Баллада о заморской бродяге

***

      Ночью Солейн спала на удивление спокойно, будто бы её окружал родной сосновый лес и хижины, а не бездушные каменные стены. Проснувшись, она долго ворочалась в кровати — думала, как и что скажет Бронну, если ему разрешат навестить её. Чуть позже лорд Квиберн передал, что королева Серсея одобрила встречу. Солейн обрадовалась, но, как оказалось, напрасно. Её постоянная служанка, которая каждый день ухаживала за ней — заплетала ей волосы, меняла бельё, помогала надевать многослойные платья и учила Солейн пользоваться вычурными столовыми приборами — куда-то исчезла. Вместо неё в комнате появилось трое новых, незнакомых, а у дверей встали охранники с остро наточенными копьями. Глядя на них, Солейн поняла, как сильно соскучилась по своей алебарде: будь при ней оружие, она зарубила бы их, потом связала бы служанок — надёжно и крепко, заткнула им рты, выпотрошила бы свои запасы награбленных в Долине монет и помчалась бы из Красного Замка в порт, к спасительным торговым кораблям. Но королева Серсея позаботилась об этом: из личных вещей Солейн исчез и тупой сувенирный меч, и охотничьи ножи.       Завтрак не лез в горло, всё валилось из рук, мысли путались. Она смутно помнила, что такое бывало с ней и раньше: сердце взволнованно стучало, платье сидело будто бы не по размеру и не по фигуре — стесняло грудь и плечи, мешало дышать; лицо горело предательским румянцем, а ладони потели, как после тренировки. Это чувство совсем не нравилось Солейн — делало её хрупкой, беззащитной перед угрозами извне. Она перетерпела бы его, смирилась, свыклась, если бы за каждым её движением не следили сразу несколько пар внимательных глаз. — Вам нехорошо, миледи? — спросила одна из служанок. — Приснился дурной сон, — соврала Солейн. — Хочется плакать. Мутит. — Что Вы видели, миледи?.. — Войну, — коротко ответила она. — Драконье пламя. Смерть.       Та охнула и подлила вина ей в бокал. Солейн смело осушила его до дна: подумала, что списать своё странное состояние на хмель будет удачной идеей. — Вы сражались за сира Джейме, миледи? — Да. — И были ранены? — Да. — А из-за чего Её Величество считает Вас шпионкой?       Интерес сжирал молоденькую прислугу заживо, но Солейн не злилась на неё за это. Вряд ли запертой в золотой клетке девушке было, с кем побеседовать по душам: старшие товарки шпыняли младших из зависти или желания выказать авторитет, а с ровесницами она конкурировала, боролась за внимание знатных господ или заезжих гостей, которые могли бы заметить её миловидное личико, влюбиться в простушку и увезти её в свой замок, сделать из служанки леди. — Я иностранка, во-первых. — Вино ударило Солейн не в живот, а прямо в голову; ей стало ещё жарче. Она намочила кухонное полотенце водой и прислонила его к пылающему лбу. — Из Эссоса. Во-вторых, сир Джейме нанял меня тайком, не сообщив королеве. Её Величество гневается и подозревает худшее. Но я не собираюсь причинять никому вред. — Почему же Вы не уплыли домой? — Жду свою награду. — Понятно, — девушка вздохнула и вмиг поскучнела. — К Вам посетитель, миледи, — отрапортовал охранник. — Впустите его, — Солейн завела руки за спину и выкрутила полотенце так, что влажная ткань противно заскрипела под её пальцами, а на пол шлёпнулось несколько капелек воды. — Мы договорились о встрече прошлым вечером. Я должна кое-что ему вернуть.       Она знала, что увидит сира Бронна с Черноводной — тоже похудевшего и куда менее загорелого, чем до битвы; предполагала, что он будет ухмыляться и язвить, но её всё равно трясло. Солейн ругала себя за проявленную накануне слабость: сладкие моменты поцелуев и объятий усложнили её и без того суровую жизнь в Красном Замке. Она бы справилась с тревогой за себя, но переживать за кого-то другого Солейн разучилась. Её сердце не вмещало в себя изобилие новых чувств — трепетало, ныло.       