Клинок и перо

-      Люччи, у нас сегодня в гостях будет только Генри, можешь не прятаться, – объявил я, когда домовушка, подготовив чай, решила скрыться. -      Вы точно уверены, мастер Рой? Вы же сами велели мне не показываться на глаза здешним магам! -      Генри – исключение. Это очень хороший человек и я уверен, что он полюбит тебя не меньше, чем мы с Джоном!       Я раскинулся на кресле, закинув ноги на подлокотник, и в очередной раз начал перечитывать свои прикидки относительно дополнительной защиты Хогвартса. Впихнуть что-то в имеющийся комплекс чар было практически невозможно, для этого нужно обладать силой и властью директора школы, но… Самхейн – чудесное время, когда можно почти безнаказанно творить всякую пакость. К тому же, Флитвик был не абы кем, а деканом, то есть в его арсенале имелась четвертая доля директорских полномочий. Если взять за центральную точку башню Рэйвенкло, то можно было охватить больше территории. Однако Астрономическая башня, как самая высокая в школе, давала возможность усилить напряжение чар в ключевых узлах. Подумав, я оставил оба варианта и вычеркнул тот, где центральной точкой значилась Директорская башня. К Мордреду, там Дамблдор обитает.       Когда я уже в шестой раз внёс правки и корректировки в первоначальный план, явился Гарри. Глаза, и без того горящие предвкушением, казались ещё ярче, а отсветы огня в очках придавали им маниакальный блеск. -      Какая красивая! – воскликнул Гарри, увидев чинно сидящую на диванчике Люччи. -      Ну, я же говорил! – я подмигнул зардевшейся домовушке и убрал листы в зачарованную папку. – Позволь познакомить тебя с моей хранительницей и верной помощницей. Люччи – самый лучший домовой эльф Англии. Дорогая – это Генри Поттер. -      Рада знакомству, сэр, – поклонилась Люччи. – Мастер Рой и мастер Джон очень много рассказывали о вас! Я рада, что у моих хозяев есть такой чудесный друг и воспитанник. -      Ой, ты меня перехвалишь, – зарделся малолетний засранец, на самом деле очень довольный словами Люччи. Ничего, ему это полезно. Доротея с Тиберием правильно делали, что не баловали его, но лишняя конфета иногда нужна так же, как и стакан молока. – Рой, я так и не понял, для чего тебе нужны и я, и сквозное зеркало, но я всё принёс! -      Сейчас мы будем общаться с Джоном. Вместе. У него есть что тебе сказать и это не может подождать до Йольских каникул, – пояснил я, устанавливая наше средство связи на столе. – Мои комнаты защищены. Ты можешь бегать по потолку, орать, бить посуду и швыряться вещами в стену, если захочется, и никто этого не заметит. -      Ты меня пугаешь! – тут же съежился он. – Что такого случилось, что я должен буду вести себя как придурок? -      Квадратные уравнения ты одолел, поэтому пришла пора изучить отрицательные числа и систему координат! То есть, узнать то, о чём мы раньше были вынуждены молчать, – я коснулся деревянной рамы кончиками пальцев и послал короткий магический импульс. – Джон, ты нас видишь?       Моё отражение дрогнуло, поплыло, а затем в деревянной рамке возникло лицо моего друга. Я ахнул. -      Что с тобой?! -      Заболел, – хмыкнул он. – Еле до конца дежурства дожил. -      Может, тогда не сегодня? Ты же еле держишься! – я с ужасом смотрел на Джона, закутанного в плед. На столе рядом с ним исходила паром кружка с горчим питьём, рядом громоздились флаконы с зельями. Что надо было делать, чтобы так сильно простудиться в середине сентября, да ещё будучи снабжённым лучшим согревающим амулетом моей работы?! -      Джон, ты чего, тоже можешь заболеть? – в голосе Гарри послышался священный ужас. – Это неправильно! -      Мне уже лучше. Я смешал парацетамол с бодроперцовым и к утру буду в порядке, – отмахнулся тот и зашёлся кашлем. – Дурная история, Рой. У меня порвался шнурок, на котором висел твой амулет, я склонился подобрать его и очнулся уже в воде. Дело как раз было на мосту, так что я искупался в Темзе, а когда решил аппарировать в аврорат, чтобы сменить форму, то не смог этого сделать. -      Ты, и не смог «прыгнуть»? -      Да. Что-то не давало мне. Я рискнул и не стал колдовать посреди Лондона, и так чары незаметности едва не слетели. Вот и шёл до ближайшей закрытой территории в мокром виде. А сегодня, как на зло, в Лондоне дождь шёл весь день, – он зло скривился. – Ты был прав, когда говорил про неправильные совпадения. Будьте аккуратней! Оба! Зачарованные шнурки просто так не рвутся. -      Хорошо, – кивнул я. – Люччи сейчас же отправится к тебе! И не вздумай отнекиваться. -      Не стану, – усмехнулся тот, шмыгая носом. – Заодно она захватит кое-что для Генри.       Я кивнул домовушке и она, встревоженная не меньше нашего, тут же исчезла с лёгким, еле слышным хлопком. -      Кое-что – это что? – тут же влез Гарри. -      Письма. Те, которые писала Петунье Дурсль твоя мать. Рой забрал их в прошлом году с Тисовой улицы и отдал мне, чтобы я их изучил. -      А почему не мне? – тут же обиделся мальчик. -      Потому что ты ничего бы из них не понял, а мы упустили бы время, – твёрдо, и даже немного жёстко, произнёс Джон. – Год назад ты любил делать скоропалительные выводы, как в случае с мантией-невидимкой, и хорошо, что Рой смог отговорить тебя от желания посадить директора школы на перо. Я хотел подождать ещё год, но вокруг нас происходят не самые хорошие вещи и у меня нет права тянуть время. -      Вы узнали что-то страшное? – судя по тому, как голос Гарри дрогнул, он действительно испугался. -      Что-то страшно неприятное, – Джон снова закашлялся. – Подожди с вопросами, пока я не расскажу всё до конца, хорошо? -      Да, Джон. Как скажешь! – Поттер тут же уселся рядом со мной на диван, подумал, схватил меня за руку и твёрдо произнёс: – Начинай!       Джон действительно рассказал ему всё. И про то, что Петунья продала информацию о месте жительства Поттеров неизвестному магу за несколько дней до смерти Лили и Джеймаса, и про то, что до этого их адрес пытался разузнать Снейп. А также про многое другое, о чём мне было известно лишь поверхностно и не полностью. -      Лили с Флимонтом искали средство помочь Люпину, - рассказывал Джон едва не плачущему Гарри. - Тот отказался от предложения Джеймса вступить в семейное дело потому, что опасался навредить другу. Лили называла в письмах ликантропию болезнью, скрывая от сестры подробности, но мы-то понимаем, что именно это была за болезнь! Незадолго до тридцать первого октября у них что-то получилось. В последнем письме Лили упомянула, что её свёкр смог подобрать нужные ингредиенты для лекарства, дело осталось лишь за пропорциями. Она была очень увлечена зельями, Генри. Лили записывала все свои наработки, но они, скорее всего, сгорели вместе с лабораторией Флимонта. Извините, я сейчас опять кашлять начну, – Джон отвернулся, справился с лёгкими и надолго приник к кружке. – Судя по тону писем, Лили очень доверяла Петунье, та стала для неё единственной отдушиной, пока твоя мать находилась в вынужденно изоляции под Фиделиусом. У неё оставались только письма, как единственное средство связи с теми, кто был ей дорог. Родители мужа, друзья, сестра… Ей она особенно сильно помогала! Лили пересылала Петунье деньги, так как та жаловалась на нехватку средств из-за высоких банковских процентов. Кроме того, однажды она рискнула и послала ей зелья, которые помогли бы заболевшему Дадли. -      Но обычные люди не могут пить зелья для магов! Снейп нам об этом все уши прожужжал! – тут же перебил его мальчик. -      А ты помнишь, что говорил о твоём дальнем предке Грэй, когда мы встречались у тебя дома? – напомнил я, осторожно сжимая дрожащую детскую ладошку. Несмотря на проведённые вместе каникулы выражать по отношению к Гарри физическое проявление заботы мне всё ещё было неловко и чуждо. – Линфред Стичкомбский нашёл способ адаптировать зелья под магглов, но считалось, что это мастерство было со временем утрачено. Скорее всего, это стало семейным секретом, в который посвятили твою маму, и поэтому она смогла помочь своему племяннику. -      Я тоже так решил, – кивнул Джон. – Судя по оговорке Лили, Джеймс не был против. Он разрешал своей жене почти всё, потому что абсолютно доверял ей. Лили беспокоилась о его большой занятости на службе, она упомянула, что совсем не видит ни мужа, ни его названного брата, твоего крёстного… -      Сириуса Блэка? Да?! -      Да. Повторюсь – Лили была откровенна с сестрой и поэтому писала ей то, о чём было лучше промолчать. Подожди, я лучше зачитаю этот кусок, – Джон потянулся к стопке конвертов и взял самый верхний. – «… их тайные дела тянутся с самого детства. Иногда мне кажется, что они и вовсе живут по давно согласованному друг с другом плану, в котором эти два заговорщика учли всё, что только можно. Порой мне становится обидно, учитывая, что Джеймс – мой муж, к тому же мы давно дружим с Сири, но потом я вспоминаю, из какой именно семьи происходит этот великовозрастный мальчишка, и понимаю, что лучше не совать нос туда, куда меня не пускают. Ты помнишь «Сагу о Форсатах» и «Крёстного отца», Петти? Блэки – куда серьёзней всех этих книжных или киношных семейств. Каждый раз, когда приходит сообщение о том, что опять сотворили эти гениальные безумцы, меня разбирают и страх, и зависть. Для них нет преград. Никаких. Но при этом они принадлежат не себе, а семье, даже наш Сири. Но в общем итоге это даже хорошо, что у Гарри есть такой крёстный. Он сможет защитить нашего сына, если мы с Джеймсом не справимся». -      Ни хера себе! – выдохнул я, осознавая смысл услышанного. – Это же… Да из-за этого письма теперь вообще ничего не ясно! Как Блэк мог принадлежать семье, если он разорвал все контакты и даже, по слухам, был изгнан? Как Лили могла давно дружить с Блэком, если до шестого курса она его поганой метлой гоняла и кроме как «Самовлюблённым кобелём» не звала? С чем должны были справиться Лили и Джеймс? А главное – что за дела творили эти два малолетних придурка в алых