Баллада о заморской бродяге

***

      После возвращения в столицу Джейме думал, что ему следовало бы срочно заглянуть к Серсее и отчитаться — не только потому, что она была королевой, но он не смог вынудить себя сделать это. Он заранее представлял себе её полный разочарования взгляд; знал, что вместо банальных вопросов в духе «как ты?» или «ты ранен?» получил бы суровую отповедь — почти такую же, как несколько лет назад обрушил бы на него отец. Он слишком вымотался, чтобы терпеть оскорбления от женщины, которую…       Джейме Ланнистер больше не был уверен в том, что его сердце безраздельно принадлежало одной лишь Серсее. Эурон Грейджой уже привёз «дары» в Королевскую Гавань, и жители встретили его с восторгом: аплодировали ему, что-то восторженно кричали... Он взял в плен свою племянницу Яру и Элларию Сэнд с дочерью — той красавицей, которая когда-то понравилась Бронну в Дорне; двух других, с его слов, он убил. Пришвартованная в бухте Черноводной армада кораблей вновь сверкала золотыми кракенами на парусах, а её капитан кланялся, кривлялся и паясничал в тронном зале. Джейме не сомневался, что Серсея расплатится с Эуроном именно так, как пообещала: она подтвердила его худшие опасения словами о достойной награде. Джейме передёрнуло, но просто так уйти с церемонии он не мог. Под одобрительный гул толпы Эурон толкал пламенные речи о справедливости и возмездии; ему было настолько наплевать на связанных, охваченных ненавистью пленниц, что по окончании своего «выступления» он даже не повернулся в их сторону — забавляться с трофеями предстояло не ему.       Джейме предполагал, что Эурон и Серсея теперь проводили ночи вместе, поэтому опять — второй раз за сутки — позорно сбежал, чтобы не столкнуться с ним лицом к лицу. Когда он шёл, покачиваясь под тяжестью доспехов, по коридорам Красного Замка, то всё ещё видел перед собой огненную пелену, ощущал её жар; в его ушах эхом отдавались вопли сгорающих заживо солдат, драконий рык и звон клинков. Внезапно за его спиной возник Квиберн — что-то робко и неразборчиво проблеял ему вслед. Джейме остановился. — …милорд? — аккуратно начал тот, поравнявшись с ним. — Что... с моими людьми? — он постарался выбрать максимально расплывчатую формулировку. — Нужно подождать, чтобы я смог сказать точнее. Я хотел бы осмотреть и Вас, сир Джейме. — Я в порядке, — отмахнулся он, — просто устал. — Но Ваш доспех в крови… — Она не моя, — перебил его Джейме. — Я цел. — Что… что мне передать королеве? — Квиберн растерялся. — Что я поговорю с ней завтра утром. Придумайте что-нибудь, в конце концов, Вы же учёный, — он сердито нахмурился. — …хорошо, сир Джейме, — тот уважительно поклонился и направился в свой кабинет.       В сравнении с раскалённым полем битвы собственная комната Джейме показалась ему ледяной. От каменных стен и пола веяло холодом; по углам, напевая свою заунывную песню, гулял сквозняк. Слуги помогли ему снять доспехи, раздеться и вымыться дочиста. Вода, которая плескалась в чаше ванны после него, выглядела практически чёрной. Джейме зажмурился и резко тряхнул головой — вспомнил горящие обозы и обугленные тела солдат. Он надеялся, что ему станет лучше, если он сотрёт с себя всю грязь, кровь и копоть, но нечто невидимое по-прежнему сдавливало его грудь, горло и виски. — «Этот позор не смыть ничем. Я командир, который бросил войско — не только своё, но и наших вассалов. Дикон Тарли спас мне жизнь, а взамен я отдал его на растерзание врагам. Эурон будет глумиться надо мной до конца дней — своих, моих… неважно». — Милорд, Вы…? — забеспокоилась служанка. — Ничего страшного. Вода попала в ухо. — Простите, милорд… — Не по твоей вине. Ступай, — он с трудом сдержался, чтобы не вытолкать её из комнаты, — я собираюсь отдыхать.       Сон тоже не принёс ему облегчения. Джейме проснулся ближе к полудню, но чувствовал себя таким уставшим, словно и не ложился вовсе. Мышцы и кости ныли после долгого боя, голова болела и кружилась, моргать было неприятно — от жара и пепла воспалились глаза. Он не любил, когда его видели в таком состоянии, поэтому оделся сам, без помощи слуг — медленно и небрежно, кое-как влез в сапоги и поспешил в кабинет Квиберна. Уже стоя у двери, он обернулся: на миг ему померещилось, что за ним скользнула чья-то тень. — Добрый день, милорд, — Квиберн поднял на него взгляд и отложил перо, — как Ваше здоровье? — Как у человека, который чудом выжил в бою с драконом?.. — шутка Джейме вышла неловкой, и он вздохнул. — Приемлемо. Что насчёт моих людей? — Он подтянул стул ближе и уселся напротив. — Начну, наверное, с сира Бронна. — Тот захлопнул толстую книгу. — Сильнее всего меня тревожит его травма головы. Понимаете, милорд, если