Бронн вошёл в комнату, по-свойски кивнул охранникам, как если бы они были давними приятелями, поздоровался со служанками и с лёгкой насмешкой посмотрел на Солейн. Она инстинктивно дёрнулась, сдавила несчастное полотенце сильнее и скользнула взглядом по его ладной фигуре — не то искала припрятанные ножи, не то… — Доброе утро, Леди Алебарда. Как спалось? — Солейн, сир, — пытаясь скрыть подступающую панику, она неестественно широко улыбнулась. — …Солейн, — когда Бронн произносил её выдуманное имя, его словно заставляли есть сырых речных моллюсков без запивки, соли и приправ. — «И что дальше?! — Солейн не имела ни малейшего понятия о том, как вестеросские — да и любые — наёмники общались между собой. — Сделать реверанс? Пожать ему руку? Предложить выпивку?»       Служанки, почуяв её растерянность, притихли, в их глазах вспыхнуло любопытство. Бронн хмыкнул, помедлил пару мгновений, обернулся через здоровое плечо и попросил: — Девочки, принесите-ка нам ещё вина. Хорошего, не жадничайте. И лимонных пирожных — для дамы. — Но я уже… — она прикусила язык, не договорив фразу. Служанки разноцветным ручейком вытекли в коридор; в комнате остались лишь Солейн, Бронн и двое стражников. — Сообразила, молодец, — он вздохнул. — Показывай свои сокровища, Алебарда. — Это Ваши сокровища, а не мои, — возразила она. — И перестаньте звать меня алебардой, я потеряла её в битве. — Соскучилась, поди, по вражеской крови? — Не больше, чем по Вашим издевательствам, сир. — Издевательствам?.. — в недоумении повторил он. — Тебе обидно? — Да. — Не отдашь сокровища, получается? Что там, дарственная на зáмок? Или ты хранишь под кроватью знатную леди-жену для меня? — Радуйтесь, что мою алебарду отняли, Бронн, — прошипела Солейн, — иначе я воспользовалась бы ею прямо сейчас.       Всё волнение разом схлынуло — его вытеснила жгучая злость. Видимо, вчерашняя сцена имела значение только для неё; Бронн наверняка уже забыл о том, что минувшим вечером они целовались в лучах закатного солнца. Солейн помнила неожиданную нежность, с которой он вытирал её слёзы; как она прижималась щекой к вороту его поношенной льняной рубахи, как томительно и приятно у неё закружилась голова, когда их губы впервые соприкоснулись. В Красном Замке, в отличие от жилых кварталов, не воняло канализацией и сточными водами — солёный ветер, задувающий в оконные проёмы, пах морем. Измученная страхами, бессонницей и одиночеством Солейн поверила, что Бронн не просто мог бы защитить её — ей показалось, что он хотел этого.       Но она уже совершала такую ошибку: выбирала на роль спасителя человека, самой натуре которого были чужды благородные порывы. Наёмник, пусть и с рыцарским титулом — всегда наёмник, холодный и расчётливый; добрые и бескорыстные люди, как правило, чурались подобного «ремесла». С навязчивым, но бесполезным упорством Солейн продолжала приписывать Бронну черты, которыми он не обладал, приукрашивать его мысленный портрет.       И она не знала, что толкало её на это — благодарность или банальная глупость.       Внезапно повисшую в комнате тишину нарушил скрип дверей: служанки, оживлённо болтая о чём-то, вернулись с вином и закусками — свежими фруктами, пирожными, сыром... Солейн положила помятое полотенце на стол и вытерла мокрые ладони о подол платья, напрочь позабыв об этикете. Аппетит у неё окончательно пропал, поэтому она молча подошла к шкафу, распахнула створки и выдвинула ящик, где покрывались пылью её нехитрые пожитки. Немного покопавшись в нём, она извлекла плотный тканевый мешок, внутри которого лежал надорванный по шву кошель с золотыми монетами. — Это Ваше, сир, — Солейн протянула его Бронну. — Подождите, я развяжу верёвки. Узнаёте? — Чтоб тебя, Алебарда!.. — изумился он. — Где взяла? — На поле боя, — она пожала плечами. — Простите, сир, мне пришлось добить Вашего коня. Это не было моей прихотью — он мучился. — Дотракийский ублюдок отрубил ему ногу, — поморщился Бронн. — И чуть не прирезал меня. Я застрелил его из баллисты. — Сир Джейме представил меня наёмницей, поэтому деньги у меня не отобрали — посчитали их оплатой за мою работу. Но они Ваши, Бронн. Возьмите. — Что, даже горсточку себе не прикарманила? — Я не воровка. — О, и давно ли?       