Солнечные блики в твоих медовых глазах

Я все еще находился в каком-то полупридурковатом состоянии, когда стягивал униформу и собирал свои вещи в сумку, под внимательным удивленным взглядом своего сменщика. Его удивление было закономерным: я — обычно мрачноватый и погруженный в свои мысли — едва ли не прыгал на месте от счастья, а глаза у меня горели, и рот все тянулся в улыбке. В таком состоянии я и покинул рабочее место, бодро пожелав напарнику удачной смены. Так как была середина лета, темнело поздно и, хотя солнце уже скрылось за горизонтом, небо все еще оставалось достаточно светлым, даже с приятным мечтательно-розоватым оттенком, легкий прохладный ветер трепал мои волосы, и даже повседневные звуки вечернего города — автомобильные гудки и гомон людских голосов — казались мне умиротворяющими. Я шел, любуясь всем, что видел, с любопытством оглядывал витрины магазинов, прохожих, и впервые подумал, что Кайто не так уж и плох, на самом деле. Да, маленький, неприметный, но по-своему уютный и даже родной, лишь неудачно испорченный в моих глазах обстоятельствами моего переезда сюда и настроением, сложившимся в доме, в котором я жил. И хотя я тогда не очень отдавал себе отчет в том, что дело было не в городе вовсе, в тот прохладный июльский вечер я так любил Кайто и вообще всё вокруг, что хотел запомнить этот момент навсегда. Затем, когда я дотопал до своего квартала, когда эйфория пошла на спад, и это некое полуистерическое возбуждение прошло, я просто был как-то по спокойному доволен. Тогда я дошел до ларька и купил сигареты. Те самые Mild Seven, что курил Амано, хоть и потратиться пришлось больше, чем обычно, потом зашагал в сторону сквера, располагавшегося неподалеку. Он был достаточно люден, в такое время тут были преимущественно парочки, гуляющие за ручку, и собачники, выгуливающие своих питомцев на поводке. Я побоялся, что через сквер будет проходить кто-то из семьи Масуда или кто-то из их соседей, и, если меня увидят с сигаретами, то мне точно несдобровать, поэтому я ушел вглубь, в ту его часть, находившуюся на реконструкции. Спрятавшись за деревьями, я открыл пачку и закурил. Курил я, к слову, не так давно. Впервые попробовал в начале первого класса средней школы. Меня тогда чуть не вывернуло наизнанку, я вообще не понял смысла, но потом сама собой появилась тяга, и я начал покуривать время от времени, в основном, от скуки. То есть, искушенным курильщиком назвать меня можно было едва ли. Но сигареты эти оказались на удивление приятными: ненавязчивый сладковатый привкус уравновешивал их крепость, и они не обжигали противно горло, как те дешевые, что я покупал себе до этого. В общем, я, смакуя, выкурил одну сигарету из пачки, пока размышлял о случившемся сегодня. Теперь, когда я пришел в себя от встречи, от разговора с Амано, от осознания того, что Амано все-таки знает меня, я почувствовал, как мой внутренний голос нашептывает, что это все ничего для меня не значит. Амано просто тебя пожалел, говорил он, Тачибана над тобой издевался, поэтому Амано стало тебя жалко, вот и все. Он не собирался с тобой разговаривать, он остался только для того, чтобы купить сигареты, да и только. И еще внутри царапнула одна неприятная мысль: Амано, на самом деле, и вправду не знал, как тебя зовут, ты же сам, как дурак, ни с того ни с сего представился, а что ему, такому вежливому и воспитанному, оставалось сделать, кроме как, желая тебя не обидеть, сказать, что он и так тебя знает? И эта мысль теперь не давала мне покоя. Я ковырял носком кроссовка травинку под ногами, пока снова гонял по кругу свою мысленную жвачку. Еще я думал о том, как на меня посмотрел напоследок Тачибана, этим своим испытующим взглядом, будто говорившим я все знаю. И было еще кое-что… Я вспоминал, если честно, как выглядели они все, когда вышли за дверь и шумной компанией отправились восвояси. Все пятеро видные, холеные. Хоть я и не питал симпатии к Тачибане, я не мог не признать, что он не был каким-то уродом. Конечно, его красавцем, как Амано, назвать можно было едва ли, но…Тачибана, как ни крути, высокий, рослый, с уверенной и пружинистой походкой, постоянно лыбится и