Клинок и перо

      Миновало полнолуние. Люпин выл и бегал по лесу, сшибал хвостом с деревьев снеговые шапки, а я снизошёл до проверки паучьего пепелища. Снимать блокировку с территории было ещё рано, несмотря на то, что Хагрид явно пытался пробраться к своему давно почившему приятелю и не смог пройти за барьер. Интересно, он побежит жаловаться Дамблдору, или нет? Заодно я встретился с Бэйном, узнал, как дела у него в стаде, выслушал очередную сентенцию о том, что Запретный лес принадлежит кентаврам, а не магам, и уже было собрался уходить, когда одетая в меховую безрукавку шестиконечная скотина заявила, что в лесу развелось много волков. Ещё и попытался попенять мне – мол, это же я убил всех акромантулов, вот другие хищники и расплодились. Я послал его к Хагриду, пусть полувеликан занимается санитарией леса, и только вернувшись в свои комнаты подумал о простой, казалось бы, вещи – а откуда в Запретном лесу взялись волки, если они отродясь в нём не водились, и я не видел ни одного следа во время своих ночных прогулок что в этом, что в прошлом году? Ладно, волки – не пауки, справиться с ними будет куда проще! Убивать каждую тварь, которая заставит Бэйна нервно галопировать по бурелому я не собирался, но если он пожалуется на то, что волки начали подбираться к детёнышам или открыли пасть на единорогов, то мне придётся расставить по лесу красные флажки и устроить загонную охоту. Но это если дело дойдёт до угрозы единорогам! А пока пусть Хагрид вспомнит, что надзирать за порядком в лесу должен именно лесник и поработает, отбивая своё жалованье. Люпина по следу пустит, например…       Хогвартские волшебницы погрузились в эксперименты, поймав исследовательский раж, Гарри топил горе от расставания с Фэй в книгах и изредка заглядывал ко мне, чтобы насладиться письмами мамы, Джон же опять ушёл в глубокий служебный запой и я несколько дней был предоставлен самому себе, занимаясь исключительно подбором зимней одежды, работой над книгой и заказом средств для волос, защищающих от холода. Я настолько расслабился, что осмелел и сунул нос в приют, пообещав Джейн не высовывать его дальше дверей её кабинета. Она обрадовалась мне, как новому вееру и заявила, что уже собиралась сама пригласить меня в свои владения, так как Бэт внезапно возжелала встретиться со мной. Признаться честно, я даже ненадолго забыл о собственной сестре, и поэтом сообщение Джейн едва не заставило меня поперхнуться чаем. -      Только ножницы убери подальше, – попросил я, взяв своё удивление под контроль. – И не смей оставлять нас наедине! Понятия не имею, что ей взбредёт в голову. -      Ты боишься Беатрису? -      Я боюсь её глупых решений и последствий, к которым те могут привести. К тому же, мне надоели скандалы и семейные разборки. Возможно, твоё присутствие поумерит пыл Бэт! -      Хорошо, я приглашу сюда Беатрису и останусь, если тебе так будет спокойней, – Джейн одарила меня понимающей улыбкой и вышла. Хозяйка приюта для сквибов, перед которой начали кланяться гордые аристократы, признавая ей достижения и значимость, она самолично исполнила мои просьбы и капризы. И это только потому, что я предложил ей это пресловутое крестничество и заимел статус её «сына»!       Родная мать вертела своими детьми, как хотела и не останавливалась ни перед чем ради достижения своей цели, разве что на алтарь нас не клала, да и то не всех, а чужая женщина, шпионка и беглянка, была готова на противостояние с Визенгамотом ради меня и тратила время и нервы ради Бэт. Смешно…       Когда они вернулись, я уже был морально готов ко встрече с сестрой – сидел, забросив ноги на подлокотник кресла и лениво подпиливал ногти. -      Здравствуй, Гил, – напряжённым тоном поприветствовала меня Бэт. Посвежевшая, уже не похожая не бледную немочь, она была одета в тёплое длинное платье, недостаточно современное, чтобы выход в нём на улицу не привлекал чужие взгляды, но и не настолько старомодное, чтобы она производила впечатление сбежавшей из театра актрисы. Джейн покупала ей одежду, согласуясь с требованиями нашего общества и вкусами самой Бэт. Джейн обеспечивала её всем, что было необходимо, и пусть я отвалил на это достаточно денег, но моей сестрой крёстная занималась сама. -      И тебе всего хорошего. Изображать радость встречи не будем. Что ты хотела? -      Мне пришло предложение «мировой» между Шелдоном и нами.       Я чуть по пальцу пилочкой не проехал. Вот ведь сука! -      Бэт, нет никаких «нами». Шелдон Дрэббер, а значит лорд Трэверс, должны мне. Ты здесь уже не при чём! -      При чём, – выпалила она, подходя ко мне. – И сядь нормально, когда я с тобой разговариваю! -      Наше понятия нормы весьма различны. Например, я считаю ненормальным то, что ярый поклонник политики чистоты крови лорд Трэверс связывается с тобой, желая избежать проблем с Долгом Жизни. -      Я получила письмо не от него. Мне написал сам Шелдон! -      Трусливое ничтожество, едва не обоссавшееся при виде дементоров? Помню-помню. И что решил предложить тебе этот достойный молодой человек, наславший на свою женщину смертельное проклятие в ответ на пощёчину? -      Не смей так называть его, Гил! Я бы посмотрела на то, как ты сам вёл себя при виде этих… дементов! – Бэт снова начала злиться. Я отвлёкся от маникюра и внимательно присмотрелся к ней. Женщина будет защищать обидевшего её мужчину только в одном случае… -      Да ладно, ты всё ещё влюблена в это жалкое отребье даже после того, как он едва не отправил тебя на тот свет, а я поимел кучу проблем, спасая твою жизнь?! -      Перестань думать только о себе. Это я получила кучу проблем, а ты всего лишь потерял несколько часов сна. Но, в отличие от тебя, Шелдон понимает сложность ситуации и поэтому он предложил в качестве виры двадцать тысяч галлеонов тебе и… -      Дай угадаю – тебе он предложил заключить между вами брачное соглашение, так? Дрэббер едва не убил тебя, дура! -      Какие высокие отношения, – Джейн засмеялась, прикрывая лицо веером. Я даже не знал, плакать мне или смеяться. А может, стоило наложить на сестру обливиэйт, обыскать её комнату, вытащить злополучное письмо и сделать вид, что разговора и предложения не было? -      Бэт, ты что, плохо изучала традиции волшебного мира? Ваш идиотский брак мага со сквибкой закончится тем, что ты до конца жизни займёшь коленно-локтевую позицию в прекрасном и добрейшем семействе Пожирателей смерти, а я стану мальчиком на побегушках, потому что мы с Трэверсом не равны и он намного выше меня по всем возможным статусам, какие только есть в волшебном мире. -      То есть? – Бэт удивлённо округлила глаза. – Подумаешь, лорд. Вся аристократия – это отжившая своё традиция и рекламная фишка Англии, не больше! -      В обыденном мире, не в магическом! О-о-ох… Джейн, чем Бэт занимается целыми днями? Лелеет свою обиду на меня и роет подкоп до Лестера, надеясь сбежать отсюда? -      Ходит на занятия, связанные в основном с нейтральными дисциплинами, вроде бухгалтерии и банковского дела, читает классическую литературу и гуляет. Всё остальное мисс Локхарт тщательно игнорирует. -      Доигнорировалась… – я с сожалением посмотрел на сконфуженную и немного разозлённую сестру. – Сейчас я тебе на пальцах всё объясню. Если надо – два и даже три раза, чтоб до тебя дошло. Аристократия Магической Великобритании – это сеньоры, которым принадлежат земли, производства, охотничьи территории, места добычи ценных ресурсов и даже деревни с людьми, которые хоть и не являются крепостными или рабами, но платят налоги не в Министерство, а своему лорду! Есть и вольные территории, но таких меньше четверти! Да, маги на самом деле живут при феодализме, а Министр Магии выступает кем-то вроде управляющего, так как настоящий хозяин – Королева, которую мы зовём Леди – не может в полной мере выполнять свой долг. Она обычный человек, не маг, но мы чтим её и служим ей, и слово Леди весит намного больше, чем слово всех аристократов вместе взятых! Выше благородного происхождения ценится только чистота крови и мы с тобой, как полукровки, стоим на предпоследней ступеньке магической иерархии, так как не имеем ни знатных предков, ни денег, ни имени! А ты ещё, милая моя сестрица, к тому же сквиб, то есть существо, поражённое в правах и почти бесполезное с точки зрения большинства волшебников. Так скажи мне, какого хрена лорд Трэверс, который совсем недавно был кем-то вроде бригадефюрера СС в штабе Имперской безопасности нацистской Германии, может захотеть увидеть своей родственницей тебя – аналог нищей еврейки с магендавидом на груди? -      Я не понимаю… – Бэт растерянно посмотрела на меня, потом на Джейн. – Шелдон написал мне, что его совсем не беспокоит то, что я – сквиб, что он любит меня и хочет примирения так, как положено в волшебном мире! Что его оскорбила та пощёчина, которую я отвесила ему, и он искренне сожалеет о своей вспышке злости, он сам не знал, что так выйдет. Получается, он меня обманул? -      Да! -      Почти. Гилдерой, позволь мне объясниться с Беатриссой. Для искупления долга жизни иногда прибегают к такому методу, – признала Джейн, пряча за веером жёсткую усмешку. – Вот только по правилам тот, кому должны, берёт за себя по желанию любую из родственниц того, кто должен. То есть Гилдерой мог бы взять за себя дочь Трэверса, если бы она у него была, но никак не наоборот! -      Грёбаные феодалы, – в сердцах воскликнула Бэт. – Вы ещё, наверное, и травите друг друга, как в каком-нибудь средневековье, и дуэли устраиваете. -      Ага. А ещё носим всякое старьё, летаем на мётлах и варим жаб в котлах. Я вот недавно оборотня по лесу гонял, было весело! -      Это нечестно, Гил! Я не хочу иметь ничего общего с потерянным во времени миром психопатов, наделённых суперсилами, как герои американских комиксов. Ты всё детство изводил нас своими истериками, родители развелись только из-за тебя, а теперь я едва не попала в натуральное рабство в семью ретроградных расистов только потому, что являюсь твоей сестрой! -      Все претензии обращай к Колину и его бывшей жене, а не ко мне. -      Ну да, жил всё время с золотой ложкой во рту, а теперь, как запахло проблемами, ты не при чём! -      Бэт, прекрати. Мне эта заезженная пластинка надоела ещё лет десять назад. И я сделал даже больше, чем мог! -      Конечно, тебе не нравится, когда указывают на твои промахи, – с привычной неприязнью фыркнула Бэт. – Работаешь грёбаным дератизатором, пишешь бульварные романы для скучающих домохозяек и трахаешься со всеми, кого очарует твоя смазливая мордашка! Как тебя твой парень ещё не бросил, не понимаю! А я – не ты, я хотела нормальную семью, понимаешь ты, придурок? А теперь у меня её не будет, потому что парень, который мне нравился, оказался волшебником-нацистом, а мой придурочный братец недостаточно хорош даже для того, чтобы с ним можно было породниться! Столько гонору, столько выпендрёжа, а на самом деле ты ничем не лучше тех клоунов, которых показывают в субботнем шоу на ТВ! -      Уймись, – Джейн, до сих пор не вмешивающаяся в нашу милую семейную ссору, взмахнула веером и Бэт схватилась за горло. Судя по возмущённо, но беззвучно открываемому рту, крёстная применила к ней что-то вроде силенцио. Интересно, на что ещё был способен её артефакт? – Ты – сквибка. Ты нужна Трэверсу лишь для того, чтобы свести счёты с Гилдероем и избавиться от него, как от кредитора. Даже если он согласится на подобные условия и сможет отстоять свою независимость при заключении брака между тобой и твоим ненаглядным идиотом, то ты не проживёшь и года в статусе миссис Дрэббер. Лорд Трэверс живо организует несчастный случай, который унесёт в могилу твою никому не нужную жизнь. Никому – кроме твоего брата, который до сих пор пытается спасти тебя! Предложенная сделка выгодна только Трэверсу, особенно в свете новой политики Министерства, так что её можно расценить всего лишь как попытку продемонстрировать свою благопристойность перед очередными выборами. Ты разочаровала меня, Беатриса. Я думала, ты поняла, в каком положении находятся сквибы и что надо делать, чтобы изменить это! -      Я это знаю получше вашего! Мы читали магические газеты и слушали россказни мамочки и ваших общих подружек. У вас, мадам, хотя бы есть доступ к магии, а мы с Элизой были лишены этого и могли только наблюдать за тем, как Гил портит наши вещи своими выбросами и поджигает шторы только потому, что ему не нравится их цвет! Брак с Шелдоном – это шанс прожить жизнь с человеком, который мне нравится, который умеет одеваться, как нормальный мужчина, а не как сбежавшая из музея мадам Тюссо восковая кукла Даниэля Дефо! Это шанс на нормальную жизнь, в которой я перестану быть всеми презираемой сквибкой, о которую может вытереть ноги каждый. -      А так это будут делать только члены семьи Трэверса… – я вздохнул. Она была непробиваема. Хоть кол на голове теши, хоть носом в погребения убитых Трэверсом магов носом суй – всё без толку. Главное – тряпка-Дрэббер, который оказался милее света в окошке и собственной жизни. Знал бы – не стал её спасать. С другой стороны, тогда бы я не получил шанс спасти Блэка, а ведь Гарри нуждался в нём. Как всё сложно… – Бэт, кто принёс тебе письмо от Дрэббера? Не поверю, что ты получила его совой – ты впадаешь в истерику при виде этих птиц и скорее прибила бы её, чем приняла от неё послание. -      Твоими заслугами! -      Бэт, письмо?! -      Два дня назад приходил курьер, приносил