Куда не ступала нога человека

— Что-то в твоем взгляде изменилось. — Ты теперь умеешь различать выражения? — Могу. Хмм… — тянет она. Он не может пока ее полностью разглядеть за алым туманом и вуалями из красного шелка, но ему кажется, что она вьется вокруг. Точь в точь Соня, когда та выпрашивает внимание. — Как будто кто-то посеял в тебе сомнение касательно меня… или тебя — а потом его разрешил. Ну как, ну как, угадала? — Да, — признается он, пораженный ее проницательностью. Она хихикает, страшно довольная собой. — Это не только взгляд, мы воспринимаем реальность на многих уровнях, — объясняет она. Он ощущает легкие касания: как будто она обвила его шею руками. — Мысли, эмоции, чистый эфир… Но я и понятия не имела, чего мы на самом деле лишились, когда отказались от физической формы. — А теперь понимаешь? — М-м-м… Еще не до конца, — мурлычет она. — Как бы тебе сказать… В тебе есть ярость и сила ее подавить. Страх и талант к его преодолению. Доверие и вспышки подозрительности, от которых тебе потом непонятно больно. Мне нравится больно. — Серьезно? — он поднимает брови. — Оно такое разное! И на стольких уровнях! А еще мне нравится страсть, и то, какой ты приземленный — сильный, простой, надежный как… как бетонное покрытие космодрома. — Но? — угадывает он. — Но еще мне нравится жадность, — шепчет она. — Мне кажется, это для меня. Мне мало узнавать про ваш мир только от тебя. Я хочу еще. — И в этот момент романс закончился, — хмыкает он. — Ох, милый! — смеется она. — Ну не сердись! Ты всегда будешь для меня особенным, и однажды я, может, вернусь за тобой — кто знает? В конце концов, от тебя я впервые узнала все, что делает меня такой живой, такой… жадной! — Любовью я была; но ты в три дня претворил в Желание меня? — ему случайно вспоминается маленькая поэма из компьютерной игры. — Может да, а может и нет, — шепчет она. — Но теперь я есть, и ты теперь мой, даже если я не рядом, даже если я ищу других. Запомни меня. — Как мне хоть тебя называть? — Ксеона. — Капитан, позвольте… Билл поднял ладонь, призывая Лину промолчать, отпил кофе и только после этого посмотрел на голограмму. Дело было уже за полдень, и кофе он себе сделал исключительно для себя любимого, как мантру повторяя, что до зависимости ему еще далеко. — Что? — хмуро каркнул он и сделал еще глоток. Интуиция старого вояки подсказывала ему, что новости не из лучших, и позже насладиться кофе уже не получится. — Я подсмотрела промежуточные итоги инвентаризации, — таким извиняющимся тоном сообщила ИИ, как будто подсматривала за всей командой в санузле. Инвентаризацию с самого утра проводили Крис с Тейном — первый как наиболее организованный, второй как злой гений, который руководил погрузкой сначала на Дарионе, а потом и на «Кракене». Капитану оставалось только пожинать плоды этой деятельности, а пока что он дежурил в рубке и присматривал за нанесением на карту нового сектора. — Только не говори, что у нас заканчивается кофе, — буркнул Билл. — Нет, но… — Тогда ситуация не так уж критична, — с облегчением вздохнул он. Лина выдержала паузу, давая понять, что он серьезно заблуждается и позволяя ему дойти до этого своим умом. — У нас истощается дилитий, — сообщила она. — Его кристаллы используются для фокусировки матрицы силовых полей. — Без которых мы не можем лететь на сверхсветовой, да и на обычных двигателях можем только ползти черепашьим шагом, чтобы не разбиться о дрейфующий дырявый ботинок, — мрачно дополнил Гилберт. — Спасибо, Лина, я понял. — Начать сканировать ближайшие системы на наличие дилития? — Начинай. Что ж, хотя бы что-то относительно хорошее они узнали в результате этого приступа трудоголизма со стороны напарников — ведь куда хуже было бы, когда на приборной панели замигало сообщение об истощении кристаллов, а новых нет и добыть негде. Они уже больше месяца прочесывали обширный регион между Кордаром и Эллинией, пытаясь отыскать собственно Эллинию или хотя бы зацепку насчет загадочной Зельберры, но до сих пор единственной их добычей стали карты целого ряда секторов, всех как один необитаемых. А каждый потерянный день — это ухудшение положения дома, в Дарионе. Хотя официальных рапортов Храма у них на руках не было, Кристиан со знанием дела отмел самую возможность их коммуникации, там и тут оброненные Феанорой слова, обрывки чисел и прочие мелочи вызывали тревогу у всех троих. На колени Билла вспрыгнула Соня, явно изгнанная из грузового отсека, чтобы не вертелась под ногами. Кошка тяжело вздохнула, растянулась поверх капитана, свесив все четыре