громогласно смеется, и, хоть он придурковатый, внимания от девчонок у него хоть отбавляй. Мабучи рассказывал мне как-то, что Тачибана самый первый из их класса обзавелся девчонкой, еще в началке, и ей была красивая Тсукаса Наоми из нашего класса, причем призналась она ему первой. К тому же, родители Тачибаны оба финансисты, как и его старший брат, пошедший по их стопам, и семья их живёт в элитном районе Кайто, Такэру. Я предполагал, что и Амано жил примерно там же. Имаи и Сакамото оба долговязые и внешне даже немного похожи: у обоих коротко остриженные каштановые волосы и серьезные лица, только у Сакамото более доброжелательное выражение лица в то время, как Имаи почти что убивает взглядом. Их красивыми я бы не назвал, но они оба, как и Тачибана, уверенные и выглядят вполне хорошо. Семья Имаи владела сетью местных магазинов электроники и бытовой техники. Я точно не знал, чем занимались родители Сакамото, но Мабучи упоминал, что они были не то собственниками, не то управленцами какой-то компании в сфере информационных технологий, что-то типа того. Если говорить о Курамору, то он, скорее, приятный, безобидный и даже, как сказали бы девчонки, милый. Ну, такой пай-мальчик из хорошей порядочной семьи. Отец Курамору тоже финансист, а о его матери я ничего не знаю. Ну, то есть, в отличие от меня, они все происходили из нормальных, благополучных семей. Я бы даже сказал, этакие золотые мальчики. И, наверное, может показаться, что я слишком заостряю внимание на таких вещах, как семья, род деятельности их матерей и отцов, на внешности, на одежде и прочем, но это действительно играло роль для меня, потому что всего этого — этого благополучия, этой нормальности — не было у меня. Родись я, к примеру, младшим братом Тачибаны, я, наверное, даже бы о таком не задумывался. И, в общем, когда я вспоминал, как смотрел сквозь стеклянные витрины на то, как они уходят в сторону кинотеатра, как идут бок о бок, наверняка шутят, смеются (Имаи, скорее всего, все еще матерится и бесится на Тачибану), пихают друг друга, меня кольнуло какое-то чувство, которое я не хотел испытывать. Некая смесь зависти, восхищения и какой-то непонятной тоски. Наверное, мне тогда впервые захотелось не просто дружить с Амано, а быть частью компании, в которой есть Амано. Быть частью именно этой компании. Но это желание стало сильнее потом, а пока я был больше рад, чем расстроен. В тот вечер я вернулся домой раньше, чем семья Масуда отправилась на боковую. Потому что я был доволен и счастлив, и даже тетка меня не раздражала. Я не стал отказываться от ужина и с удовольствием ел приготовленную теткой холодную собу, даже сказал ей, что еда очень вкусная, на что получил удивленный взгляд в ответ. И, когда я ел собу, я вдруг вспомнил о профиле Амано в Mixi. Ну, потому что Амано когда-то писал там, в своем блоге, что ненавидит собу. И мне жутко захотелось проверить его профиль. Я делал это уже стабильно раз в день, когда добирался до компьютера. Поэтому я поспешно доел свою порцию и ушел в свою комнату. Страница Амано не изменилась с тех пор, как я проверял ее в последний раз, то есть, вчера. Поэтому я зачем-то открыл список его друзей и просто стал его просматривать. Как я и думал, там было много людей с нашей школы, и это подтверждало мою догадку о том, что он все же не забросил свой профиль, а заходил в Mixi и, наверное, добавлял всех, кто отправлял ему запрос. Так я увидел страницу Тачибаны. Она была более живой, в списке друзей порядка двух тысяч пользователей, а блог явно активно пополняется владельцем: Тачибана почти каждый день постил какие-то шуточки (которые наверняка только ему самому казались смешными) и забавные картинки. На аватарке у него стояла простая фотография, где он смотрит в камеру и улыбается. Последним, что он опубликовал, был вот такой пост, явно написанный второпях: «сегодня Юко сказалмне что я классный чувак прикиньте?!!! а я думал он меня ненавидит» Я открыл многочисленные комментарии и увидел, что Имаи не проигнорировал пост, оставив под ним краткое: «все верно, я тебя ненавижу» На что Тачибана ответил чередой разбитых сердечек. Амано же отметился под