посылки некоторым постояльцам, – призналась она. – Заодно передал мне письмо от Шелдона. Забавный такой дедок, в старом сюртуке и цилиндре. -      И почему я не удивлён? – я откинул голову на подлокотник и уставился в потолок. – Действительно ведь не удивлён! Бэт, как ты собиралась отправить ответ? -      Я надеялась на то, что ты сделаешь это. -      Мой ответ может быть только резко отрицательным и крайне нецензурным. Пока Дрэббер вместе со своим дядей у меня в должниках, а ты находишься под присмотром Джейн, то мы оба будем живы и максимально здоровы. Малейшее изменение одной из частей этого уравнения приведёт к обнулению, ты это понимаешь? -      Я хочу жить, а не сидеть взаперти и учиться тому, что мне никогда не пригодится в будущем, потому что из-за тебя у меня этого будущего нет. Меня уволили с работы, я осталась без заработка и неизвестно, когда смогу выбраться отсюда! -      Благодари за это своего идиота. Я даже отвечать ничего не стану, потому что любой контакт с Трэверсом может закончиться чьей-то гибелью! -      Гилдерой, – крёстная отвлекла меня от нового витка однообразной ругани, – что делать, если этот курьер в цилиндре появится вновь? «Астра» – не закрытая территория, вроде Хогвартса, сюда могут приходить не только те, кому нужна помощь, но и посыльные от друзей и родственников! -      Ничего, Джейн. Просто сообщи мне, хорошо? – я повернулся к ней и улыбнулся так нежно, как только мог. Сестра прошипела что-то не очень приличное, завидев это, но мне было плевать. Хотя, не на всё… – В библиотеке приюта найдётся замечательная книга Гестии Гастингс «Венок терновый, венок лилейный»? Дай её Бэт, пусть почитает про то, что ждёт её в браке с представителем чистокровного древнего семейства! -      О, Моргана, ты и до этой книги добрался?! – ахнула Джейн и прикрыла усмешку веером. Да уж, чтиво было то ещё, рассчитанное в основном на девушек, но и юношам было нелишним узнать содержание некоторых глав. -      Должен же был я знать, от чего меня уберегла судьба, создав полукровкой! До сих пор как вспомню, так вздрогну.       В этот день моя Фортуна явно взяла выходной, и когда я вернулся в Хогвартс, нагруженный по самое не могу свёртками и коробками, то первым, кого я увидел, был Дамблдор. Он торчал на крыльце школы и ждал меня, как верная шишуга ждёт возвращения хозяина со службы. Различие было только в том, что шишуга могла максимум облизать с ног до головы, а этот белый акромантул был способен сожрать заживо. -      Добрый вечер, до свиданья, – проговорил я, проходя мимо него в распахнувшиеся передо мной двери. Всё-таки Мактавиш прекрасно справлялся со своей работой! Восстановил выдохшееся заклинание и теперь не нужно было самому тянуть тяжёлые створки или ждать, когда это сделает уставший слабый завхоз. -      Добрый вечер, Гилдерой. Нам необходимо поговорить. -      Если вы опять попытаетесь проследовать за мной и составить мне компанию, то учтите, что у меня был крайне тяжёлый и напряжённый день и я не собираюсь менять свои планы из-за того, что вы желаете пообщаться со мной. Поэтому я сейчас поднимусь к себе, залезу в ванну, полную горячей воды с цветочными лепестками и буду минимум час онанировать под пение Маргарет Шеридан. Вы хотите полюбоваться или желаете присоединиться? Ванна большая, места для двоих хватит! Нет? Тогда, до завтра! – я говорил, даже не оборачиваясь к нему и не собираясь приглушать голос. -      Тебе придётся отложить свои планы и уделить время нашей беседе. -      У вас есть претензии к моей работе? Ученики жаловались? Может, из Отдела Образования пришла очередная пачка писем от разгневанных моим самоуправством родителей? -      Нет, нет и нет. Это вопрос исключительно личного свойства! – безмятежно ответил директор, продолжая следовать за мной. Ну и пусть идёт! Если он решит всё-таки влезть в мои комнаты, то я не премину исполнить всё, что только что перечислил. Вряд ли меня, конечно, хватит на час, но уж двадцать минут я выдержу. -      У меня ничего личного с вами нет, директор Дамблдор, и быть не может! – я взбежал по ступенькам, стараясь не растрясти содержимое многочисленных свёртков. Надеюсь, бутылки с морилкой были закрыты достаточно плотно! – Исключительно рабочие отношения, я ведь уже вам говорил. -      А я тебе говорил, что твоё упрямство может повлиять на всю школу. -      Да кто угодно может на неё повлиять: Трэверс, Данбар, Попечители, решившие выйти из совета и перекрыть финансовую кормушку, и даже домовые эльфы, если вдруг перепутают количество слив для праздничного пудинга! Не надо делать меня крайним, ощущение пустоты за спиной для меня дело привычное и нестрашное! -      А для твоих дам сердца?       Я чуть не промахнулся мимо ступеньки. Он что, решил меня в открытую шантажировать? А как же защита, которую он обещал пятерым волшебницам в обмен на работу в Хогвартсе и подчинение его правилам? -      Мои дамы сердца остались во Франции и вряд ли они поймут ваши эвфемизмы! Хотя нет, есть ещё несколько в Германии, Бельгии, Румынии, Чехии, Испании, Португалии, Македонии и… Ой, проще сказать, где их нет. -      Гилдерой, никто из нас не сможет выполнить требования графа Данбара и поэтому школе нужна защита от его произвола! Ты ведь должен понимать, что в состоянии Фэй и Джинни нет ничьей вины кроме их собственной, но это не утешит горюющего отца и поэтому сразу после Йоля о независимости Хогвартса можно будет забыть! Как и о том, что школа не сможет существовать в прежнем своём статусе. Сердце Магии всегда пытались прижать и подчинить, но теперь у наших противников есть реальный шанс сделать это. Мне горько осознавать, но наше будущее зависит от тебя – от человека, который всяческими способами пытается избежать ответственности, несмотря на многочисленные свидетельства собственного героизма. -      Я не герой. Это раз. Два – и Данбар, и Трэверс одинаковы! Какая разница, кто станет влиять на школу – бывший Пожиратель Смерти или самодур с комплексом Мерлина? – я ступил на вытертые каменные плиты, выстилающие обжитый мной этаж, и направился по полутёмному коридору в сторону своих комнат. За спиной зашуршали мягкие туфли Дамблдора, который даже не думал отступать. Мы дошли до двери, ведущей в моё убежище, я открыл её с помощью беспалочкового потока магии и вошёл внутрь. Старый дурень последовал за мной. -      Мастер, у вас гость? – раздался из пустоты робкий голос. -      Почти. Люччи, унеси это всё в кабинет, в ближайший час я буду занят. Набери ванну и поставь пластинку Маргарет Шеридан! -      Сию секунду, – пискнула та и мои многочисленные покупки тут же исчезли.       Я снял с себя тёплый шарф, бросил на диван длинное пальто на меху, которое смотрелось уместно что в магическом, что в обыденном мире, и взялся за пуговицы камзола. -      Вы хотите решить созданные вами проблемы моей кровью? -      Если бы хоть что-то зависело от меня, то я бы сделал всё возможное, чтобы эта ситуация завершилась к общему благу и общей же пользе. -      Так сделайте, вы ведь судья Визенгамота! И если Данбар находится в своём праве, так как ему и его клану действительно принадлежит часть школьных земель и он является самым крупнейшим жертвователем в фонд школы, то Трэверс всего лишь плюёт на закон и пытается навредить преподавателям Хогвартса! Не говорите, что вы не можете инициировать проверку в отношении этого джентльмена и защитить всех с помощью тех инструментов, которые и так держите в руках! – я кинул камзол поверх пальто и начал расстёгивать жилет. Меня мои действия не смущали абсолютно, тем более, что пока мы поднимались я успел набросить на своё тело морок, скрывающий шрамы. Во всём остальном я был прекрасен, чего мне стесняться? -      У меня нет никаких законных способов отвязаться от него. Он хочет встретиться с тобой и решить вопрос Долга Жизни, а я не вижу причин отказываться от такой малости! -      Одна из них – татуировка со змеёй и черепом на его левой руке. -      В случае с Северусом тебя это не останавливает. -      Северус – дитя, запертое дома в наказание за плохое поведение, нехорошо обвинять его в проступках юности, – я сбросил жилет на пол, отстегнул воротник и взялся за завязки горловины рубашки. Да, маггловская одежда была куда удобней, но она не дарила такого ощущения защиты, как магическая. Ах, если бы имелась возможность пришить к броне кружева, не выглядя при этом по-идиотски, я бы так и сделал! – Я не имею дел с Пожирателями Смерти! -      А как же лорд Малфой? -      Исключительно рабочие, которым не мешает его прошлое. Он ведь в памятные годы террора находился под империусом! Вы что, не верите сиятельному Люциусу? – рубашка кремовым облаком упала на ковёр, я распустил волосы и взялся за брючный ремень. Дамблдор наконец-то попятился. – А Трэверс из числа тех, кто просто откупился, денег этому ублюдку не занимать! Знаете, что он предложил моей сестре через своего недоноска-племянника? Двадцать тысяч галлеонов и руку с сердцем несостоявшегося убийцы. Считай, что могильный камень для глупой сквибки и ошейник на мою шею. Смешно, не правда ли? -      Если тебя отвращают Пожиратели Смерти, то почему ты так много внимания уделяешь профессору Синистер? И не надо говорить, что все ваши встречи случайны! Ни о ком другом она не заботится так, как о тебе, и лишь в отношении Авроры ты позволяешь себе слабости, вроде прогулки под руку по ночной школе. -      Я галантен и учтив! – пряжка расстегнулась, концы ремня повисли вдоль бёдер, пришёл черёд пуговиц. Одна, другая, третья… – И всегда ценю дружеское участие своих коллег. К сожалению, мало кто может рассмотреть за лесом деревья и найти разницу между влюблённостью, похотью и дружбой. В наш пошлый век люди стали такими циничными…       Я вспомнил о том, что прежде, чем снимать брюки, надо бы избавиться от сапог и присел на край чайного столика, чтобы стянуть их. Не на диван же, там всё моим тряпьём было завалено. Дамблдор, прямо перед которым я и расположился со всем неудобством, как-то не так меня понял, резко развернулся и чуть ли не выбежал в коридор. -      Жду тебя через час! -      Вы куда?! – я выскочил следом за ним. – А как же ванна? Вы обещали! -      Через час! – директор даже не обернулся. -      Вот так всегда, – пробормотал я, глядя ему вслед. – Сначала лапшу на уши навешают, а как до дела дойдёт, так в кусты! И что мне, такому нежному и ранимому, теперь делать? -      Например, одеться… -      Ой, Септима! А ты здесь откуда? – я с удивлением посмотрел на запыхавшуюся преподавательницу нумерологии. -      От Флитвика! Твоя домовуха появилась у него и заявила, что в твои комнаты ворвался управляющий замка и назревает что-то нехорошее. Теперь я думаю, что это самое нехорошее означало не твою преждевременную смерть, а кое-что более худшее… Пожалуйста, оденься! Мы же как раз находились у Флитвика все вместе и занимались разработкой результата твоей больной фантазии, так что сюда сейчас обязательно прибежит ещё кто-нибудь. Я велела остальным ждать моего возвращения, но ты же знаешь, что… -      Что некоторым прекрасным волшебницам очень нравиться меня спасать, – закончил я за неё, а потом сразу перешёл к делу. – Наш заботливый и ласковый начальник пытался намекнуть мне на более чем тёмное прошлое Авроры, – я похлопал себя по левому предплечью. Септима закаменела и даже прекратила попытки перевести дух. – Передай ей, чтобы она не покидала замок, не ходила по коридорам одна и чуть что звала Люччи. -      Почему? -      Потому что директор нашёл-таки у меня слабое место и стал давить на него. Не хочу, чтоб он додавил до крови. -      Почему ты, зная об этом, не пытаешься обезопасить себя самого, а думаешь об Авроре?! -      Я не воюю с женщинами, Септима. Могу подраться, если они начинают первыми, есть у меня такая дурная привычка – защищать свою жизнь без оглядки на пол. Могу убить, если мне втыкают нож в печень или травят во время ужина ради моей добычи. Но использовать, шантажировать, унижать и выставлять в качестве показательной жертвы? Увольте, это не ко мне. -      Ты хоть брюки застегни, рыцарь… -      Я не рыцарь, и даже не оруженосец, – ответил я, начиная возиться с пуговицами. Септима резко повернулась ко мне спиной и взмахом палочки создала вокруг нас непрозрачную тёмную стену. – Я охотник, и не больше. А сейчас прости, но мне надо в ванну. У меня были планы на этот вечер! -      Ты не должен судить Аврору по словам Дамблдора! Он опять не сказал всей правды и… -      Я знаю. -      Что?! -      Я знаю всё про вас пятерых, почему вы оказались запертыми в Хогвартсе и играете по чужим правилам не в свою игру. Меня это не волнует. Абсолютно. Херовое прошлое есть у каждого, даже у нашего мудрого и милостивого предводителя, Светоча Магии и Образца Справедливости. И у меня тоже. Поэтому моё отношение к тебе и твоим подопечным останется таким же, как и было. -      Да что ты за человек такой, а? – вздохнула она, всё ещё стоя ко мне спиной. -      Ну, например, красивый. Это определение подходит? -      А ещё наглый! Гилдерой, в прежние времена тебя бы выгнали из школы только за то, что ты появился в коридорах без верхней мантии или камзола, а сейчас ты стоишь тут с голым торсом, в расстёгнутых брюках и ещё глумишься! -      В упомянутые тобой прежние времена директор школы тоже бы стоял и наблюдал за сеансом бесплатного оголения, не делая ни попыток его прекратить, ни уйти до момента расстёгивания брюк? Какое хорошее было время, жаль, я его не застал! Ладно, мне пора, у меня там ванна стынет и лепестки цветов мокнут. Всё, что я купил по вашему списку, передам позже. Не скучайте и успехов! – я попытался уйти и закрыть дверь, но Септима меня остановила. -      Подожди. Ты… Спасибо, Гилдерой. -      Можешь не благодарить меня за мою скромность. Ходить по коридорам без брюк –перебор даже для меня! – и я закрыл дверь прежде, чем Септима успела сказать хоть что-то ещё.       