Путь Кайсэй

      Несколько мужчин в комнате бурно, со всеми подробностями обсуждают совсем недавно завершённые миссии. Захват семихвостого и четырехвостого прошли на удивление мягко, и теперь им предстоит захватить следующих. На лестнице слышится звук шагов, который, отражаясь от стен, лишает гостей возможности остаться незамеченными. По мере приближения из коридора доносятся отрывки разговора, слова которого разобрать нельзя, но в том, что голоса женские, сомневаться не приходится.       Учиха Итачи как раз возвращался в штаб, когда на входе столкнулся с невысокого роста блондинкой с голубыми, почти серыми глазами. Удерживать четыре пакета вместе с зонтом девушке оказалось непосильно, и, видимо, смирившись, та уверенно шла под дождём вперёд, будто он лишь малая преграда в череде её проблем. Благо это не типичный для Страны Дождей ливень, а мелкая изморось. Рядом активно трусил рыжий пёс, одетый в забавный зелёный плащ. Вид у этих двоих был комичный: пёс казался счастливым, а девушка шла с полным осознанием бренного бытия на лице.       Шиноби останавливается в ожидании, с лёгким интересом разглядывая парочку. На его памяти, кроме членов организации в штаб не приходил никто. По крайней мере, добровольно. Учиха не уверен, что их стоит пускать внутрь.       Лёгкий ветер за спиной и шаринган засекает синеволосую куноичи, появившуюся буквально из ниоткуда. Конан бросает на него нечитаемый взгляд и приветственно кивает. Грубой девушка не была, но каждый в организации знал, что с ней лучше не шутить. Сасори и Хидан пошли за ней не из-за красивых, отливающих тёплым светом, глаз. Итачи требуется совсем немного времени, чтобы понять, что Хаюми рада видеть блондинку и забрать пакеты из её рук с многозначительным взглядом.       В главном холле сидят мечники Тумана, обмениваясь короткими фразами, а за кухонным столом сидит с вечно непроницаемым лицом Какудзу и разгадывает судоку, словно это была очередная сложная миссия, а не простая головоломка. Акацуки — одно большое, но слегка дисфункциональное семейство.       Все, кажется, друг с другом знакомы, и Итачи чувствует себя неосведомлённым. Головной боли и так хватает. Неизвестный Учиха, вместе с ним в ту ночь уничтоживший клан, Мадарой быть не мог совершенно точно. Мадара Учиха не дал бы своему клану так закончить и не стал бы скрываться под оранжевой маской. Кстати, о ней. Теперь он вступил в ряды Акацуки, как придурковатый Тоби, чем абсолютно сбил с толку Итачи. Мотивы его поступков оставались загадочными, а то, что Пейн доверяет ему, усугубляет ситуацию. Так ещё и Саске со своей командой Така.       Задержавшись на кухне, Итачи наконец смог узнать имя — Окино Юки. И покопавшись в памяти вспомнил, как Хидан и Дейдара, в очередной раз подпортив напарникам жизнь, в наказание помогали главному архитектору Амэ с точно таким же именем. Правда это никак не объясняло её знакомство с Какудзу, Джузо и Кисаме.       — Я скупила всё, что смогла найти: гирлянды, яркие ленты, шары, фонарики и две кадомацу. Одну можно сюда поставить, другую в кабинет к Пейну, как вариант. За два часа управимся?       — Должны, — распаковывая ленты с оригами, выговаривает синеволосая.       Окино ещё раз внимательно оглядывает помещение, присматривая, куда можно прицепить гирлянду, и увиденное её совсем не радует:       — Я, конечно, украшу, но этому месту нужен ремонт. Всё не столько даже плохо, сколько мрачно.       Блондинка разматывает гирлянду, и её глаза загораются энтузиазмом, в движениях появляется что-то детское, будто всё это приносит ей искреннюю радость. Улыбаясь, Окино окликает мечников Тумана:       — Двое шикарных мужчины ростом выше метр восемьдесят могут помочь мне повестить это на окно?       