Лепестки азалий

— Я шпионил ради вас, лгал ради вас, подвергал себя смертельной опасности ради вас. И думал, что делаю всё это для того, чтобы сохранить жизнь сыну Лили. А теперь вы говорите мне, что растили его как свинью для убоя... — Это прямо-таки трогательно, Северус, — серьёзно сказал Дамблдор. — Уж не привязались ли вы, в конце концов, к мальчику? — К мальчику? — выкрикнул Снегг. — Эспекто патронум! Из кончика его палочки вырвалась серебряная лань, спрыгнула на пол, одним прыжком пересекла кабинет и вылетела в раскрытое окно. Дамблдор смотрел ей вслед. Когда серебряное свечение погасло, он обернулся к Снеггу, и глаза его были полны слёз. — После стольких лет? — Всегда, — ответил Снегг. Гарри Поттер и Дары Смерти Альбус Дамблдор Северус Снегг

***

      Несмотря на сравнительно мирное окончание нашей ссоры, некая напряженность, невидимое обычным глазом давление все равно остались витать где-то в воздухе.       До драки дело, конечно, не доходило, но, боги, лучше бы уж давно дали друг другу в морду, простив все старые обиды, чем усиленно строили из себя не пойми что, закрывая глаза на все всплывающие червоточины.       Больше не было тех уютных, пугающих собственной откровенностью посиделок у старого дубового шкафа в игровой комнате. Куда-то пропали все те язвительные реплики, кидаться которыми было интереснее, чем гонять мяч по полю. Даже щемящая сердце традиция рисовать под покровом ночи испарилась, не оставив и малейшего следа.       С предательским уколом в сердце я горько наблюдала за тем, как пропасть между нами продолжала безжалостно расти, отдаляя этого мерзопакостного засранца все дальше и дальше, пока и вовсе не перестала его узнавать.       Завоевать доверие будущего Темного Лорда было до превратности легко, но потерять его еще легче.       И только после первой трещины в прежде доверительных отношениях я начала ценить его.       Возможно, из-за генетических отклонений спятивших предков он был немного тронут умом и в перспективе обещал стать серийным убийцей, но по крайней мере Риддл не пытался каким-либо образом скрыть это.       Он прямо высказывал абсолютно все свои мысли, не боясь быть осужденным или непринятым. Делился абсурдными в своей невообразимой структуре планами насчет захвата целого мира. И сплетая пальцы в замок, открывал вид на беззащитную худую спину.       Скорее всего это отродье дьявола даже не изменилось, просто перестало показывать себя настоящего.       И я не могу сказать, что вправе винить его за это.       В какой-то степени собственный поступок действительно был жесток. Знала ведь, что соединиться придется при любом раскладе, жаль, что надежду подобное знание хранить все равно не мешало.       А за то несильно короткое время бедный ребенок уже успел привыкнуть ко всем благам человеческим.       Здоровая свежая еда, опрятная новая одежда, приличное учебное учреждение.       По сравнению с почти ни в чем не отказывающей семьей Кросбис мрачный приют в нелегкие тридцатые годы любому покажется страшной каторгой.       Что уж говорить о восьмилетнем ребенке.       Наблюдать за тем, как стоическое лицо Тома непроизвольно дергалось от ледяной воды из-под крана или же нездорово синело после водных процедур было едва не больно. Так же как и постоянно сопровождающая его рвота после очередной заплесневевшей похлебки.       Приютские оборвыши, смеясь, за спиной шептались, что тот совсем одомашнился. Глядишь, еще немного и нападут, растерзав на куски. Идиоты не понимают, что мерзкий характер вопреки всему у растущего темного волшебника остался прежним.       К счастью, после нескольких стычек на заднем дворе школы многие оставили его в покое, усвоив полезный урок.       Период адаптации затягивался, хотя в успехе сомневаться не приходилось. Том из того сорта людей, что выходили сухими из воды в абсолютно любой ситуации. Вряд ли какой-то приют станет исключением.       Ну или я просто старалась тешить себя слепыми надеждами. — Если ты ищешь Тома, то его отправили в карцер, — увидев, как я поднимаюсь по лестнице, любезно оповестила спускающаяся вниз Эмили.       Несмотря на старания ревнивого Риддла, общение друг с другом мы все равно старались поддерживать. В моих глазах знакомство выглядело более чем полезным: благодаря сплетням любопытной Харрис я всегда была в курсе новостей, плюс банально женская компания.       Похихикать да поохать порой хотелось даже такой пройдохе, как я.       