постом смеющимся смайликом. В общем, профиль Тачибаны походил на юмористическую колонку. Изредка в нем попадались фотографии: Тачибаны, Сакамото, Имаи и Курамору, но смотреть все я не стал, ведь они были сделаны тогда, когда Амано еще не жил в Кайто. У Сакамото, Курамору и Имаи были менее активные страницы: первый и второй не публиковали вообще ничего, третий молча репостил публикации других, изредка выкладывая что-то по типу цитат или строчек из песен. Тем не менее, я сохранил себе ссылки на страницы каждого из них, в закладки браузера, следом за ссылкой на профиль Амано. А потом я выключил компьютер и лег в постель, потому что почувствовал вдруг, как на меня нахлынула усталость. Прошедший день, вернее, одно значительное событие в нем, порядком меня утомил, поэтому я хотел дать своему мозгу отдохнуть. Несмотря на то, что я безумно хотел спать, я все равно еще долго ворочался, открывал-закрывал глаза, пялился то в стену, то в потолок, не в силах справиться с одолевающими меня мыслями. На часах было от силы девять вечера, и я невольно задавался вопросом, что сейчас делают Амано и его ребята. Наверняка уже вышли из кино и бурно делятся впечатлениями, пока курят на улице возле кинотеатра, может быть, отправились дальше слоняться по Кайто — все-таки каникулы, лето... Неизменно я возвращался к мыслям обо всем случившемся, по сто раз прокручивал в голове разговор с Амано, представлял, что и как мог сказать по-другому. Я лежал и чувствовал, как меня заливает краска, когда воображение снова и снова подкидывало мне одни и те же картинки: Амано выходит из-за стеллажа, и его отросшие волосы струятся вдоль его скул, касаются плеч; он берет в руки мой альбом и внимательно изучает лист, на котором он же и изображен; он смотрит мне в глаза, пока протягивает альбом, и меня обжигает огнем желание коснуться невзначай его пальцев; он пожимает мою руку и говорит я знаю твое имя... И я не могу контролировать себя. Мой язык заплетается, я дрожу и немею. Я краснею, словно девчонка. И вот тогда — я сам до сих пор не понимаю, почему эта догадка посетила меня с таким опозданием — возможный ответ на мой вопрос себе о природе чувств к Амано колокольчиком зазвенел в голове. Если быть точнее, пробил набатом. Потому что оглушил и ошарашил. Что, если я в Амано влюблен? Едва меня посетила эта мысль, я распахнул в ужасе глаза и вскочил с кровати, как ужаленный. Походил по комнате туда-сюда, насколько позволяло тесное пространство, глаза у меня бегали, я то и дело запускал в растерянности пальцы в свои волосы. Я чувствовал себя каким-то жалким и пристыженным, потому что вспомнил практически все, чем занимался с тех пор, как Амано появился в моей жизни. Ну, пялился на него, караулил в гардеробной, думал о том, чтобы залезть в его шкафчик, рисовал его. И то, как носился по школе, как угорелый, в первый его день, чтобы догнать и познакомиться. Как по-идиотски терялся и робел, стоило ему на меня от силы два раза посмотреть. Как это было глупо. Каким глупым был я. Мне было стыдно, так стыдно, что хотелось провалиться сквозь землю, хотелось исчезнуть. Потому что сразу не понял, почему я все это делал и почему становился таким. И потому что Амано уж точно таким тупицей, как я, не был, и наверняка ему одного взгляда и одного разговора со мной было достаточно, чтобы все понять? Так я провалялся почти до полуночи, терзаемый чувством стыда и внезапной шокирующей догадкой. Влюбился. Влюбился в Амано Рина. Я — парень, который влюбился в парня. Однако к полуночи усталость все-таки победила, и я провалился в тяжелый прерывистый сон. Мне снилось, как я хватаю Амано за руку — не так, как держат во время рукопожатия, а по-романтически, переплетя пальцы — а он грубо вырывает ладонь из моей хватки и уходит, а потом появляется Тачибана, почему-то в шапке клоуна, и смеется, хохочет до колик, тыча в меня пальцем, я в панике разворачиваюсь, чтобы убежать, но врезаюсь в тетку, которая сердито смотрит на меня, скрестив руки на груди, и говорит, уже в тысячный раз, что я копия своего отца. В ту ночь я не выспался, хотя проспал порядка четырнадцати часов, и проснулся разбитым и потерянным.