То ли от этих слов, то ли от интонации, с которой он их произнёс, Солейн ощутила настоящую боль — её будто пронзили мечом. Пошатнувшись, она схватилась за угол шкафа и прижала ладонь к центру груди. Бронн слегка изменился в лице: побледнел, напрягся и пристально взглянул на неё. Служанки обеспокоенно зашептались. — Алебарда, тебе плохо? — Забирайте своё золото и уходите, — пробормотала она. — Можете по пути угоститься пирожными, я не голодна. — Провожу-ка я даму к Квиберну, — предупредил служанок Бронн, — пускай он её осмотрит. — Ваше золото... — Солейн едва держалась на ногах. Ей одновременно хотелось, чтобы Бронн провалился сквозь землю, сгорел и рассыпался в пепел, но при этом не уходил, оставался с ней рядом. — Уверен, что не сбежит? — усомнился охранник. — Ты пока не в лучшей форме, а она, — тот кивнул на Солейн, — лютая бабёнка, говорят. Голыми руками отрывает дикарям бошки! — «Он же шутит?! — оторопела она. — Как можно выдумать такое?..» — Разве я дикарь? — Бронн почти аккуратно потянул её за собой. — И потом, не припомню, чтоб от меня сбегала хоть одна девка. — Дак ты им платил, — загоготал второй охранник. — Тебе тоже не даром давали. — Бронн закинул за спину мешок с кошельком, этой же рукой приобнял Солейн за талию, и они вместе протиснулись в коридор. — Не жалуйся, если она откусит твой хер! — прокричал им вслед первый.       Как только они удалились на приличное расстояние, миновав несколько поворотов, Солейн высвободилась из хватки Бронна и влепила ему пощёчину. Он попробовал возмутиться в ответ, и тогда она наотмашь ударила его по второй щеке. — Ты совсем долбанулась, Беспамятная? За что?! — он заметно рассердился, но не сопротивлялся. — За что?! — в голосе Солейн зазвучали первобытные рычащие нотки. — Вы... да Вы... Вы прилюдно меня оскорбили! — Да? И как же, позволь спросить? — Бронн вздёрнул бровь. — Вы обозвали меня воровкой! — То есть, в Долине Аррен ты отдыхала? Приручала сумеречных котов, играла с дикарями в догонялки… — Нет, но... — На что ещё ты обиделась? — Мы же вчера... — она подавилась последним словом и запнулась. — А Вы снова за своё... про леди-жену... — Девки, которых я отправлял за вином, служат Серсее лично. — Он опустил мешок на пол и вцепился в плечо Солейн так жёстко, что она охнула. — Я помню тех двоих, что постарше, они давно тут работают. Долбоёбов на карауле я тоже знаю. Когда я командовал городской стражей, они выполняли мои приказы — ловили воров и прочую шелупонь. Мы готовили столицу к осаде. — Я… не понимаю, о чём Вы. — Как я должен был вести себя в комнате, набитой шпионами Серсеи, не подскажешь, Алебарда? Упасть перед тобой на колени и предложить вместе уплыть в Эссос? Ты сама мне мозги проела — «не любезничайте со мной, Бр-ронн, иначе в заговоре заподозрят и Вас!» — он старательно передразнил её акцент и манеру речи.       Солейн всхлипнула и закрыла лицо ладонями — её захлестнуло жгучей волной стыда. Бронн успокаивающе погладил её по волосам и пощекотал под подбородком, как щенка. Она подняла на него печальный взгляд и закусила губу до боли. — ...я очень глупая, — пробормотала Солейн. — Простите меня, Бронн. Это было... ужасно. — Ты девчонка, Алебарда, — безо всякой злобы констатировал он, — буйная и ревнивая. Все вестеросские традиции с поклонами тебе поперёк горла встают. — Простите, — монотонно повторяла она. — Прощаю. Мне даже нравится, когда ты бесишься. Только по морде не бей, ладно? — Так и быть, не буду ломать Вам нос ещё раз, — хмыкнула Солейн. — Мы в самом деле идём к лорду Квиберну? — Время у нас есть, но немного. Как только девкам надоест ждать, они понесутся к Серсее — ябедничать. Нам обоим не поздоровится, — он выразительно округлил глаза, — королева меня не любит. — Почему? — Ай, — отмахнулся Бронн, — это старая и долгая история, не для коридоров. Из-за её брата, если вкратце. — Из-за сира Джейме?.. — Не-а. Лорда Тириона.       