, я в красках представила, какому позору подверглась светловолосая девчушка, постоянно кривившаяся в презрительных гримасах при моем появлении.       Слегка ударив мальчика по плечу, я задорно усмехнулась: — Расслабься. Очевидно, что мой коронный удар просто запугал его до смерти. — Запугал? — недоверчиво переспросил Блэк. — Ты что, ни разу не видел, как он трусливо отводит взгляд всякий раз, как я посмотрю на него? — невольно нахмуриваюсь из-за того, какой предмет для шантажа пропустил нерадивый друг. — А его расточительные подкупы, чтобы вымолить у меня прощение?       Почему-то от того, каким взглядом посмотрел Альфард на меня в следующую минуту, я почувствовала себя оскорбленной.       Почти как Том, когда я изрекала, по его никому не нужному мнению, досадную глупость.       Разгореться полномасштабной трагедии двух раздраженно уставившихся друг на друга волшебников не дал раздавшийся неподалеку смешок, после чего в нашу сторону направился лучистый от счастья Трумэн, деловито скрестивший руки на груди. — Эх, мои дорогие зеленые росточки, — протянул он удручающе снисходительным тоном, одаривая загадочным взором карих глаз. — Вы еще столького не постигли, но уже столкнулись с такими препятствиями. — Что еще за «росточки»? — неприкрыто возмущаюсь в ответ. — Гербологии, что ли, перечитал? — Мы называем этот феномен «феромонами Хаффлпаффа», — словно делясь сокровенной тайной, громким шепотом поведал Гарри. — Клянусь вам, любой слизеринец бессилен перед подобной магией. — Больше похоже на самовнушение доброго неудачника, — недоверчиво фыркнула я на кривляния старшекурсника. — Впервые о таком слышу, — поддакнул Альфард. — Раз уж теория вам не заходит, опробуем практику, — зацепившись взглядом за идущую вприпрыжку девочку, Трумэн возбужденно подозвал ее к себе. — Эй, Лиззи, иди-ка сюда!       Улыбнувшись, та немедленно подбежала к нам: — Да, Гарри? — У Азы тут одна проблема назрела, с одной задачкой справиться не может, — однако, получив от меня жестокий удар по голени, подавился фразой. — Кхм, т-то есть у меня! В общем, спроси вон у тех ребят, как добыть волос единорога. Справишься?       Заколебавшись, Лиззи неловко кивнула, несмело направляясь навстречу переговаривающимся студентам с нашивками змей.       Неосознанно я встала с насиженной скамьи и сделала угрожающий шаг вперед, рукой потянувшись за спрятанной палочкой, которую перехватил наклонившийся надо мной парень: — Спокойно. Они ее не тронут. — Это слизеринцы! — напомнил Альфард. — Тс-с, просто смотрите.       И я смотрела.       На то, как один из них с презрительной усмешкой некрасиво указал в ее сторону указательным пальцем. На то, как они вдруг нестройным хором над чем-то рассмеялись под слабое дрожание девичьих плеч. И как медленно один за другим разошлись в разные стороны, оставив девчонку содрогаться в невинном плаче. — Я же говорила, — закатив глаза, выплюнула я через минуту. — Один пошел, — вместо ответа фыркнул Гарри.       Повернув голову, с удивлением замечаю приближение того самого задиры с нелепо зализанными блондинистыми волосами, что опрокинул ее учебники на пол.       Молча присев на колени, он сконфуженно собрал все разбросанные учебники с пергаментами и протянул их замолкнувшей девочке. После чего что-то сбивчиво пробормотал с ярко красными скулами и умчался неизвестно куда.       Краем глаза я заметила, как за поворотом одного из коридоров скрылась пара других зеленых мантий. — Старшекурсники согласятся помочь даже при людях. Это, наверное, четвертый курс, вот и стесняются, кичась своим статусом. Поодиночке же ни один уважающий себя слизеринец не отвернется от милого, доброго хаффлпаффца или хаффлпафки. — И тебе ни разу не сказали нет? — восхитился открывшимся возможностям Альфард. — Ну да, я же такой очаровашка, — и встал в нелепую позу с фальшивым девчачьим хихиканьем. — Ой, да иди ты, — весело прищурилась я, толкая его в бок. — Надеюсь, теперь ты поняла силу нашей магии, — не по-детски серьезным тоном выдал Трумэн, установив зрительный контакт. — С большой силой приходит большая ответственность, Аза. Поэтому ты не должна злоупотреблять своей властью над чужими чувствами.       На что я крепко задумалась, тщетно пытаясь вспомнить своих предполагаемых «жертв».       На данный момент мне было нечем похвастаться: ни груди, ни задницы, одна кожа да кости, поэтому влюбляться в меня пока никто не спешил. А дружеские отношения у меня только с ребятами из родного дома, не считая пару мальчишек из Гриффиндора, с которыми я любила обсудить квиддич. — Не знаю, каким боком тут затесались твои феромоны, учитывая, что мы говорили о странном поведении Малфоя, — в конечном итоге фыркнула я, бросая на него негодующий взгляд. — И вообще, если ты пытаешься обвинить меня за ту дуэль, то с меня достаточно ваших лекций. Я не виновата, что парнишка такой впечатлительный слабак. — Она безнадежна, да? — уныло поинтересовался Трумэн у такого же разочарованного Блэка. — На все сто процентов… — Мда, может, это и к лучшему, — вздохнув, растрепал нам обоим макушки староста четвертого курса. — Рано вам еще во взрослые игры влезать, детишки.

