Клинок и перо

      Разумеется, я в первую же встречу с Грэем сообщил ему о домыслах гриффиндорской лохматой ищейки, и глава Отдела Тайн пришёл в состояние одновременного воодушевления и ужаса. Шанс заполучить философский камень грел его душу исследователя, а вероятность того, что бесценный артефакт достанется Неназываемому, заставляла задумываться о применении авады на самом себе. Теория с участием философского камня в интриге Дамблдора полностью укладывалась в картину происходящего в школе безумия - после тролля, одержимых преподавателей, цербера и проклятого зеркала наличие всего лишь квинтэссенции высшей алхимии уже не могло удивить. Грэй повторил прежнее указание забрать камень себе или найти способ его уничтожить, после чего я был милостиво отпущен на свободу.       Первым делом я навестил нотариуса, обновил завещание, а затем отправился вместе с Джоном к Флинтам и потратил два часа своего драгоценного времени на то, чтобы лично убедить их в том, что с Гарри всё в порядке и никто в школе его не обижает. Волнение и скрытность мальчика я объяснил нервозностью перед экзаменами и очередной неудачной попыткой сойтись поближе с однокурсниками. Также я рассказал им о предстоящем матче Слизерин-Хаффлпафф, на который Гарри всё-таки решил сходить, чтобы поболеть за Маркуса, и Тиберий с Доротеей с облегчением выдохнули, избавившись от своих страхов. Ко мне, то есть уже к нам домой мы с Джоном отправились нагруженные домашним угощением и Люччи весь вечер ревниво смотрела на мясной пирог и черничные пышки. Она всегда волновалась, когда я приносил в дом чужую еду.       Было так прекрасно вернуться к себе и заметить в пустых прежде комнатах следы жизни! На столе лежала недочитанная Джоном книга, кресло, прежде стоявшее у стены, было передвинуто поближе к камину, а в шкафах во второй спальне, в которой он обычно ночевал, когда оставался у меня, лежала немудрёная одежда Джона. Он по прежнему упрямо предпочитал в повседневной жизни носить джинсу, но в этот раз её вид меня только радовал. На одном из моих манекенов, предназначенных для самых дорогих парадных мантий, висело алое аврорское обмундирование. Рядом с ним стоял другой, хранящий дарованную нашей Леди полицейскую униформу. В большой подвесной клетке мирно дремала Рута – для неё в последнее время было немного работы… За ужином, когда от пирога Доротеи не осталось даже жалких крошек, а я пребывал в состоянии умиротворённой сытости, Джон заявил мне: -        Я на каникулах отдал Гарри копии патентов Поттеров. -        Как ты вообще это смог сделать? – я уставился на Джона в изумлении, граничащим с шоком. – Джон, прости, но ты не родственник Гарри, даже Тиберию с Доротеей было бы затруднительно получить копии патентов Лили и Флимонта! -       Ему это было нужно, - коротко пояснил Джон. -       Та-а-ак, колись. Что случилось во время каникул с нашим Мальчиком-Похитившим-Твоё-Сердце? Вряд ли на него напала обычная хандра, и ты решил подобным образом поднять ему настроение. Для такого рискованного поступка должны быть причины и я обязан их знать, - от нетерпения я едва не начал подпрыгивать на стуле. -        Это единственное, что я мог сделать! Он… Гарри ещё в феврале, во время отработок, нашёл в Зале Наград памятную табличку, присуждённую Джеймсу как лучшему игроку в квиддич семьдесят восьмого года. -       Про это он упомянул, - я попытался говорить как можно беззаботней и у меня, кажется, получилось. Джон не заметил, что меня как-то затрагивает это событие. Да и вспоминать о том, что мальчишка нашёл в себе достаточно глупости, чтобы хоть как-то сравнить меня со своим обожаемым отцом, не хотелось. Это была ответственность не того рода, на которую я мог согласиться. -       Лили тоже получала подобную награду. За зелья. Слагхорн любил устраивать конкурсы среди учеников старших курсов! Соревноваться со Снейпом мало кто мог, но Лили однажды удался такой подвиг. Я помню, Джеймс тогда орал об этом на каждом шагу и приволок ей букет цветов из Запретного леса. Какую-то редкую пакость, за которую его на две недели отправили к Филчу на отработки. -       И? Дай угадаю – Гарри её не нашёл. Так ведь? -       Так, - ответил Джон и зло скривился. - По его словам, они с Маркусом смогли найти только след того, что какая-то награда всё-таки стояла на одной из полок. Флинт предположил, что её забрали из Зала примерно за три месяца до того, как там оказался Гарри. -       А когда именно он там оказался? – я напрягся. - Я не помню точные даты всех отработок Гарри! -       Пятнадцатого февраля. -       Три ме-е-есяца-а-а… - протянул я, сопоставляя даты. – Вот же извращенец! -       Ты о ком? -       О своём неприступном оппоненте, который при виде меня вздрагивает, как невинная барышня рядом с головорезом из Лютного. -       Со страхом и ожиданием? – фыркнул Джон. – Не переигрывай, а то скоро Снейпа начнут посещать подозрения о том, что не слишком ли быстро он от тебя убегает! Ты тогда и баселардом от него не отмашешься. -       До этого ещё далеко. Пара-тройка провокаций, не меньше, - я довольно оскалился. – Помнишь, я рассказывал тебе про практикум с боггартом у третьего курса Слизерина? Снейп тогда перехитрил самого себя и был вынужден лицезреть мёртвую Лили Поттер. Готов поспорить на свои сапоги из драконьей кожи, что он спёр табличку сразу после этого события, чтобы получить хоть какое-то вещественное напоминание о своей несбывшейся любви! Удивительно, почему он не сделал этого раньше. -       Потому что он идиот. Снейп давно потерял право примазываться к памяти Лили Поттер. В тот самый момент, когда он принял метку Пожирателя, он обрубил все мосты между собой и нею! Нет, я точно добьюсь обыска у него этим летом. Кажется, он уже перестал сдерживать себя и творит то, что пожелает. Это самое вещественное доказательство было нужно Гарри, а он его отнял у мальчика! - Джон отвернулся, гневно прожигая взглядом занавешенное многослойным тюлем окно. - Поэтому я и добыл копии патентов, Рой. С ними всё равно ничего нельзя сделать, пока Гарри не исполнится хотя бы четырнадцать лет, а так у него будет хоть что-то от его матери, кроме её колдографий! -       Пожалуйста, раскрой секрет – как ты это сделал! Я же умру от любопытства и похерю всю дядюшкину авантюру своей преждевременной гибелью. От тебя зависит будущее Магической Великобритании, колись! -        Да никак! – Джон смутился. – Пришёл в архив Отдела магического правопорядка, где хранится вся разрешительная документация, и попросил сделать копии патентов. И всё! -       А пришёл ты туда с тем же самым видом, с которым патрулируешь улицы, да? – ехидно спросил я, а потом не выдержал и заржал. О том, что в подопечных у Джона числится сам Гарри Поттер, в Отделе правопорядка наверняка знали все сотрудники. О том, что Джон – та ещё упёртая и принципиальная зараза знали вообще все, кто хотя бы иногда гулял по магическому кварталу и читал газеты. Более одиозной личностью, чем Джон, был разве что Грюм. Чтоб ему русалки кишки выгрызли, кстати… - Скольких бедняг ты довёл до заикания своим визитом? -       Трёх. То есть всех. У нас нехватка сотрудников на административных должностях. -       А не лучше ли было не нарываться и отдать Гарри хотя бы парочку из тех писем, что я забрал у Петуньи Дурсль? О твоём визите в архив может стать известно Сам-Знаешь-Кому! Бородатому такому, ласковому и заботливому... -       И пусть. А на счёт писем я думал, но не нашёл среди них ни одного, которое можно было бы безопасно передать Гарри. Мы уже обсуждали с тобой этот вопрос, он всё ещё не готов и многого не поймёт. Я придумаю, как раскрыть ему их содержание, не навредив при этом - он слишком остро воспринимает всё, что связано с Лили и Джеймсом. -       А кто на его месте мог бы остаться равнодушным? -       Поэтому я и пошёл в архив. Но я попросил Гарри никому не говорить об этом. Наверное, он воспринял моё «никому» слишком буквально, поэтому и не сказал тебе ничего. -       Это хорошо. Значит, Гарри может хранить тайны. Главное, чтобы я или ты были в курсе их существования. А то затеет что-нибудь тайком от нас обоих, спасай его потом, - я немного легкомысленно решил спустить тему с памятью на тормозах. Пусть этим занимается Джон – он, несмотря на всю свою суровость, куда более эмпатичный человек, чем я. Моей зоной ответственности по-прежнему останется Снейп. Я найду способ довести его до истерики за этот фокус с похищенной наградной табличкой!       Мне не хотелось покидать дом, в кои-то веки обретший завершённость и признаки постоянной жизни, но я был вынужден вернуться в школу, чтобы доиграть свою роль до конца. Люччи, которую я напугал до икоты, тайно вручив конверт с завещанием, цеплялась за мою мантию и просила уволиться или хотя бы сбежать, но не покидать её. К сожалению, мне пришлось расстроить мою чудесную домовушку и в Хогвартс я прибыл с чемоданом чистых рубашек и сменных камзолов, а также камнем на сердце. Но до конца учебного года оставалось меньше двух месяцев, уже не было возможности отступить назад или уйти в сторону. Джон тоже это понимал и наше прощание перед камином было особенно долгим. Мы должны были ещё увидеться, и не раз, но… Я - охотник, он – аврор. Каждое «До свидания» могло превратиться в «Прощай» в любой день независимо от нашего желания, и ни я, ни он не хотели упустить момент, когда ещё хоть что-то можно было сказать или сделать.       Я оставил Джону заказанные для него в Швеции восстанавливающие зелья, редкие и безумно дорогие, потому что Скримджер явно решил доконать его тренировками сводного отряда невыразимцев и мракоборцев. Несмотря на заботу Люччи, мой друг начинал походить на инфери не меньше, чем я после памятного отравления, а это было неправильно и попахивало очередными неприятностями, которые я мог устроить Главе аврората. А нехрен издеваться над подчинёнными, сам бы по полигону попрыгал! Джон же передал мне пару артефактов, находящихся на грани законности. По его словам, это была наработка кого-то из невыразимцев, которую тот пытался тайно продать года три назад. Джон, попав не в то место и не в то время, артефакты изъял, невыраизимцу дал по шее и сдал в Отдел Тайн для профилактическо-карательной беседы. Артефакты, что самое примечательное, он оставил у себя. Во-первых, он понятия не имел, как их можно официально оформить, во-вторых, в ту пору Грэй со Скримджером находились по непонятной причине не в самых лучших отношениях и оглашение подобного проступка со стороны сотрудника Отдела Тайн могло ухудшить обстановку между двумя отделами и испортить жизнь простым служакам. А в-третьих, Джон просто испугался отдавать подобные вещи маньякам-исследователям. Проштрафившийся невыразимец сам не понял, что он создал, а вот Джон, хорошо знавший маггловский мир, легко провёл параллели и результат ему не понравился. Кино про войну мы смотрели с ним вместе… Словесная инструкция в отношении работы с артефактами была краткой и пугающей: «Активируй импульсом в пять МЕ, применяй дистанционно, подальше от себя. Задержка от пяти до десяти секунд. Про оружие массового поражения помнишь? Вот и не забывай». Я хотел было возразить ему, напомнить о том, что использовать эти артефакты придётся в школе, полной детей, но потом вспомнил о двух вещах: о том, что такого врага, как Неназываемый, мне скорее всего придётся уничтожать вместе с собой, и том, что кроме блудного духа имеются ещё акромантулы. Поэтому я промолчал и принял артефакты с благодарностью и теплотой. Джон будто чуял, что мне могло понадобиться, и кто я был такой, чтобы противиться руке своей судьбы?       