человек не помнит момент падения или удара, то это свидетельствует о повреждении мозга. Вопрос в том, насколько оно серьёзно, и наступят ли отдалённые последствия. У сира Бронна сломано плечо и два ребра. В третьем трещина. Всё с одной и той же стороны, слева. — Как это могло произойти? — Сложно сказать, милорд. Я долго пытался достучаться до него. Когда он, наконец, пришёл в себя, я спросил, что сир Бронн успел запомнить последним. Он ответил мне — «скорпион твой». Больше я ничего не добился. Я предположил бы, что сир Бронн упал с лошади или столкнулся с другим всадником, но раз он заговорил о «скорпионе», то едва ли… — Он стрелял в дракона — один, без помощников, несколько раз подряд. Что, если дракон сбросил его на землю? Допустим... отшвырнул со «скорпиона» крылом. — Маловероятно, — Квиберн приподнял брови. — Драконьи крылья покрыты жёсткой чешуёй, у них шипастые края. Такой удар оставил бы на теле сира Бронна массивные рваные раны, но ничего похожего я не заметил. Прибавим к этому размах… Нет, точно нет. — Он поправится? — Со временем, — Квиберн развёл руками. — Сейчас его жизнь вне опасности, однако сир Бронн уже не юн, так что придётся запастись терпением. Ему следует соблюдать осторожность и следовать моим инструкциям. Если его плечо срастётся неправильно, то рука частично утратит чувствительность. Для вольного наёмника это весьма значительная потеря, милорд. — А Солейн? Женщина, которая была с нами. — Её ранили аракхом, верно?.. — нахмурился он. — Не знаю. — Доспех защитил бы её от подобной атаки мечом, но аракх — это, в первую очередь, рубящее оружие. Внутренние органы целы, но рана глубокая, коварная, клинок задел крупный сосуд. Ваша подопечная… — Не подопечная. Солейн — такая же наёмница, как и Бронн. — Ваша наёмница, — Джейме показалось, что Квиберн произнёс это слово с ехидцей, — потеряла много крови. К счастью, она женщина. — Простите?.. — смутился он. — Что тут счастливого? — Женский организм переносит это состояние легче, чем мужской, потому что от природы рассчитан на регулы, беременность и роды. В данный момент леди Солейн очень слаба. Сёстры Милосердия выпаивают её по часам, как я им велел, но очнётся она или нет — воля случая. — Ясно, — Джейме помрачнел и мысленно отругал себя за невнимательность. — Когда я смогу увидеть Бронна, поговорить с ним? — Как только он отдохнёт и наберётся сил для беседы с Вами, сир Джейме. Пока его речь не слишком связна и последовательна. Не стоит его мучить. — О чём Вы? — К примеру, сир Бронн попросил меня подлатать алебарду. Он назвал меня по имени — значит, вспомнил и то, что я не оружейник. При чём здесь… — Даже так, — изумился Джейме. — В его словах был скрытый смысл? — Квиберн насторожился. — Алебарда — это кличка, — неохотно сознался он. — Прозвище. Бронн имел в виду человека. Вылечить человека. — Оу, что же, — тот снова раскрыл книгу и обмакнул перо в чернила, — это меняет прогноз в лучшую сторону. Благодарю, что поделились подробностями, милорд. Я занесу всё в дневник наблюдений. — Я крайне, — он выделил это слово, — заинтересован в выздоровлении обоих. Пожалуйста, срочно сообщите мне, если Солейн вдруг придёт в себя. — Как прикажете, сир Джейме. И не забудьте, что Её Величество с ночи ждёт Вас в своих покоях, — предупредил Квиберн. — Ещё бы, — он встал из-за стола. — Спасибо за помощь.       Квиберн будто не услышал его: сосредоточенно хмурясь, начал что-то записывать; перо противно заскрипело по бумаге. Джейме тихо вышел в коридор и притворил за собой дверь.

***

      Серсея встретила его именно так, как он себе представлял — холодно, грубо, неприветливо, в её суровом взгляде не было ни капли тревоги. Едва завидев Джейме, она поднялась с кровати, сцепила руки в «замок» и поинтересовалась: — Скольких мы потеряли?       Он мысленно вздохнул. Разумеется — не «как ты», не «хорошо, что ты жив», а «скольких мы потеряли». Похоже, после всего, что Серсее довелось перенести, всё человеческое в ней умерло; осталась лишь нездоровая жажда власти. Она абсолютно не понимала всей опасности своего положения: опрометчиво заявила, что купит наёмников из Эссоса на украденное у Тиреллов золото и отправит их в бой вместо погибших солдат. Её ничуть не заботило то, что это повлекло бы за собой новые долги и очередные неприятности с Железным Банком. — Вчера я увидел, как сражаются дотракийцы, — Джейме разозлился. — Убивать наших людей для них — не война, а забава! Они победят кого угодно — любую армию, любых наёмников, сколько бы ты им ни заплатила! Один дракон сжёг тысячи повозок, а у Дейенерис их трое! «Скорпион» Квиберна стрелял снарядами размером с тебя — как ты считаешь, этого было достаточно? Для дракона такая рана не серьёзнее, чем царапина! Нам не выиграть эту войну. — И что же ты предлагаешь? — Серсея ядовито прищурилась. — Просить пощады? Мира? Я сижу на троне её отца, которого ты предал и убил. Как Дейенерис, по-твоему, поступит с нами, если получит корону?       