Don't worry

Шеркие страницы перелистываются, реснички сбивают сонливость с глаз. Ещё раз взглянув на мирно сопящего человека, Чонин возвращает свою фокусировку в книгу, читая смоляные буквы. Не хотел он, чтобы так произошло. Похоже, что мини показ мод отменяется. Пока Анфиса находится под присмотром Чонина, он не будет выходить из комнаты и бросать её просто так. Ему достаточно того, что случилось недавно. Из всей этой ситуации складывается не очень сладостное чувство. Кто так мог потрепать девушку и довести её до такого состояния шаткой тонкой нитки? Кто её поискусал и оставил находиться в истекающих силах теле? Но исходит игривая радость за то, что человек находится рядом и спит в вымотанном для себя утре, так что его попытки сбежать от восьми вампиров просеиваются через игрушечное сито, как мелкие крупинки медового песка. Главное показать, что Анфиса не сможет выбраться от сюда, но даже если у неё по счастливой случайности получится это сделать, то её всё равно найдут. Где бы она не была. Странички пускают тонкий прохладный ветерок по подушечкам пальцев, прогоняя не интересующие картинки авторских персонажей, так как они в голове представляются совсем иначе, не так, как в сюжете и описании книги. Не хочется портить эстетическую внутреннюю гармонию в голове. Глухой стук костяшек, несколько раз по двери, отрывают и обрывают заинтересованного читателя от книги, примагничивая его теперешний фокус на себя. - Войдите, — несильно громко подаёт голос Чонин, дабы не потревожить девушку. Войдя, повстречался силуэт Сынмина, мигом закрывший скрипучую дверь. Он поспешил прямиком к Яну, присев рядышком к нему на краешек. Парень загинает уголок листа, чтобы не потерять текст и круговорот сюжета, не сбиться и не играть заново в детективчики, ища нужную страницу, и обращает внимание на взволнованного Кима, откладывая возле себя книгу. - Я же говорил, чтобы ты так страницы не мял, — ворчит тот. — Листы же потом, как в жопе побывают. И что это ты с фарами красными сидишь? - Фары? А, — приходит быстрое осознание, а глаза хлопают, — долгая история. - Взахлёб зачитался, что теперь с глазами красными сидишь? - Угу, делать же мне больше нечего. Я только недавно начал, — наигранно хмурит брови Чонин. - Если я ещё раз увижу, что ты так страницы загибаешь в книгах, пиздюлей отхватишь. Они же потом мятые все и с бугорками приподнимаются. - Тц, я же их не водой поливаю, чтобы они потом все смякли. - Всё равно. Нахрена ты это делаешь? - Мне так удобней находить конец текста, на котором я остановился. - А закладкой пользоваться, которую я тебе одолжил? — не отстаёт Сынмин со своими претензиями. - Тише ты, — к носу прикасается указательный палец, а брови недовольно хмурятся. — Убавь свой пыл, блин. - А чё это мне тише нужно быть? Тут кто-то ещё помимо нас находится? Рука переводит указательно на приподнимающийся комок одеяла с другой стороны кровати. Это заинтриговало. Без проса, по своей воле, Сынмин приподнимается, обходя кровать и с интересом наблюдая за маленьким бугорком, накрытый сверху до макушки головы чёрным одеялом с узорчатыми на нём фиалками. Рука прогинается, отодвигая слегка покрывало, а веки в удивлении расширились. - А что она тут делает? — спрашивает он, промаргивая ресничками увиденную картину. - Живёт. - У тебя в комнате? - Хотелось бы, но нет. - Я не знаю какие слова выразить, — другая, правая ладонь, прикасается к свисающим волосам Анфисы, отодвигая их и открывая вид на бледное лицо. — Боже, блять. Что с ней? Она бледнее нас, вампиров. - Я только на несколько минут отлучился, чтобы взять вещи, прихожу, — Чонин появляется рядышком, давая себе волю просунуть руку под кофту девушки, показывая слегка окровавленные бинты, — а её кто-то погрыз. Да и сама она еле как в сознании была. - А почему на ней твоя любимая кофта? Или это не она? — Сынмин приоткрывает сильнее одеяло, удостоверившись, что это та самая одежда. — Нет, она. - Ну ей понравилось и я отдал, — он отходит в сторону. — Опусти одеяло. Ей наверняка холодно. - А что ты это так о ней трепетно заботишься? Хотя бы красные свечи свои погасил бы, попробовав у неё чуть-чуть крови. - Я не хочу. Серьёзное лицо поворачивается к Чонину, нарисовав приподнятую дугообразную толстую линию брови с приоткрытым, как щель, ртом. Резко отцепив ткань одеяла, упавшая бесшумно и плавно на человека, будто море окутало пушистой пеной нагретый и нетронутый песок, Сынмин дотрагивается до ночных волос друга, подушечками пальцев проводя по пробору к затылку. - Что с тобой? Это на тебя не похоже. - Что не похоже? — спрашивает Ян, резко хватая чужую кисть и останавливая прикосновения. — Что я не хочу пить кровь? - Обычно тебя не волновало, когда жертвы были в таком же вымотанном состоянии. Ты просто брал и кусал их. - Если я говорю, что не хочу, то это означает, что я не хочу по собственному желанию. Не нужно к этому придираться. - Уверен? - Да, как петух в полёте. - Петухи не летают, болван. - Вот именно, что не уверен, — поникше опускается пухлая нижняя губка. — Ну просто... Это как-то неправильно. - Дурак, — кисть убирается из захвата. — Влюбленный дурак. - Ни чё я не влюблённый! - Но дурак - это точно. И давай тише будь. Сам говорил, чтобы мы мелкую не тревожили. Сынмин перемещается обратно на постель, возле книги Чонина, рассматривая заинтересованно обложку. Чонин кидает чёткий взгляд на девушку, поправляя на ней тёплое одеяло, присаживаясь рядом. Левая большая ладонь проводит пальцами по растрёпанной макушке, делая новые волнообразные линии из петухов Анфисы и обратно зализывая их в исходное положение. Мысли стараются сложиться в пазлы, так как Чонин чувствует некое беспокойство и тревожность: он что-то забыл сделать. Дырявая голова встречает ветер из собственных воспоминаний, проникающих в пустые круги, пытаясь встретить нужное. - Я сейчас прийду, — привстаёт он, направляясь к горе вещей на темно-древесном лакированном стуле, обитающий возле стола. — Последи за ней. - А ты куда? — взгляд отрывается от разглядывания книги. - В ванную. Вещи нужно постирать, — стопка мятой одежды запихивается в руки, а она в свою очередь пытается нагло упасть на пол. — Тц, блять. - Помочь? - Нет, я сам, — ткань встречает агрессивные объятья. — Просто тут будь, я сейчас. - Ты это одежде или мне говоришь? - Ким Сынмин, не действуй на нервы. - Я просто спросил, — яркая ухмылка внезапно выросла на лице. — Иди и приходи скорее. Парень угукнул, покинув собственную комнату и направился в другую. Сынмину он доверяет больше всех, после Чана, поэтому охотно может не волноваться за действия друга, хоть иногда они, как и его мнение, могут быть со странностями. Виляя неохотно ногами в ванную комнату, вампир скамкивает сильнее одежду, опасаясь, что она градом рухнет на пол и прийдётся её складывать на друг друга обратно. Скользя носками по плитке, Чонин старается не очень сильно вдыхать воздух: оставшийся витающий запах крови заставляет недовольно трясти головой, дабы не сорваться и не полететь обратно к Анфисе и напиться желанной приятной красной жижи. Не обращая никакого внимания на темноту, парень на коленях разгружает содержимое таза, ведь нужно всё сложить аккуратно, как говорит Чан - полезно и приятно глазу. Но кое-что здесь не так. Чонин помнит, что в красном тазу была только кофта девушки, ничего более. Но теперь её накрывает собой красная и тоже кровавая в зоне плеч знакомая толстовка. Нет, этого быть не может. Или может? Расправив находку полностью и уже поворачивая её спиной к себе, парень открывает в удивлении рот. В голове печатается знаменательный сюжет произошедшего, и теперь всё становится понятно. Красная толстовка с надписью на спине «Отъебитесь от меня», халатно и преднамеренно сжимается и кидается обратно в тазик. Кислотная и жгучая злость обуродовала внутренний гнев. Можно ведь было догадаться о вампире, совершивший пакость над человеком. Сложив яростно и возмущённо все вещи, закрыв дверь ванной, ноги маршируют в комнату, чтобы Чонин смог выдавить свои явные догадки и словесный понос Сынмину, пока не стало кому-то хуже. - Сука. Дверь демонстративно громко грякает, а Сынмин подпрыгивает на кровати, чуть не роняя книгу, тревожно изучая блеклыми глазами состояние друга и его поведение. - Блять, ну что за цирк?! Можно было догадаться, что это припизднутый Минхо сможет такое с ней сотворить, — Ян специально показывает прямо указательным пальцем на Анфису, выливая свой кипящий внутренний пар. — Нет, блять, ну ты представляешь? — жалуется он Сынмину. - Успокойся, ты её разбудишь. - Я не разбужу, но мне, блять, просто непонятно почему даже она мне не сказала, что её кто-то укусил, хотя я