Начинался финал нашей пьесы, и мы должны были находиться во всеоружии! -       Как это понимать? – староста Слизерина смотрел на меня и моих подопечных с изумлением и опаской. -       Так, как это выглядит! Двигайтесь, двигайтесь, вы же не заставите юную мисс стоять? – я помахал рукой, намекая старшекурсникам, что неплохо было бы освободить места для приведённых мною детей. Они заволновались, начали переговариваться, опасливо косясь то на меня, то на собственного декана, сидевшего на кольцевой трибуне рядом с директором. Снейпа было хорошо видно из башни, а вот он пока пребывал в неведении относительно нашего присутствия среди слизеринцев. Ничего, скоро заметит. И не только он! -       Генри, ты всё-таки пришёл! – Драко Малфой, занявший место прямо возле ограждения, углядел наконец Поттера и теперь смотрел на него со смесью радости и опаски. Его извечные телохранители Крэбб и Гойл, неспособные на столь сложные чувства, просто лыбились, глядя на гриффиндорца в башне слизеринских болельщиков. В руках Гарри держал продолговатый свёрток, над которым он накануне корпел весь день. И ведь сам всё сделал, даже без помощи Фэй Данбар! -       Я это, я сейчас! – Гарри усадил подружку на скамью и неровной, прыгающей походкой направился к барьеру, держа свой свёрток, как крестоносец – освящённую хоругвь. Этот мальчишка иногда так походил на маленького храброго рыцаря, что мне казалось, будто он вот-вот вынет меч и с одухотворённым видом начнёт пластать направо-налево своих врагов. – Драко, помогай! – он сунул свиток под нос мелкому Малфою. -       Это что? -       Это для Маркуса! – выпалил тот и отчаянно шмыгнул носом. -       А-а-а, так вот что ты тут делаешь, – протянул Малфой, оглядывая Гарри с толикой обиды. – Пришёл просто за Флинта поболеть! -       «Просто» я за него бы болел в гриффиндорской гостиной, с книгой в руках и возле камина! – тут же взвился Поттер. – А тут я – не просто! – он хлопнул себя по груди, прямо по нашивке со львом. Драко подумал несколько секунд, а потом засунул свой эгоизм куда подальше и принялся помогать Гарри со свёртком. Прямо напротив башни слизеринцев располагалась обитель их соперников в этом матче и вдоль всего барьера тянулась яркая растяжка с надписью: «Барсук выгрызет себе победу». На других башнях Хаффлпаффа также висели подобные подбадривающие лозунги, но Гарри старался именно ради этой. На длинном куске полотна, который он неизвестно где добыл, алела кровавыми потёками знаменитая фраза Джона Сильвера из обожаемого Поттером романа про остров сокровищ: «Мёртвые не кусаются». Гарри до сих пор приводил в восторг факт прямого родства своей новой семьи с легендарным капитаном Флинтом. Кажется, подаренную ему книгу про пиратов он уже зачитал до дыр!       Поттер хотел на своей растяжке ещё и череп с костями нарисовать, как он мне признался, но у него хватило сообразительности не делать этого. Всё же сочетание символов Слизерина и черепа до сих пор вызывало у многих не самые лучшие воспоминания. Мальчишка и без того рисковал, на что я, собственно, и надеялся. Меня просто распирало от предвкушения, но я успешно сохранял чуть скучающий вид и уделял большее внимание пилке для ногтей, чем готовящемуся начаться матчу. -       Поттер, ну ты и даёшь! Не боишься против своих выступать? – спросил Эдриан Пьюси, успевший разглядеть впечатляющую надпись. -       Против каких – своих? Если ты про факультет, то Гриффиндор сегодня не играет, вообще-то, – немного напряжённым голосом ответил Гарри, готовясь отражать очередную нападку из-за их с Маркусом принадлежности к разным факультетам. – А если про родню, то я именно поэтому здесь и нахожусь. У вас сегодня последний матч! И я хочу, чтобы Маркус выиграл! – чуть громче, чем нужно, заявил он. Закрепив последний узел, он церемонно пожал Драко ладонь и поспешил вернуться к Фэй – бросать даму в одиночестве было никак нельзя. Усевшись рядом с ней, он вынул из кармана упаковку леденцов и принялся почти беззаботно грызть конфеты, угощая всех желающих. К счастью, к присутствию Гарри рядом со слизеринцами все уже привыкли, и поэтому на него вскоре перестали обращаться внимание. А вот на меня – нет! -       Мистер Локхарт, а вы так и будете стоять у лестницы? – спросил меня Старк, тот самый, у которого боггартом был собственный декан. -       Отличное место для наблюдения. Да и вы, когда начнёте скакать и орать, не сможете помять мою мантию. -      А почему она у вас… синяя? И шарф… – одна из немногих девушек, присутствующих в башне, с сомнением посмотрела на мою одежду более чем говорящей расцветки. -       Потому что кто бы ни играл сегодня, болеть я буду только за Рэйвенкло, – пояснил я и поправил лежащую на плечах широкую вязаную полосу сине-серой расцветки. -       Но это глупо! -       Зато стильно! – отмахнулся я. – Зелёный цвет весной банален.       Подростки, отмеченные изумрудно-серебряными знаками принадлежности к факультету Слизерина, лишь поржали над моей глупостью и приготовились смотреть матч. И хорошо, что отстали! Делать мне больше нечего, как объяснять им, что ярко-синее пятно оттенка «электрик» будет хорошо заметно в башне змей и станет отличным маяком для тех, кто захочет нейтрализовать меня. Квиддичный матч для этого подходит лучше некуда – все толкаются, орут, смотрят только на игроков… Ну, буду ждать!       Тем временем игроки уселись на мётлы и по традиции сделали круг почёта над трибунами, приветствуя болельщиков. Завидев провокационную растяжку, а следом за ней и Поттера в башне Слизерина, Маркус не выдержал и направил метлу прямо в нашу сторону. -       Гарри, чтоб тебя! – сердито выругался он, замирая в воздухе у барьера. – Ты чего творишь? -       Тебя поддерживаю, – ответил тот с самым невинным видом. – Не могу же я засесть в библиотеке, когда ты играешь финальный матч. Да и закрыта она сегодня, мадам Пинс тоже пришла на стадион. -       Гарри, – Маркус тяжело вздохнул, глядя на лучащееся счастьем очкастое недоразумение, – если что – хватай Фэй, прячься за Локхарта и беги в замок! Барсукам позарез надо выиграть, они беситься будут как полоумные! Понял? -       То есть? -       То есть в прошлый раз они в драку прямо во время матча полезли! – ответил тот. Потом мельком глянул на меня, убедился в том, что я здесь явно присутствую для защиты гриффиндорцев, и полетел к своей команде. На других трибунах начались толкотня и возня – растяжку Гарри успели разглядеть, гриффиндорцы вспомнили, с какой именно книгой любит коротать вечер самый известный первокурсник школы, опознали, чьих это рук дело и теперь пытались выяснить – является ли его поступок предательством, или нет. Орали львы так, что даже нам было слышно. Дамблдор и два его самых верных клеврета прожигали нашу башенку взглядами разной степени гневливости, и я просто физически ощущал, как клокочет внутри Снейпа ярость. Как же, я ведь посмел влезть на его территорию, даже Поттера притащил! Точнее, наоборот – он меня.       К моему счастью, у меня имелось великолепное оправдание моего присутствия среди слизеринцев на тот случай, если кто-то начнёт возмущаться тем, что я не присоединился к пришедшим на матч взрослым волшебникам. Согласно правилам, в каждой наблюдательной башне болельщиков обязан был присутствовать преподаватель, это даже было прописано в Уставе школы, но… Где Хогвартс и где соблюдение Устава?!       Тем временем игра началась. Слизеринцы с первых секунд начали давить своих противников, и я наконец увидел, почему Маркуса Флинта считают самым жёстким и неприятным соперником из всех возможных. Обычно слегка неуклюжий, массивный и чуть косолапящий Маркус в воздухе преображался и становился похожим на бладжер. Он был быстр, стремителен и в своей атаке на вратарские кольца сшибал игроков Хффлпаффа, как таран. Вскоре счёт был открыт, и отнюдь не в пользу барсуков.       Время шло, страсти накалялись. Игроки носились в воздухе, как ужаленные, где-то высоко над нами ловцы обеих команд охотились за снитчем и с каждой минутой становилось понятно, что обе команды намерены грызться за победу до последней капли крови. Ли Джордан, гриффиндорец-третьекурсник, комментировал матч и делал он это, на мой взгляд, до ужаса бездарно. Мало того, что этот львёнок то и дело сбивался на комплименты девушкам-игрокам, так он ещё и подогревал болельщиков, постоянно отпуская колки замечания в адрес слизеринцев. Трибуны ревели и орали, змеи обещали спустить с комментатора шкуру, а я пытался вспомнить, было что-то похожее во времена моего обучения, или нет. За воротами школы назревала гражданская война, последователи идей Неназываемого постоянно устраивали свары с теми, кто им противостоял, но даже тогда комментатору приходилось следить за своим языком – лишнее слово или оскорбление могли привести к тому, что один факультет пойдёт стеной на другой и матч превратится в массовую драку. Учитывая степень напряжённости, это могло закончиться немалой кровью и поэтому во время игры существовало правило «воздушного перемирия». Теперь же оно было забыто.       Я, задумавшись, чуть не упустил момент, когда в нашу башню едва не влетел ловец Хаффлпаффа. Третьекурсник Диггори явно потерял управление метлой и был готов превратить всех нас в подобие кеглей в боулинге. К счастью, моя магия среагировала раньше, чем в дело включился мозг – я подхватил ровным потоком перепуганного мальчишку и смог развернуть его в сторону поля. Прутья метлы едва не царапнули по лицу неосторожно высунувшегося из башни Пьюси, и тот с воплем отпрыгнул обратно. -       Придурок! О чём он думал! – возмутился тот, нервно ощупывая своё лицо. -       Не он один… Смотрите!       В то время, как Диггори удалось совладать с метлой, эта же напасть настигла загонщика слизеринцев, Люциана Боула. Его мотнуло в сторону, он завалился на бок, едва сумел вернуть равновесие, а затем ушёл в крутое пике, уходя от бладжера. Почти у самой земли его метла перестала вести себя как укушенный гиппогриф и Боул мастерски вышел из падения, сохранив себе если не жизнь, то целостность костей так точно, а затем в него едва не врезалась Хейди Макэвой, охотница барсуков. Девчонку мотало из стороны в сторону, она не могла даже на миг стабилизировать метлу, и мне показалось, что сквозь рёв трибун я услышал её крик. Боул успел схватить её за руку и сдёрнуть с метлы, после чего начал плавно спускаться вниз, с трудом удерживая в воздухе двойной вес. Ли Джордан тут же принялся обвинять его в нечестной игре и попытке вывести игрока Хаффлпаффа из строя.       Происходило что-то странное – один за другим игроки на короткое время лишались возможности контролировать свои мётлы. Рефери, мадам Хутч, должна была остановить матч, но она лишь кричала на игроков, требуя, чтобы они прекратили придуриваться. Директор мог бы вмешаться, но он лишь молча выжидал чего-то, хотя в его власти было взять на себя роль главного судьи и навести порядок, чтобы проверить мётлы и самих игроков! Я мысленно зааплодировал тому, кто устроил эту шикарную провокацию – никто из преподавателей кроме Хутч и Дамблдора не имел права прервать матч или магией помочь игрокам. Это было бы расценено как грубое нарушение и преподавателя ждало бы суровое взыскание, а вместе с ним – запрет на посещение игр в течение года. Мой манёвр с Диггори остался незамеченным лишь потому, что я сработал невербально, да и палочку не доставал. Для всех, кто наблюдал за ловцом Хаффлпаффа, он сам справился с управлением и вовремя избежал столкновения с сидящими в башне студентами. Но с каждой минутой матч всё больше становился похож на маггловское родео, где в роли быков выступали мётлы.       