мантиях?! -      Эй, ты говоришь о папе с крёстным! – тут же насупился Гарри и я, не удержавшись, щёлкнул его по носу. -      Прости. Это заносчивость человека, дожившего до тридцати лет! Я считаю себя ужасно взрослым. -      Неправда, ты не ужасно, а просто взрослый. Это нормально, такое бывает с людьми. -      Ну, спасибо… -      Джон, а что мне теперь со всем этим делать? – Гарри потянулся к зеркалу и взял его в руки. – Этого слишком много! -      Я бы сказал, что этого слишком мало. Нам не хватает писем самой Петуньи, не хватает переписки Лили с Флимонтом и Юфимией, её записей об экспериментах… Но всё это либо сгорело, либо осталось в твоём старом доме, в Годриковой Лощине, а в него никто не сможет попасть как минимум до твоего четырнадцатилетия! Даже невыразимцы, которые очень хотели бы изучить место смерти Неназываемого. Сам понимаешь почему. -      Ну да, я аваду лбом отбил, а от него одна мантия осталась! Ой, а я давно хотел спросить – это такая фигура речи, или Смертеморда действительно кроме тряпки ничего после себя не оставил? – в голосе Гарри послышалось ехидство. – А то даже странно, что мантия сохранилась, а другая одежда – нет. Или про такие вещи, как трусы и носки, в глупых книжонках писать не принято? -      Джо-о-он, – я отобрал у Гаррий зеркало, и наткнулся на такой же шокированный взгляд, как и у меня. – Мы все – идиоты! Генри прав – где всё остальное? Даже если Неназываемый хотел провести какой-то страшный ритуал и припёрся в мантии на голое тело, то не босиком же он шёл. -      Все вопросы к директору. -      И к Блэку! Он ведь точно там был, потому что Хагрид прибрал к рукам его мотоцикл! – влез Гарри. Мы согласно кивнули. Блэка надо было вытаскивать и как можно скорее! Он знал слишком много… Может, его потому и засунули в Азкабан, что убить не могли, а другого способа заставить замолчать этого сумасшедшего – не нашлось? -      Я передам всё шефам, – предупредил нас Джон. – Не про письма, про мантию. -      Джон, а тётка моя сколько ещё в тюрьме будет сидеть? – вроде бы невинным голоском спросил Гарри, но в нём явно ощущалось мстительное нетерпение. -      Долго, успеешь закончить школу и остыть, – окоротил его Джон. Я заметил, как сбоку от него появилась Люччи и поставила на стол новую кружку. Потом цепкие лапки моей фэйри ухватили всю стопку писем, и я снова расслышал тихий, еле слышный хлопок. Люччи была очень хорошо воспитанной девочкой. Через полминуты, что очень странно, при её-то скорости перемещения, на коленях у Гарри возникла вся стопка писем, а Люччи отправилась обратно к Джону. С грязными чашками я мог справиться и сам, а вот ему точно нужны были её присмотр и забота. -      Рой, я боюсь нести их в башню! – признался Гарри, прижимая к себе пожелтевшие конверты. – Можно, я оставлю письма у тебя, а завтра отправлю совой к дяде Тиберию с тётей Доротеей? -      Может, пока не стоит отправлять? У тебя и так летом письма пропадали, – ляпнул я. Гарри нахмурился. -      Точно. Тогда они полежат у тебя, пока я не поеду домой на каникулы. Мало ли… -      Как скажешь. Будешь приходить и читать их. Только не очень поздно, тебе ведь надо нормально спать! -      А тебе? -      У меня есть тоники и кофе! -      Мастер, так нельзя. Ох, вернусь – заставлю сутки пить один чай. Зелёный! – гневу Люччи не было предела. Я рассмеялся, неловко потирая затылок. Меня отчитывала моя же домовушка, и самое страшное, что с ней все были согласны! Ничего, отберут сваренный кофе, начну тайно жрать ложками маггловский сублимат!       На этой более-менее позитивной ноте Гарри ушёл, напоследок повисев у меня на шее не меньше минуты и целых пять желая Джону скорейшего выздоровления. Когда дверь за мальчиком закрылась, я вновь вызвал Джона. Тот тоже ждал повторной связи. -      По глазам твоим понял, что ты хотел что-то обсудить без Гарри! -      Не с тобой, Джон. С Люччи. Её слишком долго не было, когда она прыгала между моим домом и школой. -      Мастер, меня кто-то пытался поймать, – с возмущением произнесла она. – Кто-то очень наглый, невоспитанный, но слабый. Я сначала утащила его за собой во время перемещения, а потом сбросила. -      Джон, у нас очень большие проблемы, – процедил я. – Возьми мой сиреневый сундучок с резьбой, тебе он откроется, и обвешайся всеми амулетами, которые найдёшь! Предупреди Грэя – это по его части. А я буду следить за Гарри в оба глаза, эта дребедень началась именно с него! -      Ну почему мне нет хода в школу! – в ярости воскликнул Джон и ударил кулаком по подлокотнику. – Я должен быть рядом с вами! -      Ты всегда рядом, – нежно произнёс я, тронутый его волнением. – Не тревожься, прошу. Даже если кто-то попытается навредить Гарри, то я это замечу раньше остальных и смогу вмешаться! -      Ты преподаватель, Рой. Ты занят большую часть своего времени и, кроме Гарри, отвечаешь за безопасность и других учеников! Ты просто не можешь постоянно находиться рядом с мальчиком. Я уверен, что с Гарри в ближайшее время точно случится беда, и это произойдёт тогда, когда ты не сможешь бросить всё и спасти его. -      Смогу, – возразил я, удивлённый той уверенностью, которой был пропитан голос моего друга. – Ну, хотя бы постараюсь. -      Нет, – Джон подался вперёд и обрушил на меня очень и очень тяжёлый взгляд. – Рой, послушай… Это тяжело, это неприятно, но ты уже не однократно это делал и должен будешь сделать снова – ты не станешь бросать в опасности учеников ради спасения одного лишь Гарри. У него есть амулет, он сможет вызвать меня. Мы учили его, что делать в случае беды, и он… -      И он – двенадцатилетний пацан, который только-только перестал походить на дикаря из трущоб Ист-Энда! Гарри лишь недавно прекратил вздрагивать, когда кто-то рядом с ним размахивает руками. Он бравирует, но ты сам слышал о том, что ему страшно! - Я замолчал и для надёжности даже закусил костяшку пальцев, чтобы не сказать лишнего. Наставница предупреждала меня… Она говорила мне, чтоб я не слушал свой страх, а я чуть не забыл о её словах. – Хорошо, Джон. Я буду образцовым преподавателем и не стану сходу проклинать тех, кто косо посмотрит на Гарри. -      Их прокляну я. А ты сделай то, что не делал никто во время нашей учёбы, – попросил он и снова закашлялся. – Ты ведь только этим и был занят весь прошлый год. -      Не совсем по своей воле, скорее, в пику неким мудрым старцам и чопорным кошкам… Джон, ты же знаешь, что один факт твоего существования в нашем мире не даёт мне опускаться ещё ниже дна и заставляет помнить о человечности. Я буду хорошим парнем, обещаю! А когда я справлюсь со всеми делами в Хогвартсе, то пошлю к Мордреду все охотничьи заказы и проведу всё лето вместе с тобой. Только не болей больше, меня это пугает. -      Нам не по пятнадцать лет, Рой, и мы не живём в задрипанной хибаре без воды и лекарств, чтобы бояться простуды. -      Тогда она тебя чуть не убила… -      Рядом со мной был ты, – Джон попытался улыбнуться, но у него это плохо вышло. Кажется, его снова начал бить озноб. – Знаешь, а из тебя в то лето вышла отличная печка, благодаря этому я и не околел! Если бы ты ещё и не лягался во сне… -      Ну, теперь-то я научился спать не двигаясь и даже не повизгивая от счастья, если мне приснится выгодный контракт с тройной наценкой, – засмеялся я, хотя от воспоминаний о том, как Джон едва не сгорел от лихорадки мне было совсем не весело. Наверное, он выжил только потому, что был магом, да ещё по причине того, что обещал мне вместе отправиться в Хогвартс на шестой курс. Джон всегда держал свои обещания...       Видно, моё беспокойство было заразным, иначе как объяснить, что Маркус после окончания практикума остался сидеть на полу, лениво подбрасывая деревянную шайбочку-битку, с помощью которой одни студенты тренировались в использовании невербальной левиосы, другие - в выставлении такого же невербального протего. Битки были с секретом и с непредсказуемой периодичностью окутывали проворонившего их студента облаком духов. Я выбирал самые сладкие и приторные ароматы, какие только смог – по расписанию следующим занятием у семикурсников стояло зельеварение у родного декана, и я не мог не передать Снейпу «привет» от прекрасного и заботливого себя. -      Ты ведь не просто так вернулся в школу, – заявил Флинт, когда за последний учеником закрылась дверь. – Чего нам ждать в этом году? -      Понятия не имею, – честно ответил я, усаживаясь на стол. – Но, если в сентябре был оборотень, то в декабре вполне может быть дракон. Снова… -      Не накаркай. Хотя, ты ворон, ты можешь, – он вздохнул. – Никто из студентов не знает, почему Люпина заменили тобой. Слухи ходят такие, что хоть вешайся, но про то, что это Генри отправил хвостатого недоделка на койку, неизвестно никому. Если студенты выяснят, что наш недолгий препод ЗОТИ на самом деле тёмная тварь, то в школе поднимется бунт, а родаки начнут насильно забирать детей из школы. -      Даже так? -      На Слизерине – да. Снейп снова попытался устроить первосентябрьский шмон, но у него почти ничего не вышло, все вцепились в свои амулеты и заговорённые булавки, как Генри – в книгу о тёзке, и ему пришлось отступить. Накидали декану мелочи, чтоб было чем перед директором отчитаться, он и отстал. Никто больше не верит в безопасность школы и не собирается терпеть новые атаки монстров или жертвенные заклания. Меня будут спрашивать, Локхарт. Все знают, что после отработок в Запретном лесу я с тобой накоротке, как и Генри, так что дай мне хоть что-то!       