спрашивал про это, — руки разводятся возмущённо в стороны. - Может Хо её запугивал опять, поэтому она тебе это не сказала, — левый рукав темно-персиковой вязанной кофты немного закатывается, почесав слегка погрызаным ногтем узорчатую ненастоящую от ткани тату на коже. Книга откладывается подле себя. — Он ведь это может сделать, ты и сам знаешь. А вообще, почему это он? Откуда ты узнал? - Его шедевро толстовка была вся в крови человека, тем более не сложно было определить по надписи на спине, что это его засранная одежда, — он проходит и присаживается посередине, плюхаясь на кровать, разъезжаясь тонкими волосами по приятной мягкой наволочке, пропитанная запахом лаванды. — Блять, мог бы сразу догадаться. - У тебя не было даже никаких догадок? — Сынмин съезжает по постели, помогая отодвигаться раскрытыми ладонями, и ложится рядом, снимая свои родные очки, откладывая их подальше. - Я думал, что это может быть Джисон испугался и сразу испарился. А оказывается, что Минхо был, — тихий вздох. - Смотря на то, как ведёт себя этот волевой хер, то Джисон явно бы остался с ней, чтобы своё ссыкливое прощение у неё попросить. - Ссыкливое прощение. Нахуй его. - Почему? — голова поворачивается, а передние гладкие волосы закрыли половину делового осмотра. - Ты вчера видел что произошло? Нет, я конечно понимаю, что он непробиваемый баран, но чтоб настолько, — глазки виляют по потолку, рассматривая белые вмятины и прикреплённые жухлые выцветшие наклейки, — ему ясно было сказано, чтобы он не подходил к ней, а в итоге ещё и в объятья свои её закромсал. Бестолковая жадная вредина, — руки накладываются недовольно друг на друга на груди. - А чему ты удивляешься-то? Это ведь Джисон. Он делает то, что хочет. - Угу, а потом жалеет о своих херовых поступках, блять. - Не обращай внимания на него. Он всё равно не достоин того, чтобы ебать сейчас мозги. Сейчас для тебя разве не важен Хо? — левая нога церемонно закидывается на бёдра Чонина. - Э, ты чё? — корпус медленно приподнялся, а правая нога несколько раз подпрыгивает, пытаясь стряхнуть с себя нежеланный груз. - Просто захотелось ногу положить. - Мне неудобно. - А мне удобно. - Свою редиску спихни с меня, кабачок, — приподнявшись полностью, пальцы сдавливают несильно икру Сынмина, пытаясь показать, что владелец в край обнаглел. - Сам ты морковь пожёванная. - Что ещё придумаешь? — играя бровями напрашивается на новый раунд овощных обзывательств Ян. Сынмин лукаво и хитро улыбнулся, смотря снизу вверх на парня, принимая мысленно свежий бой, чувствуя, что уверенно он выиграет младшего. - Червивый помидор. - Обкусанная жопа горького огурца. - Ну охренеть ты с козырей пошёл, — удивляется Чонин, облегчив хватку и начиная массировать на своих бедрах чужое колено. - А как ты ожидал? Сдаёшься? - Да. - Почему? — обескураженно задаёт вопрос он, невзначай удивившись быстрому поражению. - Против твоих словечек только Минхо сможет устоять и накинуть новые, а я нет. - Книг побольше читай, тогда и мысли светлые в голову лезть будут, баран. А ты сидишь и на какую-то хрень постоянно тыкаешь на экране телефона, или ломаешь глаза, смотря обосранные сериалы. - Ты имеешь что-то против сериалов? — веки коварно и угрожающе сузились, а пальцы замерли, остановившись делать приятный массаж. - Оболтус, нет. Просто сократи их потребление. - Такого раньше не было, поэтому мне интересно узнавать новое в интернете. - Да ты деградируешь в интернете. Раньше был лучше. - Господи, опять ты включил свой режим старого деда? - Я не наши старшие, чтобы диктовать тебе правила. - Но ты старше меня. Сплоченно выдохнув, Чонин падает с грохотом на кровать, заволновав матрас, из-за чего и сам Сынмин подвергся внеплановому подпрыгиванию и сместил свою ногу обратно на ковёр, цепляясь пятками за шершавые кудряшки мягкой ткани. - Вот это ты даёшь, малышарик. - Да хватит меня так называть, — пылко поворачивается парень на правый бок, ощущая прилипшую теплоту толстовки к спине, неудобно располагая руку под боком, направляя весь вес на неё. - А что? - Бесит меня это прозвище. - Давай другое придумаю? - Не нужно. - А что так? - Сейчас что-нибудь экстравагантное придумаешь и не оцтанешь с этим. - Обижаешь, — наиграл грусть в голосе Сынмин. - Всё, заткнись. Губы сложились в рыбку, смыкая уголки и создав полуовалы, что рассмешило Сынмина и тот немного хихикнул, показывая жемчужные клыки, закрыв душистыми ресничками глазки. Чонин сделал это специально. Да, Сынмин бывает грубоват и придумывает неприличные козни ребятам, но младший свыкся с этим. Ему безумно приятно, что они почти сразу смогли найти общий говор и личные интересы. Прозвище «Малышарик» приросло к Яну, и это его маленький счастливый и собственный четырехлиственый клевер, поначалу казавшийся безобразным оголённым и свёрнутым чёрным листом. Он нисколько не обижается и не будет. - Почему тебе не наплевать на Анфису? — перестав гоготать, Сынмин вбрасывает из рогатки, натянутой тугой резинкой, вопрос, прилетевший в лицо друга, заставивший окаменеть и переработать полученную информацию. - Что? — улыбка стёрлась. - Почему тебе не наплевать на Анфису? - Всмысле? - В прямом. Ты с ней в няньки играешь, или что? - Я правда задумался о том, чтобы с ней подружиться и сблизиться. Что в этом плохого? - Малышарик, лисьи глаза свои открой, — пальцы щёлкают звонкий стук перед щекой парня, соприкасаясь скользкими подушечками пальцев друг об друга, надеясь вернуть его обратно. — А как же душить? - Душнить? - Душним мы с тобой всегда вместе, а душишь только ты, — ладошка раскрывается, смачно прилетая по локтю Чонина. Маковый цвет от шлёпанья точно виновно останется на его нагретой коже. — Давай, сожми её шею хоть чуть-чуть. - Я не хочу это делать. - То есть... Ты не шутишь? - А я когда-то шутил? Вампир приподнимается на согнутом локте и совершает посадку на кровати, вплетаясь пальчиками ног в носки, ощущая пластичный ковёр под собой. Чёткие выгнутые брови съезжаются, морща белокурый мягкий носик. - На самом деле я и сам не понимаю, что я чувствую к ней. Просто... энергетика от неё хорошая идёт. - Ты свихнулся? Энергетику и настоящие эмоции только Ликс умеет определять и чувствовать. Ты то куда, блять? - Я не знаю. Я хочу подружиться и как-то её раскрыть что-ли? — сомневается Чонин в своих мыслях и решениях. — Смотри, она не тактильная, но если я покажу, что я её почти трогать не буду и буду реально её как-то защищать от нас всех, то она мне точно хотя бы на милипиздрическую капельку откроется и мы сможем поладить и подружиться. А также я буду проводить с ней много времени, чтобы у неё ко мне появилось доверие. - Тебе не кажется, что ты сейчас мне мочи в мозг налил своими словами? — вытягивается приятно Сынмин, растягиваясь во весь рост, блекло ощущая прекрасное расслабление в затёкших мышцах. — Тебе даже не хотелось с ней ничего дурного сотворить? - Ну... Хотелось, — невинно прошептал он, вспомнив не только сон. — Будто тебе не хотелось. - Несколько раз об стенку головой точно не помешает ей, — язык цокнул об нёбу. - На самом деле, я даже думал с не... Блять! — правая ладонь крепко смялась из-за болезненных мерзких внутренних взрывов. Изо рта выскакивает шипение. - Что случилось? - Рука онемела, — очередное змеиное сыканье. — Тц, блядство. - Потерпи, это пройдёт. - Ты так это легко говоришь. - Конечно, не со мной же это произошло, — недолгая тишина. — Что ты хотел договорить? - Да я уже... ай, не помню, — зубы стиснулись, а ладошка осталась в прежнем положении кулака, пропитав маленькие лопающиеся пузырики внутри бледной кожи. — А ты то, что с ней не возишься? - С кем? - С мелкой, — острые и чёткие обворожительные скулы устремили свой показ на дремлющую Анфису, которая, благо, не слышит разговора и отдыхает. - А есть смысл? У меня есть другие дела. С какого хрена я должен с ней сидеть? — укладываются недовольно руки на груди. - Ты только книги читаешь и просиживаешь вечера за сериальчиками, как я. - Сериальчики - святое, малышарик. И я не только этим занимаюсь. В рванном полосочном кармане тучных потрёпанных и свободных штанов раздалась вибрация мобильника. Сынмин медля и меланхолично достаёт его, надеясь, что пришло нетребовательное уведомление с какого-то сайта, но сразу преображается в лице, заметив блеклое сообщение из группового чата. Пальчик проводит по запачканному в отпечатках узоров кожи экрану, делая яркость больше, дабы разглядеть задорные настроченые буковки. - Сообщение от Чана пришло, — говорит он заинтригованно, поймав внимательный взгляд вампира. - Что там? — Чонин скользит по постели, приподняв до сих пор отходящую от онемения правую руку, чтобы узнать тайну сообщения.

