Сто йен

Заблудился. Блять. В пригороде Токио. В разгаре обеда. Да что со мной не так?       И унылую фотку пожарного гидранта отсылаю следом, чтобы уж точно доказать свою никчёмность.       Ответ от Инупи приходится ждать где-то две минуты. Как раз успел дойти до детской площадки, где третьегодки из местной школы избивали какую-то малышню.

Сейшу <З (14:27) лол

      Малышня явно проигрывала. Разбросало их по площадке, как кегли по боулинговой дорожке.       — Не переусердствуй, Киёмаса, — останавливает одного из парней другой, — убьёшь.       Киёмаса откидывает от себя изувеченного мальчишку, сплёвывая себе под ноги. С азартом оглядывает поверженных школьников.       — Ну и что нам с ними сделать, Масару? — спрашивает Киёмаса, и его шестёрки выталкивают вперёд блеклого, худощавого мальчишку. — Знаешь их?       Оу. Интересно.       Масару что-то блеет, не поднимая головы. Руки прячет в карманах широких штанов. Даже с такого расстояния видно, как он бледен.       — Не знаешь, значит? — хмыкает довольно Киёмаса.       — Масару? — удивлённо.       Телефон в руке вибрирует, оповещая о новом сообщении. Прячу раскладушку в сумку бананку, спускаясь по каменным ступеням ближе к толпе.       Думаю, что опоздаю на урок минут на десять или больше. Здесь и сам чёрт ногу сломит, пытаясь разобраться, где 17 дом, а где 36 на одной улице. Больно дома однотипные, похожие друг на друга.       — Эй, — меня заметили, — Киёмаса, у нас гости.       — Здоров, — приветственно взмахиваю рукой, вклиниваясь в толпу школьников, — как оно? — встаю рядом с главарём банды, Киёмасой.       И не скажешь так, что он младше меня на год или два. Киёмаса довольно высок и мускулист. Глаза раскосые, надменные. Шрам на левой брови. Типичный гопник из подворотни. Еще прическа эта дебильная.       — Как видишь, — хмыкает гопник, обнажая ряд жёлтых зубов. — А ты здесь какими судьбами, Хяку? — узнал, значит.       Косится зло, осторожно кивая, тем самым давая знак своим парням, чтобы окружали нас.       — Заблудился.       — Серьёзно?       — А хули нет? — спрашиваю удивлённо, оглядывая малышню. — Второгодки? Серьёзно? Конфету не поделили или что?..       — Иди куда шёл, — просит Киёмаса.       — Кстати, — замечаю, как один из второгодок, тот что с красными волосами, пальцем вырывает шатавшийся передний зуб, — а 27-й дом где?       — Там дальше по улице, — отвечает бодро один из парней Киёмасы, такой же высокий и широкий, как и сам главарь банды, — там забор ещё жёлтый.       — Ага, — киваю запоминая. Жёлтый забор. — Спасибо.       Иду вперёд, поравнявшись с бледным Масару, что голову всё никак поднять не мог, спрятав лицо за сальными, выцветавшими волосами. Под ногами скрипит мелкий гравий вперемешку с песком.       — Вы теперь шестёрки «Токийской Свастики», — доносится до меня громкий голос Киёмасы, стоило мне дойти до детского пластикового городка.       «А давно Свастоны малышню пиздят?» — думается мне.       — Будете участвовать в нелегальных боях за деньги, — мычит один из банды.       Чего?       Резко останавливаюсь. Мне же не послышалось?       — Как свежее мясцо, — смеётся другой.       Их семеро, если считать недокормыша Масару. Ладно. Разворачиваюсь, в несколько больших шагов доходя до банды.       — Киёмаса, — окликаю я его, — сто йен не найдётся? — и с наскока бью по лицу мыском тяжелого ботинка, под удивлённые взгляды малышни и остальных гопников, не скрывая широкой улыбки.       — Ублюдок! — кидается на меня один из парней, за что тоже получает с разворота по кривой морде, отходя на несколько шагов назад, запинаясь и падая на землю.       — Сука, — рычит Киёмаса.       — Осторожнее! — пытается меня кто-то предупредить.       Бью аккуратно, чтобы вырубить, а не покалечить. Складывая бессознательные тела гопников в одну кучу, пафосно усаживаясь сверху. И для чего? Малышня и так дрожит от страха, боясь встать. Ладно. Достаю из бананки телефон. В контактах нахожу номер телефона младшего Шиба.       — Детская площадка на четвертой станции, — вместо приветствия, — в квартале от Комбини, — и сбрасываю звонок.       Так.       — Крутяк! — воскликнул один из поверженных второгодок, глядя на меня. — Как ты их уделал! Просто бомба.       — Ямагиши, — зашипел на своего друга один из мальчишек.       — Язору-сан, здрасте, — не слышал я их приперательств, извиняясь перед женщиной за сорванное занятие, — понимаю, что это глупо, но я не смогу сегодня подойти. Я не прошу вернуть мне деньги, что Вы. Да, я знаю. Извините ещё раз.       Дождавшись, когда женщина положит трубку первой, поднимаю голову, встречаясь взглядом с ясными голубыми глазами. Мальчишка удивлённо вытаращился на меня, как на восьмое чудо света, не скрывая своих эмоций.       — Это невозможно, — сбивчиво прошептал тот, всё же отведя взгляд первым, — такого не было.       Склоняю голову к левому плечу, не понимая. А чего не было?       — Хяку, — задумчиво произнес Ямагиши, потирая покрасневший лоб, — где-то я уже слышал это имя.       — Лучше пойдёмте отсюда, — шепелявит парнишка с красными волосами, — Такемичи, идем.       — Да, — заторможенно кивает Ханагаки, продолжая сидеть на месте.       — Очкарик, — достаю из бананки несколько смятых купюр, подзывая к себе, — сгоняй в магазин, купи бинты там, мазь. Ты единственный из всей компашки выглядишь сейчас более-менее нормально, — сразу же отвечаю на его неозвученный вопрос. — Живее.       — Да, — кивает он, — сейчас.       Ямагиши с опаской подходит к бессвязно мычащей куче, хватает протянутые деньги и бежит в сторону круглосуточного магазина. Даже не оглянувшись на своих друзей. Чмошник. Свастоны увлекаются нелегалкой       Пишу сообщение и отправляю фотку улыбающегося себя с окровавленным лицом одного из парней Киёмасы, схватив того за волосы и запрокинув голову назад, чтобы в кадр влезло.       На фотке я получился каким-то серым, безжизненным. С блеклой улыбкой и усталыми глазами. В жизни, я такой же? С ровной челкой, что закрывает глаза и брови? В идеально выглаженной одежде, без единого изъяна?