Джейме не ответил ей. Возражения Серсея не воспринимала, а больше сказать ему было нечего. — Может быть, Тирион, как её лорд-десница, вступится за нас?.. — Она взяла со стола наполненный красным вином бокал и отпила немного. — В качестве извинения за убийство нашего отца и сына. — Тирион не убивал Джоффри, это сделала Оленна Тирелл. Она призналась мне перед смертью. — Перед смертью... — Серсея издевательски хмыкнула. — И ты, конечно, ей поверил? Поразительная наивность. — Подумай сама, — Джейме повысил голос. — Будь ты Оленной, кого бы ты предпочла в качестве мужа для своей внучки — Джоффри или Томмена? Кто позволил бы ей тайком, через Маргери, управлять всеми семью королевствами Вестероса? — Мне не стоило тебя слушать, — после длинной паузы Серсея тяжело осела на край кровати. Вино выплеснулось из бокала — по светлой ткани покрывала расползлось неровное бордовое пятно. — Нужно было взять всё в свои руки. Я бы отомстила ей так же, как этой суке, Элларии… — Оленна мертва! — он сорвался на крик. — Её дети, внуки, весь её род мёртв! И нас ждёт та же участь, если мы не остановимся! — Сдавайся и умри, — она пронзила его жестоким взглядом, — или сражайся и умри. Я знаю свой выбор. Истинный воин должен знать свой.       Джейме отвернулся и провёл ладонью по горевшему от гнева и стыда лицу. Он не ожидал, что первым в трусости его упрекнёт Серсея: это было гораздо больнее, чем оскорбления от Эурона. — «Она предпочла бы видеть меня мёртвым героем, а не живым слабаком. В пекло Солейн! Для чего нужен лорд-командующий, если от армии осталось меньше половины? У наёмников из Эссоса будет свой лидер...» — Кто эта женщина, на которую Квиберн тратит лекарства и рабочее время? — внезапно поинтересовалась Серсея. — Наёмница, — Джейме решил придерживаться готовой легенды. — Её зовут Солейн, она из Браавоса. — А что, сир Бронн Черноводный не справляется со своими обязанностями? Или он устал от того, что ты без конца кормишь его обещаниями, но всё ещё не дал ему замок? — Я планировал заказать ей убийство Оленны. Отправить её одну, пока наше войско маршировало через Простор. Взять обезглавленный Хайгарден было бы легче. — Символично. — Серсея встала и посмотрела в окно. — Молодая женщина убивает старуху... жизнь забирает жизнь. Но ты бы не додумался до такой схемы, — она встала и налила себе ещё один бокал, — слишком сложно для тебя. Твой приятель, Бронн — тем более. Он умеет только пить, трахать шлюх, резать глотки и распевать похабные песни. Значит, идею с наёмницей вам обоим подкинул кто-то другой. Или... — ...или? — у него пересохло в горле. — Или ты мне нагло, беспардонно врёшь.       Джейме промолчал. Когда дело касалось интриг, Серсея обыгрывала его в два счёта, не прилагая особых усилий. — К тому же, у меня другие сведения, — покачивая бёдрами, она подошла ближе и многозначительно закусила губу. — Какие? — Ему хотелось выяснить, что ей уже известно. — Пташки Квиберна донесли, что из похода на Риверран вы вернулись втроём: ты, Бронн и некая иностранка. — Подожди, — Джейме поднял руку, — подожди. Почему именно иностранка? — Твои друзья, — скривилась она, — поселились не в Блошином Конце, где им самое место, а во вполне приличном районе. Там она часто посещала торговые ряды, заходила в пекарни и таверны. Почему я считаю её иностранкой? — Серсея ухмыльнулась. — Это слышно, Джейме. Она говорит неграмотно и с акцентом. — Всё было совсем... — Сначала я приняла её за диковинную заморскую шлюху — сир Бронн падок на продажных девок. Но как давно шлюхи покупают продукты, готовят еду и стирают бельё? Кто стал бы заказывать проститутку, чтобы прогуляться с ней по рынку? Кто подарил бы проститутке меч?       