Путь Кайсэй

      Глубокой ночью, когда Деревня ещё спала, и лишь капли дождя играли на крышах домов, на вершине башни Пэйна можно было разглядеть неподвижную фигуру, наблюдающую за жителями с длинного языка божественной статуи. Нагато приходил сюда так часто, как только мог. В тишине этого места он находил умиротворение и спокойствие, напоминая себе, зачем он всю жизнь чем-то жертвует.       Узумаки не мог вспомнить, когда в последний раз пребывал в хорошем настроении, но последняя неделя оказалась хуже, чем пара предыдущих, а это о чём-то да говорило. Все его мысли сейчас были заняты одним человеком, и обладателю ринненгана это совсем не нравилось.       К Окино он относился с подозрением с самого начала. Да и кто бы поверил в её бредовую историю? Тем удивительнее было то, что ей удалось одурачить Хаюми, и никакие аргументы на подругу не действовали. Конан его разрешение было не нужно, она поставила его перед фактом: вернётся в Амэгакурэ она уже с девушкой, хочет он этого или нет. Такие резкие перемены в поведении синеволосой настораживали, так как за почти двадцать пять лет дружбы с разногласиями с её стороны он почти не сталкивался.       Стоило девушке появиться в пределах Деревни, как Нагато моментально почувствовал её. В привычном понимании у девушки чакры не было вовсе, что для всех шиноби делало её самым обычным человеком. Странности мог заметить только действительно талантливый сенсор, каким он и являлся. Физическая энергия в теле отсутствовала, но духовная была в противовес классической синей — ослепительно белой, присущей именно неодушевленным предметам (нешиноби и животные излучают тёмно-серый свет).        С помощью дождя Узумаки наблюдал за ней вплоть до момента, когда вечером вернулась Конан. Её переполняла тревога, а вид казался опустошённым и потерянным. Тем же вечером, с трудом договорившись с подругой, Нагато с помощью ринненгана залез в расслабленное, сонное сознание девушки и… кто бы мог подумать! Она не соврала! Никакие техники клана Яманака не могли настолько глубокого проработать воспоминания, и он тщательно изучил все от самых первых до последних. Язык он не понимал, но у блондинки была хорошо развита визуальная память и фантазия — это облегчило задачу.       Счастливое детство: девочка росла в окружении любящей семьи, целого клана родственников, где среди детей были в основном мальчики, и немногочисленных, но верных друзей. Детский сад сменился академией, которые сменялись друг за другом лет до двадцати. На взгляд Узумаки, с обучением она явно переборщила. Выбивала своё место в мире она долго и упорно: её ни во что не ставили, заворачивали или уводили от неё проекты, обманывали и предавали, присуждая её заслуги другим. Но она справилась и в итоге получила многое из того, что хотела.       Впечатляло в её воспоминаниях все: еда, технологии, архитектура, люди, образ жизни, искусство. Даже природа разительно отличалась от того, что ему доводилось видеть. Погружённый в чужие мысли, Узумаки так увлёкся, что довёл девушку до настоящего истощения. Слишком уж интересным был её опыт. За своё любопытство Нагато получил сполна от Конан, которая потом не могла разбудить новоявленного архитектора несколько часов. Решение о назначении далось рыжеволосому не просто, но девушка действительно могла принести пользу Деревне. Идти ей некуда, вреда она не причинит. Да и что скрывать, видеть давно забытую улыбку на лице старой подруги тоже было приятно.       Рыжеволосый следил за девушкой первые три месяца особенно пристально, пытаясь разглядеть, увидеть скрытые мотивы. Но безуспешно. Блондинка в полной растерянности пыталась погрузиться в культуру и выучить язык. Собрала команду, придумала план и с энтузиазмом начала работать над его реализацией. Узумаки буквально видел в мыслях жителей, что её труды не напрасны. Даже абсолютно неконтролируемый Хидан проникся тенью уважения к девушке. Правда, в данном случае это скорее настораживало.       