Интернат для неудачников

POV Оливер Говорят, что судьба часто преподносит что-то новое по принципу маятника. Если когда-то было очень плохо, значит совсем скоро настанет невообразимо хорошо. Но следует помнить: скоро снова станет плохо, но чуть менее плохо, чем было до этого. Таким образом, маятник будет качаться из стороны в сторону, пока вовсе не остановится. Что это — баланс, полный дзен или смерть? Не знаю, может быть, все вместе. Наверное, это все одно и то же. В любом случае, Гротон — это черная дыра, где законы физики могут смело пойти нахуй, а уж про теорию «судьбоносного маятника» я вообще молчу. Казалось бы, вот сейчас все должно было наладиться. Ни Феликса Рана, ни старых устоев и каст. Но пришел Андор Монтгомери, получивший карт-бланш на сотворение любой возможной хуеты. С Нилом я не разговаривал уже неделю, скорее всего надзиратели распределили расписание и обеды так, что мы перестали пересекаться даже в коридорах. Ах да, надзиратели, мать их. Теперь эти гондоны, как грифоны, расставлены по периметру всего интерната. Они находятся в классах во время занятий, наблюдают за тем, чтобы прием пищи проходил максимально спокойно и по расписанию. Начиная с восьми часов вечера они стоят возле каждой двери, чтобы «слабоумным школьникам» не взбрело в голову покинуть  комнату в часы сна. Их даже в туалетах поставили! Форма тоже была заменена. Вместо приятной коричнево-зеленой гаммы, которая меня привлекла в первый день, регламентированный комплект теперь состоял из светло-серых и темно-серых юбок и брюк, рубашек и пиджаков. Девочкам строго запрещалось носить брюки, а парням нельзя было покинуть комнату без галстука. Поправляя тот самый ебучий галстук, я подошел к кабинету психолога. Сюда меня отправил сам Андор, дав поручение надзирателям. На кой черт? Я сам не знаю, но веснушки на лице горят как никогда, а это знак — жди пиздеца. Постучавшись и получив разрешение войти, я оказываюсь в просторном кабинете. Аскетично расставленный стул, стол, кушетка возле окна и кресло рядом внушают полное доверие. А тиканье метронома совсем не похоже на отсчет моих последних секунд жизни. Чудесное место, можно я останусь тут навсегда? Носатый белесый мужик лет пятидесяти указал длинной рукой на кушетку, где мне следовало устроиться. — А о чем пойдет речь? — О вас конечно же, мистер Янг. Исчерпывающе. Я лег на неудобную кушетку и уставился за окно. Зима наступила. Интересно, я буду жив, когда настанет лето? Или вздернусь на этом галстуке? Откашлявшись, психолог взял блокнот для записей и, устроившись на кресле рядом со мной, начал говорить. Лучше б не начинал. — Итак, мистер Янг, расскажите пожалуйста, что за инцидент произошел в подвале нашего Гротона не так давно? — Ого… Вы прям с места в карьер. — А как же правило плавно подойти к травматичному событию пациента? — Вам трудно об этом говорить? — он бросил на меня колючий взгляд поверх маленьких круглых очков. — Ну, знаете ли, я не получаю особого удовольствия от воспоминаний о собственном изнасиловании! — Вы так считаете? — записывая что-то, уточнил так называемый психолог. Я, не зная, что ответить, уставился на него. — Вы… Вы хотите сказать… — Я ничего не хочу сказать, мистер Янг, я всего лишь задаю вопрос. На этом моменте старичелла меня выбесил. — И что же вы хотите узнать, позвольте, нахуй, осведомиться?! — Не выражайтесь, мистер Янг. Мой вопрос простой: вы уверены, что воспоминания о так называемом «изнасиловании», — это слово козлиная борода взял в кавычки длинными скрюченными пальцами, — вам доставляют такое уж неудобство? — Скажите, у вас есть лицензия на работу с подростками? И вообще разрешение на проведение консультаций? — Это не вашего ума дела, молодой человек, но смею вас заверить, что все соответствующие документы и разрешения у меня имеются. Давайте вернемся к теме нашего разговора… Пиздец. На этом моменте я начал понимать, что тут происходит. Дед начал задвигать мега-странную телегу про то, что я выдаю желаемое за действительное, стал присыпать умными психологическими терминами каждый свой «довод» и, скорее всего, тащился сам от себя в этот момент. —… а учитывая тот факт, что вы, насколько я наслышан, предпочитаете быть, что называется, под мужчиной в постели… — Вы осознаете, что сейчас говорите? — Я вскочил с кушетки, будучи не в силах больше терпеть. — Прекрасно осознаю, — спокойно ответил старый гондон. — Вы сделали все для того, чтобы оказаться в такой ситуации, где вас как бы принуждают к соитию, хотя на самом деле вы были очень даже не против. Они хотят списать все на озабоченность подростков