Рысь в мешке

Нет, меня жутко пугает женская изобретательность… Девушка — та самая, что кончала от стимуляции одних только бёдер — сидит на коленях, а с привязанных под потолком кубиков льда срываются капли прямо на ее небольшую грудь. В ледяных кубиках заморожены те самые игральные, где варианты всего и вся… И вот они должны ей на сиськи упасть, когда там всё растает, и определить дальнейшее развитие событий! Пиздец! А Лилия, что всё это и затеяла, абсолютно невозмутимо двигает мне кофе. Даже не смотрит в ту сторону. — Ну вот и всё, отстали от нас… — выдыхает с облегчением, постукивая по своей чашке длинными пальцами. — Сейчас, подожди ещё минутку, я Дамиру звоночек сделаю, уточню, нет ли вопросов. Достаёт телефон из кармана тёмно-серого пиджака мужского кроя, тыкает, как все взрослые, указательным пальцем и подносит к уху, где большая серебристая серёжка-кольцо бьётся об экран. Поправляет волосы, глядя куда-то сквозь пространство… Замечаю, что стрижку обновила снова — теперь ещё короче и асимметричнее, пробор в стороне. И выглядит так вполне на свой возраст, но от того только опаснее: чёткий овал лица открыт, заметны все волевые черты, все морщинки, в каждой из которых богатый жизненный опыт прослеживается. А Дамира — основного владельца и основателя БН-а — я в глаза никогда не видел, но все уши мне про него Саня прожужжал в одно время, когда сам только сюда пришёл. Какой-то влиятельный мужик, который, как оказалось, работал с его батей в молодости, но в девяностые подался, как многие, из политики в бизнес, и умело сохранил его до наших дней, вовремя подтерев все пятнышки. Так и поднялся, свою сеть отелей запустил, развил до приемлимого уровня, умело кому-то втюхал несколько лет назад и зажил препиваючи, открывая теперь переодически бары, рестораны и такие вот специфические места… Успеваю кинуть ещё один взгляд на изнывающую девушку, по телу которой стекают струйки воды, огибают торчащие соски и катятся по впалому напряжённому животу вниз, и поднимаю глаза на почти уже растаявший лёд, когда женщина, не кладя трубки, передаёт благодарности от главного босса и уведомляет, что всё, я могу идти… А идти недалеко — в соседнюю випку. Беру кофе, чтоб не пропадал зря, делаю пару шагов по коридору… У двери замираю. Договорились с Даней поиграть, но у меня фантазии не сильно много, так и не успел ничего придумать… Тут бы тоже кубики помогли, только вот я не хочу теперь на случай надеяться, раз мы учимся разговаривать. Потому и пытаюсь, стоя у чёрной матовой двери, сформулировать вопрос о его предпочтениях и пожеланиях. Я-то вообще ко всему открыт… Ну, в рамках этих базовых незатейливых практик, которые мы сейчас можем с ним друг другу позволить. И лёгкую порку попробовать не возражаю, и какое-нибудь обездвиживание посложнее наручников, и побольше ДС-а. Даже домой задумываюсь каких-нибудь игрушек прикупить, тех же зажимов, раз ему нравится — у меня вообще ничего нет, кроме подаренного Саней замшевого флоггера, которым даже погладить ощутимо не выйдет. Похер, кофе так остынет, пока тут топчусь. Нажимаю на ручку и вхожу… А Даня книжку читает. Вот так вот сидит по-турецки на кожаном диване с креплениями для бондажа в спинке и подлокотниках, плётки на крючках позади болтаются… Перелистывает странички. Уютный такой, вообще не хочется с ним никаких непотребств, только целоваться… Этим заняться для начала и решаю: — Привет… — усаживаюсь рядом, придвигаясь по скользкой поверхности ближе и касаюсь губами виска. Обнимаю аккуратно, чтоб книжку не загораживать — пытается добежать глазами до конца абзаца. — Привет. — вздыхает, закрывает и откладывает своего Кинга… Не очень люблю, ассоциируется с каким-то скучным летом из детства: у бабушки в деревне помимо классики только он водился и Стругацкие, а меня в том возрасте и ужастики уже не увлекали тем, чем в одиннадцать увлекать могут, и для фантастики ещё мозгов не хватало… А Даня какой-то немного заторможенный, спустя минуту, наверно, спрашивает: — Ты уже всё? — Да, уже всё. — целую теперь в крыло носа и обхватываю руками сильнее, прямо липну к нему. Чем больше тискаемся, тем больше желание. — Ты сильно уставший? Их там после четырёх пар ещё на какой-то вебинар загнали, даже времени пожрать не дали толком! Пришлось по дороге сюда в машине пиццей кормить. С трудом ноги переставлял, но отменять наши планы не захотел, меня ещё ждал сейчас минут двадцать… Совсем варёный. Как не заснул тут вообще за чтением? — Не сильно, но сил не очень… И волнуюсь немного. — Я тоже волнуюсь немного. — признаюсь. Заранее запланированные вещи почему-то всегда заставляют думать лишнего и нервничать, даже приятный настрой сбивается. — Ты хочешь что-нибудь новое попробовать? — Не знаю… Ты пахнешь вкусно. — поворачивается ко мне, носиком в щёку тычется, а потом смотрит куда-то в сторону. — Кофе? Можно я тоже попью? А, вот куда смотрит. Я уже и забыл, что с чашкой пришёл… Протягиваю: — Пей, конечно. Только он, наверно, остыл уже… Пробует глоток, не очень довольно облизывается и морщится. Ну да, без сахара. И люблю я эту горечь! Виноват, блин, что ли, что они все на запах ведутся и воображают себе свои ванильно-зефирные латте? — Тоже не нравится? — забираю кружку обратно. Мотает головой. Отпиваю сам и медленно глубоко целую, наконец, в губы… — А так? — Так вкусно. — улыбается и проводит юрким язычком вокруг моего рта. — Я правда не знаю, чего я хочу сейчас. Можешь просто… И такое тепло внутри разливается от того, что он сам вернулся к теме. Замялся снова, да, вижу, что тяжело… Но так приятно, что старается не убегать. — Что, Рысь? — Не знаю… Просто сделай со мной что-нибудь, что сам хочешь… Ластится и трётся, а у меня от этих слов тоже мурашки ползут — совсем ведь вымотанный, заёбанный, а просит меня им заняться. Хочет, чтобы я им занялся. — Я тоже ещё ничего не придумал. Хотя… — так резко приходит идея, прям лампочка вспыхивает над головой. — Вкусный кофе будешь? — Давай. — А мои пальцы? — произношу с той же интонацией, что и прошлый вопрос, поэтому догоняет медленно… А меня ужасно ведёт от его смущения, когда вижу, что вопрос понят — сразу сжимает свой рукав, комкая ткань, дышать начинает прерывисто и конечно румянцем прямо на глазах заливается. Отвечает кивком, и обозначаю, что игра началась, чем-то между приказом и просьбой: — Тогда достань пока зажимы. Не синие, потуже. Выхожу, радуясь, что Зифа за баром, прошу его сделать мне капучино и добавить побольше сахара, а сам иду мыть руки. И обнаруживаю на лице в овальном зеркальце растрёпанные волосы и поплывшую улыбочку, которая, как бы ни пытался расслабить лицо, уходить не хочет. Хоть пальцами, блять, уголки вниз тяни… Пальцами. Промываю их очень тщательно с мылом второй раз, замечая, как уже от этого в животе жар щекочет. Сука, у меня все кинки, походу, с его стыкуются, даже на собственные руки! Возвращаюсь, захватив напиток, ставлю чашку на тумбочку и с предвкушением наблюдаю, как Даня трясущимися пальчиками выкладывает рядом с ней в кучку серебристые прищепки. Двигаю ногой тёмный резиновый коврик поближе к дивану, сажусь и киваю ему вниз: — Иди сюда. Понимает правильно — встаёт передо мной на колени. Трясётся теперь весь, волнуется, а меня наоборот отпускает: план в голове дорисовывается до конца, а от вида Рысика в моих ногах всё внутри сладко ноет. Беру те же самые кожаные наручники, застёгиваю на тонких запястьях, целуя каждое, завожу за спину и прикрепляю за карабины короткую цепочку… А потом открепляю — кофту снять забыли. Помогаю избавиться от неё сразу вместе с футболкой и вытянуть кожаные ремешки из тесных манжетов на рукавах, любуюсь светлыми веснушчатыми плечами… Вновь сковываю руки, приподнимаю за подбородок розовую мордашку и целую. Долго и мучительно медленно целую, проводя языком по губам, увеличивая интенсивность не темпом, а напором: проникаю всё глубже в горячий рот, покусываю, прихватываю ладонью за шею и потягиваю за волосы, чтобы довести обоих до нужной кондиции… Не сразу же пальцы в рот пихать. Отрываюсь и пробую его кофе: — Не горячий, можешь попить… — подношу к припухшим губам. Лакает, втягивая слой взбитого молока, чтобы добраться до самого напитка, пока я медленно наклоняю чашку сильнее. Даю всего пару глотков. — Нравится? — Да… — Открой рот. Слушается, и я окунаю в чашку два пальца, цепляю пенку и невесомо провожу по чужому языку. Вынимаю, задев и слегка оттянув нижнюю губу, толкаю снова внутрь, за щеку. Двигаюсь круговыми движениями по нижнему ряду зубов. Даня довольно прикрывает глаза, когда смачиваю пальцы в капучино второй раз и касаюсь кончика языка чаще, позволяя чувствовать вкус. На третьем заходе не выдерживает и обхватывает фаланги губами, облизывая… Несильно хлопаю свободной рукой по его щеке: — Я разве разрешал? Держи открытым. Встречаюсь глазами с его, наблюдая, как зрачки совсем затопили радужки, зелень которых словно и без того потемнела… Или от освещения тускло-оранжевого такой вид? Вид… От вида вообще херею, стоит только начать обводить взглядом всю любимую фигурку: покорная, но расслабленная поза, скованные за спиной руки, послушно открытый рот с подушечками моих пальцев на языке и это тягучее удовольствие во взгляде… Так хорошо… Очень хорошо. Мысли будто на медленном огне топятся, обретая всё менее внятный облик, того и гляди совсем вытекут из головы, освобождая место для этих щекочущих пламенных язычков возбуждения и чего-то ещё… Чего-то того, непонятного, но осязаемого всем телом. Того, что возникает, когда при очередном движении липких от сладкого кофе пальцев я замечаю во взгляде Рысика чертят, вкусную такую хитринку, через мгновение за которой мои средний и бязымянный вновь обхватывает тугое кольцо губ. Шлёпаю по лицу сильнее, сразу два раза, чтобы это ощущение разлилось внутри, а чужой рот вновь расслабился… И так снова и снова — кофе, горячий рот, доводящий