Вот с визгом и руганью мимо нас пронёсся Терренс Хиггс, которого крутило вокруг своей оси. Затем напасть перекинулась на Томасину Эпплби и девушку подкинуло вверх, будто хаффлпаффке кто-то отвесил пинок. Вокруг меня галдели и возмущённо кричали дети а сама башня, похоже, начала ходить ходуном, не выдерживая накала страстей и потоков детской необузданной магии. Подобие спокойствия сохраняли лишь Данбар и Поттер. Первая, кажется, была вовсе непрошибаемой, а второй, вцепившись в руку Фэй, с ужасом ждал, когда бешенство перекинется на метлу Флинта.       И дождался.       В тот самый момент, когда Маркус пролетал мимо колец Хаффлпаффа, готовясь забросить очередной квоффл, его метла резко затормозила, от чего он едва не слетел с неё, а в следующий миг рядом с ним просвистел бладжер. Выбитые им прутья разлетелись во все стороны и Маркус камнем рухнул вниз, но, даже падая, этот квиддичный маньяк умудрился забросить мяч в кольцо противника. А затем…       Я ждал. Я потерял несколько секунд, будучи уверенным в том, что Дамблдор спасёт парня, но он ничего не делал! То ли директор впал в непростительный ступор то ли тоже решил поиграть на моих нервах и спровоцировать на вмешательство.       Вот же хер замшелый, интриган недоделанный, так и обрил бы его налысо от большой любви и уважения! Нашёл время для своих многоходовок, сука...       И тогда я, проклиная всё на свете, попытался повторить тот же фокус, что провернул с Диггори. Но если хаффлпаффцу было достаточно изменить направление полёта, то Маркуса надо было натурально спасать. Без слов заклинаний, без палочки, на голой и сырой силе я старался подхватить стремительно приближающееся к земле тело, но Флинт нахдился слишком далеко от меня. Взвизгнула Фэй, что-то закричал Гарри, вскакивая с места, и я как наяву услышал его шёпот: «А ты помнишь, кем был мой папа? Охотником. Как Маркус и… ты!».       Я выплеснул из себя максимально широкий поток, пытаясь дотянуться до Флинта, развернул его чуть ли не веером, надеясь хоть так зацепить парня, и мне, наконец, повезло. Вместо того, чтобы камнем врезаться в землю, Макус мягко прокатился по ней и даже смог подняться, тяжело опираясь на подвёрнутую ногу. Я выдохнул, ощущая, как бешено бьётся сердце, и попытался провести ладонью по лицу, чтобы вытереть испарину. Вместо прозрачной влаги на пальцах остались красные полосы. Кажется, от напряжения у меня пошла носом кровь… Я поспешил убрать её следы, чтобы никто не заметил этого. К тому же, она могла запачкать манжеты рубашки или рукав любимой синей мантии.       В голове начала зарождаться тупая, ноющая боль, предвестница ночной мигрени. Я не был великим магом, и такой подвиг, как невербальное беспалочковое волшебство, волной направленное на удалённый объект, сожрало мой резерв едва ли не на половину, подарив взамен боль и слабость. Я покачнулся, перевёл расфокусированный взгляд на Поттера, чтобы убедиться, что с ним всё в порядке, но вместо радости и облегчения увидел в обращённых ко мне глазах лишь ужас. -       Ты горишь! – взвизгнул он, тыча пальцем куда-то вниз. Я тупо моргнул, заторможенно опустил взгляд и понял, что полы моей длинной мантии пожирает огонь. Несколько мгновений я почти равнодушно смотрел на то, как пламя подбирается к моим рукам, а затем одним движением сорвал с себя мантию и смял её, направляя через ладони и пальцы очередной поток. Перед глазами потемнело и я едва не рухнул вниз, на лестницу, ведущую к подножию башни, но вовремя сумел взять себя в руки. Выпрямившись, я успел заметить, как на лестнице мелькнула фигура убегающего студента и даже смог опознать его, а через секунду прозвучал свисток мадам Хутч – Терренс Хиггс, пользуясь всеобщей суматохой, поймал снитч и игра закончилась со счётом двести пятьдесят – семьдесят в пользу Слизерина.       Всю обратную дорогу до школы студенты обсуждали охватившее мётлы бешенство и никак не могли разобраться в том, кто мог устроить подобное безобразие. Оно было настолько наглым, неосторожным и демонстративным, что на него никак не мог решиться студент, желающий победы своей команды – игроки Хаффлпаффа и Слизерина равно пострадали из-за потерявших управление мётел, ну а Рэйвенкло или Гриффиндору это и вовсе не было нужно! Разве что-то кто-то надеялся таким образом замаскировать покушение на одного конкретного студента…  Ну, или же хотел подставить меня, заодно вынудив продемонстрировать свои способности. Боюсь, я очень разочаровал Врага Всей Британии, пробравшегося в Хогвартс – моим основным оружием был баселард, и я больше десяти лет потратил на то, чтобы довести до максимума своё умение использовать его одновременно с палочкой, но без них обоих я был почти что беспомощен.       Спасение Маркуса ударило по мне так, что у меня едва хватало сил изображать живое подобие человека. Хотелось забиться в угол, прижать голову к холодным камням и хоть немного унять терзающую меня боль. К моменту мести тому негодяю, который посмел покуситься на мою любимую синюю мантию, я должен был прочно встать на ноги и полностью прийти в себя! Мысли об отмщении заставляли меня улыбаться, вести себя почти с прежней беззаботностью, и я даже находил в себе силы продолжать присматривать за Поттером, который активно обсуждал с приятелями матч, то и дело поторапливая всех – он хотел как можно быстрее добраться до Больничного крыла, где терпела заботу мадам Помфри почти половина игроков обеих команд, включая Маркуса.       К счастью, за всеобщим интересом к мётлам, возомнившим себя дикими мустангами, никто кроме Гарри и Фэй не обратил внимания на мою загоревшуюся мантию. Было бы сложно объяснить как причину возгорания, так и то, почему я не обратил внимание на то, что кто-то подкрался ко мне в попытке навредить. Такой удар по репутации… -       Мистер Локхарт, а где ваша мантия? – задал неуместный вопрос Пьюси, будто прочитав мои мысли. -       Оставил в башне, позже заберу. Надеюсь, никто не похитит её с тайными и неприличными намерениями! – ответил я, пытаясь отследить реакцию окружающих. Смех. Подначки. Предположения. Никто действительно ничего не заметил. Мордред, поскорее бы добраться до своей тесной каморки. Ещё несколько минут шума, и я начну убивать детей!! Тем более, что мне действительно было жалко мантию, которую пришлось оставить под скамьёй, и за это кто-то должен был ответить!       Всю ночь я провёл без сна, лёжа на голом каменном полу с мокрым полотенцем на голове. Простуда или ревматизм мне не грозили, и я мог наслаждаться приятным, чудесным холодом, унимающим боль и вымораживающим мозги.       Хорошо, что матч проходил в субботу и с утра мне не надо было вести уроки.       Плохо, что наступало воскресенье и я, как послушный племянник, должен был отправляться на встречу с Джейн-Грэем. Если вместо главного невыразимца меня встретит доморощенная шпионка-сквиболюбка, то я наверняка сорвусь и сотворю что-нибудь неприемлемое!       Мольбы в пустоту не прошли даром, и меня милостиво избавили от необходимых отчётов и обсуждений той лужи тухлого навоза, в которую мы медленно погружались всей своей заговорщической компанией. Благодаря этому я провёл шесть тёплых и солнечных апрельских часов под присмотром Люччи, усиленно возвращавшей меня в живое состояние. Джон отбывал очередное дежурство, подельники-контрабандисты занималась вопросом сбыта последней партии паучьих составляющих, и я смог кое-как поспать, никем не тревожимый и никому не нужный. Люччи всё время сидела рядом со мной и гладила прохладной лапкой по голове, отгоняя остатки боли. Кто ещё мог позаботиться обо мне лучше, чем она?       Учитывая это всё в школу я вернулся на сорок минут раньше обычного, в уже почти вменяемом состоянии и с маской, крепко приклеенной к лицу. Меня никто не встречал на пороге, не бросался с обвинениями, и я понадеялся на спокойный вечер, который проведу за подготовкой к экзаменам, ведь даже Снейп не вышел меня поприветствовать, что уже было чудом! Никогда ещё я так не ошибался! Он ждал меня в коридоре, соседним с тем, где располагалось моё убогое жильё. Стоял, прислонившись к стене, и с ехидной ухмылкой на бледных, бескровных губах, держал в руках синюю измятую мантию со следами гари. -       Северус! – я всплеснул руками, чуть не заехав самому себе по лицу саквояжем с рубашками, и бросился к нему, изображая радость встречи. Да что б ты провалился, ещё одна ищейка нашлась на мою голову! – Я был так огорчён, когда не встретил тебя у входа! Если бы я знал, что ты ждёшь меня здесь, то поторопился бы к тебе. Ты наконец-то решил принять моё предложение и провести вечер за бокалом огневиски и приятной беседой? -       Скорее Лонгботтом станет мастером зельеделия, чем я приму ваше приглашение, Локхарт. Я всего лишь принёс вам вашу пропажу! Вы ведь так неосмотрительно оставили её в башне моего факультета во время вчерашнего матча. -       Благодарю тебя, – нежно произнёс я, забирая испорченную одежду. – Но что это?! Кто-то пытался сжечь мою прекрасную мантию? Какое варварство! Мне шили её на заказ из лучшего габардина, ты видишь эту матовость? Это признак натуральной чистой шерсти, такую мантию не купишь в лавчонке у Малкин за два галлеона! Какой ужас… Кто мог сотворить с ней подобное непотребство! -       Наверняка это был кто-то, кто испытывает искреннюю радость от ваших занятий и манеры преподавания. Точно так же, как я – от вашей привычки совать нос в дела чужого факультета! – неожиданно рявкнул Снейп. Он отлип от стены и начал наступать на меня, попутно шипя, как вскипевший чайник: – Какого драного низзла вы забыли в башне Слизерина на квиддичном матче? Разве не было бы разумней разместиться среди студентов своего бывшего дома?! -       Но мистер Поттер… -       Так и знал, что вы не упустите возможность примазаться к чужой славе, Локхарт, своей не хватает? Не смогли упустить возможность сойтись поближе с британским героем, – презрительно скривился он, а потом едва не вскрикнул, прожигая меня гневным взглядом: – Растяжка – ваших грязных рук дело? -       Во-первых, это инициатива мистера Поттера. А во-вторых, у меня всё в порядке с руками! – и я нагло сунул ему под нос свою ладонь, держа её тыльной стороной вверх. Как для поцелуя. Снейп попытался ударить меня по ней, чтобы отбросить в сторону, но я тут же перехватил его руку, сжал её и притянул зельевара к себе. – Ты так груб, Северус! Но я понимаю и прощаю тебя. Как декан Слизерина ты не можешь не волноваться за пострадавших детей. Как же тщательно ты скрываешь за своими чёрными мантиями сияющее чистотой сердце! Вы с Помоной и нашим уважаемым директором уже определили, по какой причине мётлы перестали слушаться своих седоков? -       Не ваше дело! Или вам надо отметиться во всех событиях, которые происходят в школе, и неделя без обсуждения вашей фальшивой гениальности кажется прожитой впустую? Занимайтесь своими обязанностями, ведите уроки, морочьте головы тем недалёким идиоткам, которые готовы верить в ваши россказни, но избавьте меня от постоянного лицезрения вашей смазливой рожи чаще необходимого! Чтоб я не видел вас больше ни на стадионе, ни рядом с учениками моего факультета, ни, тем более, рядом с Поттером. Иначе тот памятный ужин покажется вам разминкой перед основным блюдом. Не думайте, что директор станет заступаться за вас, а меня остановит человеколюбие. И отпустите мою руку! -       Не могу! Мы так давно не прикасались друг другу! Ты стал избегать меня… Я знаю, что ты чувствуешь за собой вину, но моё сердце полно всепрощения, Северус! Я нисколько не обижен на тебя за твою ревность… -       Что вы несёте?! – он попытался ещё раз освободить захваченную мной конечность, но не тут-то было. После суток, проведённых в объятиях мигрени, мне срочно требовалось на ком-то отыграться! -       Прости, я не мог пригласить тебя на тот чудесный пикник у озера! Ты стал бы его украшением, его прекрасной чёрной звездой… Женщины бывают порой так жестоки в своих предпочтениях, они совсем не видят истинной красоты, скрытой за нарочитой суровостью, – я сделал шаг к нему, ещё шаг, и ещё, заставляя медленно отступать назад. Снейп упёрся спиной в стену, бросил затравленный взгляд в сторону, но в коридоре мы были одни и никто не мог прийти ему на помощь. Разве что Макгонагалл сидела где-то рядом в облике кошки и старательно подсматривала за нами. Если так, то что-то она не торопилась спасать своего соратника на пути возвращения меня к свету нравственности и скромности. – Твоя дружеская ревность так прекрасна, она наполняет моё сердце счастьем от осознания взаимности наших чувств, – я поднял руку и медленно положил ладонь на стену, рядом со Снейпом, перекрывая ему путь к спасению от меня. – Пойдём же со мной, Северус, – я склонился к нему, мысленно благодаря свой рост за возможность сделать это, – проведём этот вечер вместе, только ты и я… -       Не прикасайтесь ко мне! – едва не сорвавшись на визг вскрикнул он, оттолкнул меня и, не оборачиваясь, торопливо устремился прочь. -       Куда ты! Я же хотел выпить с тобой и обсудить последнюю статью в «Вестнике зельевара»! Я стал его выписывать только ради тебя! – крикнул я ему вслед самым страдальческим голосом, какой только мог изобразить.       