Куда не ступала нога человека

— Откуда я знаю, что ты на самом деле всего лишь сон? — спрашивает он. — Чем еще я могу быть? — смеется она. Ее смех больше не похож на колокольчики. Он остается звонким и чистым, но в нем теперь больше нот. В нем есть дыхание. В нем больше… жизни. И человека. — Ты можешь быть плодом моего больного воображения, — предполагает он. — Правда? Но почему бестелесная галлюцинация будет так заинтересована в понимании природы физического существования? Ему удается различить лукавый прищур раскосых глаз, изогнутые в улыбке губы, ниспадающий на плечо темный локон. Детали, но не картину в целом. Как будто мозаика еще не собралась. — Может, ты — способ моего мозга бороться с заболеванием. — Разве не помогает? — Как сказать. — А что если я нечто совершенно иное? Далекая бунтовщица, сбросившая покровы бестелесности и безымянности своего народа? Имена, личности… Ты не представляешь, как удивительны могут быть такие обычные для тебя вещи. — Или ты можешь быть чем-то вроде Исшары, — прямо говорит он. — О милый! — хохочет она. Теперь в ее смехе есть низкие, бархатные нотки. Страшно притягательные. — Уверяю тебя, я ничуть не похожа на Исшару! Утром одно из мест за столом оказалось пустым, но Билл это заметил, только отхлебнув кофе и обнаружив, что на столе отсутствует готовый завтрак. Тогда-то и стало понятно, что отсутствует дежурный по кухне. Странно. Тейн был не из тех, кто пропускает еду, особенно после добровольной ночной смены. Утренний и оттого сварливый капитан с ворчанием полез в шкаф за готовыми пайками, которые его не особо прельщали. Из коридора бесшумно появился Кристиан и не оценил перестановки в корабельном расписании — необязательность, судя по всему, он считал одним из смертных грехов, и даже ночное бдение над системами инженера не оправдывало. Соня тоже крутилась под ногами, пронзительно завывая и требуя, чтобы и о бедной кошечке не позабыли в процессе раздачи пищи. Гилберт потряс головой, избавляясь от излишков звука, и наставил на Тайлера ложку: — Сходи за ним. Контактер послушно исчез обратно в коридоре, а Билл остался наедине с кошкой, обтиравшей его ноги противоестественно, до появления межреберных щелей, втянутыми боками. Саморазогревающуюся консерву с сосисками в его руке она созерцала с недвусмысленным вожделением и заунывно требовала своей доли. — Вредное животное, в шлюз бы тебя… — нежно пробормотал Билл и кинул Соне сосиску. Она обнюхала долгожданную подачку, презрительно посмотрела на подателя: «И ты не мог предупредить, что за дрянь у тебя здесь?», — и, задрав хвост, удалилась под стол. Капитан выругался на придирчивую дамочку, подобрал отвергнутую сосиску и, воровато оглянувшись, сунул ее в рот. Вот еще, выбрасывать хотя бы псевдомясо из-за того, что оно несколько секунд на полу повалялось… — Би-и-и-илл! Что-то в голосе Тайлера заставило Гилберта бросить и консерву, и даже кофе, и рвануть в сторону кают и лаборатории. Соня, почуяв, что дело неладно, побежала за ним. «Ошибка системы, попробуйте снова» Сообщение не мигало на все поле зрения, потому что создавали ее не последние дураки. В первой версии, конечно, кибертехнолог попытался сделать именно так, но огреб и от неблагодарного пациента, и от внезапно согласившегося с ним адмирала, что особенно обидно. — А если я буду делать что-то важное в этот момент? А тут эта дура во все глаза! Что это за интерфейс такой, если за ним ничего не видно? — скривился пациент. — Вы вообще ничего не сможете делать в таком случае, только лежать пластом! — уязвленно отозвался кибертехнолог. — Я сейчас сообщение об отказе имплантов показываю. — Вот только не надо меня недооценивать! Адмирал беззлобно цыкнул на него, но все равно встал на его сторону: — Он прав, эти сообщения весь обзор закрывают. — Шеф, когда я говорил: «Только не Резо!», я не имел в виду, что согласен на любого недоучку! Ричард замялся: часть кода, причем немалую, писал как раз Резо, просто скандалисту об этом не сказали (он потом сам догадался и все-таки устроил еще одну грязную сцену), да и сам ученый не знал, кому именно предназначены плоды его труда. А то, пожалуй, отказался бы. — Что, сами сможете лучше? — уже совсем обиделся злосчастный специалист. Пациент зловеще сощурился, что в сочетании с отсутствующим глазом выглядело особенно устрашающе. — Еще как! Ту версию ему все же установили, чтобы дать хоть какой-то костыль, а потом он уже сам поправил что хотел и поделился программой с разработчиками в обмен на прочувствованное письмо о невероятной пользе его вклада для человечества. Однако сейчас то, что интерфейс был настроен идеально, ему вовсе не помогало. Добежать пришлось до инженерного, возле которого на стенке висело рукописное объявление о плановой дезинфекции и просьбе не беспокоить. В спешке Билл едва обратил внимание на то, что буквы скакали вверх и вниз и отказывались оставаться в более-менее ровной строчке. Дверь туда была открыта — точнее, наполовину отжата вручную, но затянута голубоватой пленкой силового поля — не зайти и не выйти. Кошка, прошмыгнувшая под ногами людей, все