***

Каникулы подходили к концу, и я, честно говоря, уже не так сильно желал возвращаться в школу. И та моя радость от встречи с Амано поугасла. Потому что все это время с тех пор, как у меня впервые появилась безумная мысль, что я, быть может, влюблен в Амано, я только и делал, что пытался убедить себя в обратном, и я боялся, что едва я увижу его снова, эта мысль подтвердится. Словно я увижу его, и в голове у меня щелкнет — да, я влюблен. Такое появилось предчувствие. После той ночи, когда я подумал об этом и после видел странные дикие сны, я весь день находился в таком состоянии, будто нахожусь в каком-то пузыре, отделяющем меня от реального мира. После того, как я проснулся абсолютно разбитым, я бессмысленно пролежал, тупо глядя в потолок, до обеда, а после принял душ и отправился на смену, которая в тот день начиналась в три часа дня, и вообще не замечал ничего вокруг. Я шел по городу, преодолевая квартал за кварталом, и Кайто больше не казался мне прекрасным, мне не хотелось разглядывать его, как я это делал накануне. Стоя на кассе в магазине, я лишь хмыкал вместо того, чтобы приветствовать покупателей как положено, и делал все просто механически. Мысли у меня текли совсем в другом направлении. В голове никак не укладывалось, что я влюблен в Амано. Я вообще никогда не влюблялся. Ни разу. Тем не менее, я как-то, словно по наитию, знал, что такое вообще влюбленность, и знал, как она проявляется. То есть, все эти признаки — учащенное сердцебиение, робость, потеющие ладони, пресловутые бабочки в животе — я об этом знал, но и подумать не мог, что то, что я испытывал к Амано, это именно оно. И вообще, я привык думать о любви, как о чем-то приятном, греющем сердце, по крайней мере, такой преподносилась любовь там, где я ее мог лицезреть, ну, в фильмах, книгах. Я и представить себе не мог, что на самом деле это так болезненно и неприятно. Но, помимо такого открытия о подводных камнях влюбленности (или любви), меня тревожило вот что: Амано был парнем. И я был парнем. Будь я девчонкой или будь Амано девчонкой, было бы не так...странно и стремно. Вон, Мабучи сохнет по своей Нориаки. Тачибана встречался с Тсукасой. И в школе еще много парочек. Парочек, в смысле, парень плюс девушка. И это нормально. Ничего необычного в том, что парням нравятся девушки, а девушкам парни. Мужчины и женщины встречаются, влюбляются, женятся, заводят детей. Так заложено природой, так и должно быть. Но парень плюс парень... Напрашивался неприятный и ошарашивающий вывод: выходит, я гей? Меня, честно говоря, от этой мысли тошнило, потому что, ну, это ведь всегда осуждается и порицается в обществе. Я и сам не приветствовал подобные извращения. Не то что бы я прямо-таки ненавидел геев или лесбиянок, но упоминания о них всегда были для меня несколько отталкивающими. Я думал, что никогда не пойму, как можно вообще испытывать чувства или влечение к человеку своего же пола. Как можно, к примеру, любить парня, когда существуют девушки — красивые, с длинными волосами, с пышной грудью и аппетитной попой, с мягким голосом и женственными движениями? И тогда я вдруг подумал о том, что мне, в общем-то, ни разу не нравилась ни одна девочка. Я перебирал в голове воспоминания, начиная с младших классов и до сего дня, и абсолютно ни одного подходящего не мог найти. Да, были хорошенькие одноклассницы. К примеру, в первом классе начальной школы я сидел рядом с одной девочкой, кажется, ее звали Мурано. Она была милая, белолицая, с кучерявыми волосами, заплетенными в косички, и в целом, она мне нравилась. В сендайской средней у меня была очень красивая одноклассница — Танака Юи. И когда я перевелся в Кайто, я заметил, что в здешней школе много красивых девчонок. Но. Ни одна из них не нравилась мне вот так. Так, чтобы я краснел и превращался в мямлю, как это происходило перед Амано. Пытаясь успокоить себя, я думал, что, ну, мне же всего пятнадцать. Мало кто в моем возрасте вообще интересуется девчонками, это же должно начинаться позже, в старших классах, разве нет? Но каждый раз, когда я внушал себе такую мысль, я все равно думал: но я ведь заинтересован в Амано, причем очень сильно, до какой-то странной