От лица Сынмина:

ДурдОм

Психованный психолог (08:57): Многоуважаемые, любимые свиноты, просьба не опаздывать на сегодняшнее совещание. Нужно много чего обсудить. Встреча: 3 этаж. Начало/Время: 09:10. Звезда-пизда (08:59): Бля Чё Сам свинтус

(08:59):

Нужно уже привыкнуть к этим прозвищам.

И что вообще стряслось?

Психованный психолог (09:00): Как прийдёте, тогда узнаете. Все отпишитесь мне. Звезда-пизда (09:00): Не, лень( Въебёт как следует (09:00): Белка, тогда не ной потом, чтобы тебе все всё рассказывали Собирайся, сейчас за тобой зайду и под ручку вприпрыжку побежим Звезда-пизда (09:01): Побежим куда? Въебёт как следует (09:01): На хуй Или нахуй

(09:02):

Разницы нет, господа.

Валяйте.

Звезда-пизда (09:02): Да нам твоего разрешения не нужно Психованный психолог (09:02): Я жду. Сильная раздача пиздюлей (09:02): Уже собираюсь Звезда-пизда (09:02): Нахуй? Сильная раздача пиздюлей (09:03): Ты и без меня с Хо с этим справишься, гад Генератор херни (09:03): Давайте просто все пройдём на 3 этаж, поговорим, и разойдемся? ☺️ Я хочу продолжить в игру играть, так что давайте с этим не затягивать 🙏 Звезда-пизда (09:03): Слушай ты заебал уже свои всратые эмодзи постоянно печатать Угомонись Генератор херни (09:04): Иди нахуй, Хани 🙂

(09:04):

Туда его.

Игры - святое.

Генератор херни (09:04): Даже Мин со мной согласен, обортыш Психованный психолог (09:04): Ликс, блять, не докипай ему нервы. Я потом с ним сидеть не хочу и разгребать его сраный высер. Ядина вонючая (09:04): Ребят, давайте быстрее, пожалуйста. Это срочно Психованный психолог (09:04): Ты где? Ядина вонючая (09:05): У себя. Где ещё? Психованный психолог (09:05): Я думал ты наверх пошёл. Ядина вонючая (09:05): Сейчас, соберусь

(09:05):

Реально что-то серьёзное произошло?

Психованный психолог (09:05): А по сообщениям моим непонятно?

(09:05):

Нет.

Звезда-пизда (09:05): Неа Генератор херни (09:05): Нет 😅 Въебёт как следует (09:05): Пидоров ответ Психованный психолог (09:05): Тогда собираемся все на 3 этаже. Живо. Въебёт как следует (09:05): Хорошо, папочка Психованный психолог (09:06): А Чонин где?

(09:06):

Допустим со мной.

Он всё видит с моего телефона.

Звезда-пизда (09:06): Биба и Боба всегда вместе Как вас отсоединить то

(09:06):

Да и тебя Пупу со своей Лупой не отлипить.

Звезда-пизда (09:06): Ты про гитару?

(09:06):

Про Минхо.