По заваленному свитками, книгами и чертежами столу пробежал полосатый бело-рыжий котёнок. Он опрокинул чернильницу и нарочно смахнул лапой пустой бокал. Раздался гулкий звон металла. Котёнок испуганно оглянулся, заскочил на подоконник, выпрыгнул на улицу и затерялся среди цветущих садовых кустов.       Т и р и о н. ...— что с ним случилось?.. — очнувшись, спросила Солейн. — Его здесь нет, верно? — Этот засранец сбежал в Эссос и потихоньку подмазался к Дейенерис Таргариен. Она назначила его своим лордом-десницей. — К драконьей всаднице?! — ахнула она. — Отвратительно… неправильно! Так нельзя! — Ш-ш, — Бронн приставил указательный палец к её губам, — не ори, здесь повсюду торчат уши. В каждой семье свои причуды. За копание в чужом грязном белье денег не платят, а вот голову запросто могут снести. — Мне нужна Ваша помощь. — Внезапное видение подбросило Солейн странную, но интересную идею. — Грохнуть кого-нибудь? — Какой вы кровожадный, Бронн, — она усмехнулась. — Нет, обойдёмся пока без убийств. Вы умеете читать? — ...читать? — он растерянно моргнул. — Буквы, в смысле? Книги? — Да. На всеобщем языке. — Ну… — он задумался, — не так быстро, как Ланнистеры, но умею. — В Красном Замке есть библиотека? — Естественно. — Я хочу прочитать с Вами карту мира. — Всю?.. — ужаснулся Бронн. — Алебарда, я не учёный. Вообще бы не знал грамоту, если б Тирион меня не пилил. — Нет, не всю. Только те части, которые мне показывал лорд Квиберн. Вдруг он врёт? — У Квиберна своя библиотека, — он поднял мешок с остатками золота и подтолкнул Солейн в противоположную сторону. — И карта, сдаётся мне, тоже отдельная. — Вы струсили?.. — прищурилась она. — Если ошибусь, то поправить будет некому. Так и поверишь, что Винтерфелл стоит на Черноводной. — А он не стоит? — Нет.       Вход в библиотеку никто не сторожил: то ли обитатели Красного Замка не слишком увлекались чтением, то ли действительно ценные сведения хранились где-то ещё, в потайных кабинетах. Само помещение было просторным, с высокими потолками и большими оконными проёмами; в нём пахло бумагой и пылью. Вдоль стен и ближе к центру выстроились ряды стеллажей, сколоченных из древесины кремового оттенка. Солнечные лучи, проникая внутрь, окрашивали их углы золотом. Ровно посередине комнаты стоял длинный стол — совершенно пустой; на отполированном до блеска покрытии не завалялось даже крохотного листочка. — Карту мира, говоришь, — пробубнил Бронн. — Вспомнить бы, где её искать…       Зачарованная зрелищем, Солейн провела указательным пальцем по разноцветным корешкам книг. Символы, выписанные на них, ничего для неё не значили, но она всё равно сняла с полки ближайшую и из любопытства перелистнула несколько страниц. С них сорвалось облачко пыли. Солейн отвернулась, заслоняя лицо локтем — боялась чихнуть. — Что интересного пишут? — Вам не надоело глумиться надо мной, Бронн? — Что поделать, Алебарда, если ты потешная. — Он подкрался сзади и чмокнул её в обнажённую шею; по спине и плечам Солейн тут же пробежали мурашки. — Вот, кстати, и карта. Глянь наверх. — Зачем её убрали так высоко? — удивилась она. — Карту нельзя трогать? — С хуя ли?.. Библиотека общая, охраны нет. Помоги мне дотянуться, а то одной рукой неудобно. Я, блядь, уже которую неделю практически Ланнистер. — Между прочим, теперь Вы при деньгах, так что... — Зараза, — проворчал он. — Солейн, — помимо того, что её нос и горло царапала мелкая пыль, из груди настойчиво рвался смех. Она не выдержала и раскашлялась. — Если задыхаешься, можем выйти на балкон. — Я в порядке, Бронн.       