Потом это странное нападение, щенок, которого он решил подобрать на улице. Шиноби до сих пор не понимал до конца мотива своего поступка. Он давно привык к тому, что мир жесток, и ты либо приспосабливаешься, либо умрёшь. Что-то дрогнуло и неприятно заныло в груди, когда он сначала столкнулся с отчаянием хрупкой Окино, безуспешно пытающейся спасти свою жизнь поздним вечером, а затем продрогшим от холодного дождя маленьким комком шерсти, и вспомнил себя. Такого же маленького, замёрзшего и голодного; мальчика, который до ужаса боялся своей силы и войны вокруг. До Конан и Яхико его единственным другом оставался его пёс Чиби, который погиб от взрыва на поле боя санинов и Ханзо.       Это имя… Даже при мысли о нём в шиноби поднималась такая мрачная ярость, что будь тот жив, он убил бы его снова. Нагато помнил, как Ханзо, поначалу напыщенный, в конце забился в самую тёмную дыру, окружив себя толпой охраны, и сходил с ума, испытывая леденящий страх и безысходность. Узумаки допускал мысль, что перегнул, но по-другому было нельзя. Он защитил себя и Конан от возможной мести со стороны кого-либо, кто знал и поддерживал Саламандру. Так что Ханзо прекрасно знал, что он идёт за ним, и никакая охрана ему не помеха.       В общем, на поле боя Нагато потерял друга и обрёл сенсея. Жестокий обмен, продливший в дальнейшем всей тройке жизнь. В совершенно несвойственном ему порыве Узумаки притащил щенка к Окино и неловко, скорее самому себе, попытался объяснить, зачем все это.       И сейчас, сказанные Конан слова разгоняли в Узумаки вихрь безрадостных мыслей. Он точно знал, что не было ни единой души, кто бы знал, что Окино из другого мира. При сильном желании выяснить, что документы поддельные, возможно, но истинную причину — нет. Проблем она никому не создавала, да и большой ценности или угрозы, как человек, не представляла.       Те шиноби, напавшие на Окино осенью, подозрений не вызывали. Ситуация определённо очень неприятная: причину их визита, как и смерти, выяснить так и не удалось, но всё говорило о том, что девушка была случайной жертвой, не более. Следуя за подсказкой Сасори, Узумаки узнал подробнее об улучшенном геноме стихии льда, но ни одна описанная в свитках техника не могла убить кого-то настолько аккуратно и незаметно. Да и шиноби из Страны Снега в Амэ не было, как и истинных членов клана Юки. Последних, кажется, уже и не существовало в природе.       Текущее происшествие было уже не таким однозначным. Можно списать задержку осведомителя на случайность, но то, что в тот момент, когда Окино осталась одна в Богом забытом месте и чуть не расшиблась насмерть, там находился кто-то ещё, можно назвать совпадением. А простым совпадениям шиноби не доверял. Конан уверяла (и Узумаки ей верил), что не почувствовала никакого присутствия ни до, ни после, что в совокупности со сложной блокировкой чакры в здании наводило на мерзкие заключения.       Проблемы было две. Первая заключалась в том, что кто-то был слишком сильно осведомлён о действиях Узумаки. Миссии Конан на собрании они не обсуждали, так что членов Акацуки можно исключить. И напрягал даже не неприятный факт того, что Акияму подозревали шиноби из собственной деревни. Это ещё как-то можно объяснить и предугадать. Напрягала чудовищная осведомлённость о других передвижениях Конан по Стране Рек, а это говорило уже о шпионаже. Причём первоклассном. Потому что ни он, ни Конан ничего не заметили. Нагато ненавидел, когда кто-то держал их за дураков.       Вторая заключалась в Окино и была ещё тревожнее. При самом скверном раскладе кто-то решил избавиться от девушки, чтобы насолить Хаюми. А это значило, что этот кто-то осведомлён об их тёплых отношениях, которые они обе держали в секрете. Для всех жителей Деревни Юки была архитектором, выбранным Кагэ за свои выдающиеся способности, не более. В гости Окино никого не водила, а во время совместных выходов и он, и Конан всегда были под техникой перевоплощения. И такая информированность была самой настоящей насмешкой над бдительным Узумаки. Шпион уже долгое время находился в Амэгакурэ и оставался незамеченным.       