Ойхон

Узуры — не поселок даже, а широкое плоское ущелье между гор, где у самого берега беспорядочно друг от друга раскиданы дома и метеостанция, которую обслуживает одна семья. Эта же семья сделала один из домов гостевым, в котором со всей теплотой и любовью встречает немногочисленных гостей на протяжении всего года. От домашней еды и натопленной специально для них бани хочется плакать, а ещё вдруг становится так тоскливо, что, захлёбываясь в новых впечатлениях и приключениях, Антон перестал отправлять маме даже фотографии. А она там наверняка переживает. Поэтому, распаренный после бани, он не спешит сразу в кровать, а остаётся на лавочке возле крыльца и очень долго разговаривает с мамой по телефону, рассказывая ей про купание в Байкале, про лишайники, про сусликов, про огромных чаек, про странные бурятские легенды и вообще про всё, что только может вспомнить. — Ладно, родной, прости, я уже совсем засыпаю. — Ой, блин, точно, прости, — Антон извиняется, потому что совсем забыл про огромную разницу часовых поясов. — Добрых снов! Завтра жди фотографий меня на вершине! — Ох, сынок, осторожнее там. Антон улыбается привычной тёплой заботе мамы и оглядывается, услышав, как закрывается дверь бани и с той стороны слышатся чьи-то шаги. — Не волнуйся, всё хорошо будет. Антон замечает Арсения с мокрыми волосами и полотенцем на плечах, поэтому с улыбкой добавляет: — У меня здесь самые лучшие гиды. Арсений смущённо улыбается, услышав эти слова, и опускается рядом на лавочку. — Не сомневаюсь. Люблю, целую. — И я тебя. В трубке раздаются гудки, телефон загорается экраном блокировки. Антон ещё секунду смотрит в него, позволяя ненадолго задержаться в том мгновении, сохраняя в голове голос матери. — Как там на большой земле? Вопрос Арсения ласково возвращает Антона к реальности, и он с улыбкой поворачивается к нему. — Знаешь, это странно немного — слышать её голос и понимать, что она где-то там, за тысячи километров отсюда, и вообще у неё сейчас даже время на часах другое. — Скучаешь? Антон окидывает взглядом уже привычное темнеющее небо и вздыхает: — Да, есть немного. Я бы хотел, чтобы она была сейчас тут. Антон на секунду позволяет себе представить, как сидел бы сейчас на побережье Байкала в тишине долины вместе с мамой, и они бы пили горячий чай. — Как её зовут? — Майя, — Антон слышит, каким сахарным становится его голос. — Красивое имя. Антон согласно кивает: — Да. И вообще она замечательная. Вот какую самую лучшую маму ты себе можешь представить — это вот она. Антон поворачивается к Арсению и успевает заметить, как улыбка на его лице сменяется смятением и смущением, и его губы округляются: — О… Я думал, что ты разговаривал со своей девушкой. Антон смущённо смеётся: — Не, не девушка. Девушки у меня таких чувств не вызывают. Секунда на осмысление того, как это могло прозвучать для другого человека, и сердце испуганно бахает: — То есть… Это же мама, к ней у меня одни чувства, а к девушкам, ну… Арсений перебивает его тихим смехом: — Я понял, всё хорошо, не парься. Ещё несколько секунд Антон варится в собственной неловкости, прокручивая в голове сказанные слова, и по спокойной улыбке Арсения пытается понять, как именно тот понял его. — Как тебе вообще здесь? — голос Арсения выдергивает из мыслей, мгновенно переключая внимание. — Как развлекательная программа? Прежде чем ответить, приходится глубоко вздохнуть, чтобы хоть как-то попытаться собрать мысли в кучу, потому что впечатлений накопилось на год вперёд. — Да шикарно всё. Теперь понимаю всех, кто говорит, что обязательно нужно побывать на Байкале. — Я рад, — Арсений тепло ему улыбается. — Только знаешь, я спросить всё хотел, а ты всем туристам рассказываешь, что ты шаман? Арсений фырчит от вопроса и мотает головой. — Нет, конечно. Ограничиваюсь страшными легендами только. Ты первый вообще, если честно. Антон удивлённо поднимает брови, Арсений коротко жмёт одним плечом: — Не знаю. Наверное, ты мне просто сразу понравился. Что-то волнительно задрожало внутри Антона от этих внезапных слов, лёгкой улыбки и загадочного взгляда из-под ресниц. Антон наверняка выглядит испуганно и до смерти боится ошибиться в том, что и слова, и взгляд, и улыбку он понял как нужно, поэтому он максимально тихо и осторожно отвечает: — Спасибо. Ты мне тоже. Слова почему-то звучат больше как вопрос. И пока Антон долю секунды раздумывает, стоит ли уточнить, что да, это так и он точно уверен, по спине его ударяет поток тёплого воздуха, и позади Антона раздаётся противный скрежет чего-то острого о металл. Антон дёргается от внезапного звука, оборачивается и почти вскакивает, испугавшись — на перилах крыльца, совсем близко, сидит орёл. — Господи, блядь… А вот ему я, кажется, не нравлюсь. Антон спешит отвернуться от грозного взгляда птицы и отодвинуться подальше, поближе к Арсению. Арсений не отодвигается, склоняет голову вбок, чтобы было лучше видно орла, и отвечает: — Ему никто из людей не нравится. Он ведь по сути хозяин этих мест. Хочешь ещё одну легенду? Бросив на птицу короткий взгляд, убедившись, что орёл не планирует нападать, Антон усаживается удобнее, разворачиваясь к Арсению. — Ты ещё спрашиваешь! Конечно, сюда её. — Я правда думаю, что это не просто моё тотемное животное, а сам Хан Шубу-Нойон, тот