Он недоверчиво поджал губы, но промолчал. Вместе они выловили свиток, подхватили его в полёте, положили на стол и осторожно развернули. Чтобы он не скручивался обратно в трубочку, его пришлось придавить по краям случайными книгами. Солейн рассеянно уставилась на скопление пёстрых пятен и закорючек. Немногим раньше лорд Квиберн объяснял ей, что синие участки — это водоёмы: озёра, моря и реки; верх карты означал север, низ — юг. — Где город Браавос? — Тут, — Бронн показал на уже знакомую ей группу крошечных желтоватых островков. Море обнимало их со всех сторон; под нижним начинался большой пласт суши — материк Эссос. — Возле него есть лес? — Хм... нет, не вижу. Есть сильно дальше к востоку, — его рука сдвинулась правее, — здесь. Квохор, — он постучал по точке, нарисованной поверх густо-зелёных разводов, — и Квохорский лес, помнишь такой? — Нет, — Солейн разочарованно вздохнула. — Лорд Квиберн спрашивал о нём. — У вас тепло или не очень? — Он уточнял и это, — она совсем расстроилась. — Не знаю. В моих видениях не холодно, но и не жарко. — Тогда остаётся последний вариант, но он не про тебя. — Какой? Почему? — Икве... Ифкр... тьфу ты, — Бронн забавно споткнулся о сложное название. — И-фе-кев-ронское царство, чтоб его, — он обвёл ещё одно цветущее зеленью пятно на северо-востоке Эссоса. — До того, как ебучие дотракийцы ворвались и туда, в тех краях жили нелюди — не то мохнатые карлики, не то лесные феи... Но их давно разогнали. Понятия не имею, что там сейчас творится. — Далековато от Браавоса, — приуныла Солейн. — Говоришь, вы втроём плыли на вёсельной лодке? Гребли бы год, а то и два. — Значит, я не фея. — Она зачем-то положила ладони на тёплую хрусткую бумагу. — Жаль. — Вряд ли феи дерутся алебардами, — фыркнул Бронн. — Старые сосны, сухая земля, каменный берег, — Солейн нахмурилась, сосредотачиваясь. — В лесу поют птицы, прыгают рыжие белки... — Если б не твой акцент, я б подумал, что ты описываешь какую-нибудь глухомань в Вестеросе. — Почитайте ещё, пожалуйста, — она умоляюще взглянула на него. — Вдруг что-нибудь отзовётся... — Что тебе надо-то, всё подряд?       Бронна явно не радовала перспектива торчать в библиотеке до ночи, а потом испытывать на себе ярость королевы Серсеи. Солейн мучилась совестью, но ей казалось, что в эту минуту разгадка её прошлого была близка настолько, что почти прощупывалась в воздухе. — Давайте изучим север Эссоса. Перечислите, что написано между страшным длинным словом, которое про фей, и Браавосом. По линии берега. — Бивнёвый залив, Саллош, Омбер, Сарис... — он читал нарочито медленно, наблюдая за реакцией Солейн. — ...ниже, — она неожиданно вздрогнула и схватилась похолодевшей рукой за обитое кожей сиденье стула. — Сарнорское царство. — Это же сказки!.. — Солейн ощутила прилив небывалого восторга, но не поняла, почему. — Сказки?.. — переспросил Бронн. — Алебарда, это история. — Моя м-мама рассказывала... — её язык внезапно онемел, а тело отяжелело и перестало подчиняться. Стены библиотеки вытянулись, покосились, потолок рухнул на пол, и вся комната исчезла.       Запахло сеном, дымом и хвоей — вокруг вновь расстелился лес. Стояла ясная, лунная и звёздная ночь; на высоком чёрном небе не было ни тучки. Вместе с другими людьми, лица которых терялись в тени, Солейн грелась около большого костра. Поленья, прогорая, громко трещали, и из пламени выскакивали искры. Хлопья пепла кружились в воздухе и плавно оседали на землю. — ...отпраздновать ещё один год, — пробасил крупный мужчина. Толпа одобрительно загудела. Люди торжественно подняли чашки, чокнулись ими, выпили... — Каждый день жизни — это не подарок, а наша с вами победа, — продолжил он. — Они не покорили нас, не завоевали. Мы свободны. — Да! — одобрительно выкрикнули остальные. — Да! — в тон соплеменникам завопила Солейн.       