лапы, и прикинулась подушкой с кистями. Гилберт рассеянно, по привычке, почесал ее за ушами и бдительно допил кофе, пока она не решила, что им надо делиться. Потому что случаи уже бывали. Инопланетный евгеник, импы ее задери… Что дальше-то делать? Попросить уничтожить их, дарионских, лежащих в криокамерах, Феанора не могла, Храм просто заявит, что никаких евгеников у них нет, а вам, собственно, зачем это нужно? Открыто сообщить об опасности, которую представляет их заражение, тоже нельзя было, потому что безболезненно выдрать Тейна из этого не получалось никак, а замять такое не сможет даже Ричард. Собственно, только Ричарду они и могли открыть все без утайки, чем Феанора и собиралась заняться в ближайшее время. Они с Тайлером это уже обсуждали. — Будь мы в пределах Дариона, Храм попытался бы им воспользоваться, — подумав, сказал тогда контактер. — Возможно, они бы повторно его заразили или начали разрабатывать технологию, которая позволила бы через него атаковать эту систему улья и уничтожила контроль над солдатами. — А что, они и такое могут? — наивно удивился капитан. — Но мы вне их досягаемости, — Тайлер проигнорировал вопрос. — Он потенциальное опаснейшее оружие в руках врага, который знает о его существовании. Риск слишком высок. — И что, получи ты приказ его уничтожить — ты бы на это пошел? — прямо спросил Билл. Кристиан долго молчал, методично взвешивая долг, пользу, дружбу, ложь и прочие переменные, точно средневековый аптекарь — загадочные порошки по одному ему известной формуле. — Именно поэтому капитан Аргус не может сообщить о нашем открытии Храму, — наконец уклончиво ответил он. — Но я подозреваю, что Тейн и сам не горит желанием помогать этой Зельберре и подготовился к разным сценариям. — Или он просто будет импровизировать, — капитан пожал плечами. — Но я понял о чем ты. — Еще кое-что, — сказал контактер. — Я думаю, что наша миссия изначально касалась Скверны, хотя мы об этом не знали. На Мехгарде Дебат сказал, что «Примис» направлялся в сторону Эллинии. Затем он пропал, а до нас дошло сообщение по каналу, который должен использоваться только для исключительных случаев. — Я надеюсь, уж Фандор-то и де’Вирре не евгеники? — жалко пошутил Гилберт. — Нет… Но нам надо быть готовыми к тому, что именно они привлекли внимание Зельберры к Дариону, и именно у них она узнала, как туда попасть и где наши слепые зоны. — Нашла, — голос Лины вырвал Билла из раздумий. — Восемь часов лету. Но выглядит надежно, не эхо от сенсоров. — Восемь часов, восемь дней… Такое чувство, что без разницы уже, — пробормотал космодесантник. — Автопилот справится? Пойду хоть помогу им закончить, все лучше, чем без дела сидеть. — Хорошая идея, — одобрила искин. — А то на вас, уж простите, капитан, плесень расти начала. — Как на благородном гефенском сыре? — слабо улыбнулся он. — Нет, как на забытом в буфете помидоре, — безжалостно отмела его сравнение Лина. — Совсем вы у меня, мальчики, затухли, вы блондинчику-то напомните, что он вроде как психолог. Пусть отрабатывает паек. — А тебе-то самой не скучно? — Нет, мы со Жнецом в шахматы режемся, — легкомысленно отозвалась она. — Все, идите, идите. Когда дама так активно тебя выгоняет, лучше подчиниться, так что Билл переложил Соню в соседнее кресло, забрал опустевшую кружку и пошел в грузовой отсек, создавать рабочую атмосферу. Та, как оказалось, уже цвела буйным цветом: расположившись на опустевших ящиках, некогда заклятые враги, почти сталкиваясь лбами, что-то смотрели на общем вирт-экране. И хотя с вершины лестницы, ведущей на основную палубу, Гилберт не мог разглядеть саму картинку, для опознания звука ему хватило пары секунд. Мерзавцы смотрели «Вектор», без него! — Это что такое?! — рявкнул он, едва удержавшись на лестнице. — Повышение квалификации, — и глазом не моргнул Матиуш. — Вот, показываю Крису, как водить не надо, пусть учится на ошибках идиотов. Капитан подошел поближе и понял, что это не было одно из бережно хранимых им выступлений, а запись свежей трансляции, наверняка сделанная Феанорой для оторванной от жизни команды «Искателя». Судя по вскрытой банке энергетика, сосредоточенному лицу Криса и язвительному тону Тейна, пользу они из просмотра извлекали всеми силами. — Кто выступает?! — Билл толчком заставил инженера подвинуться и сел рядом, жадно вглядываясь в экран. — Доройтогшо, — буркнул Матиуш. — Это у него псевдоним такой? — не понял капитан. — Это у него жанр такой, — ядовито прошипел техник. Гилберт повернулся за объяснениями к Кристиану. — Этот спортсмен