Въебёт как следует (09:06): Я популярен Психованный психолог (09:07): Не устраивайте здесь лишний сырбор, пожалуйста. Осталось 4 минуты. Прошу не сраться по дороге и не опаздывать. Ядина вонючая (09:07): Уже 3 Психованный психолог (09:07): Да посрать. Сильная раздача пиздюлей (09:07): Неужели это наш Чан говорит? Звезда-пизда (09:07): Кстати да Для тебя же всё важно чтобы было по полочкам Психованный психолог (09:07): А есть смысл ставить надежды, если вы всё равно опаздаете? Я просто не понимаю. Генератор херни (09:07): Нет 🙂 Психованный психолог (09:07): Ну вот и всё значит. Жду. Въебёт как следует (09:07): Жди Чонин приподнимается, опуская отошедшую от онемения руку, больше не тревожущая его ворсовые нервы. Идти, конечно, никуда не хочется, но навалять Минхо за то, что он сотворил с человеком накаляет парня пойти на совещание. - Ты хоть что-то понял? — спрашивает Сынмин, тоже встав с нагретой наволочки, потянувшись за любимыми очками. - У нас совещание будет. Что непонятного? - Вдруг тебе экран не было видно? - Ты мне его чуть в лицо не вмазал. Пойдём, — он проходит к забытой и уже не интересующей его книге, схватывая и кидая её на тёмно-рыжую тумбу. - Телефон только возьми. А то просрёшься, как когда-то, — на нос нацепливается мост очков, ноготь поправляет его, чуть ли не вдавливая и оставляя на коже тонкую полосу, которая со временем может не понравиться парню своей багровой линией. - Да понял я, — с видного и укромного уголка вампир достаёт свой гаджет, находящийся всё это время под тяжёлой пуховой подушкой, проверяя пришедшие сообщения, мгновенно всё просмотрев и пролестнув к концу вампирского чата. - Эту здесь оставим? - Кого? - Мелкую, — глаза указательно продемонстрировали свой взор на Анфису, приподняв шелковые бровки. - А что ты с ней хочешь сделать? Пусть спит в моей комнате. Не сбежит, не переживай. - А вдруг? - Тц, она всё равно подняться не сможет, блять. В постели валяется пускай, если проснётся, — добавил Чонин, дурно закатив глаза и убрав телефон в глубокий карман плесневелых штанов. — Пошли. - Минхо пиздить? - И это тоже. - Смотри, чтобы он тебя никуда не запустил. - В потолок? — ноги проходят к двери, а руки настоятельно пытаются приманить к себе парня. — Давай, сюда иди. - Чё ты меня выгоняешь? Как неродной я тебе, — сгрустил наигранно он, идя к открытому выходу в тихий коридор. - На жалость не дави. Приказно толкнув Сынмина в широкую спину зефирными пальчиками, Чонин шёркает по прохладному лакированному паркету, закрыв скрипучую дверь, перед этим выглянув из-под угла посмотреть напоследок на бледное и нездоровое лицо Анфисы. Верхние зубы сдирают тонкую плёнку кожицы с нижней губы, - всё-таки ребята редко собираются на важные вампирские совещания: и всегда для всех это означает что-то важное. Чан никогда просто так не проводил важных встреч: всегда должна быть причина чему-то. Поднявшись по прямой лестнице на второй этаж, парни заворачивают налево, смело идя к концу старого известного коридора, опечатанный в памяти полнейшей безразличностью. Самая последняя дверь резко распахивается, к счастью не задевая никого из мимо проходящих, и выходит из неё пасмурный Хенджин, мелко сжимая в левой ладони телефон, довольствующийся на чёрном чехле преклеенными собственноручными цветными поцарапанными рисунками. - Ты чего? — моментально опешил Сынмин, глядя на блондина. - Ой! — вялые сонные веки подрываются, разглядывая перед собой чуть не задетых жильцов. — Вы тут с какого хуя взялись? Уже девять минут, — показывает он на своё запястье, тыкая по воображаемым наручным часам. — Поднимайтесь. - Мы вообще-то идём туда же, куда и ты. - Ну так идите, я догоню. - Пошли вместе, — предлагает Чонин. - Не с тобой уж точно. Иди, — губа брезгливо скривляется. - Ты до сих пор обижен? - Да. - Ну нихуясе ты обиженка. Фу! - Фу! — повторяет Сынмин. — Стоп, а что произошло? — переобувается быстренько он, непонимая происходящего. - А я тебе не сказал? Бля, это не оки-оки, — поджимает две пухлые малиновые обветренные губки Ян в одну кривую зигзагнутую полоску. — Значит узнаешь. - Господи, блять, идите уже, — Хенджин закрывает свою комнату, проходя дальше в известную даль. - Какой-то он приплюснутый, — шепчет Сынмин. - Он всегда такой, когда обижается. Вампиры проходят следом, поворачивая за угол на пыльную и дряблую лестницу, слушая постукивания ступней друг друга. Из мерзко тучного и слезшего краской окна выбивается уличный и более приятный свет, заставляя летучие космические пылинки замедляться, а с движением руки они начинают драться, налегая беспощадно на друг друга. Дверь приветливо и открыто встречает старых гостей, оставшись на распашку открытой, и закалдовывает пройти в комнату. Висячая липкая паутина на побитых углах книжных шкафов и стен дополнительно служит несветящейся порванной гирляндой. Давно заплесневелые трещины бежевой каменной стены завешаны робкими старыми картинами одного проживающего в особняке художника, а остальные корявые линии голо показывают себя. Комната просторная и большая, не заселенная. Свисающая дорого-богато люстра поскрипывает, маленькие пунцовые стекляшки отыгрывают хрупкую мелодию. Здесь нет никаких комнат - только большая дыра. По середине кругообразно впечатанны восемь румянных мягких кресел, стоящие далеко от друг друга, окружив прямоугольный потёртый темно-деревянный столик. Эхо прямиком развеивается на третий этаж, - даже тихий шёпот, - пытаясь раскусить подлые разговоры всем, залетая ветерком в ушную раковину. Чан важно сидит на одном из кресел, закинув правую ногу на левую. Две верхние точечные пуговицы рубашки расстегнуты, показывая разрез на накаченной массивной груди. - Я так и знал, — проговаривает он, дурно поджав ладонь в кулак и подставив на неё голову, язвенно всматриваясь в пришедших. — Время - деньги, не забывайте. - Всего лишь на минуту опоздали, — Хенджин садится, выпрямляя скукоженную спину. Гибкие пальцы заворачиваются в друг друга, образовывая замо́к. - Эта сраная минутка может стоить многое. Вы там что стоите? Проходите, — заманчиво плавает левая рука по воздуху, показывая Сынмину и Чонину на свободные места. - Сейчас, не торопи, — Сынмин осматривает комнату, будто совсем неизвестную ему. — Новые картины добавились. - Красивые, — Чонин кивает, наслаждаясь эстетикой художника и проходит, садясь через одно кресло, чтобы не пересечься с Хенджином, подзывая Кима к себе. — Сюда иди. Остальные вампиры тянутся тонкой линией вареной сгущёнки из тюбика: медленно. Через несколько колких минут прибегает Чанбин, извинившись за опоздание и предоставив в своё оправдание, что он должен был простоять в планке несколько минут. Под прыск Чана он усаживается возле него на кресле, обволакивая крепкую сильную спину на заскрипевшую спинку мебели, облегчённо выдыхая, и сразу пришёл Феликс, оживлённо и увлечённо поздоровавшись с почти собравшимися парнями на важное, как печатал ранее Чан, собрание. Сынмин и Чонин, с «делать им больше нечего», показывают жесты, играя в «Камень, ножницы, бумагу», кидая друг другу оголённые руки, притягивая к себе внимание старших, занимательно наблюдающих, как проигрывает несколько раундов Чонин. - Дети, — Бан подпрыгивает толстыми бровями, томно выдохнув горячий воздух на клеточки мраморной кожи ладони. - А Хо где? — Феликс оглядывается ласковыми взглядами. — Он ведь не любит опаздывать. - С Джи под ручку скачут. - Они что, реально? Как и писали? Пф, припакеченные долбоёбы. С лестницы слышны грохочущие топотания и нецензурная брань с гоготом, не удивляющая вампиров. Минхо тащит упёртого вялого Джисона на своей спине, поднимаясь быстро к двери, и бьёт парня за ляшку, которая волнисто отбрасывает вибрации и сжимает неприятно мышцы. Две макушки просачиваются на свет, проходя мельком в комнату. - Вы не за руки держались, — выбрасывает свои надежды разочарованный Феликс. - Хочешь, могу с тобой потом вприпрыжку и за ручку пойти, — Джисон чувствует, что Минхо раслабил сильные руки, держащие его ноющие ноги, и почти беззвучно прыгает на пол, отцепляя пальцы от чужой тёплой шеи. - Давай. - Ну всё, теперь я с Ликсом, — приободрился он, идя быстрым шагом к креслу, занимая место рядом с Чонином. - Вот это благодарность, блять, — ладони Минхо приплюснулись к пояснице, стараясь надавить на кожу и почувствовать вольготно приятный хруст. — Сука. Кабан ебучий. - Я? — невиновно показывает на себя Хан, расправив глаза. - А кто ещё? Чан закусил верхнюю губу, растегнув ещё одну пуговицу на тяжёлой груди, подчёркивая чёткий треугольный разрез. Он привстал, кивая головой в стороны, подходя к беспомощному Ли, обвивая его плечи, сажаясь руками на ключицы. Сухой сильный хруст в затёкшей части тела разразился громом по третьему этажу, раскрашивая лица парней в