же попыталась, но стенка только упруго вмялась под ударом лапы и не поддалась. Тайлер с обеспокоенным видом — нет, на грани с паникой — крутился у преграды, как будто не зная, что предпринять. У капитана захолонуло сердце уже не от нехорошего предчувствия, а от уверенности, что дело дрянь, и он тоже заглянул в отсек. Угол с установкой телепорта просматривался хуже остальных — дополнительный защитный купол, не считая запертой плексигласовой створки, скрадывал контуры. Билл все же сумел рассмотреть инженера за этой створкой — он тяжело привалился к ней боком, неудобно скрючившись не то в слишком тесном пространстве, не то в спазме. Даже так Гилберту было видно осунувшееся, неестественно посеревшее лицо, удавалось различить крупную дрожь, бившую напарника, а тяжелое, хриплое дыхание и испарину он успешно додумал сам. Пока Билл ошеломленно на это смотрел, Тейна настиг очередной приступ, и он съежился еще сильнее, свернувшись почти в клубок. При этом он чуть повернулся — и стала видна серыми клочьями сходившая псевдокожа на правой кисти. Над всем этим сюрреалистично играл очередной трек из его коллекции. Хотя библиотека была обширна, Билл сразу его узнал. Он раньше уже его слышал. «Воздух холоден, но мои мысли Ясны И я гадаю, почему я должен быть Здесь Ибо злу, порожденному Сердцем человека, Ответить нужно тем же, пока оно Не исчезнет, И мы не будем в безопасности. И мы мчим над горизонтом, Не зная, вернемся ли…» Это почему-то капитана вывело из оцепенения, и он вспомнил, что вообще-то старший на борту и отвечает за здоровье остальных. В теории. Но Тайлер оказался чуть быстрее. — Лина! — не своим голосом рявкнул он. — Немедленно впусти нас! — Нет, — голограмма искина появилась над одной из консолей внутри инженерного отсека, но голос ее звучал четко и ясно. — У тебя шарики за ролики зашли?! Немедленно, блять! Это приказ! — прорычал Билл. — Сенсоры свои проверь, если нам не веришь! Сотканная из фотонов женщина на льдистом троне повернула голову и посмотрела на запертого инженера. Возможно, дело было в легком искажении из-за силового поля, но Биллу почудилось, что на ее лице промелькнуло на мгновение выражение искренней жалости и чего-то еще. Кто знает, кем была она сама до того, как оказалась пленницей Шкатулки. Может, когда-то и она была живой, из плоти и крови, гением на давно забытой погибшей планете — и точно так же умирала, корчась в муках, пока кто-то переносил ее сознание в чипы и микросхемы. Вырвал память и всю ее личность из тела, оставив только бессмертный, бессонный разум, как в его снах. — Я могла бы не позволить вам открыть эту дверь и говорить его голосом, чтобы убедить, что все в порядке, — сказала она. — Более того, он приказал мне так сделать. Но вы уже знаете, что только я решаю, что именно я сделаю. Внутрь я вас не пущу. Но и лгать не стану. — Он тебе это приказал? Зачем?! Ты можешь объяснить нормально?! Пронзительный взгляд ИИ остановился на капитане. Сейчас она как никогда казалась выточенной из голубой глыбы льда, такая же чужая, холодная и неприступная. Билл понял — это был отказ. Она не собиралась подчиняться бессмысленному, бестолковому приказу, и неважно, кто его отдает. — Lyna, ɛp wi, — вдруг позвал Кристиан. Билл даже не сразу узнал его голос, так редко окрашенный искренней, неприкрытой эмоцией. — Wetin mek i fɔ i? — эхом откликнулась Лина. Капитан, конечно, не понимал ни слова и мог только напряженно переводить взгляд с нее на него, пытаясь угадать, о чем они говорят. Наверное, конечно, о сложившейся ситуации, но вот что именно? Чего хотел Тайлер добиться, перейдя на, скорее всего, ее родной язык? Воззвать к тому, чем она была до Шкатулки? Буквально обратиться к ней на ее языке, чтобы донести знакомыми словами что-то иное, человеческое? Контактер прикусил губу, лихорадочно подбирая слова. Не мог он за несколько месяцев безупречно выучить совершенно незнакомый, почти точно мертвый язык, и в словарном запасе было больше дыр, чем слов. Но если распорядиться ими с умом, придать каждому вес золота… — Bikɔs a ɔndastand naw, — наконец произнес он. — Wetin na am? — Лина слегка наморщила лоб. — Na wi padi ɛn wi bisin bɔt am. — A noh go opin di doa, — она непреклонно качнула головой. Гилберту страшно хотелось спросить, что происходит, но он титаническим усилием воли сдерживал порыв, прекрасно понимая, что это может только навредить. Кристиану некогда переводить для него. Вперемешку с незнакомыми словами в ушах билась знакомая мелодия. «Нас подбили, это случилось Этого я и боялся Что-то подсказывает, что мое время Пришло Я должен паниковать, но вместо этого Умиротворение Странно, но теперь я знаю свое предназначение Эй, парни! Выбирайтесь отсюда, пока Можете Я попытаюсь привести нас домой Я возвращаюсь домой…» — Dɔn… — нерешительно начал храмовник. — Yu kin ɛksplen am? Duya, a… de beg yu. Wi nid fɔ no. A nid. Лина сощурилась, и у Билла появилось ощущение, будто на него смотрят со всех сторон. Как если бы ИИ пыталась так прочитать их обоих, составить объемную картинку. Тайлер стоял неподвижно, и только в глубине светлых глаз