***

      Кто-то мог бы сказать, что я сама виновата. Нечего было строить из себя невесть что, разыгрывая актера погорелого театра. Что пустоголовая Азалия, как любил приговаривать Том, навлекла на себя беду своей импульсивностью, слишком бесстрашными действиями и так и бросавшимся в глаза девиантным поведением.       Кто-то мог даже презрительно плюнуть в мою могилу и позлорадствовать, гаденько потирая ручки, как подобает любому злодею, избавившемуся от очередного неприятного лица.       Ну а я, мои дорогие, предпочитаю винить во всем… Феромоны Хаффлпаффа! Если бы я только не выделялась так сильно на фоне всех этих снобов и слизеринских ублюдков, никто бы на меня точно не обратил внимания!       Ну разве я виновата в своей несравненности?       Хрипло рассмеявшись от собственной шутки, я почувствовала подкатившую к горлу тошноту, случайно сглотнув кровь, что успела скопиться во рту и, пачкая зубы, стекала с губ по подбородку вниз на пыльный каменный пол. — Над чем ты смеешься, грязнокровка?! — резкий визгливый голос тощего морщинистого подростка неприятно ударил по барабанным перепонкам. — Думаешь… думаешь, что я смешон?! Н-ничего, я тебе покажу… покажу, как хотел того лорд Малфой, что падаль вроде вас не ровня нам, чистокровным…       Мысленно закатив глаза, я изнеможденно приложилась щекой к полу, зная, что длинные речи этот недо-мучитель любил, поэтому его нудящая проповедь затянется надолго. Лишь бы не распинался опять по полчаса, как когда только притащил сюда.       Даже не знаю, что хуже: слушать его мерзковатый тонкий голос или терпеть побои, которые нельзя остановить.       Нет, мне, конечно, было прекрасно известно, что подлость — это второе имя любого уважающего себя слизеринца, но разве у них в своем темном обществе нет какой-нибудь омерты, как у сицилийской мафии?       Ну или на худой конец полиции.       Какого черта каждый второй студент должен бояться ходить в одиночестве из-за того, что на него может напасть какой-нибудь чокнутый фанатик Салазара? Вот удружил этот предок.       Неужели вообще не мог держать язык за зубами, хотя бы раз подумав о будущих потомках, которые, чисто гипотетически, могли бы влюбиться в какого-нибудь маглорожденного?       В пример Меропа Гонт несравненной персоной.       Мать самого Темного Лорда, если вы не знали. — Блять, Монтгомери, вот лично тебе я что сделала, а? — зашипев от прострелившей в боку боли, безрадостно спросила я без особой надежды на то, чтобы быть услышанной. — Ну избила Малфоя разок, с кем не бывает? Вы все равно там друг другу косточки перемываете. Я вам вообще услугу оказала, сдвинула с пьедестала маленького королевича…       Знала бы, как они заботятся друг о друге, два раза подумала бы, прежде чем вызывать того на дуэль.       «Хотя…» — невольно засомневалась я, вспоминая завораживающие оттенки красного на бледном, как снег, лице Абраксаса и ощущение его сорванного дыхания под рукой. — «Нет, преподать урок ему все равно надо было». — Думаешь, меня заботит, что думает позор рода Малфой?! — вновь взорвавшись, Монтгомери прицельно метнул в мою откинутую руку голубоватый луч, пробивший в ладони небольшую дырочку. — Дефодио!       Заорав что есть сил и покрыв чертового экспериментатора трехэтажным матом, я прикусила изнутри щеку, чтобы сосредоточиться на чем угодно, кроме того, что у меня на ладони образовалась сквозная дыра, из которой уже вовсю текла кровь.       Черт-черт-черт.       Я что, так и умру?       Из-за того, что самым наивным образом попалась на паралитическое заклинание сошедшего с ума слизеринца, возомнившего себя вершителем судеб носителей нечистой крови?       Я ведь не настолько неудачница. — …заткнись! — раздраженно вскричал худосочный мальчишка и во всю мощь зарядил подошвой туфель по хрустнувшему носу. — Хватит, Мордред тебя подери, визжать как свинья! Ты можешь! — еще один удар под мой последующий жалкий хрип. — Меня! — в этот раз Монтмегори схватил меня за волосы и приложил об пол. — Подставить!       