одержимости. А потом я попытался вспомнить, испытывал ли я когда-нибудь подобное к мальчикам. И ответ был таков: я на них в таком смысле даже никогда не смотрел. И тогда я, пытаясь, так скажем, изгнать потенциального гея внутри себя, решил кое-что попробовать. Когда моя смена завершилась — во втором часу ночи — я на всех парусах примчался домой, завалился в свою комнату и сразу же включил компьютер. Полностью отключив на нем звук и на всякий случай подперев дверь спинкой стула, я устроился перед монитором и тупо уставился в строку поисковика. Я никогда не делал этого раньше, поэтому не знал, что именно туда вводить, поэтому решил действовать интуитивно и набрал короткое: Порно. Долго скроллить и рассматривать первый попавшийся сайт с видео подобного характера было стыдно и страшно, учитывая то, что дверь в моей комнате на ключ не запиралась. Поэтому я недолго думая ткнул в самое первое и, убедившись, что звук точно отключен, принялся смотреть. Видео длилось двадцать минут и начиналось с того, что рыжая девушка европейской внешности лежит в кровати в коротком шелковом пеньюаре и кружевных чулках и обольстительно глядит в камеру. У нее были большие зеленые глаза, обрамленные накрашенными ресницами, и пухлые красные губы, которые она то и дело приоткрывала. Я сначала не понял, что происходит, но потом она начала, скажем так, мять свою грудь сквозь ткань пеньюара, а затем стянула его в себя, оставшись в одних чулках, так как под ним не было больше ничего. У нее было красивое, можно даже сказать, идеальное тело. Пышные груди с крупными ореолами коричневых сосков, которые она снова мяла, теперь уже без преграды в виде ткани, плоский живот, что вздымался и опускался, потому что она тяжело дышала, округлые ягодицы и длинные стройные ноги, которые она развела в стороны, демонстрируя зрителю то, что было между ними. Кожа там была чуть темнее, чем на остальных частях тела, а складки под большими половыми губами практически сочились влагой. Девушка раздвигала и гладила их пальцами одной руки, пока второй все интенсивнее ласкала свою грудь. Время от времени менялся план и ракурс, и я видел вблизи, как торчали ее потемневшие соски, как она закусывала губу и закатывала глаза в удовольствии, как ее пальцы гладили мокрые розовые складки. Я так увлёкся происходящим на экране, что перестал бросать взгляд на дверь, и даже чуть-чуть прибавил громкости, совсем немного, так, что сам едва слышал сладострастные стоны девушки. А затем она сделала вот что: она сунула себе в рот пальцы, которыми до этого трогала себя между ног, облизала их и вернула обратно, но теперь уже не гладила, а начала медленно вводить их внутрь. Я наблюдал за тем, как они входят в нее, и почувствовал, что внизу живота как-то одновременно приятно и болезненно тянет. Чувство было необычайное, и первое, что мне захотелось сделать, это стянуть с себя штаны, что я и сделал. Я тупо уставился на слегка оттопыренную тонкую ткань трусов, потому что, ну, честно говоря, не знал, как это правильно делается, и есть ли в этом вообще какое-то деление на правильное и неправильное. Я даже не знал, нормально ли это, что к пятнадцати годам я ни разу не пробовал дрочить. У меня даже мыслей таких не возникало. И, решив, что в этом деле, наверное, нужно действовать по наитию, я отодвинул край трусов. Когда я вернул внимание на экран, оказалось, что сцена сменилась, и теперь девушка была не одна. Появился мужчина, полностью обнаженный, он стоял полуоборотом к камере, так что я видел его широкую спину, задницу и стоящий на всю длину громадный член. Девушка тоже изменила свое положение: она больше не лежала в кровати, а сидела на полу на коленях перед мужчиной и делала ему минет. И я подался вперед. Девушка сначала провела несколько раз языком вдоль ствола, затем то же самое проделала с головкой, а потом направила его себе в рот. Мужчина при этом зарылся руками в ее рыжие волосы и чуть грубо притянул ее голову вперед, ближе к себе. Девушка взяла в рот глубже, причем так глубоко, что головка, должно быть, уперлась ей в горло, и начала двигать ртом то вперед, то назад. Раздавались тихие и очень пошлые звуки, ну, хлюпанье, стоны, бульканье, вырывавшееся