известен как Вермеус, — сообщил Тайлер. — Перед выступлением мы смотрели его интервью, где он заявлял, что после исчезновения Чернокнижника природа наконец-то достаточно очистилась для процветания истинных талантов. Тейн издал низкий рык, который не смог перевести даже контактер. — Помню я этого старого пердуна, он меня на моем первом чемпионате ничтожным червяком обозвал, — добавил он. — У-у-у-у, muuhai… — Насколько я понимаю, он всего на четыре года старше тебя, — заметил Кристиан. — Угу, и на поколение назад. — Правда? — храмовник вперил в изображение Вермеуса пристальный взгляд, точно пытаясь высмотреть его ДНК через кожу. — Ага, К044У1-1, — рассеянно кивнул евгеник. — Они все на желчь исходили из-за того, что линия М4Г была удачнее во всех отношениях. — И он просто вот так… живет?! — не поверил капитан. — А как же?.. — Кто знает, сколько еще на свете Ричардов и Тейнов? — меланхолично вопросил инженер, подпирая подбородок кулаком. — Прямых доказательств у меня, правда, нет, но вот что этот жук навозный в восстании не участвовал, готов свою голову прозакладывать. Его всегда интересовал только он сам. — И ты никому не сказал? — спросил Гилберт. — Хотелось сдать, конечно, — признался Матиуш. — Но я-то не сволочь. — Ага… — глубокомысленно протянул Билл. — Поверить не могу, что в мое отсутствие он таким павлином расхаживает, — техник скрипнул зубами. — Хотя сам-то… — Он действительно производит отталкивающее впечатление, — согласился Тайлер. — Мы будем смотреть его выступление? — А то! — Тейн прихватил зубами краешек банки с энергетиком, рванул жесть, чтобы увеличить дырку (вероятно, воображая себе при этом горло Вермеуса), и залпом допил оставшееся. — Посмотрим-посмотрим, что он там попытается изобразить… Судя по встрече с Резо и его мстительному выражению сейчас, евгеник всю душу вкладывал не только в свои увлечения, но и в ненависть. И это не говоря уже о Сестии… Билл Вермеуса, конечно, знал; не фанател, как по Чернокнижнику, но знал, как знал всех мало-мальски известных спортсменов в этой сфере. За годы его стиль так и не изменился: носил он фиолетовое, а ездил на черной машине в алые разводы. Фаворит до появления своего звездного соперника, последние несколько лет он безуспешно пытался вернуть себе былую славу, но Тейна до сих пор ему затмить не удалось. Стоило ему появиться у линии старта, как инженер презрительно скривил губы: — Ты посмотри, сколько лет, а скользящими магнилоками так пользоваться и не научился. — А в чем ошибка? — спросил Тайлер, который всерьез вознамерился повысить свою квалификацию пилота гравискутера. Билл тоже навострил уши: когда еще удастся послушать кого-то более искушенного в таких вещах? Практика, конечно, дело хорошее, но не когда она вся сводится к тому, чтобы изо всех сил цепляться за машину и молиться всем богам и демонам сразу. — Коленное крепление слишком высоко, — Матиуш для наглядности постучал согнутым пальцем по собственному колену. — Слишком скученно сидит. — А как правильно? — Я тебе потом покажу, — отмахнулся гонщик. Трасса открывалась спуском с трамплином, после чего гонщик попадал уже в основную зону, где в течение пяти минут должен был показывать свое мастерство, пользуясь препятствиями, трамплинами и прочими подручными материалами. Строго говоря, этот раздел «Вектора» именно что гонкой не считался; это был биатлон, где сначала демонстрировались способности в вольном стиле, собственно гравифристайл, а потом уже начиналась общая гонка на время. Гравискутер взревел и скользнул вниз по дорожке, разогнался, взмыл в воздух — и как в замедленной съемке изящно описал мертвую петлю. Однако Тейн, следивший за выступлением через полосу визора на правом глазу, позволявшую накладывать точный секундомер на запись, только презрительно хмыкнул. — Затянул, как соплю, — прокомментировал он. — Готов поспорить, был момент, где он почти повис на одних магнилоках — центробежной не хватало. С точки зрения Билла, почти не считалось, и в целом в петле Вермеуса не было изъянов — но сам он был пилотом более габаритных машин, так что, может, ему не хватало нужной перспективы. Вермеус нырнул на нижний уровень полигона, быстрым зигзагом промчался сквозь все заграждения до противоположной стороны поля. — Ну и кого он собрался своим ранверсманом удивлять? — Думаешь, не рискнет хаммерхед? — засомневался Билл. — Спорим? Поспорить капитан не успел, и слава богам, потому что гонщик действительно пошел на разворот на горке — куда более контролируемый маневр, чем тот, который предлагал космодесантник, пусть