полыхало невиданное ранее пламя. — Yu nɔ ɛva ɔndastand am, — наконец изрекла искин. — Ладно. Дверь я не открою, но он оставил запись с объяснениями на случай, если не сработает. Я скину вам файл. Пароль — Stabat Mater. — Как секвенция? — невольно удивился Кристиан. — Нет, — Лина наконец-то улыбнулась. — Это из его коллекции рока. Тайлер снова посмотрел на скорчившуюся в глубине отсека фигуру. — Хотя бы музыку выключи, — тихо попросил он. — Нет, — неожиданно возразил Гилберт. — Не выключай. Я тебе потом объясню, Крис. А сейчас я хочу знать, что происходит. Тайлер молча поднял руку с браслетом, на котором мигал значок входящего сообщения — ИИ не соврала и действительно скинула им запароленный и наверняка погребенный в глубинах системы файл — так, чтобы они случайно на него не наткнулись. При мысли об этом на капитана накатила неконтролируемая злость на сокомандника, так погрязшего в своих секретах, что, похоже, это его прямо сейчас сводит в могилу, пока ответственный за его жизнь офицер бессмысленно топчется снаружи! Его кулак впечатался в силовое поле, которое от удара вогнулось и пустило по руке болезненный ответный импульс. Правда, сейчас ему было наплевать. Теперь, по крайней мере, отчасти отпустило. — Пошли в кают-компанию, — мрачно приказал он. — Надо кошку покормить. Храмовник молча, но выразительно посмотрел на хвостатую пассажирку, крутившуюся у них под ногами. Может, им только казалось, но Соня тоже выглядела подавленной. — Да, мы будем кормить кошку, потому что сейчас можем помочь ему этим. Пошли! — рыкнул Гилберт и, не дожидаясь команду, развернулся и первым пошел выполнять свой же приказ. Завтрак, даже те его части, что не успели поваляться на полу, полностью утратил свою прелесть: кусок буквально не лез в горло, потому что его сжимало спазмом от одной мысли об инженере. Даже кошка, похоже, пайку съела механически, повинуясь каким-то зашитым в нее инстинктам. Она без малейшего сопротивления позволила себя подобрать и начать начесывать за ушами, хотя обычно была довольно капризна и свою психотерапевтическую роль выполняла через раз в лучшем случае. Пока капитан возился с завтраком для Сони, Кристиан сходил в рубку за клипсой и что-то сосредоточенно слушал. Лицо у него как обычно напоминало маску, но Гилберту уже хватало взгляда, чтобы понять, что храмовник просто загоняет эмоции поглубже, причем чем они сильнее — тем старательнее он это делает. Правда, что именно он сейчас испытывал, ему понять уже было не дано — старпом все-таки не зря получал зарплату в Храме. Впрочем, зная его — что-то многоуровневое, сложное, требующее времени и раздумий. Наконец Гилберт сообразил, что они всего лишь оттягивают момент, поэтому злобно саданул кулаком по столу, так что многострадальная солонка подскочила, и занял свое привычное место. Тайлер глянул на столешницу, словно проверяя, не осталось ли вмятины, и без лишних комментариев запустил видео. Билл подсознательно ожидал, что запись будет лицом к лицу, глаза в глаза, но Тейн и здесь отличился: на экране мелькнул бок, а потом в кадре остался и вовсе только интерьер лаборатории. Основной свет не горел, только тусклая синяя подсветка, как в коридоре по ночам, и светились панели приборов. Блестел боком опустевший после Островов Свободы террариум, мытье которого после фиолетового щупальца инженер все откладывал и откладывал. Сейчас стекло блестело, явно только что тщательно протертое, и от этого становилось дурно. — Лина, ты же сделаешь подводку? — спросил евгеник откуда-то со стороны, гремя инструментами. — У меня нет времени объяснять вообще все, тут бы главное успеть… Ага! Торжествующий Матиуш снова появился в кадре. Выглядел он уже неважно: даже в таком разрешении можно было рассмотреть, как на лбу поблескивают бисерины пота, а движения стали чуть скованными. — Ритм речи нарушен, — дополнил наблюдения Билла Кристиан. — Проблемы с дыханием. — Так, Крис, во-первых, никаких лилий на моей могиле, ладно? Будет ужасно, если классика нам соврала. — Чего? — шепотом спросил Билл. — Строчка из «О злодеях не скорбят», — ответила за всех Лина. — Никто не положит лилию на могилу злодея. — Во-вторых… — Тейн ущипнул себя за переносицу. — Я знаю, что обещал, что перестану все держать при себе, но я начал это делать до обещания, а про это уговора не было! Согласен, теперь это вроде как меня кусает в зад, но тут как вышло… Лина, переведи в инженерный, ходу! Запись мигнула, и фон сменился с лаборатории на столь же тускло освещенный инженерный отсек. Матиуш двигался в его глубине смутной тенью с ярким голубым кружком импланта, как высокотехнологичная нечисть. — Тут как вышло, — невозмутимо продолжил он, не поднимая головы от консоли. — Во-первых, у нас есть связь с Дарионом. Мы с Линой сумели воспользоваться кордарской и пиратской сетью, детали у нее узнаете, если захотите. — Вот жук! — вырвалось у капитана. — Да, я жук, — так естественно согласилась запись, что Билл подозрительно оглянулся: уж не восстал ли зловредный напарник, чтобы проверить, хорошо ли о нем волнуются. — Подожди, дальше еще круче будет. Мы