Ох уж это размазывание неловких слов и косных благодарностей за то, чего я не совершил. Подумаешь, не стал судить о людях по сухим строчкам аврорских дел, доверившись собственному мнению. Да и было-то тех дел… только Чарити на штраф налетела! Тоже мне, великие преступницы, гроза криминального мира Магической Британии. Им до меня, как до Ромвека пешком, дилетанткам!       Полночи я писал, пытаясь вывести персонажей из той ситуации, куда сам и загнал, потом уничтожил половину написанного и начал заново. Люччи разбирала покупки согласно списку, так как у меня всё лежало вперемежку и мотки манганиновой и нихромовой проволоки соседствовал с баночкой крема для Сивиллы и чулками Чарити. Люпин молчал – в последнюю ночь полнолуния ему было плохо, и он наверняка мучился в своём «волчьем углу» в хижине Хагрида, так что никаких новостей о его очередной попытке вызнать мой страшный секрет пока не было. Я иногда косился на Карту Мародёров, расстеленную на полу рядом со мной, и наблюдал за тем, как в кабинете директора появляются то Трэверс, то Дедалус Дингл, то Грюм. Надо было поторопить Данбара с исполнением его части нашего договора. Время шло, а никаких подвижек со стороны графа так и не наблюдалось. Он что, решил расплатиться со мной после того, как я выполню свои обязательства? Одно слово – шотландец! Жадный даже там, где от него ничего не требуется! Ничего, я ему такой результат преподам, на серебряном блюдце с изумрудной каёмкой, что он вовек не забудет этого.       Для того, чтобы отвести от себя подозрение, я иногда оставлял ежедневник Реддла под присмотром Люччи, чтобы она старательно записывала всё, что появлялось на магической копирке, а сам выползал наружу и с какой-нибудь невнятной целью или прогуливался перед избушкой Хагрида, мозоля Люпину глаза, или же нагло заходил в гости. Один раз даже спросил, не терял ли у них в лачуге свою записную книжку. Оба клятвенно заверили меня, что нет! Оборотень при этом косился в сторону своей койки так, что даже самый недогадливый аврор понял бы, с чего надо начинать обыск.       Когда в понедельник я опять навестил лесника, Люпин, старательно изображающий простуду, лежал у себя за ширмой и спешно прятал что-то под матрас. Я выпил невкусного чаю, пожаловался не неприступность гордого обитателя подземелий, отказывающегося не только погулять со мной, но и обсудить последнюю коллекцию одежды от Вивьен Вествуд, на учеников, путающих боуги и баггейна, на маленькое жалованье, а когда уже уходил, то Хагрид нагнал меня во дворе и тихим шёпотом, что в его случае было сравни чуду, спросил: -      Мистер Локхарт, вот вы тварюшек всяких хорошо знаете… Нет у вас какого успокоительного для этих, ну, для оборотней? А то Римусу в последнее время уж очень плохо. Нервный он, огрызается, а по полной луне так вообще взбесился – бегал, деревья грыз, даже зуб себе сломал! -      Прости, Хагрид, но мне известно только одно успокоительное для такого случая, – я наглядно провёл пальцем по шее. – Но я знаю того, кто с радостью поможет! Я спрошу у милого Северуса и сразу передам лекарство тебе. Поверь мне, он не откажет! -      Вот и славно! А то переживаю я за Римуса, у него жизнь и так не сахар, одиннадцать лет бродяжничать это вам не шутки, а тут ещё и беспокойство из-за школы… Граф-то его как пить дать уволит, Дамблдор сказал, что Данбар теперь лютует, придирается ко всему, кабы ему должность помощника лесника лишней не показалась! -      Ну что ты, директор обязательно защитит нас всех. Разве он сможет оставить Хогвартс в беде? Ты даже не представляешь себе, как ему приходится крутиться ради нас и на какие жертвы идти. -      Ох, великий он человек, Дамблдор-то. Он и меня в школе оставил, когда директор Диппет после того случая с бедняжкой Миртл исключил, и Римуса вон пристроил. -      Неужели директор никак не помог тебе оправдаться? -      Да что слово полувеликана против слова ученика Хогвартса стоит-то? – всхлипнул тот. – Меня кроме Дамблдора и слушать никто не стал. Как Том Реддл обвинил меня, так и все и согласились. Хорошо хоть, когда палочку мою сломали, директор мне обломки отдал, на память, да. Я ему всё тогда рассказал, про то, что между мной и Реддлом было. Я ж ему Арагога показывал, Тому нравилось с малышом играть – он пока в детёнышах ходил такой милый был, пушистый, даже не кусался особо. Да и яда в нём ещё не было – жвалами руку прихватит, поверещит немного, и выпустит. Игрался он так… А тут как Миртл померла, так подменили его будто. Сначала на меня подумал, да директору Диппету донёс, а после таким заносчивым стал, злым, что это считай на шестой курс вообще другой человек приехал! Мож, влюблён он был, в Миртл-то, вот и не перенёс её смерти? Профессор Снейп тоже, как Лили Поттер померла, совсем злым стал. Ой… чё-то я разболтался, мистер Локхарт, вы не слушайте меня! -      Хагрид, я учился в Хогвартсе вместе с Северусом и Лили, и прекрасно обо всём знаю. Тебе не стоит стыдиться своих слов. Потерянная любовь – это яд для измождённого страданиями сердца. -      Как вы красиво сказали, – восхитился он. Я понимающе похлопал его по руке и поспешил вернуться в школу. Морозец начал кусать не на шутку, а стоять в снегу и слушать лесника было банально холодно. Никогда не любил зимнюю охоту, всегда старался в это время перебраться куда-нибудь на юг, в Испанию или Италию.       Снейп сначала послал меня в гости к Мордреду, когда я с самым глупым видом попросил у него «очень сильное и очень специфическое успокоительное», а потом вдруг расцвёл, самолично сбегал к себе в класс и принёс мне фиал с мутно-голубым содержимым. Я с чистым сердцем вручил этот дар леснику, а потом мне же пришлось будить выпавшего на сутки из реальности Люпина. Только время потерял! Говорят же: не делай добра – не получишь по морде. С другой стороны, у меня появилась возможность заняться защитой Авроры!       Мордред… Это была не комната – чулан! Девяносто квадратных футов, маленькое окно-бойница, кровать, письменный стол, неудобное даже с виду кресло, шкаф и нечто среднее между чайным и туалетным столиком под небольшим зеркалом. За узкой дверью, судя по всему, притаилась уборная, в которой вряд ли наличествовала ванна. Максимум – душ, как у меня в прошлом году. И это с учётом того, что до моего нынешнего появления роскошные апартаменты Слагхорна простаивали впустую! Я внёс ещё один пункт в список под названием: «Почему Альбус Дамблдор мудак» и принялся за работу, стараясь не обращать внимание ни на запах ирисов, стоящих в центре заваленного книгами и бумагами стола, ни на двух неразлучных подружек, которые сидели на пыточном ложе, именуемом односпальной кроватью, и с интересом следили за моими манипуляциями.       Я легко нашёл все ставы, начертанные Вирсавией, и после недолгого изучения стал их дополнять, а не исправлять или переделывать наново. Попутно приходилось объяснять коллеге-рунологу что и зачем я делаю, как три вида рун сочетаются друг с другом и почему вот тут кано необходима, а вот здесь без неё прекрасно можно обойтись. Аврора почти всё время молчала и, кажется, просто наслаждалась чужим разговором и тем, что в её чулане появились гости. Чулан… Моргана, да у нашего Светоча просто мания какая-то – засовывать людей и детей в условия, в которых у них точно потечёт крыша, а потом следить за последствиями принудительной изоляции! Один чуть в обскура не превратился, другая спиваться начала, третья тоскует по звёздам, сидя в каменном мешке…       Под конец, когда углём, кровью хозяйки комнаты и банальной краской были начертаны все необходимые знаки, я призвал Люччи и велел ей принести гобелен из моей комнаты. Моя домовушка сначала недоумённо затрепетала ушками, так как в хогвартской спальне у меня не было гобелена, а затем просветлела, засияла и в течение минуты доставила большой гобелен с изображением аллегории лета работы самого Шарля Лебрена. Медово-золотой и нежно-зелёный, пронизанный алыми росчерками обрамления, он был необходим этой комнате также, как цветам необходима вода, а птицам – крылья. Я самолично повесил его на стену, прикрыв единственные крупный став, которому не нашлось потайного местечка за шкафом или под ковром, и остался доволен своей работой. -      Вуаля! Теперь ты можешь без страха и опаски читать самые опасные маггловские книги, вроде учебника физики для пятого класса! – заявил я, разглядывая результат своих трудов. Магический фон не изменился, ни одного гальдрастава не было заметно для постороннего взгляда, и даже кровью не пахло – малейшая ошибка в активации рун могла привести к тому, в комнатёнке Авроры всё время воняло бы, как на древнем капище. Была такая «приятная» особенность у древнего знания наших предков. -      И что это даст? – с интересом спросила Вирсавия, наконец удовлетворившая своё любопытство. Пусть к себе в комнаты я её и не пустил, зато дал вволю утолить любопытство иным способом. Она была довольна. -      Как это – что? Защиту! Кроме прямой угрозы есть ещё такие замечательные вещи, как дурные намерения и неуёмное любопытство, а руны, благодаря своей метафоричности и зыбкости, очень хорошо справляются с такими неустойчивыми эмоциональными векторами! Против прямого насильственного проникновения вроде использования тарана – увы! – они не спасут, но тут порой ни крепостная стена, ни трусы из гоблинской стали не помогут. А вот о взломе и тайном проникновении можешь забыть. Ну как, ты довольна? -      Даже не представляешь себе, насколько. Но зачем мне этот гобелен? Он какой-то особенный? – Аврора с недоверием поглядывала на узорчатое полотно. -      Самый обыкновенный. Мне просто нечем было прикрыть финальный став. -      Ты мог сказать, чтоб мы пересели, и спрятать его под кроватью, – логично заметила Вирсавия. Аврора вдруг смутилась. Ясно, под кроватью склад, не даром покрывало свисало до самого пола. -      Конфетные фантики, запасы огневиски или труп того безумца, который посмел заявить, что Плутон – не планета? – тут же полюбопытствовал я, представляя себе, какой милый скелетик может скрываться под кроватью у Авроры. -      Чехлы с зимней одеждой. У шкафа всё время сбоят чары расширения пространства, и он периодически плюётся в меня моими же платьями. Никаких тайн, Гилдерой, я абсолютно скучный человек. -      Починить? Ну, шкаф? Под кроватью надо хранить книги, выпивку и драгоценности, а не зимние сапоги и шляпную коробку. -      Ты и это можешь? Не думал заняться оказанием бытовых услуг? За них хорошо платят! -      Вирсавия, у скучающих домохозяек Англии не хватит денег на мои услуги. Я очень много беру! -      Почему? -      Потому что я жадный. Так, что тут у нас? Сколько лет этой рухляди?! Аврора, скажи, что тебя просто засунули в старую кладовку, не потрудившись вынести из неё хлам, потому что я поверить не могу в то, что тебе намеренно предоставили эту древнюю сломанную дрянь! -      Я сама её выбрала, Гилдерой. Вот, опять прогадала! – она засмеялась над этими словами как над шуткой, понятной лишь её одной. -      Ты мазохистка? – мой вопрос был шутливым лишь наполовину. -      А это кто? – искренне полюбопытствовала она и я осёкся. -      Так, понятно, я пошёл чинить шкаф. Если надо прибить полочку или ввинтить крючок в стену, ты только скажи. Про розетки спрашивать не буду, в Хогвартсе электричества нет и не предвидится, и это, наверное, только к лучшему! -      Ты имеешь в виду последствия столкновения энергетических потоков? Разве изоляция не позволит сочетать их? – судя по уверенному тону, Вирсавия разбиралась в маггловских достижениях куда лучше Авроры. -      Да тут весь замок надо будет стекловолокном укрывать, чтобы хоть один электроприбор сработал! Фон запредельный, да ещё и нарастает всё время, – болтал я, поправляя наполовину выдохшиеся, наполовину разъехавшиеся вкривь и вкось чары. И что Аврора имела в виду, когда сказала, что сама выбрала себе такую убогую мебель? Она что, наказывала себя за что-то? Или её обманул вид старинного шкафа, который она вместо развалюхи приняла за антиквариат? Ах, сколько загадок, и мне совсем не хочется их отгадывать. Пусть моя муза хранит их и дальше, они принадлежат только ей. -      Ты знаешь очень много о мире обычников, хотя, вроде бы, живёшь только в магическом, - осторожно заметила Аврора, когда мы с её подругой перестали обсуждать толщину теоретической изоляции древнего замка. -      Твари водятся и в городских трущобах, и в аэропортах, и на заводах. Их ареал, к сожалению, не ограничен только лесами и могильниками, поэтому хороший охотник должен ориентироваться везде, где может ждать его добыча! А, во-вторых, мне просто нравятся кино, маггловская мода и машины! Они гораздо удобнее метлы, да и теплее. -      Пожалуйста, не говори, что у тебя ещё и машина есть. Чарити предполагала что-то подобное, но мы ей не верили. Зачем тебе этот четырёхколёсный металлический гроб?! – кажется, Вирсавия пребывала в натуральном ужасе. -      Ты просто никогда не ездила в «Астон Мартине»! – мечтательно вздохнул я, вспоминая свою красавицу. Это была моя машина, целиком и полностью. Даже цвет я выбрал исключительно по себе и своей душе. Джону, между прочим, понравилось!       