Лепестки азалий

— Твоя мать умерла, пытаясь спасти тебя. Если на свете есть что-то, чего Волан-де-Морт не в силах понять, — это любовь. Гарри Поттер и философский камень

***

      Памятная фотография прошедшего Хэллоуина висела не только на завешенной таким же хламом стене домашнего коридора, но и мирно покоилась на дне моего чемодана, что был надежно укрыт за ворохом висящих на вешалках тяжелых вещей в самом углу коричневого шкафа.       Дубликат Дэннис дала без лишней мысли.       Милую, все еще хихикавшую над тогдашним казусом женщину даже уговаривать долго не пришлось, она и без того была свято уверена в том, что снимок был просто обязан принадлежать главной виновнице торжества.       А над тем эпизодом супруги Кросбис торжествовали еще долго, доводя уже не то что смущенного, скорее сердитого Тома до самых крайностей.       Что только подтвердил сегодняшний случай на уроке изобразительного искусства. Со стороны покажется сущей мелочью, ну посмеялся учитель над твоим заданием, с кем не бывает, закрой глаза и двигайся дальше. Ты же сильный малый!       Но только не с оскорбленной личинкой Темного Лорда, нервы которой и без того были расстроены семейными «склоками».       Можно было бы подумать, что я утрирую…       Но это же Волдеморт. Пускай и будущий.       С таким подарочком как-то не до смеха будет.       Придя домой, первым делом Риддл со злостью хлопнул входной дверью, едва не сорвав колокольчик, после чего с молниеносной скоростью пронесся вверх по лестнице и заперся в нашей комнате.       Побуравив закрытую дверь на втором этаже колючим взором, обреченно качаю головой, смиряясь с мыслью поспать сегодняшней ночью на мягком зеленом диване в гостиной. На самом деле условия там не так уж и плохи — близко не только кухня, но и туалет, а что для счастья еще надо, мне неведомо.       Не считая цифрового телевизора, конечно. — Вау, и что же приключилось в школе? — оценил чужую агрессию Чарли, высовывая светлую макушку из-за широко раскрытой газеты и сидя на том самом диване с пушистой обивкой. — Мистер Тэтчер осмеял его рисунок перед всем классом, — сказала я со смешком, разворачивая припрятанные в кармане обрывки когда-то целого листа. — Должна признать, весьма заслуженно. Если бы я лично не лицезрела, что это рисовал он, то подумала бы, что в этом замешана чья-то куриная лапа. — Настолько все плохо? — сочувственно вопросил он. — Восстановила, что смогла, — вместо ответа протянула я склеенный собою рисунок трех недопалочек-недолюдей.       После увиденного мужчина имел достаточно такта, чтобы вежливо промолчать, подавив поневоле вырвавшийся на свет смешок еще в зародыше. Не хватало тут только издевательского смеха добрых домочадцев.       Такого унижения чуткий слух Тома точно не стерпит.       Понятия не имею, откуда этот змееныш обо всем узнает, но все шесть чувств у него развиты не хуже моей матери, чье «я все видела/слышала/чуяла» еще долгое время будет сниться мне в кошмарах.       Как хорошо (нет), что ее тотальный контроль остался далеко позади.       Ну ничего, уверена, к вечеру его чувствительная натура уймется и он таки соизволит спуститься поужинать.       Ха, наивная!       Природное упрямство Риддла я серьезно недооценила, а ведь знала, что в нем течет эта раздражающая жилка отпетого перфекциониста. Если уж он на дух не переваривал неидеальность других людей, то что уж говорить о себе любимом.       Могу представить, каким огромным, но полезным ударом по его гордости был недавний эксцесс.       Вот только принудительная изоляция, а вместе с ней и никому не нужная голодовка определенно не относились к делу. Да и надежда на то, что ребенок хотя бы поспать удосужится, испарялась, как дым на ветру, от осознания пришедшей на ум мысли.       Ведь пока я завершала всю скопившуюся за неделю домашнюю работу и помогала взволнованной тихой атмосферой Дэннис с уборкой, дверь в спальную комнату так и оставалась закрытой, нагнетая и без того неспокойную обстановку в доме.       