до исступления попытками поймать больше, и звонкие в тишине хлопки. Зажимы пьяный взгляд выцепляет уже совершенно случайно, когда без фокуса обвожу взглядом комнатку и обнаруживаю, что левая рука крепко сжимает шоколадные пряди на затылке, а правая глубо толкается уже тремя пальцами, борясь с напряжённым языком. Отпускаю волосы и вытягиваю блестящие от слюны фаланги, размазывая влагу по размытому контуру пошло раскрасневшихся губ. А Рысик вновь открывает рот, как я и просил, уже автоматически. Ждёт ещё. — Умница… — припадаю своими губами, слизывая остатки кофейной сладости, уже почти неуловимой. Не смыкает челюсти без разрешения и так, позволяя вылизывать свой рот, оттягивать щёки большим и указательным, забираясь ими вместе с языком внутрь… Отстраняюсь и лезу в чашку снова, протягивая новую порцию: — Давай, теперь можно. Сосёт пальцы с большим желанием, с наслаждением, а не жадностью, облизывает и насаживается сам, пока цепляю привычную дорожку зажимов по левой стороне. Прикусывает, когда особенно ощутимо захватываю кожу, а шумные выдохи постепенно обретают звук… Звук, который будто в моей груди отражается тоже, спускается вниз, заставляя дрожать все органы, а один конкретный — дёргаться и наливаться кровью всё сильнее. Вынимаю пальцы и обхватываю шею, сжимаю под челюстью, но давлю только вверх, придушивая чисто символически, перед тем как прикрепить зажим на свободный сосок. Поглаживаю подушечкой пальца проколотый, едва различая на ощупь титановые шарики и саму затвердевшую горошинку, провожу по коже вокруг ногтями… Выгибается сильнее и что-то невнятно мурчит. — Всё хорошо? — оглаживаю личико, проводя костяшками по горячим щекам. Поправляю волны на голове, дождавшись кивка. — Мне тоже очень хорошо. Как же ты охуенно выглядишь, я просто… не могу… Целую жадно и долго, будто наесться пытаюсь, понимая, что никакой физической кульминации не будет. Впитываю момент. И когда решаю медленно отцеплять зажимы и снимаю первый с живота, оставляя пару охерительно красивых и стремительно краснеющих пятнышек, Даня фокусирует на мне взгляд: — Я… Ты можешь… — кивает на мой стояк, а затем внезапно трётся, блин, щекой о внутреннюю сторону бедра! В штанах и без этого уже что-то невыносимое… — Если хочешь… Вязкие мысли прилипают друг к другу с трудом, поэтому уточняю на всякий: — Ты не против? Посмотришь? — Да. И кладёт подбородок мне на колено. Слишком… Слишком! Не знаю, как такой простой жест может быть настолько сексуальным. Даже будь он сейчас без наручников и этого ужасно распалённого взгляда, уверен — пробирало бы не меньше. Расстёгиваю ширинку, припускаю бельё и обхватываю себя, каким-то чудом не выплёскиваясь сразу от мысли, что он впервые сейчас видит мой член. Перевожу взгляд, чтобы понаблюдать за реакцией, когда начинаю работать рукой, и вижу растерянно-охеревшее лицо… Хочется даже посмеяться, пока до самого причина не доходит. Размер. Сука… Это просто охуеть. Натурально башню сносит, кончаю в кулак за пару движений, когда понимаю что одна моя головка может перекрыть его расслабленные сомкнутые губы. И это не член у меня огромный — вполне средний, пропорциональный росту — я просто весь для него огромный! — Блять… — на штаны всё же стекает пара капель, пока тянусь за салфеткой, благо, целый рулон бумажных полотенец в тумбочке тоже имеется. Вытираю всё неловко, отчего-то умиляясь, что Даня отводит глаза, застёгиваю штаны и отстёгиваю цепочку наручников. — Давай, вставай осторожно. Помогаю подняться с наверняка затёкших коленей, усаживаю на диван и протягиваю заранее припасённую в рюкзаке бутылку воды. Целую в висок, пока пьёт, глажу по плечику и очень аккуратно снимаю оставшиеся зажимы, стараясь лишний раз не касаться следов — недолго висели, пусть кровоток сам восстанавливается. — Хочу спать. — зевает Даня мне почти в ухо и кладёт голову теперь на плечо. Меня и самого рубить начинает. Смотрю время в телефоне: — Можешь подремать, у меня зал до полуночи работает, успею ещё… Как тебе… впечатления? — Приятные. Очень… Ты как-то угадываешь, как я хочу. — Ага, — хмыкаю, — угадываю. Ты ведь не говоришь. — Потому что я правда не знаю! — даже голову от плеча отрывает. Так, походу, разговорами о его неразговорчивости я уже подзаебал, надо закругляться. — Я же не пробовал… — Я понимаю, Дань. Но зажимы и свечи ты ведь как бы сам предлагал, помнишь? Я пока тоже не разобрался, чего именно хочу, мне с тобой всё интересно. В том числе и твои хотелки. Давай потом поделимся, чтобы выяснить, что совпадает, м? — Потом? — Даня выдыхает с облегчением, еле удаётся уловить вопросительную интонацию. — Не сегодня, отдыхай. — помогаю надеть футболку и глажу по волосам, когда укладывается головой на моих коленях. — Скину тебе эти штуки, вместе заполним. Мне тоже всё ужасно понравилось. И сейчас нравится, и очень хочу с тобой ещё где-нибудь погулять на днях. Кстати, в лес поедешь на выходных? Хотим там собраться…

