Ойхон

      Не многие способны понять и оценить походную романтику, Антон понял это давно. Часто знакомые и друзья с недоумением спрашивали его: мол, и что, вот ты просто идешь с рюкзаком на плечах, и все?       Но это же совсем не просто!       Не только в том плане, что рюкзак, как правило, тяжелый, и спина с ногами неизбежно устают, но и в том плане, что это не просто прогулка. Поход, особенно пеший, — это всегда про свободу. Про возможность перемещаться в пространстве куда хочется, имея при себе минимум необходимого, опираясь только на собственные возможности. Это независимость, побег от обыденной суетливой жизни.              Пока Антон идет под голубым небом, ветер ласкает его лицо, а ноги в тяжелых походных ботинках вязнут в песке, он чувствует, как все лишние мысли покидают его тело. У него есть конкретная цель — переставлять ноги. И это удивительным образом освобождает от всех прочих переживаний.       — Так получается, вы сами не местные?       Они идут среди ничего. Справа — бескрайняя зеленая долина, слева та же зелень, которая плавно врезается в песчаный берег Байкала. Вокруг ни одного кустика или деревца, ветер совсем утих, и Антон прекрасно слышит разговор Сережи и Димы, идущих позади.       — Не, мы вообще в разных городах живем. Я в Москве, этот — в Питере.       Этот, то есть Арсений, идет чуть впереди Антона и постоянно оборачивается, указывая на все необычные цветочки и травинки, которые попадаются им на пути, называя их краснокнижными или эндемичными.       — Ты из Питера? — спрашивает Антон, догоняя.       Арсений замедляется, чтобы они шли с Антоном плечом к плечу.       — Вообще нет, я сам из Омска, но в Питер перебрался давным-давно.       — И как вас сюда занесло?       Арсений улыбается, кивнув головой назад:       — Мы с Сережей в Питере вместе работали, пока он там еще жил. Сейчас много лет уже приезжаем на летний сезон сюда, водим туристов по этим красотам.       Взглядом он обводит все пространство вокруг, Антон оглядывается следом на зеленую степь.       — А почему именно Байкал? Там же недалеко от Питера есть Карелия, тоже горы и озера есть.       Антон знает, о чем говорит, он был там и в летний, и в зимний период.       Арсений в ответ загадочно улыбается и мотает головой:       — Нет, озера и горы там другие. Байкал другой, он сильнее.       Арсений говорит это с трепетом и благоговением, смотрит куда-то вдаль, Антон тоже смотрит вперед на тропинку, уходящую далеко к горизонту, и хочет видеть то, что видит там Арсений.       — Слушай, Сережа говорил, что ты к этим местам как-то особенно относишься, и я вижу, просто, ну… Почему?       Арсений оборачивается на него, как-то загадочно и оценивающе смотрит, а потом спрашивает:       — А ты знаешь, сколько лет этому озеру?       Антон мотает головой, потому что не знает.       — Традиционно считается, что Байкалу более двадцати миллионов лет.       Цифра звучит впечатляюще, Антон впечатленно мычит, но все равно не особо представляет масштаб. Арсений это улавливает и уточняет:       — В это время только начинался рассвет млекопитающих на планете. Саблезубые тигры только появились. Людей еще не было, в то время даже человекоподобных обезьян не было.       Вот это звучит уже понятней, и Антон удивленно вскидывает брови:       — Серьезно?       Арсений кивает, довольный полученной реакцией, оглядывается по сторонам.       — А еще, помнишь, где географически расположен Байкал?       Антон кивает, потому что это он помнит.       — В самом центре материка, да? А знаешь ли ты, что это — место разлома двух тектонических плит?       Антон смутно помнит из школьной географии, что такое тектонические плиты и где они находятся, поэтому неуверенно кивает.       — Ну, допустим.       — И вот представь теперь: пока человечества не было в этих краях, все эти горы, камни и песок, миллионы лет напитывались энергией, которая поднималась из самого центра земли через разлом между двумя огромными тектоническими плитами. Конечно, в Карелии, на Алтае и на Камчатке есть свои камни, со своей силой, но здесь, на Ольхоне, они такие сильные, что их влияние могут почувствовать и обычные люди. Вот, смотри.       Арсений вдруг тормозит, наклоняется к земле, поднимает небольшой камень и демонстрирует его на раскрытой ладони:       — Держи.       Вдохновленная речь Арсения, конечно, задевает что-то внутри Антона, но, принимая из рук серый камушек, он чувствует только осевшую на пальцах пыль.       Продолжая вертеть камень в руке, Антон разочарованно поджимает губы и поднимает на Арсения виноватый взгляд:       — Пока не чувствую.       Улыбка Арсения едва заметно меркнет и он жмет плечами:       — Ничего. Ты здесь всего второй день, дай себе время.       Антон подбрасывает в руке камушек и, не особо прицеливаясь, запускает его с силой куда-то в сторону берега.       Арсений рядом возмущенно шипит:       — Шаст!       Вздрогнув, Антон испуганно поворачивается.       — Я только что тебе говорил про великую силу камня, а ты так грубо выбросил его!       Антон, опешив, сначала молчит несколько секунд под твердым взглядом Арсения, и когда уже открывает рот, чтобы извиниться за свой необдуманный проступок, он замечает, как вдруг губы Арсения начинают дрожать и он звонко смеется:       — Блин, ты че, поверил?       В груди что-то мягко сдавливает от смеха среди степной тишины, и губы Антона невольно ползут вверх в ответной улыбке.       — Козел. Конечно я поверил!       Арсений фыркает и легко толкает его в плечо:       — Да я заметил! Расслабься. Никакого вреда ты никому, конечно, не причинил тем, что выкинул этот камень, но вообще отчасти я не шутил. Держи в голове мысль, что ты здесь гость, что эти места сильнее тебя и меня. Что это не ты пришел покорять гору Жиму, а, скорее, это гора Жима позволяет тебе покорить ее.       Антон растерянно кивает, поправляя рюкзак за спиной, а Арсений вдруг оборачивается назад:       — Сергуль, там Будун уже видно.       — Класс. Хорошо идем.       Арсений разворачивается обратно к Антону и подбадривающе хлопает его по плечу.       — Давай, идем еще бодрее! Там остановимся на обед!       Желудок Антона сладко сжимается в предвкушении обеда на свежем воздухе, на губах застывает слабая улыбка. Среди степной тишины до уха долетает слабый крик орла, но, с любопытством подняв голову, Антон не видит на небе никого.