и похожий. Тейн ухмыльнулся: наполовину победно, наполовину ехидно. — Как ты понял? — спросил Кристиан. — Во-первых, это его любимая фигура. Во-вторых, хаммерхед в условиях гравискутера куда сложнее, чем на других аппаратах, — объяснил Матиуш. — При ранверсмане можно пользоваться гравиполем, пусть и ограниченно. Хаммерхед, из-за подъема вертикально вверх, можно только на своем движке, так что разогнаться надо заранее, а он на зигзаге не набрал… — Ранверсман тоже считается фигурой высшего пилотажа, — заметил Билл. — У вас примерно одна малина, но у нас это разные вещи, — отмахнулся техник. Тайлер подпихнул к нему пустое вирт-окно: — Объясни. Просить дважды и даже объяснять не пришлось: Тейн охотно принялся чертить схемы и объяснять, где лучше поддать мощности, где наоборот отпустить, как пользоваться магнилоками в разные моменты маневра… Храмовник слушал очень серьезно, то и дело задавая уточняющие вопросы, на которые евгеник отвечал пространно и охотно, без капли былого яда. Из-за дополнительных комментариев специалиста просмотр затянулся в два, а то и в три раза, зато и познавательность возросла примерно во столько же. После выступления Вермеуса и еще пары претендентов, тон Матиуша заметно изменился, смягчился; теперь, вместо того, чтобы плевать ядом в каждое движение спортсмена, он подмечал и удачные моменты, и даже давал закадровые советы — пусть цели они достигнуть не могли, но разница все равно была колоссальной. — Тейн, а ты когда-нибудь думаешь выступать? — спросил Билл, пока Тейн задумчиво наблюдал за тем, как камера скользит по секторам с болельщиками в ожидании начала церемонии награждения. Евгеник посмотрел на него искоса, с нечитаемым выражением лица. — Там видно будет, — туманно отозвался он. — Мой отец всегда говорил, что если разбился — вернуться можно только кем-то другим и отвоевывать славу у самого себя. Но мертвых душ я за собой оставил уже немало. — Он пилот? — спросил Кристиан. Матиуш усмехнулся: дескать, держи свое профессиональное любопытство при себе, мы тоже не дураки. — Нет, байкер-любитель. Откуда, думаешь, я этого понабрался? — Ну, мы с Крисом думали, что тебя либо в шкафу держали до совершеннолетия, либо это в «Сете» так намудрили, — признался Билл. — Мальчики, тут уточнения по месторождению, — позвала Лина, упреждая непредсказуемую реакцию инженера. — Посмотрите? — Дай в рубку, оттуда удобнее, — махнул рукой инженер. — Сразу и подшаманить можно, если что. — А вы знаете, у нас в Литане тоже были соревнования, — вдруг сообщила ИИ, пока команда собирала мусор и забиралась на основную палубу. — Я думаю, самым близким аналогом в вашем языке будут гладиаторские бои. Мы привозили экзотические формы жизни с подвластных нам миров и устраивали грандиозные турниры на Арене… Ах, времена! — Разве не ты все время утверждаешь, что мы варвары, а вот вы были народом цивилизованным и возвышенным? — хмыкнул Гилберт. — А что, нет, что ли? — искренне удивилась Лина. — У нас такие вещи считаются как раз признаком варварства, — едко сообщил капитан. — Ой, вы со своим дарионоцентризмом! Подумай как-нибудь на досуге, что у разных цивилизаций и мораль разная, полезно будет. — Ладно тебе, показывай давай, что там с месторождением, — потребовал Тейн, падая в свое кресло на мостике. Бунтовать ИИ не стала и вывела результаты последнего сканирования на экран. Команда помолчала, рассматривая план и масштаб. Инженер пошевелил губами, что-то прикидывая, потом поднял взгляд на Билла: — Не пролезет же, да? Месторождение действительно было исключительно удачным, с выходом прямо на поверхность, что значительно упрощало задачу; вот только выходило оно в узком ущелье, куда «Искатель» мог разве что боком упасть — но не задержаться. Капитан чувствовал габариты своего корабля почти так же точно, как Тейн — своего гравискутера (а если учесть разницу размеров, то, может, даже лучше), и он бы точно не рискнул туда соваться. Судя по данным Лины, хорошо если там наберется хотя бы несколько сантиметров допуска, и те не съест погрешность расчетов. — Мы можем телепортировать сразу кусок породы на борт? — спросил Кристиан. — Насколько помню, такое использование технологии предусмотрено разработчиками. — Только не дилитиум, — тут же отверг предложение Матиуш. — Сигнал искажает, ничего не получится — не зря же через щиты телепортироваться нельзя. — Тогда остается только посадить корабль… скажем, здесь, на плато, в пятидесяти километрах, — храмовник обрисовал область ладонью, — и на наземном транспорте спуститься в