***

— Ну Фунь, блин! Капец, на меня ещё жалуется… — сестра пытается выдрать телефон из рук, едва удаётся удержать! — Ну убери и выбери! — Я всё равно не разбираюсь, какого хера вообще они оба «аромат чистоты»? Один травой воняет, второй порошком! Хоть не хлоркой… Снова пробегаюсь глазами по экрану Перелистнул случайно на самый конец, пока отбивался… Сделал невозможное — заставил Даню БДСМ-ные анкеты заполнить. Он не особо сопротивлялся, конечно, когда я вчера по дороге из БН-а его едва способного слова понимать об этом ещё раз попросил, но всё же напрягся и очень неохотно кивнул. И скинул утром, а я теперь изучаю. Интересно, что почти все разновидности порки отметил, кроме флагелляции. Ещё и какие-то намёки на фут-фетиш прослеживаются, походу — возле бастинадо скромная такая точка… Алинка справа опасно приближается, и решаю всё же убрать телефон. Реально не для посторонних глаз, особенно когда у этих глаз пугающе ловкие ручонки. И так скучает, пока ждём заказ на уличном столике под навесом, скрываясь от противной мороси… Запросто может начать ещё что-нибудь чудить. И реально чудит: — Ещё раз понюхай! — прямо перед носом мне брызгает, еле успеваю зажмуриться. — Трава вообще по-другому пахнет! На помидоры сладкие похоже. Не въезжаю, при чём тут вообще помидоры… А потом доходит! — Лина, блин! — аж перестаю тереть веки и пытаться смахнуть осевший влажной вуалью на коже запах. — Я про обычную траву, которая на газоне! Откуда ты вообще знаешь?! Замирает с двумя этими флакончиками очередной ненужной херни… Успеваю теперь рассмотреть — арома-спреи для текстиля какие-то. Будто кондиционеров, которые тоже литрами разные покупаем, мало! — У Даши в общаге соседки курят… Нам тоже предлагали, но мы отказались! — Ещё бы ты не отказалась! — глаза на лоб лезут. Нет, у меня пара знакомых тоже балуются, но вот у сестры вообще никогда ни к обычным сигаретам, ни к алкоголю интереса не было — максимум пиво какое-нибудь фруктовое берёт, от обычного морщится. И тут, сука, это! Надеюсь, под «порошком» хотя бы поняла стиральный… — Только попробуй! — Да я не буду, я вообще всего этого боюсь! — трясёт разноцветными бутылочками перед лицом и пшикает из второй. — Так какой лучше? — Да какая разница, у меня лицо теперь стиралкой воняет! Почему ты ко мне с этим прицепилась? У Гоши спрашивай, ему же всем этим дышать… — Он из-за соплей не чувствует! Хотя я ему капли купила… — Ладно, давай сюда… Не мучай больного человека! — нюхаю по очереди и выбираю тот, который на роже теперь. Для белья больше подходит. — Мама ещё скоро приедет, уберитесь там. Заказ приносят, и это чудище сразу передумывает возмущаться, быстро выгребает всё моё из бумажного пакета, обратно загибает его край и выдаёт: — Ну всё, я пошла! — Куда? — не догоняю. — Тебя домой везти не надо? — Нет, я же сказала, что я к Жене! — А нахера я с тобой тут сижу тогда?! — Откуда, блин, я знаю? Сам согласился купить поесть… Пиздец! Заболтала меня своими вонючками, не заметил, как мы вообще тут оказались… — Капюшон надень. — вздыхаю и сам ей натягиваю, замечая, что все руки с колечками на пальцах заняты — в одной пакет, в другой напиток. Волосы снова накрученные запихиваю внутрь, чтоб дождём не выпрямило… — Шапку уже пора! — Мне так пока нормально, всё! Пока! — Иди давай… Смотрю на жалкую коробочку наггетсов, маленький кисло-сладкий соус и стакан кофе, собираю всё это добро в руки и иду есть в машину, а то под дождём совсем уныло. И снова, пока жую, читаю столбцы практик с отметками… Хорошо Зифа придумал — отдельная платформа, всё по алфавиту и с цифрами-уровнями в каждой строчке, без всяких «да, нет, может быть». Анкеты и сами по сложности делятся: первая с около-ванильными практиками, вторая без жести, а третья с приемлемо-опасным. И заморочился ещё — можно автоматически вычеркнуть все взаимодействия с гениталиями, все практики с причинением боли, с ограничением подвижности или психологией. Но нам это не пригодилось. У нас средняя, которая без экстрима, но в двух экземплярах — в первом отметили, чего хотели бы в фантазиях, даже самых смелых и без гарантии попробовать наверняка, а во втором то, к чему готовы сейчас. И с удивлением замечаю, что модификации тела и минет с принимающей стороны у Рысика как раз в «сейчас». Первое немного пугает, хоть и прокалывал уже ему сосок, а второе и будоражит, и вызывает вопросы — кляпы у него нигде не отмечены, как и оральное проникновение игрушками, члена моего он, по-моему, больше испугался, а его рвение взять в рот мои пальцы я больше с кинком на руки связывал… Подвешивание, разумеется, пропущено, а вот девайсы для порки его тоже интересуют почти все, кроме плёток. Даже фыркаю — тяжеловато себя представить с розгами или тростью, вообще не моё. У меня там флоггеры, «кошки» и другие многохвостки наоборот выбраны… Но ничего, на ремнях и паддлах сходимся. Отпиваю кофе и еле проглатываю, когда над поркой и вполне ожидаемыми пощёчинами замечаю… Плевки. Даже кажется сначала, что мерещится мне эта третья подряд точка, но нет. В подпунктах отмечено только «в рот», и внезапно сильно ведёт от этого — в мой единственный сомнительный кинк попал. И когда осознаю до конца, что он это реально попробовать хочет, вообще моментально, сука, встаёт… Но на второй план отходит, когда обнаруживаю в выделенном ещё и спонтанные приказы. Заводит тоже, конечно: очень манит идея иметь возможность в любое время заставить его открыть рот или убрать руки за спину. Но такой «лайфстайл», даже элементами, рисковая затея. Да и я ведь буду этим ДС-ом злоупотреблять, вынуждая его заведённого разговаривать и чем-нибудь делиться… Действенно, да, но не очень разумно. Многие Верхние вообще пренебрегают этой потребностью обезопасить и себя, и саба от нежелательных секретов — состояние во время сессий не сильно вменяемое, и стыдно потом так же, как если по пьяни что-нибудь выболтал. На отмеченное «принуждение к практикам» вообще глаза закатываю, ещё и «к непредпочтительным» тоже указал… Это к тем, которые я выберу, а он нет, но готов потерпеть. У нас вообще таких не имеется, во-первых, а во-вторых, ну рано же ещё, какое, блин, принуждение сейчас в реальности?.. Хоть пытки гениталий не выделены, факт наличия которых даже в фантазиях и даже с первым уровнем меня до неприятных мурашек пробрал. Тыкаю нужное сам до конца и вижу, что руки у Зифы реально золотые — можно в конце это все сразу в три отдельных списка выделить: общее совпавшее и несовпавшее от каждой из сторон… И у меня ничего несоответствующего Даниным предпочтениям тут реально нет, только в первой анкете пара вещей касаемо больше просто секса, чем Темы. Скидываю этому котёнку все результаты и допиваю кофе, выхожу выбросить стаканчик. Собираюсь ехать… — «Мне немного тревожно От всего этого Не знаю почему» Уведомления всплывают одно за другим. И такая его открытость вновь вызывает в груди тепло. И небольшую панику — не представляю, какими словами успокоить. Решаю просто поблагодарить.       