держали связь с Фе: она мне рассказывала, что у них там со Скверной. У нас были кое-какие гипотезы, они не подтвердились, но стало даже хуже. Появились случаи заражения на планетах Триады. Карту вы все знаете. Билл и Кристиан молча переглянулись, подтверждая между собой, что они правильно поняли, что он имеет в виду. Может, они не считались гениями, но и дураками тоже не были, и карту знали: и пары секунд им хватило, чтобы прийти к тем же выводам, что и Тейн с Аргус ранее. Евгеник перестал мельтешить, подошел к камере и сел — точнее, рухнул — в ближайшее кресло. Лицо у него стало чрезвычайно серьезное, напомнив его самого, когда Тайлер в него выстрелил. — Не спешите поворачивать к Дариону, — сказал он. — Мы думаем, что «Искатель» приближается к источнику Скверны. В Дарионе встречаются только… Фе считает это современной, модифицированной версией. Быстрая и смертоносная. Но здесь нам удалось найти образец медленный, более слабый. Тейн поскреб затылок. — И вы немножко им заражены… — Чего?! — взревел Билл. На мгновение вся тревога за друга испарилась, осталось только желание схватить его за грудки и вытрясти всю душу за такие новости. Немножко заражены! А дальше он скажет, что немножко мертвы?! — Я не хотел вас беспокоить! — изображение всплеснуло руками. — Когда наоретесь, слушайте дальше. Мы отследили время заражения, случилось это где-то в пасти кита, наверное, в том «Урле», где вы шарились без меня. Заметили случайно, но Фе подтвердила, что это оно, просто ранний и слабый штамм. Мы с ней работали над лекарством — у нас благодаря Шкатулке очень точный симулятор — когда случилась… нгх! — У тебя мало времени, — обеспокоенно заметила Лина, пока инженер, вцепившийся в стол до скрипа ногтей — правая рука уже повисла плетью — пытался отдышаться и переждать приступ боли. — Сам знаю, — ухмыльнулся Матиуш. Вышло жалко. — От того обломка я подхватил дрянь, которая уничтожила «Царевну». Мы его уже изолировали, тут все в порядке. Мои импланты не чистая техника, поэтому последний образец мог бы помочь… Но, очевидно, нет, раз вы это видите. Свяжитесь с Фе, передайте ей мои наработки, пусть продолжает. Для вас еще есть шанс. Он рассеянно выбил несколько тактов по столу. — Stabat Mater, — шепнул Кристиан. Видимо, тогда он залез в библиотеку напарника и послушал. — Слушайте, я правда не имею… имел понятия, что вы обо мне думали. Сам виноват: сначала я был одно, потом оказался другим, и продолжал молчать о слишком многом. Крис знает, от этого так просто не отвыкнуть. Но вы были первыми, кому я действительно доверял, за очень долгое время. Спишите остальное на чувство превосходства евгеника. Никаких лилий, Крис! Изображение прикрыло глаза и что-то пробормотало, что Билл уже не разобрал, после чего экран погас. — Разве что болотных, — без просьбы «перевел» Тайлер, который не то услышал эту последнюю реплику, не то прочитал по губам. — Капитан Аргус, — вздохнул Гилберт. Они несколько минут сидели в тишине; Лина тактично не смешивалась, позволяя им переварить услышанное. Их собственная смерть сейчас отступила на второй план: потому что чья-то еще была совсем рядом, и они только что послушали предсмертное сообщение. Всего лишь предосторожность — у них обоих была периодически обновляемая версия, превратности службы и космоса — но это… было что-то совершенно иное. За стремлением передать дела, за привычным зубоскальством и бравадой сквозило что-то еще, чего в их сообщениях никогда не было. Подозрение, что это закономерный исход. Что он заслужил именно это. От это мысли становилось не по себе. Кто ее вложил, взрастил? Общественное мнение? Он сам, с высоты своего опыта, после Верлона? Они, когда направили на него оружие, когда спросили о линии, как спросили бы о серийном номере? Может, они просто не сумели распознать душевные раны за бравированием происхождением? Кто знает, распутают ли они это теперь. — Он гражданский. Так не должно быть, — произнес Кристиан. — Ты его слышал? Он даже не боится. Он просто знает, что не проснется. — Он уже не гражданский, — возразил Билл. — Та музыка в инженерном — я знаю эту песню. Он вздохнул и устало потер затылок, рассеянно отметив, что ежик снова отрос, и надо с этим что-то делать. По правде говоря, ему еще в первые дни солист любимой группы Тейна показался знакомым, но, не обладая склонностями сокомандников, он узнал певца только сегодня, когда попалась та самая песня. — Мой старпом на «Ласточке» ее обожал. Всегда говорил, что хотел бы уйти именно так. Ричард, да и руководство Флота в целом, никогда не упрекали его за «Ласточку» и все с ней произошедшее. Объективно, он не допустил ошибок и работал в рамках приказа и негласных допущениях, о которых они с адмиралом договорились. Не сотрудничай он с Мирабеллой, что официально начальством бы порицалось, «Ласточка», может, вовсе не дотянула бы до дома. Или же никогда не отыскала Ахея. Что толку сейчас гадать? Но Гилберта все равно никогда до конца не отпускало упрямое чувство вины за произошедшее. Не настолько, чтобы не спать по ночам, но достаточно, чтобы он не любил об этом