ущелье. Необходимое количество кристаллов можно увезти в отсеке гравискутера, а для добычи хватит бластера, я читал полевое руководство. — Чур я в группе высадки! — подскочил инженер. Билл и Кристиан невольно переглянулись. Хотя Лина не нашла ничего опасного на этой планете, выпускать особо ценного, но вместе с тем и опасного сотрудника из корабля не хотелось. Вдруг Зельберра уже научила свой улей прятаться от сенсоров, и на планете их ручного евгеника поджидает целая орда зомби, а то и с королевой во главе? Он ведь сам сказал, что им в сторону Эллинии лететь, так что она может быть только ближе… — Расслабьтесь, — фыркнул Тейн. — Во-первых, если меня догонят на моем «Скааре», то нам определенно стоит перейти на сторону космических зомби. Во-вторых, у Криса будет бластер, чуть что — снесет мне башку, и дело с концом. — Ты что, мысли читать умеешь? — вырвалось у капитана. — Нет, просто так привык, что кому-то меня надо убить ради высшего блага, что чую это как протухший сыр, — ухмыльнулся инженер. — Вы же не думали, что одни сможете дойти до этих умозаключений? — Тогда команду высадки действительно лучше сформировать из специалиста Тейна и меня, — решил Кристиан. — Пилоту, на случай непредвиденной опасности, лучше оставаться на корабле. Билл тяжело вздохнул, но кивнул, давая чисто формальное, но все равно капитанское добро. Старпом прав — вдруг что? А они вдвоем и технически подкованы, и убежать смогут, и отбиться. Ему оставалось только пронаблюдать на главном экране, как «Скаар» заложил несколько виражей, но потом виновато возглавил маленькую процессию — видимо, Кристиану удалось как-то достучаться до пилота, что ему удавалось все лучше. — Лина, много там бумажной работы собралось? — тоскливо спросил он. На «Искателе ее было заметно меньше, чем на той же «Ласточке» — например, они вчера провели диагностику пилотского пульта в формате «Нормально работает?» — «Угу», но необходимость разобраться с хотя бы одним документом вызывала в Билле глубокое уныние. — Порядочно, — обтекаемо отозвалась искин. — У нас логи непроверенные есть еще с самого Мехгарда. Гилберт поскреб затылок и тяжело вздохнул. — Включи мне фоном какое-нибудь кинцо про зомби-апокалипсис, — обреченно приказал он. — Как руководство к действию? — не поняла Лина. — Нет, как профилактику особо опасных преступлений. Ненавижу бюрократию!

***

— Пожалуйста, не трать время зря. В ответ инженер обиженно запыхтел в динамик, но все же перестал выделывать фортели в стороне и неохотно вернулся на маршрут, зеленой линией высвеченный на стеклах шлемов. — Нет в тебе ощущения жизни, Крис, — посетовал он. — Вот помрешь — и что будет вспомнить? — Полагаю, эта проблема мне не грозит, когда я умру, — чинно отозвался храмовник, не отрывая взгляда от напарника. Смотрел он не столько в попытках загипнотизировать его взглядом и не дать развлекаться на полную катушку, сколько сравнивая увиденное в «Векторе» и то, как магнилоками пользовался сам признанный виртуоз. Системы у самого Кристиана были куда проще, но, будучи перфекционистом, он ни за что бы не отказался от повода улучшить свои навыки. И потом, Тейн сам пообещал ему, не так ли? — Зануда, — ожидаемо бросил Матиуш. — Ладно! Вот что, что о тебе вспомнят, когда помрешь? Что в надгробной плите бывает больше жизнелюбия? — А что вспомнят о тебе? — невозмутимо спросил Тайлер. — Карьеру гонщика? Но ведь она была анонимной. Уничтожение ячейки Сестия? А об этом многие ли знают? Что ты был умнее Резо? Но от Резо останутся системы и учебники — а после тебя? Ошарашенный евгеник притих и даже перестал исподтишка бросать «Скаара» в разные стороны, чтобы разнообразить езду. Храмовник, пользуясь тем, что его никто не видит, улыбнулся: выигрывать словесные баталии против Тейна было той еще задачкой, поскольку в самый неожиданный момент он мог развернуть всю дискуссию на сто восемьдесят градусов, и дружественный аргумент моментально оборачивался против его противника. Но в последнее время это контактеру удавалось все лучше. — Можно подумать, о тебе вспомнят… — наконец проворчал техник. — Меня ждет звезда на стене в Храме, — с точно отмеренной нанодозой ехидцы сообщил Кристиан. — Самой старой из них уже более четырехсот лет, так что я довольно спокоен насчет сохранности памяти обо мне. Сраженный Тейн поспешил сменить тему: — Наклонись чуть вперед, когда подбрасываешь скорость. Тайлер молча подчинился, не вступая в дальнейший диалог. Последнее слово осталось за Матиушем, но, так как оно было довольно-таки слабеньким, никакого удовлетворения