Сейшу <З (14:49)

Пусть Шиба разбирается с этим

Уже       И фото подъехавшего на мопеде долговязого Хаккая Шиба, в школьной форме.       — Шиба, — поприветствовал я его, — ваши?       — Наши, — и лицо скривилось так, будто я его лимон заставил есть целиком или пить свой любимый томатный сок. — Что за них хочешь, Широ?       Теперь мой черед кривить лицо.       — Это же, — с неким благоговением пищит вернувшийся на площадку Ямагиши, — зам. капитана 2-го отряда «Токийской Свастики» — Хаккай Шиба.       Странно, что Шибу так легко узнали. Может, всё дело в его разноцветной причёске?       — Это кто? — спрашивает Шиба у меня.       — Додики какие-то, не обращай внимания, — прошу я, спрыгивая с поверженных противников обратно на землю. — Семпай знает про бои без правил? — спрашиваю прямо в лоб, отведя Хаккая подальше от второгодок. — Поспрашивай лучше Киёмасу. Как я понял, он всем этим рулит.       — Понял, — кивает Шиба. После быстро роется по карманам, доставая кругленькую монетку в сто йен. — Спасибо за помощь, Коконой, — и протягивает её мне.       — Ага, — беру её обтянутыми в эластичный бинт пальцами.       — А ты вообще чего тут забыл?       — Заблудился.       — Серьёзно?       — А хули нет? — зло бросаю я, разворачиваясь на пятках.       Почему никто не может просто поверить, что я здесь оказался чисто случайно?       — Пошёл я, — машу на прощание и бреду обратно к станции.       Третий урок игры на фортепьяно пропущен по какой-то херне. Так никто и заниматься со мной не захочет. А я только научился правильно руку держать да «фа» от «соль» не путать. Блядство.       — Постой! — кто-то резко разворачивает меня, хватаясь за ткань объёмной ветровки из плотной ткани. — Я хотел побол… — буквы застревают в глотке мальчишки, стоило мне перехватить его руки и перекинуть через себя.       — Совсем сдурел? — спрашиваю.       В уголках голубых глаз слёзы, а из груди вырывается сдавленный, болезненный стон.       — Сильно, — шепчет блондин.       Помогаю ему встать, отряхивая от пыли и каменной крошки. Телефон в бананке вибрирует.       — Ты как?       — Кто ты?       Его вопрос несколько выбивает меня из колеи. Что мне ему ответить?       Мальчишка младше меня на несколько лет и ниже на целую голову. Но это пройдет, он вырастет. Глаза большие красивые, нос кривой только, а губы пухлые. Миловидный.       — Как ты оказался на той площадке? — и смотрит внимательно, по-взрослому.       — Заблудился я, — в который раз я повторяю уже это? — В это так трудно поверить?       — А тех парней зачем избил? — не понимает он.       — Захотел.       Не мне лезть в дела Свастонов, как и какому-то мальчишке.       — Слушай…       — Ханагаки Такемичи, — представился он.       — Ханагаки, не лезь во все это, — даю дружеский совет, — поблагодари Бога или кого-то там, что ты жив остался и со всеми зубами, в отличие от своих дружков.       — Но в прошлый раз тебя не было! — вырывается из него отчаянно.       Чего? В прошлый раз? Это как?       Склоняю голову к плечу, задумавшись. Ханагаки поняв, что сболтнул лишнего, сразу же пошёл на попятную, решив отшутиться. Сказал, что головой сильно ударился при падении и попытался сбежать, обогнув меня по широкой дуге.       — Стоять, — хватаю его за ворот рубахи, — а теперь поподробнее, Ханагаки, — в его глазах я вижу дикий ужас, чувствуя, что наша встреча явно была неслучайной.