Лепестки азалий

— Гениально, — покачала головой Гермиона. — Это не магия, это логика, загадка. Многие маги… — девочка пристально посмотрела на Поттера, — не в ладу с логикой, полагаю, они застряли бы здесь навечно. — Как, в общем-то, и мы, разве нет? — Нет, конечно, — удивилась Гермиона. — Все, что нам нужно — в этом свитке. Семь бутылочек: в трех яд, в двух вино, одна проведет нас сквозь черное пламя, другая через пурпурное. Но знаешь… на месте Снейпа, я бы во все бутылки налила яд, а когда мне понадобилось бы пройти сквозь пламя, принесла нужное зелье с собой. Гарри Поттер Гермиона Грейнджер

***

      За самовольно проведенную дуэль наказание в виде очистки пыльных кубков в «Зале Трофеев» присудили всем, не забыв списать по сотне баллов с Хаффлпаффа вместе со Слизерином.       Учитывая, что то было лишь начало учебного года, несчастный факультет добра и дружбы ушел в минус на целых пятьдесят очков.       Однако если непрошенным маленьким свидетелям, молчавшим до самого конца, срок наказания назначили лишь на одну неполную неделю, то нам с Малфоем приказали томиться в окружении многочисленных трофеев аж два месяца.       Накал страстей в кабинете директора в тот день, надо сказать, был нешуточный.       Незнамо откуда объявившиеся члены Попечительского Совета неумолимо просили, если не требовали, моего исключения, Слагхорн, сказав пару ничего не значащих слов, сбежал в Лазарет на помощь медведьме, а профессор Бири на пару с Дамблдором упорно гнули свое, настаивая на смягчении выговора, опираясь на то, что «виноваты оба».       Ситуацию разрядил вошедший, подобно спустившему с небес ангелу, Староста Школы, Кристофер Голден, на мою удачу, принадлежащий несравненному Хаффлпаффу, чья эвфуистическая идеальность превосходила даже уровень Тома, что уже о чем-то да говорит.       Золотистые локоны изящно обрамляли нежный овал его лица, голубые глаза сверкали душевной добротой, а приятный тенор, струящийся с коралловых губ легкой рекой, вызывал навязчивое желание согласиться со всеми словами их обладателя.       Ни дать ни взять — прямо настоящий сказочный принц.       Неудивительно, что с его появлением все быстро пришли к консенсусу, особенно когда прибежавшая целительница, мадам Баксли, оповестила присутствующих о пришедшем в сознание Абраксасе.       И к моему неземному удивлению, первое, о чем попросил балованный сынок богатых и титулованных родителей, — это не поднимать лишний раз шум, а также простить за глупое самоуправство заигравшихся студентов.       Да что там, казалось, даже сама Барбара Баксли была в культурном шоке от своих слов, до сих пор силясь переварить сказанное.       В общем, за проведенную дуэль большинство участников отделались малой кровью.       Альфард так и вовсе вошел во вкус, став этакой «живой газетой», увлеченно пересказывающей события памятного поединка, который впечатлительный Хогвартс забудет нескоро.       При этом с каждым его сказанием история обрастала новыми оборотами, необычными разветвлениями и жаждущими крови беспощадными врагами. Когда он пририсовал Лестрейнджу, выступающему в роли распорядителя, демонические рога, я поняла, что кому-то нужно остановить эту бессмысленную тарабарщину.       Юный темный волшебник немного поныл для приличия, повздыхал из-за упущенных возможностей проехаться по невинным мозгам первокурсников и отправился мучить «любимую» группу отмалчивающихся слизней.       Уж не знаю, приказ ли это их предводителя или возникший страх впоследствии кровавого боя, однако злополучная шайка школьных забияк на некоторое время впала в угрожающее затишье.       Признаться честно, при вызове на дуэль в мои планы не входило настолько устрашить окружающих. В конце концов, беря во внимание тот же «Кодекс дуэлянтов», отважные, хоть и бессмысленные, поединки для застрявших в прошлом веке волшебников должны быть в порядке вещей.       А тут до дрожи пробрало всех.       Впрочем, любая новость и интригующие слухи по Хогвартсу расходятся словно сарафанное радио.       Да и с оправданным опасением в мою сторону смотрели лишь выходцы дома Салазара, гриффиндорцы взирали не иначе как на героиню гомеровского эпоса в шаге от того, чтобы ходить по пятам и просить автограф. В то время как хаффлпаффцы…       Здесь чуть сложнее.       Так как барсуки привыкли разрешать конфликты мирным способом — жестокую битву они, что естественно, не поддерживали, однако сами были свидетелями того, как слизеринцы отказывались идти на уступки, продолжая изощренные издевательства. А все, что касалось семьи, у них всегда стояло на первом месте.       Не то чтобы меня волновало мнение пугливых первашей.       Главное лишь то, что Трумэн, Харпер и все остальные не менее влиятельные личности с родного факультета были на моей на стороне, вполне ясно осознавая, что другого языка общения ядовитые змеи не понимают.       