Сто йен

      — Я переместился во времени, — и смотрит на меня так упрямо, что невольно начинаешь думать, что Ханагаки всё-таки ударился головой.       Непонятно только, это я его так приложил или кто из компашки Киёмасы.       — Допустим, — умно киваю я, пытаясь создать перед собой композицию из банки томатного сока, пачки сладких Pepero, карандаша зелёнки, перекиси и лейкопластырей. Получалось пока так себе.       — Я серьёзно, — хмурится Ханагаки, — меня отбросило на двенадцать лет назад, когда я упал под поезд. Нет, — мотает головой, как старая собака, растрепав волосы, — меня кто-то толкнул под него.       — Допустим, — повторяю я, фотографируя получившееся нечто.       Отправляю фото и расправляю плечи, хрустя позвонками. Ещё раз осматриваю сидящего рядом облепленного пластырем и измазанного зелёнкой Ханагаки.       «Красиво стелит», — думается мне.       — Ты мне не веришь.       — Не верю, — соглашаюсь. — Попробуй меня убедить в обратном, — криво ухмыляюсь.       Ханагаки кивает, молчит с минуту, а после начинает свой рассказ с самого начала. А именно, с избиения Киёмасой в далёком две тысячи пятом году.       — После того дня моя жизнь превратилась в Ад, — тихо добавил под конец.       Я не осуждал Ханагаки за трусость и желание сбежать. Он принял решение. За это его уже можно уважать.       — Сегодня утром услышав по телевизору, что Хината умерла… — Такемичи опускает голову, не в силах вынести происходящее сейчас с ним, — я вдруг понял, что прожил свою жизнь зря. Вечный неудачник, без стабильной работы, друзей и девушки.       Сладкое печенье хрустит на зубах. Телефон вибрирует, оповещая о новом сообщении. Инупи. Глядя на милое черно-белое сердечко в сообщении, невольно улыбаюсь.       — С кем ты там все время переписываешься? — мычит недовольно Ханагаки, приняв на свой счёт мою улыбку. — Пока я тебе тут душу изливаю, чмо ты длинноволосое.       — Со своим парнем, — с громким хлопком закрываю крышку раскладушки, — твоя история всё равно дерьмо собачье. И не настолько у меня волосы длинные, — странно куцый, крысиный хвост считать вообще за полноправную причёску.       — Педик! — изумлённо.       — Щас зубы выбью! — замахнулся. — Ты вообще на что надеялся, рассказывая всё это первому встречному? Ты вообще эту девчонку любил?       — Какую девчонку? — не понимает Ханагаки.       — Свою, — упрямо, — которую бросил.       — Хинату? — говорит так, будто у него этих баб с десяток штабелем валялось у ног. — Любил, конечно! И сейчас люблю!       — Так хули ты здесь сидишь? — не понимаю я. — Бегом к ней!       — А что мне ей сказать? — Ханагаки вскочил на ноги, а после сдулся, как воздушный шарик.       Смотрю на него снизу, понимая, что парень-то непроходимо туп. Как пробка. Или шина от Suzuki Volty, что валяется у меня в гараже, рядом с банкой краски. Как он вообще дожил до своих лет?       — Ты вообще чего собирался делать? — спрашиваю я, собирая пустые коробки в выданный услужливым кассиром пакет.       — Ничего.       Пиздец.       Вот чего я решил его остановить, думая, что наша встреча оказалась неслучайной? На что надеялся? Ему весь осветлитель мозг окислил вместо волос?       — Может, это твой шанс начать все с начала? — вот зачем лезу во всё это дерьмо? — Ты вообще дома был? Надо понять, что это именно твоё прошлое, такое, каким ты его знаешь и помнишь. Присмотрись и подумай хорошенько, что изменилось.       — Наша встреча, — говорит уверенно Ханагаки, — её в прошлом не было.       — И всё?       Ханагаки кивает.       Негусто.       — Иди домой, — поднимаюсь на ноги, сжимая в руках не открытую банку с соком и пакет с мусором, — отоспись, приди в себя, — большего предложить ему я не могу.       — Да, наверное, ты прав…       — Хяку, — подсказываю.       — Хяку, — повторяет заторможенно моё прозвище Ханагаки. — Обменяемся телефонами? Кажется, что мне приснилась вся моя жизнь и всё это нереально.       Молча протягиваю ему свою раскладушку. Парень быстро забивает свой номер, отдавая телефон обратно. Нажимаю на зелёную кнопку, посылая вызов на его раздолбанный нокиа. Сбрасываю на втором гудке.       — Ладно, — надо было заканчивать и идти домой, — я пошёл.       — Спасибо, Хяку, — сердечно благодарит меня Ханагаки.       — Ага, — взмахиваю рукой на прощание, — бывай.       Так. А в какой стороне станция?       Мы расположились рядом с комбини, прямо за углом, у дороги. Уселись на бордюр, не обращая внимания на проезжающие редкие машины, как и на прохожих на дорожке, что проходили рядом. Обработать ссадины и синяки было нетрудно. Ханагаки не был привычен к дракам, как я. Строил из себя непонятно что, вот и получил по морде, как и его дружки-чмошники.       «Пожалею же, что телефон дал», — думается мне.       Ханагаки уныло плёлся сзади, явно тоже на станцию. Сели мы в разные вагоны. Парень вышел первым, ближе к центру. Мне же надо было проехать ещё пять остановок.       