Я с восторгом смотрел на этого юного тролля. В прошлом году он едва в голос не орал о своей ненависти к школе и желании свалить из неё, а теперь чуть ли не с битой в руках требовал ответа на нужные ему вопросы, чтобы змеи были хоть в чём-то уверены и спокойны за свою жизнь. Как и их родители... -      Готовьтесь к неприятностям. Это всё, что я могу сказать. Год только начался, Маркус, в прошлый раз всё закрутилось лишь с Самхейна, поэтому рано о чём-то судить. Но, чую, в этот раз нам так много времени не дадут. -      Да уже не дали! Ты чем меня слушал? – набычился он и встал с пола, угрожающе подбрасывая битку. – Оборотень, Локхарт! Отец чуть с ума не сошёл, когда узнал, кто стал твоей заменой. Когда Генри скинул хвостатого мудака мимо лестницы, то они с мамой примчались в школу не разбираться с директором, а забирать нас обоих домой. Если бы не Долиш, то мама бы старому маразматику всю бороду вырвала! -      Доротея?! Не верю. Скорее бы она сварила нашего Светоча заживо в кипятке для заварки чая. А если серьёзно, то твоим родителям надо памятник посреди Косой аллеи ставить, как людям переспорившим директора. Он ведь точно пытался убедить их в том, что Люпин невинней бутона наперстянки на весеннем лугу, а Генри, такой нехороший, на нём живодёрские опыты ставил и пытался научить собачку летать без крыльев, на одной только огненной тяге. Лучше бы он ему под хвост фейерверк засунул, толку было бы больше! -      Угу, – Маркус подошёл ко мне, нервно скаля зубы в привычной кривой ухмылке. – А ещё и Маккошка добавила: заявила, что у Генри после прошлогодних «приключений» началась паранойя и он видит врагов там, где их нет. Если бы Долиш не начал заваливать этих придурков статьями «Уложения о Преступлениях и Наказаниях», которые администрация школы нарушила своим решением усадить Люпина на место препода ЗОТИ, то эти твари бы точно вывернулись. А там и Фадж подоспел… -      Маркус, Фадж и Скримджер с Хогвартса глаз не сводят, но ты же сам знаешь – Министерство не вмешивается в дела школы. -      Зато вмешиваешься ты. -      Да-да, как кавалер ордена Мерлина второй степени, всеанглийская звезда по имени Локхарт и покоритель Франции, только я имею на это право. Заметь – ни одной ругательной статейки в «Пророке» до сих пор не было, а ведь я тут уже почти две недели! А ещё, между нами, я нахожусь здесь как человек, пытающийся ненадолго скрыться из зоны досягаемости некоторых французских лордов, которым из-за новых головных украшений теперь очень сложно проходить в дверные проёмы своих опустевших и обнищавших поместий. Так понятней? – я решил, что немного утрирования и сарказма не помешает. Если бы кто-то из моих нанимателей попытался отомстить мне за надуманные обиды, то его подняли бы на смех свои же соотечественники. Нравы во Франции были намного свободнее, чем в Британии, да и лихих парней с наглой улыбкой там ценили куда больше, чем на моей туманной родине. Особенно дамы, Мордред бы их побрал… -      Более чем, – фыркнул Маркус, заметно расслабляясь. – Значит, проявляем бдительность и не паникуем раньше времени. -      Именно. Но ты обязательно намекни своим змеям, чтоб никто к Люпину даже и не думал приближаться! -      Уже намекнул, - сообщил Флинт, улыбаясь со всем возможным злорадством. – Он тут ненадолго из Больничного крыла выполз, для прогулки, и мимо стадиона решил пройтись. -      Что у тебя сорвалось – бита или бладжер? – предположил я, вспоминая, с какой силой Маркус отбивал мячи. -      Бладжер не в ту сторону полетел. Промахнулся, бывает… Прям перед этим уродом землю пропахал! Парни из команды всё поняли, потом остальным объяснили. Генри, зараза, своим львам ничего не сказал, так пришлось мне самому с Вудом разговаривать. Он теперь на факультете вроде старосты, от Перси Уизли вообще никакого толку! -      Да его и раньше было немного. -      А теперь вообще по нулям. Он от значка пытался отказаться, а Маккошка его завернула, велела не маяться дурью и честно служить на благо Хогвартса. Так Перси теперь вообще ни на что не реагирует и делает вид, что дела факультета его не касаются, всё на Оливию Хатчинсон свалил. Вуд и вписался… Слушай, Локхарт, я по поводу Люпина этого драного одного понять не могу – он же был другом отца Генри, какого низзла драного он напал на пацана? -      Потому что трус. Или хитрый трус. Никогда не стоит отметать полностью идею того, что твой противник только прикидывается идиотом и тряпкой. -      Знаю. Квиррел, Пинс… – Флинт снова подкинул битку, а потом с ухмылочкой сунул её в карман форменных брюк. – Мне на урок пора, и так уже опаздываю. -      Беги, беги. Только будь осторожней с биткой и учти – сандал, груша, жасмин и белый мускус о-о-очень стойкие. Отмываться придётся в маггловском керосине! -      Для любимого декана ничего не жалко, – с абсолютной честностью заявил мне Флинт и ушёл, полностью довольный разговором. Я посмотрел на закрывшуюся за его спиной дверь и выругался – совсем забыл про обещанные мне табуретку и скамейку для ног!       Мама-Моргана услышала мои молитвы и ниспослала своему жалкому чаду немного мозгов – Дамблдор не стал назначать Люпина завхозом замка.       Он сделал его помощником лесника, оставив эту тварь на территории школы! -      Добрый день, Хагрид! Рад видеть тебя живым и здоровым! – весело произнёс я, подходя к заново отстроенной хижине. Признаю, выглядела она намного презентабельней своей предшественницы. Полувеликан прекратил возиться со своим псом и радостно всплеснул руками. -      Мистер Локхарт! А вы это… я вам… то есть, спасибочки большое! Мадам Помфри-то рассказала мне, как вы меня спасали. -      Ни слова, Хагрид. Вся заслуга на ней и Северусе, я только помог выгадать немного времени. Смотрю, у тебя появился компаньон? – ирония сочилась крупными ядовитыми каплями, но Хагрид её, как обычно, не распознал. Он обернулся в сторону Люпина, борющегося с сорняками на тыквенных грядках, и довольно закивал лохматой башкой. -      Да, руки у меня опосля того пожара не шибко хорошо слушаются, а работы много. Вы с детишками за лесом присмотрели, а дальше самому надо, да только где мне… Вот мы с Ремусом-то вдвоём и справимся! -      Это хорошо. Правильно решение. И овцы целы, и волки сыты. И леснику – награда! – я вынул из мешка для добычи большую бутыль с крепким вином и протянул её Хагриду. – Бери-бери, не помешает. Да и ночи уже холодные стали, будет чем согреться. -      Спасибо, мистер Локхарт, – он смутился, но бутылку цапнул очень охотно. – Вот зря про вас профессор Снейп гадости всякие говорил. Хороший вы человек, заботливый. И за лесом приглядели, и кентавров утихомирили… Я ещё вглубь не ходил, не знаю, что там, но единороги этим летом спокойные были. А так к осени всегда беситься начинали!       Я польщённо улыбнулся, скрывая желание отобрать у Люпина тяпку и врезать ей Хагриду по пустой голове. Акромантулы спариваются ранней осенью, в условиях Шотландии – поздним летом. Не удивительно, что единороги начинали паниковать в это время. И тем более не удивительно, что в этом году обошлось без беспокойства. Пауков ведь больше не было… -      Если ты не против, Хагрид, то я бы и в этом году был бы рад прогуляться пару раз по лесу. Сам знаешь, мне, охотнику, его жители не страшны! -      Да какие вопросы, мистер Локхарт! Вы тока в чащу-то не ходите, уж очень опасно там, – забеспокоился тот. -      Постараюсь, Хагрид. Спасибо за предупреждение. Ну, бывай! О, пока не забыл – объясни своему помощнику, чем усы тыквы отличаются от ползучего пырея. А то так без урожая останешься… – и, помахав ему рукой, я отправился назад.       Всё что мне надо было сделать, я сделал. Напомнил Люпину о своём присутствии, обозначил информированность в деле его периодической мохнатости, да ещё и выцыганил себе новое официальное разрешение на исследование леса. Кто умница? Я! Пришла пора наградить себя чашкой кофе. Она поможет настроиться на вечернюю встречу с Септимой и Вирсавие, которые наверняка начнут сначала меня грызть и кусать из-за бредовости моей затеи, а затем начнут задавать слишком много вопросов, на которые придётся давать честные ответы. -      Ты идиот? – Септима переводила взгляд с исписанных листов на меня и не могла поверить прочитанному. – Гилдерой, уже прости, что так резко на «ты», но это же чушь и бред. -      Ничуть.       Септима вздохнула и, вздохнув, начала пояснять своё мнение чуть более развёрнуто. Вирсавия, также пришедшая с ней к Декану, лишь согласно кивала на каждое слово своей старшей подруги. -      База – отвратительная. Рунические цепочки – безграмотные, составные элементы зачарования вообще будто первокурсник придумал! -      Основы я скопировал с защиты французских мэноров, – начал пояснять я, раскладывая один лист за другим. – У них интересная система допуска, было бы невежливо оставить без внимания такую хорошую идею. Руны – самые обычные. Только не все из них скандинавские. -      А откуда ты их скопировал? – напряглась волшебница. -      Ниоткуда. Я прекрасно разбираюсь в рунологии. -      Да ладно? – недоверчиво фыркнула Вирсавия и я молча протянул ей руку, демонстрируя охотничье кольцо. До отъезда во Францию я успел перехватить нескольких знакомых, которые магией подтвердили правомочность этой метки, а затем Наставница, явно насмехаясь над охотничьими традициями, добавила пару штрихов от себя. Как она сама призналась – это была профессиональная ревность. Зря, что ли, она меня учила? Зачем скрывать свои таланты… Над изображением меча, палочки и монеты возник угловатый контур става, известного всем рунологам, и Вирсавия с возмущением подняла на меня взгляд. -      И ты молчал?! Весь прошлый год – молчал о том, что разбираешься в рунах? Я была вынуждена переписываться со старым хмырём из Берна в то время, как под рукой был ученик Рунскъярера! Знаешь, что я сделаю? Я тебе отомщу. -      Как? Наденешь зелёную мантию с красным платьем? -      Неплохая идея. Надеюсь, у тебя глаза бесстыжие вытекут от такого зрелища! – тон Вирсавии говорил обратно противоположное словам. Она была рада, она веселилась. Ей пришлось по душе, что нашёлся хоть кто-то, разделяющий её страсть к древним рунам. Я-то уж точно был лучше старого хмыря из Берна. -      Вы закончили? – оборвала нас Септима. – Что с зачарованиями? Они мне не нравятся! -      Это старая средневековая модель, я выбрал её специально для того, чтобы не