Снейп сорвался на бег.       Я подобрал с пола мантию, которую пришлось отбросить, когда я пошёл в атаку на неприступную крепость по имени Северус Снейп и, донельзя довольный собой, направился разбирать саквояж и переписывать билеты. Я решил усложнить экзамен, сделав его более энергичным! Не одному же мне страдать, в конце-то концов! Хотя, после маленькой мести Снейпу за все его грехи, а заодно за украденную наградную табличку Лили Поттер, мне стало значительно лучше! Даже вдохновение пробудилось…         Последствия моего невольного участия в провокации невыявленного вместилища Неназываемого не заставили себя долго ждать.  За воскресенье студенты успели обсудить матч, сделать выводы, а некоторые малолетние интриганы даже умудрились начать распространять свои больные теории. Как итог – скандал на всю школу. Но не буду забегать вперёд.       В понедельник, во время завтрака, за столом Гриффиндора началась драка. Сначала Гермиона Грэйнджер выплеснула в лицо Гарри стакан с соком, а затем в абсолютно девчачьей манере начала лупить его ладошками, визжа на весь Большой зал. Макгонагалл, резво вскочив со своего места, попыталась призвать её к порядку, но отличница и милая девочка Гермиона совсем её не слушала. Она продолжала лупцевать Поттера, а тот только прикрывался руками, не в силах найти в себе смелость ударить Грэйнджер в ответ. На помощь к нему тут же пришла Данбар и вскоре обе девочки очень достоверно начали изображать взбешённых кошек на потеху всей школе. Тут Поттер уже не стерпел, попытался разнять их, из-за чего в общую толкотню сразу вмешался Лонгботтом, который не мог оставить свою крайне боевую подругу в беде.       Я с интересом наблюдал за этим зрелищем, лениво помешивая кофе. Прекрасно! У детей начался срыв! Ещё немного, и оба подростка впадут в истерику, а тогда… О, последствия будут до того мерзкие, что брызги осядут даже на директорской мантии! Долго ждать не пришлось – когда Макгонагалл догадалась выйти из-за стола, чтобы самолично разнять своих подопечных, Грэйнджер уже сидела на полу и ревела в голос, во всеуслышанье называя Поттера доверчивым идиотом, а Данбар – слепой кретинкой. Лонгботтом же нервно грыз ногти и пытался поправить порванную мантию. Не мудрствуя лукаво, Макгонагалл одним чохом лишила своих учеников сорока баллов, назначила им отработки до конца года и велела покинуть общую трапезу. Услышав о наказании и о том, что она стала виновницей потери рубинов в факультетской копилке, Грэйнджер едва не забилась в конвульсиях на полу, воя на одной ноте. Только тогда до Маккошки дошло, что с девочкой что-то не так и она попыталась не самыми любезными методами успокоиться её. Декан Гриффиндора, не мудрствуя лукаво, начала отчитывать свою подопечную за непристойное поведение и привлечение к своей лохматой особе всеобщего внимания. Кажется, последнее беспокоило Макгонагалл даже больше, чем сам факт драки между первокурсниками. -       Дура, она же сейчас угробит эту заучку, – я презрительно скривился и отвернулся, не желая смотреть на мерзкую картину. Почему никто не видел, что истерика у девочки носит неестественный характер? Почему преподаватели молчали, а директор и вовсе смотрел в тарелку?! – Декан, если у вас, как обычно, связаны руки, так дайте команду «Фас» тому, кто ещё может кусаться! -       Гилдерой, – решительно начал Флитвик, говоря как можно громче. – Хватай мисс Грэйнджер и беги в Больничное крыло, кажется, девочку прокляли, – последние слова он и вовсе едва не прокричал. Мордред, храни святого полугоблина – он даже в такой ситуации подумал о ребёнке - эта выходка могла стоить ей репутации, испортив всю дальнейшую жизнь, проклятие же снимало с неё всю ответственность за безобразный нервный срыв.       Я не стал терять время, оббегая стол – сиганул через него прямо с места, на бегу подхватил девчонку, растолкав всех, кто стоял возле неё, и помчался по школе, как вспугнутый фестрал. И у меня была более чем веская причина торопиться – умница и отличница находилась на грани магического выброса, да ещё и на той стадии, что даже заклинание умиротворения не могло с ним справиться. К счастью, я успел – мне удалось передать ребёнка колдомедику на руки до того, как бесконтрольная магия начала разрушать всё вокруг студентки, включая и меня. -       Мерлин мой, кто мог так поступить с бедняжкой?! – причитала мадам Помфри, окутывая введённую в магический сон Грэйнджер коконом разноцветных сияющих нитей. – Что это за дрянь? Я даже не могу найти никакого отголоска тёмной магии, а это ведь явно она! Все следы есть, а точка повреждения отсутствует! Мистер Локхарт, вы что-нибудь знаете о том, что могло так навредить ребёнку? -       Нет, – устало ответил я, сидя на соседней койке. Как же меня достала Хогвартская крысиная возня… – На моих уроках она вела себя как обычно, я не видел никаких изменений, а о том, что происходит с учениками вне класса, мне неизвестно! -       Куда же смотрела Минерва? Она ведь обязана была заметить, что девочка стала вести себя неестественно! Ничего, поспит немного, а потом мы выясним, что с ней могло случиться. Наверняка она поссорилась с кем-то или же решила обследовать школу и наткнулась на какой-нибудь старый артефакт. А я ведь говорила Альбусу следить за Хранилищами! Мало нам было дракона, теперь ещё это… – причитала мадам Помфри. Несмотря на болтовню, свою работу она знала хорошо и делала её с мастерством колдомедика, обладающего многолетним опытом. Может, в ожогах от драконьего пламени мадам Помфри и не разбиралась, но вот снимать со студентов проклятия научилась очень хорошо. – Мистер Локхарт, кто-нибудь ещё пострадал? -       Скорее всего, да. Мисс Грэйнджер напала на двух студентов, да ещё и мистер Лонгботтом влез в свару, пытаясь её защитить. Так что ждите минимум троих пациентов. -       Час от часу не легче! Помогите мне, я не могу отойти от девочки, это заклинание нельзя прерывать. Передвиньте ширму, чтобы отгородить мисс Грэйнджер, и поставьте заглушающий щит вон на ту дверь. Там сейчас обитает Хагрид, не стоит беспокоить его. -       Как он? -       Ожоги заживают медленно и всё время болят, он почти не высыпается, а ещё часто плачет. Всё сокрушается о том, как подвёл директора. А ещё и Поттер… Надо же додуматься – напасть на нашего лесника! -       Кто знает, почему это случилось. Никому ведь не пришло в голову расспросить мальчика, почему он вдруг набросился на полувеликана, к которому так часто ходил выпить чаю, а теперь вовсе перестал навещать! -       Но Хагрид никого не мог обидеть, – сурово заявила мадам Помфри. Я решил ткнуть кошку палкой и спросил: -       Думаете, Миртл Уоррен была бы с вами согласна? -       Вы знаете об этом?! – женщина испугано обернулась ко мне, явно не ожидая такой осведомлённости. -       О том, что по вине Хагрида, когда он был студентом, погибла девчонка-четверокурсница, было известно всем с моего факультета, когда я только поступил на учёбу. Не знаю, как в других домах, но у нас на Рэйвенкло бытовало негласное правило не соваться к леснику без присутствия старших студентов или Декана. -       Глупость, это был несчастный случай и Хагрид с избытком ответил за него, – решительно заявила мадам Помфри. – К тому же, мистер Поттер не имел права… О! А вот и он! Минерва? -       Пострадавшие студенты, – с кислым видом опростоволосившейся кошки произнесла Макгонагалл, вводя в уставленную койками просторную палату всех троих. – Осмотри их, Поппи, а затем отпусти на уроки. Я не думаю, что с ними что-то серьёзное… -       Не думаешь?! На счёт мисс Грэйнджер ты тоже не думала! На девочке следы долговременного воздействия какой-то проклятой вещи, которая чуть не сожгла ей мозг! - От этих слов Гарри дёрнулся, испуганно глянул на Фэй, а Лонгботтом в панике начал грызть ногти. – Если бы ты хоть немного уделяла время своим студентам, то могла заметить это! Пока я не удостоверюсь, что все трое «чисты», то не выпущу их. А если выясню, что мисс Грэйнджер попала в переплёт потому, что наткнулась на какую-то интересную вещь в классе или коридоре, то заставлю всех учеников школы пройти через осмотр. Она может оказаться не единственной пострадавшей! -       Но, Поппи, как же уроки… -       Ты хочешь всю школу наводнить истериками и призраками учеников, погибших от неконтролируемого выброса магии?! Мало было нам тролля, теперь ещё и это! -       Ты преувеличиваешь. Это могла быть шалость кого-то из учеников другого факультета, например Слизерина. Девочка ведь магглорождённая, так что… -       Нет! – храбро пискнул Лонгботтом, едва не падая в обморок. Он понял, что правда о таинственном зеркале скоро вскроется, и решил раскрыть тайну, пока ещё кто-то не пострадал. А может, и уже пострадал, ведь Гарри заметил только Гермиону с Невиллом, мало ли кто ещё бегал посмотреть на своё «заветное желание». – Это были не слизеринцы. Это было зеркало! – и зарыдал, неуклюже вытирая слёзы оборванным рукавом мантии. – Мы его в пустом классе нашли… -       Та-а-ак, – мадам Помфри едва не зашипела, как закипевший чайник. – Правом главного медика школы я останавливаю занятия. Все – на осмотр. Минерва, пока я закончу с мисс Грэйнджер и осмотрю этих троих, ты приведёшь ко мне Филиуса и Помону. У них достанет навыков чтобы вместе со мной и мистером Локхартом как можно скорее провести проверку всех учеников. -       А при чём тут я?! – моё удивление едва не обрело форму матерной ругани. -       Потому что вы хороши в чарах и умеете справляться со студентами. Они и так будут на взводе из-за внезапной проверки, а присутствие Минервы или Северуса лишь сильнее напугает их. Так что наблюдайте за мной и запоминайте – вам предстоит сегодня примерить на себя роль колдомедика! -       Не самое лучшее время для смены квалификации с наёмника на лекаря. Вы представляете, какая буря возмущения поднимется, если станет известно, что я осматривал детей? - я предпринял последнюю жалкую попытку отвертеться от участия в проверке школьников, но у меня, разумеется, не вышло. -       Перестаньте отнекиваться, – рассердилась мадам Помфри. – Меня не волнуют слухи и мнение дилетантов. Вас, как я думаю, тоже! А если вы волнуетесь из-за ответственности, которую я собираюсь на вас взвалить, то… Ладно, так и быть, пусть Северус тоже придёт. Я слышала, у вас с ним очень тесные взаимоотношения и он придаст вам уверенности в себе. Но к детям я его не подпущу! Минерва, ты меня слышала?! -       Альбус будет против, - возмущённо произнесла та, чем окончательно вывела из себя школьную целительницу. -       А-а-альбу-у-ус… О, передай ему, чтоб не смел попадаться мне на глаза до конца осмотра, с ним я поговорю попозже! И вообще, – мадам Помфри отвлеклась от Грэйнджер, воздела палочку к потолку и послала в него светло-жёлтый, полупрозрачный луч света. По всей школе пронёсся долгий, тягучий низкий звон. – Я объявляю чрезвычайное положение! Все – в Больничное крыло!       