Он стиснул челюсти и вздохнул, его плечи болезненно напряглись. — А теперь ты представляешь её своей наёмницей. Не хочешь ничего рассказать, Джейме? — Вряд ли ты поверишь. — Попробуй, — она склонила голову. — Мне не нравится, что ты плетёшь интриги у меня за спиной. Напрашиваешься на обвинения в государственной измене, мой дорогой братец? — Солейн действительно наёмница из Браавоса, но... — он наморщил лоб. — Корабль, на котором она плыла в Вестерос, попал в шторм. Она ударилась головой и частично потеряла память. Мы подобрали её неподалёку от Риверрана — она заблудилась, сильно заболела, ей была нужна помощь. Когда мы прибыли в столицу, я договорился с Бронном, чтобы он приглядывал за ней и тренировал её, как меня. Разумеется, не бесплатно. — То есть, ты даже не подумал, что тебя могли заказать ей, и она притворилась жертвой?.. — Я? Нет, мои мысли тогда были заняты Чёрной Рыбой. А вот Бронн подумал, — честно ответил Джейме. — Он пытал её, допрашивал, но безрезультатно. — Так. — Она опустошила бокал и обхватила его ладонями. — И после этого ваша Солейн согласилась жить под одной крышей с человеком, который истязал её? Делить с ним кров и стол? — Не добровольно. Я заставил её присягнуть мне на верность. — Присягнуть тебе?.. — у Серсеи вырвался хмельной смешок, и она прикрыла рот ладонью. — С какой целью? — Чтобы она не сбежала или не прирезала меня во сне?.. — Джейме почувствовал себя идиотом. — Ты ещё глупее, чем считал наш покойный отец, — она отвернулась к стене и скрестила руки на груди. — Пригрел заморскую мерзавку, заботишься о ней... Считаешь, что её остановит какая-то клятва, набор бессмысленных для неё фраз? — Рыцарский долг — серьёзная вещь, — возразил он. — У наёмников его нет, — Серсея звучала, как септа-наставница, — и Бронн Черноводный — живой тому пример. Тебе ли не знать, что при виде золотых монет или голой женской груди он напрочь забывает обо всём остальном?       Джейме хотел добавить, что Солейн вытащила раненого Бронна с поля боя и переубедила его самого нападать на Дейенерис с копьём, но не стал. В глазах Серсеи вся ситуация выглядела странной, подозрительной, и он это понимал. — Ни одна женщина в мире не простила бы того, кто причинил ей боль, — процедила она, не меняя позы. — Не суди всех по себе. — Разве ты не занимался тем же, когда вытягивал из иностранной врушки клятву?.. Для нас, жителей Вестероса, нарушить обет — преступление, за которое полагается казнь. Браавос — вольный город, там другие нравы. Если она вообще оттуда родом. — Я не... — он осёкся. — Убирайся, — раздражённо проговорила Серсея. — Иначе я прикажу сиру Григору вышвырнуть тебя за дверь.       То, что до рокового поединка было Горой, сторожило покои королевы снаружи; Джейме чувствовал его присутствие. Он уважал Квиберна за спасение остатков своей руки, но некоторые его эксперименты нагоняли ужас. — Я лично побеседую с Солейн, когда она очнётся. — Серсея, не нужно... — Уходи. Сейчас же.       Разбитый и опустошённый, Джейме вышел в коридор. Сир Григор внимательно посмотрел на него тусклыми, подёрнутыми мутной красной плёнкой глазами, но не пошевелился и не потянулся за оружием. — «Лучше бы он меня убил. — На душе у Джейме было горько и гадко. — Что, если Серсея права, и Солейн спасла меня не просто так? Вдруг она хотела, чтобы я покончил с собой позже, умер опозоренным трусом, а не героем?»       Пошатываясь, он добрался до развилки, спрятался за углом и привалился взмокшей от слабости спиной к холодной стене. — «Прекрати, — строго сказал себе Джейме, — ты несёшь чушь. Солейн не угрожала тебе, не приставляла к горлу нож. Ты решился на побег, когда узнал, что Бронн ранен. Но не причастна ли к этому сама Солейн? — по его коже вдруг пробежали мурашки. — Бронн не помнит, кто столкнул его с баллисты…»       В кабинет Квиберна Джейме вломился без стука. Он бежал так стремительно, что чуть не задохнулся; следы вчерашних приключений отдавались болью в каждой косточке, мышцы горели. — Квиберн! — крикнул он. — Милорд?.. — тот вынырнул из каморки с книжными полками и окинул его обеспокоенным взглядом. — Вы в порядке? — Удвойте охрану у палаты Бронна. Срочно. — Что случилось, милорд?.. — Выслушайте меня. Удвойте охрану и ни при каких обстоятельствах не впускайте к нему Солейн. — Сир Джейме, мне не кажется, что в ближайшее время она встанет и куда-то отправится на своих ногах… — Это распоряжение Её Величества. — Хорошо, милорд. — Квиберн слегка склонил голову вбок, как птица. — Будет исполнено.       Джейме вернулся к себе в покои, запер дверь на ключ и, не раздеваясь, пластом упал на кровать. Он не был уверен, что поступил правильно, однако раньше он никогда не анализировал ситуацию с Солейн под таким углом. Сколько времени потребовалось бы любой другой женщине, чтобы из тощей больной бродяги, не умеющей считать, превратиться в помощницу лорда-командующего королевской гвардии? Вечность. Солейн же влилась в строй всего за несколько месяцев — незаметно и смело, как будто всегда там была, маячила позади Бронна со своей алебардой. — «Что ей нужно?.. — напряжённо размышлял Джейме. — Деньги? Слава? Месть?»       Силы постепенно покидали его; чуть позже он задремал под мирный шум волн и ветра. Засыпая, Джейме думал, что ещё можно было сделать, чтобы выиграть войну, и на какое-то мгновение идея о переговорах с Тирионом перестала выглядеть безумной.