беспокойные. Чан надавил на спину Минхо, выгнув её и облегчив замороженные суставы. - Ебать, — шёпотом приподносит Хенджин, приоткрыв рот. — Ты там ему ничего не сломал? - Я снова ожил, — потерпевший удовлетворённо ухмыляется и откидывает шею назад. — Кайф. - Дойти сможешь? — спрашивает Бан, крепко держа подкосившегося Минхо. - Если за ручку. - Хуючку. - Эй, это мои слова! - Не подписанно, чьи они. Пошли, идиот. Феликс наблюдает за процессом пути и посадки Ли старшего, но одно невкусное гнилое дело очень тормошит его. В сладком воздухе предвкушения и безразличности слились воедино несколько негативных продуктов эмоций, затмевающих остальные. Но он старается тонко прочувствовать что-то негативное, то, что его насторожило: это нужно срочно обезвредить и остановить. Подрывистый скачок, Феликс замечает некую ссоринку, похожую на печаль и взрывоопасное раздражение. Примкнув к правой стороне кресла, сминая острую тонкую прядь волос, ставя локоть на грубоватую ткань подлокотника, парень ощущает со стороны Хенджина дряблую тухлую печаль с перчинкой тревожности, - с ним что-то произошло. Блондина легко вывести на эмоции, но как он с ними обживётся в определенный момент их запуска, так себя и поведёт, играя с апельсиновым ярым огнём или выстроит в голове маленькие башенки, руководствуясь спокойствием и тишиной. Это ветренно успокаивает, но не оставляет внутренне в покое. Для Феликса главное - разобраться, и по своему желанию утихомирить или вывести на чистую воду других, показывая всем четкий рисунок на мраморной глянцевой бумаге. Тогда кому принадлежит ядерная злость? Съехав на другой бок, поскрипывая телом из-за старости и прочности мебели, вампир прислушивается к шаткости. Джисон наполняет собой спокойствие и тонкую неуверенность, но рядом с ним воняет резвым раздражением. Значит это не он. Феликс хрустя приподнимается с кресла, удерживаясь на носочках пальцев, зарытых от стужи под себя, чтобы изящнее и чувствительнее рассмотреть выделяющегося «Предателя», начиная ёрзать. Две дуговые бровки хмурятся, поджимая весёлые детские глазки. Ладонь стукнула по локтевому суставу Минхо и въелась в его кожу, проверяя пьяную координацию, мотыляя руку, которая трясётся как волнующееся желе на серебристой ложке. Чан отходит, присаживаясь обратно на первое занятое им место, гладко скользя зрачками на остальных. Но кто мог предположить, что сейчас будет это? Чонин начинает пятисекундный отсчёт, борзо приподнявшись на ноги и идя на раскисшего Минхо, не замечая ничего. Феликс, по звону золотого ненавистного колокольчика, подскакивает и догоняет его, чуть приседая схватив за талию и приподняв в воздух парня, оставляя колыхаться голые ноги. Вот от кого несёт противным ядрённым вулканическим раздражением. - Э, ты чё? — Сынмин ошарашенно перемещается к Феликсу, беря инициативу на себя помогать удерживать болтающиеся отбивающиеся ноги Чонина, приклеив кожу икр вместе. - Эй, что происходит?! — вскипел Чан, только расслабившись и настраиваясь морально на благополучное совещание. - Блять, пустите! — пальцы Яна старательно просовываются под сминающие его руки Ли, дёрганно мотыляясь. - Так это от тебя злостью веяло? Пиздец ты реактивная бомба, — низким басом талдычит Феликс, сильнее зажимая вампира. — Что ты сделать хочешь? - Выбить ему челюсть! - Кому? - Минхо! Пустите! Шесть пар глаз окружили удивлённого Минхо, расставившего в привычном положении ноги, облокачивая бёдра на конце кресла. Суженные в несправедливом обвинении глаза пялятся на Яна, непонимая причины его заведённости. - Чонин, успокойся, — Чан подходит ближе, перехватывая его острые пальцы и скрепляет запястья. — Что случилось уже? - О-о, я вам сейчас расскажу, блять, — проскрипывает зубами он. — Он напал на Анфису и выпил у неё много крови, оставив её почти без сознания. Как ты с ней мог настолько по-идиотски поступить, а? - Тьфу, блять. Я думал реально за что-то серьёзное твои кулаки меня чмокнут по лицу, — Минхо прикладывает ладонь ко лбу. — Мелкий, она сама должна понимать где она находится и что не только я с ней буду такое сотворять. - Да ты неконтролируемое животное, когда дело заходит про кровь. - Животное неконтролируемое сейчас только ты. - Анфиса, мать вашу, лежит сейчас вся бледная и слабая у меня. Плечи у неё перебинтованны, значит ли это, что ты укусил её не один раз, а несколько? — перестаёт вырываться Чонин, смиряясь. - Допустим, — спокойно говорит он, — допустим это так. Поэтому у тебя глаза красные? Тоже хочешь крови? - Да не хочу я ничего, отпустите меня. - Малышарик, если отпустим, то ты ему третий глаз на лбу сделаешь, блять. Угомонись, — Сынмин щёлкает глазами, осматривая друга. - У тебя злость ещё не прошла. Хотя бы чуть-чуть успокойся и мы тебя отпустим, хорошо? Но чтобы не было никаких происшествий, — договаривается Феликс. - Хоть слегка можно его придушить? - Чонин, нет. Феликс приносит с собой дыхательную практику, помогая разлагаться на мелкие атомы младшему вампиру, уходя в подсознательное спокойствие. Вспыльчивый вулкан затихает, выплеснув немного горячей лавы. Тело расслабляется, чувствуя невесомость конечностей, и Чонин тихонько погасает, оставляя драку в черновой лист. - Он более-менее спокоен, можете потихоньку опускать его, — командует Феликс, ставя каменного заведённого парня на поцарапанный в жёстких угольных линиях лакированный паркет. - Точно? — недоверчиво спрашивает Чан. - А ты в моих способностях сомневаешься? - Ребят, опускайте его. - Так бы сразу. Прилипших лиан на коже больше не наблюдается, ступни освежаются. Сынмин берёт Чонина за руку, ведя обратно на кресло, кивая головой с отпускающими его тревожными мыслями. Чан глубоко закатывает глаза, говоря, чтобы все расфасовались по местам. Феликс удовлетворённо хмыкнул: резкая злость сбавилась в воздухе. Он сделал своё дело. Упругие накрашенные мрачные ногти жухло царапают багровую ткань подлокотника, вызывая нервозность. - Что ты вообще так прицепился-то? — Минхо продолжает язвенные действия, наблюдая внимательно за усевшимся Чонином. — Пускай мелочь не расслабляется, а понимает, что находится с вампирами. - Слушай, заткнись, — Бан изможенно вздыхает. — Давайте оставим это на потом, нам нужно много чего обсудить. - А это мы тоже обсудим? - Про то, что только что случилось? - Да. - Да пожалуйста. Только без драк. Маленькие пылинки осели на воздух, танцуя в карусели. Эхом разъежаются постукивания длинных зубористых ногтей по шершавому подлокотнику, чьи-то ноги громят ритм, соприкасаясь с полом, действуя больше раздражением на общую атмосферу. Уловив немую тишину, Чан прокашливается, очищая горло для важных талдычных речей. - Так, давайте начнём с предысто... - Скажи спасибо, что я вообще этой мелкой хуйлуше постель поменял перед тем, как встретиться с ней. Не́мощная блять, не может даже постель застелить за собой, — перебил Минхо Чана, прожигая Чонина взглядом. - Это тут причём? — Ян смял ткань своих болотных штанов на правом бедре, слегка прокалывая остриём ногтей маленькие дырки. - Так она безрукая. Просто элементарно заправить постель не может даже. - Она у меня в комнате была со мной. Чё ты приёбываешься к ней, если она сейчас невиновата? - Вот именно блять, в твоей комнате! — влез Хенджин в невкусную смесь, делая её более отвратительней. — Какого хуя ты вообще утащил её и подговорил её не идти со мной? - Я её не подговаривал. - Тогда почему она не пошла со мной? Сидела, блять, вся такая уложенная на твоих коленках, а ей говорю, чтобы ко мне она подошла. - Да нахер ты ей сдался? - Что?! — ноги встали ровно, постукивая левой пяткой по поверхности пола. — Так она и согласилась дребедень мелкая с тобой сидеть, а со мной - так пошёл я нахер! Вот именно, что я никому не нужен! — пунцовые губы открывают вид на сильные острые клыки, блистающие от тусклого света из окна. Дрожащий от заваренной злости указательный палец показывает на виновника. - Я её у себя оставил, потому что нужно было. Не нужно наезжать на меня и на человека нашего, — Чонин старается держать желающие поцеловать Хенджина в лицо свои кулаки. - Ох, а теперь ты говоришь, что она обща... - Заткнули свои дрели, блять! Терпение, как хорошо надутый воздухом шарик, лопнула тонкая жестокая иголка, оставив от шарика только название и разлетевшиеся его кусочки резины. Чан сильно сжимает венистые руки в кулаки, сидя на кресле с опущенной головой. У всех вампиров в помещении зазвенили противные точечные комарики в ушах, тишина и немое молчание раскрасили пустой звук. - Вот это и есть первая и главная новость, которую нам и надо обсудить. А ну присел на своё место, — Чан приподнимает голову, злостно проговаривая через зубы предложения низким тоном, язык лизнул верхний клык. Искристые чёрно-красные глаза прожигают Хенджина, начиная