Дурдом закончился только к ужину. Мне пришлось подписать бумаги о согласии на участие в медицинских мероприятиях, принести мадам Помфри клятву о неразглашении и выложиться до того, что мой резерв опустел на две трети, если не больше. Проверить сотню учеников – это вам не акромантулу лапы отсечь, тут нужны тонкость и аккуратность! Хорошо, что рядом находился Декан и он незаметно для окружающих поправлял меня, если я начинал путаться в рисунке заклинания. Оно было сложным, многослойным и напоминало паутину – узлы контрольных точек наслаивались друг на друга и смещались в зависимости от множества факторов. Слабость, болезнь, даже остатки шуточного проклятия, насланного на проверяемого студента неделю назад, могли исказить результат диагностики, если бы я ошибся. Поэтому, разумеется, мне требовался источник морального отдохновения.       И он был!       Снейп, которого Помфри заставила присутствовать в Больничном крыле, молча сидел у окна и читал газету. Его навыки зельевара были не нужны, а дети, вздумай он начать колдовать над ними, впали бы в ступор или словили инфаркт, особенно младшекурсники. Всё-таки у бедняги сложилась весьма специфическая репутация! Хотя, именно благодаря ей, студенты особо сильно не гомонили, вели себя сдержано и, получив в личном деле отметку об отсутствии признаков таинственного проклятия, молча уходили в свои гостиные, а не устраивали балаган с обсуждением творящегося в школе безобразия вместе с теми, кто ещё стоял в очередь на осмотр.       Через каждый десяток учеников я брал пятиминутный перерыв ради чашечки чая, подсаживался к Снейпу и начинал активную атаку по всем фронтам, заливая его волнами словесного бреда. Я кокетничал, жаловался, отвешивал Северусу комплименты и всё время старался ненароком коснуться его. Снейп старательно отодвигался от меня вместе со своим стулом, я же передвигал мебель и собственную задницу вслед за ним. Таким образом уже к середине осмотра я загнал его в угол, откуда Северусу было некуда деваться, и он был вынужден слушать мои рассуждения о преимуществе вьющихся волос перед прямыми. Мне до сих пор хотелось примерить на него образ Ноттингемского шерифа из того памятного фильма о Робин Гуде!       Меня могло заткнуть только укоризненное покашливание Флитвика, призывающего вернуться к исполнению медицинских обязанностей. Снейп ждал этого: «Кхе-кхе, Гилдерой, мне не хватает твоей помощи», как манны небесной! А куда он мог деться? Слизеринский декан по какой-то невероятной причине испытывал вину за случившееся, и в кои-то веки держал свой яд при себе, тем более что мадам Помфри обещала ему вымыть рот чистящим средством, если он начнёт срываться при студентах.       Кстати, о них – для сохранения приличий мы с Флитвиком проверяли студентов мужского пола, Помона и мадам Помфри – женского. За этим особенно бдела Макгонагалл, которая постоянно курсировала через камин между Больничным крылом и кабинетом директора. Не знаю, что они там обсуждали, но мне было очень интересно узнать, как Дамблдор расследует дело, в котором сам же являлся главным подозреваемым! Интересно, ему хватит честности выйти на самого себя, или директор опять спихнёт вину на других магов?       К концу дня удалось выявить, что кроме Грэйнджер и Лонгботтома воздействию зеркала подверглись ещё шестеро учеников – один змей, три ворона и два барсука. Среди пострадавших из моего бывшего дома числилась староста факультета, и это особенно сильно огорчило Флитвика - он доверял этой девочке и теперь не мог понять, почему она не пришла к нему и не сообщила о странной находке. И не он один. Деканы сокрушённо пеняли на собственный недосмотр, мадам Помфри обещала сообщить обо всём Попечительскому совету, а попавшие в неприятность студенты жалко блеяли о том, что они прекрасно себя чувствуют, посмотрели одним глазком и вообще – кто держит опасный артефакт в доступном всем желающим пустом классе?! Данный вопрос интересовал всех, поэтому на разборках у директора было особенно жарко. Когда мадам Помфри озвучила список пострадавших и подробно расписала все неприятности, которые им теперь следовало ожидать, счесть её реакцию чрезмерной не смог бы даже даже Снейп. -       Как это зеркало, порождение мордредовых фантазий больного ублюдка, смогло оказаться в пустом классе, доступное всем студентам? Ещё немного и нервный срыв случился бы не только у мисс Грэйнджер, но и у всех остальных пострадавших! – мадам Помфри, скрестив руки на груди, гневно прожигала Дамблдора взглядом. – Я должна знать, чьих это рук дело!       Она бушевала, она негодовала, она была в ярости! И все, кто был причастен к осмотру и наблюдениями за студентами, собравшиеся в кабинете директора, молча сидели у стеночки и наблюдали за разъярённым драконом по имени Поппи Помфри. -       Это всё из-за Квиринуса, – с горечью произнёс директор, и я едва не заржал. На заточённого в Отделе Тайн маггловеда можно было вешать всех собак, всё равно он не сможет отвертеться! Да его даже в падении курса галлеона и неурожае огурцов можно теперь обвинить, он ведь идеальный козёл отпущения. – Юноша хотел поработать с этим зеркалом, вот и получилось так, что оно стояло в запертом магией классе, но после того, как Квиррела забрали, заклятье наверняка спало и зеркало оказалось в свободном для учащихся доступе. -       И вы об этом знали! -       Поппи, мне было известно только то, что Квиррела заботит зеркало, вот и всё! -       Почему вы не убрали его оттуда? Почему не изолировали от детей? Я не ожидала от вас такого равнодушия к нашим подопечным. Ко всем подопечным, если вы меня понимаете, – прошипела Помфри, напоминая о судьбе лесника. Тогда директор тоже не стал вмешиваться. – Я требую немедленно вызвать из Мунго специалистов по снятию проклятий, предоставить им доступ к зеркалу, чтобы они разобрались в том, что это за пакость, и… -       Мы не станем привлекать колдомедиков из Мунго. Вы понимаете, чем нам это грозит, Поппи? -       Вы дождётесь того, что кто-то из учеников погибнет! Кто-то, у кого не будет возможности вызвать себе на помощь группу авроров во главе с Руфусом Скримджером! И мистер Локхарт тоже не всегда будет рядом, чтобы помочь справится с последствием экспериментов вашего очередного любимчика, Альбус! -       Поппи, ты говоришь лишнее. -       Я – колдомедик. Меня заботит только здоровье учащихся и преподавателей, большее меня не волнует. И если вы в течение часа не поставите в известность о произошедшем Попечительский совет, то это сделаю я. И стеснять в выражениях я не собираюсь. Вам понятно?! – к моему восторгу мадам Помфри к концу своей тирады начала натурально орать на Дамблдора.       Бедный он бедный, который раз уже на него кричат подчинённые? А ведь ему почти удалось вывернуться. Почти…       Пока хогвартский колдомедик спускала пар на директора, я так и эдак прокручивал в голове слова Дамблдора. Он не соврал. Такие как он вообще стараются не лгать! Но и правды он тоже не сказал. Квиррела интересовало зеркало. Это правда. Поэтому Дамблдор спрятал его под защитой охранных заклинаний, но зачем? Почему не в Хранилищах, не в том же самом запретном коридоре? Может, этот коридор был всего лишь фикцией, отвлекающей внимание от зеркала? Но цербер – слишком дорогостоящая и проблемная охрана для пустышки. Нет, с этим зеркалом помимо его очевидной опасности было ещё что-то неладное! Не могло же именно оно быть той вещью, к которой стремился Неназываемый. Тогда всё вообще теряло логику – новое вместилище беглого духа определённо пыталось попасть в Запретный коридор, а не в открытый для всех желающих класс, ставший натуральным проходным двором. Надо будет передать Грэю всё слово в слово, пусть невыразимец ломает голову над этим, а мне, простому охотнику, подобные загадки ни к чему!       К сожалению, несмотря на весь свой напор и праведный гнев, мадам Помфри не удалось отстоять необходимость извещения Попечительского совета. Дамблдор твёрдо стоял на своём, игнорируя доводы колдомедика. Вероятность того, что дети сообщат обо всём родителям, его не смущала. Значит, или совы не долетят, или письма сначала попадут к директору, а потом уже к адресатам!       На ужин я спускался морально выжатым и почти пустым. Боюсь, моя улыбка была не так блистательна, как обычно! Хотя, этого и так никто не заметил. Не успели все приступить к еде, как обнаружилось, что за столами Гриффиндора и Слизерина отсутствовали некоторые ученики. Макгонагалл уже начала было изображать волнение из-за того, что её львята опять отличились, как в Большой зал вбежал Филч с миссис Норрис в обнимку, и поспешил к преподавательскому столу. -       Там снова драка! – просипел он, пытаясь отдышаться. Кошка тоже еле дышала, высунув язык – Филч сжал её так, что она едва не превратилась в пушистый блин. – Ученики опять дерутся. В Больничном крыле! -       Кто?! -       Все! – выдохнул Филч. Директор со стуком отставил кубок и, поднявшись из-за стола, направился прочь из зала. Я метнул вопросительный взгляд в Декана и тот сразу же одобрительно кивнул мне. Ну, а Снейпа и вовсе можно было не звать – разумеется, он сразу бросился следом за своим протектором и патроном. Макгонагалл же осталась для сохранения хоть какого-то спокойствия среди детей, и без того взбудораженных явлением Филча.       В Больничное крыло мы ворвались в разгар потасовки – дети орали, как стая обезумевших джарви, над ними летали подушки и ночные горшки, а мадам Помфри пыталась хоть как-то приструнить ошалевших студентов. Магию она не использовала – то ли не знала заклинаний массового применения, что очень сомнительно, то ли боялась навредить детям, часть из которых бешеными гиппографами скакала по кроватям. -       Немедленно прекратите! – рявкнул Дамблдор, проявив наконец мощь директорского голоса. Его и не подумали слушать, а над нашими головами пролетела крышка от горшка. Я не выдержал и заржал. В голос. Громко! -  Браво! Какие же вы молодцы! Солнышки наши, умнички! Я в восхищении – в один час похерить старания всех деканов и мадам Помфри - это надо уметь! На моей памяти никто не смог так быстро и мощно разгромить больничное крыло!       Дети наконец начали отвлекаться от драки, но далеко не все. Факт игнорирования моей персоны окончательно взбесил меня...       