это не приносило. Планета была серой в той же мере, что Моршанк — зеленым; какие-то другие цвета здесь тоже были, но почти полностью поглощались серостью скал, земли, точно запорошенной золой, и неба, изрезанного линией горизонта. Там пейзаж чуть менялся, розовел, как от заходящего солнца, хмурился и клубился: далеко еще, но там собирался шторм, полный ветра, песка и ярких вспышек молний, отсюда похожих на белые шелковые нитки. Лина сказала, что у них несколько часов до того, как их накроет этим штормом, и ее синтезированный голос пронизывала едва слышная тоска по чему-то. Ни лесов, ни рек, ни хотя бы случайных растений — казалось, что не то жизни на планете и вовсе не было суждено появиться, не то она только собиралась зародиться где-то в луже первичного бульона, надежной скрытой от чужих глаз. В другой обстановке команда не отказалась бы поискать эту лужу и понаблюдать за ней, но сейчас это было тратой драгоценного времени, которого у Дариона могло остаться не так-то много. В этом пейзаже «Скаар» и его седок, расписанные зелено-золотистым пламенем, казались особенно инфернальными, точно странный апокалиптический бог, объезжающий свои погибшие владения. Кристиан прищурился, пытаясь считать язык тела гонщика: хотя он продолжал безупречно контролировать гравискутер, что-то в этом было не так. Ну конечно. Храмовник уже слышал эту песню в его плейлисте — «Властелин ничего», он включил ее прямиком в протезированном ухе. Спустя минут двадцать езды — Тейн все порывался ускориться, но Тайлер был неумолим, — напарники нырнули в облюбованное ущелье, остановили скутеры и спешились. — Действительно не пролезли бы, — заметил инженер, любовно похлопывая «Скаара» по боку, как любимую лошадку. Скутер отлетел на несколько метров, выбрал площадку поровнее и опустился на нее, точно действительно был живым животным. Кристиан поднял голову. Ущелье расширялось ко дну, превращаясь в узкую расщелину по мере того, как вздымались серые в бурых и черных разводах скалистые стены; из-за этого внизу было сумрачно, и двое людей почти терялись в неясных, размытых тенях. Только тускло поблескивали ломаные грани кристаллов, выходящих здесь на поверхность; и то наполовину этот блеск угадывался в темной, неровной массе. Матиуш определенным образом покрутил запястьем, и полумрак разрезал луч белого света. Стоило лучу фонарика коснуться кристаллов, как ущелье осветилось миллионом бликов, сродни тому, как освещается озеро, когда на него падают солнечные лучи — волнами, пятнами, но все равно целиком, так что вся вода обращается в жидкий свет. Свет, подвижный, не подчиняющийся правилам и математике, затопил ущелье, окутав напарников золотистым сиянием. Матиуш покачал кистью, заставив блики плясать и искриться, и вздохнул: — Красота. Они помолчали с минуту, купаясь в свете и думая каждый о своем. — Да, — наконец согласился Кристиан. — Это и есть нужная нам жила? Инженер присел возле ближайшего скопления кристаллов, задумчиво постучал по нему ногтем, как будто мог по одному лишь звуку определить состав, но в итоге все же полез за сканером, чтобы убедиться в своем анализе. — Она самая, можешь доставать бластер, я пока отмерю, где резать. Ты же понимаешь, что я не шутил насчет пальнуть в голову? Кристиан, уже повернувшийся к своему гравискутеру, покосился на него, но шлем и визор удачно скрывали выражение лица евгеника. Даже храмовнику не разобрать. — Допустим, — нейтрально отозвался старпом. — Почему я, а не Билл? Он выше по званию. Вы очевидно в хороших отношениях. — Билл может это не сделать, — заметил техник, быстро и как будто на глаз испещряя кристаллы частыми маркерными точками. — Ты считаешь, что он не сможет выстрелить? — Я считаю, что он может не выстрелить. Чуешь разницу? Храмовник слегка прищурил глаза, как бывало, когда он был особенно заинтересован какой-то психологической или лингвистической загадкой. — Объясни. — Ты бывал в зоопарке? — спросил Тейн. Тайлер приподнял брови, экстренно выворачивая руль, чтобы вписаться в траекторию этой мысли. — Бывал. — Медведя видел? — Это анекдот? — Нет, ты медведя видел? Все, готово, резать по точкам. — Да, — кивнул старпом, не поднимая глаз от бластера, на котором он выставлял нужную мощность. — Знаешь, когда он сидит в ванне, с шиной на шее, и уморительно машет лапами? Все родители приводят детей посмотреть, а потом покупают им плюшей, и детишки долго и упорно думают, что мишка именно так и выглядит? Так вот, Билл — этот медведь. — Либо ты до сих пор ребенок из твоего примера, либо ты все это