***

      Солейн долго блуждала по собственным снам.       Она видела то же, что и раньше, но ярче и подробнее, словно бы кто-то сидел рядом и рассказывал ей историю, а она зарисовывала её в картинках, чтобы не упустить ни одной детали. Лес перестал быть просто лесом: в зелёно-коричневом хвойном массиве Солейн разглядела деревянные хижины с крышами из глины и соломы. Между ними ходили люди — тени без лиц; в воздухе слышались голоса. Ветви возмущённо шуршали и гнулись под порывами ветра, в небе перекрикивались птицы. По вытоптанной поляне носились силуэты детей; они визжали, смеялись радостно и беззаботно. Солейн вдруг вспомнила, как выглядела кузница: бревенчатый домик с пологой крышей. Именно оттуда юноша, который учил её играть в опоссума, однажды вынес меч с бирюзовой рукояткой. Она отчаянно пыталась подойти ближе, окликнуть кого-нибудь, но незримые путы не пускали её, затягивали обратно в лес.       Иногда Солейн просыпалась — её будила жгучая боль в левом боку. Она начиналась, как неприятное покалывание, затем усиливалась, нарастала, и спустя некоторое время Солейн уже не могла сдержать крик. На помощь ей приходили женщины — служанки, наверное: они поили её пряным отваром, и боль утихала практически сразу. Порой они склонялись над Солейн, говорили с ней, но их слова доносились будто сквозь толщу воды — издалека, глухо, неразборчиво.       Сама комната, в которой она очутилась, была ей незнакома: высокий каменный потолок, украшенные лепниной колонны, шторы из тяжёлой золотистой ткани... Кровать под Солейн мерно покачивалась, из окон струился солнечный свет; снаружи шумело море и кричали чайки. Она ощущала запах солёного ветра и окончательно терялась: неужели она вновь плыла на корабле? Но откуда каменному потолку взяться в каюте?       Потом её навестил мужчина — невысокого роста, седовласый, облачённый в длинную тёмную робу. На его воротнике поблёскивала металлическая брошь в форме человеческой ладони. Мельком взглянув на неё, Солейн невольно вспомнила стальную руку сира Джейме. — Миледи, — он обратился к ней, — Вы меня слышите? Понимаете? — М... д-да, — кое-как пробормотала она. — Н-не... — Тихо, тихо, мы не торопимся. Сосредоточьтесь, пожалуйста. Смотрите на меня. Не бойтесь. — Не л-леди, — выдавила из себя Солейн. — Кто же Вы тогда? Сир? Рыцарь? — Нет, я... я... — её глаза закрывались сами собой; стены, потолок и мужчина раздваивались. — Сдаю... — Что сдаёте?.. — удивился мужчина. — Я сдаю алебарду внаём, — Солейн выпалила целую фразу на одном дыхании и моментально уснула.       Её выздоровление заняло гораздо больше времени, чем она надеялась: сперва ей было трудно даже перевернуться со спины на здоровый бок, не говоря уже о том, чтобы сесть в кровати, подпихнув подушки под спину, или совершить подвиг — встать и сделать несколько шагов до стола. Мужчину, который регулярно приходил к ней, звали Квиберн; он служил лордом-десницей у королевы. — «Сир Джейме упоминал его имя, когда мы убегали с поля боя».       Он нарочно заваливал Солейн вопросами — вынуждал её разговаривать, тренировать речь. Из его рассказов она поняла, что когда-то Квиберн был мейстером, но его изгнали из ордена за излишне дерзкие опыты над живыми людьми. Её это не напугало — не безликой убийце судить человека, посвятившего всю свою жизнь медицине. — Цитадель — это место, в котором все должны неукоснительно следовать правилам. — От его ровного, меланхоличного тона Солейн клонило в дрёму. — А человеческий организм непредсказуем. То, что вылечит одного пациента, может убить или искалечить другого. Нужно изобретать новые методы, пробовать их, но Цитадели это не интересно. Мейстеры упорно и бессмысленно держатся за устои вековой давности, возводят их в абсолют. — «Надо же, — про себя усмехнулась она, — ему настолько не с кем поговорить, что он решил излить мне душу?» — Королева Серсея подозревает Вас во лжи, Солейн, — Квиберн строго посмотрел на неё. — Она не верит, что Вы служите сиру Джейме из благих побуждений. Её опасения справедливы?       Золотистая змея скользнула вперёд по раскалённому песку, громко зашипела, раздувая свой капюшон, и беспокойно замела хвостом.       Прямо за ней виднелось разорённое гнездо: сухой хворост разворошён, сломан, яйца с детёнышами разбиты.       Сс-ер-сс-ея. — ...нет, — наваждение исчезло, и Солейн очнулась. — Почему она во мне сомневается? — Вот сейчас, — Квиберн сделал паузу, — Вы увидели что-то перед тем, как ответить? — Откуда Вы знаете?.. — ахнула она. — Вы, если я не ошибаюсь, та самая Алебарда, которую просил подлатать сир Бронн? — Он так сказал?.. — на секунду Солейн забыла, как дышать. — Да, я привёл дословную цитату. Когда ему стало легче, сир Бронн кратко описал Вашу проблему. Я пока ничего не докладывал королеве Серсее, потому что не было возможности пообщаться с Вами и выяснить, какой конкретно недуг Вас терзает. — ...