Я направился к студентам, кипя от негодования и злости. Я тратил своё время на этих неблагодарных идиотов, обучая ЗОТИ в то время, когда мог зарабатывать деньги любимым ремеслом! Я не спал, придумывая им интересные практикумы, чтобы эти свиньи в мантиях не скучали. Я весь день провёл на ногах, диагностируя одного паршивца за другим и раз за разом тратил на них свою собственную магию! И из-за них я не смог ни нормально поесть,  ни выпить кофе! У меня растрепалась укладка, я был вынужден вести себя дружелюбно и приветливо с кучей людей, которые не стоили моего внимания, я просто и банально устал! А они, они… -       Латерибус вулгус! – я рявкнул так, что почувствовал першение в горле. Всех участников позорного побоища смело в стороны и прижало к стенам. Не задетыми заклинанием остались только мадам Помфри и те ученики, которые лежали на кроватях, прячась под одеялом. То есть – ревущая навзрыд Грэйнджер и находящаяся в обмороке староста-рэйвенкловка. – А теперь вы постоите так минут пять, выдохните, а затем начнёте приводить палату в порядок. И молча! – прошипел я. – Из-за вас я не выпил кофе! И я очень зол… всем понятно?! – Не дожидаясь ответа учеников, я подошёл к школьному колдомедику. – Мадам, вы в порядке? Может, воды? -       Розги, – прошипела та. – Мне нужны розги! -       К сожалению, телесные наказания запрещены. Но, думаю, швабры и веники их неплохо заменят! – я пнул ногой разорванную подушку, из которой облаком взвился пух. -       Полностью поддерживаю вас, мистер Локхарт, – к нам, подобрав полы мантии и обходя обломки ширм, подошёл Дамблдор. – Поппи, что тут произошло? -       Последствия вашей, Альбус, скрытности, – всё тем же тоном ответила мадам Помфри. – Цепная реакция общего психоза и её последствия.       Директор торопливо наколдовал вокруг нас купол заглушающих чар, чтобы дети не грели уши, и Снейп только чудом успел заскочить в пределы контура. На его плечах лежал пух, а к подолу мантии прицепился обрывок ткани. Хорошо, что ногой в горшок не угодил, как на шестом курсе. Собственно, тогда-то устроенный Мародёрами погром, о котором я упомянул, и состоялся. Судя по взгляду Снейпа, тот тоже вспомнил «счастливые» школьные годы и теперь ярился ещё сильнее. -       Поппи, объясни нормально. Я не понимаю – если это начали подвергшиеся воздействию артефакта ученики, то почему в драке участвовало столько народу? И откуда они взялись? -       О, остальные пришли навестить своих товарищей, и всё было мирно и спокойно, пока не очнулась мисс Грэйнджер! – Поппи фыркнула, сдула с лица прядь волос, выбившихся из-под головного убора, и продолжила: – Она вспомнила, что натворила в Большом зале, начала снова плакать и мне с трудом удалось её успокоить. В это же время пришли ещё студенты, чтобы проведать пострадавших, и я их пустила! Больничное крыло - не место для склок, и мне поначалу казалось, что дети смогут соблюсти это неукоснительное правило любой лечебницы. Как видишь, Альбус, здесь у нас половина квиддичной команды Слизерина, шестеро хаффлпаффцев, пятеро студентов Рэйвенкло и целых два гриффиндорца! Я даже не знаю, радоваться мне, или нет, что на факультете Минервы царит такое равнодушие к своим товарищам. Если бы здесь было бы больше львов, от палаты остались одни обломки! -       Поппи, ты отвлекаешься. -       Не перебивай меня, – огрызнулась та. – Дети начали обсуждать прошедший день, кто-то упомянул, что мистеру Локхарту пришлось на руках нести сюда мисс Грэйнджер, и та почему-то сильно возмутилась этим фактом. Она начала что-то втолковывать пришедшему её проведать мистеру Поттеру... Вот он, кстати, стоит под светильником с синяком под глазом и книгой в руке!       Я резко обернулся и увидел ранее незамеченного мной Гарри. Без очков, подслеповато щурясь, да ещё и обнимая здоровенный тяжёлый том, мальчик был совсем на себя не похож. Рядом с ним, плечом к плечу, стояла «приклеенная» к стене Фэй – лохматая, с поцарапанным лицом, но при этом не растерявшая боевого задора. Казалось, выпусти я её, и она снова ринется в драку. Шотландская кровь, ничего не скажешь. -       Я услышала только упоминание лорда Малфоя, и вот тут-то вмешался пришедший вместе с квиддичной командой Драко Малфой. Я попыталась выгнать расшумевшихся детей, но у меня ничего не вышло, потому что пришлось отвлечься на остальных пострадавших - они начали впадать в панику и истерику вслед за мисс Грэйнжер, словно заразились ею от девочки. Студенты всё твердили о какой-то правде, которую увидели в зеркале, и не желали ничего слушать. Начался гвалт, Малфой-младший сцепился с Невиллом Лонгботтомом, который пытался вступиться за свою однокурсницу, как-то сумевшую оскорбить Малфоя-старшего, в дело вмешались квиддичисты, а потом из-за вновь впавшей в истерику Грэйнджер по цепной реакции начали буйствовать все остальные, перейдя от паники к настоящему психозу в острой стадии. Если вы не заметили, директор, то во время этого ужасного побоища все пришедшие в больничное крыло дети старательно отбивались от тех, кого выявили во время осмотра. -       Вот как? -       Да. Они пытались сбежать из Больничного крыла, чтобы добраться до того проклятого зеркала прежде, чем вы его спрячете. -       Кто начал драку первым? – с ласковой, не предвещающей ничего хорошего улыбкой, спросил Снейп. -       Я не видела! – отрезала мадам Помфри. -       Что ж, спрошу у детей! – Снейп круто развернулся, взметнув вокруг себя волны пуха, и вышел из-под действия заглушающих чар. Встав в центре своеобразного круга, образованного обездвиженными студентами, он проникновенно и с пугающей ласковостью проговорил: - Если сейчас зачинщики драки признаются сами, то я накажу только их. Если вы решите играть в молчанку, то наказание, вплоть до исключения, ляжет на всех. Особенно на нашу многократную истеричку, не умеющую держать язык за зубами, мисс Грэйнджер. -       Это я, я! – выкрикнул Логботтом прежде, чем мне удалось вмешаться и предотвратить пошлую провокацию. Я увидел, как Гарри мученически прикрыл глаза, а Фэй досадливо скривилась. Остальные тоже были явно не рады тому, что пухлощёкий первокурсник взял всё на себя. – Я первым ударил Драко Малфоя! Меня наказывайте! -       С какой стати вы подняли руку на ученика моего факультета, мистер Лонгботтом? – прошипел Северус, подступая к мальчишке. Того начало трясти от ужаса. -       Он… он назвал Гермиону нехорошим словом… -       Каким же? Ну, отвечайте! -       Драко сказал, что Гермиона - грязнокровка, - проблеял Невилл. -       Я ни за что не поверю в то, что ученик моего факультета смог сказать подобное без причины. Прекратите истерику, Лонгботтом, и отвечайте - что послужило причиной данного высказывания со стороны мистера Малфоя?! -       Гер-гермиона сказ-зала… – он покосился на меня, внимательно слушающего его рассказ, и едва не зарыдал. – Не скажу! Это я виноват, меня и отчисляйте, а Гермиону не трогайте! -       Не вам решать, кто будет наказан, а кто нет! Спрашиваю ещё раз – что именно сказала Драко Малфою мисс Грэйнджер?! -  Северус, хватит! – крикнул я, обеспокоенный тем, что Лонгботтом вслух озвучит их с Грэйнджер подозрения. Не хватало ещё, чтобы эта идея попала детям в головы. -       Не лезь! - огрызнулся тот. -       Детей можно опросить, когда они придут в себя! Не дави на них сейчас. -       Я сказал – не лезь не в своё дело, ш-ш-шваль! -       Да послушай же ты меня… – я направился к нему, надеясь, что директор не станет мне мешать, а Снейп в кои-то веки послушает голос разума вместо своей вечной обиды на всех и вся, подкреплённой тайными связями с Малфоем-старшим, но диалога не вышло. Северус резко обернулся ко мне и нацелил на меня палочку. -       Ещё шаг, Локхарт, и от вас не останется даже бигудей!       Первой моей реакцией было атаковать его, пока он не ударил первым, и я бы сделал так, но прямо передо мной жались к стене дети – неблагодарные, наглые, противные, доставшие меня по самое не могу – которые не были виноваты в случившемся.       Я медленно развёл руки в стороны, демонстрируя, что в них нет оружия и я полностью беззащитен. -       Ну, давай! Если тебя это успокоит, то нападай, я не стану защищаться. Но от детей – отстань! Хватит с них уже разборок в том, в чём виноваты прошляпившие артефакт преподаватели. Если ты не заметил, то все они пытались сдержать себя и не применяли магию, хотя палочки были у всех, даже у мисс Грэйнджер. И, как бы я сам не был зол на них, как бы я сам не хотел, чтобы они ответили за этот бедлам, но я вижу, что этой вины на них нет! Северус, прошу тебя…       Вместо ответа он запустил в мою сторону флиппендо дуо, которое должно было отбросить меня под потолок, не меньше. Я каким-то чудом успел рухнуть вниз, в пух и обрывки наволочек, а заклинание просвистело над моей головой и врезалось в стену, сорвав с неё светильник. -       Ты сам напросился, – прошипел Снейп, после чего потерял ко мне всяческий интерес и обратился к Дамблдору. – Директор, как я понял, причиной драки стала вечная предубеждённость студентов Гриффиндора к представителям факультета Слизерин. Если никто из зачинщиков драки не будет наказан соответственно преступлению, то я самолично напишу о случившемся председателю Попечительского совета, лорду Малфою. И в своём письме я изложу ему все подробности, вы меня поняли?       И, высоко задрав свой прекрасный орлиный клюв, то есть нос, Северус направился прочь. Чуть пальцы мне не оттоптал, скотина, я едва успел выдернуть руку из-под его ботинка. Да уж, Снейп расстарался, спустил-таки на мне зло. Ладно, буду считать это хорошим знаком – если зельевар начал допускать такие ошибки, значит я довёл его до самой высшей точки кипения и он скоро окончательно сорвётся и опростоволосится так, что получит по полной и за Джона, и за Гарри. И что такого в том, что для этого мне придётся ещё немного покорчить из себя дурака и схлопотать пару проклятий или ядов? Джона я ему не прощу! Я найду на эту ядовитую стерву управу! -       Мистер Локхарт, вы в порядке? – мадам Помфри поспешила ко мне, чтобы помочь встать, но я справился с этим и сам. -       Я-то да, но вот моя укладка… Сильно попортилась? У вас есть зеркало? -       Вас только это волнует?! – ахнула она.       Кто-то из студентов нервно захихикал. -       А должно что-то ещё? Больничное крыло-то не мне убирать.       Смех прекратился. -       Студенты, – усталым, тусклым голосом, заговорил Дамблдор которого его верный клеврет припёр к стенке при свидетелях. Интересно, с чего это вдруг Снейп так взбрыкнул и пошёл против своего патрона? – Разбором этого ужасного инцидента я займусь завтра. Прошу всех, кроме пациентов, проследовать в свои гостиные. Ужин домовики доставят вам прямо туда. Я запрещаю вам рассказывать о случившемся. Запрещаю обсуждать и распространять слухи по школе. Запрещаю искать виновных и тех, на кого можно спихнуть всю ответственность. До моего решения я считаю этот инцидент исчерпанным! Всем понятно? -       Да, директор Дамблдор, – раздался нестройный хор. -       А теперь… Мистер Локхарт, не будете ли вы любезны отменить своё волшебство? -       Конечно, – я кивнул и снял с детей заклинание. Они тут же со стоном начали разминать затёкшие тела, а Лонгботтом сел на пол и принялся хлюпать носом. Флинт, тоже участвовавший в этой потасовке, поспешил к Гарри и начал ему что-то втолковывать. Тот только отмахивался и шарил по полу, пытаясь найти очки. Надеюсь, у него есть запасные. -       Что нашло на Северуса?! Он атаковал преподавателя при студентах! Альбус, и ты спустишь ему это? – возмущённо спросила мадам Помфри. -       Как я уже сказал, решение обо всё случившемся я вынесу сам и только после опроса всех участников. Но не сегодня! А теперь все должны покинуть Больничное крыло. Я сам приведу его в порядок, – жёстким тоном велел Дамблдор, и никто не стал спорить. Через пару секунд, не больше, в нём стало пусто. Только восемь студентов с виноватым видом ютились на своих койках, да я всё продолжал вытаскивать из волос пух. -       Вы что-то хотели, Гилдерой? - не самым любезным тоном спросил Дамблдор. -       Да, директор, я хотел узнать - занятия с завтрашнего дня продолжатся в обычном режиме? -       Конечно. -       Тогда я вас покину. Мне ещё план уроков менять надо, да и душ принять не помешает. Кажется, я вляпался в разбитый флакон с противоядием от истерики. Ну да, патокой пахнет… Если я не избавлюсь от этого запаха, то от меня начнёт шарахаться даже кошка Филча!       