из горла девушки, кашель, когда она выпускала ствол изо рта, на миг перед тем, как снова взять его. И в этом было что-то такое, что мне очень нравилось. Я невольно начал двигать рукой вверх-вниз, и при каждом движении чувствовал, как твердеет плоть. Напряжение внизу живота становилось только сильнее, но все же было немного больно, потому что я был абсолютно сух, а еще, наверное, действовал неаккуратно. Поэтому я размазал выступившие на головке капельки жидкости, опять-таки интуитивно, и вроде стало в разы приятнее. Я дрочил себе, в первый раз в жизни, удивляясь яркости охватывающих меня ощущений, и сам не заметил, как стал подаваться бедрами вверх, стал подмахивать, навстречу собственной руке. На видео девушка уже давно закончила то, что делала, и теперь стонала под вдавливающим ее в кровать мужчиной, но интерес к этому я уже утратил. На экран я не смотрел. Я двигал рукой все быстрее и быстрее, активнее толкался в свою ладонь, часто и прерывисто дышал, и это чувство казалось таким невероятным, что я желал, чтобы это никогда не заканчивалось. Потом меня словно скрутило, волна некого болезненного удовольствия прокатилась по всему моему телу, как и дрожь, и я дернулся, чуть ослабив хватку. В голове у меня словно взорвался фейерверк, и я, будто сквозь пелену, видел, как из узкой щелки на ладонь брызгает горячая, белесая и густая жидкость, пачкает приспущенные трусы и штаны, видел, как капли спермы попадают на живот. Затем я весь как-то обмяк, расслабился и развалился на стуле. В голове стало странно пусто, а сам я почувствовал сильную усталость и жажду, потому что в горле у меня пересохло. Чуть придя в себя, я оглядел с досадой учиненный мной беспорядок и мне вдруг снова стало очень стыдно, поэтому я выключил видео, поспешно закрыл порно-сайт и начал прибираться. Я чувствовал себя грязным и потным, поэтому сходил в душ, а когда вернулся, понял, что еще не выключил компьютер. И тогда мне в голову пришла еще одна идея, при мысли о которой я тут же залился краской. В общем, я ведь затеял все это с одной целью. Я ведь не чувствовал возбуждения, у меня не было потребности онанировать в принципе. Я, вот таким вот способом, придумал, как мне проверить, нравятся ли мне женщины. И, надо сказать, та девушка на видео, мне очень понравилась. У меня ведь встал, когда она вставляла в себя пальцы. И я по-настоящему возбудился, когда наблюдал за тем, как она делала минет. Мне нравилось ее тело, ее грудь и задница. Разве это не значит, что никакой я не гей? Я подумал, что это как раз таки доказывает, что парни меня не привлекают. Поэтому…чисто ради эксперимента, мне захотелось попробовать кое-что еще. Я снова открыл поисковик и набрал: Гей-порно. На этот раз я чаще поглядывал на дверь. И тогда я кликнул по первой ссылке. На главной странице сайта было несколько видео, висевших в категории популярное, и я бегло просмотрел обложки. И увиденное, мягко говоря, меня шокировало. Ну, стоп-кадры. Мужчина вставляет в другого мужчину свой член, или делает минет, или растягивает пальцами его анальное отверстие. Я пролистал все видео на главной, но не решился тыкнуть ни в одно из них. Потому что. Ну, я не готов был это видеть. Мне оказалось достаточно того, что я увидел на обложке. И меня, если честно, вводили в смятение чувства, которые я испытывал, когда на них смотрел. Потому что, помимо отвращения и жуткого стыда, я, как ни крути, чувствовал жгучее любопытство. Поэтому я закрыл сайт, почистил историю браузера и тут же рухнул в постель, зарывшись в одеяло с головой. С одной стороны, я был рад, что впервые в жизни это сделал. Тем более, на женщину. А с другой — я был как-то раздражен и зол на самого себя, что мне пришла в голову эта дурацкая идея залезть на сайт с гейским порно. Я ведь, дурак, сам себе испортил послевкусие после первой удачной дрочки. Я постарался поскорее уснуть, но в моем уже засыпающем мозге то и дело проносились картинки с того мерзкого сайта. И непрошеные мысли — а Амано такое когда-нибудь смотрел? Какого было бы сделать это с ним? Это я понял потом, с ужасом, когда проснулся на следующий день. А потом я уснул, и мне снова снились непонятные абсурдные вещи.