как он? — спохватилась она. — Я имею в виду... сир Бронн. — Поправляется. Злится, что не убил дракона, но это моя недоработка, а не его вина. Мы укрепим баллисты, увеличим их мощность... — Милорд... — Я не совсем... лорд, — он деликатно прочистил горло и поправил воротник робы. — Нет, Вы лорд. — Она постучала указательным пальцем по своему плечу: у Квиберна на этом месте сверкала золотистая брошь десницы. — Я благодарна Вам за то, что Вы спасли и меня, и сира Бронна, но я не могу... рассказать. — Почему же? — Потому что королева велит казнить меня, как только Вы ей отчитаетесь. — А если всё останется между нами? — он придвинулся ближе. — Прошу Вас, не поймите меня превратно: мой интерес в этом деле — исключительно научный. Ваш случай настолько уникален, что оставлять его без внимания преступно. — Вы будете ставить на мне... опыты? — испугалась Солейн. — Мы просто побеседуем. Я не сделаю ничего, что причинит Вам боль. — Я не хочу умирать, милорд. Не здесь... не так. — Этого и не потребуется, Солейн. — Тогда начинайте, — она выдохнула и вытерла вспотевшие ладони о покрывало. — Спрашивайте. — Вы потеряли память по пути из Браавоса в Вестерос? — Да, полностью. Мне пришлось выдумать себе новое имя — старое я забыла. — Что этому предшествовало? — Шторм. Я упала в корабельном трюме, ударилась головой. — И теперь у Вас в мыслях возникают... как бы... эпизоды из Вашего прошлого? — Да, — повторила Солейн. — Их что-то провоцирует, или они появляются спонтанно? — По-разному, — она вздохнула. — Я реагирую на запахи, звуки, предметы... Ещё имена оживают... некоторые, не все. Я не понимаю, как это работает. — Что Вы видели сейчас? — Имя королевы. Золотую змею у разгромленного гнезда, — призналась Солейн. — Она злилась, шипела. Как будто плакала... по-змеиному. — Удивительно, — Квиберн покачал головой. — У Её Величества золотистые волосы, и все её дети погибли. Вы умеете читать, Солейн? — Нет. И считаю плохо. — Это может быть причиной, по которой Ваши воспоминания возвращаются в форме картин. — ...Я не знакома с королевой Серсеей, — пролепетала Солейн. — Никогда не встречала её. — Вы не помните. Вероятно, вы пересекались — к примеру, во время визитов Её Величества в Браавос. А слухи ходят везде. Ни для кого не секрет, что принцесса и оба принца мертвы. — Кстати, Ваше имя выглядело, как белая башня. Внутри неё была бесконечная лестница, которая вела наверх. И повсюду книги, свитки... — Иронично. Чем-то похоже на здание Цитадели, — пояснил Квиберн. — Только в нём много башен.       Солейн растёрла щёки и откинулась на подушки — от напряжения у неё заныло в висках. — Вы устали, — моментально отреагировал он. — Значит, на сегодня всё. Вы согласны сотрудничать со мной? — Согласна, — ответила она. Выбора у неё всё равно не было, как и в тот день, когда она давала клятву сиру Джейме.       Постепенно она выложила ему почти всё — рассказала про лес, деревеньку в нём, подаренный братом меч и тайный побег из дома. О том, что она служила ордену Безликих, Солейн благоразумно умолчала в надежде, что браавосская монета затерялась среди других, награбленных позже. Квиберн записывал её слова; с каждым новым визитом его лицо становилось всё более хмурым. Однажды он пришёл к ней не с книгой, пером и чернильницей, а со свитком. Раскатав его по столу, он попросил Солейн внимательно посмотреть на цветные пятна. — Я знаю, что Вы не умеете читать, но поглядите сюда, — он постучал пальцем по рисунку. — Это карта двух материков: Вестероса и Эссоса. История, которую Вы излагаете, не совсем соответствует действительности. Браавос — приморский город, но вокруг него нет лесов. Он расположен в лагуне. — Вы пытаетесь поймать меня на лжи? — рассердилась она. — Я пытаюсь выяснить, откуда Вы взялись, — Квиберн приподнял обе руки в успокаивающем жесте. — То, что Вы приплыли из Браавоса, не значит, что Вы родились и выросли там. Эссос не богат на леса, вот в чём беда. Там преобладают пустоши, степи, холмы с пещерами... Название Квохорский лес о чём-нибудь Вам говорит? — Нет. — В Вашем поселении тепло или холодно? — Прохладно, — она нахмурилась, вспоминая ощущения. — Средне. — Я скажу Её Величеству, что Вы больны, — Квиберн свернул свиток и вздохнул. — Королева Серсея желает навестить Вас в ближайшее время. Я оттягивал этот момент, как мог, но... — Вы передадите ей всё, что узнали обо мне?.. — Солейн отшатнулась. — Не всё. — ...благодарю, — с тоской проговорила она, когда он забрал карту и направился к двери. — Почему меня не выпускают из комнаты? — Таково распоряжение Её Величества, — Квиберн оглянулся, стоя у порога. — Солейн, я верю Вам, но не полностью. Вы утаиваете что-то важное. — «Наверное, он рылся в моём кошельке и заметил монету. Но про Безликих я сознаюсь только под пытками. Или умру раньше, чем слуги королевы Серсеи выбьют это из меня. Валар дохаэрис».