Вот же себялюбивый засранец, если уж не о людях вокруг него, то хотя бы о самом себе подумал бы! — Аза, будь добра, отнеси Тому немного еды на ужин, — нервно заламывая пальцы, обеспокоенно попросила Дэннис, видя, что я уже закончила трапезу. — Он и так отказался от обеда. Пусть хотя бы сейчас подкрепится, — и чуть успокоившись, заговорщицким шепотом добавила. — Я приготовила его любимый шоколадный пудинг, напомни об этом, если он не захочет открывать дверь. — Хорошо, — не заметив, как начала улыбаться от такой трогательной заботы, бодро кивнула я, забирая заранее приготовленный поднос с едой и дымящей кружкой горячего какао с кухонной стойки.       Плевать на вежливость, если этот поганец не захочет впускать меня к себе, слопаю все сама.       Все равно ничего из этого не заслужил. Не понимаю, зачем они с ним так носятся.       С максимальной осторожностью миновав противно скрипящие ступени деревянной лестницы, против воли останавливаюсь у двери с занятыми руками и, недолго ломая голову, громозвучно пинаю ногой твердую поверхность ни в чем не повинной дверцы, повторяя подобный трюк еще несколько раз для проформы.       Ожидаемо, дверь отворили еще на пятой секунде.       С показным сожалением опустив уже поднявшееся для очередного удара колено, улыбаюсь до безобразия широкой улыбкой на тяжело дышащего и пышущего несметным желанием убивать мрачного, мертвецки бледного мальчишку, грубо всучив в его испачканные в краске руки поднос. — Что это? — поинтересовался он с таким презрительным видом, будто я ему не вкусный ужин принесла, а ядом решила напоить. — Ужин, — сдвинув его в сторону, спокойно зашла я, по сути, в свою собственную комнату. — Дэннис беспокоилась, что ты такими темпами заморишь себя голодом, и припахала меня как группу поддержки. Давай, малыш Томми, не строй из себя невесть что и отправь в ротик несколько ложек чечевичного супа!       Побагровев, Том уже хотел было излить излюбленную порцию желчи, как, неожиданно передумав, отрывисто качнул головой, с характерным звоном поставив поднос с посудой на стоящую возле кровати тумбочку, после чего, усевшись за учебный стол, с каким-то нездоровым энтузиазмом продолжил рисовать прерванный рисунок.       Мда, как человек, промучившийся в этой стезе пять лет, могу с уверенностью сказать, что с таким настроем у него точно ничего не получится.       Не то чтобы он делал что-то не так или напрасно тратил свое время. Отнюдь. Не зря ведь говорят, что рисование тренирует и укрепляет память с мышлением, просто… У Тома не было к этому абсолютно никакого таланта или какой-либо предрасположенности.       Грубо говоря, он был ужасной бездарностью.       И если говорить начистоту, то данный факт неприкрыто радовал мою приземленную душу.       Все-таки есть в этом мире справедливость, и даже у гениев есть незначительные слабости!       Никогда не верила в то, что этот высокомерный засранец был таким уж идеальным человеком. Нет, я понимаю, всеобъемлющая жажда знаний и силы, природные данные и удачно сошедшиеся звезды, но всему должна быть разумная граница.       И в случае Тома этой границей являлось умение изображать детские зарисовки. — Впрочем, не думаю, что у тебя все так плохо, — подойдя к нему со спины, глубокомысленно изрекла я, игнорируя доверху заполненное скомканной бумагой мусорное ведро. — Что ты сейчас рисуешь? Петуха? — Павлина, — недовольно проворчал Том. — И если ты пришла сюда поиздеваться над моими прискорбно жалкими способностями, то прошу, сделай так, чтобы я тебя больше не видел.       Скривив уста в неразличимой усмешке, нагло усаживаюсь с ним за один стул и, обхватывая правой рукой чужие пальцы, плавно обвожу кистью туловище кривовато вышедшей птицы, силясь исправить неудачные мазки и пятна. Получалось на удивление неплохо.       Несколько раз приходилось тянуться за мутным стаканчиком воды, разноцветные кюветы же находились прямо под носом.       Поначалу вздрагивающий от любого лишнего движения Том подо мной замер и, кажется, боялся даже дышать, не отводя внимательного, испытывающего взора от расцветающей перед собой картины.       Понять чужое удивление можно, я ведь впервые перед ним рисовала, причем со столь близкого ракурса.       Правда, когда до конечного результата оставалось совсем немного, кисть предательски разъехалась в сторону, пустив все труды насмарку.       Расстраиваться я тем не менее не спешила, только покрепче ухватилась за чужую ладонь и произнесла необычайно мягким для себя голосом: — Попробуем еще раз? — Давай.