Губы давно превратились в мясо, а ряд передних зубов довольно неприятно шатался во рту всякий раз, как мое лицо встречалось с мраморным полом, поэтому я наконец заткнулась.       Хех, это определенно не Билли с его такой же слабовольной группой поддержки, что готовы обоссаться от страха при первом порыве ветра.       Интересно, этот психопат и вправду меня убьет?       В глазах начало стремительно темнеть, а отвратительно пахнущей крови было так много, что запах становился просто невыносимым.       Но в какой-то неопределенный момент сквозь стоящий в ушах шум пробилось что-то еще. Мороз, кусающий чувствительную кожу настолько, что я почувствовала, как посинели мои искромсанные губы.       Больно стукнувшись затылком об хладный каменный пол, я прищурилась, силясь разглядеть расплывающимся от боли взглядом светлый силуэт новоприбывшего, однако видела лишь смазанные пятна:       Белый, зеленый и черный.       Словно я смотрела на весь возвышавшийся передо мной мир сквозь разбитые очки. — Монтгомери… — прогремел на все помещение угрожающе низкий и чуть запыхавшийся голос, словно его обладатель в спешке преодолел несметные расстояния. — Объяснись.       Этот бархатистый, певучий голос, столь не подходящий обманчиво суровому лику, я могла узнать где угодно. К горлу подкатил горький комок надежды, когда я позволила себе подумать, что он мог бы вытащить меня из этой западни.       Правда, от таких гнетущих мыслей мне сразу же стало мерзко от самой себя.       «Он не спасет тебя», — зашептал гадкий червячок сомнения. — «Только не тебя — грязнокровку, не стоящую и капли его внимания». — Мы насмехаемся, а не убиваем, Монтгомери, — тоном, которым можно было резать сталь, произнес Абраксас. — Ну и вали тогда отсюда, — вновь взмахнув палочкой, словно каким-то хлыстом, огрызнулся тот, скаля зубы. — Для меня ты просто останешься ни на что не годным трусом.       Смутно до моего затуманенного сознания донеслись звуки его удаляющихся шагов, заставившие разочарованно вздохнуть, прежде чем Монтгомери внезапно упал замертво из-за вспышки светло-красного заклинания, что бросил недалеко ушедший аристократ.       Который совсем не аристократично дернул меня за плечо и, покачнувшись от нелегкого веса, поднял на руки, торопливо направившись в сторону выхода, а оттуда по коридорам к спасительному лазарету.       Вслушиваясь в то, как бешено билось чужое сердце, я не могла не задаться закономерным вопросом: — Ты не боишься? — Чего?       «Своего отца». — Мести Монтгомери, — ответила, держа в уме совсем другое. — Я могу сбросить этого остолопа с астрономической башни, и его отец с лебезящей улыбкой повяжет его труп подарочной лентой, преподнеся к моим ногам, — с затрудненным не то от скорости, не то от тяжести в своих руках дыханием усмехнулся Абраксас, крепче прижимая к себе. — Поэтому нет. Я не боюсь его. — Не тот уровень в вашей иерархии, да? — задумчиво промычала я, смотря на мазки желтого и белого, которые представляли собой чужое лицо. — Интересно, а на каком нахожусь я, раз уж ты идешь на такие жертвы? — На самом низшем. — Тогда зачем помогаешь? — слова давались с трудом, но я не могла остановиться.       Разозлившись от моего с виду безобидно вопроса, он раздраженно рявкнул: — Потому что я так хочу!       Я не спросила, почему его отец так сильно меня ненавидел.       «Какой странный Малфой», — подумала я вместо этого и прижалась носом к его груди, вдыхая исходящий от рубашки сладковатых запах морозных ягод, и позволила себе наконец провалиться в беспамятство.

***

Примечание.

Дефодио (Заклинание Долота) (англ. Gouging Spell) — чары для расширения и выдалбливания отверстий в камне и земле[1].