Мечники улыбаются, и в комнате начинается приятная новогодняя суета. Совместными усилиями за рекордные сорок минут главный коридор, кухня и холл становятся заметно приятнее и светлее. Когда на этот самый свет, как типичные мухи, в холл заваливаются Хидан и Дейдара, девушки уже обсуждают варианты новогоднего украшения комнаты Хаюми. Лица только что вошедших вытягиваются от удивления, будто они увидели здесь переодетых в клоунов даймё пяти стран шиноби. Они с лёгким непониманием разглядывают детали, но в конце концов остаются довольны. Постоянно окружённые хаосом и опасностями, Акацуки заслужили нечно похожее на маленький, семейный праздник.       Подходя ближе, пепельноволосый заглядывает к своему напарнику в книгу и возмущённо восклицает:       — Какудзу, это что? Кроссворд нахер?       — Ты видишь здесь буквы? Это называется судоку.       — Чего блять?! Тебе сколько лет? Шестьдесят?       — В августе девяносто.       — Какого…?!       — Окино, а тебе сколько лет? — спрашивает Дейдара, заглушая мат Хидана.       — А ты как думаешь? — хитро спрашивает блондинка.       — Двадцать три?       Хидан одаривает подрывника взглядом а-ля «Ты что, идиот?», а блондинка удивлённо поднимает брови.       — Ей максимум двадцать, болван! Они с Конан ровесницы.       Тут уже выпадают девушки, мечники и хрипит Какудзу.       — В феврале двадцать восемь, парни, — медленно отвечает Окино.       Какое-то время на лицах Хидана и Дейдары не отображается ничего — мозг тщательно обрабатывал полученную информацию, а затем проявляется разочарование. Пользуясь образовавшейся тишиной, девушки возвращаются к своему разговору.       — Ты будешь отмечать с нами? — вклинивается Дейдара.       — Господи, нет! — поспешно восклицает Юки, переглядываясь с Конан. — Это только для членов организации.       — Жаль, — хмуро отвечает блондин. В ответ девушка виновато поджимает губы, не испытывая при этом ни капли вины.       — Серьёзно, Окино. Почему бы тебе не отметить с нами? Какудзу не обеднеет! — восклицает Хидан. Упомянутый Какудзу выработал иммунитет и никак не реагирует.       — Хидан!       — Хм, никто не будет против, чтобы ты пришла! — бросает Дейдара, вопросительно оглядывая присутствующих.       — Парни, я… — неловко начинает оправдываться девушка, пытаясь быстро придумать сто и одну причину почему она не может прийти.       — У Окино своих дел по горло! Ей что, больше нечем заняться, как нас развлекать?! — отвечает до этого молчавшая Конан, обрывая всех сразу.       Закончив с комнатой Конан, девушки вешают несколько гирлянд в коридоре, надеясь, что это хоть как-то поможет ориентироваться в темноте. Правда, до этого шиноби это не особо беспокоило.       — Зайдёшь к Нагато? — тихо спрашивает Конан.       — М-м-м… А нужно? — бросает Окино, наблюдая, как подруга закатывает глаза. — Вдруг он не один, Конан! Я не хочу потом собирать свои кишки по стенам!       — Он один, Окино, и будет рад тебя увидеть.       Узумаки неожиданно захотел перемен и теперь его кабинет находится почти на самой вершине башни, и девушки поднимаются по лестнице, преодолевая четыре этажа. Откровенно говоря, та ещё зарядочка для блондинки. Длинный коридор ведёт к одной единственной двери, и всё это создаёт ощущение, словно ты идёшь на божий суд, а внутри тебя ждут Апостол Михаил и Святой Петр. Махнув рукой в нужном направлении, Конан уходит, а блондинка осторожно стучится в ожидании ответа. Дверь открывается сама, и Окино застаёт Узумаки за огромным деревянным столом с небольшой стопкой документов на краю.       «Это как-то несерьёзно. Какой-то детский уровень, Узумаки», — думает архитектор. Её рабочий стол завален так, что кружку с кофе приходится держать на коленях.       По бокам от стола расположены шкафы, наполненные свитками и отчётами. В кабинете царит идеальный порядок, напоминающий сладкий сон перфекциониста. Позади Узумаки нетипично большое для Амэгакурэ окно и выход на балкон. Стул в комнате, похоже, всего один, и из этого можно предположить, что в кабинете Пейна никто не задерживается надолго.       