Пейзаж моментально сменился: теперь она — не взрослая, а ребёнок, лежала на жёсткой кровати. Солома пробивалась сквозь ткань и неприятно колола её тело. Солейн поёрзала на подстилке и тонким, детским голосом позвала: — Мам? — Да, моя маленькая? — Расскажи мне сказку! Про то, как мы путешествовали сюда. — Опять? — Расплывчатая мама со стёртым лицом устало вздохнула. — Ты уже всё знаешь. — Пожалуйста-пожалуйста, у тебя так интересно получается... — Давным-давно, — зашептала та, усаживаясь в изножье кровати, — в мире существовало могущественное царство, которому не было равных. Оно вело свой род от последнего сына Рыбацких Королев; сами древние боги покровительствовали ему. Но потом появились они — те, кто не возделывает хлеб и называет степи морем. Те, кто не строит дома, а разрушает их. Они разбили наших предков: разорили целые города и сразили великих правителей. Всё, что оставалось выжившим — бежать. Бежать туда, где не могла бы проскакать лошадь. — Дальше! — Те, кто выжил, пошли на северо-запад. Многие из них пали — не выдержали долгой и трудной дороги. Старые легенды гласили, что в тех местах не было ничего, кроме пещер — столь глубоких, что под их каменными сводами таилось настоящее подземное царство. Люди шагали днями и ночами, в дожди и бури, сквозь холод и зной... Какое же разочарование настигло их, когда они не обнаружили ни подземного царства, ни великанов, ни останков первых людей!       За пещерами и холмами лежал обычный сосновый лес. — Мы живём в нём! — Солейн хлопнула в ладоши. — Да, доченька. Позже наши деды и прадеды построили торговые пути — проложили тропы по лесам и холмам, придумали особые знаки, развесили на деревьях ленты. Мы бы не справились без помощи с большой земли. — А почему нельзя слушать колокола? — Их звон туманит разум, подавляет волю. Мы всегда готовы приютить беженцев из города, в котором колокола командуют людьми. — Папин папа пришёл оттуда! И его друзья! — Всё правильно. Здесь нами командует лишь природа. Боги — и те о нас позабыли. — Я вырасту и найду подземное царство, — Солейн зевнула и натянула одеяло до подбородка. — Для начала застирай одежду, как проснёшься. Она вся в пятнах от раздавленной травы. — Хауки говорит, чтобы я училась драться. Но я не хочу! — Он прав. Нам откупаться нечем, кроме крови — к сожалению. — Я люблю тебя, мамочка, — Солейн закрыла глаза. — И я тебя очень люблю.       Ласковые слова матери растворились в темноте.

***

      Солейн очнулась там же, где спала со времён приезда в Красный Замок — в покоях, которые выделила ей королева Серсея. Нос отчего-то распух и болел, как если бы она подралась на кулаках. Солейн попробовала усесться в постели, но не смогла. Её мышцы сковала невероятная слабость — хуже, чем после болезни. Испугавшись, она застонала и замотала головой в надежде, что кто-нибудь услышит её и поможет — ну, или хотя бы объяснит, что с ней приключилось. — Солейн, — над ней, заслоняя солнечный свет, склонился силуэт Квиберна. — Как Вы себя чувствуете? — ...странно, — прошептала она. — Дайте... дайте мне воды. — Помните ли Вы моё имя? — Лорд-десница, Квиберн. — А его? — он отодвинулся и показал рукой на пугающе притихшего Бронна. — Сир Бронн. С Черноводной. Я Солейн, но это не моё... — Обошлось, — лорд Квиберн выдохнул с облегчением. — Расскажите, пожалуйста, что случилось? — Не доверяете мне, значит, лорд-десница? — Бронн осуждающе цокнул языком. — Всегда предпочитаю выслушивать обе стороны, сир. Как правило, это даёт более глубокую картину. — Я... — забормотала она, — пригласила сира Бронна в свои покои, чтобы вернуть ему золото. Мы немного повздорили, и у меня закружилась голова. Он повёл меня к Вам... — Солейн запнулась. — Дальше... не знаю. Я перепила вина и полезла драться со стражей? — Вот так зрелище было бы, — Бронн присвистнул в предвкушении, — но нет. По пути тебе полегчало, и ты попросила меня показать тебе библиотеку. — Зачем?.. — Солейн опешила. — Я не умею читать. — Я умею, — он исподлобья взглянул на лорда Квиберна, словно ожидая чего-то, и тот кивнул в ответ. — Тебя интересовала карта мира. Мы нашли её, сели за стол... И всё было нормально, пока тебя не перекорёжило на ровном месте. — Что Вы имеете в виду?.. — не поняла она. — Припадок начался. Ты