ждать его действий. - Но... - Сел, блять. Живо. Плечи нервно сжались, а злые брови стёрлись, нарисовав невинную с раскрытыми от нервов глаз моську. Блондин проходит на своё место, кидая короткие взгляды на всех присутствующих, в непонимании смотрящие на него, из-за чего большие ладони прячут от смущения и неловкого давления ванильное лицо, коря себя за спыльчивые эмоции и неуловимый контроль над ними. Все парни, кроме Чана, Хёнджина и Чонина, переглядываются между собой, стараясь понять туманную загадку произошедшего между ребятами. Кресла палевно скрипят из-за движений и веса ёрзающих тел, играя на психику больше раздражением, чем сладким облегчением в минном поле затишья. Какой исход сейчас будет? Что происходит? Джисон, прокашляв пересохшее пустынное горло от волнения, прервал тишину, сжимая нижнюю мягкую губу зубами: - А что происходит? — Чан переводит на него острый и холодный взгляд, хмуря настороженные брови, показывая на висках выступающие вены. - Для начала самому бы разобраться, что натворили эти трое. - Трое? — спросил Феликс, ощущая сметение и некомфортность от чувств в ближайшем радиусе атмосферы головокружительных эмоций, которые доводят его прикрыть веки и откинуться на грязную, покрытую тонким слоем серой гадкой пыли спинку кресла. — А кто третий? - Похоже, что наш человек, — Джисон, не отрываясь от взрывоопасного взгляда Чана, играет с ним в гляделки. - Зараза, мысли опять читаешь? — спрашивает он, вглядываясь в сонные мешки под глазами младшего, скользя по его растрепанным древесным тонким прядкам волос, кончики которых слегка падают на хлебные щёчки. - Тут всё очевидно. - В курс дела нас введите, мы нихуя не понимаем, — Сынмин высказался за всех, желая узнать новые подробности только что увиденной ссоры. Чан, оценивающий обстановку, проигрывает временно и мысленно Джисону в маленьком раунде гляделок, обещая отыграться и не оставаться в лузерах, пересматривает оболочку лиц присутствующих, начиная своё собрание. Каменистая прочная спина облокачивается тихонько на спинку, пытаясь полностью физически расслабить тело. - Произошла ссора, верно? - Ага, — с осторожностью кивает до сих пор с колючими рдяными глазами Чонин. - Что именно произошло? Хенджин сказал, что он отнёс Анфису в ванную и отлучился ненадолго, а когда он пришёл, то её он не застал на месте и услышал, что ты с ней речи ведёшь в своей комнате. Также, он сказал, что ты с Анфисой его послали куда подальше, так как она не хотела идти с Хенджином. Я хочу услышать твою версию, Чонин, — Чан сжимает до белоснежных полосок руки, вцепливаясь в кожу. - Нихуясе, — Минхо довольно хохотнул, усаживаясь поудобнее, раздвинув немного бёдра в стороны, подперев локтем голову, облокачивая пальцы об висок. - Ахереть, — Сынмин взглянул на Чонина. — А ты почему мне не сказал об этом? Я же с тобой был. - Я не хотел тебя в это впутывать, — усталые красные глаза слиплись. - Оказывается вокруг нас тут целый сюжетный фильм играет, о котором мы не знаем, — Чанбин почесал мочку уха. — А когда это произошло? - Сегодня. Несколько часов назад, — веки раскрылись, разглядывая внимательные лица вампиров. Грудь вздымается, рот приоткрылся, засасывая воздух, а мысли приготовились выставиться на показ. — Мне с Анфисой.. надо было поговорить. Я наткнулся на неё, когда она открывала дверь ванной. - И чё? — выпалил мутный Хенджин, грызя лак с указательного пальца. - Ох, блять, — щека внутри закусилась и Чонин продолжил свой рассказ, стараясь не думать об этом вампире, пытающийся тоже вывести его на эмоции. — Я её повел к себе в комнату, и хочу сказать, что она была не против этого и согласилась по собственной воле. Мы нач... - А на какую тему вы общались? — спросил Чан, захватившись за нитку подсказки. - О том, что я её могу защищать и не нужно меня бояться. - А нахер ты её на колени к себе посадил? — всё также заваривается блондин. - А ты ревнуешь? — Джисон уверенно и пафосно на него взглянул, немного расслабив веки, положив правую пятку на своё левое бедро. - А сам-то? Что вчера устроил? - Это другое. - Да неужели. - Ты просто церемонно встал, надвис над ней, и укутал в себя, — Ян нахмурил брови, вспоминая вчерашний хрупкий вечер. - Прекратите, — хрипло простонал Чан, невыносимо вдыхая прохладный воздух в комнате, чувствуя, как в груди разрастается что-то тяжёлое и каменное, будто прося освободиться в реальность. На несколько секунд собрался порядок. Каждый перерабатывает полученную пластелиновую массу информации, слепливая моменты в роскошные застывшие фигурки, или получая скомканное намудренное говно из всех предложенных цветов, не получая доблестную картинку. - Что дальше? - Ну вот мы начали общаться, всё хорошо, и тут этот кусок ебанутой придуркости пожаловал, — Чонин мягко тарабанит подушечками пальцев по подлокотнику, смотря на Хенджина. — Ебанько разукрашенное. - В каком месте разукрашенное?! — повысил сильнее голос Хван. - Зато то, что ты ебанько, этого не отрицаешь, — ухмыльнулся Минхо, насмешливо взглянув на него. - Да прекратите, блять! Лучистые разбавленные смешки от друзей орут на всю комнату, добивая вампира, прикрывший немного усыпанное бежевой краской лицо большими ладонями, сгорбив спину и поставив дрожащие локти на колени. - Вот в этом и есть твоя проблема, — остановился хихикать Чан. — И это полностью вся наша проблема. - Вся наша? — переспросил Феликс. - Полностью. Липучие смешочки перестали царствовать, утомив свои хриплые голоса и уши. Тихонько накрывает тишина пещерный простор третьего этажа своим покрывалом, замолкая поганые рты. Ещё раз прокашляв ядрённое горло в сжатый кулак, обволакивая горячим дыханием блестящие серебряные кольца, Чан наконец-то переходит к делу. - Хенджин, — позвал он его. Длинные прямые кончики меловых волос накрыли полыхающие от злости щеки, голова осторожно приподнялась, отсоединив руки от лица, — ты чуть нашему человеку не показал настоящего себя. Зачем? Так ещё и наорал на неё впридачу. - Так она не захотела идти со мной. - Она тебе это прям сказала так? - Я видел, как она не пошла со мной, хоть... - Она тебе это прямо сказала, что не хочет идти с тобой? — хрипло понизил холодный голос Бан, зарыв руки в оберегающий замо́к. - Я... Да, она так и сказала. - Я протестую! — немного прикрикнул Чонин, подняв руку ввысь, задрав низ толстовки. — Я её сам рукой зажал, чтобы она к тебе не пошла. И она не говорила, что хочет не идти с тобой. - Нихуясе, а кому верить? — Сынмин продырявил пальцем узелок свитера, занимаясь отвлечь себя хоть как-то. - Мне. - Мне. - Да погодите блять. Самое главное, что Хенджин ей наполовину свой характер показал, накричав на неё. Я понимаю, что ты очень податливый на эмоции, но я не ожидал, что ты так скоро их проявишь на Анфисе, — Чан потёр зачесавшееся запястье об свои штаны. — Нужно контролировать свои эмоции и не выдавать кем мы являемся на самом деле. - Ну... Потихоньку можно уже показывать, какие у нас характеры. Открывать новые для неё какие-то наши стороны, — Чанбин присел поудобнее, уставившись на ошеломлённых вампиров. — Что? - Это не будет безопасно. Мы сможем запросто разыграться и навредить ей, — отговаривает Сынмин. — На её психику мы будем давить ещё сильнее, да и тем более, нужно, чтобы она хоть как-то привыкла к нам. - Да она пока привыкнет, я смогу посадить более ста деревьев и другой живности. - В этом я не сомневаюсь. Но всё же смысл ей будет смотреть на то, как мы то с битами ходим по дому, с веревками, ножами? И это только малый комплект. - Э, ну, ради защиты? Чтобы её отгородить от побега, — Джисон игриво начал играть бровями. - Прям так взять и тупо начать ходить с нашими оружиями? — приподнял брови Чан. — Того, что она так не ожидает от нас всего этого. - Мы можем сказать, что просто так играем, — Феликс наконец-то приоткрыл глаза, туманно всматриваясь в парней. - Оставьте при себе эти ролевые игры, — палец грубо стучит по пухлой губке, оставляя липкость на узорах, Чонин недоверчиво отводит глаза в сторону. — Давайте ей на психику пока что давить сильно не будем. Анфиса очень сильно вымоталась и потеряла достаточно своей крови. - А она сейчас у тебя? - Да, отдыхает. Зябкое звонкое молчание длится несколько секунд. - Да, давайте её сейчас не будем сильно напрягать. Какую-то хуйню предложил, — соглашается Чанбин. — А то это всё резко будет. - Вот именно. Она наверняка ещё сильнее будет пугаться нас. - Но тогда примерно через какое время мы можем показать себя? - Наверное нужно, чтобы она хотя бы маленькую капельку привыкла к нам. А так не знаю, — пожимает плечами Чонин. - Заебала она, — скрестил Хенджин руки. - Всмысле? - В прямом. Ты видишь, как мелочь эта поступает? У неё такой блять характер маленькой мышки, что хочется её взять и избить за многие поступки. Типа мы