На следующий день Люпин прекратил меня огорчать и начал радовать. Перепуганный тем, что я слишком долго ошивался возле его тайника с ежедневником, пока он дрых, Римус дошёл до нужно кондиции и повёлся-таки на провокации Реддла. Два часа ничего не происходило. Я сидел одетым в броню, заранее закутанный в одолженную у Гарри мантию и следил по карте за тем, когда появится Люпин. Сам Поттер находился рядом и тоже бдел – я не собирался привлекать его, но поиски василиска касались Фэй, и мальчик не захотел остаться в стороне, когда я попросил дать мне на пару ночей мантию-невидимку. Наконец, в половину третьего ночи, Люпин добрался-таки до границы нашего тайного защитного контура, и я нутром ощутил его проникновение за его пределы. Оборотень был условно-разрешённым посетителем Хогвартса и поэтому охранная система пропустила его, но о визите предупредила со всем возможным тщанием. Я потёр грудь, морщась от боли, выслушал от Гарри пожелания удачи и отправился на охоту. Мне было интересно – как Люпин проникнет в женский туалет незамеченным, но он сумел удивить меня и переиграть. Видно, о запрете нахождения в девчоночьих уборных людей мужского пола, не являющихся учениками, было известно и Реддлу, так что он не повёл Люпина к месту смерти Миртл Уоррен.       Я едва успел добежать до выхода из тайного лаза, соединившего железнодорожную станцию со школой, и с удивлением увидел перед собой не робкого, немного затравленного придурка с виноватым взглядом, а уверенного в себе хищника, готового к любой неприятности. Жёсткий взгляд, бесшумный шаг, чёткие движения – всё это разрушало прежний, тщательно выпестованный образ недоумка. К счастью, он не заметил моего присутствия и направился в сторону третьего этажа, выбирая только те коридоры, где не было портретов. Приблизившись к пустому участку стены, Люпин начал шипеть, старательно воспроизводя парселтанг. У меня, кстати, получалось лучше и быстрее! Часть стены отъехала в сторону, явив чёрный провал, и оборотень, наколдовав люмос, бесстрашно сунулся внутрь. Я еле успел заскочить за ним – так быстро двигалась эта двойная фальшивка! Мы находились внутри гигантской трубы, такой просторной, что в ней легко мог проползти монструозный василиск, и даже для парочки тощих гриффиндорок место бы осталось. По трубе мы шли недолго, минут двадцать – вскоре путь нам преградила очередная стена с двумя змеями и Люпин потратил десять попыток на то, чтобы открыть её. За ней нас ждал подземный зал с каменной обезьяной и колоннами.       Да ладно! Я же проверял всё! Люпин, шатаясь и то и дело заваливаясь набок, добрался до странной статуи и снова зашипел. Я старался запомнить издаваемые им звуки, но уж больно быстро и гладко он в этот раз изображал сломанный пульверизатор! Раздался скрежет, нижняя челюсть пародии на Слизерина поползла вниз и внутри показалось движение. Я вовремя спрятался за колонну, желая избежать повторения опыта бытия мясной статуей, и успел подумать о том, как же Люпин будет спасаться от взгляда василиска? Наплевав на всё, я осторожно высунулся из-за своего укрытия и увидел одновременно прекрасное и чудовищное зрелище – Римус Люпин с совершенно пустым взглядом стоял едва ли не в центре зала, держа в руках сияющий чернотой ежедневник, а вокруг него скользила, извиваясь могучим телом, древняя полумифическая тварь. В следующие полчаса не происходило ничего интересного, разве что Люпин что-то бормотал, будто общался с кем-то, а потом оборотень вместе со змеёй направились в сторону раскрытого лаза и выбрались в школьный коридор. Я, чтобы не быть замеченным и не попасть под случайный удар змеиного тела, проехал весь путь от Тайной Обманки до выхода на конце василискового хвоста – тварь шарахалась от стенки к стенке, она бы от меня и мокрого места не оставила, а бежать позади, рискуя не успеть выбраться наружу, я не мог. К счастью, моё присутствие осталось незамеченным.       Какое-то время василиск бесцельно поползал по школе, потом резко метнулся за кем-то невидимым и заглотил его, шипя пробитым шлангом. Мне только и осталось, что пожелать хорошего посмертия несчастному домовику. Интересно, а сколько их пропало в предыдущие месяцы? Ещё через час, не встретив больше никого на своём пути, Люпин, старательно держащийся позади змеиной головы, чтобы не напороться на его взгляд, вернул своего нового приятеля в логово, скрытое в голове каменного уродца. А потом мне пришлось тащить этого придурка, лишившегося сил, прямо до потайного хода, потому что оставлять его в подземелье было нельзя, а своим ходом он никак не смог бы выбраться. Люпина просто вырубило, будто кто-то ударил его камнем по голове! Значит, вот как это происходило – Реддл брал под контроль тех, кого успевал опутать своими чарами, и использовал в качестве заклинателей змей, заставляя выгуливать свою зверушку. Но зачем? Что это ему давало? Я вспомнил чёрные пятна чужой ауры, которые мы с Джоном смогли найти только с помощью Гарри, и до меня наконец дошло.       Эта скотина искала себе носителя!       От неожиданно озарения я едва не выронил Люпина, но вовремя подхватил и не дал состыковаться головой с камнями. Занеся его подальше вглубь тайного тоннеля, я вылез наверх, закрыл вход и поспешил вернуться в свои комнаты. У меня там Гарри без присмотра остался, и Люччи, которую очень нервировало, когда я куда-то пропадал. По пути я едва не столкнулся с Мактавишем, который патрулировал коридоры с палашом в одной руке и с палочкой в другой. Он выглядел настороженным, будто что-то смогло его побеспокоиться, и через каждые пять шагов проверял коридор заклинанием поиска жизни. Гоменум ревелио прошло сквозь меня, так и не обнаружив… -      Ну что, рассказывай! – Гарри вцепился в меня, как только я шагнул на порог. -      Тише! Сначала скажи, что ты видел на карте? -      Только Люпина, тебя она благодаря мантии ни разу не показал. Оборотень скакал по всей школе, то в одной стене был, то в другой, я еле успевал отслеживать. А потом он и вовсе пропал! Это что, у нас тайные порталы в никуда есть? -      Не в никуда, а в Великую Обманку! То, что скрывается в подземельях, не Тайная Комната, а издевательство! -      Тогда это не Тайная Комната, – твёрдо заявил Гарри, сворачивая свою драгоценную мантию. – У Слизерина там было что-то вроде смеси личного кабинета и спальни, где он прятался от учеников и отсыпался после долгих экспериментов или ссор с Годриком и Хельгой. Он после них всегда переживал и хандрил. -      Значит, мы с Джоном в своих догадках были правы… А ты где это вычитал? -      В дядиной книге, – с довольным видом пояснил тот. – Дядя Тиберий не поленился в своё время съездить в Испанию и нашёл там в одном из архивов письма Салазара, которые тот писал своей сестре, оставшейся в древнем Арагоне, когда он перебрался в Англию. Дядя много чего интересного про Основателях написал, это книга и стала одной из причин, чё его Пожиратели так невзлюбили и пытались убить, когда он в очередной раз Смертеморде отказал. Ну, там вообще всё не как в учебниках – дядя Тиберий считает, что основной причиной ссоры Слизерина с Гриффиндором был не вопрос главенства чистокровных, а проблема подчинения маггловским королям. Салазар хотел, чтобы у магов был свой правитель, а Годрик всё время доказывал ему, что это невозможно и у обычников и волшебников должен быть единый правитель, как сейчас. И никакой страшной ругани между ними не было, так, ерунда, которую хронисты раздули! -      Тогда понятно, почему я об этой версии ничего не знаю – до недавних лет книги Тиберия было почти невозможно достать, а у меня долгое время волновало что угодно, но только не история магии, – я вздохнул и устало опустился на пол. – Ладно, тебе пора к себе. Я тебя так совсем без сна оставлю. -      Фигня! На уроке Бинса посплю, – отмахнулся тот. – Ты лучше расскажи, твоя фальшивая книжка действительно работает? Она ведь как-то влияла на Люпина? Потому что от настоящего ежедневника такой жутью воняло, что Люччи паниковать начала, а у меня чуть-чуть голова разболелась. -      Ещё как работает, хотя и не должна. Это же муляж, копирка! То Люпин как пьяный шатался, то как инфери бродил, а потом и вовсе уснул, идиот. Моя поделка ещё и сияла, как грёбаный фонарик. Понятия не имею, как так вышло! Я ведь охотник, а не исследователь темномагических артефактов. Тут нужен разрушитель проклятий, не меньше. -      Типа брата Джинни и Рона? – Гарри уселся рядом со мной и тут же вцепился в мою руку. Ясно – переживал, нервничал, теперь старался убедиться в том, что я рядом, жив и никуда не пропаду. -      Ну да, только мы же не сможем его привлечь к этому делу! Прости, Гарри, но у меня к Уизли нет никакого доверия по ряду очень странных причин. Особенно к старшим. -      Джинни тоже считала, что её старшие братья – Билл и Чарли – какие-то странные. Я, пока тебя не было, дневник Фэй полистал… Чё, его же надо до конца перевести! -      Надеюсь, ты больше ничего не трогал? -      Только твои расчёски и воротники, хочу себе такие же, – тут же разулыбалось это чудовище. – Шучу, ничего я без разрешения не брал, я же не совсем безмозглый в твоих вещах копаться, найду ещё что-нибудь… Так вот, Фэй писала, что Джинни часто упоминала о том, что её старшие братья не такие, как папа, совсем на него не похожи и поэтому после окончания школы сразу удрали из дома! Один к гоблинам, а другой к драконам. Она считала это нечестным. -      Час от часу не легче, – я потёр лицо ладонью и зевнул. – Только семейных тайн Уизли нам тут не хватало. От своих бы отмахаться. -      Ты-то отмашешься… У директора ночью Трэверс был. Он у него полчаса провёл, а потом тот самый Дингл появился и попёр прямо к комнате нашей астрономички! Она там внутри вместе с рунологичкой и маггловедкой сидела, как поместились втроём – неясно! Дингл почти час возле чужой комнаты крутился, а потом на этаж поднялся Мактавиш и этот хмырь сбежал, я его прямо до кабинета директора отследил. Тётеньки-преподавательницы и сейчас у астрономички сидят, можешь сам посмотреть. -      Нет нужды, – я ощутил что-то вроде облегчения. Значит, я не зря старался над защитой Авроры. Пригодилась! А вот Дамблдору пригодится удавка, когда я до него доберусь… Начал-таки воевать с женщинами, ублюдок. -      А ещё Снейп опять кругами по своей комнате бегал. Он несколько раз в коридор высовывался, доходил до угла, а потом возвращался к себе и снова начинал метаться. Придурочный… -      Ты даже не представляешь себе, насколько, – я не стал спорить с мальчиком, тем более что мне стали понятны метания Северуса. То ли он знал, то ли догадывался о планах своего патрона, вот и мучился, разрываясь между честностью и послушанием. Интересно, его сомнения можно считать положительной динамикой, или нет? – У нас тут василиск на оборотневом выпасе, а Снейп спринтерские забеги устраивает! Хорошо хоть, что они не встретились, две гадюки. Представляешь, какое ужасное вышло бы украшение для сада? -      Фу, расколдовывай ещё потом! А вот домовика жалко, – вздохнул Гарри. – Если так дальше пойдёт, змеюка всех эльфов в Хогвартсе пожрёт, гадина! -      Не успеет. Надо будет убедиться в том, что Люпин уже не отвертится, и вызывать Данбара. Покажу ему на чужом примере, как всё было, убью василиска, уничтожу эту тёмную погань, и можно будет встречать Йоль. -      На словах оно всё просто… -      Это дико сложно, Гарри, даже на словах, – я снова зевнул. – Одна ошибка и мы все окажемся в такой яме, что и вовек не выберемся!       На следующий день за завтраком сова принесла мне письмо от Трэверса. Я сжёг его, не читая, прямо на глазах у Дамблдора и отправился преподавать рэйвенкловцам правила поведения на болоте, населённом тёмными тварями. В обед сова доставила ещё одно послание и его постигла участь первого. Я уже начинал потихоньку злиться, потому что у меня имелись дела поважнее, чем переписка с чистокровным выродком, пытающимся въехать в Авалон на моём горбу, хотя это он и его скудоумный племянник должны были стоять на карачках, под седлом, и грызть удила. Дамблдор недовольно косился на меня, но молчал. После того, как обед закончился, он попытался задержать меня и что-то спросить, но между нами с самым решительным видом вклинилась Септима и директор был вынужден сделать вид, что забыл что-то в своей башне и едва не сбежал от разгневанной предводительницы львов. Кажется, профессор Вектор более чем серьёзно отнеслась к тому зрелищу, свидетелем которого стала, и теперь собиралась блюсти мою потрёпанную честь всеми доступными способами. Было и смешно, и грустно и... приятно. Я любил, когда обо мне заботились!       