— «Рысь

      

спасибо, что заполнил

      

можем попозже обсудить, если хочешь»

      

Пишу, включаю дворники и наконец выезжаю с парковки. Погода, как на зло, вообще не гулябельная — охеревший какой-то дождь, непрекращающийся. Третий раз уже сменяется на морось, но никак не пропадёт совсем. Зато вокруг приятная темнота, будто экспозицию понизили — небо в тучах, чёрные лысые деревья, потемневший от сырости асфальт, в котором уже днём отражаются скудные дорожные огни. Но к выходным должно проясниться, так что собираемся куда-нибудь выбраться нашей новой разномастной компашкой: Саня со Славиком, если доживут оба в одной квартире до конца недели, Даня, которого на это тоже вчера поуламывать пришлось, Эдик и Алинка с Гошей… А, не, Гоша же болеет, вряд ли за три дня совсем оклемается. Придётся без него… Но в целом никто подраться не должен. И сестре про Рысика думаю рассказать пора, пока сама не выследила. По вечерам после пар её Гоша теперь и будет забирать, когда оздоровит, а мне уже не хочется выдумывать, зачем я продолжаю в то же время приезжать к универу — не поверит же, что по привычке заносит. Сразу догадается, точнее, верещать начнёт, что я реально сплю с «мальчиком-с-которым-я-не-сплю». У Сани во дворе огромная лужа, в которую соваться боюсь, так что решаю с торца встать и пробежаться под вновь зарядившим ливнем. А уже в подъезде читаю новые сообщения, пока жду лифт. — «Не знаю Давай Но мне вживую еще сложнее будет наверно А что ты делаешь?» Фоткаю в лифтовом зеркале себя мокрого, как собаку, с прилипшими ко лбу волосами и двумя капюшонами на голове. Отправляю. — «Красиво» Ага, пиздец, любуйся — не налюбуешься… Но улыбку сдержать даже не пытаюсь. — «У тебя нет зонта ?»       

— «он меня бесит»

       Реально заебался уже открывать, закрывать, трясти, в пакет заворачивать и потом этот сырой целлофан куда-то запихивать, когда надо снова открывать… Беру, только если пешком надо много идти. Отвечаю на сообщение о том, что вживую сложнее…             

— «не обязательно вживую, можно так

      

у тебя к моему там есть какие-то вопросы?»

            

Выхожу из лифта и захожу в квартиру, отряхиваясь на коврике… Киваю Шлюшке, что вываливается — не скажешь по-другому — с кухни и снимает свою куртку с вешалки, здороваюсь с показавшимся следом Саней, когда сам туда же направляюсь. Мою руки над грязной тарелкой в раковине и сажусь за стол. — «Нет Ну то есть Из того что не совпадает В первом Я понимаю что ты этого хочешь» Читаю дальше… Это он про фантазии. Про фингеринг, управление оргазмом, анальные игрушки и секс, если конкретно. Во второй список я не стал это включать, разумеется — понимаю, что даже не рано, а вообще может никогда не захотеть… Но до члена хотелось бы добраться. По возможности. Раз уж у него есть желание.       

— «это просто мои мысли

      

я даже спрашивать не буду, если ты сам не захочешь

      

и в голове это тоже сейчас далеко не первое, что я представляю

      

тебе из-за этого тревожно?»