В нервное состояние приводил лишь незаметно отгородившийся глухой стеной равнодушия и игнорирования Том, на следующий же день присоединившийся к конвою вышестоящих слизеринцев.       Не сказать, что я не ожидала подобного, ведь в момент, когда меня волочили за локоть в кабинет директора рассерженные профессора, он прожег меня до безумия яростным взглядом, до крови прокусив нижнюю губу от охватившей сознание злости напополам с достигнувшем апогея стыдом.       Благо ударить лицом в грязь я себе не позволила и сполна насладилась видом горящих спелым томатом скул.       Однако что-то упорно не давало покоя, охватывая желудок неприятным спазмом всякий раз, как на глаза попадалась несгибаемая спина будущего Волдеморта. К горлу, не уставая, подступал тошнотворный комок разочарования и досады, заставляя жалеть о содеянном.       Правильно ли я поступила, пойдя на поводу эмоций?       Не обернется ли все это еще большей лавиной новых проблем?       И наконец… Не повторяю ли прошлую ошибку?       Не дающие покоя вопросы кружились в сознании, подобно вороху раздражающих пчел, разбередив старые незажившие раны, отчего, вздрогнув от пронесшегося в памяти отчаянного, яростного «с-с-сдохни!», я широко распахнула глаза от звука тихого чарующего голоса: — Здесь не занято?       Переменившийся в лице при виде статной невысокой девушки с педантично завязанным пучком и нашивкой зеленого факультета Альфард ушел вслед за ней еще на втором уроке и обещал пропасть до самого вечера, учитывая глубину семейных разборок, поэтому место рядом со мной было свободно.       И я уже хотела было пробормотать ничего не значащее «да, присаживайся», как, посмотрев вверх, едва не задохнулась от знакомых, хрустально чистых глаз из-под россыпи густых светлых ресниц и варварским образом обрезанных до самых ушей кончиков платиновых волос.       Это он сам подстригся? Или мадам Баксли пришлось проститься с главным достоянием молодого аристократа в целях лучшего лечения?       Да не, бред какой-то.       Не мог ведь Малфой всерьез, положив кожаный переплет темно-коричневой сумки на стол, застыть в терпеливом ожидании, не переставая сверлить мою неприлично распахнувшую пасть физиономию туманным взором?       Проморгавшись несколько раз и даже ущипнув себя за руку для пущей убедительности, я криво улыбнулась на пораженное «должно быть, она ему последние мозги отбила» от отказывающегося верить в реальность происходящего Эйвери: — Не-ет, кхм, садись.       Благодарно(!) кивнув, он элегантно сел за скамью, вытащив на свет пергамент вместе с чернилами, будто взаправду настроенный писать наискучнейшую лекцию занудного Бинса.       Почувствовав прикосновение чужого локтя и морозный запах с цветочно-древесными нотами, я, опомнившись, так как это не приученный к отсутствию личных границ Блэк, тактично отодвинулась на свою половину, уловив искру недовольства в поджавшихся вишневых губах.       Дело точно пахнет чем-то нечистым.       Либо Малфой действительно сошел с ума, либо я погрузилась в удивительно искусный мираж какого-нибудь злостного колдуна.       Вездесущего Риддла, например.       Но навряд ли бы он придал своему безупречному лицу настолько тупое выражение. Правда, минута его нелепой растерянности длилась недолго, быстро сменившись холодной яростью, обернутой против непритязательного Малфоя. — Что-то не так? — вдруг прервал он образовавшуюся за столом тишину подозрительно спокойным звучанием собственного голоса. — Мне искренне интересно, чем же тебя так заинтересовало мое лицо, что ты не отрываешься от него вот уже третью минуту. — Твои волосы, — без лишних раздумий указала на одну из причин поглотившего замешательства. — Они были длиннее, — «изысканней». — Раньше. Кто их так неаккуратно подрезал?       На мое грубо сказанное «неаккуратно» Абраксас с плохо скрываемой неловкостью разгладил пожелтевшие листы пергамента: — Во время дуэли ты сказала, что «с подобными патлами ты годен лишь на то, чтобы наводить марафет за туалетным столиком, а не проливать кровь в бою». Я пришел к выводу, что твои слова не лишены смысла. — Я правда такое сказала? — сконфуженно протянула я, пытаясь восстановить обрывки воспоминаний. — Да. Но ты была права, — потерянно дотронувшись до непривычно голой шеи, Малфой повел плечом, глядя на то, как прошедший за учительский стол профессор медленно раскрыл учебник на сотой странице. — Благодаря ним слишком легко угодить в западню.       С улыбкой зевнув в вовремя подставленную ко рту ладонь и перехватив в очередной раз брошенный в свою сторону взгляд голубых глаз, я беспечно пожала плечами, думая о том, что если тому будет от этого легче — то пусть и дальше верит в то, что проиграл из-за не в меру длинных волос.       Втайне жалея об опрометчиво брошенной реплике.       Ослепляющий блеск безукоризненно повязанного хвоста, так и приковывающего внимание среди безликой массы людей, еще не скоро сотрется из пленки ярких воспоминаний.