***

      Перед визитом королевы служанки помогли Солейн вымыться, заплели её волосы в сложную причёску со множеством косичек и выдали ей платье сапфирово-синего цвета — с кружевным лифом и юбкой из струящейся ткани. Она надевала его осторожно, чтобы повязка не сползла с заживающей раны — обнаружила, что снова исхудала, и тренировки с Бронном пропали впустую. Её знобило от страха, руки тряслись, язык будто онемел. Как бы грустно ни было это осознавать, Вестерос остался для Солейн чужим. Она успела привыкнуть и к сиру Джейме, и к Бронну; предполагала, что королева отнесётся к ней лучше, чем драконья всадница... — Встаньте, миледи, Её Величество идёт! — жарко зашептала одна из служанок.       Солейн поднялась и из последних сил гордо вздёрнула подбородок: раз уж маршировать на плаху, то с честью. Она сцепила руки за спиной и расправила плечи. В тот же миг дверь распахнулась, и в комнату вошла женщина — стройная, холёная, моложавая. Королева Серсея была красива даже с нелепой короткой стрижкой: бледная кожа, широкие, чётко очерченные скулы, зелёные глаза с лёгким лукавым прищуром; аккуратный тонкий нос и пухлые губы — верхняя чуть вздёрнута. Её сопровождали два простых охранника и жутковатый огромный рыцарь в тяжёлой броне. Солейн не смогла разглядеть его лицо за глухим шлемом с крохотными прорезями для глаз. — Сир Григор, — королева кивнула здоровяку, — ждите меня в коридоре, замок не запирайте. Если услышите шум, возвращайтесь сюда и убейте девку в синем.       Солейн сглотнула. — Итак, значит, мой брат нанял тебя на службу?.. — Королева Серсея уселась в кресло и жестом подманила к себе служанку с кувшином вина. — Да.       Солейн долго переваривала новость о том, что сир Джейме был братом-близнецом Её Величества. Она могла бы опростоволоситься уже на этом вопросе, если бы Квиберн не предупредил её заранее. — Где и как вы встретились? — Я заблудилась и случайно наткнулась на осадный лагерь у замка Риверран. Просто шла мимо, но караульные офицеры схватили меня и отвели к лорду-командующему. Сир Бронн задал мне несколько вопросов, осмотрел моё оружие и решил, что кто-то послал меня убить Вашего брата. — Это не так? — Не могу сказать точно. Если даже и послал, то я забыла. — Сир Бронн тебя пытал? — Да, топил в ведре с ледяной водой, — Солейн поморщилась, содрогнувшись от призрачного холода. — Но это не вернуло мне воспоминания. — Что произошло дальше? — Меня взяли с собой в Близнецы. Не рискнули выпускать на свободу. Ни один человек в Вестеросе не верит мне. — Что ты чувствовала? Гнев? Обиду? Желание отомстить? — Я болела, Ваше Величество. Задыхалась, бредила и не понимала, где находилась. А потом, когда мне полегчало, сир Джейме пришёл ко мне и приказал дать клятву. — Ты согласилась? — Вариантов было два, — пожала плечами Солейн, — присягнуть ему или умереть. Я не хотела умирать. Не хочу и сейчас. — Каково тебе было делить дом с сиром, — королева ухмыльнулась, — Бронном? — Нормально. Он не оскорблял меня, не бил, не надругался надо мной... Мы с ним тренировались на заброшенной площадке у берега. Ещё он учил меня считать деньги, чтобы я не оставляла на рынке лишнего. — Что ты делала на Розовом Тракте? — Сначала Ваш брат хотел, чтобы я тайком пробралась в Хайгарден и убила пожилую леди Тирелл, — Солейн озвучила версию, которую они придумали вместе с сиром Джейме и Бронном. — Но он сомневался в моей верности, поэтому отказался от этого плана. Я сражалась в рядах пехотинцев. У меня есть... была алебарда. — Алебарда?.. — изумилась королева Серсея. — Не женское оружие. — Я выбрала её ещё в Браавосе. — Как звали твоего наставника? — Не помню. — Какая выгодная потеря памяти, однако, — королева вскинула бровь и состроила презрительную гримасу; её красота вмиг испарилась, исказилась, как в кривом посеребрённом стекле. — На все неудобные вопросы один ответ — «не помню». — Я и впрямь не помню, Ваше Величество. — Почему ты до сих пор сражаешься за дом Ланнистер? — та не унималась. — Сбежала бы из столицы — запрыгнула бы на любой корабль, отрезала волосы, надела мужскую одежду и притворилась немой. Вернулась бы в Браавос и сидела там. Город вольный — всем друг на друга наплевать. — Причин... несколько, — Солейн потупила взгляд. — Армия Вашего брата хорошо оснащена, меня вкусно кормили, выдали броню и оружие. Между битвами я жила в Королевской Гавани, не нищенствовала, не голодала, спала в тёплой кровати. Сир Джейме поручил своему наёмнику тренировать меня. Точнее, нет — сир Бронн должен был найти алебардиста, но все они отказывались, когда узнавали, что я женщина. Быть женщиной в Вестеросе тяжело, Ваше Величество. Служба под командованием Вашего брата — лучшая доля из тех, что могла мне выпасть. — Как тебе удалось простить Бронна Черноводного за то, что он с тобой сделал?       Солейн поняла: королева прощупывала её, искала уязвимые точки. Похоже, что ни сир Джейме, ни сам Бронн не поведали ей о том, что она уволокла его, переломанного, с поля битвы; пока это играло ей на руку. — Во-первых, он защищал своего нанимателя. Во-вторых, немногим после того, как мы покинули Близнецы, один из караульных офицеров во время привала попытался взять меня против воли. Сир Бронн выручил меня. — Он думал трахнуть тебя вместо него? — Нет, — Солейн вытаращила глаза. Она не ожидала от королевы Серсеи таких грубых выражений. — Он не трогал меня... как любовницу. Никогда. — Должно быть, ты не в его вкусе, и он продолжил веселиться со шлюхами.       