конфликтовать с основным контуром замка. В таком случае элементы по отдельности будут хорошо сочетаться с рунической основой. Вот это и это, – я начал указывать на базовые группы рун, – обязательно. Всё остальное на усмотрение Вирсавии, я лишь подправлю референсные значения ячеек, чтобы итоговые гальдраставы содержали общие элементы! -      А это уже куда более жизнеспособный план. Но подготовка займёт много времени, а ты хочешь закончить всё в Самхейн. Мы не успеем. -      Должны, – беспечно улыбнулся я. – У нас нет выбора. Если я говорю, что нам необходима защита, значит, так оно и есть. -      Не убедительно. -      А оборотень на вольном выпасе – убедителен? -      Что?! – ахнули обе волшебницы. -      Люпин, – кратко пояснил я. Флитвик досадливо покачал головой, но смолчал. Он тоже не одобрял идею директора оставить его рядом со школой. -      Твою ж в Моргану душу мать! – выругалась Септима, ударяя кулаком по столу. Флитвик покосился на неё и передвинул подальше от разгневанной волшебницы стопку книгу, увенчанную бутылкой медовухи. – Как этот выродок только посмел пойти на такое, да ещё сразу после прошлого года?! Почему он ещё на посту директора? Филиус? Вы же можете сместить его! -      За это должны выступить все четыре декана, Септима. Мы с Помоной не справимся, – он опустил голову, потом приманил к себе бутылку медовухи и отправил её в камин. Греться. – Прошу тебя, не раскрывай тайну Люпина. Ничего хорошего из этого не выйдет! Наш предводитель опять выкрутится, а вот мы пойдём под нож. Сейчас нам удаётся удерживать в школе хрупкое равновесие, но если вместо нас придут сторонники той или иной партии, то Хогвартс ждёт крах! -      Этим старый хрыч и пользуется, – Септима начала нервно расхаживать по гостиной Флитвика, то и дело взмахивая рукой, будто она о чём-то спорила сама с собой. -      Гилдерой, ваш с Флитвиком план по созданию нового защитного контура очень секретный, или как? – шёпотом спросила у меня Вирсавия. -      Чем больше народа – тем больше вероятность, что нас раскроют. Но вдвоём с Деканом мы не справимся. -      Как ты верно заметил, вас – двое. Нас пятеро. Семь – хорошее число! – усмехнулась она. – Правильное. Это тебе любой специалист по магическому символизму скажет. Кроме того, никто из нас не откажется от шанса помочь школе и детям. Даже Септима начала критиковать не саму идею, а её детали. Хогвартс – наш дом. Даже Чарити, пусть она и работает здесь только второй год! Она сразу полюбила замок и ни за что не согласится постоять в стороне, пока мы будем заколачивать крысиные ходы досками. Из нас пятерых только Сивилла училась здесь, а мы, – Вирсавия чуть нервно поправила очки, – мало чем отличаемся от обожаемой тобой мадам Равиаль. Слабые никчёмные ведьмы. Пусть и хорошие специалисты в никому не нужных областях магии! -      Вирсавия, ведьма – это ругательство. Эти твари детей жрут, вообще-то, – спокойно ответил я, не отрывая взгляда от пребывающей в раздумьях Септимы. – Что же касается магических сил, то я предпочту умного, пусть и слабого соратника, чем тупую, перекаченную магией дуру! -      Значит, мы собираем свой ковен слабосилков? – с иронией заметила Вирсавия и я вздрогнул. Мордред! Кажется, она это заметила. – Хотя, клуб по интересами звучит лучше. -      Бригада ремонтников-самоучек, – поддержал её я. -      Я в деле! – решила наконец Септима и мы с Деканом облегчённо выдохнули. Без неё можно было забыть о нашей затее по защите школы. – Но вместе со мной будут участвовать все остальные младшие преподавательницы. Семь – хорошее число! Поверьте мне, как нумерологу. Осталось решить, как и где мы будем встречаться, чтобы не привлечь ничьего внимания! -      Не надо ничего выдумывать, – отмахнулся я. – Крайний срок – Самхейн. Вот и сделаем вид, что готовимся к нему, чтобы в этом году у детей был настоящий праздник, а не тыквенная вечеринка. -      Гилдерой, но мы должны будем предоставить результат директору, а это дополнительная нагрузка! Не забывай, что у нас у всех есть основная обязанность – преподавание. -      Это я беру на себя. Так что вы можете с чистой совестью известить директора о том, что мы начинаем подготовку к одному из главных праздников года. Попробует подпихнуть к нам Северуса – отказывайтесь под предлогом того, что из-за него я начну отвлекаться и он сорвёт всю работу. Я не смогу сосредоточиться, если он будет в зоне досягаемости. И я не шучу! -      Да, мы в курсе, – печально кивнула Вирсавия. – Все мы.       Время понеслось с ужасающей скоростью. Я навалил на себя столько обязанностей, что у меня почти не оставалось времени на создание продолжения своей книги, которая всё-таки обогнала по продажам «Колдуний», но пока ещё не сравнялась с «Ирландской Истерикой». Натан был доволен, я – нет. Счастье, что Дамблдор одобрил-таки идею празднования Самхейна не по маггловским, а по волшебным обычаям. Правда, он отдельно настоял на том, чтобы не было никаких ритуалов, чем крайне удивил атаковавших его преподавательниц. Самхейн без ритуалов? Да зачем он тогда нужен! Но «добро» было получено, и мы начали активно изображать коллективную деятельность по подготовке праздника, в то время как над этим трудился я один. О, у меня ещё с четвёртого курса осталась масса идей по поводу того, как можно было все организовать и сделать, и я отрывался по полной, теряя счёт времени. Мы собирались трижды в неделю у Декана, и пока он вместе с пятью волшебницами корпел над расчётами и базовыми зачарованиями, я отпускал на волю свою нездоровую фантазию и творил. -      Декан! – крикнул я, выглядывая из-за стопки бестиариев, в которых пытался найти нужное мне изображение. – Вам знакома легилименция? -      Знакома, – с осторожностью ответил он, не понимая, зачем она мне нужна. -      У меня не получается облагородить одну очень интересную тварь, всё равно страшидло получается! Посмотрите, что с этим можно сделать, а? Память у меня слишком хорошая, а в бестиариях такая дрянь нарисована, что она вызывает либо жалость, либо смех! Мне стыдно за составителей этих справочников. -      Гилдерой, это… очень серьёзное предложение. Ты уверен? -      Ну, я же не предлагаю вам руку и сердце. Просто покопайтесь у меня в памяти! – я выполз из-за стола и подошёл к Флитвику, на ходу перебрасывая волосы за спину. Усевшись на полу, прямо посреди раскиданных пергаментов и исчерченных схемами листов, я постучал себя пальцем по лбу. – Смотрите.       Волшебницы, замерев, уставились на меня кто с ужасом, а кто и с удивлением. Просмотр чужой памяти был делом не только сложным, но и крайне щекотливым. Для этого надо было или целиком и полностью довериться тому, кого пускал в свои воспоминания, или же подвергнуться полноценному ментальному насилию со всеми вытекающими последствиями. Декану я доверял. Несколько секунд полугоблин молча смотрел на меня, осознавая факт окончательного и бесповоротного прощения, нервно перебирал в когтях волшебную палочку, а затем направил её на меня и дрогнувшим голосом произнёс: -      Легилеменс…       Воспоминания об охоте на морского змея, и без того яркие и чёткие, полностью захватили меня. Я вновь увидел отроги красных гор, остывающих под светом мертвенно-зелёной луны, неистовые волны, бьющие в их основание с гневным шумом, и длинное, извивающееся тело змея-эренсуге, ползущего ко мне среди скал и сухого кустарника. Восемь пар глаз смотрели на меня с ненавистью и жаждой, а в шипении четырёх глоток слышался смех. Нас было столько же, сколько голов у змея – четверо, это была моя первая общая охота и она же едва не стала последней. К утру охотников осталось полтора человека – я и переломанный, но всё ещё живой Эрнесто Польедо, которого я тащил в город Мондрагон, не слушая увещеваний бросить или добить. Вместе с ним я приволок три головы эренсуге из четырёх. Последнюю раздавило камнепадом, и она стала непригодна для продажи. На следующий день Эрнесто решил, что три на два не делится и попытался прирезать меня, чтобы забрать трофеи себе. Я оказался быстрее… И, как следствие, богаче. -      Хватит! – вскрикнул Декан, опуская палочку. Он тяжело дышал, а и без того косматые волосы и вовсе стояли дыбом. – Что это было?! -      Эренсуге, водный змей. Я хочу «поселить» его у Чёрного озера, чтобы… -      Нет, я про тот кошмар с поножовщиной. Тебе же чуть не перерезали глотку!       Я выразительно стрельнул глазами в сторону настороживших ушки женщин, но Флитвик не собирался отступать. -      Ты спас ему жизнь, ты вылечил этого негодяя… -      Декан! -      Зачем, Гилдерой?! -      Вы уже спрашивали меня. Я ответил. А теперь скажите, что мне сделать с эренсуге, чтобы при виде него дети не начали с воплем разбегаться в стороны, ломая ноги на приозёрном лугу. Я и так уменьшил тварь в три раза, но она всё равно получается слишком впечатляющей. -      Эм-м-м… – несмело подала голос Аврора, которая вместе с Свивиллой занималась астрологическими расчётами. Она действительно знала толк в магическом влиянии небесных светил на дела магов и могла помочь нашей прорицательнице ускорить работу. – Речь идёт о какой-то большой змее, да? -      Ага! – подтвердил я, поворачиваясь к ней, а затем развёл руки в стороны. – С во-о-от такими зубами во всех четырёх пастях. Иногда она ещё и огнём дышит, но это когда уже совсем разойдётся. -      Добавь ей шерсть, Гилдерой. Длинную красивую шерсть. Пушистое не может быть опасным. Ну, кроме мышей. -      Да ладно? – тут же поддела её Вирсавия, вспоминая устроенную мной на четырнадцатое февраля охоту, но Аврора быстро справилась со смущением. -      Просто за детскими криками не было слышно, как я визжала, когда те золотые мышки выбегали из стены или прыгали с оконных арок. Хорошо, что рэйвенкловцы отдали нам вино, было чем успокоить нервы. -      У детей такой возможности не будет… – задумался я, представляя себе иллюзию поднимающегося из воды змея. – Тогда я всю школу заставлю спиться. Не пойдёт! Есть