По прошествии нескольких дней у меня оказалось слишком много пищи для размышлений, а в комнатах всё время что-то отвлекало - то недописанная книга, то желание перебрать рубашки или что-то почитать, так что я решил предаться раздумьям подальше от соблазнов. На внезапную ночную прогулку я отправился вместе с Люччи. Она немного переживала из-за того, что по собственной воле заявилась к Флитвику и попросила о помощи и теперь боялась последствий своего отчаянного поступка. Домовиков, способных на принятие самостоятельных решений относительно жизни и безопасности хозяев, считали ненадёжными и обычно от них избавлялись, сдавая в Отдел Тайн. Как того самого замарашку, которого моя фэйри поймала в Больничном крыле... Но Декан и подружки Септимы молчали, благородно сделав вид, что ничего не заметили, и я даже начал испытывать к ним что-то вроде благодарности. Потерять Люччи я никак не мог, она была слишком дорога мне. Домовушка невидимкой следовала за мной, куда бы не заносили меня ноги, следила за безопасностью и иногда гоняла решивших подсмотреть за мной школьных домовиков. Пустые и заброшенные классы, редко посещаемые коридоры, кладовки со всяким хламом и тёмные тупички влекли меня, как будто я снова был второкурсником, ищущим убежище для себя и своего друга. Я даже посетил одно из наших с Джоном любимых мест – на четвёртом этаже, где рядом с дверью висел гобелен с изображением Девы Озера и стояли настолько старые и ржавые доспехи, что их было страшно трогать. Всё осталось прежним – те же составленные у стены старые парты, мутные окна, скрипучие доски и стулья, собранные в подобие шатких коек, где можно было перетерпеть ночь, если становилось совсем уж плохо в своей спальне.       Я избавил стулья от пыли, осторожно растянулся на дощатых сиденьях и уставился в потолок. Пришла пора подумать о насущном... По моим подсчётам получалось, что Фэй и Джинни выпускали василиска раза три, не больше. Один – на Самхейн, когда его заметила Луна. Второй – когда мы смогли избавить девчонок от влияния Тома Реддла. А третий был до, где-то в октябре, после которого у Фэй и начались провалы в памяти и путаница в днях. Люпин пока что сделал только первый шаг на уже пройденном гриффиндорками пути, да и был он взрослым мужчиной, а не двенадцатилетней девочкой, но на него, судя по реакции, воздействие проклятого ежедневника оказалось куда более сильным, чем на детей. Девчонки в отличие от него в обморок не падали, иначе как они бы выбрались наружу, когда пришли бы в себя? Что-то не складывалось. А может, живущая в дневнике дрянь уже успела подкрепиться девчачьими силами, и поэтому ей удалось так легко взять в оборот Люпина? К тому же, девчонки, пусть и подсознательно, но сопротивлялись влиянию Реддла, а вот Римус влетел в чернильную ловушку обеими ногами и едва ли не с песней. Главное, чтобы он не испугался и не пошёл на попятную, как я тогда с его помощью смогу удовлетворить Данбара?       А ещё директор. Мордред, как всё сложно…       Чего Дамблдор добивается? Хочет избавиться от власти Данбара путём стравливания интересов владетельного графа и Пожирателя Трэверса? Ну да, под это дело и мной пожертвовать можно. Или подстегнуть к свершениям, чтобы я точно влез в ловушку с ежедневником, пытаясь доказать всем, что я тут самый крутой и умный. А ведь я, не будь у меня опыта пребывания под воздействием почившего зеркала Еиналеж, мог попытаться самолично затеять переписку с Реддлом. Ох, как бы красиво я тогда вляпался! Ха! А ведь директор наверняка думает, что это именно я выпустил на днях василиска. Если я почуял пробуждение твари, то уж он точно должен был ощутить его присутствие. Значит, теперь Светлейший ещё больше уверен в моём так называемом «падении во тьму». Наверное, поэтому он снова и стал давить на меня, желая решить проблему между мной и Трэверсом до того, как я слечу с катушек и ухудшу положение дел в школе. Или просто хотел пораньше довести до края и посмотреть на мою реакцию, чтобы проверить, насколько я в себе? Как много вариантов действий, как мало точных данных… Надо будет немного усилить эту его ошибочную убеждённость. Люблю расстраивать людей! Ничего, я справлюсь. Джон в меня верит, я не могу подвести его.       Я опустил руку вниз и нащупал на обратной стороне сиденья глубоко вырезанные буквы.       Г. Р. 04.77.       Гаер и Рыцарь, апрель тысяча девятьсот семьдесят седьмого. Именно тогда Джон стащил меня с парапета Астрономической башни и, не имея возможности изменить ту ситуацию, в которую я попал, смог помочь измениться мне. Действие или бездействие. Желая избавиться от меня, знающего о том, что Неназываемый жив, директор подверг учеников школы опасности, прошляпив новую опасность, связанную с Тёмным Лордом. У меня не осталось сомнений в том, кто именно скрывается под именем Тома Реддла, а уж Дамблдор знал об этом наверняка. И учитывая это, он оставил всё как есть и занялся политикой, стравливанием преподавателей и играми в вершителя судеб. Я должен сделать так, чтобы до Йоля эта светозарная скотина покинула школу, и я это сделаю! В этот раз он от меня не уйдёт, я ведь действительно лучший охотник! -      Мистер Локхарт, вот ваши кораблики! – Луна поставила на письменный стол сапоги, всё ещё находящиеся под действием трансфигурации. – Спасибо вам большое, но они мне больше не нужны! -      Неужели, ты научилась ходить по воздуху? – с любопытством спросил я, оглядывая девочку. После того, как мы погуляли по подземельям школы, я сам стал обращаться к ней по имени и Луне Лавгуд это понравилось. Я бы не сказала, что она сильно изменилась. По-прежнему немного рассеянная и словно погружённая в саму себя, дочка Фила на первый взгляд была всё той же лохматой и весьма эксцентричной особой. Изменился её взгляд – он стал более осмысленным, из него пропали скука, пустота и отстранённость. Не знаю уж, чем именно Сивилла занималась с Лавгуд и чему учила её, но девочке это явно пошло на пользу! -      Пока нет, но мне нравится ваша идея, я обязательно попробую научиться этому. Нарглы вернули всю мою обувь и теперь уже целую неделю не таскают её! – радостно сообщила она. -      Ах, вот оно что… У них мёрзли собственные лапы, и поэтому они воровали у тебя ботинки. Тебе стоит связать им тапочки из яркой пряжи и подарить на Йоль! – заметил я, поглядывая на класс, уже готовый к началу урока. Несколько «нарглов»-первокурсников тут же уставилось в пол или стену, старательно выдавая себя стыдливой неловкостью. -      Я не успею. Я плохо вяжу, мистер Локхарт. Но я вас поняла и обязательно подарю им что-нибудь тёплое. А вы? -      Что – я? -      Что вы будете дарить своим нарглам? – она смотрела на меня так, будто всё знала. Всё! Я уже открыл рот, чтобы отшутиться, тем более что начинался урок и время для болтовни закончилось, но вместо этого сказал совсем иное: -      А что ты посоветуешь? -      Ну, это смотря кому, – протянула она, задумчиво дёргая себя за прядь волос. Если бы не изменения, произошедшие с Луной, я не заметил бы момента, когда в её серебряных глазах появилась прежняя мировая пустота. – Им, вообще-то, нужно одно и то же, чтобы они перестали мешать вам спать. Они прячутся, и поэтому надо сделать так, чтобы они прекратили это делать. Белый наргл слишком много звенит, а Чёрный очень глупо врёт. Надо, чтобы Белый прекратил бренчать, а Чёрный сказал правду! -      Спасибо, Луна! – я кое-как справился с желанием срочно записать откровения юной пифии. – Теперь на две проблемы у меня стало меньше. Садись на своё место, урок уже начался. -      Хорошо. Ой, вспомнила! А профессору Снейпу потребуется ёршик, можно даже Йоля не ждать, – и она наглядно показала мне, что этим ершиком нужно будет делать. Хорошо, что её слышали и видели одиннадцатилетки, ещё не испорченные избыточным знанием дополнительных аспектов взрослой жизни. Будь вокруг меня ученики постарше, класс потонул бы в смущённо-гадостном хохоте. Но милые скромные первокурсники не поняли ни то, что Луна сказала, ни то, что нечаянно показала.       Я едва смог довести урок до конца, так как идея, подкинутая девочкой, была чудо как хороша. А ведь это будет шикарная провокация, самая лучшая из всех, что я мог устроить, да и проблему с начавшим слетать с резьбы Северусом это могло разрешить самым простым и безболезненным способом. Ну, безболезненным для меня, конечно! Я, если честно, уже начал утомляться от амплитуды метаний этого мрачного гения. Будь он верной собачкой директора, я бы давно махнул на него рукой – ну, тявкает, язвит, портит жизнь детям. Подшутить над ним пару раз в неделю, и хватит! Так нет же – то он прилетает в Больничное крыло и начинает каяться, выплёвывая слова беспокойства о моей горемычной судьбинушке. То он ни на шаг не может отойти от детских обид и переносит их на ни в чём не повинного ребёнка, и я не только про Гарри – бедняга Лонгботтом, тоже сын аврора, начал огребать по полной на уроках зельеварения ещё до того, как полностью раскрыл свой антиталант. То Снейп чуть ли не рыдает от осознания красоты октябрьской ночи, а то поднимает руку на женщину, предварительно оскорбив. То ведётся на самую банальную провокацию, то строит из себя великомученика.       Ясное дело, что нервы у Северуса вдрызг, а извилины спутаны, как клубок ниток после игр шаловливого низзла, но хоть какое-то самообладание у него должно иметься! Нет - корчит из себя подобие Люциуса Малфоя, а потом срывается и становится собой. А ведь Маркус говорил о том, что Северус изначально был не то, что далёким от образца декана, вроде Флитвика, но и вовсе вёл себя как… мерзавец? Нет. Как дорвавшийся до власти обиженный подросток, который так и не смог повзрослеть, потому что у него не было на это шанса – запертый в Хогвартсе, он никуда не двигался долгие годы и ночь за ночью переваривал свои беды, невзгоды и проигрыши. Я даже не уверен в том, что он занимался развитием своего мастерства, стремясь утешиться в обществе обожаемых котлов, реторт и перегонных кубов. Каждый творец жаждет признания, а Северус даже не пытался поделиться своими достижениями. Единственное зелье, которое он официально усовершенствовал – пресловутое Волчье противоядие. То самое, над которым работали Поттеры. Вина, злость, сожаление, скорбь, ненависть и обида – всепоглощающая, почти детская, с соплями и топаньем ножками, которая была мне прекрасно знакома по моему собственному детству. Нет уж. Мужчина должен быть мужчиной. Он имеет право на слабость, но не имеет права быть слабаком. Слёзы нужны каждому, но невозможно жить, оставаясь малолетним нытиком. Злость необходима, но она стирает зубы до дёсен и превращает кровь в смоляной вар, сжигающий плоть. Любовь — это прекрасно, но когда по прошествии двенадцати лет весь мир застит женщина, никогда не бывшая твоей, которую ты, к тому же, предал, то это патология, а её надо лечить!       Гарри, вконец обнаглевший без присмотра Фэй, начал вызывать к себе Люччи и просить перенести его ко мне в гости, причём он каждый раз захватывал с собой зеркало и книжку на почитать, чтобы не отвлекать меня от дел. Он скучал, переживал за всех разом и отдельно за меня и Джона – как бы я не старался скрыть следы недосыпа, мальчик замечал, что я каждый день выматываюсь в ноль, а уж Джона не надо было рассматривать через аурную линзу, чтобы понять, насколько тяжело ему даётся служба без отдыха. -      Вы так сами себя в инфери превратите, – вещал Гарри, легонько стукая меня по макушке щёткой для волос. До Джона, общающегося с нами через сквозное зеркало, он дотянуться не мог и поэтому просто наградил нашего друга своим возмущённым взглядом. – До Йоля не дотянете, если так и будете себя выжимать. Ну, вот надо оно вам, а? -      Работа… -      Служба. -      А отдыхать вы когда думаете?! -      На Йоль, – ответил я, отбирая у него щётку. Что-то часто он стал тянуть лапки к моей коллекции, неужели приглянулась? Ну, буду знать, что подарить ему на праздники. -      Вы так до него не дотянете. А если дотянете, то все праздники проспите! Я-то думал с вами на каток сходить, никогда на нём не был, а в кино показывали, что это весело! В Литтл-Уингинге каток был, но я туда не совался – ни коньков, ни куртки тёплой, а если из кустов смотреть, как другие катаются, до Дадли заметит и поколотит. -      Сходим, – пообещал Джон. В этот раз он сидел не в канаве, а в пустой допросной камере, так как у него выдался краткий перерыв на дежурстве – он доставил трёх перебравших придурков, начавших колдовать прямо на глазах у магглов, да не где-нибудь, а на автостанции, и теперь ждал, когда ему дадут новое направление. Слышались голоса уставших авроров, восторженные возгласы курсантов, пришедших на практику, и вопли задержанных, которым очень не понравилось, что кому-то из них Джон сломал нос, а кому-то пару рёбер. Устроили попытку сопротивления аресту посреди непричастных обычников и теперь обижались, что с ними плохо обошлись. Джон сказал, что обливиэйторы до сих пор торчали на станции, аккуратно зачищая людям память и работая с примчавшимися на срочный вызов медиками. В таком случае больничные счета оплачивались не по маггловской страховке, а из бюджета нашей общины, и каждому такому происшествию дядя был рад до слёз и дрожи в желудке. -      Мы с тобой и на прошлый Йоль хотели на каток сходить, – напомнил я Джону. – Давай, что ли, хоть в этот раз выберемся! Нельзя же и дальше оставлять Генри без такой радости. Так, где ты вторую щётку взял? Прекрати меня стукать! – я с возмущением посмотрел на пацана, и он лишь расплылся в довольной и ехидной усмешке. -      А ты так на эту дурацкую проклятую книжку перестаёшь таращиться. Ну её, – надулся Гарри, которому явно хотелось залить ежедневник Реддла какой-нибудь едкой гадостью или вовсе сжечь. -      Я не таращусь, а слежу за действиями и намерениями противника! -      Как там Люпин, не совсем ещё мозгами поехал? – с умеренным любопытством спросил Джон, чуть понижая голос. Допросные камеры на то и допросные – сидя в них, можно слышать всё, что происходит снаружи, а вот то, что творится внутри, не услышит никто, но осторожность не бывает лишней. Кажется, он даже трёхконтурную защиту от подслушивания поставил! -      Почти. Совсем не помнит о том, как гулял со слизериновой гадюкой по школе и теперь какую ночь доканывает Реддла на тему: «Что я делал прошлой ночью, и почему так болит жо…» -      Рой! -      Голова, бедовая головушка скаженного оборотня. Я так понимаю, что у него тоже начались провалы в памяти, совсем как у наших обиженных злыми папами девчонок. -      Тебе смешно, а Фэй на самом деле очень переживала из-за того, что она оказалась недостаточно хороша, раз графу Данбару понадобился ещё один ребёнок, – протянул Гарри со странной интонацией, вроде бы и вступаясь за подругу, и вроде бы не сильно поддерживая её. -      Генри, дети рождаются не только потому, что кровь из носу нужен наследник. Сколько лет Вальтеоф Данбар был вдовцом? Пять? Десять? -      Фэй говорила, что маму не помнит совсем, а точно я не знаю. Сам понимаешь, это не та тема, на которую хочется говорит, – вздохнул мальчик и уселся рядом со мной. – Вам хорошо, вы своих мам помните!       