время был знаком с другим капитаном, — заметил Кристиан. Он присел возле образования, осмотрел разметку и явно счел ее удовлетворительной, поскольку приложил бластер и начал подавать энергию. Матиуш повернулся к нему, чтобы демонстративно закатить глаза, прежде чем прислониться к скале рядом и начать светить фонариком в рабочее поле. Прежде золотистое сияние окрасилось алыми бликами от бластерного луча, а потом выцвело в нежно-голубой, точно цикорий у пыльной дороги, цвет — дилитий при нагревании менял цвет, об этом они оба знали. — Я с ним знаком, и в том-то и дело, — со значением сказал инженер. — Когда мы играем в дартс или сидим на кухне, он медведь с колесом на шее. Но медведем он не перестает от этого быть и может запросто разорвать того, кто влезет к нему в берлогу. Тайлер серьезно поразмыслил над этим сравнением и в итоге слегка покачал головой, не соглашаясь: — Разве тогда это не значит, что он сможет выстрелить? — Это если я влез в клетку. А если я в этом примере колесо? — Тогда он не имеет смысла вовсе. В этот раз инженер картинно заломил единственную свободную руку, что выглядело несколько странно, но все равно доносило смысл жеста: — Я просто пытаюсь тебе объяснить, что Билл хороший солдат. Хороший в том смысле, что считает своим долгом привести команду домой, — уточнил он. — И это хорошо! Но не в этом случае. — Так, — кивнул Кристиан. — И? — Крис, Крис, Крис, — вздохнул техник. — Билл — медведь. Он простой, честный человек четко из центра определения. А вот мы с тобой в узлы завязываемся на своих полюсах человечности. И поэтому я знаю, что ты со своего полюса это сделаешь. — Если ты так в этом уверен, зачем заговорил об этом? Поделиться своими наблюдениями о поведении людей и животных в зоопарке? — поинтересовался храмовник. — Я совместил приятное с полезным, — подумав, сообщил Тейн. — Но… Да. Мало ли у нас тут два медведя. Он ловко поймал отделенные кристаллы и тут же проверил линию среза. Кристиан не подкачал — луч прошел ровно там, где надо, даже компьютер точнее бы не отмерил. — Для срочной замены хватит, — сказал инженер. — Сейчас уберу это в багажник и отмерю еще, чтобы запас был… Но у судьбы, импов или богов на них были другие планы. — Крис, прием! У нас гости, валите оттуда! — рявкнул в клипсах Билл. Уставное «отступайте» ему не слишком нравилось: хотя руководство смотрело на него благосклоннее, и оптимизма в нем было побольше, зато и слогов — тоже. Пока Тейн крутил головой, безуспешно пытаясь высмотреть что-то в узкой полоске серого неба над ними, Тайлер отточенным движением вернул бластер в кобуру и активировал связь с кораблем со своей стороны. — Сколько? — коротко спросил он. — Как минимум четыре корабля заходят на орбиту, плюс столько же единиц наземного транспорта движутся в моем направлении и две в вашем, — сообщил капитан. — Откуда ты знаешь? — вырвалось у Матиуша, который уложил кристаллы в отсек под седлом и уже вскочил на «Скаара». — С «Энемена» все наши сенсоры скатывались, как вода с гуся! — Это не «Энемен» или что-то ему подобное, — отозвался Гилберт. — Двигайте давайте! Чернокнижнику дважды повторять не пришлось: он взял с места в карьер и в этот раз обошелся даже без восторженных выкриков и боевых кличей, настолько серьезным показался ему голос капитана. Тайлер от него отставал всего на несколько секунд, причем больше за счет более медленного разгона «Черного дракона»; о запасе кристаллов пришлось забыть. Эти бы вывезти. — Мы успеваем встретиться? — спросил он. Напарники вылетели из ущелья и помчались по уже знакомому маршруту, в этот раз наплевав на осторожность и ограничения скорости. Потому что гораздо быстрее далекой бури, уже почти дыша им в спину, вздымая клубы серой пыли, за ними гнались две незнакомые машины. Рокот их моторов далеко разносился по бесплодной поверхности, яростный и мощный, как дробные удары копыт о землю. Не легкие единички, как гравискутеры, а самый настоящий тяжелый бронированный транспорт, которому удалось развить приличную скорость — и крайне неприятную. Убежать можно, но пока Билл поднимет корабль с земли, на что уйдет время даже если он заранее все подготовит… Капитан уже сам все это посчитал, и числа получались удручающие. Ладно, тогда время придумать запасной план, прямо сейчас. Как будто ему в первый раз! Ведь для этого он и остался на борту! Капитан глубоко вздохнул, перебирая в голове все признанные, запрещенные и никогда не выполнявшиеся маневры, не сомневаясь, что не опыт, так смекалка подскажут, что здесь можно сделать. — Тейн, как