Рюк врывается внутрь моментально и оказывается рядом с шиноби, отчаянно пытаясь приветственно лизнуть. Узумаки легко улыбается и гладит собаку в ответ. По статистике девять улыбок рыжеволосого из десяти вызывал Рюк и редкую одну — прокол его врагов.       — Привет. Можно? — неуверенно спрашивает девушка, показывая на гирлянду в руках. После кивка Окино заходит внутрь и опускает на небольшой столик кадомацу.       — У тебя здесь уютно. Я представляла всё несколько иначе…       — Тёмное, сырое помещение без окон и света, из которого доносятся крики ужаса?       — С небольшими отступлениями, но ты угадал, — смеясь, отвечает Окино. — Куда тебе повесить гирлянду? Только для этой нужна розетка.       — А нужно? — устало тянет шиноби.       — Сейчас тебя гирляндой обмотаю, а электричество будешь сам подавать. Вот и проверим, действительно ли ты вечный двигатель, — с наигранной угрозой в голосе говорит блондинка.       — Вон там есть розетка, — указывая пальцем на шкаф, выговаривает шиноби, и девушка осторожно вешает яркие оранжевые и красные фонарики, цепляя на скотч.       Ещё одной гирляндой украсив окно, Окино отстраняется и, засмотревшись на дверь, прыскает, привлекая внимание рыжеволосого. Блондинка отрицательно качает головой, показывая, что это глупости, но Узумаки смотрит серьёзно и уйти от ответа не даёт.       — Знаешь, в больницах перед некоторыми кабинетами есть электронная табличка «Входить/Не входить» и доктор сам переключает текст. Почему-то представила у тебя такую, — отвечает девушка, в конце не сдержав смешок.       — Никогда не был в больнице.       — Быть такого не может. Просто не помнишь, наверное.       Шиноби пожимает плечами, и Окино подходит ближе, чтобы рассмотреть, чем таким интересным занимается Рюк. Маленькая рыжая непоседа тянет за штанину Узумаки, предлагая поиграть, а потом, замечая хозяйку, кладёт лапу на колено рыжеволосого и высовывает язык, показывая, что за вниманием Нагато нужно встать в очередь. Девушка шутливо морщится и надувает губы, скидывая лапу. Пёс кладет снова. Незатейливая игра продолжается недолго и, возмущённо проворчав: «Ах, так», Окино имитирует удушающий захват шиноби в театральном приступе ревности. Пёс внимательно смотрит на Нагато и пару раз тревожно гавкает, проверяя, действительно ли ему угрожает опасность. Тот никак не реагирует на временные неудобства. Сделав тяжёлый вздох, блондинка всё же разжимает руки, оставляя их безвольно висеть, и кладёт подбородок на макушку шиноби, с лёгкой улыбкой рассматривая, как Нагато, на секунду замерев, возвращается к почёсываю пса.       — Есть что-то вкусненькое?       — Нет, — после короткой паузы отвечает Узумаки.       — Совсем неинтересно.       В неожиданном приступе сонливости девушка прикрывает глаза и пытается подавить зевок.       — Если хочешь, можешь оставить Рюка здесь. Конан сказала, что вы сегодня празднуете.       — Было бы славно. Да и я не знаю, во сколько вернусь.       «И какая я вернусь…»       — Что ты думаешь о предложении прийти к нам? — задаёт вопрос рыжеволосый, и блондинка тут же отстраняется, перемещая взгляд на окно.       Шиноби немного разворачивается, тем самым успевая схватить левую руку девушки и недоумённо приподнимает бровь. Что он, собственно, такого спросил?       — Нагато, что тут думать? — тяжело вздыхая, отвечает девушка, одаривая Узумаки говорящим взглядом.       «Провести вечер в компании самых опасных преступников не входит в мои планы».       — Я вообще не горю желанием сюда приходить.       — Тебе стоит перестать бояться каждого шороха, Окино. Мы с Конан будем рядом, а ты очень поможешь нам своим присутствием, — заглядывая в её глаза, вкрадчиво говорит шиноби.       — Нагато…       — Когда-то я, как и ты, хотел любой ценой избежать насилия, но реальность такова, и с этой её частью тебе придётся примириться, — перебивает рыжеволосый. — Сбежать от шиноби не получится, и нужно учиться с ними сосуществовать и доверять.       — Кто бы говорил о доверии, Узумаки! — возмущённо, с оттенком обиды в голосе бросает Окино. — Может, расскажешь мне, когда и почему вы с Конан резко поменяли своё мнение касательно моего общения с Акацуки? Сначала не подходи, а теперь доверяй! Может, из Деревни вы меня не выпускаете тоже потому что слишком доверяете?       — Окино, не делай вид, что не знаешь — всё это только для твоей безопасности, — сильнее сжимая руку блондинки, выговаривает шиноби. — А что касается другого твоего вопроса… Он тоже связан с твоей безопасностью. Есть подозрения, пока только подозрения, что кто-то хочет тебе навредить. И этот кто-то хорошо осведомлён о наших с Конан делах.       Девушка теряется и покрывается тревожными мурашками.       — Думаешь, он из организации? Кто-кто конкретный?       — Исключать этого я не могу, но мне не понятен мотив. Поэтому я и хочу понаблюдать. Твоё присутствие на празднике даст мне такую возможность.       — Хорошо, — закусывая губу и раздумывая, отвечает блондинка, и рыжеволосый наконец-то ослабляет хватку. — Расскажи тогда коротко о каждом. Мне стоит опасаться кого-то определённого или просто всех?       Узумаки тянется к ящику и достает оттуда папку с информацией по каждому.       «Надо доверять друг другу, Окино! Именно поэтому ты собрал на всех досье, да?! — думает девушка, подходя ближе и пробегаясь взглядом по страницам с фотографиями. Незнакомым оказывается только розоволосый парень — Сасори Акасуна, об остальных девушка плюс-минус какое-то представление уже имела. — Спасибо Иоши. Убийцы, психопаты, маньяки, бывшие капитаны Анбу. Ну мёд, медятина!»       — Это все?       — Ещё есть Тоби и Зецу. Последнего ты не увидишь, а Тоби… Можно сказать, безобиден, но не расслабляйся.       Девушка молча кивает, чувствуя, как тревога сжимает сердце, треплет пса по голове и направляется прочь, чтобы покинуть это место.       — Окино, есть и другая причина, — бросает рыжеволосый ей в спину в надежде привлечь внимание и, получив его, добавляет: — Ты единственная из нас разбираешься в праздниках.       Юки издаёт смешок и выходит, ехидно предвкушая, что сделает её гиперактивное чадо с лидером Акацуки всего лишь за полдня.       «Что за херня? Не имеешь влиятельных друзей, способных тебя защитить — тебе угрожает куча опасностей и риск умереть от случайности примерно пятьдесят на пятьдесят. Как только у тебя появляются такие друзья, с ними приходит риск, что тебя убьют просто потому, что они твои друзья. Охрененно. У тебя есть выбор, говорили они…»       Уже на кухне Окино застаёт Конан, ожидающую её возвращения. Синеволосая что-то активно писала на листке.       — Ты быстро.       — А что там делать? Давай сразу подумаем над меню, и во сколько это выйдет. Потому что если что-то нужно будет купить, то сегодня последний день.       — Ну, запечём курицу, пожарим два вида мяса, наборы закусок и суши купим. И моти.       — А саке? — спрашивает Хидан.       — Моти я принесла.       — Отлично. Три курицы, десять килограммов мяса.       — Десять? — перебивает Окино.       — Ну, а сколько? Нас же десять.       — Ну, так-то да. Тогда одиннадцать килограммов и одиннадцать наборов.       — Поч… Уговорил всё-таки? — спрашивает синеволосая.       — Уговорил всё-таки, — принимая свою тяжелую судьбу, повторяет блондинка.       — И саке. Двадцать две бутылки! — снова вклинивается в разговор язычник, хлопая рукой по столу, привлекая внимание.       — Куда тебе двадцать две бутылки?! Ни в коня корм! — бросает Джузо.       — Шесть бутылок, — спокойно отвечает Какудзу.       — Ну это уж совсем издевательство! Мне нужен минимум литр, чтобы выдержать твоего напарника! Десять бутылок и никакого насилия! — спорит Кисаме.       — Десять бутылок. На этом всё!       — А нам? — уточняет синеволосая у Окино.       — У нас же есть бутылка апельсиновой настойки. Нам с тобой за глаза хватит, — отвечает блондинка.       — Итого… — Конан передаёт лист сидящему за кухонным столом Какудзу, который к этому времени закончил целую книжку с судоку. Шиноби бросает быстрый взгляд и кивает в знак подтверждения.       На этой ноте распрощавшись с Конан, блондинка отправляется на работу. У архитекторов сегодня последний рабочий день в текущем году: нужно привести в порядок дела и обсудить планы на будущий год. По личному расписанию Окино сначала необходимо разобрать завал на столе, затем провести совещание, а потом «Белый журавль». Обычно с первым пунктом ей помогала Шайори, но теперь, заваленная работой по горло, девушка едва справлялась и ждала январь, когда штаб пополнится двумя молодыми сотрудниками.       Некоторые организации закрылись уже вчера, и на улицах Деревни высыпали толпы людей, запоздало покупающих подарки близким или бесцельно бродящих, наслаждающихся заслуженным отдыхом.       Стоит Окино войти в офис, и её тут же встречает привычный гул голосов и хаотичный шум работы. В воздухе витает усталость от долгого года, но и лёгкое предвкушение праздника тоже присутствует. Шайори, сосредоточенная как всегда, махнула рукой в знак приветствия и продолжила разбирать стопку бумаг с очередными запросами от жителей деревни. Тору уже вовсю пытается организовать вечеринку, размахивая в воздухе списком заказов из ресторана «Белый Журавль». В этот момент Окино почувствовала лёгкое удовлетворение: команда, хоть и разнородная, действует как хорошо настроенный механизм, пусть и с некоторыми… особенностями.       Отчёты, отчёты и ещё… отчёты. Архитектору требуется пара часов, чтобы просто перебрать бумаги на столе на предмет актуальности. А затем достать свои заметки с планами на год и, ещё раз пробежавшись глазами по тому, что она читала не раз, отправиться на совещание. Все уже собрались в большой переговорной, где хранили чертежи, макеты зданий и множество заметок на стенах.       — В следующем году у нас в планах стоит больница, новый тренировочный зал для Академии шиноби и нужно придумать что-то с этим огромным озером. Оно не даёт мне покоя. Ну и в целом нужно постепенно заставлять жителей выбираться на улицы.       — Я тут подумал с ребятами. Можно попробовать сделать где-то второй уровень дороги, тем самым задействовать пространство между домами. Но нужно смотреть, что по нагрузке на дома и грунт.       — Хорошая идея. Главное при этом не затемнить улицы!       — В феврале сможем получить первый урожай в теплицах, — произносит Танака.       — Можно пригласить парочку человек посмотреть, а потом начать поставлять на рынок или приглашать желающих собирать для себя за дополнительную плату, — вмешивается Юзуки, прокручивая карандаш в руках.       После обсуждения планов на следующий год, где каждый поочерёдно вносит свои предложения и замечания, атмосфера становится более расслабленной.       — Шайори, что у тебя?       — Ох, даже не знаю с чего начать… — неловко тянет Шайори, и начинает зачитывать предложения: — Житель К. предлагает рассмотреть вопрос об обязательной постройке голубятни в каждом многоквартирном доме. По его словам, в мире слишком много бесцельно бродящих птиц, а ему и его соседям приходится тратить деньги на отправку писем своим друзьям и родственникам. Особенно это актуально для деловой переписки. Житель К. считает, что необходимо установить норматив по две птицы на человека.       — С одной стороны, а в чём он, собственно, не прав? — смеясь, спрашивает Юзуки.       — С другой, где мы найдём и обучим столько птиц, и кто за ними будет убирать? — подхватывает Танака.       — Почему мы вообще обсуждаем ЭТО? Это разве наша компетенция? — уточняет Окино.       — К сожалению, кроме нас с жителями в контакт никто не вступает. Мне и так приходится часть обращений перенаправлять, но тут тема-то строительная… — защищается шатенка.       — Я люблю птиц. Больше птиц — лучше настроение.       — И дерьма тоже больше. Не забывай.       — Ох, что у нас дальше?       — Жительница М. считает, что широкое применение металла повышает риски развития болезней, вызывает снижение рождаемости и страдания психологического характера.       — Так вот, оказывается, в чём дело!       — Дальше.       — Житель С. просит обязать соседа снести второй этаж дома, потому что тот заглядывает на его участок и следит за его передвижениями.       — Так. С обращениями жителей на сегодня, думаю, всё.       Когда они наконец добираются до ресторана, шум и суета деревни остаются позади. В «Белом Журавле» уютно, несмотря на увеличившееся количество посетителей. Окино заказывает для всех любимые блюда и несколько бутылок саке. Когда все устроились за большим столом, обсуждения и шутки продолжаются. В основном шутят над ворчливостью Танаки — нестареющая классика, так сказать.       Окино, держа чашку в руках, поднимает её и с улыбкой произносит тост:       — Год был тяжелый и плодотворный, — начинает Окино.       — Следующий будет ещё хуже. — бормочет Тору.       — Но мы справились. Я рада, что из нас вышла такая понимающая, разносторонняя и сильная команда! — с нажимом продолжает блондинка. — Пусть в следующем году вдохновение и удача не покинут нас!       Все радостно поддерживают тост, и дальнейший вечер проходит весело и оживлённо. Тору, слегка подвыпив, берёт на себя роль рассказчика, параллельно решив, что он покоритель женских сердец (нет). Шайори, которая нечасто участвовала в посиделках, подсаживается ближе к Юзуки, и когда в конце концов девушка с непривычки задремала, надёжное плечо оказалось рядом. Вторым сдаётся Танака, который, несмотря на свои рассказы о выносливости, уже на второй бутылке засыпает в уголке под веселый смех.       Кульминацией вечера становится викторина, в которой Юзуки, к своему удовольствию, разгромила всех, в том числе и Окино, которая не удержалась от грозного комментария:       — В следующий раз я выбираю вопросы, и готовьтесь тогда к полному поражению!       Но как бы то ни было, вечер подходит к концу. Выпивший Иоши подхватывает изрядно выпившего Танаку, пожелав напоследок всем отличных выходных. Следом уходит Юзуки, забирая спящую Шайори, приглашая Окино присоединиться, но Тору настойчиво заявляет, что, как истинный джентльмен, проводит блондинку сам. И пока девушка ищет по всему ресторану официанта, Ватанабэ медленно допивает всё недопитое, растягиваясь на полу в позе морской звезды.       — Тору, твою мать! — тянет архитектор, не скрывая своего разочарования при взгляде на развалившегося мужчины. — Ты же обещал проводить меня!       — Тк и будет! Пть минут и я на нгах, — совсем неуверенно выдаёт он, пытаясь открыть глаза и встать.       По ресторану Тору идёт, придерживаясь за стены, и даже самостоятельно покидает территорию внутреннего двора, но пройдя ещё пару метров, заваливается и спотыкается, с поджатыми губами заявив, что больше у него нет сил жить эту жизнь и он хочет на ручки. Окино и сама не против пойти к кому-то на ручки, но кандидатов всё никак не находилось.       «Да почему ты тяжёлый-то такой! Это же надо было столько выжрать, чтобы на ногах не стоять! А обещал меня проводить!» — мысленно возмущалась Окино, пока несла в стельку пьяного Тору на своих хрупких, совсем не предназначенных для инженеров, плечах.       Единственной хорошей новостью было то, что Ватанабэ живёт совсем рядом, но и она была омрачена тем, что речь фиолетоволосого была скомканной и неточной.       — Номер дома какой? Тору, ты меня слышишь?!       — Шстьсят.       — Шестьдесят? — с тяжёлым придыханием переспрашивает девушка, пытаясь разглядеть номера на зданиях.       Прямо в ухо хрипло дышат, а ещё, кажется, кто-то начал жевать её волосы. Наконец-то табличка с нужным номером найдена, и Окино двинулась прямо к многоэтажному дому с многозначительной вывеской «Мир приключений».       — Н-нет. Неправильно!       — А куда тогда?       Пару минут Тору требуется на то, чтобы собрать глаза в кучу и рассмотреть улицу. Опознав в очередной многоэтажке свой дом, мужчина делает неловкий шаг вперёд, но запутывается в собственных ногах, подставляя подножку и так еле живой Окино.       — Да твою мать! — возмущённо шипит Юки, пытаясь встать.       — Хр-хр-хр…       — Тору! Не спать! — громко восклицает блондинка, встряхивая инженера, решившего, что улица — самое подходящее место для отдыха.       На дрожащих ногах Окино поднимает мужчину, перехватывая его под талией, мысленно проклиная всё на свете. До подъезда остаётся буквально пару метров, когда Тору сонно улыбается и кладет свою тяжёлую голову на плечо блондинки, выбивая из лёгких последний воздух.       — Так, товарищ! Ну, это уже за гранью! — боднув мужчину плечом, восклицает девушка. — Какой этаж и номер квартиры? Чётко! По буквам!       — Десятый.       С божьей помощью двое заходят в подъезд и ждут подъемник. Пару минут назад у блондинки начала дергаться бровь, а ко рту подступила тошнота. Давление зашкаливало, и ей казалось, что ещё вот-вот — и она потеряет сознание. Ватанабэ удерживается на ногах только чудом, когда ввалился в лифт, и девушке приходится припереть его своим телом к стене.       — Квартира, Тору! Какая квартира?       — Тридцать… Тридцать восемь, — раскачиваясь из стороны в сторону, отвечает мужчина, стоит им оказаться на этаже.       Тору сползает рядом с входной дверью собственной квартиры и растерянно шарит по карманам в поисках ключей. Волосы мужчины растрепались и лезут ему в рот. Процесс идёт медленно, но заканчивается успехом. Окино буквально вырывает ключи из рук инженера и, открыв квартиру, агрессивно втаскивает мужчину внутрь, удерживая за шкирку. До дивана Тору добирается таким же образом, перемещаясь по полу.       — Фух, блять, — пытаясь, наконец, отдышаться, бросает девушка, покидая чужие апартаменты и спускаясь. Алкоголь уже выветрился и накатила чудовищная усталость. Плечо неприятно ныло.       Холодный ночной воздух с улицы, ударившись в нос, приводит Окино в чувства, и она осматривается, прикидывая, как быстрее оказаться дома. Тёплый свет новогодних гирлянд справляется с освещением недостаточно, но блондинка успела выучить планировку Деревни и уверенно направляется к дому. Уверенным, правда, было только её намерение. Быстро идти она не может и, засунув ладони в рукава куртки, плотнее кутается в попытке защититься от ветра и моросящего дождя. На секунду в её голове всплывает другое зимнее воспоминание, которое с натягом пересекается с текущим видом: ей десять, и они с родителями возвращаются поздно ночью откуда-то из гостей, под ногами приятно хрустит снег, а высоко над головой, в тёмном небе можно разглядеть звёзды. В Амэгакурэ никогда не видно звёзд.       Когда до дома остаётся ровно половина, с одного из зданий кто-то или что-то резко, почти бесшумно прыгает, и девушка мгновенно дёргается и напрягается. Стараясь не подавать виду, она продолжает идти вперёд, спиной чувствуя преследование. Внутри начинает разгоняться тревога, не успевшая до конца пройти тошнота усиливается, и блондинка нервно оборачивается. В оранжевом свете ламп на неё смотрят фиолетовые глаза, а рыжая шевелюра и плащ Акацуки позволяют идентифицировать в силуэте знакомую личность.       — Нагато? — неуверенно спросила Окино.       — Да.       — Какого чёрта ты идёшь за мной, как маньяк? — возмущается девушка.       — Тебя долго не было, и я решил проверить, — подходя ближе, говорит шиноби, бросая беглый взгляд на девушку.       — Спасибо, но я уже большая девочка, — поджимая губы, устало ворчит блондинка.       — Я знаю, — серьёзно отвечает Узумаки, вглядываясь в голубые глаза, и протягивает ладонь.       Оказавшись дома, Окино сразу же заваливается на кровать и, как только её голова касается долгожданной подушки, проваливается в сон.