Солейн окончательно убедилась в своей правоте. Она не помнила, в какого бога ей следовало бы верить, но мысленно помолилась Многоликому, чтобы он одарил её терпением и выдержкой. Демонстрировать хоть капельку истины было нельзя — это ставило под угрозу не столько саму Солейн, сколько Бронна. Ему обещали замок, но сир Джейме не слишком торопился отдавать долги; не хватало ещё, чтобы Бронн угодил в темницу за несуществующий сговор с беспамятной наёмницей из Браавоса. Возможно, его бы даже казнили, чтобы не тратиться на награду; от этой мысли озноб Солейн превратился в жар. — Вы правы, Ваше Величество. От его одежды часто пахло женскими духами — я стирала её, если было тепло, или вывешивала на улицу. Я плохо переношу посторонние ароматы. Сама не пользуюсь ничем таким... начинает болеть голова.       Королева Серсея пронзила её насквозь жёстким, испытующим взглядом.       Солейн стояла напротив, изображая блаженное неведение, и возносила немые молитвы Многоликому Богу. — Давай-ка прогуляемся, — та моргнула, потёрла переносицу и поднялась с кресла. — Сир Григор!       Он открыл дверь снаружи и застыл в проёме, как гигантская каменная статуя. Солейн, едва переставляя дрожащие, слабые ноги, последовала за Её Величеством и офицерами. Они миновали коридор — узкий и длинный, освещённый рядами факелов, затем спустились по лестнице, которая показалась ей бесконечной. Солейн подумала, что если её убьют где-то на нижних ярусах, то это не будет страшнее обратного пути. Они шли впятером до тех пор, пока королева не приказала всем троим охранникам ждать её на месте. Солейн вдруг услышала странные звуки — в подвале будто бы скулило умирающее животное. Королева Серсея подвела её ближе к двери и лично отперла замок ключом.       Солейн охнула, заткнула пальцами нос и отпрянула назад.       В комнате стоял густой запах разлагающейся плоти — приторный и отвратительный. У одной стены сидел прикованный цепями человек — женщина, как чуть позднее поняла Солейн. Рядом с ней бесформенной кучей лежал гниющий труп; от него к креплениям на противоположной стене тянулась пара совершенно идентичных цепей. Пленница подвывала, но не требовательно — «выпустите меня!», а отчаянно; её плач рвал душу. — Эту суку зовут Эллария, — королева Серсея приподнялась на носочки и зашептала Солейн прямо в ухо. — Эллария Сэнд. Она убила мою дочь, мою прекрасную принцессу. Посмотри, что от неё осталось. — Кто... кто там, с ней? — одними губами спросила Солейн. — Её дочь, — она не видела королеву, но почувствовала, что та победно ухмылялась. — Если ты, заморская лживая тварь, попытаешься навредить Джейме, мне, Квиберну или кому угодно при дворе... То я отыщу твоего брата, уж поверь мне, и ты познаешь на себе всю мощь моей мести. Подобные мероприятия, как мне думается, прекрасно освежают память. — Я была честна с Вами, Ваше Величество! — Солейн закричала, но пленённая Эллария даже не шевельнулась. — Вот и поглядим, — заулыбалась королева Серсея. — Будем надеяться. К слову, о твоём акценте. Нас часто посещает посланник Железного Банка Браавоса. Тихо Несторис, помнишь его? — Нет, Ваше Величество. — Его говор не имеет почти ничего общего с твоим. Я бы списала это на социальное расслоение, но... — Но что?.. — Солейн напряглась. — Покойный принц Дорна, Доран Мартелл, был женат на девке из Норвоса, леди Мелларио. Мы не виделись пару десятков лет, я давно забыла её лицо, но голос...       В голове Солейн внезапно зазвенели колокола — так громко, что она качнулась и ухватилась за стену. Всё вокруг — королева, пленница, её мёртвая дочь, смутные силуэты охранников, цепи — поплыло и завертелось; Солейн плавно осела на грязный пол. — Ты женщина, которая носила алебарду в Браавосе, — королева Серсея склонилась над ней. — И ты была иностранкой даже там. В вольных городах жителям нет дела друг до друга... пока им не предлагают горстку золотых монет. Я вычислю и тебя, и твоего брата, и всю твою родню в Эссосе, если мне это понадобится. Поняла?       Солейн судорожно закивала. Ёё голова гудела так, что к горлу поднялась тошнота. Звенящие на разной высоте колокола перебивали друг друга; этот звук словно парализовал её, связал по рукам и ногам. В зловонном сумраке подвального помещения начал вырисовываться знакомый хвойный лес, но Солейн упорно гнала видения прочь. Показывать свои слабости королеве Серсее — худшее, что она могла сделать. — Сир Григор, отнесите эту врунишку назад в комнату и заприте на замок. Ей нужно время, чтобы усвоить сегодняшний урок и поразмышлять над своим поведением.       Он подхватил её на руки, и от резкой смены положения Солейн почувствовала, что вот-вот потеряет сознание. Падая куда-то в небытие, она успела заметить, что у сира Григора были совершенно неживые глаза — тусклые и залитые кровью. Она хотела закричать, вырваться, спрятаться, но силы оставили её, и Солейн провалилась в темноту.