хрипела и дёргалась на полу. — А нос почему болит?.. — Сперва ты треснулась лицом о стол. Всю карту кровью заляпала. — Сир Бронн принёс Вас на плече прямо в мой кабинет, — лорд Квиберн укоризненно покачал головой. — Я, конечно, отругал его, но... — Я совсем ничего не помню, — запаниковала она. — Ни библиотеку, ни карту... ни припадок. — Вот и славно. Сир Бронн, что бы ни спровоцировало такую реакцию... больше не повторяйте это. Никогда. Второй подобный эпизод может сделать леди слабоумной или убить её. — Мои воспоминания не пробудятся?.. — От этой мысли её охватила глухая, давящая тоска. — Метод, который Вы применили, вредительский и варварский. Представьте, что Вы вырезаете скульптуру из дерева, — лорд Квиберн пустился в объяснения. — Работаете бережно, используете специальные инструменты... Сир Бронн, если придерживаться данной аналогии, взял топор и расколол материал в щепки. Осторожность, Солейн. В таких ситуациях необходима осторожность. — Не обвиняйте его! — взволнованно воскликнула она. — Идея принадлежала мне. — Я решил, что тебя отравили, — Бронн вклинился в их диалог, — поэтому не стал звать охрану, ждать, пока они приволокутся... — Вам было больно тащить меня, — она невежливо перебила его. — Простите. Я не нарочно. — Зато живая, — он вскинул брови.       Квиберн внимательно следил за разговором. Солейн не сомневалась, что лорд-десница придёт к верным заключениям и доложит всё королеве; от страха её зазнобило, и она плотнее укуталась в одеяло. — Я прикажу принести Вам горячий травяной отвар, — Квиберн поправил значок на воротнике. — Сир Бронн, присмотрите за Вашей напарницей. Это ненадолго. — «За нами точно следят! — Она кое-как облизнула пересохшие губы и потёрла ладони друг о друга. — Нельзя себя выдавать!»       Но стоило лорду Квиберну скрыться в коридоре, как Солейн, не вытерпев, заулыбалась. — Вы испугались за меня, Бронн. — Чушь. — Испугались, — твердила она. — Допустим. — Он побарабанил пальцами по подлокотнику кресла. — И что с того? — Я помню, как умирала в Вашем шатре у Риверрана. Думала, что умирала. — Тебя утопить, чтоб не мучилась? — Я была бы не против умереть рядом с Вами. — Рано тебе умирать, Беспамятная. — Он подошёл к её кровати, и Солейн смело взяла его за руку. — Вы не скажете, из-за чего я... — Давай зáмок, и я организую тебе повторный припадок. Бесплатно — нет.       Она рассмеялась, но тут же ойкнула и аккуратно дотронулась до разбитого носа. — На меня ещё не похожа, — обнадёжил её Бронн. — ...скоро буду, — она давилась нездоровым, надрывным хохотом. — Мне... нехорошо, трясёт. Я боюсь. То во сне ходила, теперь судороги... Я должна служить дому Ланнистер, я поклялась! — Ш-ш, Алебарда. Сейчас выпьешь лекарство и успокоишься. Лорд-извращенец не бросит тебя в беде. — Вы это о себе, Бронн? — Я до сих пор не лорд, — он состроил недовольную гримасу. — О Квиберне. — Если я застану Вас с другой женщиной, то оторву головы вам обоим, — пообещала Солейн. — Люди думают, что я так могу. — Чуднáя ты. Обычно девки к Ланнистеру липнут. Мечтают о том, чтобы он отжарил их своей золотой рукой. — Они ни капельки меня не волнуют.       Едва заслышав звук приближающихся шагов, Солейн отдёрнула руку и спрятала её под одеялом. Бронн ухмыльнулся и отошёл к окну. Отвар ей принесла Сиарра — её привычная служанка. — В питье есть сонные травы, миледи, — предупредила та. — Лорд-десница настоятельно рекомендует Вам отдохнуть. И постарайтесь не совершать резких движений. — ...угу, — пробубнила Солейн. Снадобье лорда Квиберна затуманило ей голову, но утолило, наконец, зверскую жажду. Из последних сил она смотрела не на Сиарру, а на очаровательный в своей негармоничности профиль Бронна. — Спа...сибо.       За миг до того, как сон сморил её, их взгляды встретились. Светлые глаза Бронна больше не казались ей холодными и пустыми — она видела в них нечто большее.       Возможно, он и в самом деле хотел вызволить её из Красного Замка.