***

      Следующую пару Малфой снова провел в моей скромной компании, не отрываясь от крайне увлекательного занятия — скрытного наблюдения за каждым совершаемым мной действием загипнотизированной змеей.       Что странно, в темных коридорах и Большом Зале он оставлял меня в долгожданном покое, одаривая вниманием верных соратников, среди которых затесался плохо скрывающий собственную враждебность по отношению к их главному авторитету Том.       Учитывая пределы собственничества будущего Темного Лорда, я догадывалась, что тому просто пришлось не по нраву направленное в мою сторону любопытство почем зря. Невооруженным взглядом было видно, что дорогу к верхам иерархии среди змеиного факультета ему пробил неясно что задумавший Абраксас.       Не то чтобы меня волновали нехитрые нити чужих манипуляций.       Вполне четкое предупреждение я тому уже вынесла.       Если Абраксас еще не растерял способность здраво мыслить, то сделает верный выбор. — Ну наконец-то, я уж было подумала, что тебя там убивать собрались, — «обрадовавшись» приходу Блэка, осторожно пододвигаю ему его порцию за ужином в Большом Зале. — Надеюсь, ты обошелся долгой занудной лекцией, а не визгливыми женскими криками?       Вместо ответа Альфард сокрушенно вздохнул, прикрывая настрадавшееся правое ухо, сверкающее сомнительного вида покраснением: — Хуже. Это была атака с двух сторон.       На безмолвный вопрос любезно добавил многозначное: — Вальбурга позвала Сигнуса, и поверь, нет в этом мире чудовища хуже, чем желающий отыграться на юной крови Блэк с разбитым сердцем. — В каком смысле? — Августа Лонгботтом отказала ему в ухаживаниях, а тут я удачно попался. Вот и проехался по ушам, послав парочку неприятных проклятий. С трудом до Больничного Крыла дополз, честное слово! — Мда-а, — красочно описала незавидное положение веселого самодура. — Лучше бы согласился со всем, что она там хотела.       Резво вскочив с места и громко хлопнув руками по столу, юный волшебник устремил в мою сторону праведно горящий взгляд: — Ты что?! Как я могу отказаться от дружбы с такой «бешеной ведьмой», как ты?! — Блэк, мне тебя что, всему надо учить? — закатив глаза, тут же усадила слабо упирающегося мальчишку за длинную скамейку, дабы не привлекать лишнее внимание. — Таким праведным последователям чистоты и порядка, как Вальбурга Блэк или мой дотошный младший брат, надо заливать одно, а за спиной творить совсем другое. Это ведь азы выживания с сумасшедшими токсичными родственничками!       В мрачных, опущенных вниз от обиды глазах Блэка расцвело приятно ласкающее мое самолюбие неподдельное восхищение, после чего он вольготно схватил мои руки и заразительно засмеялся: — И что бы я без тебя делал, люмос очей моих? — Сгинул бы от безнадеги этого скучного мира! — с таким же весельем поддержала чужой настрой, притянув к себе за шею вскинувшего брови аристократа, который, чуть погодя, расслабил напрягшиеся было мышцы.       Не сомневаюсь, что, если бы не деликатное покашливание подошедшего сзади Малфоя, мы бы так и продолжали дурачиться за столом, напрочь игнорируя неоднозначные взгляды окружающих людей.       Приподняв подбородок, я изогнула бровь в немом вопросе.       Окинув подобравшегося Альфарда небрежным взором, Малфой скривил уста в неприязненной усмешке: — Уборка в Зале Трофеев. — А, ты про это, — только отмахнулась в ответ. — Я потом помою эти баклажки. Отбой же в десять часов вечера. — Так получилось, что свободное окно у меня именно сейчас, — хмуро гнул свою линию слизеринец.       На что я пренебрежительно взмахнула рукой, намекая уйти: — А я чем мешаю?       Взгляд его стал острым, а на точеных скулах выступили желваки: — Наказание положено проводить вместе, Риддл. Эти остолопы уже отработали свое, поэтому твоему псу необязательно сопровождать нас туда. Пойдем. Немедленно.       Не прерывая зрительный контакт, я послушно высвободилась из объятий Блэка и перейдя скамейку, направилась вслед за ним, остановившись лишь у входа светлого зала.       В затуманенном разуме начала формироваться полная не высказанных вслух опасений и беспокойств одна единственная мысль.       И словно почувствовав мою нерешительность, опережающий лишь на несколько шагов Абраксас медленно обернулся назад: — Ты идешь?       …Что-то не так с Малфоем.

***

Примечание.

Зал трофеев (англ. Trophy Room) — это зал в Хогвартсе, где собраны все награды его учеников: кубки по квиддичу, почётные грамоты, отличительные значки и тому подобные вещи. Очевидно, выставляемые «трофеи» не имеют срока давности. Во всяком случае, Рону Уизли, например, когда в виде наказания он начищал в Зале кубки и таблички, попалась награда Тома Реддла «За особые заслуги перед школой», выданная 50 лет назад.