***

      С того дня между нами двумя незаметно прижилась традиция писать красками под покровом ночи в редком мерцании ночного светильника. Ощущение становившегося по-детски беззащитным, даже несколько беспомощным Тома настолько успокаивало и ободряло, что втайне мне хотелось, чтобы ночные уроки никогда не прекращались.       К счастью, каждый раз когда Том начинал делать успехи, нас неизменно постигала неудача, отчего о конце подобных занятий даже речи не шло.       Хотя в школе тот показывал невиданные результаты, давным-давно заставив придирчивого мистера Тэтчера взять свои слова назад.       Возможно, он специально совершал такие промахи, чтобы продлить эти блаженные минуты слабости. Возможно, это просто я плохой учитель, но факт оставался фактом: рисовать у Тома получалось все также из рук вон плохо.       За что уцепилась сердобольная Дэннис, не в силах смириться с тем, что у ее воспитанников останутся неприятные воспоминания о столь дорогом для нее искусстве. Наверное, она руководствовалась тем фактом, что раз уж Том не смог подступиться к живописи, то наверняка найдет себя в другой области.       В случае миссис Кросбис данной областью являлось ваяние.       И вот уж в чем-чем, а в подделке скульптур ему не было равных. Глина буквально таяла под его нежными прикосновениями, позволяя творить с собой все, что взбредет в его неутомимую голову.       Чего не скажешь обо мне, азы благодаря художественной школе я знала, но помогали те знания слабо, так как неудачи я терпела еще в прошлой жизни. А уж когда на одном из подобных занятий с впечатлительной Дэннис мой уродливо вылепленный от уставших нервов тарантул вдруг ожил и начал скакать по всей комнате, и вовсе оставила эту идею.       Риддл до сих пор припоминает те позорные события, так как ловил вертлявое насекомое он со мной, пока находившаяся в полуобморочном состоянии женщина медленно приходила в себя, по итогу списав все на рабочий стресс.       Здраво рассудив, что лепка ни к чему, я больше сосредоточилась на уроках доброго Чарли, не отказавшегося поднатаскать нас с Томом по латинскому и французскому языку. От второго я любезно отказалась, в отличие от Тома, а вот в первый вцепилась руками и ногами, даже попросив купить англо-латинский словарь.       На всякий случай.       Не зря ведь большинство названий магический заклинаний из Хогвартса позаимствованы именно отсюда, а не из любого другого языка. Да и в жизни всякое может пригодиться, кроме французского.       Сомневаюсь, что буду общаться с высокомерными снобами, говорящими на так называемом «языке любви».       Жизнь в семье Кросбис оказалась на диво спокойной, я бы даже сказала — безмятежной, если не брать во внимание тот мистический инцидент в Сомерсетшире.       Вставать ранним утром ради пробежки по ближайшему парку вместе со слепившей улыбкой Дэннис, перебрасываться колкими шуточками за обеденным столом под снисходительное фырканье Риддла и устраивать семейные пикники на каждые уикэнды.       Мне бы хотелось, чтобы это могло продолжаться вечно.       