вспоминать и ненавидел Ахея. Столько его людей погибло — а он за это получил медаль. С Ахеем разобрались — Тейн разобрался, пусть прямо он не признал этого — а вот с собой, это уже другое дело. — И? — Кристиан покосился на него. Чертов психолог, наверняка он уже в курсе всего этого — но какая разница? — И ушел. В бою с Ахеем он вел в бой звено «Птиц» и именно так и погиб. Транслируя в эфир эту песню, — глухо сообщил капитан. — Но это в бою, а не… вот так. Он же Чернокнижник! И евгеник, пусть и необычный, разве может он хотеть такого? Как и Хармон, Тейн бы предпочел протаранить врага на верной машине и взлететь на воздух в этой компании. Чтобы это потом в новостях показывали, а важные сановники толкали речи про его героизм. В идеале — устроили ежегодные игры его имени, чтобы уж точно. — Ты потерял большую часть экипажа, не так ли? — напомнил Тайлер. — Мы потеряли почти все. И почти оказалось возможным только благодаря ему.

***

— Приказывай «Птицам» подниматься, — отрывисто скомандовал Билл, не отводя взгляда от главного экрана. Когда он только начинал, его завораживала «боевая» математика: обсчитать силы, свои и противника, кто сколько может потерять, проценты допущения, масса неизвестных в виде космических феноменов и внезапных появлений союзников… Вычисление реальных шансов на победу, с отрадно длинным количество знаков после запятой вызывало своего рода эйфорию, гордость: вот чему я научился! Вот каков мой талант! С опытом пришла способность оценивать поле боя одним взглядом. Секунда — и все эти умные формулы и числа сами сложились, умножились, вычлись и дали результат. Даже думать специально не приходилось, все происходило само. И сейчас он смотрел на экран, а перед глазами быстро-быстро шел обратный отсчет процентов, все ниже и ниже, к отметке «дело дрянь», а то и ниже, к «абзац!». Он же ноль и окрестности. Как будто в игре здоровье утекает и образует на полу меловой контур. Вот ведь… Гоняясь за Ахеем, они не ожидали столкнуться с настоящей армадой. Ни дарионская разведка, ни данные Рины и Мирабеллы ничего не говорили о проклятущем флоте! Хармон наверняка видел то же самое. Пилот его класса не может не видеть; это понятно по мрачному изгибу губ, по резче обозначившимся морщинам, по потемневшим глазам. — Так точно, — бодро отозвался он. — Мишар, подготовь мне «Говоруна», я спускаюсь! — Стоять, — Гилберт вскинул руку, прерывая собственный приказ другому члену экипажа. — Ты собираешься вылетать на «Говоруне»? Хармон, уже успевший подняться на ноги, недоуменно посмотрел на него сверху вниз. — Вы приказали поднимать «Птиц», капитан, — напомнил он. В кои веки не «кэп» — не самый лучший знак. Билл почуял надвигающийся конфликт, но он не мог себе его позволить в этот момент. Поспорить из-за меню на неделю или расписания дежурств в спокойный день не было проблемой, наоборот даже, временами помогало спускать пар. Но в надвигающейся боевой обстановке даже старпом не имеет права перечить капитану. — Я не сказал тебе вылетать с ними, — отрезал Гилберт. — Ты не только командир звена, но и мой старпом, и ты мне нужен здесь. — А лучший пилот единички на «Говоруне» не нужен? — парировал Ричард. — Если бы он нам там был нужен, я бы уже спускался в отсек. — Билл! — Коммандер Хармон, мой кабинет. Сейчас же. Старпом сжал кулаки, на виске затрепетала жилка — но он быстро взял себя в руки, вспомнив забитую в самые кости дисциплину. Либо слушаешь старшего по званию, либо пошел вон из академии. Потому что если однажды не послушаешь, когда это действительно важно, это может стоить кому-то жизни, и хорошо если только ослушнику. Пара минут у них еще есть. В кабинете, в отличие от многих других, не было ни аквариумов, ни картин — не потому, что Билл был чужд прекрасному и вкусу в целом, но потому, что на «Ласточке» этому не было места. Обстановка была скромной, чтобы не сказать спартанской, и исключительно эргономичной: ничего лишнего, все максимально эффективно спроектировано и расположено. Почти отсутствующий отпечаток личности хозяина, если не считать трехмерный постер «Вектора» на голоподставке на кофейном столике. — Ты не можешь со мной спорить на глазах экипажа, — сразу перешел к делу Гилберт. — Ты и сам это знаешь. — А ты — что я должен быть на «Говоруне», — Ричард упрямо наклонил голову и блеснул глазами. — Сейчас речь не об этом. — Именно об этом! Я смогу изменить ситуацию, если буду там. Если буду здесь — смогу только наблюдать. — Рич… — Билл прижал два пальца ко лбу. — Прими решение капитана, а не друга, окей? И немедленно! Он прав. Сейчас решение может принять только капитан, и капитану отлично известно, что он должен сделать. Только человек противится, не хочет сдаваться полностью искусственной математике. Гилберт никогда не решался вытравить его до конца, опасаясь потерять самое важное, и подозревал, что сделай он это — и Железному Зубу он перестанет быть нужным. На кой ему робот — или такой же Ахей или евгеник, с которыми они сражаются? — Поднимай «Говоруна». Ричард улыбнулся, отдавая честь. Шансы, что вернется, пятьдесят на пятьдесят. Либо да, либо нет. — Хармон! Ты дотянешь до «Ласточки», немедленно назад! — Никак нет, сэр! Моего «Говоруна» как раз хватит, чтобы сохранить вам «Ласточку»! — Это приказ, Ричард Хармон! — Талли-хо, парни! Я возвращаюсь домой…