что ли? Типа пара-тройка сперматоксикозников не поделили жопу и чутка повздорили? Хорошо, раз он играет по таким правилам, я решил ввести свои. — Вы намекаете на то, что хотели бы повторить подобное? — На секунду эта фраза, сказанная мною максимально равнодушным тоном, выбила старикана из колеи. — Чт… что, простит… — Вы осознаете, что мне нет восемнадцати лет? — Да как вы смеете… — Только что вы намекнули на мой огромный опыт в сексе и изъявили желание опробовать мои наработанные навыки на себе, разве не так? — Мистер Янг! Да вы… Прошу, покиньте кабинет! — Мой дядя, мистер Клойд, — дядино имя я выделил голосом, — будет пиздецки рад услышать о новых методах психотерапии в Гротоне. Лицо бедного психонавта сменило оттенок несколько раз, после чего тот предложил условиться на том, что этой консультации никогда не было. Да, я сам по доброй воле сбежал от дяди обратно в приют, чтобы отправиться к Нилу, и сейчас Клойд вряд ли за меня вступился бы, но наш доморощенный психотерапевт ведь не в курсе. Всю дорогу от кабинета до столовой я готовился рассказать обо всем Лие. Найти ее там и поговорить. Мне просто необходимо было вылить кому-то накопившуюся информацию и гнев. Лию я нашел. Вместе с Нилом за одним столом. Кажется, это дежавю. POV Адриан (Ирокезик) Бывают такие моменты, когда вокруг пиздец у всех и все не находят себе места, а у тебя имеется свой личный пиздец, родной. От этого общий пиздец меркнет на фоне родного. В столовой чел весь обед ссал мне в уши насчет того, каких ебанутых надзирателей поставил новый директор, какая неудобная форма и что, мол, грозятся ввести наказание розгами за неповиновение персоналу. А мне так поебать, вот честно. Все мысли занял симпатичный наркоман, который сам будто бы стал для меня наркотиком — это, видимо, какая-то цепная реакция или типа того. Мы очень плохо расстались в последний раз, когда я его видел. Меня так выбесило (и, говоря начистоту, обидело), что после всего произошедшего этот дурак по-прежнему хочет видеть Рана, что я вспылил. Притом что я на все готов ради него, чего бы он ни попросил, и он, сука, это знает. Неделю я ходил как в воду опущенный и думал. Мысли по итогу завели меня к ебанутому выводу: надо найти Феликса. Я пока не знаю как, но найду, и пусть Зиг посмотрит ему в глаза и, может быть, наконец-то увидит там пустоту. А после я закопаю этого мудилу. С этими мыслями я уверенным шагом вхожу в коридор больницы с блоком Мальборо за пазухой. К слову, покинуть Гротон на этот раз было сложнее, чем обычно. Невольно вспомнил слова парня из столовой — «Расставили надзирателей как в концлагере, ни дыхнуть, ни пернуть». Да уж, но где наша не пропадала, я же Адриан, мать его, Лэнгфорд. Пробрался в учительскую душевую на первом этаже, спиздил форму надзирателя и дал драпу через кухню. Самоуверенности у меня поубавилось, когда на пути возникла медсестра. — Нет. — Вы отлично выглядите, — применил я проверенный прием. — Нет, дорогой, давай-ка дуй обратно, — кажется, сегодня она, мягко говоря, не расположена ко мне, — мне влетело из-за тебя по первое число на прошлой неделе! — Простите, понимаю, но я на этот раз буду тише рыбы, обещаю! — Мне вызвать охрану? — Тут я понял, что мои шансы попасть к Томпсону сократились до десяти процентов. — Черт, — я глядел за спину медсестры, на дверь палаты, которая была так близко, — я умоляю, пустите, я помириться хочу с ним! — Да мне плевать, парень, — она выставила руку перед собой. — Из-за тебя мне премии не видать как и тебе твоего дружка, уходи по-хорошему! — Да будьте вы человеком! — Я встал на колени, кажется, я веду себя также, как Зиг по отношению к Феликсу. — Хотя бы на минуту дайте увидеться, умоляю… — Послушай, у него в палате установили камеры, — она взяла меня за запястья и заставила подняться, — тебя засекут в любом случае, и я могу лишиться работы! У меня двое детей, и я тащу их одна, ты хоть представляешь себе, что такое оплатить факультативы для ребенка? А для двоих? — Ладно, ладно… я понял. Постойте, а зачем у него камеры-то поставили? Медсестра замялась, поправив очки на переносице. — Так было нужно. — Что с ним? — Ему стало хуже. После твоего визита. И это еще одна причина, по которой тебе следует вернуться туда, откуда ты пришел. Прости. Я покинул больницу, предварительно разбив монитор на стойке информации блоком Мальборо. Почему у них такие хрупкие мониторы? На каком заводе их делают? Если бы их делали на том же заводе, где сделали Томпсона, то экран бы точно не пострадал. Потому что он сильный. И Зигги сильный. Блять, пусть он будет сильным, пожалуйста.