      

— Блять! — Саня, который уже здесь, оказывается, с ножом в руке открывает холодильник, двигает там что-то… — Он ещё и колбасу сожрал! — Он любит, когда делятся, и не любит, когда у него отбирают. — фыркаю в ответ, мысленно выдыхая — Славик живой и здоровый, раз даже привычно промышляет мелкими пищевыми кражами. — Ну нихуя себе, а кто так не любит-то? — стреляет в меня недовольным взглядом, как будто это я, сука, так выдрессировал этого продуктового рецидивиста! — Мне, может, ему ещё на карманные расходы мелочи выделять?! Замок вешай — не поможет! Он у меня котлету недавно прямо из тарелки спиздил! Не, со мной до такой наглости Славик не доходил. — Охереть… — ржу, пока чайный пакетик туда-сюда болтаю. — Ну это ты ему тоже нравишься, походу. Телефон снова вибрирует, не сразу от стука ножа слышу. — «Не из-за этого Из-за моего» А Саня так с этим опасно блестящими холодным оружением и поворачивается, внезапно серьёзно уточняет: — Думаешь? — А у вас никуда не продвинулось? — Пока только срёмся, и я хочу его придушить. Не в тематическом смысле, насмерть, блять! Смешок нервный выдыхаю и переключаюсь на диалог в экране.       

— «Дань

      

там всё хорошо, у нас много общего

      

я только про две вещи хотел спросить

      

не случайно ли ты тыкнул на минет

      

и чем тебе плётки не угодили?»

      

Возвращаюсь к другу, осматривая сначала стеклянные кружки на столе, а затем его самого. Топчется в такт какой-то приглушённой попсовой музыки из колонки, в чёрных джинсах и такой же рубашке, поверх которой повязан фартук с пальмами, пляжными зонтиками и фламинго. — Жалеешь, что приютил? — Ещё чё! — закидывает этот Дурдом кусочек сыра в рот, когда заканчивает резать на бутерброды. Грохает тарелку сначала с ними на стол передо мной, а затем ещё с сырниками, падает на стул сам и впивается в меня тёмными глазами, наклоняясь ближе. — Хуй я отступлюсь теперь! Все нервы мне вымотал, обязан хотя бы дать! Душ совместный уже был… Ты чем воняешь? — Чего? — даже улыбаться перестаю, замирая с чашкой у рта. — Как носки мои после стирки… — Чистотой я воняю, забей, я про душ! — Да чё там… Оба опаздывали, я его силой оттащил, чтоб первым пойти, а этот пизданутый взял и ко мне залез! — разводит руками. И только открываю рот, как по губам меня, сука, шлёпает! — Молчи! Это ваще не провокация, он меня кипятком, нахуй, облил, чтоб выгнать! Ладно бы холодной, так нет! Бесёныш ёбаный… — Неёбаный, выходит… — уже внутренности все сводит от смеха. И от страха, что до субботы реально не протянут. — С ним напрямую надо. Это плохой совет, но… Советую просто схватить его за жопу. — Ага, бля, в травмпункт заранее записаться? — Да в подходящий момент просто надо! — Типа когда он на водопое? — Типа когда он приходит со своей острой лапшой, банкой «Спрайта» и два часа, пока ест, выбирает аниме, которого в итоге минут семь посмотрит, потому что жрачка закончилась. Если ты каким-то «чудесным образом» именно в этот момент что-нибудь жареное приготовишь и предложишь ему раньше, чем он сам на запах прибежит, то резинки и смазку можешь тащить сразу вместе с тарелками. Но придётся ещё минут семь с ним посмотреть и сделать вид, что тебе интересно. Саня сидит какое-то время с открытым ртом, обрабатывая более чем подробную инструкцию, а я снова заглядываю в экран. — «Они мне не нравятся Хотя я почти не пробовал Просто внешне» Печатает ещё… — «Не случайно» Улыбаюсь и откусываю сырник… — Ты, блять, родной… — на плечо так резко, сука, падает рука, что не в то горло залетает. Начинаю кашлять, а этот балбес — хлопать мне по груди. — Будь здоров.