Смущала и техника блокировки чакры в помещении. Провернуть такое реально, он и сам иногда промышлял, чего уж тут. Но кроме него такой силой обладал разве что Мадара. А они были вроде как союзниками…       Уже на следующий день Нагато исследовал резиденцию Ооцуцуки, предварительно узнав у Конан точное местоположение Страны Предков на карте. Мало кто из шиноби бывал в Стране Предков, и то, что Окино, используя доступные источники, так просто вычислила её местоположение, поражало. Хотя, возможно, просто никто так тщательно не искал. Азарт путешествий и исследований, присущий Окино, абсолютно не свойственен местному населению: шиноби бросают все силы, чтобы защитить родную деревню, а гражданские не путешествуют по соображениям безопасности и из-за отсутствия денег.       То, что во время нахождения Окино кто-то поставил барьер, он исключил сразу. Шиноби должен находиться внутри постоянно, чтобы поддерживать его. А эффект после его исчезновения может длиться не более пары часов. Здесь же плотной чакрой было пропитано всё поселение: нити такие тонкие и призрачные, что только очень хороший сенсор это заметит. И это открытие запутало Узумаки ещё больше. Шиноби, напавший на Окино (если он вообще был) лишился возможности использовать чакру только после нападения. Конан, весь день перемещающая их по всей Стране Рек, лишилась возможности использовать чакру только когда зашла в резиденцию, где на тот момент была лишь одна девушка. Если бы барьер был естественным, ни Конан, ни другой шиноби не могли бы перемещаться и использовать техники на территории всей Деревни, а если барьер был техникой шиноби… то он бы никак не повлиял на самого шиноби. Интересно. Если бы он не знал Окино, то подумал бы, что барьер поставила она, но у девушки просто не хватило бы запаса чакры, даже если бы она вдруг стала активной. А Узумаки не почувствовал никаких изменений.       Всё, как и рассказывала синеволосая: внизу резиденции действительно был подземный этаж, на котором находилось несколько комнат, соединённых коридором. Очевидно, что убежище было заложено вместе с резиденцией, но для какой цели? Общее запустение царило внутри всего здания, но кто-то действительно время от времени заглядывал сюда — это было ясно по первому взгляду: где-то слой пыли был заметно тоньше. Исследуя комнаты, Узумаки дошёл до самого конца коридора, который выходил в сад — изнутри в подземный этаж было не попасть, и сделано это было тоже специально.       Ничего, что могло бы идентифицировать жильца. Жить здесь мог кто угодно и в этом не было ничего запретного. Многие шиноби, преступники и отступники могли выбрать эту заброшенную деревню для своей базы. Страна Рек вообще отлично подходила для тех, кто хотел скрыться особенно тщательно.       Доказательств того, что нападение действительно было, Узумаки тоже не нашёл. Доски такие старые, что удивляться приходилось не тому, что они сломались, а тому, что продержались так долго. Откровенно говоря, идей не было. Рыжеволосому ничего не оставалась, как вернуться в Деревню с тем, что ему удалось выяснить: да, здесь кто-то жил; и да, барьер был активен, пока Окино находилась внутри. Это не объясняло ровным счётом ничего. Злило, что он не мог отправить шпионить за Окино Зецу: лишний интерес со стороны Мадары к блондинке ему сейчас был бы совсем ни к чему. Подозрения синеволосой казались беспочвенными, но Нагато понимал, что Хаюми беспричинная паника не свойственна, и та наверняка уже начала собственное расследование. Техника контролирующего дождя была безупречной, а значит, чакру шпиона, если он, конечно, существует, Узумаки хорошо знал. Придётся тщательно наблюдать за окружением Окино. Как будто у него других проблем сейчас нет.       Шиноби мрачно хмыкнул. Как так вышло, что от подозрений он плавно перешёл к мирному наблюдению и теперь каким-то образом докатился до некоего подобия дружбы с этой девушкой? Очевидно, что друзьями они, конечно, не были, и никто из них не стремился стать ими, просто Хаюми так хотела, чтобы Окино стала ещё одним человеком, которому они могли бы доверять, что им пришлось создать эту трогательную иллюзию. Она же настояла на том, чтобы Окино называла его Нагато, а не Пейном. Хотя эта привилегия была доступна только Конан.       