говорим ей, мол, не бойся нас, давай обнимемся, а она это совершенно делать отказывается. Она никак не хочет контактировать с нами и постоянно нас, сука, пугается, хотя мы ничего плохого, именно сейчас, не хотим сделать с ней. - Согласен. - Бля, полностью поддерживаю. - Выдал базу. - Хорош. - Вот это реально правда. Все согласились с Хваном, расползаясь в ненадёжные тонкие ухмылки. Добрая аура мелко обгорела на горячий развеянный пепел, открывая таинственные двери новых сторон и тёмной страстной надменности. Губы сладко закусываются: слова и горячие собственнические мысли хотят высказаться. Как давно парни ждали этого грубого сгущённого момента - выплеснуть друг другу свои злорадства. Джисон хитро тянется к карманам белой с принтом потёкшей посередине крови ткани толстовки, достав небольшие поточеные ножи, властно и неудержимо проведя их друг об друга кромкой, клацнув звонко металлом. Обхватив полностью одну рукоятку тёплыми пальцами, остриё холодом обожгло язык, который осторожно провёл по нему, оставив липкую полоску слюны. - Хах, хочется, чтобы она не была такой запуганной и вела себя нормально, — пристальные жадные глаза оценивают проделанную работу на ноже, гибкими пальцами крутя его. — Не такой зажатой. - Ты чё? — вывел его из мечтаний Феликс. — Ты не в фильме. - Дайте ему себя плохишом почувствовать, — захихикал Минхо. - Эй! — ножи сильнее прижимаются к груди, сжавшись сильно в кулаки. — Всё испортили, — полная пурпурная нижняя губа закусилась обиженно. - Ну что ты, Хани, продолжай. - Ох... — хватка немного ослабилась, прежде чем Джисон продолжил свою речь, плавно перед глазами смотря на лезвие, сверкнув зрачком хитрой искоркой в отражении. — Анфик, Анфик... — хриплым тоном проговаривает он, — признаюсь, как я очень сильно её хочу отлупить. Закрыть в моей комнате и связать её, и чтобы она выполняла всё то, что я ей говорю. - Сделаем вид, что ты нам открыл новую Америку, — захлопал глазами Чанбин. - Да ну блин, — тело меняет свою позу, запрокинув раскиснуто правую ногу на левую. — Но всё же... Это классно, — язык ловко облизнул кончиком уголок губы, а рука отставила от глаз лезвие, положив его на мягкий подлокотник, а другой нож активно катается на пальчиковой карусели. — Хотя, кто не хочет? - Не так, как ты, но тоже. Вроде у всех всё по-разному, если быть точнее. - Но мы все хотим, чтобы она была рядом. А избить... для профилактики, — Минхо вытянулся грудью вперёд, на этот раз сам помог себе хруснуть закаменелую спину. — Да и мелкую пугать и держать в страхе очень хорошо получается. - Да, но ты перегибаешь палку. Особенно как с её ногой, — Чан поправляет мятый рукав рубашки, загнувшийся неудобно на запястье. — Но всё же, главное для нас - аккуратно и надёжно понравится Анфисе. Она должна была уже кого-то из нас приметить себе. - Я в пролёте, — лопатки расслабленно растеклись по спинке кресла. - Я тоже, — хрипло бормочет Хан. - Тц, — приподнимает прямые бровки Хенджин, саркастично закрыв веки. - Но что хочу ещё сказать... — Бан поворачивает профиль лица парням, выставляя одну молочную острую скулу, глядя вдаль заплетённого пустынного коридора, — всё-таки надо Анфису запугать очень хорошо, но сделать это нужно в безопасной форме, никак не навредив ей. - Это как? — серебристая тонкая цепочка подскочила на шее Феликса из-за его нового сидячего положения, хлёстко дёрнувшись об кофту. - Смотри, вот она всем нам нравится, но в какой-то степени какими-то своими качествами бесит нас. Но, — острый палец запрокидывается ввысь, — нужно тихо и незаметно следить за её действиями и давать поддержку с заботой. - Да ты заебал, — Минхо возмущённо корчится, опустив нижнюю челюсть и выкатив осуждающе губы. — Ты проговариваешь одно и то же. Пластинка заела, блять? Забота, поддержка. Поддержка, забота. Хуержка, пиздота. Хуёта, пиздержка. Джисон низким басом прохохотался вместе с Феликсом, забив толстый подлокотник кулаком, достучная вибрация тела выбросила нож, звонко грякнувший на пол. Взор перелистнулся на оружие и рот перестал гоготать, выдав писклявое «Ой», ладошка схватилась за рукоятку и положила нож обратно. Большие невинные глазки хлопают невинно, показывая, что «это само получись». - Ты же понимаешь, что ты только на нервы нам всем действуешь со всеми своими "заботками"? — продолжил Ли старший. - А как ты предлагаешь тогда сделать так, чтобы она кого-то из нас полюбила? Ну или просто подружилась? Появилась симпатия? Только так. - Боже, блять, — небольшая пауза. — Ладно, — сдавшись приподнимает хмуро раскрытые ладони парень, цокая и сдвигая губки в линию, закусив внутреннюю часть зубами. — Ладно. Но пожалуйста, прекрати настолько часто это проговаривать. Бесишь. - Это напоминалка, — проговаривает улыбчивее Чан, повернув наконец-то голову и перестав святить своими изумрудными блеклыми венами на шее. - Эта хрень твоя уже засела в голове у каждого. - Чтоб не расслаблялись. - Да как тут расслабиться, когда каждый день в полночь ты заходишь к каждому в комнату и высказываешь эту парашу? — взлохмачивает всклоченные слегка кудрявые волосы Чанбин, проведя ногтями по заданному пробору. — Бабайка. - Бабайка-Чан. Я бабайка, — засмеялся он глазами полумесяцами, вызвав на щеках тыкнутые песочные ямочки. Камнепад пыльно хлынул с груди, частичками пыли летя вниз. Тяжёлая ноша провалилась в бездну, чувствуя мимолетную отдачу искристого еле бьющегося сердца. Чан расслабляется после пережитых стрельнутых ядных словечек, вертя смущённо сцепленное, напоминающее здоровую косичку колечко на безымянном пальце. - Кто-то хочет продолжить упрекать нашего человечка за что-то? - Это прикольно, я следующий, — зарядился положительной энергией Феликс, чувствуя себя более-менее лучше от тягучей смеси заполненных эмоций. - Угу. - То, что я постоянно чувствую и замечаю, находясь рядом с Анфисой, это - постоянная тревожность и мелкий страх, перекрывающий все её эмоции. - Это не удивительно, — лениво зевнул Хенджин. - Это очень бесит, хоть она пытается показать и доказать, что всё с ней в порядке. Постоянно чувствовать исходящее от неё такое грациозное вонище не из лучших, — правая кисть плавно сгинается под груз подбородка, — но я замечаю в этом свою игривость. Мне нравится это, и Анфиса для меня ощущается маленькой беззаботной и незащищённой мышечкой в моих лапах. С ней приятно возиться, когда она на руках и не брыкается, а остаётся покорной и послушной. Но я знаю, что ей такое не нравится, и мне насрать. - Ох, а она будто с тобой прям неженка нежнейшая. - Я просто говорю про своё. Ты своё нам уже рассказал, — прохладные пальцы вцепливаются в ветхие мешковатые карманы душисто пахнущей лавандой кремневую кофту с мешковатыми янтарными клетками. - Угу. А как наш защитничек думает про свое оберегательное сокровище? — пристальные затхлые реснички обращают внимание на Чонина. Со рта крошится низкий цок, остриё желейного языка смазывает нижнюю губку в мечтании, щекоча совестно кожицу с прорезями на ней. Блеск ванильных ноготков отсвечивает на себе заднюю и пахучую властную ауру всех. Будто вампиры соревнуются в эстафете: кто скажет лучше всего свои негодования и пресные недовольства про живущего с ними человека. - Чё ты цокаешь? У тебя точно есть что-то сказать, — выронил словечко Минхо. - Да, — мрачно соглашается младший, взмахивая пальцами ровную шторку волос с правого глаза. — Анфиса заебала постоянно проситься в старый дом. «Хочу домой», «домой хочу», — издевательски пародирует он писклым голосом девушку, сжав брови и закрыв глаза. - О, я постоянно это слышу от неё, — подтверждает Джисон, снова начиная играться с ножиками. — Эти её мысли дурацкие. - Так и ещё она это проговаривает с самого приезда сюда. - Ей страшно и она даже ментально не может свыкнуться с происходящим, — встал на защиту Феликс. — Да и вампиров она в первый раз в жизни видит. - Всё бывает в первый раз, — Чан слегка выдыхает воздух через зубы. — Она уже с нами шестой день живёт, привыкнет. - Блять, только шестой, — рука сжалась в венистый кулак, до сих пор находясь в кармане. - А что ты хотел? - Не кажется вам, что с приездом Анфисы у нас начало много чего происходить? - Это так всегда, когда у нас в особняке живёт чёртов человек. - Но всё-таки... А что тебя больше всего бесит в Анфисе? - Не оправдала ожидания своим характером. Переплетённый в бисквитный пластырь средний палец ломается в треугольник, стеснённо проводя тонким ноготком невидимые волнистые линии на пунцовом узорчатом покрове кресла. Чанбин шумно вздыхает, ему есть что спросить. - Это как? Что именно и какая черта характера? - Так, ну сначала я скажу, что я ожидал, что с нашим новым человеком будет сложно найти связь. - Как всегда всё идёт по рассписанному сценарию. - Угу. Вообще я представлял её более-менее