***

— Не, я в зал снова хожу… — дожёвываю принесённый Лерой цезарь, развеивая её подозрения — думала, я снова третью работу нашёл, раз всю неделю через день куда-то вечером спешу. И про въевшийся, походу, в кожу и одежду запах поясняю: — Меня сестра побрызгала какой-то херью для простыней ещё вчера, могу узнать… Тебе реально нравится? — Ещё бы, такой стойкий! — щурит миндалевидные глаза и поправляет длинную жёлтую чёлку. — Зачем тебе в зал-то? Совсем машиной станешь, бояться будут! На сегодня уже всё закончено, а мы сидим тут вместе: девушка за стойкой, я — на диванчике, жрём салат и запиваем чаем. Я вообще бежать снова хотел, но эта химера услышала, что живот у меня урчит, и не отпустила без ужина… — Не стану, я так, для поддержания… Мне, чтоб с мёртвой точки сдвинулось, надо прям ебашить и жрать как не в себя. И без профицита, сука, тяжело наесться! — Вот и жуй давай, а не болтай! А Стаса ты видел? Он за месяц вон как раскачался после больнички, еле узнала. — Конечно, он метр с кепкой, — хмыкаю. Стас, один из наших постоянников, стабильно раз в сезон что-нибудь добить заглядывает. С Лерой хорошо подружился и даже как-то неофициально её подменял целый месяц, когда она попала в больницу с пневмонией. И сам он недавно с подозрением на какой-то гепатит отлёживался в закрытом отделении, но пронесло — от чего-то другого глаза пожелтели, так что сегодня утром забегал нас проведать и записаться на очередной сеанс. — Ему рядом с турником во дворе подышать достаточно… Уезжаю в недавно открывшуюся качалку рядом с домом и решаю ещё в бассейне после тренировки поплавать — людей вообще нихера нет, не заприметили ещё новое местечко, походу. Или чересчур презентабельный для спального района вид всех пугает, боятся кусачих цен… Выползаю выжатый целиком и полностью, аж ноги на лестнице с подсветкой трясутся. Обычно рад такому состоянию нестояния, но сегодня день и без того тяжёлый: Алинка тоже, вслед за Гошей, с температурой слегла — говорил же, надо шапку носить! Лекарства покупал с утра и отвозил, варил суп и обоих кормил чуть не с ложечки, потом перекалывал в салоне кривой бридж, откуда пришлось ехать ебаться с налоговой из-за какой-то непонятной задолженности, которая с нихера всплыла и погасить до конца месяца было надо, а дистанционно решить вопрос, как обычно, не вышло — какие-то сбои в системе у них… Нормальные цифровые технологии специально не допускают до самых доёбистых инстанций? Вместо обеда бегал делать дубликаты ключей от дома, а после было два больших тату-сеанса с рукавом-орнаментом и блэк-ворком… Короче, приятная усталость в забитых с непривычки мышцах сейчас вообще, сука, не приятная! Ещё и еду не пятьсот метров до своего двора, а полгорода до Даниного… Погода менее мерзкой не стала, и не хочу, чтоб он от дома до остановки, а потом с остановки до меня мёрз и мок. Сил полный ноль… Завтра ещё мать с вокзала встречать совсем рано утром… Везти к этим больным и её, и лавандовые баулы. — Привет… — Рысик сразу залетает с холодной улицы в машину, как только торможу, и довольно плюхается на пассажирское рядышком. Руки в рукава прячет и чуть-чуть трясётся. — Ты нахера опять заранее вышел? — ругаюсь устало, ловлю его ладошки и горячо дышу на них ртом. — Долго ждал? — Минут пять… — Ну хоть бы в подъезде стоял! — целую цепочку костяшек снова, прежде чем отпустить небольшие руки обратно. Очень радостный сидит, ластится сам, головой меня бодает… Не могу не улыбнуться тихо на ушко: — Я тоже очень соскучился. Реально соскучился, один вчерашний день не виделись, а будто неделю. Были бы силы — заобнимал бы с ног до головы. — Колючки… — хихикает, когда трётся щекой о мой подбородок. Ага, колючки, даже побриться не успеваю второй день, а на лице волосы с какой-то нечеловеческой скоростью растут. Хотя и на башке уже можно подрезать… — Мы в магазин не заедем? Вот ещё и на завтрак ему что-нибудь купить совсем забыл! — Я очень устал, котёнок. — морщусь, провожу кончиком носа по виску и ловлю привычные цитрусовые нотки на волосах. Предлагаю страшное: — Может овсянкой полакомишься? Очень-очень печально вздыхает и обречённо смотрит за светящиемися на лобовом капельками: — А больше совсем ничего нет? — Поищем. Я хотел утром зайти тебе за йогуртами, но пришлось поработать скорой помощью… Заходим домой в десять, а меня уже совсем рубит — еле хватает сил на душ. Даже забываю взять чистую одежду и, когда выхожу в одном только полотенце, Рысик бросает быстрый взгляд и облизывается. И очень хочется его как-нибудь ещё подразнить, но глаза, сука, слипаются… Даже моргать страшно. Будильник бы ещё не забыть завести… Штук пять, на всякий случай. Пока его из душа жду и одеваюсь, решив, что футболку натягивать на влажное тело не буду, вообще еле держусь — хоть спички вставляй. Волосы чуть намокшие распускаю, с огромным аппетитом глядя на прохладную, большую и мягкую кровать… — Блин, я майку забыл… — кидает Даня, появившись в дверном проёме тоже не сильно одетым: в одних трусах. И в голове весы туда-сюда качаются, на одной чаше постель, а на другой — это небольшое и симпатичное подтянутое тельце… — Можешь моё что-нибудь взять. — киваю на шкаф и плюхаюсь на край кровати, откинув полосатое тёмно-синее одеяло. Нахер выбирать, если можно и то, и другое? Даня выискивает большую серо-зелёную футболку, которая даже мне оверсайз, и тонет в ней: рукава ниже локтей доходят, край почти до колен, а в ширину ещё где-то три Рысика поместится… Улыбаюсь, подзываю к себе и обхватываю за бока, провожу вниз до бёдер, изучая