Поначалу Нагато злился и усмехался её наивности. Как она может что-то понимать о жизни, если и смерти никогда не видела? Война, голод, предательства обошли её стороной. Узумаки завидовал ей. Здесь не было и человека, который бы не потерял родных, близких или друзей на войне, миссии или по глупой случайности. Она же недолюбливала его из-за холодности, жестокости и одновременно уважала как Кагэ и друга Конан. Окино с опаской относилась ко всем шиноби и постоянно терялась в противоречиях. Он часто ощущал сильную тревогу, когда с Окино рядом оказывались шиноби Дождя или Акацуки. Хотя ни те, ни другие ей не угрожали. Девушка прятала свою тревогу за неловкой улыбкой, доброжелательностью, юмором и напускным спокойствием, но рыжеволосый знал, что при первой возможности она бы сбежала сверкая пятками от мира шиноби куда угодно. Кроме Конан — та действительно ей нравилась несмотря ни на что.       Со временем Нагато удалось разглядеть что-то в блондинке, и он с удивлением обнаружил, что временами совсем не против её общества. Напряжённость в общении никуда не исчезла, но они перестали вести себя как два человека, насильно вынужденные проводить время вместе. В просьбах и присутствии Конан исчезла необходимость вовсе — Узумаки приходил сам, совершенно добровольно.       Окино оказалась по истине интересным собеседником, оставаясь при этом ненавязчивой. Она никогда не спрашивала о его убеждениях, планах, интересовалась любимой едой, хобби и теми мелочами, о которых он и сам порой забывал. И со временем Нагато перестал воспринимать эту её сторону как наивность. Долгие годы они с Конан считали, что жителям Деревни достаточно иметь стабильность, безопасность и крышу над головой. Окино показала им, что они заблуждались. Помимо базовых потребностей у людей есть и другие.       

***

      В ожидании Кирико я провожу свой собственный обед вместе с её сыном в небольшой раменной рядом с академией шиноби. Ичиро сумел поступить в подготовительную группу и активно занимался, чтобы сдать экзамены в марте. Я, конечно, была категорически против такого раннего взросления. Парнишке всего четыре года! С неприкрытым ужасом от Иоши я узнала, что некоторые дети заканчивают академию уже в семь лет (вспоминая себя в этом возрасте, мне сложно это представить), в двенадцать получали статус чунина, а к двадцати обычно погибали, так и не став джонинами. Это ещё, с его слов, неплохой расклад. Во времена его обучения тридцать процентов молодых генинов Амэгакурэ погибали на второй миссии.       Всё, что не касается искусства ниндзя, шиноби должны изучать самостоятельно. Несколько затруднительно выделить время на хобби или прочтение серьезной книги, когда опасность поджидает на каждом углу. У кого-то и дома нормального долгое время не было — люди всё время перебирались с места на место.       Я могу понять Кирико: детских садов, кружков и творческих академий в Деревне нет. Сирот помещают в приют, а с другими детьми сидят мамы, пока их отцы зарабатывают. У Ичиро отца нет, а родители Кирико не могут выручать её все время. По факту академия ниндзя — единственное место, где можно получить две узкие профессии — шиноби и ниндзя-медик. На этом всё. И такая ограниченность не оставляет жителям выбора. Если же ты не хочешь быть ниндзя, то должен обучаться самостоятельно, добывая информацию буквально в полях, подыскивая себе учителя. Мне так хотелось бы для них чуть больше разнообразия и свободы. Возможно, их подход был правильным: в таком опасном мире каждый должен уметь защитить себя, но в программу следовало добавить что-то ещё. Много чего ещё.       За соседним столом позади нас сидят мечники тумана, которых я уже видела раньше в штабе Акацуки. Мы легко киваем, заметив друг друга. Кажется, мужчину, обмотанного бинтами, зовут Джузо, а синекожий — Кисаме. Шиноби возбуждённо, даже несколько агрессивно обсуждают что-то и мне удаётся увидеть их необычные зубы: острые как у акулы.       — Окино-чан, а как понять, что мальчику нравится девочка? — начинает Ичиро, ковыряясь палочками в тарелке.       Мне приходится задуматься и вспомнить, как ведут себя влюбленные маленькие мальчики.       — Ну, все мальчики разные. Кто-то специально задирает девочку, кто-то наоборот помогает ей, провожает до дома, угощает конфетками.       — А как за тобой ухаживали мальчики? Когда ты была маленькой.       — Хм, Ичиро, — с досадой в голосе отвечаю я, пытаясь вспомнить времена давно минувших дней. — Когда мне было лет шесть, в меня были влюблены два мальчика, мы были одноклассниками. Они каждый день как-то договаривались, кто пойдёт меня провожать сегодня, и постоянно ругались из-за этого.       Вытаскивая эти сцены из воспоминаний, я внезапно ощущаю накатывающиеся чувства стыда и неловкости, которые испытывала и тогда. С нотками смеха в голосе продолжаю:       — Они оба пугали меня, и я в целом была стеснительная, так что после школы бежала сверкая пятками домой, чтобы эти двое не увязались за мной… А что такое, Ичиро? Тебе понравилась девочка?       — Скорее наоборот. Я понравился девочке, — задумчиво отвечает ребёнок, делая недовольное выражение лица. — Она постоянно меня бьёт. И я даже пересел, чтобы не связываться с ней, но это не помогло. Она всё равно меня достаёт.       — Ох, Ичиро, — без иронии протягиваю я, поджимая губы.       — А ещё она нравится Такеши, потому что он постоянно угощает её конфетами. Даже иногда со мной не делится, а ей даёт. А я, между прочим, его единственный друг! — возмущённо восклицает мальчуган, приподнимая брови домиком.       За спиной издают смешок, а я, стараясь проникнуться детской трагедией, с сочувствием смотрю на Ичиро.       — Вот я и подумал, что если мне как-то удастся свести этих двоих вместе, то я избавлюсь от врага и помогу другу, — поднимая заинтересованный, вопросительный взгляд на меня, уточняет мальчик.       Я удивляюсь детской находчивости, а мечники Тумана переглядываются, разглядывая спину ребёнка. Замечаю это, потому что сидят они строго напротив меня, позади Ичиро.       — Хорошая мысль, Ичиро, — медленно отвечаю я.       — Тогда так и поступлю! — воодушевлённо восклицает мальчик, и, на секунду задумавшись, задает новый вопрос. — А что делают влюблённые взрослые? Иоши-сан дарит маме цветы, но может есть что-то ещё?       Неожиданный вопрос ставит меня в тупик и я, анализируя своё прошлое, несколько теряю непринужденный вид.       «Эх, Ичиро. Мне тебе и сказать нечего. Один так шифровался, что я совершенно случайно узнала о том, что он в меня влюблён с самого начала после пяти лет общения, ограничивающегося текстовыми поздравлениями на праздники. Он даже обиделся, что я не оценила его ухаживания… которых не было вовсе. Другой был ещё интереснее и, появляясь после месяцев отсутствия, искренне не понимал, почему я не бегу в его объятия. Какие-то мне совсем не такие влюбленные попадались по жизни. А цветы, Ичиро, я получала от родителей, подруг и коллег. Не помню даже, дарил ли кто-то из этих «мачо» мне коробку конфет. Единственную в жизни клубнику в шоколаде мне подарил отец».       Понимаю, что мой ответ затянулся, когда сын Кирико повторно окликает меня. В голове совсем пусто, и мне ничего не остаётся, как сказать, что у взрослых всё, как у детей, только самую малость сложнее. Ребёнок в ответ понимающе кивает, но нахмуренные брови выдают его смятение.       Расставшись с мальчиком, возвращаюсь на работу. А тем же вечером поднимаю на обсуждение с Конан и Нагато вопрос о дополнительном обучении по специальностям для шиноби. Спустя всего лишь неделю после этого ранним рабочим утром обнаруживаю в офисе ожидающих меня двух джонинов Академии, что-то активно обсуждающих с Иоши. В процессе непродолжительной беседы неожиданно узнаю, что Академия готова рассмотреть наши предложения по направлениям и программам. Мда, вот что бывает, когда за кружкой чая болтаешь с Кагэ и почти Кагэ.             