ещё идеи? -      Может, если змей будет спать на берегу и иногда зевать, чтобы все могли увидеть клыки, то тогда никто из учеников не заработает, кхм, ночное недержание, – добавила Чарити, нервно передёргивая плечами. – Я как представлю себе это страшилище, аж плохо делается. Где такое живёт? Очень хотелось бы избежать знакомства с ним! -      В Бискайском заливе. Там обитает пара десятков этих тварей, и они редко выбираются на сушу, в основном довольствуясь морскими животными, но иногда у них клинит мозг и они ползут жрать береговых жителей. Ладно, пора за работу. Значит, спать, зевать и быть пушистым… – пробормотал я, поднимаясь с пола и отправляясь к своему столу. То есть, к столу Декана, но ему было удобней работать на полу, как и всей пятёрке волшебниц. – И в какой же цвет мне тебя покрасить, моя прелесть? Змей… ну, пусть будет серебряным, Северусу понравится! -      Только пусть его шерсть будет чистой! Он же морской, не должен бояться воды, – не удержалась Вирсавия. Я выглянул из-за книг, смерил её возмущённым взглядом и категорическим тоном заявил: -Цветочный венок на голову ему я надевать не стану! А то ещё девчонки полезут тискать и разрушат иллюзию. Лучше пусть выдыхает дым…       И я вновь углубился в создание макета иллюзии, мысленно хваля себя за идеальное поведение. Только работа, только общее дело, только приятельские отношения. Какое счастье, что Аврора нашла в себе силы принять мою позицию и мы смогли сотрудничать без перехода на личное. Я бы тогда точно из школы сбежал! Ещё она, что отрадно, перестала «выкать», и отсутствие привычного церемониала делало наши нынешние отношения совсем непохожими на прежние, что радовало меня ещё больше, чем новый кружевной воротник или удобный засапожный нож!       Тем временем сентябрь приблизился к концу, у учеников первого курса завершились уроки полётов и пришла пора квиддичных матчей. Первая же игра должна была состояться между Гриффиндором и Слизерином, и с учётом обстоятельств прошлого года это противостояние обещало стать самым зрелищным их всех, о которых только можно было мечтать. Я не собирался пропускать эту игру, тем более что и Гарри обещал прийти на стадион, но кое-кто хитрый и очкастый своим директорским распоряжением отправил меня в башню Рэйвенкло, подальше от мальчика. Вспомнив мою прошлогоднюю отмазку об обязанности присутствия преподавателей среди студентов, а не на отдельной трибуне, Дамблдор раскидал всех учителей в произвольном порядке, а сам остался восседать в парадном кресле бок о бок с мадам Помфри. Меня это бесило, но не настолько, чтобы кто-то мог заметить мою чрезмерную раздражённость. К тому же, в башне обнаружилась Пенелопа и она тут же утащила меня подальше от любопытных студентов, которые решили, что квиддичный матч – самое подходящее место для неформальной консультации по моему предмету. -      Как дела со стариной Блейни? – спросил я у девочки, когда мы заняли место у самой стены, подальше ото всех. -      Отлично! Я пересдала СОВ по зельям в Министерстве и получила право на учёбу по расширенному курсу. Не представляете, как меня трясло перед экзаменом! Мисс Амбридж даже заставила меня выпить успокоительное перед тем, как я пошла на комиссию. Так что Снейп был очень недоволен, когда увидел меня в своём классе, – она хихикнула. – А ещё больше он был недоволен письмом, которое ему отправил Иеремия после окончания моего обучения. Не знаю, что он там написал, но вид у него был жутко довольный и немного коварный. Прямо как у вас, когда совы доставляют вам баночку нового крема и вы чуть не облизываетесь на неё! -      Ну-ка, и каков результат вмешательства милейшего и добрейшего лекаря в твои отношения с дорогим моему сердцу Северусом? – с нужной долей иронии спросил я и Пенни расплылась в откровенно лисьей улыбочке. -      Он меня теперь стороной обходит и даже следит за тем, что говорит, когда обращается ко мне. Такие многозначительные паузы делает, подбирая слова, что мне даже становится интересно, о чём же декан Слизерина умолчал! Всё-таки, несмотря на некоторое сходство в манерах и подаче учебного материала, мистер Блейни и Снейп абсолютно разные! Вы были правы – старый лекарь действительно ругается как джарви, которому отдавили хвост, но я перестала замечать это уже на второй день. Я вообще ничего не замечала, кроме котлов и ингредиентов, настолько интересным было обучение. -       Совсем-совсем ничего не замечала? Даже некоего молодого человека, который каждый вечер поджидал тебя возле дома старины Иеремии? -      Генри рассказал, да? – Пенелопа и не подумала злиться на то, что я сунул кончик носа в её отношения с капитаном слизеринской команды по квиддичу. – Они с Маркусом действительно иногда вместе встречали меня по вечерам. Однажды Иеремия забыл о том, что я всего лишь студентка Хогвартса и сказал, что у нас с Маркусом очень бойкий сынишка. Посоветовал отдать его в аврорат, чтобы приложить его энергию к полезному делу. Генри был очень доволен! -      А вы двое? -      Ну, мне было смешно, а вот Маркусу не очень, – девочка посерьёзнела. – Он боится за меня. Этот год у него последний, потом он уйдёт, а я останусь. Генри и вовсе ещё шесть лет тут мучиться! Маркус обещал что-нибудь придумать, но я даже не знаю, что тут можно сделать! Не устроится же он в Хогвартс завхозом или библиотекарем! -      Я бы не был столь категоричен. Учитывая, как Маркус выдрессировал своих квиддичистов, при нём замок может стать образцом порядка и дисциплины. Разве что волшебную палочку на гербе школы пришлось бы сменить на биту. Смотри, игроки уже выходят! – я кивнул на поле и наш разговор с Пенелопой сам собой прекратился. Мало того, что нам самим было интересно посмотреть на игру, так ещё и зрители начали орать так, что у меня едва не заложило уши.       Маркус и Оливер под взглядами всей школы пожали руки, потом внезапно хлопнули друг друга по плечам и разошлись. Ясно – игра будет жёсткой, до кровавых соплей и выбитых зубов, но без подлых приёмов. Это ведь можно было считать победой? Я оглядел трибуны, нашёл в ало-золотом секторе прыгающую у ограждения фигурку, яростно сверкающую очками. Гарри был счастлив… Надеюсь, ни одна тварь не попробует испортить ему праздник? -      У вас мозгошмыги цвет меняют, – раздался снизу тонкий голосок. – Как вы это делаете?       Я опустил взгляд и увидел ту самую лохматую девочку. Луна Лавгуд, первый курс Рэйвенкло. Дочка моего однокурсника Фила. Талантлива, но инертна. Не беспокоить.       Я какое-то время осознавал вопрос девочки, и она терпеливо ждала, пока я соберусь с мыслями. Сидящие на скамьях студенты похихикивали над ней и её странным вопросом, я даже успел разобрать несколько не слишком приятных высказываний в адрес Лавгуд. -      Они у меня дрессированные, – сказал я, интуитивно угадывая, что имела в виду эта мечтательница. – Как хочу, так и выглядят. -      Понятно. А на каком курсе вы будете нас этому учить? -      Луна, отстань от мистера Локхарта! – к нам подошёл второй староста воронов и попытался увести девочку с собой. – Сейчас никому нет дела до мозгошмыгов, все заняты игрой. -      Но они тоже могут играть, Кевин! Надо только дать им мяч. -      Пожалуйста, просто посмотри игру вместе со всеми, – взмолился староста, едва не за шкирку утаскивая Луну. -      Она – странная. Ещё более странная, чем мы все, – произнесла Пенелопа, глядя вслед первокурснице. – Флитвик велел присматривать за ней, но это не всегда удаётся. Например, на прошлой неделе она лишила факультет двадцати баллов после того, как спросила у Снейпа, чем он кормит свою бундящую шицу. -      Соком мурлокомля, – тут же брякнул я, ощущая, как встаёт дыбом метафизическая шерсть. Эта последовательница стиля Грэйнджер была ох как не проста, мне следовало присмотреться к ней, пока не случилось ничего непоправимого. Преподаватели, студенты – что они видели кроме Хогвартса? Кого они знали, кроме близких родственников и соседей по комнате? Необученные волшебники, «дикие» маги, сумасшедшие пророки, живущие в маггловской подземке – наш дар иногда проявлялся самым страшным образом, и предугадать такое несчастье не мог никто. А вот выявить и купировать было можно…       Я тряхнул головой, перебросил волосы на плечо и обратил всё своё внимание на игроков. И вовремя. Не прошло и десяти минут, цифры на табло показывали равный счёт «Двадцать – двадцать», а на поле уже начала происходить полная мордредовщина. Сначала Деррек из команды Слизерина крайне неудачно отбил бладжер и тот едва не сшиб с метлы Алисию Спиннет. Потом этот же самый бладжер встретился с битой одного из Уизли и полетел совершенно не в ту сторону, в которую его послал загонщик. Врезавшись в метлу второго близнеца, он рухнул вниз, где его перехватил Люциан Боул и послал в сторону Кэти Белл. Девочка еле успела увернуться, совершив прекрасную «бочку» и спася тем самым квоффл, который она держала в руках. А затем бладжер почти моментально полетел назад и врезался в Грэхема. -      Какого хера?! – взвыл я. – Ну почему опять? -      Что с бладжером? -      Его как будто заколдовали! -      Как мётлы в прошлом году? Тогда тоже все игроки пострадали. -      А сюда он зачем летит? – взвизгнула одна из рэйвенкловок, заметив приближение мяча.       