Я чуть не сломал перо. Век помнить буду эту… -      Тебе Снейп нравится? – спросил вдруг Джон. Наш страдалец задохнулся от возмущения и даже не нашёл слов, чтобы ответить на такой глупый вопрос. – Именно. А ведь он до сих пор влюблён в твою мать. Я уверен, что в её гибели он винит даже не столько Неназываемого и Джеймса, который не смог её защитить, сколько тебя. Ты представляешь, что было бы с Фэй, будь её отец таким же, как декан Слизерина? Вальтеоф выдержал долгий траур, он много лет не брал себе другую жену, хотя должен был! Может, он действительно полюбил мачеху Фэй, может – это брак исключительно по расчёту, но я рад за него, как за человека, который смог начать жить дальше, а не заперся в скорлупе своей боли, ненавидя всех вокруг себя. -      Не понимаю… то есть, про Фэй понимаю, но почему Снейп ненавидит именно меня? Не только ведь из-за моего папы! -      Потому что ты выжил, – Джон ненадолго отвёл взгляд, рассматривая закрытую решётку камеры. Уж он-то лучше других знал, что это такое – жрать себя заживо за то, что самые дорогие тебя люди умерли, а ты – нет. -      Но я не виноват в этом! -      Разумеется. Но попробуй объяснить это сходящему с ума от горя человеку, которому даже зло выплеснуть не на кого. Неназываемый опять испарился, а ты – вот он, под боком. Живёшь, с друзьями общаешься, в футбол в школьном коридоре играешь… -      Это тебе Маркус рассказал? Да мы только разок с Дином мяч погоняли, интересно ведь! -      Маркусу понравилось. И то, как ты метко сбил портрет, тоже. Он сказал, что в следующем году тебя можно будет тренировать на загонщика. Оливер Вуд, кажется, такого же мнения. -      Да?! – Гарри расцвёл и начал прыгать на месте. – Круто, у меня будет такая же бита, как у Маркуса! Интересно, а он, когда из школу уйдёт, оставит её мне, или передаст следующему капитану? Если мне, то надо будет как-нибудь на матче именно ею в Снейпа бладжер запустить, за все наши с Маркусом страдания. Ох, как на него Снейп за выходку с клубной формой орал! А толку-то? Дядя с тётей нас поддержали, да и остальные ребята сначала себе спины прикрыли, прежде чем в эту авантюру влезать. Вы бы видели лицо этой Мыши Летучей, когда он ворвался в гостиную, чтобы там от Роя спрятаться, а его толпа полуавроров встретила. Он так взвизгнул… -      Ты-то откуда знаешь? -      Грэхем рассказал, хотел поделиться радостью. Монтегю страсть как жаждет в этом году расколошматить нас в квиддич, но хочет это сделать на игре, а не просто так. А Снейп не даёт этого сделать и всё время сдвигает время тренировок так, чтобы Оливер не мог нормально погонять команду. Маккошка ещё с сентября перестала обращать внимание на это, так что обе команды иногда чуть ли не вместе тренировались. Представляешь, что за ругань в воздухе стояла? Если б не прошлогоднее перемирие, точно бы друг друга поубивали! В общем, Снейп в этом году достал всех ещё сильнее, чем в прошлом! -      Так давайте расколдуем этого Чёрного Принца, обращённого в мерзкую жабку? – промурлыкал я, вовремя подгадав момент. Я уже двадцать минут пытался вставить слово, чтобы моё предложение звучало уместно, и успел устать от ожидания. -      Может, давай лучше Гринготтс втроём ограбим? Так у нас хоть шанс на победу будет, – после недолгого молчания, предложил Гарри. Джон смотрел на меня через зеркало с состраданием и недоверием, как на умалишённого. Потом вздохнул и произнёс: -      Рассказывай, что ты придумал, и зачем это надо. Только не забудь, что не все твои планы бывают хорошими. -      Это ты про что, Джон? Чё такого Рой натворил? -      Зеркало. -      Какое? -      То самое. Он в него посмотрел и добровольно экспериментировал над собой, чтобы выявить возможно допустимый уровень одержимости. -      Ты сдурел?! – взвыл Гарри и схватил меня за плечи. Я чуть не свалился на пол от этого напора, но Мальчику-Который-Вконец-Обнаглел, к счастью, не хватило веса. – Опять? Как тогда, когда отравился снейповским угощением?! За хрена, Рой? Ты ж не настоящий психопат, а крутой! Крутые парни так не делают. -      Ну, у меня действительно бывают не самые лучшие идеи. Однажды я решил попробовать носить… нет, про это не расскажу, а то повторишь ещё за мной! В общем, это было нужно для дела, и я справился. Нужно и сейчас. Снейп, судя по всему, тоже таращился в это зеркало, он ведь помогал директору добыть его из тайной ухоронки Пожирателей! Наверняка не выдержал и сунул нос в страну заветных желаний, поехав на ней крышей. Мы его избавим от одержимости, выведем ненадолго из строя, так как мне позарез надо, чтобы в канун Йоля он не совал нос в мои дела и не портил детям праздник. Ну, а заодно мы заберём у нашего Светоча его верную собачку. Чёрную, только без бантика! Время-то идёт, – с нажимом произнёс я. Джон подумал, осознал мои намёки, и согласно кивнул. Чёрная собачка. Рано или поздно двое бывших однокурсников столкнутся-таки лбами, и будет хорошо, если Северус к этому моменту хоть немного будет похож на человека, а не на истеричку в суконной рясе. У него так появится больше шансов выжить, а у Блэка – меньше возможностей загреметь обратно в Азкабан, но уже по причине совершения реального убийства. -      Ладно, ты наверняка придумал что-то забавное. Не поверю, что в отношении Северуса Снейпа ты станешь действовать исключительно профессионально и сдержанно, – Джон усмехнулся. – У меня есть ещё десять минут, так что рассказывай. -      В общем, я тут начитался умных книжек, включая Рунную поэму и «Силлогизмы Мании и Деменции» Жиля ле Гората и понял, как надо бороться с долговременной одержимостью и собственным идиотизмом. Для этого, прежде чем приступить к избавлению от тёмного влияния, нужно сделать две вещи - ввести пациента в состояние крайней эмоциональной нестабильности, заодно опустошив его магический резерв почти до нуля. Хорошо бы ещё физически измотать, чтобы минимизировать возможность подсознательного сопротивления… -      Стой, – прервал меня Джон. – Ты не умеешь снимать одержимость. Ты отказался учиться и сказал, что тебе это не понадобится! -      Конечно. А как бы тогда у меня остался шанс затащить тебя в школу? – меня даже обидела такая недогадливость Джона. -      Теперь ясно. Ты хочешь, чтобы это сделал я. -      Потому что у тебя хорошо получается, ты вообще понимаешь, что именно ты делаешь, а я до сих пор в последовательности диагностических чар могу запутаться. Классическая колдомедицина – не мой конёк! А вот всё остальное, включая моральную и физическую подготовку пациента к излечению – как раз моя специальность. Если не избавить Снейпа от последствий бурной юности и затяжной ненависти к самому себе, которая разрушает его похлеще выпитой натощак серной кислоты, то даже снятие одержимости не поможет. -      Я с вами, – тут же заявил Гарри. – И даже не думайте провернуть такое дело без меня! Должен же кто-то следить за картой, пока вы станете творить всякое нехорошее со Снейпом. То есть хорошее, – он фыркнул. – Он ведь тогда будет нам всем чуть-чуть должен, да? -      Скорее всего, да. -      Тогда я обязательно вам помогу, – зверски оскалился Гарри. – Исключительно в память о крепкой дружбы папы с этим… страдальцем! Может, он хоть тогда от мамы отстанет и вернёт её табличку на место. -      Слушаешь каждое наше слово, никуда не лезешь и в первую очередь заботишься о собственной безопасности, – подумав, решил Джон. Гарри радостно замотал головой, дико радуясь тому, что мы берём его с собой «на дело». Я удручённо вздохнул, так как по моему мнению помощь Гарри должна была заключаться лишь в своевременном вызове Джона, но не стал противиться. Ведь если всё пройдёт по плану, то это не кончится для мальчика ничем плохим, кроме как одной бессонной ночью и угрозой уснуть на уроке трансфигурации. Тоже мне, проблема!       Самое главное правило злодея – ты не должен бить первым. Никогда! Я злодеем не был, но в случае, если возникала нужда получить шанс на осуществление какой-нибудь гадости, с удовольствием пользовался этим правилом. Так что на следующий день на завтрак я внаглую явился в новом камзоле, который пусть с опозданием, но всё-таки доставил мой портной. Цвет сольферино, чуть более тёмный, чем алый, оттенялся рубашкой бледно-серого цвета, а сапоги из бурой кожи украшала серебряная вышивка с мотивами из лилий и бабочек. Более наглого, вызывающего и бьющего по кое-чьим нервам вида нельзя было и придумать! Разве что я действительно вышел бы к общему столу голым, замотанным исключительно в обрывок занавески, но на это я не согласился бы уже сам – зимой в замке ужасные сквозняки, мне от них некомфортно! -      Кажется, у тебя сегодня хорошее настроение, – заметил Декан, косясь то на меня, то на Северуса, на которого мой камзол действовал не хуже, чем мулета на быка. Кажется, вид меня в одежде красного цвета он воспринял как личное оскорбление! -      Вы даже не представляете себе, насколько! Я провёл такую чудесную ночь… Закончил четвёртую главу, решил проблему двух сюжетных «арбалетов», которые подвесил ещё в первой книге, а ещё успел сделать маску для лица и начистить баселард. Люблю это делать на рассвете. Так приятно полировать свой верный клинок, глядя на сереющий горизонт...       Директор покосился на меня и, кажется, попытался сдвинуться подальше вместе с креслом. Какой он скромник, а ведь совсем недавно чуть в одну ванну со мной не залез! -      Ты хоть немного спал? – с сочувствием спросил полугоблин, который ещё по моему ученичеству знал, что в таком приподнято-возбуждённом состоянии я бываю в основном после бессонной ночи и трёх чашек запретного для студентов кофе. -      Сон для слабаков! Пока мы спим – жизнь проходит и все её радости тоже. Так что отосплюсь в могиле, Декан, но не раньше! Вот бы ещё оказаться там не в одиночестве… Как вы думаете, Декан, какие радости жизни доступны мертвецам?       Бедный мой бывший учитель едва не подавился жареным беконом. Дамблдор начал нервничать… Я тут же кинулся хлопать Филиуса по спине, аккуратно и бережно, стараясь не отбить его хребет. При этом я повернулся так резко, что хлестнул Снейпа по лицу концами волос, чего он уже стерпеть не смог. -      Ты не мог бы следить за своей мотнёй? – фыркнул он, с демонстративной брезгливостью проводя ладонью по лицу. -      А? – рассеянно спросил я, уже не похлопывая, а поглаживая отбитую спину Декана. -      Ой, и под левой лопаткой почеши, – вдруг попросил тот, – только незаметно, а то я всё утро дотянуться не могу, не о косяк же спиной тереться, как какому-то медведю. -      Конечно, Декан, для вас – любой каприз, – признался я, одной рукой почёсывая ему спинку, а другой накалывая на вилку приемлемый кусок не очень жирного сыра. Тушёные грибы? Пойдёт. Бекон к Мордреду, как и пышные булочки, а вот мясного рулета надо взять побольше, силы мне сегодня понадобятся. -      Любой-любой? -      Абсолютно! -      Тогда выспись сегодня, я тебя умоляю. Я, конечно, помню, что после двух бессонных ночей у тебя начинается пик активности, после которого тебя вообще нельзя остановить, но потом же ты начинаешь засыпать на ходу, едва не падая с лестниц. -      У вас устарели данные, Декан. Норма теперь – четыре ночи без сна. Я иду на рекорд! И вообще, спать скучно. Лежишь, ничего не делаешь, а время-то уходит. Треть жизни в никуда. Это так несправедливо. Если бы я был каким-нибудь великим магом, который мог повелевать вселенной, – мечтательно начал я, легонько помахивая вилкой, как волшебной палочкой, отчего Дамблдор придвинулся обратно и весь обратился в слух, – то я бы заколдовал всех людей так, что для сна им требовалось бы не больше четырёх часов в сутки. Вы представляете, насколько прекрасная жизнь тогда бы началась? -      Какое банальное желание – принудить всех непричастных к исполнению собственных убогих мечтаний! – не выдержал Северус. Кажется, ему тоже отчаянно не хватало свободных часов, но он не собирался признаваться в этом. Круги под глазами и посеревшая кожа делали это за него. -      Мечты не бывают убогими, только сбыточными или нет, – легкомысленно ответил я, прекращая махать вилкой и вонзая её в кусок рулета. – Моя – вполне сбыточна! Проблема в том, что мне лень заниматься магическими изысканиями, я предпочту потратить время на куда более приятные дела. Северус, что ты делаешь сегодня вечером? -      Я занят! -      Ты всегда занят, а я скучаю! Мы с самого Самхейна не гуляли, а уже Йоль на носу, – капризно затянул я, продолжая тыкать вилкой в кусок мяса. – Ты про меня совсем забыл! Я понимаю, что ты – декан, и у тебя есть дела, но ты мне обещал не только коньяк, но и приятный вечер, а вместо этого прячешься в гостиной Слизерина, будто думаешь, что я обижу тебя. Никогда! – я повернулся к нему и схватил за руку, трепетно сжимая её в своих ладонях. – Я смогу причинить тебе боль, только если ты сам этого захочешь, могут же быть у тебя маленькие и скромные желания. -      Нет у меня никаких желаний, – тут же ляпнул он, пытаясь высвободить руку. Ха! Мы это ещё в прошлом году проходили. От меня ещё ни один зельевар-подземельщик не уходил! -      Так не бывает, они есть у всех, – я чуть наклонился к нему, и произнёс, старательно понижая голос до лёгкой хрипотцы: – Ни опиум, ни хмель соперничать с тобой не смеют, демон мой; ты - край обетованный, где горестных моих желаний караваны к колодцам глаз твоих идут на водопой. Но не прохлада в них – огонь, смола и сера! – с блаженной улыбкой проговорил я, прикрывая глаза и принимая вид абсолютно счастливого идиота. – Магия - это желание. Надо уметь признаваться себе самому в том, что ты хочешь, иначе можно утратить власть над самим собой!       