***

      Оставшись в одиночестве, Нагато переваривал полученную от Учихи информацию. Итачи чуть не остался без напарника, когда в Стране Воды на них напал Четвёртый Мизукаге. Ситуация была из ряда вон выходящей хотя бы потому, что последний долгие годы находился под контролем Мадары и был лоялен к Акацуки. А конкретно Кисаме Ягура был благодарен персонально. Теперь Деревня Скрытого Тумана не была подконтрольна Акацуки, а значит, необходимо срочно извлекать хвостатого из Мизукаге. Отправлять на миссию мечников было нельзя, а кроме них Страну Воды так хорошо не знал никто.       Нагато до последнего откладывал начало активных действий по захвату и извлечению хвостатых, потому что это изрядно затруднит беспрепятственные перемещения Акацуки по миру. И теперь медлить было нельзя. Рыжеволосый подробно рассматривал досье на каждого известного джинчурики, выбирая следующую цель для бессмертной парочки.       Прикрыв на секунду глаза, шиноби оказался в своём родном теле. Эмоции сыграли с Узумаки плохую шутку, и, выбрав самый мощный и абсолютно небезопасный способ их спасти, он стал практически беззащитным. Сейчас он не допустил бы такую ошибку. Встреча с Ханзо не состоялась бы вовсе. За эти годы он овладел ринненганом в совершенстве: в чём-то ему помогли сначала Джирайя-сенсей, потом Мадара, но многое пришлось нащупывать или придумывать самому.       Повзрослев и став Кагэ, Нагато особенно упорно настаивал на раннем поступлении в Академию шиноби. И это не было связано с нехваткой ниндзя — изоляция и Рикудо прекрасно справлялись с защитой. Узумаки хорошо запомнил свой страх и невозможность позаботиться о себе, неожиданно оставшись сиротой. В счастливом будущем такое было невозможно, но пока оно ещё не настало. Кстати, о нём… Полгода назад, услышав претензии Окино, мужчина ничего бы не понял и не оценил. Но сейчас он видел в её идее зерно здравого смысла. Захватив всех хвостатых и вытеснив потребность скрытых деревень в шиноби, многим из них будет нужна другая специализация. А в бесконечном цукуёми ниндзя станут совсем небольшой прослойкой.       «Опыт Окино действительно бесценен. Ей уже удалось набросать идеи? Кажется, Конан не упоминала ничего конкретного. Надо бы спросить при следующей встрече, — подумал шиноби. — А я могу? Конечно, могу! А если не одна? Значит, узнаю позже».       Рыжеволосый сложил печати и переместился в офис архитекторов, сначала оставаясь бестелесным. Рабочий день закончился уже как час назад, и блондинка пребывала в полном одиночестве.       Девушка сидела с кружкой чая, и читала отчёты… пританцовывая, щёлкая пальцами и подпевая тихо играющей песне. Ни слов, ни тем более смысла Узумаки разгадать не мог, но отчётливо слышал повторяющее «бэд бойс, бэд бойс, вот ю гонна ду». Идей даже примерно не было, но блондинка выглядела по-особенному оживлённой. Каких-то пару минут рыжеволосый оставался незамеченным и начинал злиться на тотальную невнимательность Юки.       Шиноби внимательно рассматривал девушку за столом. Голубые, почти серые глаза оживлённо блестели, а живая мимика девушки, сопровождающаяся активной жестикуляцией и забавным пародированием, придавали выразительности и драматичности. Но так было не всегда. Девушка, сидящая перед ним сейчас, разительно отличалась от той, которую он увидел впервые. Сломленная, потерянная и невыносимо уставшая, в начале она отлично слилась с жителями Амэгакурэ, а лишь адаптировавшись, обретя новую цель в жизни и приняв новую реальность, стала появляться другая Окино. И она нравилась ему намного больше. Он и сам становился с ней оживлённее.       Рюк среагировал первым, активно пролезая под столом. Пёс радостно вилял, тыча в руку Узумаки мокрым носом. Нагато любил животных, он ценил их верность и преданность. Немногие люди способны на такое.       Блондинка испуганно дёрнулась и вскрикнула, наконец-то увидев слона в комнате.       «И года не прошло!» — с усмешкой подумал шиноби.        — Нагато! Привет, — с неприкрытой тревогой в голосе начала девушка. — Что случилось?       — Захотел проверить, как твои дела. Есть идеи касательно Академии шиноби?       — Как раз разбираю их. Хочешь присоединиться?       Рыжеволосый присел в кресло и взял несколько листов, протянутых девушкой. В руке моментально оказалась кружка горячего кофе. Похоже, Окино собрала мнение со всех своих подчиненных и затем тезисно набросала конкретику, дисциплины и примеры реализации в Деревне. С ботаникой Узумаки согласился сразу: он помнил, с каким трудом они нашли единственного специалиста на всю Страну Дождя, да и тот был энтузиастом. Эта же причина затрудняла обучение — ботаник просто физически не мог бы быть в нескольких местах одновременно.       — О чём поют? — спросил рыжеволосый, замечая, как одна и та же песня повторяется намного чаще других. Та, которую он услышал в самом начале.       — Плохие парни, плохие парни. Что будете делать? Что будете делать, когда они придут за вами? — начала выступление девушка, не отрываясь от изучения отчёта. — Никто не оставит вас в покое, полиция не даст вам передышки. Этот старый солдат не даст вам удрать, да даже ваши дети не дадут вам удрать.       Узумаки удивляла необычность выбора архитектором музыкального сопровождения для работы, но песней он проникся с запозданием, осознавая тот факт, что члены Акацуки бывают, как на месте полицейских (когда выполняют заказы деревень), так и на месте преступников, следуя собственной цели.       Закрепила результат Окино, включив человека, который по убеждению Нагато, мог уместить всю историю мира шиноби в три минуты, не пропустив никаких деталей. Если бы среди ниндзя оценивали скорость передачи информации, этот парень, перегнав Молнию Конохи, точно занял бы первое место. Он определённо был сегодня у блондинки в любимчиках, и рыжеволосому пришлось неоднократно слушать фразы по типу: «Не важно сколько рыбы в море, там будет пусто без меня. Это дельце для меня, так что делайте как я…». Узумаки не имел ничего против, напрягало лишь то, что Окино переводила малую часть его текстов.       Вернувшись к листам, Нагато посмотрел на другие направления. Журналистика кажется ему спорной, хотя было бы неплохо иметь такой инструмент для взаимодействия с жителями. На направлении искусства и культуры инженеры предлагали добавить общую базу для всех, в которой изучали бы основные принципы и специализированные классы в зависимости от специфики: архитектура, дизайн одежды, написание книг, изготовление предметов из дерева и керамики. В дополнение Окино предлагала ввести короткие курсы по финансовой грамотности и психологии, а Юзуки по управлению командой и производством. И всё это помимо очевидного строительного направления.       — Звучит неплохо, — наконец откладывая бумаги, сказал Узумаки, повернув голову к Окино.       — Ты правда так считаешь? — Взгляд девушки моментально потеплел.       — Это позволит генинам учиться у лучших в своих направлениях. Есть много нюансов, но в целом — отличное начало.       — Да, Академии и Конан предстоит много работы, — понимающе кивая, вздохнула блондинка.       Узумаки одарил ту беглым взглядом, стараясь не показывать свою улыбку. Девушка ещё не знает, что каждую свои инициативу будет контролировать лично. Юки бросила взгляд на настенные часы и устало склонила голову. Затем начала собираться, и разбудив задремавшего на коленях Узумаки пса, медленно направилась к двери.       — Домой? — вставая с кресла, уточнил шиноби.       — Подбросишь?       Узумаки, едва улыбаясь, кивает, забавляясь её выбору слов.       — А с какой средней скоростью передвигаются шиноби? — спросила Окино, вставая рядом с Нагато, пытаясь поднять тяжёлого пса на руки.       Шиноби мягко остановил её, показывая, что для его техники в этом нет необходимости.       — Примерно тридцать пять километров в час.       «Типичная задача по математике в пятом классе»? — успела подумать блондинка, когда Узумаки, приобнимая её за плечо, перенёс их домой.