самый великий дух, который изначально и подарил мне божественный дар, посвятив меня в шаманы. И по легенде он сам — сын высшего божества, Хан Хутэ-Баабая, хозяина всего острова. Антон с благоговейным трепетом оглядывается на величественную птицу за своей спиной теперь уже с новыми знаниями. — Изначально он поделился с людьми божественным даром, чтобы помочь человечеству бороться с болезнями и страданиями, которые на них насылали злые духи. Но прошло время, теперь люди сами побеждают болезни и заглушают страдания благами цивилизации. А он всё ещё остаётся хранителем Ольхона и Байкала, царём всех шаманов, и вынужден продолжать помогать людям, которые сейчас сами становятся источником зла и угрозой для природы, которая долгое время им помогала. — Угрозой? Он считает и меня угрозой? — почти обиженным тоном тянет Антон, оглядывается на орла и опять разворачивается к Арсению. — Скажи ему, что я не угроза. Арсений мягко улыбается, слегка склоняя голову к плечу. — Ты сам можешь сказать. Антон разворачивается к птице, которая невозмутимо подслушивает их разговор. — Уважаемый Хан… Как там? — Хан Шубу-нойон, — с той же улыбкой подсказывает Арсений. — Хан Шубу-нойон, — быстро повторяет Антон, пока не забыл. — Я вам не угроза. И вашему острову. Мне у вас нравится, очень красиво тут. Можно мне просто посмотреть? Арсений рядом тихонько хихикает, а когда Антон к нему оборачивается, он принимает невозмутимый вид, согласно кивает, мол, всё делаешь правильно, но в глазах у него всё ещё остаются смешинки. Совсем осмелев, Антон опасливо поднимает руку и сам ещё не знает, что конкретно хочет сделать, но тянет её к орлу. — Он мне палец не откусит? — запоздало спрашивает Антон, когда его рука уже вот-вот прикоснётся к нежным тонким перышкам на грудке, а орёл всё ещё неподвижно сидит на перилах и вертит головой из стороны в сторону. — Нет, — отвечает Арсений. — Наверное. Антон разворачивается к нему, Арсений прыскает смехом, тут же замолкает, чтобы не испугать орла. Пальцы Антона немного дрожат, даже опуская всю мистическую подоплёку, ему кажется невероятным просто тот факт, что он сейчас реально сможет прикоснуться к самому настоящему дикому орлу. Но, увы, когда Антону остаётся лишь слегка разогнуть пальцы, чтобы достать до пятнистых перьев, орёл переминается с ноги на ногу, немного отодвигается и в следующую секунду изящно взлетает с места, мгновенно скрываясь за крышей соседнего дома. — Не, но было близко. — Я удивлён. Когда моя… Мой бывший попробовал так сделать, он прокусил ему палец. Арсений исправляется в местоимении так быстро, что Антон даже не успевает среагировать. А потом до него доходит смысл, и он не знает, чему удивляться больше: местоимению или озвученному факту. — Чего? — Антон неосознанно обхватывает собственный палец, который так легко, оказывается, мог пострадать. — В смысле прокусил? — Орлы — хищные птицы, у них мощные лапы, острые когти и клюв. С ними нужно быть осторожным. Особенно, если это великие духи острова. — Я же спрашивал тебя! — обиженно тянет Антон. — Я знал, что с тобой ничего не будет. Мы с тем парнем в городе познакомились, и я ему ещё там всё рассказал про себя, но он очень скептично ко всему отнёсся. Я сюда каждое лето возвращаюсь, и он тогда приехал со мной. Но даже после того, как он всё здесь увидел, он всё равно не особо верил в то, что я ему рассказывал. А местные духи всё это чувствуют. — Хочешь сказать, что он понял, что я его уважаю? — Определённо. Тихий голос Арсения растворяется в вечерней тишине. Антон опускает взгляд и вдруг замечает, что их руки на лавочке лежат совсем рядом. Пальцы Антона невольно дёргаются, но всё же не достают до руки Арсения. — А вдруг он просто ревновал тебя и поэтому решил цапнуть твоего бывшего? — Не, тот правда был мудак. Антон нервно хихикает, тянет пальцы к руке Арсения, поднимает на него взгляд, не уверенный, что хочет видеть момент, когда их руки всё же неловко соприкоснутся. — И ты думаешь, что если меня не заклевал твой орёл, значит, я не такой? Едва заметно, словно случайно, Антон всё же достаёт до руки Арсения. Ему стоит невероятных усилий не выдать своё волнение лицом или сбившимся дыханием, хотя внутри всё внутренности скручивает в узел, а перед глазами всё плывёт. Арсений выглядит невозмутимым, словно он этого жеста и не заметил вовсе, но вдруг Антон чувствует ответное прикосновение. И, как сквозь вату, слышит ответ: — Я знаю, что ты не такой. Всё ещё боясь разорвать зрительный контакт и опустить глаза вниз, Антон проворачивает кисть и слабо зацепляется за чужие пальцы. Губы Арсения от этого жеста тянутся в улыбку, и он безуспешно пытается её скрыть. В итоге он отворачивается, садится на скамейке ровно, но руки не разъединяет. Глядя вдаль, он спрашивает очень мягко и вкрадчиво: — Ты был когда-нибудь в Сестрорецке? Антон в ответ мотает головой, боясь нарушить голосом момент. — Это город в Ленинградской области. Там есть экотропы. Когда деревья начинают желтеть, там просто нереально красиво. Я бы показал тебе. Что-то очень нежное и тёплое разливается внутри Антона. Кажется, его только что пригласили в гости. Антон опасается верить, что что-то из этого реально может получиться, но искренне всей душой на это надеется: — Я бы хотел посмотреть.