***

      Следующие несколько дней прошли спокойно: Солейн отсыпалась, ела и восстанавливалась. Судорожный приступ в библиотеке — если он, конечно, не был фантазией Бронна — по-настоящему напугал её. Она старалась не запоминать сны и не сосредотачивалась на знакомых запахах или звуках, чтобы не искушать судьбу. Позже ей разрешили погулять по саду в сопровождении охраны, и Солейн восхитилась местными видами. Подступающая с севера осень уже позолотила листья некоторых деревьев; вдоль морского побережья клубился туман. Солнце побледнело, отдалилось будто бы и уже не грело так, как раньше. Она сорвала увядающую розу и повертела в руках мясистый стебель с острыми шипами. — «В Хайгардене цветы красивее... но мы их вытоптали, пока вывозили трофеи».       Спустя ещё пару дней к ней явился сир Джейме. На нём не было грузных рыцарских доспехов — только штаны, рубаха и кожаная куртка вроде той, что носил Бронн. Солейн поздоровалась, вежливо поклонилась, но в глубине души не ожидала от этого визита ничего хорошего. — Добрый день, Солейн. Квиберн сообщил, что тебе лучше. — Да, милорд. Благодарю за помощь. — Я принёс тебе кое-что. — ...мне радоваться или тревожиться? — она напряглась. — Сначала — радоваться, — сир Джейме протянул ей маленький бархатный мешочек. Солейн тряхнула его — внутри звенели монеты. — Вы обещали, что не будете платить мне... — В бою ты лишилась и лошади, и оружия. Этих денег хватит, чтобы купить новое. Бронн отведёт тебя к кузнецу, который выковал твою первую алебарду. — Спасибо, сир Джейме, — она опять поклонилась. — Но у меня есть и поручение. — Какое? — Это снотворное. — Он достал из кармана два пузырька, доверху наполненных прозрачной жидкостью. — Действует довольно медленно, но усыпляет человека крепко и надолго. Твоя задача — подлить его в вино стражникам, которые охраняют подземные галереи Красного Замка, и подать мне знак. — Когда? — Сегодня вечером, на закате. — Будет сделано, милорд, — Солейн забрала у сира Джейме склянки. — Что-то ещё? — Возьми с собой факел. Как только охранники уснут, ты зажжёшь его и встанешь слева от входа. — Поняла Вас, милорд. — Тогда скоро увидимся, Солейн. Я дарю тебе новую возможность доказать, что твои намерения чисты. — Разве Вам недостаточно... — она нахмурилась и умолкла; провоцировать его на конфликт было опасно. — Не мне. Государству и Сер... королеве Серсее. — Сир Джейме... Мы уже проиграли войну с драконами, так ведь? — Наша семья делает всё, чтобы Дейенерис Таргариен не села на Железный Трон. — За исключением Вашего брата. — Кто тебе сказал?! — в его глазах вспыхнула ярость. — В Красном Замке много людей, милорд. Они разговаривают. Я не хотела уколоть Вас, — устыдившись, она отвернулась. — Знаю, Вам безразлична моя жизнь... но у меня, кажется, тоже есть брат. И я боюсь, что мне придётся воевать против него. Что он сейчас там же, в армии драконьей госпожи. — Война жестока, Солейн. — Вы бы сражались с братом? Смогли бы? — Твоё сегодняшнее задание — часть большого плана. Доверься мне, и наши шансы на победу возрастут. — Однажды Вы насильно вынудили меня присягнуть Вам. — Солейн отрешённо посмотрела на него. — Её Величество грозилась отыскать и убить моих родных в Эссосе. Но я ни за какие богатства мира не стану служить Дейенерис Таргариен, — Солейн с трудом произносила её имя. — Если бой нечестный, то я всегда встану на сторону тех, кто в меньшинстве. — Из чувства противоречия? — ей почудилось, что сир Джейме спросил это с искренним любопытством. — У меня пока нет объяснения. — Увидимся вечером, Солейн. Слуги выдадут тебе особую одежду — это важно. — До встречи, сир Джейме.        Сразу после того, как за ним закрылась дверь, Солейн осела на пол и закрыла лицо руками. Пузырьки больно впились ей в бедро, но она не обращала на них внимания — случайная мысль стегнула её, как кнутом; из воображаемых ран заструилась горячая кровь. Она больше не страшилась могущества и влияния Ланнистеров, равно как и не презирала их. Солейн была готова на всё, чтобы прекратить войну и не биться с собственным братом.       Даже если она когда-то отреклась от него, как от своего имени.