Дом у меня узкий, двухэтажный. Маленькая кухонька, длинный зал, ванная комната с уборной. На втором этаже две спальни, с балкончиком метр на метр. Рядом с домом пристройка, что служит гаражом и тренировочным залом одновременно. И всё это великолепие стоит посередине однотипного безобразия. Никаких ориентиров. Поначалу путался, плутая кругами и матеря брата, а потом привык.       По дороге домой зашёл в круглосуточный магазин, такой же однотипный. В магазине пахло хлоркой. У лавки с тофу, зазвонил телефон.       — Капитан хочет встретиться с тобой, — говорит Шиба серьёзно, — Киёмаса отмазался, сказав, что ты напал на них первым. Пиздит, как дышит, сам знаешь.       — А додики чего? — сухо.       — Как ветром сдуло.       — Ловите на живца, — советую я, кидая пачку с тофу в корзину, — кто-то из ваших должен проболтаться. Смысл мне встречаться с Мицуей? В рот я ебал все ваши разборки, — и кладу трубку.       Дела. Вот чего полез?       Фотографирую сложенные пирамидкой консервные банки с тушёными овощами, тут же отправляя Инупи. В отделе овощей беру несколько огурцов и пучок листьев салата. Из фруктов выбираю два спелых яблока, гроздь зеленого винограда и три персика. Не забываю про йогурт для салата. Завис в отделе для животных, вспоминая, остался ли корм на дне пачки или нет. Зузу жрет за шестерых, притаскивая по утрам пойманных птиц мне на подушку. Зузу — шесть килограммов чистой лысой ненависти.       «Лишним не будет», — заключаю я, хватая пачку сухого корма.       Продуктов набираю сразу на несколько дней. Расплачиваюсь кредиткой.       — Приходите к нам ещё, — улыбается мне молоденькая девчушка.       — Забыл, — достаю из кошелька поддельное удостоверение, — две пачки Mevius и легкие Caster.       Mevius покупаю по привычке, оставляя их в коридоре, на тумбе. Нераскрытыми, в упаковке. Сам предпочитаю Caster. Толку от них никакого: больше вреда, чем пользы. Но за компанию сойдет.       Дома тихо.       На пол спрыгнул Зузу, вальяжно покачиваясь. Обвисший живот совсем не мешал ему существовать, как и единственный глаз. Чудовище, а не кот.       — Не скучал без меня? — спрашиваю я, снимая бананку и ветровку.       Разговаривать с Зузу было для меня естественно, как дышать. Брат кота не выносил на дух, как и он его. Хотя сам притащил его ко мне, велев разобраться с данной проблемой.       — Притопить я его должен или что? — не понимал я, держа пластиковую переноску на расстоянии вытянутой руки.       — Избавься от него, — Хаджиме прячет за длинными рукавами формы уродливые порезы от острых когтей. Сдувает челку с глаз.       «Избавься», — фыркаю я про себя, смотря на забившегося кота.       По объявлению никто животное забирать к себе не захотел, а уносить его обратно в приют, из которого его же и взяли, было тупо. Пришлось оставить у себя.       Зузу живёт со мной больше трёх лет, пережив кактус, соседскую собаку и бабку с конца улицы.       Включаю телевизор. Думаю, что история Ханагаки начиналась точно так же: с репортажа новостей.       Каково начать жизнь с чистого листа? Вернуться во времени и изменить свою жизнь? Полностью. Как ластиком стереть каракули на листе с домашним заданием.       Ханагаки не выходит у меня из головы. Его удивление и страх можно было пощупать руками в тот момент. Как и тупость.       Вернувшись на десяток лет назад, что бы сделал первым делом? Как повёл себя в такой ситуации? Конечно же, рассказал всё брату. Больше некому. Может, у Ханагаки выбора не было, как рассказать мне всё? Странно, что к друзьям первым делом не побежал или к родным, или к той Хинате.       Нарезая фрукты для салата на вечер, думаю, что не прочь вернуться лет на восемь назад. Тогда я знал, чем хотел заниматься, имея слабые, но хоть какие-то ориентиры. Родители тогда были вместе. Жива бабушка. Время было спокойным, одурманивающее сладким и тихим.       Ханагаки повезло.       Рутина медленно оттесняла мысли о блондине, заставляя меня больше не вспоминать о нём. Утром разминка и пробежка, за завтраком поиск объявлений по обучению игры на фортепьяно. К двенадцати ухожу на урок по кулинарии, к двум пытаюсь успеть на урок живописи. В четыре начиналось занятие по английскому языку, в шесть — тренировка в местном боксерском клубе. В перерывах пытаюсь перекусить бутербродом, отсылая всякие забавные фотографии Инупи, в ожидании ответа. Горестно вздыхаю, понимая, что душа ни к чему не лежит. Пью много воды. Поздно вечером готовлю ужин и смотрю телевизор в компании Зузу.       Следующий день не особо отличается от предыдущего: тренировка, завтрак, бег по различным урокам и семинарам. В этот раз корейский, урок кройки и шитья и лекция по нанесению аквагрима. Вечером бездумно молочу грушу, висящую в гараже, пытаясь расслабиться.