***

— А теперь я опять сижу, командую, пока за меня грудью на амбразуру бросаются, — капитан скрипнул зубами. — Ненавижу. — Это наша задача, — Тайлер рассеянно вертел в руках пустую консервную банку, что с головой выдавало его состояние. — Ты терял людей. Я терял людей. Мы получаем новые отряды. А Тейн… Он глянул в сторону коридора. — Я не уверен, что он потерял кого-то на Верлоне. Не в том смысле. Не те евгеники. Ты его слышал. Он всегда стоял особняком, но теперь он по-настоящему испугался, что потеряет нас. И из-за этого начал совершать ошибки. — Что, наш евгеник оказался слишком человеком? — мрачно хмыкнул Билл. — Кого ты потерял? — Отряд на Верлоне. — Помимо этого. Может, я не психолог, но я определенно капитан.

***

— Чья это была ошибка? — Собираешься выследить и пристрелить? — хмыкнул Корбан. К счастью, пилотом он был отменным; настолько, что мог поддерживать этот непринужденный диалог и петлять так, что автопилоту с режимом хаотического уклонения осталось бы только сложить полномочия и уйти на покой. Сам Кристиан водил более чем прилично, но всегда уступал штурвал напарнику — КПД выше. — Нет, — серьезно отозвался Тайлер. — Собираюсь указать это в рапорте. Флайер мотнуло, так что система фиксации врезалась в тело. Кристиан неодобрительно глянул на экран, заменявший в современных машинах зеркало заднего вида, как будто их всего лишь подрезал хам на дороге, а не попытался расстрелять вооруженный и крайне опасный преследователь. — Стабилизаторы запаздывают, — обыденно заметил он. — Это специально, а то скорость гасят и повороты сглаживают, — отозвался Корбан. — Чернокнижник на «Векторе» вообще без них летает, зуб даю. Тайлер скользнул по нему взглядом. Своих зубов у Корбана оставалось прискорбно мало, частично из-за специфики работы, частично из-за неудачной генетики, а уж коронкой он мог пожертвовать без сожалений. — Чернокнижник? — Ты между миссиями в гибернацию уходишь, что ли? Новая звезда на горизонте гравифристайла! — Эта личность не имеет никакого значения. Корбан собирался просветить его на тему существования личной жизни, а также хобби и прочих увлечений, но не успел; воздух разрезал очередной яркий луч и впился в корпус их флайера. Раздался оглушительный хлопок, тут же взвыла тревожная сирена, и потянуло вонючим дымом, быстро завесившим кабину темно-серым покрывалом. — Вот твари! До точки не дотянем! — прокашлял Корбан. — Тогда сажай, а остаток пути пешком пройдем, — Кристиан указал на точку на карте. — Сюда дотянешь? — Попробую, — скрипнул зубами напарник. Двигатель флайера не столько рычал, сколько стонал при попытках выжать из него лишний километр, но Корбан был опытным укротителем, и довести до места сумел — пусть и на сотню метров раньше, но Тайлер был готов ему простить такую неточность. Посадка была жесткой: машина, державшаяся больше на честном слове, при приземлении подскочила, задребезжала, загрохотала — и забренчала отвалившимися деталями. Из листа внутренней обшивки неподалеку от Кристиана сломанной костью торчала погнутая переборка, не выдержавшая давления. Конечно, аппарат на погоню с перестрелкой рассчитан не был, но все же… Храмовник подобрал дипломат, который они и пытались доставить руководству, и собрался уже выбить дверь и выпрыгнуть наружу, когда глянул на напарника и затормозил. Корбану не так повезло — с его стороны похожая переборка сломалась гораздо ближе, и на его кресле собралась уже немаленькая лужа яркой артериальной крови. Пилот уже оторвал рукав комбеза и начал сооружать жгут; спокойно и уверенно, как их учили, как будто он не находился в опасности. Все было сделано правильно, но Кристиан уже многоопытно видел: либо Корбан, либо миссия. Попытка довести напарника до точки вместе с ним почти точно обернется провалом, погибнут оба и зазря. Но если пойти одному, шансы успеха велики. Корбан, впрочем, стопроцентно погибнет. — Двигай, — не стал тянуть время Корбан. — Сам вижу, что не дойду. Их обоих учили не цепляться за жизнь в такой ситуации. Руководить должен исключительно холодный разум. Храмовник, который умоляет напарника не бросать его, просто плох в своей работе — и если выживет, карьера его однозначно завершена, а то и вместе с жизнью. Тайлер все это знал и принимал. Тем не менее, он медлил с уходом несколько долгих секунд. Ведь должны же они оставаться людьми. Хоть немного. Он еще не знал, как будет цепляться за эту мысль несколько лет спустя, пытаясь разобщить философию Храма и то, что они знали о евгениках. — Останешься здесь или попробуешь увести в другую сторону? — только и спросил он. — С укрытием подольше продержусь, — почти не задумался Корбан. — Иди. — Оставить тебе второй бластер? — А потом мне говорят, что ты не сентиментальный. Все, пошел. Неделю спустя, войдя в главный холл Храма, Кристиан обнаружил новую звездочку на стене. Не то чтобы он надеялся ее не увидеть.