Я молча выставил щит, закрывая башню от самой вершины до подножия. Бладжер ударился в магическую преграду, отлетел, ударился снова, а затем начал спускаться вниз, то и дело ударяя в мой щит, будто искал слабое место. Не найдя его, он развернулся, рванул через поле, сшибая игроков, и врезался прямо в трибуну Гриффиндора. Раздались крики ещё более громкие, чем до этого, что-то истошно завопил Ли Джордан, бессменный и бесталанный комментатор, и я еле удержался от желания бросить всё и последовать вслед за мячом. Гарри! Он же был именно там…       Бладжер разбил доски, пролетел под трибуной, вынырнул и вновь устремился к своей невидимой цели. Словно искал кого-то… Я попытался найти в ало-золотой толпе Гарри и не смог. Мальчик куда-то делся. Бладжер мелькал между студентами, разбивал скамьи, с которых каким-то чудом успевали сбежать зрители, и творил то, что не смогли бы сделать и два пьяных тролля. Застигнутые врасплох преподаватели не смели применить магию, чтобы не задеть учеников, и поэтому на трибуне Гриффиндора буйно цвела самая настоящая паника. Неожиданно возле кричащей толпы мелькнули два игрока в форме разных цветов. Маркус пролетел прямо над головами детей, врезал по бладжеру отобранной у кого-то битой, а Вуд, выжидавший этот момент, перехватил его в резком пике и рухнул на траву, прижимая к себе беснующийся мяч. -      Да остановите вы игру! – раздался голос Монтегю, который отобрал микрофон у Джордана и теперь орал в него со всей возможной яростью. – Где ваш грёбаный свисток?! -      Немедленно вернитесь в воздух, молодой человек, – заявила ему мадам Хутч, подлетая к месту комментатора, – иначе вы будете удалены с поля! -      Но… -      В воздух! – рявкнула она и Грэхем подчинился. У Оливера с трудом смогли забрать бладжер, мадам Хутч заменила его на новый, и игра продолжилась, вот только больше никто не подбадривал игроков кричалками и радостными воплями. -      Опять, да? – дрожащим голосом спросила Пенелопа. – Им опять на нас плевать? -      Игра должна продолжаться, – процедил я, всё ещё удерживая щит над башней. – Если её сейчас остановят, то счёт останется равным, а на это не пойдёт никто. -      Слизеринец сам просил остановить это дерьмо! – крикнула девочка. – Никто не хочет повторения прошлого года! -      Никто из деканов… – прошипел я, потому что новый бладжер через пять минут возобновлённой игры начал вести себя так же, как и прежний. То есть со всего маху врезался в нашу башню и начал бить по щиту так, что я едва держал его. Круговая защита подобного размера – это вам не локальный сктутум, такое запросто не наколдуешь. Я ведь не великий маг и волшебник, я охотник, я привык защищать одного себя! -      Слушайте, вам нельзя ходить на квиддич, – нервно пошутил один из птенцов Флитвика, когда бладжеру надоело долбиться впустую и он полетел творить беспредел среди игроков. – Каждый раз какая-то хрень происходит! -      Хорошая идея! Пожалуй, я действительно перестану посещать стадион. Предпочту потратить это время на уход за волосами. Полезней будет. -      Это не из-за вас, – прошептала Пенелопа, когда бладжер вновь полетел в сторону трибун Гриффиндора. Мяч не успел пролететь сквозь зрителей – раздалась резкая трель свистка и трибуны зашлись восторженным ором. Я упустил момент, когда снитч был пойман и игра прекратилась. -      Ничего себе, – раздались возгласы рэйвенкловцев. – Они всё-таки договорились. Теперь точно придётся переигрывать матч!       Я рискнул отвлечься и увидел, как на поле бок о бок спускались ловцы обеих команд. Между их ладонями слабо трепетал крылышками золотой снитч… Кормак Маклагген и Террен Хиггс лучились таким счастьем, что я не сомневался – они поймали его одновременно, не дав преимущества ни одной из команд. Мадам Хутч, пылая негодованием от столь явной подтасовки результатов, подлетела к нами и начала изучать пойманный снитч. Через несколько томительных минут она с явным раздражением крикнула на весь стадион: -      Снитч пойман одновременно ловцами команд Слизерина и Гриффиндора. Счёт равный – девяносто пять, девяносто пять. Игра закончена.       Как только она это сказала, я снял щит и выдохнул, ощущая внутри непривычную пустоту. Как же меня это всё заколебало... А потом я бросился вниз по лестнице, даже не думая скрывать от студентов и преподавателей свои намерения. Мне надо было убедиться в том, что Гарри цел!       Я с трудом протолкался сквозь толпу студентов, спешащих покинуть трибуны. Нервные, взбудораженные, они ни на что не обращали внимания, даже вроде бы начавшие объединяться гриффиндорцы. Я внимательно оглядывал подростков, пытаясь выцепить черноволосую макушку, и не видел её. Как и Фэй. И Гермиону. Ворвавшись на опустевшую, разгромленную трибуну, я торопливо пробежался по ней, а потом не выдержал и запустил заклинание поиска. Пусто. Выругавшись, я попробовал снова, а потом вспомнил о том, что Гарри был человеком пуганным и предусмотрительным, после чего опустился на корточки и начал шарить руками под скамейками. Опять пусто! Я плюнул на всё и полез под трибуны, нещадно обдирая мантию о доски. Ну же, где они?!       Я ползал по грязной, пыльной траве, как нищий слепец, пытающийся найти последний кнат, и точно так же едва не выл от отчаяния. Я чувствовал, что дети были где-то рядом, но никак не мог их найти. Наконец, когда я добрался до самого дальнего угла, мне удалось коснуться чего-то объёмного и невидимого. Я торопливо сорвал треклятую мантию, которая препятствовала нормальному поиску и, скомкав её, сунул во внутренний карман камзола. В полумраке разбитой трибуны передо мной предстали запылённые, покрытые древесной щепой дети, находящиеся в глубоком обмороке. Мордред, ну как же так! Мы только-только обсуждали с Джоном возможность нападения на Гарри, и оно тут же произошло. Но я действительно не мог бросить рэйвенкловцев... Проклятье!       Надо мной раздались шаги, и я услышал голоса Пенелопы и Маркуса: -      Локхарт, вы где? Мы привели мадам Помфри и Флитвика. Эй, вы здесь? -      Я внизу! Помогите вытащить пострадавших, – заорал в ответ я и от этого резкого звука Гарри, лежащий поверх Фэй и Гермионы, начал шевелиться и стонать. – Не двигайся, – я тут же поспешил остановить его, – ты, возможно, ранен. Генри, слышишь? -      Мяч… – прошипел он. – Мяч… улетел? -      Уже давно. Всё в порядке, игроки все целы, а вас мы быстро починим. -      Кажется, мне нельзя ходить на квиддич, – попытался пошутить мальчик. Его голос дрожал, ему наверняка было больно, но он старательно не показывал вида и отыгрывал роль крепкого парня. Глупец... – Надеюсь, это не испортило Маркусу и Оливеру игру? кто выиграл Рой? -      Счёт равный, Генри. Победили вы. Вы все. -      Я убью Макгонагалл! Почему эта дура ничего не сделала?! Почему она грела задницу в башне Хаффлпаффа, а трибуна Гриффиндора находилась под защитой Хагрида? Кто это придумал, какой дегенерат с мозгами, сгнившими от сифилиса?! – я швырнул в стену книгу, едва не разорвав корешок, и Флитвик печально вздохнул. -      Ты знаешь. -      Сука! Но зачем?! -      Потому что полувеликана не приняли бы ни на какой другой трибуне, кроме Гриффиндорской. Потому что вместе с ним должен был находиться Люпин, но он почему-то не пришёл. Потому что никто не думал, что повторится прошлогодний бардак. И много прочих «потому что». -      Это не оправдание! Сколько должно пострадать детей, чтобы хоть кто-то задумался о безопасности? Или у нас тут закон джунглей – «Выживает сильнейший»? Тогда Хогвартс будет выпускать каждый год не более десяти студентов, все остальные сдохнут в борьбе, и не друг с другом, а с нами! Ненавижу… – я вцепился изо всех сил в край стола, удерживая себя от желания перевернуть его. Это были не мои комнаты, я не имел права их громить и ломать мебель. Хватило и книги. -      В отличие от мётел, на бладжерах нашли следы магии. Ни мадам Хутч, ни Дамблдор не смогли определить, что именно это было, но мячами явно кто-то управлял. И это не Люпин! – тут же поспешил заявить Флитвик. – Он был в Хогсмиде, Гилдерой. Этому нашлись десятки свидетелей. -      Что он там делал?! -      Чинил одежду у портного. Хотел провернуть всё так, чтобы никто из студентов не заметил его, но где-то просчитался… -      Бедняга, – брезгливо скривился я. – Надо будет прислать ему сахарную косточку. Он мог спасти сына своего друга, но вместо этого трусливо отправился ставить заплатки на трусы! У Генри сломана рука, у Фэй – сотрясение, Гермиона и вовсе повредила три ребра и разодрала в мясо ногу, когда в неё угодил обломок скамьи. Если бы дети не спрятались под трибунами, то их бы размолотило в фарш! -      Мадам Помфри быстро вылечит всех троих, не волнуйся. К тому же, в этот раз никто не остался равнодушным – детей искали все, не только ты. Просто вы с Маркусом Флинтом раньше других поняли, что Поттера, Данбар и Грэйнджер нет среди прочих зрителей. -      Год только начался, а я уже устал, Декан. Хочу обратно, в леса и горы. Там можно убивать… -      Добро пожаловать в мой мир, Гилдерой, – с тоской произнёс Декан. – Добро пожаловать.       Я отправил через Люччи письмо Джону, подробно описав случившееся и попросив держать себя в руках. Впрочем, меня не удивило бы явление Джона вместе с Флинтами, которые вновь попытались бы забрать Гарри домой. Я бы так и сделал. Не выдержав мук неизвестности, я воспользовался мантией Гарри и, наплевав на всё, в час ночи отправился в Больничное крыло. Люччи шла рядом со мной – она видела, что я находился на грани совершения какой-нибудь отчаянной глупости, и поэтому не захотела оставлять одного.       Мы бесшумно проскользнули мимо комнаты, где чутко дремала мадам Помфри, нашли палату, в которой лежали Гриффиндорцы, и я с облегчением увидел заваленные сладостями тумбочки и дурацкие самодельные открытки. Девчонки спали, укутавшись одеялами, а вот Гарри читал знакомую мне книгу в старом переплёте. Опять сказаниями про Генриха Пятого наслаждается! Я тихонько подошёл к нему и еле слышно позвал: -      Эй, маленький рыцарь.       