Вообще-то, я имел в виду необходимость привести мозги в порядок и перестать страдать хернёй, но Снейп, разумеется, меня не понял. Несмотря на всю свою изворотливость, он был слишком прямолинеен.       Северус замер, медленно меняя цвет лица с серого на пепел розы, который на удивление ему очень даже шёл. Удивление, нотка ужаса, недоумение, дурацкая детская радость от того, что на него обратили внимание, отвращение, непонимание и нотка восхищения – водоворот эмоций хлынул прямо на меня и я едва не запнулся от силы переживаний, которые бурлили внутри Снейпа. Ну и как можно нормально жить с таким вечно горящим внутри него костром? Он же сам понять не может, что ему нужно, а что – нет!       Девчонки-старшекурсницы старательно косились на нас, получив продолжение любимой ими «чернухи». Слизеринцы передавали друг другу монетки, выигранные в споре «Сколько он продержится без этого», а мерзавец Колин Криви яростно щёлкал своей колдокамерой без вспышки, за которую боялся больше, чем за собственную жизнь. Всё шло просто прекрасно! -      Гилдерой! – зашипел Флитвик. – Ешь мясо и оставь Северуса в покое – сначала еда, а потом всё остальное. Великая Подземная Матерь, я уже и забыл, какое ты представляешь из себя бедствие после бессонной ночи, но с новой идеей в голове. -      Как скажете, Декан, – послушно заявил я и опять развернулся так, чтобы наверняка задеть своего несчастного соседа кончиками волос по щеке. На этот раз Снейп не выдержал, сгрёб стянутые в низкий хвост пряди и попытался отбросить их в сторону, но как только он сжал пальцы в кулак и чуть потянул, я тут же выгнулся назад и издал удивлённый полувозглас-полустон. Не очень громкий, надо признать, я же не собирался пугать студентов. Снейп – порозовевший и уже не такой милый, как десять секунд назад – подорвался с места и окатил меня жгучим, как крутой кипяток, взглядом: -      Ты, скотина! – совсем по-змеиному зашипел он, не зная, куда деть себя от смущения и неловкости. – Тебе самое место на картофельном поле, так от тебя будет хоть какая-то польза! Кривляющееся, кудлатое чучело, способное только распугивать ворон, недостойно занимать место преподавателя, которое твоими стараниями дискредитировано больше, чем обрыдлая аврорская мантия, в подобие который ты вырядился. Наглость, заносчивость и пустая голова – вот что объединяет тебя с министерским отребьем! Не знаю, как и каким мерзким образом ты выбил себе право вернуться Хогвартс, но даже от Люпина было больше толку, чем от тебя. -      Неправда! Я не чучело, а очень красивый и местами даже милый, а в преподаватели я не набивался, меня заставили. -      Да тебя и заставлять не надо, ты же на всё согласен, – он наклонился ко мне и процедил с непередаваемой смесью зависти и негодования, – У тебя нет ничего, кроме смазливой рожи и умения убивать жалких, слабых тварей! -      Я всегда выбираю противника исключительно по себе – люблю бороться на равных. Лицом к лицу. Взгляд к взгляду. Кровь к крови и до самой смерти, – моя плаксивая обида тут же сменилась азартом охоты и сражений. -      С такими манерами, тебе недолго её ждать! -      Неплохо. Умру молодым и красивым. Ты будешь по мне плакать, Северус? Ты станешь горевать обо мне, вспоминать наши долгие разговоры и нежные дружеские объятия, наши маленькие скромные тайны и ночь, проведённую у Чёрного озера? – еле слышно спросил я. Он замер, вспомнил, как мы стояли в качающейся на волнах лодке, а затем не просто вышел – выбежал из Большого зала, хлобыстнув дверью так, что даже Септима вздрогнула. -      Гилдерой, – простонал Декан. – Проведи уроки и иди спать, пожалуйста! Иначе я не доживу до Йоля, нет, не доживу…       Судя по взгляду Дамблдора, который он прятал, пытался отвести в сторону, но всё равно резал меня им, как остро отточенным клинком, до праздника не должен был дожить исключительно я.       Первые два урока прошли просто идеально, к тому же мой любимый второй курс Гриффиндора как следует проявил себя и заработал пятнадцать баллов исключительно своим умом и талантом. Мы изучали баньши и Симус Финниган, как истинный ирландец, был готов самовоспламениться от счастья, слушая про эту опасную тварь. Кажется, он считал хищную плотоядную нечисть кем-то вроде национального достояния Эйр… Заклинание временной глухоты дети выучили быстро, а вот с успокоительными чарами возникли проблемы – они никак не могли настроиться на состояние покоя и вместо того, чтобы вернуть развеселившимся однокурсникам шанс на ясность мыслей, порождали лишь больший разброд и хихиканье. Какое-то время я позволил им беситься, благо что при этом ученики пытались продолжить колдовать, а не просто валяли дурака, а потом приложил ладони ко рту и издал крик, отдалённо похожий на вопль голодной баньши. Этого хватило… К их чести, ни один из второкурсников не попытался спрятаться под стол и не остался стоять столбом. Лонгботтом выставил щит, нервно поводя им из стороны в сторону, Финниган жахнул огненными искрами, едва не подпалив кучерявый затылок своего приятеля Томаса, пока тот старательно выстреливал в потолок красными сигнальными огнями, и лишь два студента сделали то, что от них требовалось. Грэйнджер и Гарри. Они работали в паре и при звуках леденящего кровь, пронзительного и тоскливого крика, дети дружно бросили друг в друга кривоватым и неточным заклинанием глухоты, а потом попытались успокоить укрывшихся мощным люмосом Парвати и Лаванду. -      Молодцы! Рефлексы на «Превосходно», а вот с новыми заклинаниями плохо. Значит, начинаем заново. Браун, Патил – баньши не боится люмоса, она охотится ночью не потому, что не любит загар, предпочитая аристократическую бледность, просто так ей проще пугать своих жертв. Финниган – поработай над прицелом. Если есть возможность, то на каникулах попробуй поучиться стрельбе, это хорошо действует на глазомер. Советую начать с воздушного ружья и только под присмотром родителей. Тебе должен понравиться запах пороха. Лонгботтом – самый разумный ученик, берите с него пример. Укрывшись протего вы можете попытаться добраться до безопасного места, а это уже неплохой шанс выжить в случае столкновения с баньши. Уизли – молодец. Чары незаметности не так хороши, как протего, но тоже имеют право на применение. Поттер и Грэйнджер, вы умнички, но не хватает практики. -      А? – Гарри помотал головой, а потом похлопал ладошкой по уху, так как временные чары оказались гораздо мощнее, чем требовалось. Пришлось расколдовывать и повторять. Он просиял, по привычке начал искать взглядом Данбар, чтобы поделиться с ней радостью, и тут же сник. Гермиона сочувственно погладила его по плечу, но Гарри взял себя в руки и попытался принять прежний вид довольного жизнью ребёнка. Получилось не очень… -      Сейчас начнём ещё раз, и теперь вы будете действовать так, словно баньши уже висит над вашими головами. Для наглядности могу помочь вам войти в нужное настроение с помощью какой-нибудь простенькой иллюзии. Согласны? -      Нет! Я на баньши уже в учебнике насмотрелся, ну её! – тут же возопил Рон. – Такую увидишь, так подушкой не отмашешься – старая, сморщенная, а когтищи во-о-от такие. И зачем они ей, если эта тварь ими пользоваться не может, а прямо на лету? -      Не стоит критиковать леди за неудачный маникюр. Это не достойно джентльмена, вежливей будет просто убить. Ну всё, хватит шутеек! Разбиваемся на пары в новом порядке и начинаем заново. Запомните – один глохнет и отбивается, другой в состоянии покоя держит щит. На следующем уроке поработаем с одиночной защитой. -      Мистер Локхарт, а зачем вы так серьёзно нас учите? Разве баньши не только в Ирландии живут? – спросила Парвати, взволнованно крутя волшебную палочку. -      Я же говорил об этом на лекции – в Ирландии их популяция наиболее многочислена, но тварей, способных криком вгонять в страх, чтобы сподручнее поймать жертву, хватает на всей территории Магической Великобритании. Итак, разошлись, приступаем ко второму раунду! Дети тут же настроились на учебный лад, сами разобрались, кто в паре с кем будет изображать героическую оборону от ирландской плакальщицы, и я не смог не заметить, что с этим простым вроде бы делом львы справились лучше, чем студенты с Рэйвенкло и Хаффлпаффа. Я бы не назвал их сплочённость дружбой, скорее – крепким сотрудничеством. А что ещё им оставалось делать для спасения собственных жизней в самом безопасном месте Магической Англии? -      Надо будет это заклинание покоя друг на друге перед экзаменами использовать, – предложила Гермиона, вставая в пару с Лавандой. Я тут же насторожил ушки. – Чтобы не переживать так, как в прошлом году! -      Какие экзамены, мы ещё первый семестр не закончили, – отмахнулась та. – Дай сначала Йоль пережить, а потом уже пугай этим кошмаром. Дел и так невпроворот, надо подарки закупить, выбрать себе платье… Ты уже решила, что кому подаришь? -      Ещё с октября начала закупаться, не хочу попасть впросак, как в прошлом году, – немного смущённо и вместе с тем виновато призналась Грэйнджер. Судя по тому, как общались эти две малолетние противоположности, прежнее предубеждение Гермионы против миленькой и немного глупенькой Лаванды растаяло, как речной лёд под мартовским солнцем. Аккуратный и даже скромный светло-зелёный бант, стягивающий пышную косу гриффиндорской умницы, свидетельствовал о том, что лёд таял и на противоположном берегу, потому что так аккуратно заплести свою буйную гриву девочка бы просто не смогла. Видел я результаты её мучений – пауки бы обзавидовались. И хорошо, что Лаванда взяла её под своё крылышко! Будет кому присмотреть за наивной и излишне честной Гермионой, когда угрюмый слизеринец чуть повзрослеет и поймёт, что на девочек можно не только таращиться восхищённым взглядом из-за соседнего стола или напряжённо молчать, стоя на расстоянии вытянутой руки! Лаванда – девочка бодренькая и сметливая, пусть и не лишённая романтизма. Она не даст Гермионе ни уклониться от стеснительного троллёнка, ни пострадать из-за него. Лаванда явно любила сказки со счастливым концом.       