Вот и сейчас мимолетом брошенное в свой адрес замечание решило любые предстоящие хлопоты с пропажей ненаглядного братца.       Вопрос о том, какую же пользу ей удалось извлечь с моей стороны, благоразумно откладывается. Либо обыкновенная симпатия ни в чем не повинного ребенка, либо что-то еще, что мне совсем не интересно. — А за что его так? — Нагрубил учительнице. Кажется, она неверно решила уравнение. А после того, как он показал, каким способом было бы правильно, миссис Уилсон так разозлилась, что сообщила обо всем миссис Коул, а та…       Все ясно.       Дорвался, поганец. — Спасибо, — недолго подумав, добавляю просящее. — Передай, пожалуйста, что мне стало плохо и я не смогу спуститься на ужин, ладно?       Растерянное «хорошо» донеслось мне уже в спину.       Не стоило сегодня отлеживаться в медпункте. Знала бы, что обычно державший себя в узде Том учудит нечто подобное, напрочь забыла бы о зачатках простуды. Здоровье-то крепкое, ни за что не заболею.       Хотя на решение остаться непосредственно повлиял сам объект возникшей дилеммы.       На виски навалилась такая усталость от постоянного напряжения из-за державшегося поблизости Риддла, что желания сопротивляться наказу измерившей высокую температуру Марты не было никакого.       Так бы и лежала на неудобной кушетке, если бы не проснувшийся отголосок зачахшей совести.       Честное слово, лучше бы не поднималась.       Дойдя до металлической двери карцера, находившегося на самом нижнем этаже, то бишь под землей, я уныло очертила рукой многочисленные царапины и сколы на твердой поверхности, собираясь с духом и наконец, спустя минуту томительного ожидания, обронила неловкое: — Ты как?       Так и не дождавшись ответа, не ясно почему продолжаю неразборчиво мямлить: — Это Азалия. Не какой-то проходящий мимо полудурок Билли или узколобый Питерс.       Тягостное молчание на любое слово начинает надоедать.       Еще немного и я точно взорвусь.       Со всей силы ударив сжатым от злости кулаком по двери, отчего по коридору прокатился громкий звук удара, прикрикиваю гневное: — Эй, мелкий…! — Здесь темно. И холодно. А еще пахнет пылью, — раздался глухой голос по ту сторону двери.       Мда, исчерпывающий ответ.       Зато эффект имел такой, словно меня окатили ведром холодной воды. Злость исчезла так же внезапно, как и появилась, оставив после себя странное послевкусие неугодной вины напополам с желанием все исправить. — Хочешь, я принесу что-нибудь поесть? — Не надо! Разве я говорил, что голоден? — глубокий вздох и тихое шарканье. — Не важно, просто постой так немного.       Стоять на одном месте мне очень скоро надоело, и я опустилась на грязный пол, скрестив ноги по-турецки да поудобнее откинув назад тяжелую голову. Виски ломило от боли, но я терпела, твердо вознамерившись просидеть так до глубокой ночи.       Раньше царившее между нами молчание казалось мне уютным, но теперь от него мурашки по спине бежали. Хотелось бы порывистым движением встать на ноги да уйти поскорей подобру-поздорову.       Но, опять это вездесущее треклятое «но», бросить ненавистного Риддла я не могла.       Только не сейчас.       Не в такой короткий, в чем-то даже интимный момент.       Изредка тот задавал разные вопросы, видно, для того чтобы убедиться, что я никуда не ушла. И к его сожалению, человеком я была упрямым, поэтому сдаваться, несмотря на одолевавшую сознание скуку, не спешила.       Правда, когда по лестнице зазвучали чьи-то шаги, каких-либо вариантов, кроме побега, не было.       Загвоздка состояла лишь в том, куда бежать.       И так как напротив стояла лишь одна дверь, направилась я непосредственно к ней, на всякий случай шепнув предостерегающее: — Отойди, Том.       Пальцы неуверенно зависли над ручкой двери, пока я судорожно припоминала траекторию движений волшебной палочки Гермионы из первого фильма, как повторить такой финт руками, понятия не имела, но надо ведь с чего-то начинать.       Слух уловил старческое ворчание директрисы приюта.       Прикрыв глаза, дабы четче представить, как струившаяся в крови магия сосредоточилась на правой руке, я, крепче сжав металлическую ручку, с дрожью в голосе произнесла твердое: — Алохомора.       И дернув ту на себя, опрометью бросилась в объятия остолбеневшего Тома, что, не мешкая, молниеносно захлопнул дверь, смешно округлив посветлевшие от захвативших эмоций голубые глаза.       