Гарри вздрогнул, едва не выронил книгу, но смог взять себя в руки. -      Рой! – прошептал он, улыбаясь от уха до уха. – Ты пришёл. -      Да, воспользовался твоей мантией, ты уж извини, что без спроса. -      Тебе можно, – заявил он. – Представляешь, я почти не помню, как накинул её на нас. Так испугался, когда не нашёл в кармане, что чуть не сбежал на стадион. А она у тебя… -      Я успел её спрятать. Как ты, Генри? Что с рукой? -      Болит, – пожаловался он. – Мадам Помфри сказала, что зелье быстро вылечит перелом, но прошло уже столько времени, а она всё ноет и дёргает. -      Какая именно? -      Левая, которую мне Дадли несколько раз ломал. -      Ты говорил нашему колдомедику об этом? -      Забыл… Я привык, что мной Корделия занимается, а она в курсе всех моих болячек, – Гарри досадливо поморщился. – Думаешь, надо пойти, разбудить мадам Помфри и сказать об этом? Ой, нет! Ты же тогда уйдёшь! -      Мне так и так придётся уйти, Генри. Меня не должны здесь обнаружить. -      Не беспокойтесь, мастер, я покараулю, – заявила Люччи, выбираясь из-под мантии наружу. – Мне не нужны волшебные вещи, чтобы оставаться невидимой. Вы можете спокойно говорить со своим юным воспитанником, я позабочусь о том, чтобы вам никто не помешал! -      Спасибо, дорогая, – я погладил Люччи по голове, подарив ей немного своей магии, и она тут же озарила унылую палату сиянием своего довольного личика. Домовикам нельзя улыбаться, они уродливы по своей природе, но моя фэйри от улыбки становилась ещё прекрасней. Она всегда была милой. -      Спасибо, Люччи, – прошептал Гарри, поддерживая меня. Домовушка изобразила поклон и исчезла. – Я потерплю боль, Рой, ты только не уходи. Мне страшно. -      Мне тоже. И поэтому нам надо будет начать думать о том, что вокруг нас происходит и как это предотвратить. Но сначала надо решить вопрос с твоей странно ведущей себя конечностью. Дай-ка её сюда, – я присел на краешек кровати и осторожно провёл ладонью по искривлённой руке Гарри. Кости не срастались. Те зелья, которыми его поила Корделия, вступили в конфликт с костеростом и вместо лечения мальчик получил одну только боль. Он забыл сказать, мадам Помфри забыла спросить, неправильно рассчитала дозировку, а в результате одно мучение! -      Ты можешь помочь? -      Я не колдомедик, Генри. Я охотник. -      И очень хитрый тип! Ты наверняка знаешь какой-нибудь трюк, чтобы помочь мне, – упрямо проговорил этот засранец. Я вздохнул. -      Будет больно. -      Давай! -      Подожди, надо сначала забрать у мадам Помфри ещё один флакон костероста, иначе ничего не выйдет.       Я с прошлого своего посещения Больничного крыла помнил, где школьная целительница держит зелья, и поэтому легко смог добыть характерную бутылку в виде скелета, которую и принёс ожидавшему меня Гарри. -      Сейчас я полностью удалю кости в твоей руке, а потом ты выпьешь зелье и к утру они вырастут заново. Только не напрягай руку в ближайшую неделю, не таскай стопки книг и не играй с битой Маркуса. Хорошо? -      Ага. Режь! -      Что – режь? -      Руку. Ты же будешь доставать из неё кости! – без тени страха заявило это доверчивое чудовище. Укоризненно покачав головой, я вынул охотничью палочку и навёл её на руку мальчика: -      Мы же маги, Генри. Брахиам Эмендо! – рука Поттера тут же повисла, как резиновая, и он не смог сдержать удивлённый писк. -      Мне не больно! Вообще! Круто. А если так череп удалить, мозги через уши вытекут? -      Со свистом. А теперь глотай эту отраву, – я протянул ему уродливый флакон с зельем. И кто догадался делать его в виде скелета?! – Только учти, что зелья Корделии всё равно придётся пить – костерост восстановит руку в том виде, в котором она была до сегодняшнего перелома, то есть следы прежних повреждений останутся. -      А, не страшно! – отмахнулся тот, продолжая тыкать пальцем в свою обмякшую и словно варёную конечность. – Они у Корделии вкусные, не то, что тут. Мне некоторые даже нравятся, особенно которые синенькие, с искрами! Рой, сними пробку, а? – он скорчил умоляющую рожицу, я махнул рукой на всё и не только снял пробку с флакона, но и помог ему выпить зелье. Гарри из меня скоро верёвки вить начнёт. – Гадость! Фу! Может, конфетой зажевать? Мне вон какую кучу натащили, я даже удивился. И тому, что нас почти весь факультет искал – тоже! -      В этом году Гриффиндор не так ужасен, как раньше, не правда ли? -      Но нашёл-то меня ты, – заупрямился он. – Ты лучше всех. Ну… кроме Джона, прости. Он самый-самый. Это он научил меня правильно падать, когда летом помогал с тренировками! Я поэтому и успел девчонок повалить до того, как в нас бладжер врезался. -      Ты прав, Генри. Джон лучше всех, – мой голос едва не дрогнул, но я мысленно дал себе пощёчину и сдержался. Зато кто-то чужой и незваный не смог – в тишине палаты, нарушаемой лишь тихим дыханием спящих девочек, раздался слабый, почти незаметный звук, похожий на шлепок босой ноги по каменному полу. Я моментально выставил щит, выхватил вторую палочку и уже приготовился бросать атакующее заклинание, но это не понадобилось. -      Я поймала! Поймала, мастер Рой! Он подсматривал за вами, негодяй, а ещё пытался повредить ножки на кровати юного воспитанника, – тараторила Люччи, прижимая к полу какое-то грязное, мерзкое на вид создание, в котором я с трудом опознал домового эльфа. Эта падаль явно не принадлежала к общине домовиков Хогвартса, уж больно отвратительно выглядела. – Мастер, это он пытался украсть письма, я его по запаху узнала! И по жадным кривым ручонкам, которые сейчас переломаю! – голосок домовушки сорвался на яростный визг. -      Тише, не кричи, – зашипел я, но было поздно. Заворочались на кроватях Фэй и Гермиона, послышались шаги мадам Помфри. – Быстро тащи его к Джону и оставайся рядом, пока он не найдёт способ удержать этого выродка. -      Да, мастер!       Люччи исчезла. Я едва успел закутаться в мантию, когда в палату вошла мадам Помфри. Она оглядела лежащих на кроватях детей и устало просила мальчика:. -      Что вы тут шумите, мистер Поттер? -      Простите, я увлёкся и начал читать вслух. -      Вам следует спать, а не развлекаться чтением. Ну-ка, дайте сюда эту книгу! -      Нет! Это дядина, – Гарри тут же прижал книгу к груди здоровой рукой и мадам Помфри сдалась. -      Не шумите, мистер Поттер. Если вы не спите сами, так дайте отдохнуть вашим соседкам. Зря вы, что ли, спасали их? -      Я буду вести себя тихо, обещаю! А конфеты мне можно есть? Очень сладкого хочется! Сахар не помешает росту костей? Я помню, как по телевизору говорили, что сладкое вредно для зубов, а для… -      Ешьте, мистер Поттер, только не шуршите фантиками. Мерлин, ну что за наказание, – пробормотала мадам Помфри и ушла. Гарри тихо хихикнул и тронул меня через мантию, безошибочно угадав, где я стою. -      Рой, а кого это Люччи поймала? -      Не узнал? Это домовик, только чужой. И мне очень интересно, почему право присутствия Люччи я выбивал с боем, а кто-то смог беспрепятственно протащить сюда это чудовище. Ничего, Джон выяснит, – процедил я, ощущая кровожадное злорадство. Я не стану корчить из себя моралиста и защитника домовиков даже если Джон начнёт сдирать с этой твари кожу, чтобы добиться правды. Наоборот – я покажу своему другу, как правильно пользоваться ножом для свежевания. Не впервой!       Иллюзии не получались. Костяные пластины, на которые я наносил руническую матрицу зачарования, трескались и разлетались осколками. Когда очередная заготовка отправилась в утиль, я отложил инструменты, глубоко вздохнул и, плюнув на присутствие посторонних, начал успокаивать нервы привычным способом. То есть вынул расчёску и принялся приводить волосы в порядок. Может, я и самовлюблённый засранец, но зато могу восстанавливать душевный покой без срывов и истерик, достаточно лишь потешить своё раздутое эго. Я хорош? Хорош. Красив? До безумия! Значит, со всем справлюсь. -      Ты взволнован, – пропищал Флитвик откуда-то снизу. Я опустил взгляд и увидел Декана, прежде незаметного из-за завала книг. Мы опять собрались все в его комнатах, заполнив книгами, справочниками и длинными свитками с расчётами всё свободное место, но хозяин, кажется, только рад был своим гостям. – Ты уже в третий раз за этот вечер пользуешься расчёской. -      Вы, как всегда, наблюдательны. -      Ох, мой дорогой бывший ученик, если бы я ещё давным-давно не выявил закономерность между твоим усилившимся вниманием к волосам и размером неприятностей, которые ты причинял школе, то не смог бы дожить до твоего выпуска. Даже у магов бывают инфаркты! – усмехнулся он. – Взять хотя бы твою попытку изгнать Пивза! После неё тебя, кажется, наказали трёхмесячным запретом на посещение Хогсмида. -      Зато я понял не описанную в учебниках разницу между приведением и полтергейстом. Кстати, вы давно видели это мерзкое создание? То-то же, помнит меня, гадёныш… -      А что ты с ним сделал? Как-то страшно заколдовал? – над книгами возникла Чарити, готовая всегда услышать какую-нибудь интересную историю о магии, школе или о том, как кое-кто доводил Флитвика до нервного тика. -      Не совсем, я начитался умных книжек и решил разделаться с надоевшим мне Пивзом. Вечно он пытался вылить мне на волосы какую-нибудь дрянь... Я вычитал, что вначале полтергейста надо изолировать, и попытался использовать для этого трансфигурированную клетку. В процессе неправильного экзорцизма пошёл процесс отмены, Пивза «привязало» к колесу, из которого я и наколдовал сдерживающий сосуд, а затем остаточный магический шлейф, прерванный ритуал и энергия самого полтергейста создали что-то вроде вечного двигателя и колесо с намотанным на него матерящимся Пивзом неделю носилось по школе, врываясь в классы, Большой зал, библиотеку и иногда туалеты. Все были очень счастливы… Меня пытались побить раз шесть! -      Меня тоже, – доверительно сообщил Декан. – Гораций очень некстати решил воспользоваться кабинкой на четвёртом этаже, а тут такой нежданный сосед, с огоньком и руганью проехавший сквозь стенки прямо у него перед носом… Слагхорн после этого два дня бегал к мадам Помфри за весьма специфическими зельями, а я прятал тебя по всей школе, отправляя то чистить старый класс, то мыть окна. Гораций, пытаясь добраться до тебя, обещал превратить меня в карликового жмыра и даже каким-то зельем обрызгал. Неделю от него чихал! Половина моих седых волос – твоя заслуга, Гилдерой! -      Хотите, я вам ещё их добавлю? – спросил я, вновь доставая расчёску. -      Ну, давай, добивай своего