Я скривился, оглядывая испачканный рукав камзола. Ещё одна часть моего гардероба оказалась испорченной! Если так дальше пойдёт, то из Хогвартса я выйду голым!       Когда я выходил из палаты, то спину мне прожигал полный отчаяния взгляд Гермионы Грэйнджер. Моё упоминание занятий подействовало и ввергло её в ужас от осознания того, как много уроков она пропустит по собственной вине. Оговорка про шараханье добавила нотку сожаления в мысли гриффиндорки. Зеркало, зеркало... чтобы надавить на больное место, не нужно быть проклятым артефактом. Достаточно помнить, что любит и чего боится ребёнок, и этого хватит, чтобы он сменил команду, за которую собрался играть. Я не сомневался в том, что наш добрый директор только поможет мне в моём начинании.         Я как раз заканчивал приводить в порядок поехавший вкривь и вкось учебный план, когда ко мне явился Поттер. Он был на редкость молчалив и напуган, даже обычно яркие глаза казались тусклыми, как бутылочное стекло. Мальчик минут пять молчал, вглядываясь в чашку с чаем, прежде чем заговорил: -       Со мной было бы точно так же, если бы я подошёл к той штуковине, к которой бегали Гермиона и Невилл, да? -       Скорее всего. -       Почему её никто не охранял?! Запретный коридор напичкан следилками и сигнализацией, а этот кусок говна даже Филч не охраняет! Наоборот, делает вид, что не замечает, как к нему бегают студенты! Я же рассказывал тебе, как сам видел, что Филч специально не обращал на Невилла внимание, когда застукал того в коридоре! -       Я не знаю, Гарри. -       Ну да, тебе ведь не доверяют… Знаешь, почему на самом деле началась драка в Большом зале? – он вскинул на меня кипящий негодованием взгляд. – Я назвал Гермиону лживой сукой! Она сказала мне за завтраком, что это ты пытался заколдовать мётлы, чтобы навредить ученикам, а пока все разбирались бы с пострадавшими, ты получил бы возможность попасть в Запретный коридор. И она сказала, что эта чехарда в воздухе прекратилась после того, как она подожгла тебе мантию, ты отвлёкся и Маркус именно поэтому не разбился. Я так разозлился на неё… Я ведь знаю, что ты тут не при чём, но ничего не могу сказать! А она начала твердить всем подряд, что это ты виноват, я велел ей заткнуться, а она бросилась в драку. Понимаешь, я раньше слышал её упоминания о том, что с ней в прежней школе никто не дружил, а тут мы вроде как начали общаться, она ведь даже вместе с нами ходила с боггартом играть и в библиотеке занималась со всеми! Я видел её страх, мы все видели! А тут вон как вышло… Гермиона же вроде как приятельницей мне стала, я должен был разуверить ей, но я не мог ей рассказать, почему она не права! – вскричал мальчик. – Она заистерила, набросилась на меня, а Фэй попыталась оттащить, ну и… Сам видел. А в больничном крыле Гермиона снова попыталась меня убедить в своей правоте. Я ничего уже не понимаю, как нужно делать, когда все решения - плохие! Понимаешь, как мне плохо? -       Понимаю. Она ведь искренне думает, что спасает тебя и Маркуса. Она очень храбрая девочка, Гарри. Не её вина, что она попала под проклятие зеркала. -       Но она стала нести свои бредни при Драко! Упомянула твою связь с его папой, и тут пошло-поехало… Да, это Невилл ударил Драко первым, но тот очень сильно разошёлся из-за того, что ему сказала Гермиона, и назвал её «тупоголовой грязнокровкой». Мне Фэй уже объяснила, что это очень страшное оскорбление, после него не прощают и больше никогда не дружат. Но ведь Гермиона сказала, что папа Драко – вор, да ещё и лжец! Они оба правы и неправы, я не знаю, что мне делать! А теперь ещё всех нас накажут… – он шмыгнул носом раз, потом другой, а потом заревел.       Я вздохнул и понял, что мне не отвертеться от утешающих объятий. А я так не хотел этого делать! Но пришлось пересаживаться из кресла на диван, где сидел Гарри, и обнимать его за плечи. Больше сочувствия я не мог себе позволить, как ни хотел! Гарри был слишком привязчив, мне следовало держаться в стороне от него, но обстоятельства складывались не в мою пользу. Однако даже такой малости хватило – мальчик сам обнял меня, уткнулся лицом в бок и принялся пачкать смесью из слёз и соплей мой жилет. Я терпел. Не совсем же я бесчувственная скотина! -       Дня через два, когда всё поутихнет, – начал говорить я, дождавшись, чтобы Гарри прекратил шмыгать носом, – поговори с Драко. Объясни ему, что Гермиона была не в себе, и её нельзя воспринимать всерьёз. Это всё равно, что обижаться на человека, находящегося в лихорадочном бреду. Знал бы ты, что иногда несут люди, находясь в помрачённом состоянии! Надеюсь, Малфой даст девочке второй шанс. Мне нравилось наблюдать за тем, как благодаря вам два враждующих факультета начинают сближаться. -       Мне тоже! Под конец всё так хорошо наладилось, а тут… Мне страшно! Тут, в школе, творится что-то плохое. И зеркало это… что теперь будет со всеми, кто от него пострадал? Ты не представляешь себе, какую они чушь говорили, когда их одного за другим крыть начало. Люциан стал требовать у Маркуса, чтобы тот убил Оливера Вуда, потому что из-за него Слизерин не получит кубок школы! Маркус мне потом объяснил, что Боул собирается идти в профессиональные игроки после школы и ему очень важно, чтобы команда выигрывала в школьных соревнованиях. Он будто помешался на этом! Остальные тоже какую-то ахинею несли, одна из хаффлпаффок орала, что не сможет выйти замуж и ещё что-то про вину… -       Может, невинность, – уточнил я, надеясь, что окажусь неправым. -       Ага! А что это? Что-то вроде признания в преступлении? -       Это из разряда начертательной геометрии, Гарри, – поспешил заявить я, не желая быть тем, кто начнёт рассказывать мальчику про интимные отношения между мужчинами и женщинами, и как они строги в волшебном мире. Мне вообще не стоило об этом заикаться, не с моими-то привычками! -       То есть вообще что-то непонятное. Ясно… Ну так и что делать-то? -       Ничего. Скорее всего, полетят головы. Не вздумай вмешаться! -       Но это же несправедливо! – взвыл Гарри, и я почувствовал укол совести. Точно также возмущался Джон, когда становился свидетелем очередной игры в политические поддавки между преподавателями. – Так нельзя! Никто из нас не виноват в этой драке. Одним было плохо и у них поехала крыша, другие пытались их остановить… что нам надо было делать? Невилл, вон, меня ночным горшком ударить по голове пытался, а он железный и тяжёлый. Глаз подбил, хорошо хоть у меня то зелье осталось, которым ты поделился в прошлый раз. Так я ведь даже Невиллу не врезал ни разу, только книгой защищался! А ведь она ценная, мне её дядя Тиберий прислал. -       Про что она? - спросил я, надеясь увести разговор в сторону. -       Про тёзку, Генриха Пятого – мага и короля! Ух, какой он крутой был, а битву при Азенкуре вообще без магии выиграл, он выдохся тогда на марше, и пришлось воевать без неё. И победил ведь! -       Да, Генрих Пятый был интересным человеком. В юности куролесил так, что половина Лондона дрожала, одновременно при этом возглавлял правительство при больном отце, а потом нагнул Францию, устроил резню и чуть не стал святым. -       Ага, он крутой! Был... - Гарри шмыгнул носом. - Рой, мы так тоже все скоро того, в прошедшем времени окажемся. Делать-то что?! -        Ты уже сообщил обо всём Джону? -       Не успел! -       Тогда утром дождёшься Маркуса прямо у входа в общежитие Слизерина, возьмёшь у него сквозное зеркало и расскажешь всё Джону ещё до завтрака. Рассказывай ВСЁ. Но кратко. И про домыслы Гермионы, и про общую одержимость, и про то, что случилось в Больничном крыле. Мне не нравится, что в школе хотят замять этот инцидент. Ладно, преподавательские головы, но я сомневаюсь, что мадам Помфри или директор справятся с детскими навязчивыми идеями, вызванными влиянием зеркала. Я не могу сам рассказать никому о том, как и почему пострадали студенты, ведь я принёс клятву о неразглашении, но вот ты – другое дело. -       То есть, это поможет Гермионе и Невиллу не вылететь из школы, если Снейп продолжит упираться?! -       Да. -       Круто! -       А ещё ты не станешь ругать со Снейпом, как бы тебе этого не хотелось. Он точно будет оскорблять Гермиону, так вот – не встревай! -       Но он… -       Гарри! – я чуть повысил голос. – Снейп будет провоцировать тебя изо всех сил. Он хочет, чтобы у тебя были неприятности. Не дай ему выиграть, пожалуйста! -       Хорошо… я постараюсь. Но если он начнёт ругать Маркуса… Ты не знаешь, но он так орал на него в субботу! Я пробрался в Больничное крыло, хотел принести ему что-нибудь почитать, а там был Снейп. Он был уверен, что Маркус как-то причастен к тому, что случилось с мётлами! Я еле сдержался, чтоб его не пнуть. Ну, Снейпа. Хорошо, что вспомнил, что тогда узнают о мантии-невидимке, и не стал себя выдавать. Он ему столько всего наговорил, и по мне тоже проехался, и по тому, что Маркуса, оказывается, чуть из школы не выгнали пару лет назад. А он только молчал и скалился так нехорошо, как всегда делает, когда злится и хочет кому-то врезать. -       Вот оно как… Ладно, Гарри, пока мы ничего не можем сделать. Понимаешь? Будем ждать. -       Не хочу! -       А надо. Главное – сообщи обо всём Джону. Не забудь. Очень тебя прошу. А теперь иди. -       Хорошо, – Гарри ещё раз шмыгнул носом, надел мантию и исчез. Он даже не съел ни одного печенья!       Свой вердикт Дамблдор вынес через три дня, после того как с глазу на глаз переговорил со всеми студентами, участвовавшими в памятной потасовке. Директор даже с теми, кто находился в Больничном крыле под присмотром мадам Помфри, говорил под куполом заглушающих чар и отгородившись ширмой. Что самое странное – деканы факультетов при этом не присутствовали и это факт заставлял меня нервничать. После угрозы, прилюдно озвученной Снейпом, не было никаких сомнений в том, что решение Дамблдора окажется пристрастным и несправедливым. У меня не было возможности переговорить с Маркусом, чтобы узнать, о чём именно его расспрашивал директор, а Гарри больше не приходил, прячась в библиотеке или гостиной Грифиндора. Умница, понял, что для ночных прогулок сейчас не самое лучшее время. В другой стороны, это лишило меня возможности связаться с внешним миром, я даже не мог ничего передать через Джейн. Не было сомнений в том, что письма преподавателей сначала попадают на сто директору Хогвартса, а уже потом к адресату.        Ладно, буду импровизировать. В крайнем случае – изображу обморок и приступ эпилепсии, чтобы выгадать хоть немного времени. Оно никогда не бывает лишним! -       Студенты, преподаватели! – голос Дамблдора заставил всех отвлечься от еды и замереть в тягостном ожидании. Впервые за долгое время в нарушении школьных правил были замешаны одновременно все четыре факультета, и поэтому никто не обольщался относительно того, что в этот раз виновным удастся выйти сухими из воды. – Как вы знаете, в понедельник в школе произошло несколько весьма печальных событий, которые затронули всех нас. У них были как причины, так и последствия, поэтому, для предотвращения повторения подобных несчастных случаев, мной было принято следующее решение. Все факультеты лишаются ста баллов за многократное нарушение распорядка школы. Старостам будет вынесено взыскание за недобросовестное выполнение своих обязанностей. Следующие ученики, чьи имена я назову, будут отбывать специальные отработки до конца года. Маркус Флинт, Слизерин. Пенелопа Кристалл, Рэйвенкло. Стэнли Шанпайк, Хаффлпафф. Гермиона Грэйнджер, Невилл Лонгботтом, Гарри Поттер и Фэй Данбар, Гриффиндор. Решение окончательное и обжалованию не подлежит! Сегодня в девять вечера названные студенты придут в мой кабинет вместе с деканами, чтобы узнать, какое именно наказание они будут отбывать. Также взыскание ложится и на преподавателя ЗОТИ, Гилдероя Локхарта, который был обязан выявить опасный артефакт и нейтрализовать его. Поэтому я также жду его у себя в девять вечера.       