высоко и далеко вы можете прыгнуть? Гонщику не потребовалось много времени, чтобы сообразить, какой трюк решил провернуть Билл. Он наклонился влево, корректируя курс, прежде чем ответить — непривычно серьезно, так что космодесантник не сразу его узнал: — Я скинул тебе координаты подходящего трамплина. На тридцати удержишься? — Принял. Только в движении, могу дать двухсекундное окно через минуту шестнадцать. Справишься? — Да. Крис, отдай управление. Это не было просьбой, а скорее констатацией факта: Тайлер почувствовал, что гравискутер вырвался из-под его контроля еще до того, как евгеник договорил. Храмовнику осталось только держаться покрепче, пока «Дракон», вильнув в сторону, лег на тот же курс, что и «Скаар», и ускорился. Пользуясь тем, что у руля был кто-то другой, он рискнул бросить быстрый взгляд через плечо; вражеские машины начали отставать, но облачная завеса как раз удачно поредела, и он сумел рассмотреть и металлический блеск их контуров, и длинный узкий рог, разрезавший перед ними и без того скудную атмосферу. Таран, рассекатель? Чем бы оно ни было, его длины и мощности танков хватит, чтобы прошить их гравискутеры насквозь, если сумеют нагнать. Точно табун диких разъяренных коней за спиной… Или атакующих нарвалов на гребне волны. Навстречу им, так что от рева двигателя закладывало уши, несмотря на системы шумоподавления бронекостюмов, на сверхнизкой скорости и такой же скандальной высоте едва полз «Искатель», который в атмосфере, да еще при таких условиях, растерял всю свою грацию. Не вина пилота — скорее даже его гениальность, потому что звездолет все еще держался на лету, не рухнул обратно на поверхность. Стараниями Тейна система навигации костюмов выделила видневшуюся впереди скалу зеленым — тот самый трамплин. Билл собирался резко развернуться над ним, давая команде возможность запрыгнуть в открытый грузовой отсек, а себе — небольшой импульс для набора высоты. Немного, но он явно был уверен, что ему этого хватит. Тайлер не был пилотом, но все равно знал, что официального названия у этого маневра никогда не было, потому что не находилось достаточно сумасшедших людей, готовых так рискнуть. Придумать и рассчитать все с такой ювелирной точностью, а потом поверить в свою выдумку могли только опытный пилот, у которого ни разу в жизни не дрогнула рука, и гонщик-виртуоз с интеллектом гения. «Дракон» сдвинулся чуть правее и вперед, оставаясь на параллельном «Скаару» курсе. Даже для Чернокнижника это не было рядовым маневром — Тейн, который готов был шутить даже на пороге смерти, молчал, и в клипсе храмовник различал его дыхание, такое ровное, словно за него это делали импланты, высвобождая как можно больше «родного» мозга для прыжка. Кто знает, может оно так и было. Ему предстояло совершить невозможное. — Восемь, семь, шесть… — отсчитывал Билл. Рев двигателей затмил все остальное. Талли-хо, парни! — Два, один… Гравискутеры взмыли в воздух. «Скаар» стрелой разорвал разделявшие их тридцать метров, полыхнув боками точно и в самом деле охваченный пламенем — и тут же угрем нырнул в распахнутый шлюз грузового отсека. Евгеник сжался, заставляя машину взбрыкнуть в самой неизящной «кобре» в его карьере — шаткой, валкой, безнадежно смятой, чтобы успеть затормозить до того, как их всех размажет о переборки. Нос-корма, нос-корма, завалиться набок, чтобы дном к стене — и оттолкнуться от нее с помощью сгенерированной системой гравитационной подушки, гася остатки скорости в повороте, пока шлюз закрывался, а «Искатель», пользуясь импульсом, набирал высоту. Внутренняя обшивка выгнулась дугой там, где Тейн безжалостно воспользовался ей, чтобы затормозить, но он не сомневался, что сумеет потом все выпрямить, и никто ничего не докажет. Гораздо важнее — у них получилось! Сердце колотилось у него в горле, плотно прижатые к корпусу «Скаара» ноги мелко дрожали, но не теряли тонуса, а все тело казалось легким от адреналина, точно системы скафандра закачали его прямиком в кровь. Евгеник воистину чувствовал себя всесильным и непобедимым — потому что кому еще в истории Дариона удавалось провернуть похожий маневр, да еще на неизвестной планете? В другое время он бы сам за голову схватился от такого обращения с двигателем «Искателя», но не сегодня, сегодня они определенно вошли в историю! Он повернулся к Кристиану, еще сам не зная, чтобы отпустить триумфальную колкость, меткий каламбур или по-простому нарушить все личные границы напарника и обнять его в порыве восторга, но самодовольная ухмылка тут же испарилась с его губ. — Крис!