***

— Двери инженерного отсека были разблокированы изнутри, — сообщила Лина. Напарники переглянулись и тут же сорвались с места. Кристиану хватило выдержки, чтобы по пути метнуться к шлюзу и извлечь из ячейки бластер. Билл затормозил, дожидаясь его и огневую мощь — мало ли — и к открытию собственно инженерного отсека они опоздали. Зато прошуршали, закрываясь, двери лаборатории. Храмовник проверил батарею у бластера и кивнул капитану. — Лина? — негромко позвал Билл. — Это там наш или нет? — Так все равно же зайти придется, — едко заметила ИИ. — Какая вам разница? — Логично, — признал Тайлер и первым коснулся сенсора. — У-у-у, Коврюжья матерь! — хрипло вылетело из лаборатории. «Наш», — машинально подумал Гилберт. Но потом он разглядел человека в отсеке, и мысли временно выветрились из головы. В первую секунду ему показалось, что, пока они смотрели запись, обсуждали музыку и предавались воспоминаниям, инженер обзавелся недюжинной силой, сумел оторвать себе правую руку, которую хозяйственно принес с собой и поместил под защитный купол, а теперь пытался управиться с шприцем одной левой, что, конечно, не слишком удобно, когда пытаешься загнать его в левую же. Потом он заметил, что из плеча не хлещет кровь, а еще там подозрительно что-то поблескивает, и сообразил, что ушлый евгеник опять забыл упомянуть небольшую деталь. В частности, целую искусственную конечность! Желание прибить напарника лавинообразно возросло. Это-то зачем скрывал?! Из спортивного интереса? Из феноменальной придурковатости? На самом деле забыл?! — О, вот вы где! — возрадовался Тейн, на этот раз сипло. — Помогите мне иглой в вену попасть, я и с полным комплектом хватал это не всегда мог сделать… Угх. Последнее относилось к шприцу, упавшему на пол из-за дрожи уцелевшей конечности. Инженер посмотрел на нее с большим разочарованием и с кряхтением попытался наклониться за инструментом. Контактер глубоко вздохнул, явно мысленно считая до десяти (Билл уже дошел до восьмидесяти и останавливаться не собирался), шагнул вперед, крепко ухватил инженера за плечо и заставил сесть на медкойку. В его движениях сквозила молчаливая угроза применить всю доступную силу в случае неповиновения, и тогда пациент рисковал пожалеть, что вообще выжил. По правде говоря, заставлять особо и не пришлось: евгеник держался на ногах по большей части на бахвальстве и скрытых ресурсах организма. Он посерел, вымокшая насквозь футболка висела на нем, как на жерди, волосы свалялись, а белок уцелевшего левого глаза пожелтел — как Билл помнил, дурной знак. Правый вроде бы работал, но что капитан понимал в имплантах? Пока не искрят и не теряют запчасти, условно исправны, вот и все его знания. — Ну вот что ты устроил… — недовольно поморщился Тейн, когда старпом пытливо заглянул ему в лицо и парой кликов запустил программу диагностики пациента. — Лучше крови у меня возьми, пока там плавает убойный для Скверны коктейль. — У меня есть медицинская подготовка и решать, что делать, буду я, — отрезал Кристиан. — Пошевели пальцами правой руки. — Издеваешься? — Пространственные способности в порядке, — невозмутимо кивнул храмовник. — Можешь назвать наши имена? — Разумеется. Мой преданный фанат, — он кивнул на Билла. — И педантичная мелочная скотина. — Сколько пальцев видишь? — Двадцать девять. И тентакли! — Сколько у нас патрубков типа Р-чон112? — Шестьдесят четыре и восемь запасных. Билл уже однажды спрашивал. — Мне кажется, уже на скотине стало понятно, что все у него с головой в порядке, — благодушно заметил капитан, которому достался менее обидный эпитет. — А с печенью не очень, — отозвался Кристиан, критически изучая результаты диагностики. — К счастью, я универсальный донор. — А я универсальный реципиент, но свой морально безукоризненный ливер можешь оставить при себе, — едко прокашлял евгеник. — В «Сете» свое дело знают, мы живучие. — А вдруг ты заводской брак? — вкрадчиво предположил Тайлер. Тейн задохнулся от возмущения и наконец-то подавился своей нескончаемой болтовней, а храмовник все-таки внял его требованиям и принялся выбирать из ящика пробирки для крови. — Сколько забирать? — деловито поинтересовался он. — А