старого декана. -      Нам придётся переделывать все расчёты, – заявил я, проводя нежной щетиной по вьющимся прядям. Чем длиннее были волосы, тем крупнее получались завитки, и я был готов плакать от счастья, глядя на них. Мои коллеги тоже хотели расплакаться, но уже по другой причине. -      Почему? – жёстко спросила Септима, прекрасно услышавшая меня. – Какого, прости, драного низзла?! -      Потому что я упустил одну ма-а-аленькую деталь, которая всё время была у меня под носом. Домовики. -      При чём тут эти создания? Они служат школе и не покидают её пределов. -      Хогвартские – да, но чужие… – я вздохнул и рассказал о том, как моя Люччи поймала чужака. Правда, о посещении Больничного крыла я, разумеется, умолчал. Сказал, что велел ей караулить пострадавших львят, вот она и выявила диверсанта. Вирсавия зло топнула ножкой, Аврора выронила книгу, в которой пыталась вызнать что-то новое об октябрьских звёздах, а бедняжка Трелони и вовсе едва не поперхнулась чаем. -      Почему ты не рассказал об этом никому? Чужак – это не шутка! Надо немедленно выяснить, кому он принадлежит, и… -      Да ладно? – перебил я Септиму и произнёс отповедь в стиле нашего всепрощающего директора: – Девочка моя, просто кто-то из учеников соскучился по дому и призвал своего маленького помощника, разве можно судить за это ребёнка? Ах, он неверно понял приказ, но ты же знаешь, как бывают глупы домовики. Ты слишком строга к маленьким слабостям, тебе стоить поубавить свою суровость. -      Может, кто-то действительно послал домовика, чтобы тот узнал, в каком состоянии ребята? – осторожно спросила Чарити, нервно стуча ноготками по книжной обложке. – Ну, ты же оставил свою эльфийку караулить их, вот кто-то и последовал твоему примеру! -      Я имею разрешение директора на присутствие рядом со мной личного эльфа. И то мне пришлось выгрызать его с боем! А подобная вольность по отношению к студенту – не просто нонсенс, а форменное проявление слабоумия. -      Значит, вносим в «список исключения» домовиков и анимагов, – решила Септима. -      А их зачем? – робко спросила Сивилла. Она так и не смогла до конца поверить, что её странный дар был действительно нам нужен и считала, что её позвали в наш клуб заговорщиков только из жалости, а поэтому отчаянно стеснялась и боялась лишний раз раскрыть рот. -      Потому что! Мало ли какая тварь проберётся в школу, обернувшись жуком или крысой! – отрезала преподавательница нумерологии. – Или ещё какой змеёй… Ладно, это не так уж сильно замедлит нашу работу. До первого дня испытаний мы успеем создать каркас и первые печати, а это уже неплохо. Гилдерой, нам нужна твоя домовуха! Надо снять с неё слепок магического следа, чтобы она могла перемещаться из школы и обратно, не активируя сигнализацию. -      Без проблем, – пожал плечами я, хотя мне на самом деле очень не хотелось демонстрировать Люччи чужим людям. Но иного выхода не было и я, скрепя сердце, позвал свою милую фэйри. -      Ваш кофе, мастер! – тут же заявила она из пустоты, проявляя передо мной исходящую паром чашку. – Я знала, что он вам сегодня понадобится раньше обычного. -      Спасибо, Люччи. Без тебя я бы уснул на книгах и попортил бы Декану всю библиотеку. Помоги мне ещё чуть-чуть! -      Что вы хотите, мастер Рой? – с готовностью спросила она. -      Покажись. -      Но это невежливо! Я так не могу. Здесь чужие люди! Вы сами говорили мне не показываться им на глаза, – возмутилась она. – Ах, мастер, вы такой непоследовательный. Это всё из-за кофе, вы слишком много его пьёте.       Дамы захихикали, находя забавным то, что домовушка принялась отчитывать меня, а вот Декан нахмурился. Он-то знал, что эльфы не имели права заявлять подобное своим хозяевам. -      Люччи, мы с этими чудесными волшебницами и профессором Флитвиком хотим закрыть школу от чужаков. Ты же помнишь вчерашнего… -      Этого выродка нашего племени?! – взвизгнула пустота. – Я бы хотела забыть этот позор, мне стыдно за его жизнь! Что я должна сделать, чтобы помочь вам, мастер? Кого поймать? -      Себя саму. Покажись, чтобы уважаемая профессор Септима могла снять с тебя магический слепок. Так ты сможешь покидать школу и возвращаться в неё, но другие чужаки – нет, – терпеливо объяснил я. Пустота замолчала, вздохнула и с еле слышным хлопком обернулась Лючией. -      Мерлин мой, какая хорошенькая, – хихикнула Чарити. – Прости, Гилдерой, но можно я подойду поближе? Никогда не видела такого чудесного создания. -      Люччи? -      Мадам вежливая, – смущённо проговорил домовушка, прячась за мою ногу. – Мадам можно! И строгой мадам тоже, если это поможет мастеру, – разрешила она, косясь на Септиму. Вид у той действительно был не очень ласковый. -      Давайте не будем нервировать домовуху, – проговорила Вирсавия, с неодобрением поглядывая на своих подруг. – У нас мало времени. Кажется, эта фраза скоро станет нашим девизом. -      Лучше мало времени, чем мало денег! – фыркнул я, подпихивая вперёд смущённо путающуюся в лапках Люччи. Септима и Декан минут двадцать чаровали над моей эльфикой, и я начал уже беспокоиться о том, что идея выйдет боком – вполне могло выясниться, что создать лазейку для Люччи не получится и тогда я буду лишён её общества. -      Гилдерой, руку! – велела Септима. -      А мне – сердце, – сострил Декан. Я вздохнул, послал ему воздушный поцелуй и протянул ладонь Септиме. Та долго изучала её, несколько раз ткнула палочкой, а потом с сомнением произнесла: -      Если мы соединим в каркасе твой и её слепки, то тогда домовуха сможет перемещаться в школу, но только на время действия твоего контракта. Сейчас замок воспринимает тебя как свою часть, так что это может получиться. Иначе – никак! Она слишком чужеродна для Хогвартса. -      Последствия? -      Ты получишь деканскую «привилегию» в виде болевого оповещения, но касаться она будет не безопасности и здоровья учеников, а попыток нарушения границы, – пояснил мне Флитвик, и я тут же вспомнил прошлогодний урок у третьего курса Слизерина, боггарта и примчавшегося как по свистку Снейпа. – Не самая приятная вещь! Но раз мы охотимся на таких редких зверей, как безумные маги, домовики-нелегалы и возможные анимаги, то вряд ли ты будешь вскакивать с постели с каждый час! -      Ничего, главное успеть надеть халат! -      С перьями? – не удержалась Аврора, вспомнив свой ночной визит ко мне в компании Декана и Снейпа. -      Он сгорел, мадам, – без всякой задней мысли заявила Люччи. – Я нашла мастеру ещё более красивый, с золотыми драконами! -      О, Мордред! А халат-то, наверное, шёлковый, чёрный и длинный. Я о таком полжизни мечтаю! Почему у тебя он есть, а у меня – нет? – возмутилась Чарити, толкая меня плечом. -      Намёк понял, жди подарочек на Йоль. Так, хватит мучить мою Люччи! – я отобрал домовушку у Септимы, которая начала уж слишком пристально приглядываться к ней, и отошёл подальше, держа фэйри на руках. – Расскажи всё Джону, – шёпотом велел я. Люччи скорчила крайне серьёзную мордочку, дёрнула ушами и исчезла. Я подхватил чашку с кофе и, прислонившись бедром к столу, отпил долгий, полный горечи глоток. Почему-то, все присутствующие смотрели на меня как-то нехорошо, и я бы даже сказал, с оттенком надвигающихся неприятностей в глазах. -      Что? Вы тоже хотите кофе? -      За какие грехи тебя сослали в школу, Гилдерой? – спросила Септима. – У тебя есть деньги, известность, личная домовуха, и это с условием того, что ты, прости за грубость, полукровка и наёмник, а ты сам знаешь, что домовые эльфы недопустимая роскошь даже для многих чистокровок! И при этом всём ты зачем-то торчишь в Хогвартсе и учишь детей отличать боуги от баггейна! Кого ты убил или трахнул для того, чтобы загреметь на нашу каторгу?! Чем больше я тебя узнаю, тем меньше понимаю. Ладно, ты в прошлом году переворачивал всё с ног на голову, и это я ещё могу понять, но теперь ты взялся за наведение порядка, и я даже самой себе не могу ответить на вопрос, почему так быстро согласилась на твоё предложение и готова сутки напролёт высчитывать точки позиционирования и развёрстку печатей, чтобы поставить тайный защитный контур на древнейший магический замок Англии! -      Потому что это – Хогвартс. Самое безопасное место во всей Магической Британии, – хмыкнул я и залпом допил кофе. – И именно поэтому мы все здесь собрались. И в школе, и у Декана. А теперь простите, но мне надо вернуться к моим иллюзиям. Я понял, как можно облагородить ещё нескольких тварей. -      С людьми так легко не получится, Гилдерой, – в словах Авроры мне послышался некий подтекст, и я досадливо сморщился. Иногда слова – это просто слова, без двойного дна, тем более в случае Авроры, которая никогда не играла в двусмысленности. -      Я знаю. Некоторых, сколько не облагораживай, всё равно получится недоразумение в колпаке и с колокольчиками в мочалке, по недоразумению именуемой бородой! Тут, как говорится, даже колдомедицина бессильна! -      Пятый этаж Мунго всегда открыт для постояльцев, даже для таких безнадёжных, – немного неловко ответила она. – Хотя, как по мне, справедливей было бы отправить обладателя бубенчиков на пенсию в район Шетландских островов! -      Чтоб колокольчики от холода погромче звенели? - с невинным видом спросил я.       Аврора смутилась, фыркнула, скрывая неловкий смешок, и поспешила вернуться к Сивилле, которой помогала с астрологическими расчётами, подкрепляя выводы предсказательницы математическими данными. Я проводил её взглядом - Аврора заново училась разговаривать со мной, пытаясь удержаться между вежливостью и трусоватым желанием вообще не открывать рта в моём присутствии.       Это было немного обидно.       Это было ожидаемо!       Надеюсь, после Самхейна я смогу погрузиться в написание новой книги и Моргана избавит меня от необходимости видеться с преподавательницей астрономии чаще положенного правилами вежливости. У меня Северус без присмотра дичать начал, какие ещё женщины?