В подвале опять воцарилась гнетущая тишина, которую нарушил единственный звук — сбивчивое приглушенное дыхание двух перепуганных детей.       Тьма в сыром помещении и впрямь стояла непроглядная, хоть глаз выколи. Единственным источником света служил лишь тусклый и тонкий просвет сквозь решетки форточки у двери, возле которой несколько раз прошла темная фигура звеневшей ключами женщины, что, презрительно бросив «отпущу к утру», удалилась обратно наверх.       Прищурив глаза, тщетно пытаясь разглядеть лицо не отпускавшего меня мальчика, слабо дергаюсь в сторону, встречая ожидаемое сопротивление в виде сильнее сомкнувшихся вокруг плеч длинных паучьих пальцев.       Собственное положение было довольно-таки неудобным, однако вырываться из плена чужих рук я не спешила, почувствовав едва уловимую дрожь чужого тела и не успокаивающееся прерывистое хриплое дыхание над чутким ухом.       И хоть утешать людей я не умела от слова совсем, особенно если в деле были замешаны затаившие обиду на весь свет маленькие исчадия ада с хрупкой психикой, но побыть жилеткой для слез было все еще мне под силу.       Кто бы мог подумать, что будущий Темный Лорд будет настолько сильно страшиться заключения в холодном, вонючем и мрачном карцере… В принципе, я даже могла его понять. — Не надо было тебе сюда возвращаться, — не без доли искреннего сожаления досадно пробормотала я себе под нос. — Дэннис с Чарли прекрасно бы позаботились о тебе и без этого дерьма. Зачем только… — Потому что меня недостаточно, — тихо, с неожиданным надрывом в голосе произнес Том. — Что? — Почему меня постоянно бывает недостаточно для них? — громче повторил он. — Почему никто не хочет меня? Почему никто не хочет нас с тобой? — вымолвил с прерывистым всхлипом. — Я считал, что в прошлый раз меня оставили из-за того, что мы были не вместе. Что наше расставание послужило камнем преткновения для отказа. Но даже с тобой, Азалия, они продолжают отказывать мне. И я не могу понять этого. Я отказываюсь понимать!       Из-за того, что Риддл пытался сдерживать вырывающийся наружу плач, из его уст то и дело срывалось непрошенное шипение. При других обстоятельствах эта мелочь показалась бы мне смешной, а сейчас вызывала лишь сжимающую сердце жалость.       Я растерянно мазнула губами по его виску и, уткнувшись носом в копну непослушных шелковистых волос, приятно пахнущих морозной свежестью и мягким древесным сандалом, крепче стиснула в железных объятиях.       В голове было пусто, но губы упрямо продолжали что-то шептать.       Наверное, никому не нужные утешения. — Во мне будто бы что-то сломано, Аза, — смяв ткань моего вязаного свитера, сказал он севшим от продолжительных всхлипов голосом. — На свете есть множество эмоций, которые я не осознаю и не могу осознать. Разве я неправилен? — и не дав мне и слова вставить, закончил выбивающим весь воздух из легких. — Потому что если бы ты умерла, я бы совсем не расстроился. — Ну, — предательски запнувшись. — Это взаимно, — почти не соврала я в ответ.       Что с того, что неблагодарный засранец, страдающий жуткой манией преследования, не питает ко мне каких-либо нежных чувств? Я ведь не раз и не два говорила себе, как буду рада избавиться от такой немыслимой ноши.       Распрощаться с фальшивой родственной связью раз и навсегда.       Мечта, да и только.       Правда же?       Мысли путались, не спеша складываться в единую картину, а сердце периодически сжималось от необъяснимой тоски и боли, с которыми у меня не было ни сил, ни желания разбираться ни в какой мере.       Пускай кое-что в разум себялюбивого засранца донести стоило. Суровую, болезненную, но крайне полезную правду жизни, против которой не в силах выстоять никто. Даже сам Волдеморт. — Но ты должен соответствовать им, — размеренным, спокойным тоном озвучила я медленно созревающие в уме мысли. — Потому что таких, как они, больше, а таких, как ты… прискорбно мало, Том. Общество не терпит перемен, и, если ты хотя бы не сделаешь вид, что ты их часть, они… Они сломают тебя. Доломают то, что от тебя осталось. И это будет полностью на твоей совести, Том. — Я знаю. — Теперь ты знаешь.

***

Примечание.

Отпирающие чары (англ. Unlocking Charm — чары, отпирающие замки). Однако, оно действует не на все замки: например, дверь, ведущую в подземелье с Волшебными шахматами, заклинанием открыть не удалось. При наложении нужно приблизить палочку как можно ближе к замку. Однако, существуют контрзаклятья, накладываемые на замок, после чего Алохомора становится бесполезной.