Сейшу <3 (21:23)

тут мультфильм один в кино вышел недавно. пойдем?

      Очумело сажусь на диване, сжимая пальцами корпус телефона. Перечитываю ещё раз сообщение. Когда?       У Инупи не так много свободного времени: учеба, тренировки, банда, Хаджиме.

Сейшу <3 (21:25)

завтра?

С удовольствием       И милый смайлик следом. Выдыхаю, хватая Зузу на руки.       Бегло просматриваю расписание в ближайшем к нейтральной территории кинотеатре, подмечая, что единственный мультфильм, который сейчас показывают в кинотеатре — Мадагаскар. Синопсис обещал что-то интересное и даже местами смешное. Надеюсь, что это так.       Пишу, что можно будет сходить в кино вечером, заодно поесть в маке или в какой другой кафешке. Отзвонюсь только, что не приду на занятия в языковой школе.       Инупи ответил, что мог подождать, когда я закончу.       Думаю, что это здравая идея. Договариваемся встретиться у развлекательного центра в шесть вечера. У касс.       Заснул на диване, прижимая телефон к груди. Зузу тарахтел, как трактор, развалившись у меня под боком.       — Коконой! — Сонно моргаю, пытаясь узнать голос звонившего. Вот зачем трубку взял? — Я вернулся из будущего! Ты не поверишь, что я узнал.       — Откуда ты знаешь мою фамилию? — тихо.       — Говорю же, я вернулся из будущего! Широ, ты должен мне помочь! — не унимался Ханагаки. — Слушай…       Убираю телефон с уха и прищурившись пытаюсь рассмотреть время на дисплее. 04:16. Еб твою мать.       — Ханагаки…       — Манджиро Сано и Тетта Кисаки… — не слышал меня тот, продолжая вываливать на меня кучу ненужной информации, — ни за что не должны встретиться.       — А если они уже встретились?       — Как «уже»? — возмущённо. — Это просто не возможно! Разве Дракен умер? Когда? Почему? Меня не было всего два дня.       — Дракен умер? С чего ты решил? — сажусь медленно, скидывая с дивана недовольного Зузу.       — В моём времени Рюгуджи Кен погиб 5 августа 2005 года.       — Сейчас середина июня, семнадцатое, — пытаюсь сообразить, — ты что-то путаешь, Ханагаки.       — Нам надо встретиться, — говорит он, — срочно. Сейчас.       — Первый поезд отходит от станции в 06:15, — тру лоб, пытаясь вспомнить расписание.       — Я буду ждать тебя на детской площадке, что на четвертой станции, — Ханагаки бросает трубку быстрее, чем я успеваю ему хоть что-то ответить.       Блять.