Лепестки азалий

На свете нет ничего невозможного — дело только в том, хватит ли у тебя храбрости. Альбус Дамблдор Гарри Поттер и узник Азкабана

***

      На следующий день моя полудохлая тушка проснулась в больнице и — что особенно странно — без каких-либо внешних ран или внутренних повреждений. Только щеки с нежными ручками поцарапала из-за острых веток при вероятном падении с обрыва да прошла через ту еще нервотрепку из-за разбирательств с взволнованным семейством, а в особенности Томом.       Впрочем, Том всегда умел отличиться.       Только в данном случае это обернулось в худшую сторону.       Мало того, что первое, что я запечатлела после своего пробуждения, — это его перекошенное от злости лицо и вцепившиеся в мою посиневшую от синяков руку пальцы, так еще и с окончанием лечения в смердевшей отвратительной хлоркой больнице пристал, как застывшая смола, не отходя ни на шаг ни под какими уговорами и безжалостными в своих методах пытками.       Я и его лелеемые учебники кромсала, надеясь, что от чувства оскорбленной невинности тот наконец отвяжется и уйдет восвояси, но он, вопреки всему, их стоически ремонтировал, то педантично заклеивая скотчем, то импульсивно восстанавливая с помощью магии.       И запирала или же запиралась сама, в зависимости от ситуации, во всяких укромных местечках вроде неиспользованной в доме кладовки или гардеробной похихикавшей над милыми «салочками» Дэннис.       И даже прибегала к насильственным мерам, не раз затевая полусерьезную-полушутливую драку, буквально пытаясь вдолбить в его упертую голову знание о том, что со мной больше ничего не стрясется.       Жаль, что Том в такие слабые по своей сути уверения не верил.       Он убежденно повторял не по-детски серьезным тоном, что над судьбой никто не властен. Что ему было достаточно одной ошибки, которая едва не стоила моей жизни. Что он ни в коем случае не позволит кому бы то ни было, хоть самому господу, забрать его собственную сестру из его поля зрения.       Потому что… — Я ощутил, как остановилось твое сердце, Аза, — сипло, с каким-то надрывом в голосе вымолвило резко сделавшееся беспомощным и несчастным дьявольски хитрое отродье. — Пока мы тщетно метались по всему лесу, я бессильно замер на месте и просто не знал, что делать. Ты хотя бы осознаешь, какой это был удар для меня?       «Только если по твоей гордости», — досадно подумала я тогда, но с чужой манией преследования таки смирилась.       И даже научилась не обращать внимания на собственническую хватку чужих пальцев с самодовольной ухмылкой их обладателя.       Сама виновата — нечего было за всякими сомнительными духами в глухих чащах следовать, пускай и произошел тот инцидент отнюдь не по доброй воле. В здравом уме я бы в жизни в овраг не сунулась, не то что так глупо споткнуться на месте об жалкий камень.       Хотя ощущение того, что кто-то нарочно столкнул меня вниз, не покидало ни на секунду.       К счастью, леденящие кровь старые песни и детский смех невидимых детишек с того дня больше меня не настигали. Возможно, дело было связано с местом их обитания, все-таки таинственный каменный круг, как и сам не менее мрачный лес, имел сомнительную репутацию среди сельских жителей совсем неспроста.       Наверняка ведь что-то нечисто.       Неудивительно, что после всех этих умеющих наводить жуть слухов и «трагического» происшествия в Фертоне Дэннис, с трудом дотерпев две недели моего лечения в местной больнице, на пинках оторвала глубоко поглощенного исследованиями мужа и в спешном темпе заставила всех вернуться назад в Лондон.       Мы с Томом только облегченно вздохнули, полностью вверяя себя в ее руки, в то время как разнесчастный Чарли слезно прощался со всем, что его так увлекло, предварительно собрав целый кейс сделанных фотографий, документов и переводов.       К тому времени уже настало время учебы в ближайшей школе, в которой как раз работала Дэннис, и время стремительно побежало вперед. Друзей мне, что и следовало ожидать, завести так и не удалось, впрочем, как и строившему из себя невесть что Тому.       