Эпилептический припадок чуть не случился со мной на самом деле, когда я услышал это. Старый хер, забывший, какими именно колокольчиками должен звенеть маг мужского пола, решил сделать из меня козла отпущения и снять с себя всю ответственность! Он что, думает, что я начну оправдываться или устрою скандал? Да я, как бы мне не было обидно, был готов расцеловать эту крючконосую старую морду! Он же буквально при всех дал мне индульгенцию на исследование всей школы от подвалов до башен, разрешив везде совать свой нос. А я не упущу такой шанс, я уж расстараюсь… Мне ведь надо будет выявить опасные артефакты, не так ли?!       Снейп справа от меня источал счастье и восторг. Декан, сидевший слева, едва сдерживал возмущение и гнев. Из всех преподавателей школы довольными вынесенными вердиктом остались лишь Макгонагалл и Северус, остальные явно пребывали в состоянии панического недоумения. -       Это ещё не всё. До конца учебного года общежития факультетов станут запираться на ночь деканами, а те, кто сумеют каким-то образом выбраться наружу, будут немедленно отчислены! -       Директор, это нечестно! – в голосе Авроры послышалось отчаяние. Желание этой женщины отстаивать столь эфемерную вещь, как справедливость, поражало меня своей стойкостью. А ведь она была едва ли не единственной из числа преподавателей Хогвартса, кто был способен спорить с директором открыто, а не с глазу на глаз, за дверью его кабинета. - Весь ваш вердикт в корне неверен! Вы что, совсем забыли об обстоятельствах что драки, что истерики учеников?! -       Я всё сказал, профессор Синистра, и решения своего я не поменяю. Ваши возражения бессмысленны. А теперь нам всем будет лучше продолжить ужин, – и Дамблдор спокойно вернулся к пастушьему пирогу, не обращая ни на кого внимания. -       Гилдерой, – голос Декана дрогнул, когда он обратился ко мне. – Гилдерой, поверь, я не… -       Всё в порядке. -       Но это же… -       И это в порядке. -       Либо вы самонадеянный идиот, либо непробиваемый глупец, – фыркнул Снейп, расчленяя отбивную с таким видом, будто вместо куска свинины на его тарелке лежало моё сердце. -       Северус, я просто верю в справедливость, – с доброй и кроткой улыбкой ответил я, отпивая глоток из чашки с чаем. По вечерам домовики почему-то не подавали кофе. – Я задержал Квиррела вместе с аврором Долишем, значит, мне и нести ответственность за его ошибки. Что ж, мне придётся постараться, чтобы в следующем году вновь занять должность преподавателя ЗОТИ, иначе кому-то другому придётся отдуваться за мои просчёты. -       Вы ещё не оставили свои бредовые мечты о том, что сможете вернуться в школу? -       Я вернусь к тебе, – чуть понизив голос и добавив лёгкое придыхание в конце фразы, ответил я. Снейп напрягся так, будто я начал угрожать ему. К счастью, это заставило его заткнуться. Я же, наслаждаясь невкусным чаем, внимательно оглядывал студентов. Все находились в упадническом настроении, никто не злорадствовал и не отпускал шуточки в сторону представителей других факультетов. Флинт медленно сгибал в петлю вилку, на сводя почти безумного взгляда с директора. Драко Малфой ёрзал так, словно его угостили жалящим заклинанием и ему было больно сидеть. То Крэбб, то Гойл постоянно одёргивали его, но мальчик явно не мог успокоиться и взять себя в руки. Гриффиндорцы же, наоборот, сидели тихо и смирно. Никто не кричал, не возмущался, и обычно шумные львы вели себя как скромные церковные мыши. А потом я заметил, что в этот раз рассадка учеников за столом претерпела изменение, и студенты старших курсов сидели не отдельно, а вперемежку с младшекурсниками. Рядом с Фэй и Гарри находился Оливер Вуд и он, как я смог разглядеть, держал Поттера за запястье и что-то тихо ему говорил. Идентичные Уизли, зажав с двух сторон своего младшего брата, молча и активно пихали ему в рот один пирожок за другим, чтобы тот молчал. Семикурсник Граубер, тот самый, который невзлюбил меня в первый же день занятий, держал за руки охотниц квиддичной команды – Джонсон и Спиннет. Что-то случилось на факультете за эти дни. Дети, разобщённые и живущие чуть ли не по правилам дикой стаи, почему-то сплотились и теперь выказывали редкое для их факультета единодушие, не позволяя нарваться на неприятности самым неосторожным из них.       Я покосился на Дамблдора.       Может, он этого и добивался? Его постоянные разговоры о дружбе и всепрощении должны были наконец найти подтверждение, перестав быть пустой трепотнёй! Но… он никак не наказал того же Малфоя, да и Флинт, насколько мне было известно, был не при чём, и его наказание никак нельзя счесть хоть сколько-нибудь оправданным. Значит, это была очередная интрига, а объединение Гриффиндора стало всего лишь побочным эффектом.       Когда ужин закончился и студенты начали подниматься из-за столов, Малфой не сдержался, вскочил со скамьи и едва не опрометью бросился к Поттеру. За ним тут же устремились верные «хвостики» – Крэбб с Гойлом, староста и Маркус Флинт. Я не слышал, что Драко говорил Гарри, но никто из львов не попытался отогнать слизеринцев от их стола. А потом Вуд, сдерживающий Гарри, встал навстречу капитану команды извечных противников и молча протянул ему руку. Флинт, ни секунды не раздумывая, пожал её. На глазах почти у всей школы.       Снейп подавился кофе…       Я же едва не взвыл от распирающего меня любопытства, но из-за приказа директора я теперь не имел ни единого шанса встретиться с Гарри один на один и узнать у него подробности. Вот это было настоящим наказанием…       В девять вечера я, переодевшись в любимый жемчужно-серый камзол и сменив рубашку, сидел в кабинете у директора и с немного нездоровым радостным предвкушением ожидал, когда же Дамблдор озвучит окончательный приговор, то есть скажет, какие специальные отработки он определил для студентов, и что приготовил для меня. Часть «осуждённых» уже стояла рядом со своими деканами, причём Флинт так широко ухмылялся, что Снейп, кажется, начинал понемногу нервничать. Не хватало лишь тех, кто находился в больничном крыле. Вскоре мадам Помфри привела и их. Грэйнджер, Лонгботом, Кристалл и Шанпайк выглядели напуганными и потерянными, они явно не ждали ничего хорошего. Интересно, их догадались заранее напоить чем-нибудь успокоительным?       Наконец, Дамблдор, откашлявшись, заговорил тоном заботливого дедушки, которому через силу приходится наказывать расшалившихся любимых внуков. -       Я понимаю, что никто из вас не считает себя виновным в случившейся трагедии, но именно ваши самонадеянность и некоторая вседозволенность позволили всему этому случиться. Кто-то решил, что может безнаказанно нарушать школьные правила, кто-то не уследил за своим подопечным, а кто-то просто взял на себя слишком много и не справился с ответственностью. Поэтому через две недели, когда мадам Помфри выпустит из Больничного крыла всех пострадавших, вы отправитесь в Запретный лес. -       Че?! – Маркус вытаращился на Дамблдора так, будто у того выпала борода. Шанпайк всхлипнул и вцепился в рукав мантии Помоны Спраут. -       Наш лесник болен и не может выполнять свои обязанности, а вы, все семеро, явно считаете себя опытными и сильными магами, раз решили, что вам по плечу взаимодействие с неизвестным артефактом или регулярное нарушение традиций школы! Но не стоит волноваться – с вами отправится наш преподаватель ЗОТИ, с которым вы будете в полной безопасности!       Я медленно охреневал, слушая Дамблдора, и становился всё больше и больше похожим на Флинта. -       Вы должны будете в течение месяца по вечерам обходить участки леса, находящиеся вблизи от опушки, и проверять их. Вашей обязанностью станет приведение этой территории в порядок после зимы, уборка поломанных деревьев, обновление тропинок, изгнание мелкой нечисти, вышедшей из чащи. Заодно вам надлежит встретиться с кентаврами и узнать у них, всё ли в порядке с разумными обитателями леса. Ах да, Гилдерой… Так как для вас всё это будет лёгкой прогулкой, то в качестве дополнительного наказания я лишаю вас привилегии выходного дня. Разумеется, это не будет касаться экстренных случаев, вроде попадания кого-то из родственников в Мунго или, не приведи Мерлин, смерти ваших близких, но в остальном вы обязаны вплоть до конца года находиться на территориях Хогвартса. -       С одной стороны я опечален, ведь я до конца июня не увижу мою дорогую мадам, – я страдальчески вздохнул и нервно закусил губу, а затем изобразил озарение от пришедшей на ум хорошей идеи. – С другой, я все выходные смогу провести рядом с милым Северусом! Друг мой, ты рад?! – лёгкая дрожь надежды придала моему голосу слабую хрипотцу, настолько проникновенную, что даже мадам Помфри покосилась на Снейпа с сочувствием. -       Только приблизьтесь ко мне, Локхарт, и я вас по стене размажу, – мрачно пообещал мне Северус, но как-то неубедительно и неуверенно. -       Спасибо, что напомнил! – Дамблдор тоже хорошо умел изображать только что пришедшую на ум догадку. – Несмотря на то, что я не одобряю некоторые э-э-э… манеры… нашего преподавателя ЗОТИ, я запрещаю вам, Северус, скрашивать вашу с ним дружбу применением атакующих заклинаний, зелий или иных средств, способных навредить жизни и здоровью Гилдероя Локхарта. -        О, директор… – нежно пропел я, подаваясь вперёд и глядя на Снейпа самым хищным взглядом, какой только мог изобразить. Он нервно глянул на Дамблдора, но тот лишь благодушно огладил свою бороду, не выражая никакого беспокойства относительно участи своего верного клеврета. Снейп посмел ему угрожать. Что ж, Северус получил своё в виде массового наказания студентов, но в ответ он сам стал разменной монетой и костью, которую бросили непокорной, невоспитанной псине. -       Круто! Вместо отработки мы вместе пойдём в поход в лес! – вскрикнул вдруг Поттер и мелко захихикал. – Я умею потрошить курицу, между прочим, а ты, Фэй? -       Тоже. И потрошить, и голову рубить. Папа всегда старался дать мне всестороннее воспитание, – спокойным тоном хорошей девочке произнесла Фэй Данбар. И тут я вспомнил – лес, ночёвка, потрошение! Когда мы ехали из пригорода Лондона в Камбрию, Гарри во время последней нашей остановки упрашивал меня с Джоном остаться ночевать в лесу, так как боялся попасть в лапы к новым Дурслям. Мальчик хотел лесных развлечений? Что ж, в качестве моральной поддержки я обеспечу ему всё, что он попросит, даже если для этого мне придётся поступиться собственным решением в отношении него. Не мог же я бросить Поттера в моральном одиночестве! -       Вы не можете понять разницу между наказанием и развлечением, мистер Поттер?! – тут же возмутилась Макгонагалл, но маленький наглец ответил ей так, что она тут же смутилась: -       Ну, наказания разные бывают. Мистера Локхарта вон, тоже наказали, только ему это понравилось, а страдать в итоге будет профессор Снейп! -       И вообще, - решения директора Дамблдора не могут быть несправедливыми! – подтвердила Фэй , глядя на седобородого старца с такой уверенностью и прямотой, что ему стало не по себе. – Я в этом всегда была уверена, как и мой клан! И дочка графа Данбара растянула губы в скромной улыбке юной, но от того не менее опасной мантикоры.       Хорошую подружку себе нашёл Гарри. Позавидовать, что ли?