открытой и общительной, — руки линейно начали подражать собственным словам, — и я не спорю, что она нас должна бояться, всё-таки мы вампирюги. - Я увидел в интернете мем про то, что мы кровосиси, — прыскнул в кулак Джисон. - Кто? — хохотнули одновременно Хенджин и Минхо, обменявшись друг другу неожиданным синхронном пальцами вверх. - Боже, человеки такие сволочи, — Чонин прищёлкнул негромко языком. - А что дальше? — спрашивает Чанбин. - Ну... Можно понять, что ожидания - просто ожидания, неизвестное тебе будущее. Ты никогда не сможешь дословно предугадать какой-то момент, но сможешь ярко прикинуть несколько событий, которые смогут произойти по тем или иным причинам. Но независимо от этого, ожидания играют свою игру и порядок, предоставляя тебе совершенно другое, то, о чём ты не мог подумать даже. А иногда нити соединяются и срабатывает замкнутый щелчок, и ожидание тебе даёт на руки что-то из тех вариантов, которые ты проигрывал в голове. Поэтому тут пятьдесят на пятьдесят, — философствует Чан, ударив ребят собственной речью, они листают перед затменными глазами картинки из прошлого, внимательно впитывая в запас слова старшего вампира. — Нужно проживать настоящий момент, который я всё время не ценю. Сквозняк бегает по дому, забегая в самые скромные уголки комнат, оставляя язвенную прохладу, расстилая её тоненькой дышущей тканью линии, забывая забирать её с собой. Кривые ногти неприятно цепляются за неожиданную нитку, остриём подвернув её, на что Феликс горько простонал. - Вот это ты выдал. - Ну если так и есть? - Да я ничего против-то и не имею. Продолжай, — кивнул брюнет. - Просто хочу сказать, что не ожидал, что Анфиса будет такой трусливой. Ей палец покажи, — выставляет он его, — так она вся трясётся, блин. - О, это да, — соглашается Чанбин. — Вообще меня напрягает тот факт, что если Анфиса, возможно, и понимает что нас не нужно бояться, она всё равно обходит нас стороной, будто что-то знает. Но по правде будет логично то, что она за такое малюсенькое колличество времени никак не привыкнет к тому, что живёт с нами. - Закрытая она. Её открыть нужно, — пробубнил Минхо. - Открывашкой? - Ну валяй. Попробуй. - Попробую. - Я прослежу. - А зубастик хочет что-то сказать? — Чан посмотрел на ошарашенного Сынмина. - Нет. - Лгун вонючий. - Я тебя проверял. - Ну-ну, сказки рассказывай, — хриплый голос протёр неприятно уши. Янтарные похотливые глазки пристально сузились, изучая полное тяжёлое безразличное лицо друга. — Тебе есть что сказать. - Ну да, — простукивают коготки знакомую музыкальную мелодию, привлекая ехидное внимание Джисона, вспомнивший песню, и подхватил с Сынмином в такт простукивать пяткой об сонорный скользкий паркет. — Я не понимаю, как все вы, уёбки, говорите про то, что она вам всем нравится. Фу. Анфиса меня никак не привлекает. И вообще не в моём вкусе. Липучкой Ким подцепил семь пар глаз, недоверчиво прожигающие его. Новый гранатовый урожай вырос в глазах Чана, жижой заполняя колючие зрачки. - Ты шутишь? - А когда я шутки шутил? — очки покорно и плавно скользят по линии носа, щекоча кожу. Узкий важный разрез век просачивается к каждому лицу, крадясь и прыгая по нарисованным эмоциям. — Она мне никак не интересна. Что непонятного? Да, я в пролёте, и что с этого? - Да быть не может. Пиздишь, — верит в свои слова Минхо. - Как хотите, так и думайте, — плечи плевательски приподнимаются, Сынмин хладнокровно остаётся при своём мнении. — И не нужно меня в чем-то упрекать и переводить на свою сторону, мудилы. Я и Анфиса полные противоположности, как и все вы. Вы чё, правда, как малые дети, будете верить в то, что она нас полюбит что-ли? - Не ожидал, — тонко прошёптывает Чонин, мелковато докасаясь скользкой слюной обеими лазурными губками. Глаза растерянно пытаются подметить какую-нибудь ложь. - Вот так вот, малышарик. Одна минутная глубоководная мутная тишина спонтанно заставила приглушить дыхание в комнате. Ветер потрошит хрустящие листья об стёкла. Сиплый нервозный крик деревьев выносит невидимая лента дуновения. Туманные ярые подснежные тучи в одну линию соприкасаются с кривыми серыми облаками, будто разделяя два мира. - Ладно, опустим, — хрипит Ян, задумчиво начиная кусать заплетённое из бисера чёрно-красное колечко на соломенном указательном пальце, не веря другу. — Тогда задам вопрос. Чем сейчас можно занять Анфису? Её одну сейчас хуй оставишь, бледная, как порошок, который мы постоянно покупаем. - Так ты ненавидишь этот порошок, — колко вспоминает Хенджин. - И что? - Она сильно не может ничего делать? — Чан приулыбнулся, ныряя в свои мысли. - Похоже на то, — взглянув на Минхо, просачивается внутренняя обида непонимания такой жестокости к девушке. Хотя он может и намного сильнее делать козни. — Она точно слабая сейчас. - Так это хорошо. Ей потребуется много времени на то, чтобы восстановиться, а значит мысли о побеге у неё должны остыть, и нам тоже на некоторое время будет проще. Мы можем расслабиться, — крепкий бугристый мышечный замо́к сплёлся пальцами. — Но, — низкий кашель, — наш маленький человечек сейчас не в самой лучшей форме, так что самое главное, что мы должны сделать - кормить. - О, это то, что надо, — кивает Чонин. - Бульён есть: скушает, — подтверждает Чанбин. — И не только. - Да, я ей обещал брауни, — молчит в одну сторону Феликс. — И можно сказать свою идею? - Да, конечно. Мы тут делимся мыслями, если они у тебя есть, то расскажи, — Чан уселся поудобнее. - Ты же сказал быть с ней, верно? Так что, если её как-то развлекать? - Мы цирковые клоуны что-ли, чтобы эту дрянь развлекать? — вспохватился Минхо, приподняв недовольно бровь. — Ишь, блять. Удумал херь. - Я не договорил. - Говори. - Что если ей устраивать прогулки или вместе что-то делать? Например... играть, готовить, посмотреть что-то вместе? Уверен, что в большем случае она кому-нибудь так откроется и не будет тосковать в своей комнате. - Ликс, ты так говоришь, будто не ты вчера ночью придумал "традицию". Я поражаюсь тобой. - Но все согласились! — подскочил он. - Я и Чанбин были против такой задумки, — защищается Чонин. - Да. - И что? Вы всё равно с нами потом срач развели в чате, — не отходит Феликс. - Я не очень рад тому, что вы нас заставили это сделать и согласиться на эту хуйню, — оторопел Чанбин. - Я, лично, — острый пальчик утыкается в толстовку, — уже истратил сраное желание и рад этому. Хоть какая-то ноша с груди спала. Под громовые возгласы вампиры искаженно начали один за другим сыпать на мозги младшему: «Зачем и нахуя?» - Я сам так захотел. - И что ты у неё попросил? — откидывает короткую пшеничную прядь волос с кончика носа Хенджин. - Просто поговорить со мной. Мне большего не нужно было. - И всё? Серьёзно? - Прикинь. Я не жалею, ещё раз повторяю. Но и Феликс хорошую идею про прогулки и готовки только что сказал. Давайте лучше на это обратим внимание? - О, понравилось? — заискрился удивлённо Феликс. - Да. В этих словах больше смысла, чем во вчерашних, — хихикнул Сынмин. - О, блять, — Чан слегка приподнялся с разваливающегося кресла, крадясь к скомканным карманам, вибрация мобильника хрупко испугала. — Сука, опять, — на мятном экране пролистнулись белые и до жути знакомые дотошные циферки. Большой палец смахивает вверх по кнопке, отвечая нехотя на номер. — Что? Ребята замолкли, чтобы расслышать диалог. С другого конца трубки происходит шквал мясорубки, обвиняющий в чём-то Чана, раскручивая в незатыкающихся ртах маты. По привычке тело приподнялось и начало ходить из стороны в сторону, оживлённо начиная повышать в ярости нотки голоса, а семь пар глаз наблюдают за спектаклем, не намереваясь как-то оказывать простую помощь. Правая рука разрывается и сжимает в напряжении мышцы, делая на коже складки, телефон вот-вот скоро лопнет от такой силы перед самым пеклом уха, или куда-то полетит изучать особняк, столкнувшись с дряхлым углом и пробьёт кривую вмятину. Глухой скрытный пар из носа выдыхает горсть огня, раздражение от незванных гостей искрами терзает остановившееся у блеклого, заляпанного белой засохшей краской окна тело, отвернувшись от вампиров. Нервные пальцы текут по клочьям, оттягивая несильно тресклые волосы. Ткань рубашки тошно и тяжело приподнимается, дергаясь от резких движений рук. Молочная рука облокачивается об серый, накрытый тонким слоем пыли, подоконник, едва соприкасаясь с дохлой мухой, которая перевёрнута на спину и скрестила вместе свои вонючие тонкие лапки. Надтреснутый голос низко бормочет в трубку, ясно показывая то, как его задолбали. Не дождавшись окончания разговора, Чан вешает трубку, кладя телефон резко в карман. Челюсть сжимается, скрипя зубами от злости и нового нарастания возмущённого гнева. Плечи ребят сжались, видя как их старший вампир тяжело дышит к ним спиной. Да начнётся шоу.