сквозь ткань все желанные изгибы. Прижимаюсь щекой куда-то к нижним рёбрам, а Даня обнимает и гладит мою голову, перебирая волосы. Приятно. Как будто стоило ради этого всего устать. — Я хотел… Можно я… — мурлычет сверху, но никак не могу оторваться. Готов прямо вот так и остаться храпеть в любимый живот. — Саша? — М?.. — отдираю себя с усилием и пытаюсь посмотреть в очень внимательные зелёные глазки. — Что? — Можно я спину тебе помну? Чего-чего? Не послышалось же мне в предсонном бреду? Ловлю немного взволнованный и выжидающий взгляд, и понимаю, что нет, реально предлагает! Уголки рта ползут в стороны, совсем млею от этой нежности: — Ты, блин, золотце… — тянусь за поцелуем и нежно припадаю несколько раз к вкусным солёным губам, пока мой же зевок сие приятное занятие не прерывает. Я же всего лишь по дороге немного поныл, что плечи и какие-то лопаточные мышцы тянет, а он массаж предлагает! — Я только не обещаю быть в сознании. Скорее всего сразу отключусь. — Ну и пусть… Хочу тебя потрогать. Можно? — Спрашивает ещё! — блаженно падаю на свою половину кровати, натягиваю одеяло по пояс и удобно устраиваюсь на животе. — Давай. Спасибо заранее, я на связь больше не выйду… Хмыкает, седлает мои бёдра сзади и проводит сначала сверху вниз ладонями, не надавливая, но вскоре уже уверенными движениями поднимается обратно и разминает большими щипками шею… А я думаю, что никогда не было так приятно засыпать и хотелось бы растянуть это на подольше, но сразу после этой мысли проваливаюсь в темноту. Просыпаюсь от чего-то через неопределённое количество времени, шарю рукой по кровати рядом, обнаруживая, что там никого нет. Но место ещё нагретое, значит только-только ушёл… Этим и разбудил, походу. Включаю светильник, сую ноги в тапки и иду проверять, даже не задумываясь, что Даня мог попить встать или в туалет — в голове сразу та ночь всплывает, когда читал ему сказку. И он правда на кухне, на том же стуле. И правда пьёт воду. — Всё хорошо? — себе тоже наливаю. Экранчик микроволновки сообщает, что уже почти три. — Да, просто пить захотелось… Тебе тоже? — Не знаю, проснулся зачем-то и тебя потерял. — Я разбудил? — Может и ты, но не страшно. Я всё равно не высплюсь, — отмахиваюсь, — мне вставать полшестого. — Зачем?.. — Маму встретить… Блин, я не говорил? — хмурюсь, когда доходит, что реально забыл предупредить. Смотрю, как Рысик встревоженно мотает головой и решаю успокоить сразу: — Я сюда её не привезу, можешь спать, сколько влезет. — Мне на учёбу к десяти надо… Ты приедешь? Сука! Прям по лбу себе дать хочется, когда догоняю, что и про ключи тоже совсем забыл! Резко срываюсь и шлёпаю в прихожую под растерянным Даниным взглядом, роюсь в своём рюкзаке… — Вот. — кладу на стол рядом с ним целую связку, для которой специально купил кольцо потуже. Домофонный пришлось свой же запасной найти, остальные два сразу прицепил днём, как забрал готовые. — Хер знает, когда я вернусь… Наверно на работу потом сразу поеду. — А где их тебе отдать потом? Вечером? — Кого? — не соображаю спросонья. А потом прослеживаю траекторию взгляда. — А, не, это твои. Сегодня… Вчера сделал. — Мои? — Да. Удобно же. Можешь и без меня приходить, если хочешь. Когда хочешь. — Прямо… сюда? — Нет, блин, в подъезде постоять! Куда ещё-то, Дань? — Спасибо, это… — теряется как-то, глазами хлопает. А потом встаёт неловко-резко, подходит и крепко обнимает. — Спасибо. А я как-то туплю… Я в этот жест вроде ничего особо не вкладывал, но если задуматься… Будто официальное приглашение со мной жить, причём не в физическом смысле. Ну и показатель доверия нихеровый такой, но это мы вроде и без ключей уже обсудили — Славик мою хату вынес бы с большей вероятностью, чем этот стеснительный котёнок, а ночью без предупреждения припрётся и напугает скорее Саня, которому по этой причине ключей и не выдаю. Серьёзность намерений для меня вообще в другом… И понимаю вдруг, что про это «другое» тоже спросить не страшно, хоть и явно рано: — С мамой вообще могу вас познакомить, если хочешь. Она у меня цветочки тоже любит… Больше чем нас с Алинкой, кажется. — Познакомить? — замирает сразу, медленно отрывает от меня лицо. — Как кого?.. Точно рано, не врубается ещё, а я куда-то несусь. Но плевать. — А мы кто? — Я… Я не знаю? — Вот так и представлю тебя. Незнамо кто, с кем я сплю в одной постели, пью из одной кружки и выдал ключи от квартиры. — смеюсь и подхватываю Даню на руки. Делаю шаг к плите и выключаю полукруглый светильник. — Пусть сама придумает, как это называется. — Я пока не хочу… Наверно. — Хорошо. А если сестре расскажу, ты не против? — Не против… — чувствую, как улыбается в шею, пока топаю по темноте обратно в спальню. — Она не удивится. — Ага, получишь официальное звание «моего мальчика». — А особые полномочия будут? — Сможешь с ней на равных претендовать на переднее место в тачке. И тратить мои деньги. Я правда хочу за тебя платить, это… Как называется? Она же мне и затирала про эти разновидности… Язык любви! У неё подарки, у меня — желание тебе номер карты и три цифры с оборота продиктовать. Роняю нас обоих на кровать, и Даня так и остаётся лежать сверху, обвивая меня руками и ногами. Одеяло только накидываю. — А запреты? — Никаких запретов. — бормочу сонно, перебирая волнистые волосы. — Я вообще не ревнивый, только тревожный, так что главное предупреждай, куда, где и с кем… Но на руки чужие не заглядывайся. — Я не хочу чужие… — зевает в ответ, устраивая голову на моей груди поудобнее. — Только твои. — Они тоже никого кроме тебя не хотят…