То ли из-за того, что манеры у меня панибратские (ну не могла я целый час трындеть о каких-то розовых заколках), то ли из-за маячившего сзади Риддла, пугающего всех мрачным взглядом из-под насупленных бровей.       Надо сказать, что паранойя людей до добра не доводит, чему он выступает наглядным примером.       Я-то ладно — двадцать четыре тетке стукнуло.       Да и в любимый мяч гоняла уже с трудом, чувствуя себя до превратности нелепо, особенно когда после вот таких вот мальчишеских игр на заднем дворе школы мелкий гаденыш начинал сверлить меня пренебрежительным взглядом, так и напрашивающимся на профилактическую затрещину.       Серьезно, что не так с этим ребенком? Я в его возрасте активно шишки набивала в драках с дерзкими пацанами из соседнего района, наплевав на правила приличий с высокой колокольни.       А он что? Сидит целыми днями дома и книжки читает.       Ну сразу видно — неродная кровь.       Был бы моим настоящим братом, домой бы не возвращался, участвуя в любой мало-мальски опасной, а главное интересной, авантюре!       Дэннис, по всей видимости, мою точку зрения разделяла, раз загорелась решительной идеей нарядить что Тома, что меня в самые броские костюмы для Хэллоуина. Оригинальностью те, правда, не блистали…       Окидывая пышный розовый «ужас» по ту сторону зеркала презренным взором, я не переставала задаваться вопросом о том, когда же успела так сильно нагадить, что вселенная мучает меня столь изощренным способом.       Закончив наносить на мои глаза светлые тени для век, Дэннис проворно надела на ставшие еще гуще и кудрявее черные волосы переливающуюся всеми оттенками морганита блестящую тиару: — Что и ожидалось, просто куколка!       На заднем фоне послышался ехидный смешок Тома, что стал последней каплей в чаше моего терпения. — Но я хочу быть пиратом! — подняла я праведно горящий взгляд на встрепенувшуюся женщину, не желавшую неуместных ссор в доме. — Почему нам нельзя поменяться костюмами? Тому все равно не нравится быть этаким «разбойником».       Что правда, то правда, в морских бандитах, грабящих мирные острова, Том не видел ни грамма романтики и столь воспеваемого невинными детьми волшебства.       Впрочем, ему в целом не нравился весь праздник, который не имел для него никакого смысла.       Особенно унизительная традиция выпрашивать у взрослых конфеты, как какие-то попрошайки с улицы.       Чудной мальчик, что сказать. — Но, милая, — предприняла она бесцельную попытку успокоить меня, нежно растрепав завитые волосы, не замечая, что только распаляет мой гнев. — Том — мальчик. — И что? — громко фыркаю вместо ответа, недовольно поджимая нижнюю губу. — У одежды нет пола, Дэннис! — Даже не знаю, милая, вам уже выходить пора, — покачав головой, с искренним сожалением сказала Дэннис, растягивая уголки губ в виноватой улыбке. — Может, попробуешь в следующем году? — Но я хочу сейчас, — отрезала я, чувствуя, как сворачиваются гадким узлом собственные внутренности.       Теперь слово взял уставший от бессмысленных разговоров Том: — Не неси чушь, Аза. Девушки не могут быть пиратами, вы слишком слабые.       Если до этого я была зла, то теперь просто в бешенстве.       До грязного рукоприкладства не дала опуститься мягкая, но твердая рука вовремя подошедшего Чарли, привлеченного шумным обсуждением из прихожей. Успокаивающе улыбнувшись на мой было вскинувшийся взгляд, отчего я мигом потеряла былой запал, он ласково втолкнул в мои руки праздничный мешок со скелетами.       Тяжко вздохнув, благоразумно решаю махнуть рукой на всяких Темных Лордов, бездумно разделяющих свою душу на семь крестражей, спрятанных непонятно где. — Забыли, — только и пробормотала я себе под нос, одаривая предательски вздрогнувшего Риддла красноречивым взглядом, ясно описывающим настоящее значение озвученного вслух слова.       «Две недели у моих ног ползать будешь». — Попытайся, — скептически хмыкнул он, язвительно усмехаясь. — Какие у вас очаровательные отношения, — натянуто рассмеялся Чарли, отпирая входную дверь. — Сразу видно — настоящие брат и сестра!       Стоит признать, в следующую секунду глаза мы закатили одновременно. — Не обижайся, Аза, — целомудренно поцеловав в висок, подбодрила Дэннис перед нашим уходом. — В следующий раз я куплю тебе костюм капитана корабля! У нас ведь еще Рождество есть, не забывай.       Криво улыбаюсь, абсолютно не веря в сказанное.       Мужской шовинизм в двадцатом веке хоть и не укоренился, но прогрессировал с пугающими показателями.       Впрочем, возможно, во всем виноват эгоцентризм и несвойственный детям цинизм Тома. — Аза, подожди! — запоздало крикнул оставшийся позади Том, пока я с упорством крейсера упрямо шагала вперед. — Аза, не забывай, что сказала миссис Дэннис, — мы не должны отдаляться друг от друга! Это может быть опасно для тебя.       Снова.       Не знаю почему, выброс ли это детских гормонов или еще что, но за несостоявшийся костюм, как и несправедливое по равенству отношение, было до безумия, до горьких слез в уголках глаз и щиплющего носа обидно.       В душе поднималась такая волна протеста, что так и ворочалась бы внутри, если бы каким-то образом не вырвалась наружу, отчего мне стало даже легче дышать. Словно сдерживающую все это время бурный поток плотину наконец прорвало. — Азалия Меропа Риддл, какого черта ты натворила?!       Пронзительный негодующий вопль был не совсем тем, чего я ожидала.       И раздраженно оглянувшись назад для не менее негодующей тирады, с трудом сдерживаю нервный смешок от вида медленно закипающего Тома, облаченного в то самое розовое убожество, от которого я так рьяно отказывалась пятью минутами раньше.       Конечно, это не то, над чем стоит смеяться, платье шло его трогательно сердитому личику даже лучше, чем мне.       Но, боже, это было выше моих сил!       Не выдержав и повернувшись предательски подрагивающей от смеха спиной, я неосознанно сорвалась на глумливый смешок, прежде чем помчалась вперед, ничем не сдерживая хохот. — Я убью тебя, проклятая мерзавка, — замогильно спокойным тоном оповестил меня Риддл, немедленно помчавшись за мной, потешно подбирая свой пышный подъюбник, чем окончательно добил мою всхлипывающую от смеха тушку. — Йо-хо-хо, поднять паруса! Нам навстречу мчится злая розовая фея, ничем не хуже морского кракена!       По приходе домой грязных, хорошенько повалявшихся в грязи и траве, а также с трудом наскребших пять штук липучих конфет, нас вдвоем встретило вытянувшееся в искреннем изумлении лицо миссис Кросбис.       Что, внимательнее нас осмотрев, сорвалась на совершенно девчачий восторженный визг, патетично всплеснув руками: — Неси камеру, Чарли! Я просто обязана заснять этот чудесный кадр «братского самопожертвования»!       Услышав ее слова, Том почему-то разгневанно зашипел ущемленной змеей.

***

Примечание.

Дипломат, атташе-кейс (от англ. attaché case) или просто кейс — небольшой плоский чемодан для деловых целей, сделанный из мягких (например, винил) или жёстких пластиков, металла, искусственной или натуральной кожи. Дипломат может иметь замки с ключами и/или кодовые, сигнализацию (срабатывающую, как правило, при вынимании штекера, крепящегося к петле, носимой на запястье, из гнезда, расположенного на корпусе или же при несанкционированном поднятии дипломата). Дипломат, кроме ручки, может иметь плечевой ремень. Размеры современных дипломатов подогнаны под стандартный размер бумаги (А3). Морганит — это прозрачный драгоценный камень, одна из цветовых разновидностей минерала берилла. Другое название, распространенное в России, но практически неизвестное в мире, — воробьевит. Кра́кен — легендарное морское чудовище гигантских размеров, головоногий моллюск, известный по описаниям исландских моряков, из языка которых и происходит его название. Фигурирует в книгах, фильмах, играх и других произведениях искусства.