Только когда я случайно встала одной поздней ночью из-за нужды мочевого пузыря, в срочном порядке пришлось спуститься с небес на землю, да надавав самой себе пару профилактических пощечин. — Что же делать, Чарли? Мы не потянем троих! Школу могут закрыть в любой момент, а с моим положением я легко потеряю работу, — взволнованный женский голос, находящийся в одном шаге от полноценной истерики, наверняка принадлежал миссис Кросбис. — Мы не будем делать аборт, Дэннис, даже не думай об этом! — а вот разгневанные тихие ноты Чарли я могу узнать где угодно, учитывая, насколько редки вспышки чужой злости.       Когда из гостиной донеслись горестные звуки чьих-то рыданий, я наконец отмерла от собственного ступора и медленно спустилась вниз, встречаясь с испуганными лицами прижавшихся друг к другу двух несчастных взрослых людей.       Да, ситуация сложная.       Но кто сказал, что ее нельзя решить? — Аза, миленькая, т-ты все слышала? — торопливо вытерев рукавом голубой кофточки заплаканные глаза, надтреснутым голосом спросила Дэннис. — Не беспокойся об этом, ладно? Мы с Чарли обо всем позаботимся.       Вместо ответа я наградила ее тяжелым вздохом, яснее слов говорящим о моем отношении к ее сомнительному «позаботимся»: — Очень мило с вашей стороны, миссис Кросбис, но это будет уже лишним. Я не хочу злоупотреблять вашей добротой, хотя… Позволите одну маленькую просьбу? — Конечно, Аза, — ломко улыбнулся Чарли. — Что такое? — Не могли бы вы оставить Тома? — нервно сглотнув при виде поселившегося во взгляде женщины протеста, спешно продолжаю. — Когда вы приходили в приют, вам не стоило особых усилий взять под опеку двоих детей, так что и сейчас это не должно быть особой проблемой, разве нет? Просто отправьте меня обратно, продолжив приглядывать за Томом.       Судя по их неуверенному и растерянному виду, если уж они и планировали оставить кого-то, то точно не Тома. За что я не могла их винить. С Томом трудно найти общий язык, не говоря уже о родственной близости.       Но, какова ирония, из нас двоих в надежной и любящей семье он нуждался больше всего. — Мне было достаточно и этих деньков, — имея в виду вовсе не последний год, ностальгически улыбнулась я. — Это было веселое время, насыщенное сотней приятных воспоминаний. Том просто еще не осознал этого, но в один момент он поймет и вы не пожалеете, что приняли его. — Аза, — слабо воспротивилась Дэннис, окидывая меня крайне болезненным взглядом. — Я… я не желаю этого. Нет. Прежде всего мне всегда хотелось те…! — Пожалуйста, Дэннис, — схватив дрожащие пальцы согнувшейся женщины, умоляюще прошептала в ответ, перебив столь жестокую, но честную отповедь. — Я никогда ни о чем вас не просила, и мне ничего не нужно, кроме одного.       С искусанных губ миссис Кросбис сорвался едва уловимый всхлип. — Позаботьтесь о Томе.       Когда она меня обняла, я заскулила вместе ней. Давление на не готовый к таким объятиям пузырь оказалось слишком мучительным.

***

Примечание.

Пу́динг — английское блюдо из теста. Английские пудинги содержат в себе, обыкновенно, тонко изрубленный говяжий жир, отварную морковь и овечий сыр. Они заворачиваются в обмазанный маслом холст и варятся в солёной воде; употребляются с вином или соусом. Акварельная краска в кюветах поставляется в виде прямоугольных или круглых «пирожных», которые укладываются в отдельные выемки в коробке. Ваяние — иначе скульптура, или пластика в широком значении слова, искусство создавать из глины, воска, камня, металла, дерева, кости и др. материалов изображение человека, животных и иных предметов природы в осязательных, телесных их формах.