сколько можно взять у человека, чтобы он не окочурился? — Ты сейчас ослаблен. — А я поправку на это уже сделал. Билл закатил глаза и только сейчас заметил, что беспощадно отсоединенный от тела протез не просто лежит за силовым полем, а активно в него скребется, пытаясь отыскать выход. Завороженный этой жутковатой картиной, капитан склонился поближе, борясь с желанием постучать ногтем по куполу — отреагирует, нет? Выглядела рука так, как будто сначала не сдавалась без боя вирусу, вся в чешуе облезающей псевдокожи, а потом — хозяину, судя по глубоким лункам от ногтей на предплечье. Соня, которая примчалась вместе с ними, брезгливо фыркнула и влезла инженеру на руки; видимо, чтобы по старому поверью его подлечить, если навыков контактера не хватит. Нельзя же слепо доверять жизнь драгоценного хозяина этим сомнительным двуногим! — Не трогай, — предупредил инженер. — Я с этим потом разберусь. Гилберт тяжело вздохнул. Ему очень хотелось привязать его к медкойке и как минимум неделю не позволять вставать — может, хоть так он будет знать, где находится подчиненный и чем занят. Может, хоть так можно будет не беспокоиться, что он не тащит свою многострадальную живучую печень работать в ночную смену, никого не предупредив. Да какое там, и часа не прошло, как он лежал в инженерном отсеке очень живописным полутрупом, а теперь ему хватает сил ерничать и своевольничать! Одно слово — евгеник, едва воскрес и уже всем нервы на вилку наматывает. Ну Ричард, ну жук! Подсунул же какую-то штучную модель, а то и правда заводской брак — такой, что живучее таракана и столь же невыводимый. — Как ты себя чувствуешь? — вздохнув еще трижды (остальные вздохи нужно было приберечь на не менее интересное будущее), поинтересовался капитан. Матиуш озадаченно моргнул, оторвавшись от созерцания забора крови. Несмотря на обезвоживание и общую паршивость, вены у него искать не пришлось, сплошная радость медсестер. Правдами и неправдами выманивать кровь тоже не нужно было, она сама хлынула на выход, точно подгоняемая имплантами. — Честно говоря, когда мне после Верлона импланты устанавливали, было хуже, — признался он. — Там сверлом в мозг тыкали буквально. Но Скверну я поборол, грех жаловаться. Кстати, не достанешь во-о-н тот ящик? Там у меня запасной протез лежит. Билл решил уже ничему не удивляться и покорно принес длинный, плоский ящик с кодовым замком. — Теперь-то мы все знаем? — обреченно спросил он. — Все нужное, не очень нужное, с твоей точки зрения ненужное, но кто знает, все, что имеет отношение к нам, нашей миссии, нашему здоровью, судьбе Дариона и его планет? — Ты знал, что тератомы могут образовать свои собственные волосы, зубы, глаза- — Тейн! — Ладно, ладно! Все равно при современной диагностике они не успевают до такого дорасти. Лина вам уже все показала? — Матиуш неодобрительно покосился на проектор, но голограммы там не было. Оправдываться ИИ тоже не собиралась. — Я вроде ясно выразился… — Помолчи, — на этот раз одернул его Тайлер. Он придирчиво посмотрел последнюю пробирку на свет, точно подозревая, что кровь не свернется, а превратится в какое-то инопланетное желе. Когда этого не случилось, он аккуратно поместил ее в гнездо к остальным. — Просто перелить нам эту кровь нельзя, ты универсальный реципиент, а не донор, — заметил контактер. — Сыворотка? — Это вы с Линой уже думайте, — инженер слабо помахал уцелевшей рукой. — Моя задача уже выполнена, я печенью, мозгами и конечностями лег на амбразуру. — Капитан Аргус поделилась со мной пакетом инструкций для подобных случаев, — наконец подала голос Лина. — Сыворотка будет готова к введению в организм через два часа пятнадцать минут. — Во, — зевнул Матиуш. — Как раз успею отмокнуть в душе как следует, а потом вернусь сюда ночевать. — Что, очередная встреча со смертью поубавила храбрости? — хмыкнул Билл. — Решил перестраховаться и спать поближе к реанимации? — Нет, просто вдруг я заводской брак? — мстительно отозвался Тейн и поковылял в сторону санузла. — Может, не стоит сейчас в душ идти? — воззвал к его спине Тайлер, уже догадываясь, что толку никакого не будет, разве что они его к койке привяжут. — Еще как стоит!