А вот дальше всё пошло немного не по моему плану. Единственной мишенью для Снейпа, раздирающего самого себя на тысячи маленьких змеек голыми руками и без анастезии, должен был стать я, но после обеда у второго курса Гриффиндора по расписанию стояли зелья, и теперь эти занятия проходили у студентов особенно бурно. В результате провокационной акции с клубной формой Маркус взял за правило «провожать» Гарри до класса, постоянно напоминая любимому декану о том, что Поттер не существует сам по себе, а маленькие троллики имеют свойство вырастать в здоровенных и очень недобрых скотин. Иногда, если позволяло расписание, компанию ему составляла Пенелопа, в присутствие которой Снейп хоть как-то следил за языком и даже старался обходить девушку по широкой дуге. Видно, эффект от письма Блейни действовал до сих пор! Цепочка совпадений, которую невозможно предугадать или рассчитать: после обеда Флитвик попросил меня зайти в Хранилища и занести ему в башню старые знамёна – пятому курсу пришла пора изучать коловарию, чары изменения цвета, и лучше всего занятия проходили, если студенты тренировались на флагах других факультетов. Учеников без присмотра запускать в подземелье не решился бы и самый доверчивый оптимист, а набирать команду из старшекурсников и преподавателя-сопровождающего было донельзя глупо, особенно если имелась воспользоваться только одним преподавателем – мной. Да и мне самому было в радость повозиться со старыми засовами, чтобы в очередной раз их взломать и принести Декану свою добычу. Мне-то это дело на пятнадцать минут, я должен был успеть к началу своего урока и даже пара минут бы осталась на то, чтобы привести волосы в порядок перед занятиями. Моя Фортуна так не считала… -      …не могу! Вот бекон я понимаю как резать. Морковку как тереть, или это, грибы чистить. А с гадостями для зелий никакого понимания нет! – голос Гарри был слышен издалека. Когда он начинал волноваться, то по-прежнему становился диковатым и шумным пацаном из лондонской подворотни. – Вот почему крысиные хвосты независимо от длины и толщины надо резать только ломтиками шириной не больше одной шестой дюйма и под углом от двадцати до тридцати пяти градусов? Должно ведь быть объяснение! -      Ну, может мы будем изучать это на старших курсах? – немного нерешительный ответ Грэйнджер потонул в коротком, но весьма выразительном смехе Флинта. -      Не будете! Мы-то не изучаем. -      Вот видишь? А я не могу делать то, что не понимаю. Может, тут какое-то чутьё нужно, но у меня-то его нет. У мамы было, а у меня по нулям. Я был метрах в двадцати от них и не успел бы, даже если побежал, а магией захлопывать дверь перед Снейпом было бессмысленно – дети всё равно попали бы к нему в лапы на уроке. -      Не говори, что твоя мама была крутой зельеваркой, – немного недоверчиво произнёс Финниган, который явно наблюдал на каникулах за тем, как его собственная мать варила простенькие зелья для домашнего обихода. -      Ещё какой крутой! – радостно ответил ему Гарри. Он стоял спиной к двери и не видел, как на пороге возникает бледный от ярости Снейп. – У неё даже есть совместные с дедушкой патенты. Дождусь четырнадцати лет и заявлю на них права. Хочу, чтоб мамины достижения жили, а не лежали бумажками на полках. Даже знаю, кто первым за них возьмётся. -      Своей семейной целительнице подсунешь? -      Ага! У неё все зелья вкусными получаются и после них блевать не хочется. Она точно справится с тем, что мама придумала. -      Поттер… – еле сдерживая себя начал Северус, заикаясь в манере недоброй памяти Квиррелла. – В-вы не посмеете п-прикоснуться к наработкам вашей м-матери. Никогда! -      С какой это стати? – искренне удивился мальчик. – Мама – моя, наследство тоже. -      Вы – маленький меркантильный мерзавец! Вы даже понятия не имеете о том, что было создано разумом куда более гениальным, чем тот, который вы сможете развить в себе хотя бы к старости. -      Ой-ой, ребят, давайте-ка назад, – тут же всполошился Финниган, прозорливо отталкивая однокурсников подальше от разгорающегося пожара. Искрили оба – и Северус, и Гарри. Может, долбануть по ним аква эрукто, чтоб охолонули, а потом сказать, что я с устатку его с заклинанием облегчения веса перепутал, которое хотел на тяжёлые знамёна наложить? Не поверят ведь… -      А вы, профессор, конечно же имеете. В смысле понятие. И откуда, позвольте узнать? – вежливым и даже чуть более высоким голосом, чем обычно, спросил Гарри, щуря глаза. -      Генри, утихни, – попытался образумить его Маркус. -      Я утихну. Но никто не имеет права оскорблять мою маму, заявляя, что она родила ничтожество и тупицу. -      Да, это как-то нелогично, – машинально брякнула Грэйнджер и тут же заткнула себе рот руками. -      А вас, мисс Нечёсаная-Копна-Непредусмотренных-Ингредиентов, вообще никто не спрашивал! -      Зато кое-кто защитную одежду запретил. Может, стоило согласиться на косыночку? – пацан и не думал забывать обиды прошлого курса. -      Ещё слово, Поттер, и я лишу вас двадцати баллов. -      Да хоть ста, мы им цену прекрасно знаем. Фальшивые, как и камни в часах! -      Тогда сорока. -      Генри, не надо, – прошептала испуганная Гермиона. -      Не надо лезть к моей семье. Даже в мыслях! – Гарри вскинул голову, едва не трясясь от злости. – Ни к отцу, ни к маме. Они – мои. Не ваши, профессор Снейп, не были, и не будут, потому что погибли по вине таких же, как вы, любителей безвкусных татух! -      Alles, – я скинул с плеча плотный и тяжёлый рулон, намотанный на древко, и со стуком поставил его на пол прямо между двумя готовыми броситься друг на друга страдальцами. Несмотря на то, что я мог почувствовать эмоции Северуса, мои симпатии, поддержка и одобрение находились полностью на стороне Гарри. Хотя бы потому, что последний его аргумент разбивал в пух и прах все нападки и претензии Снейпа. -      Ты откуда тут взялся?! – тут же напустился на меня Северус. -      Из Хранилищ – разграблял школьное достояние. Вот, нашёл из чего сшить себе новые простыни. Сегодня я буду спать в серебре и зелени! – я похлопал ладонью по верхнему полотну, имеющему весьма характерное цветовое решение, и вальяжно оперся на древко. Пока Северус ругался на меня, причём совершенно банально и даже как-то блёкло, я помахал детям рукой, указывая на свободный путь в кабинет, и они один за другим стали потихоньку просачиваться внутрь. А ведь Снейп, задержав студентов в коридоре, мог с чистой совестью снять с них баллы за опоздание, была у него такая привычка. -      Северус, ну чего ты так разошёлся? Совсем шуток не понимаешь, что ли? Я это богатство Декану несу, у него по плану коловария у пятого курса. Как ты вообще мог всерьёз подумать о том, что я действительно собираюсь спать на парче? Она же царапает кожу, это так неприятно. -      Твои шутки ещё гаже твоей искренности! -      Ага, то есть мою искренность ты всё же ценишь выше! Мистер Флинт, запомните этот день, когда ваш декан отвесил мне самый настоящий полноценный комплимент. -      Я его в календаре запишу, – ответил Маркус, приваливаясь плечом к стене и явно не собираясь никуда уходить. – Буду каждый год отмечать, как Йоль или Остару. Тоже ведь своего рода святой праздник! -      Подите прочь, Флинт. У вас уже начался урок, – напряжённо заявил ему Снейп, не желая видеть собственного студента в числе свидетелей нашей очередной перепалки. -      Бинс подождёт, ему-то уже спешить некуда. -      Я сказал… -      Тише! – я шагнул к Северусу и прижал палец к его губам. – Тебе вредно так много нервничать. Ты же сейчас к котлам пойдёшь – они начнут взрываться возле тебя, как петарды в день Гая Фокса. -      Не трогай меня, Локхарт. От тебя разит, как от… -      Ну прости, прости! – воскликнул я, прерывая его. – Пыльные Хранилища, замусоренные стеллажи – Мактавиш ещё не успел похозяйничать в той части подземелий, где ждали своего часа эти следы былого величия факультетов. Кстати, ты не знаешь, почему перестали использовать парчу и золотое шитьё для знамён? Как по мне, это куда лучше, чем нынешние скромные гобелены. Может, Декан разрешит мне оставить себе парочку вороньих стягов? Как ты думаешь, Се… -      Диффиндо! – рявкнул он, запуская заклинание ножниц в мою добычу. Чуть в меня не попал! Я едва успел отпрыгнуть, утаскивая за собой рулон полотнищ на древке, и магические лезвия смогли оттяпать лишь край скатки. -      Эй, Декан будет недоволен, прекрати хулиганить! -      Я сейчас запущу диффиндо в тебя и с удовольствием увижу, как твоя тупая голова покатится по полу и наконец заткнётся!       Флинт, не меняя позы, начал медленно вытаскивать свою палочку, явно собираясь прийти мне на помощь. Северус всё-таки поплыл и перешёл к угрозам настолько явным и неприкрытым, что от них становилось даже не по себе. Не мне – ученикам, которые не утерпели, высунулись-таки из класса и теперь наблюдали за очередным актом дурной пьесы. Ну, что я мог поделать?! Готическая прима была не в духе, она капризничала и изволила гневаться! -      М-м-м… Попробуй! Прости, но ты будешь не первым, кто попытается это сделать! Что только не желали сделать с моей головой за мою недолгую, но такую насыщенную жизнь… -      О, в твоей жизни «первый» уже давно потерялся за «тысячным», я даже удивлён, что ты помнишь такие простые числа! -      Мне так редко приходится заниматься подсчётом сумм меньше двух сотен, что я совсем запамятовал азы математики. Северус, может, у тебя найдётся какое-нибудь зелье для улучшения памяти? -      Для тебя – только яд! -      Ну, скучно. В прошлом году уже было. Давай что-то новенькое! – я резко шагнул к нему, едва не касаясь алым шёлком его чёрного сукна. – Что ты можешь предложить из развлечений, Северус? Ударить, проклясть, отравить, осыпать оскорблениями? Я приму от тебя многое, почти всё, кроме скуки и однообразия. Хотя, дымный коньяк и вечер, проведённый наедине, за дружеской беседой, были бы куда предпочтительней всего вышеперечисленного! -      Локхарт, блин, – прошипел Маркус, которому я загородил Снейпа. Этот забавный мальчик действительно опасался за меня. А вот кое-кто другой меня не только не опасался, но даже и за серьёзного противника не считал. Ведь иначе, имея зачатки чувства самосохранения, Северус не стал бы говорить то, что он наконец-то сказал: -      Ты – как выгребная яма, набираешь в себя одну лишь грязь и ей же оскверняешь всех, к кому только прикасаешься. Думаешь, я не знаю, что Септима и её куриный выводок затевают что-то за спиной директора? С чьей подачи?! С твоей! Ты поиграл в героя, водя горстку студентов по окраине леса, и они заразились от тебя самонадеянностью и наглостью. Флитвик играет в оппортуниста, а некоторые влюбчивые идиотки мнят себя героинями твоих бездарных книжонок и готовы расстаться с остатками и без того небогатой чести, лишь бы придать смысл собственной слабости. Даже твоя ненаглядная мадам, забыв о якобы горячо любимом покойном муже, не удержалась и вымазала подол своего платья в нечистотах, которые ты зовёшь «проявлениями своей нежной души»! -      Северус, – мягко проговорил я, даже не сдерживая улыбку. Я знал, что она бесила Снейпа больше, чем мои духи. Слишком открытая и яркая, чрезмерная, как и алый цвет моей одежды, режущий привыкший к сумраку взгляд зельевара. – Ты не знаешь ни Джейн, ни меня, ведь ты всегда смотришь «на», а не «в», и я уже не раз говорил тебе о том, я не тот, каким кажусь. Поэтому, во имя нашей дружбы – заткнись и забудь о том, чтобы ещё хоть одним словом опорочить честь моей крёстной матери. Эта женщина выше всего того, что ты можешь о ней сказать! -      Я считал, что ты Нарцисс, а ты, оказывается, Эдип, – едко, со злорадным весельем, проговорил Северус. – В твои заверения о платонической любви поверить также тяжело, как и в то, что ты способен отказать тем, кто заплатит цену побольше! У меня есть с собой пара галлеонов, что ты готов сделать, чтобы получить их? А может, это твоя драгоценная крёстная мать заплатила тебе за имитацию чувств, которых она была лишена? Что стоит тебе, пресыщенному моту, изобразить сыновнее участие и потешить несбывшиеся мечты женщины, единственным достижением которой оказались бесплодный брак и чужие деньги? -      Милый мой, винить женщину в том, что у неё нет детей, так же глупо, как казнить ребёнка за то, что его любила собственная мать! – искренне заметил я. Кажется, комплекс по поводу матери имелся у самого Снейпа, и причём не маленький. я дал ему столько поводов для срыва, а он уцепился именно за Джейн. Ну вот, ещё один штришочек в картину его исковерканной картины мира. -      Если бы некоторые не рождались, то их бы не пришлось казнить! Как не пришлось бы нанимать продажную девку, по недомыслию Морганы родившуюся мужчиной, чтобы потешить на старости лет богатую дуру, которая вместо бродячих низзлов решила подбирать с улиц выродившийся сброд!       А вот это уже был перебор. В чём никак нельзя было укорить Джейн, так это в том, что своим приютом она занималась только лишь в силу стремления придать смысл якобы пустой жизни. Она творила чудо и магию куда более могущественную, чем все разрушительные заклятия легендарных колдунов прошлого! Что стоили они по сравнению со сквибом, сумевшим применить магию?! Да ничего… И какого хрена он всё время напирает на возраст Джейн? Она выглядит едва ли старше меня, на неё не заглядываются лишь импотенты и глубоко влюблённые в собственных жён счастливчики. Кажется, пришла пора выключать этот фонтан – текущая из него жидкость стала уж слишком сильно отдавать аммиаком! -      А я ведь предупреждал… Маркус, дай мне то, что лежит у тебя в кармане мантии! – я шагнул назад и протянул слизеринцу руку. – Дай, дай! И я не про то, что ты прячешь в правом кармане, – сказал я, почуяв усилившийся запах шоколада. Для Пенелопы таскает… – Я про левый. -      Нет! – Флинт тут же понял, что я имею в виду. -      Дай. Иначе я трансфигурирую это из любого мусора, который найду на полу, – мысок сапога оттолкнул в сторону обрезок гобелена. Маркус понял, что меня не остановить и молча протянул мне защитную перчатку от квиддичной формы. Я взял её, провёл ладонью по грубой коже с толстыми швами, наслаждаясь ощущением тяжести, а затем с оттяжкой хлестнул перчаткой Северуса по лицу. Он даже не попытался уклониться или отбить удар – мой готический герой не ожидал, что я последую за ним в стремлении переходить границы дозволенного и зайду так далеко. Его голова мотнулась, он отшатнулся, шокировано касаясь кончиками пальцев розового пятна на бледной коже, и посмотрел на меня так, будто я только что на его глазах совершил какое-то бесчеловечное преступление. Надо же, Снейп действительно считал, что я никогда не отвечу ни на одно из его оскорблений! -      Дуэль, Северус. Сегодня же. Время, место и способ выбираешь ты. Свидетелей достаточно, ты не сможешь уклониться и сделать вид, что слова не были сказаны, а действия – не совершены. А теперь прости, но мне надо отнести Декану эти печальные остатки былого величия. Даже испорченные, они всё ещё могут пригодиться!       Я вскинул на плечо древко со знамёнами и, как ни в чём не бывало, отправился в сторону кабинета чар. А чего мне было волноваться? Гарри я предупредил, о том что собираюсь сделать, Джона тоже, а на чужие чувства и соображения по поводу случившегося мне было абсолютно плевать!